Текст книги "Хранители живой воды"

Автор книги: Сергей Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

7
Мертвая деревня

На следующее утро решали, что делать. Где искать Китеж за Волгой, никто не знал. Да и следы побоища в устье Оки наводили на тревожные мысли.

– Вы останетесь здесь, а я пойду на разведку, – предложила Дарья Муромская.

Оливия только фыркнула. Девочка подумала что-то вроде: «Держит нас за маленьких! Проплутает по лесам неделю без толку», – но вслух дочь колдуна ничего такого не сказала. Ник уже склонен был согласиться с девушкой-егерем, как в разговор вмешался Тимофей Спиридонович.

– Слушайте! – торжественно проговорил домовой. – Ты, Дашка, окрестности проведай да дичь нам подстрели! Лучше утку в яблоках! Ты, Олька, в избе приберись – любишь ведь! А мы с Николаем в Корневища спустимся, все новости да пути дорожные разузнаем!

Оливия не сразу сообразила, что это ее Тимофей Спиридонович назвал Олькой.

– Я тебе так приберу, долго будешь помнить, как меня зовут! – пробурчала себе под нос дочь колдуна.

Но домовой обладал тончайшим слухом. Он разом встрепенулся, да так, что избушка заходила ходуном. Глазки Тимофея Спиридоновича уже блестели в предвкушении хорошей задорной склоки, не тут-то было: Николас направил беседу в другое русло.

– Мы сможем отсюда попасть в ваш подземный мир? – спросил мальчик.

– А ты в окошко-то выгляни! Посмотри на свою избу. Она ж зацвела да корни пустила! Тепереча у нас не просто движимое имущество, а настоящий правильный дом! – отвечал Тимофей Спиридонович.

Ник последовал совету домового. И действительно, после купания в Волге из бревенчатых стен проросли веточки. На резных наличниках зазеленели листочки. Ник выбежал в заднюю комнату. Сплетенные в кадке корни дубов за ночь превратились в прекрасное карликовое деревце. От него вниз через люк потянулся новый корень, коричневый в ярко-зеленую прожилку.

– По нему-то и нужно спускаться в подземное царство, – понял Ник.

Впрочем, сначала нужно договориться с Оливией, чтобы дочь колдуна в их отсутствие не учинила чего-то безрассудного. Это оказалось на удивление просто. Когда Ник вернулся в большую комнату, Оливия уже вовсю махала метелкой. Тимофей Спиридонович смотрел на девочку с видом удивленным и задумчивым. Ник увел домового от беды подальше, и вместе они стали спускаться вниз по корню. Боковые отростки у него были, как ступеньки на приставной лестнице. Так Николас и Тимофей Спиридонович добрались до земли. Домовой плюнул и принялся растирать босой пяткой, приговаривая:

– Земля-земля, мы чай не князья, чтоб парадным ходом в гости ходить. Пусти через черный! Обещаем не безобразить!

Зеленая трава поспешила убежать подальше от корня. Верхний слой почвы начал осыпаться и обрушился вниз в черную пустоту. Николас едва успел схватиться за зеленый отросток и повис над бездной.

– Поехали! – скомандовал Тимофей Спиридонович, и они полезли вниз.

Сначала вокруг была лишь чернота да пустота, потом появились светлячки и сладковатый запах печенья. Так пахло Корневище – единый живой организм, в котором коренятся все дома на Руси. Николас уже бывал здесь и обрадовался возвращению, хотя ничего особенно приятного в Корневище не было, кроме приятного запаха.

Через полчаса путешественники добрались до сплетения многочисленных тонких корешков. Из них был соткан пол, вполне пригодный для пеших прогулок.

– В Москве Корневище глубже залегает, – пояснил Тимофей Спиридонович. – Здесь, на левом берегу Волги, больших городов поблизости нет, поэтому мелко и селимся.

Ник хотел поинтересоваться, какая тут связь, но домовой уже убежал искать Нижний Новгород. Через пару мгновений домовой с визгом съехал по большой наклонной горе. За ней поднимался вверх толстый плетеный столб.

– Эй, в Нижнем! Как дела, братишки? – заорал Тимофей Спиридонович, подбегая к массивной колонне.

Очень скоро выяснилось, что дела не очень. Вместо ярмарки случилось водное побоище, а после него квартиранты будто обезумели. Запасаются дровами, картошкой и солониной, за ценным имуществом следить перестали. Впрочем, об истинных причинах переполоха домовые знали не больше людей, хотя разговоры про темное колдовство все же ходили. Говорили домовые примерно в таком ключе:

– А ежели глупые квартиранты войну большую затеют да архитектуру изводить начнут, мы все избушки с собой под землю заберем! И пущай живут себе в убогих коробчонках без уюта и дыхания!

Тимофей Спиридонович невероятно увлекся дискуссией.

– Мы на них управу найдем! Сколько всего ценного в Москве попереломали! Заберем всю красоту и душевность! Взвоют они, обратно попросят, да поздно будет! – кричал домовой.

Нужно было искать Китеж. Так что Николас подхватил Тимофея Спиридоновича на руки и оттащил вопящего и брыкающегося от Нижнего Новгорода. Домовой попытался укусить Ника за палец, потом все-таки остыл и согласился начать поиски.

Тимофей Спиридонович и Николас поднялись по горке и стали рыскать среди тонких корешков заволжских деревень. Домовой выспрашивал про Китеж и озеро Светлояр. Все безрезультатно. Сверху почему-то жаловались на плохую погоду, а про Китеж отвечали, что многие искали, да никто не нашел. Но вот возле одного из корешков Николас заметил домовых. Один совсем седой и бородатый и четверо помоложе, они что-то бойко обсуждали.

– Погодить надобно… – говорил дед. – Выждать до весны, все и свяжется до узелка.

– А я говорю, уходим! – возражал рыжий домовенок. – Порченое все там. Дерево смрадом пропиталось до самого нутра, мертвое оно стало, гиблое.

Тимофей Спиридонович тут же вмешался в дискуссию. Рассказал, что старших надо уважать, а дерево и вправду гибельность впитывать может, особливо если осиновое. Так, слово за слово, домовой узнал, что наверху, в деревне Владимирское, беда приключилась. Все квартиранты ушли неведомо куда, а в домах повсюду ядовитая зеленая пена.

– Поднимемся наверх, все посмотрим! – объявил Ник.

– Это еще зачем?! – воскликнул Тимофей Спиридонович. – На гибельную зеленую пену, что ли, смотреть? – И тут же добавил другим тоном: – А ведь любопытно же, какая она эта пена…

– Там ведь рядом с Владимирским есть озеро? – спросил Николас.

– А как же, имеется Безