Текст книги "R&j (по-русски) (СИ)"
Автор книги: Сергей Пикарось
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Annotation
О любви украинской девушки и русского парня, страдающего амнезией. О об осуществлении плана мести отчиму-педофилу. Всё, естественно, заканчивается хеппи-эндом, как и в произведении с похожим названием бессмертного классика. Вы заинтригованы, мой потенциальный читатель? Тогда за дело!
Пикарось Сергей Сергеевич
Пикарось Сергей Сергеевич
R&j (по-русски)
R&J
1. Марсианин
Юлия ехала в метро. Обычно она засыпала уже на второй станции и просыпалась за станцию до выхода. Внутренние часы никогда не подводили. Вот и сегодня она проснулась на станции "Теремки". Во сне к ней всегда приходили ценные идеи. Вот и теперь план, который она вынашивала уже давно, окончательно выкристаллизовался в ее голове. Не хватало одного – исполнителя. Невольно ее взгляд упал на соседа, который сидел справа от нее. Выглядел тот довольно странно. Несмотря на позднюю осень, был одет в легкий спортивный костюм. На ногах – тапочки на босу ногу. Субъект крутил головой во все стороны и беспрестанно моргал глазами, будто только что проснулся и понятия не имел, где находится. Глаза его как бы взывали о помощи.
– А почему бы и не он? – Подумала Юлия, – ну и "исполнитель", однако.
Проехали еще одну станцию.
– Вставай, пойдем со мной!
– Куда?
– А тебе, разве не все ли равно? Вставай, говорю!
Схватив за воротник куртки спортивного костюма, потянула его к выходу. Тип не сопротивлялся. Уже на эскалаторе мелькнула мысль: "Хоть бы лягавые не прицепились". Но куда там? Не с ее счастьем! Таки прицепились. Помогла наскоро придуманная байка о муже, который отправился на утреннюю пробежку и забыл ключи, захлопнув двери. Полицейского, стоявшего на выходе со станции, не удивило даже то, что "муж" был в тапочках и не было денег на метро. Но для уровня его интеллекта этого вполне хватило. Всю дорогу она держала его за рукав, но он шел послушно и не оказывал никакого сопротивления. Вот и ее дом. Она открыла дверь подъезда ключом от домофона и завела его в прихожую квартиры. Уже переступив порог, она спросила:
– Как тебя зовут, парень?
– Не помню, кажется, Роман.
– И откуда ты такой Роман взялся?
– Не знаю. Не помню.
– Ты что, только и знаешь, что "не знаю" и "не помню"?
Роман пожал плечами.
– Давай, иди в душ, снимай все из себя, найду тебе что-то переодеться.
– Извините, я плохо понимаю ваш язык.
– Вот москаль проклятый! Еще не хватало, чтобы я с тобой на русском говорила. В душ иди!
Хотя Юлия и воспитывалась в русскоязычной семье, но с того дня, когда пошла на Майдан, ни слова не сказала по-русски. Пока шумела вода в душевой кабинке, Юлия подобрала в шкафу банный халат, белье и тапочки. Все эти вещи остались у нее от бывшего домайдановского бойфренда, который ушел от нее из идейных соображений, оставив все свои вещи, вместе бельем и обувью. Вешая вещи на сушилку для полотенец, невольно отметила, что свозь шторку душевой кабины просвечивалась довольно стройная мужская фигура с широкими плечами и довольно накачанными мышцами.
– Хватит, вылезай! – Сказала она примерно через полчаса.
Шум воды прекратился, и через некоторое время в дверях ванной комнаты появился он в банном халате, который оказался на него немного тесен.
– Есть будешь?
– Что, не понимаю?
Она показала знаками.
– Да!
Через мгновение на столе появились борщ с пампушками и стейк с рисом. Юлия принципиально не пользовалась услугами общепита, все готовила сама. Парень ел так, будто не ел почти месяц. Через две минуты тарелки опустели.
– Выпить хочешь?
– Что?
– Водку будешь? Москаль, блин!
– А, да!
Она поставила перед ним рюмку с водкой и бутерброд с ветчиной. Он выпил залпом, а бутерброд проглотил, как таблетку, не разжевывая.
– Ну, и как ты докатился до жизни такой?
– Ничего не помню, помню только, что перепрыгнул через какой-то высокий забор, за мной гнались, я убежал и заскочил в метро. А в каком я городе?
– В Киеве.
– Это что, Украина?
– Нет, блин, Франция!
– Нет, столица Франции – Париж – это я помню.
– А сам откуда?
– Чего?
– Сам-то откуда, – повторила Юлия по-русски?
– Не помню! Ничего до того прыжка через забор не помню.
– Марсианин какой-то, – подумала Юлия. – Тоже мне, исполнитель. С таким на улицу только покажись – сразу заметут.
Он разговаривал с явным московским акцентом, специфически растягивая букву "а".
– Ложись спать, марсианин! Сейчас постелю тебе на диване.
Она постелила ему на диване в гостиной. Он, на удивление, понял без перевода, чего от него хотят, лег, и через минуту заснул. Юлия тоже чувствовала себя усталой и, немного убрав и помыв посуду, даже не ужиная, растянулась в постели.
– Ничего, завтра что-нибудь придумаем, – подумала Юлия и уже через мгновение спала.
Утром проснулась от того, что кто-то громыхал на кухне посудой. Спросонья, сразу и не поняла, кто.
– А Марсианин! – Вспомнила она.
Накинула халатик и вышла на кухню, протирая заспанные глаза.
– А где у тебя кофе?
– Ишь, кофе захотел! Там на полке слева в жестяной банке.
– Говори, пожалуйста, по-русски. Ничего не понимаю!
– Ничего, кофе захочешь, найдешь. По запаху.
На удивление, он все-же взял нужную банку, засыпал кофе в турку, залил водой и поставил на огонь. Как на больного амнезией, он орудовал довольно-таки ловко, правда, кофе выкипел, заляпав плиту. Он снял турку, взял две чашки, налил ей и себе.
– Сахар?
– Нет Спасибо!
Он насыпал себе две ложки, размешал и стал пить кофе большими глотками, хоть напиток был горячий. Допил, поставил чашку в мойку и спросил:
– Сигаретки не найдётся?
– Сейчас посмотрю.
Юлия сама не курила, но держала пачку сигарет на тот случай, когда придет Коля, ее друг детства, который, казалось, не выпускал сигареты изо рта никогда. Она взяла уже начатую пачку и протянула ее марсианину. Тот закурил, и через минуту сигарета уже догорала. Потягивая кофе маленькими глоточками, Юлия думала:
– Прежде всего – легализация. Надо сделать ему документы, чтобы никто не подкопался. Это, по нынешним временам, задача не из легких, учитывая большое количество нелегалов, которые съехались в Киев. Но его вполне можно решить, учитывая, что есть дядя Леня.
Дядя Леня – старый мент, давний друг ее матери, который чудом прошел переаттестацию в новую полицию. Это ему, наверное, удалось только потому, что несколько раз был в зоне АТО. Нет, он не воевал, просто несколько раз ездил туда в командировку с какими-то проверками и, соответственно, получил статус участника боевых действий. Она набрала номер его мобильного:
– Дядя Леня, можете говорить?
– Да, конечно, Юлька-козюлька! Что случилось?
– А почему должно было что-то случиться? Просто так звоню! О здоровье Вашем справиться, может, хочу?
– Ага! Не рассказывай басен, а выкладывай по существу!
– Это не телефонный разговор, давайте встретимся.
– Давай в одиннадцать, в кафе на площади на Крещатике, где тот Кондратюк свое "Караоке на стакане" проводит. Подходит?
– ОК, дядя Леня, буду!
Они наскоро позавтракали бутербродами с ветчиной, запив это кока-колой, Юлия быстро оделась, вышла из дома, заперев дверь на оба замка и приказав Марсианину никуда не рыпаться, не ломать двери и не прыгать с балкона, потому что разобьет голову – двенадцатый ибо этаж. Тот сделал вид, что понял, кивнул головой и растянулся на диване.
В 10:20 она уже была в метро, а без пяти одиннадцать сидела за столиком в кафе. Дядя Леня оказался пунктуальным, как и подобает старому менту-полковнику. На современного полицейского он походил мало – вредил довольно-таки внушительный пивной животик.
– Привет, детка! Как дела?
– Да вашими молитвами, дядя Леня!
– Ага, днем не сплю, ночью не ем, все за тебя молюсь! Выкладывай!
– Тут дело весьма деликатное. Надо документы украинские одному москалику сделать.
– А с каких это пор ты про москалей заботиться начала?
– Тут такое дело, дядя, Леня, долго рассказывать.
– Ну надо, значит надо ...
Дядя Леня всегда нравился ей тем, что не задавал лишних вопросов.
– Пять штук евросоюзовских, и дело сделано. Для тебя – штука скидки.
– Вот, а говорят, что новая полиция не берет ...
– Пусть себе говорят. Может, кто-то и поверит.
– ОК, когда будет готово?
– Где-то через неделю. Я тебе звякну.
– Хорошо, пароль "Марсианин".
– Ты бы еще что-то венерическое придумала, козюлька! Ладно, "Марсианин", так "Марсианин". Он хоть язык знает, не проколется?
– А мало ли у нас русскоязычных манкуртов? Ничего, изучит!
– Твоя правда!
– Хорошо! Асталависта, сеньор!
– Пока, вертихвостка!
Они допили кофе и разошлись.
С языком, действительно, была проблема. По-русски здесь говорил чуть ли не каждый второй, но не с таким акцентом! Юлия вспомнила, что в АТО, в роте вместе с ней служил некий Олег, в "миру" – преподаватель украинской филологии в Могилянке. Ему оторвало ногу осколком из "Града" почти до колена, и сейчас он был на реабилитации. Славился он тем, что мог научить говорить по-украински обезьяну или даже Николая Яновича, жаль, что он своевременно к нему не обратился. За месяц вся рота щебетала по-украински, словно из словаря Гринченко, вместе с "донецкими" и "криворожскими". Она набрала его номер:
– Привет, Олег!
– Привет, боевая подруга, как дела?
– Да может быть. У меня к тебе просьба.
– Для тебя – звезду с неба!
– Нет, звезды не надо, мне планету, Марс! Точнее, одного из ее жителей.
– Нет проблем, доставим!
– Если серьезно, то одного москалика надо научить говорить по-украински, или хотя бы по-русски но без московского "аканья".
– С русским киевского образца – проблематично. Давай уже научу говорить по-украински.
– ОК. И сколько времени надо?
– За месяц будет петь, как воробышек, не отличишь от уроженца Галичины. Но начинать надо уже, потому что через месяц еду в Германию на протезирование.
– Как мне его, к тебе водить?
– Нет, я уже на костылях скачу, как горный козлик. Лучше у тебя, чтобы не светился.
– ОК! Где-то к шести вечера подходит?
– Да. Тогда завтра?
– Нет, сегодня!
– Как спешно! Хорошо идет, договорились. А что за тип-то такой?
– Ай! Придешь – увидишь сам!
– Заинтриговала, однако!
– Вы будете весьма удивлены, сэр!
– Не "сэр", а "господин"!
– Хорошо уже! Вы будете весьма удивлены, господин!
– О!
– Хорошо, до встречи! Ты и дальше пьешь только текилу?
– Да, с оливочкой!
– Хорошо, пока, солнце!
– Пока, птичка!
Так, об основных двух вещах договорились, что остается? Одежда, но это мелочи, купим, а дальше по плану, только бы увидеть, как наш инопланетянин стреляет. Но для этого есть Дима.
Так, план. Теперь план. Прокрутить в голове все детали, чтобы нигде не было сбоя, чтобы все пошло гладко, как по маслу. План и только план.
2. План
План мести зародился в ее голове давно. Возненавидела она своего бывшего отчима еще с того момента, как он впервые появился в этом доме. Какое-то физическое, почти патологическое отвращение с первого же взгляда. Правда, выглядел тот довольно интеллигентно, был одет, как щеголь, и каждый раз дарил маме цветы. Причем достаточно дорогие цветы. К тому времени орхидей в Киеве почти не было, но он как-то умудрялся их доставать, понятно, за бешеные деньги. Поскольку жили они довольно бедно: мама работала на бывшем военном заводе, который с распадом Союза должен был вот-вот развалиться, то она, разумеется, руками и ногами вцепилась в этого весьма импозантного и, на первый взгляд, хорошо воспитанного еще не старого мужчину. Вскоре они сыграли свадьбу, правда очень скромную, учитывая состояние отчима. Они с мамой и маленькой Юлей сразу перебрались жить к отчиму, а свою квартиру сдавали. Причем деньги за аренду шли сразу на банковский счет отчима. Сначала он вел себя с Юлией прилично, покупал игрушки, книги, даже купил компьютер, как только эти чудо-устройства начали появляться в продаже. Иногда водил в школу. На Юлии красовался ранец из натуральной тоненькой кожи. Такого в школе не было ни у кого. В общем, такой себе идеальный отец.
Впервые он проявил свое истинное нутро в тот день, когда Юлии исполнилось двенадцать. Гости уже разошлись, мама мыла на кухне посуду, а Юля помогала сносить грязные тарелки со стола. Когда она собирала со стола последние тарелки, он незаметно подошел сзади и засунул свои липкие руки ей под блузку, касаясь грудей, которые едва начинали почковаться. Юлия едва не вскрикнула, но сдержалась, потому что боялась, что услышит мама. Она только бросила на него такой взгляд, что он отшатнулся и выпрямился, как солдат, стоящий по стойке "смирно". Скорчив неловкую мину, извинился, сказав, что во всем виноват лишний алкоголь. Впоследствии ничего такого не случалось, он и в дальнейшем корчил из себя идеального внимательного отца, вплоть до момента, Юлии в то время было почти пятнадцать, когда впервые ночью зашел в ее спальню. Эту ночь она не забудет никогда! Она еще не спала, но уже погасила свет. Он вошел в спальню, зажег ночник, откинул одеяло и резким движением задрал ее ночную рубашку. Она притворилась, что спит, а он спустил штаны и медленно начал мастурбировать. "Воробышек" его долго не хотел подниматься, и он добавил интенсивности. В конце концов, тот все-же поднялся, но как-то вяло, и минут через пять с груди отчима вырвалось какое-то дикое рычание, а на ковер что-то закапало. Затем он забросил одеяло обратно, погасил ночник и вышел из комнаты. Юлии захотелось блевать, но она боялась выйти из комнаты. Юля не спала всю ночь, но утром, ничего не сказав никому, как всегда пошла в школу.
Где-то с полгода это не повторялось. Он взял ее впервые, она точно помнила эту дату, 12 апреля 2002 года. Она погуляла немного вечером с подругами и вернулась домой довольно поздно, мамы в то время не было дома, уехала к бабушке в деревню. Отчим сидел на кухне. Перед ним стояла уже почти пустая бутылка коньяка и полная пепельница окурков. Выглядел он довольно-таки неловко, на лице словно застыла какая-то странная гримаса. Юля наскоро поужинав, пошла в свою комнату, зажгла ночник и начала что-то читать. Он появился минут через пятнадцать в майке и штанах с расстегнутой ремнем. Он закрыл ей рукой рот, спустил штаны, поднял одеяло, перекинул девушку в сторону и пристроился сзади. Далее почти ничего не помнила. В голове ее только что-то стучало в такт с его движениями, и эта невыносимая боль внизу живота, и этот запах, который будет преследовать ее долго: смесь алкогольного перегара с сигаретным дымом. Затем он встал, застегнул штаны и сказал каким-то не своим голосом:
– Что-либо кому-то скажешь – убью!
Это повторялось довольно таки регулярно, вплоть до момента, когда однажды уже взрослая Юлия не удержалась и расцарапала ему лицо до крови. Царапины были довольно глубокие и долго не заживали. Она не знала, что там он говорил маме и на работе. В конце концов, на маму последнее время он обращал мало внимания, и разговаривали они между собой редко. Так, впопыхах на кухне о каких-то бытовых несущественных вещах. Мама к тому времени серьезно переболела и выглядела, разумеется, не лучшим образом. Отчим обращал на нее все меньше внимания, приходил домой поздно и часто под "шафе". А в один прекрасный день появился с какой молодой блондинкой и прокричал с порога, чтобы они с мамой выметались из его квартиры завтра же. Мама к тому времени уже нигде не работала, завод, конечно же, развалился. В их двухкомнатной квартирке жили квартиранты, их сразу не выгонишь, ибо заплатили вперед за полгода, так что они ночевали у маминой подруги, у которой самой было двое детей, в ее двухкомнатной квартире. Мама пошла торговать на базар овощами и они как-то перебивались с хлеба на воду. Вскоре мамы не стало – умерла от рака, так и не оправившись от предыдущей операции. Юля с тетей, которая была моложе на пятнадцать лет чем мама и старше Юлии лет на десять, поселились в их старой квартире. Тетя была еще и вертихвостка, в голове у нее были лишь мужчины и гулянки, так что дома у них были перманентные вечеринки, которые зачастую заканчивались групповым сексом. Юлию, правда, никто не трогал, потому что сразу получал отпор: пощечину по лицу, а то и пинка между ног.
Отчим появился в следующий раз на ее выпускной. Подъехал на шикарном порше с огромным букетом роз, подошел к ней, отдал цветы. Она взяла, а в следующее мгновение начала хлестать его колючим букетом по лицу. Ее еле успокоили, отчим ушел и сразу отчалил на своем автомобиле, а Юлия еще долго рыдала на груди у своей любимой учительницы украинского языка. После того случая она его не видела, только читала в газетах, что он стал управляющим одного из крупнейших банков Украины, а впоследствии – народным депутатом. Затем она увидела его еще раз, когда была в зоне АТО. В расположение их части прибыли какие-то высокие шишки. Они покрасовались немного перед телекамерами в новеньких импортных камуфляжах, им разбили палатки, в которых они пьянствовали и горланили почти всю ночь, а под утро им подвезли молоденьких девочек, очевидно, школьниц с выпускного вечера, так как все они были в парадных платьях. На следующий день "слуги народа" уезжали, и тогда в толпе других народных избранников она увидела отчима. Тот о чем-то оживленно беседовал с каким коллегой. Вокруг них стояла охрана, так что подойти ближе не было никакой возможности.
О том, что она его когда-то убьет, Юлия знала всегда, с тех пор, как его руки впервые проникли под ее блузку. Тогда еще не знала, когда и как, а теперь уже знала. В голове ее родился план. Сначала сырой, а затем взвешенный до деталей. Первая часть – экономическая. Отчим, став депутатом, формально потерял место управляющего в банке, но посадил туда до мозга костей преданного человека – своего двоюродного брата. Все время, в течение его депутатства, срабатывала одна и та же схема дерибана денег. МВФ переводил Национальном банке Украины очередной транш, который Нацбанк пускал на рефинансирование "неплатежеспособных" банков-кредиторов. Банк отчима на тот момент стал таким "неплатежеспособным", то есть все депозиты и проценты по ним были заморожены и не выдавались, проценты же по кредитам собирались регулярно, а в случае просрочки должник мгновенно отвечал своим имуществом: недвижимое и движимое имущество подлежало конфискации мгновенно, несмотря слезы, митинги и проклятия кредиторов. Деньги же, которые шли на рефинансирование, сразу в тот же день переводились на счет одного из банков на Британских Виргинских Островах. Новый счет открывался на подставное юридическое лицо. Затем с этого счета в тот же день средства переводились в банк другого оффшора, и так по цепочке пять-десять раз, чтобы запутать следы. В конечном итоге они оседали на счетах высшего руководства государства и какая-то часть, конечно – на счету отчима. Слабым звеном этой схемы было то, что транзитный счет открывался в одном и том же банке на Виргинских островах. Итак, найдя выход на тот банк, можно было бы "вычислить" номер только что открытого счета. Далее должен браться за дело Бармалей, так в IT компании, где работала Юлия, звали одного из лучших хакеров галактики Алексея Антоненко. Да, Бармалей мог взломать любой код, пусть он находился под десятью степенями защиты. Он для смеха взламывал даже коды НАСА, правда, потом возвращал все на место, а там даже не догадывались, что код был взломан. Суть плана состояла в том, что в банке на Виргинских Островах открывался еще один счет, который отличался от транзитного счета отчима только одной цифрой. В процессе перевода средств файл перевода перехватывался, и Бармалей имел несколько секунд, чтобы подобрать код к платежу и изменить в платежных реквизитах всего одну цифру. Итак, деньги попадали на наш счет, откуда тоже мгновенно переводились на другой в надежном европейском банке, который гарантировал тайну вкладов. Проблема заключалась в том, что Бармалей был человеком очень порядочным, имел свой кодекс чести и подобными "левыми" махинациями не занимался. Но он давно, хоть и без взаимности, подбивал клинья к Юлии, и она надеялась, не без оснований, что все-же уговорит его.
Итак, отчим, не получив подтверждения, что средства поступили на счет, мгновенно бросится в банк лично все проверять. Далее вступала в действие вторая часть плана – физическое уничтожение отчима. Перед банком следовало организовать митинг недовольных вкладчиков, что было не так уж трудно сделать, брось только клич в прессе. Затем надо было организовать столкновение между охраной банка и митингующими. Кто-то даже может стрельнуть несколько раз по охране и тем самым спровоцировать ответный огонь. Тогда Юлия, имитируя огнестрельное ранение, а возможно, и получив реальное, должна сделать себе инъекцию. Препарат замедляет на время сердечную деятельность и человек становится как бы мертвым. После этого "стрелок" должен убить отчима перед банком, или, если это не удастся и отчим бросится везти ее в больницу, завалить его на входе или на выходе из нее. Вроде все должно сработать. Оставалось только дождаться очередного транша МВФ и провести несколько подготовительных этапов.
На роль стрелка был назначен, кто бы вы думали? .. Правильно, мой догадливый читатель!
Итак, подготовка начинается ...
3. Подготовка, начало
Итак, что нужно сделать? Юлия наметила в голове план действий по подготовке:
1. Легализовать марсианина и быстрее. Вывести его в люди, как говорится, чтобы он немного пообтерся, конечно только после того, как тот более-менее прилично овладеет украинским языком.
2. Проверить, умеет ли он стрелять, и, если нет, отправить его на учебу к Дмитрию, инструктору по подготовке снайперов для Национальной Гвардии и спецподразделений СБУ, у которого Юлия училась стрелять перед отправкой в зону АТО. По Марсианину вроде все. А так, еще купить ему мотоцикл и сделать права, чтобы он мог свободно передвигаться по городу, минуя многочисленные киевские пробки.
3. Организовать митинг возмущенных вкладчиков под банком отчима в нужное время. Для этого надо было узнать точную дату поступления транша и плюс-минус дату и время перевода рефинансирования. У Юлии был один надежный человек, который работал в НБУ, так что с этим проблем не должно быть.
4. Организовать беспорядки во время митинга со стрельбой. Здесь должен помочь один из "титушек" времен Майдана, который впоследствии, раскаявшись, пошел добровольцем в АТО. Звали его Максом.
5. Уговорить Бармалея взломать код платежа и изменить реквизиты банковского счета – пожалуй, самый трудный пункт плана. Здесь придется применить все свои женские чары, и тоже не факт, что он согласится. Но ничего, мадемуазель, поднапрячься – и прорвемся!
6. Отправить Колю "отдыхать" на Британские Виргинские Острова, как только поступит информация об очередном транше МВФ. Он должен не упустить момент, когда в местном банке откроется транзитный счет, и сразу же открыть свой.
7. Открыть еще несколько транзитных счетов в оффшорах и один конечный банковский счет в респектабельной стране, например, в Швейцарии, где гарантируется тайна вкладов.
8. Найти подходящее оружие и подготовить огневые точки вблизи банка отчима, правительственной клиники "Феофания" и частной клиники, в которой лечится отчим. Труднее всего было найти место для стрелка в Феофании, поскольку та надежно охраняется и буквально нафарширована видеокамерами наружного и внутреннего наблюдения. Но вряд ли отчим захочет везти человека, подстреленного на митинге, да еще и падчерицу, в правительственную клинику. Огласка была бы неизбежна. Так что на счет Феофании не следует особенно париться, но все-таки какие-то варианты прикинуть надо.
9. Позаботиться о препаратах для имитации болевого шока и остановки сердца, и об антидотах к ним.
10. Организовать отход марсианина с огневой точки и максимальную задержку прибытия полиции на место преступления.
Как будто все, если вылезут еще какие-то детали, о них можно будет позаботиться непосредственно во время исполнения.
Итак, к делу! В 18:00 должен прискакать Олег учить Романа украинскому языку. В половине шестого Юлия уже была дома. Марсианин мирно спал на диване в тапочках и сладко посапывал. Как выяснилось, он смел с холодильника недельный запас продовольствия и допил начатую вчера бутылку водки. Юлия мгновенно бросилась в ближайший супермаркет, купила бутылку текилы, оливки, и еще кое-что, чтобы наскоро сделать бутерброды. Запыхавшаяся прибежала домой и быстренько принялась готовить эти самые бутерброды. В 18:02 раздался звонок домофона:
– Это я, Олег, как там твой инопланетянин, готов?
– Да, "готов" на все сто, вряд ли разбудим, но заходи!
– Иду, моя птичка, точнее, прыгаю!
– Прыгай, мой воробышек!
Она открыла дверь, провела гостя в прихожую, помогла снять куртку, он пытался разуться, но она сказала:
– Можешь не разуваться, будет загадка для криминалистов, почему это в комнате следы одной ноги?
– Для криминалистов? Ты, такая-сякая, замыслила против меня что-то криминальное?
– Нет, солнце, пока планов угробить тебя у меня нет!
– Смотри мне, а то у меня в левом кармане граната.
– А у меня в правом – оливка! Кстати, текилу будешь? Я, тем временем, попробую растолкать нашего марсианина.
Она налила ему рюмку текилы, поставила перед ним вазочку с оливками и тарелку с бутербродами и принялась будить Романа. Тот не реагировал ни на слова, ни на пинки, ни даже на вылитый на голову стакан холодной воды.
– Вот, блин, глухой номер! И что прикажешь делать с ним?
– Надо бы его под душ холодный.
– Я сама его туда не донесу, а из тебя какой помощник?
– Да ничего, вдвоем как-то справимся.
Юлия спустила ноги марсианина на пол и слегка подтолкнула за плечи. Так врач в военном госпитале учил садиться больных после операции. Роман как-то сел, но уже в следующее мгновение откинулся на спинку дивана и захрапел. Затем они вдвоем попытались поставить его на ноги. За третьим разом затея как-будто удалась. Первые два раза он падал на диван, как подкошенный. Вместе попытались вести Марсианина в ванную, но его все время клонило в сторону. Раз он даже чуть не опрокинул одноногого Олега.
– Дрянь дело! Тазик и ковшик есть?
– Уже несу!
– И ведро воды захвати.
– ОК!
Они вернули марсианина на диван, раздели догола. Затем подняли и поставили его ногами в тазик. Юлия поддерживала его под мышки, а преподаватель-филолог поливал его из ковшика ледяной водой. Где-то через семь-восемь минут такой терапии глаза марсианина чуть приоткрылись, а язык заговорил:
– Где я? Что со мной?
– Вот, блин, теперь он еще и кратковременную память потерял! Ты у меня дома, меня зовут Юлия, я подобрала тебя вчера в метро.
– А-а, вроде помню. А кто этот тип на костылях?
– Его зовут Олег, он будет тебя учить украинскому языку.
– А на хрена мне этот украинский язык?
– Жить захочешь – выучишь, не выучишь, заметут, как только покажешься на улице.
– А, тогда понятно, давайте!
Методика Олега заключалась в том, чтобы заставить ученика думать по-украински, поэтому он не употреблял ни слова по-русски. Все новые непонятные слова он объяснял с помощью других, уже известных слов, или с помощью предметов, или, в крайнем случае, с помощью мимики или жестов. Как известно, научить украинскому языку неславянина гораздо легче, чем славянина, поскольку одинаковые буквы в неславянских и славянских языках произносятся в основном по-разному. С русскими же особая проблема была с твердыми "ч" и "щ", а также с гласными "о" и "ы", вместо которых они "акают" и "икают". Роман обнаружил, несмотря на синдром похмелья, неплохие способности. Неизвестные слова он хватал на лету. Казалось, что пробел, образовавшийся в его памяти, только и ждал момента, чтобы заполниться. Но "о" после согласных никак ему не давалось. "Масква, Масква, как многа в этам звуке" с напевно московским "а", и хоть кол на голове теши!
– Ничего, за неделю освоит, – сказал Олег.
– А что это за тип такой? – спросил он отходя
– Говорю же – Марсианин, с Марса прилетел, а я подобрала!
– А что, Марс тоже уже русифицировали?
– А дай им волю, они все космическое пространство русифицируют! Спасибо, Олег, сколько я тебе должна?
– Да ну тебя в баню, подружка, чтобы я с тебя что-то брал?
– Тогда спасибо большое, господин учитель! Я правильно выразилась?
– Да, вполне. До встречи, Юлька!
– Да, завтра в той же час и в том же месте. Цемки-бомки!
– А вот это уже – диалект!
– Ну, пусть будет диалект ...
Она поцеловала его в щеку и закрыла за ним дверь.
Вернувшись в комнату, она застала Романа на диване с закрытыми глазами.
– Хочу хотя бы что-нибудь вспомнить из прошлой жизни, И не могу. Смутно мелькают какие-то вспышки, вроде, идет бой. И какие-то лица, будто я ловлю их в прицел. И больше ничего не помню, полная пустота ...
– Так ничего и не помнишь?
– Ничего, полный провал. Ни папы, ни мамы, ни рода, ни племени ...
– Бедный мой Рома! – Она села рядом и легонько обняла его за плечи, а он прижался к ней, будто малое дитя к матери.
Так и сидели молча до ночи. Но потом Юлия спохватилась – пора спать. Завтра рано вставать, а она и так прогуляла сегодняшний рабочий день и завтра придется оправдываться. Но ничего, что-нибудь придумает.
На следующий день она встала рано, приготовила грибную похлебку и котлеты, сварила макароны. Когда Роман проснулся, они позавтракали бутербродами с кофе и Юлия, закрыв двери, как и вчера, на два замка, помчалась к метро. На работу приехала вовремя, прочитала входящие письма, написала нужные ответы и пошла "охмурять" Бармалея. Бармалей имел привычку работать по ночам, а днем мог или спать, причем даже на голых сдвинутых табуретках без подушки, или играть в компьютерные игры, или сидеть безвылазно в интернете. Руководство компании закрывало глаза на все его выходки, потому что то, что он творил по ночам, когда его "осеняло", было гениальным. Этого не сумел бы сделать целый отдел за целый месяц. Он достаточно редко выходил из офиса, питался как попало – это для него не имело никакого значения. Его подруга приходила иногда ночевать к нему в офис, и нередко утром в его персональном кабинете можно было найти несколько пустых бутылок из-под вина, открытую банку шпрот, разбросанную одноразовую посуду, использованный презерватив, или еще что-то ... Но все давно перестали удивляться привычкам Бармалея. Гениям законы не писаны! Вот и сейчас Бармалей сидел, закинув ногу на ногу, в наушниках за компьютером и играл в какую-то игру. Он даже не заметил, как Юлия зашла в кабинет.
– Привет гениальным геймерам двадцать первого века! – Громко крикнула она.
Ноль реакции ... Она подошла сзади и стянула наушники с головы. Тот стремительно повернулся, но увидев Юлию, вдруг улыбнулся.
– А, это ты, Юлька? Заходи, рад видеть!
– Кофе есть?
– Да где-то тут вроде был ... – растерянно водил большими немного выпученными глазами Бармалей.
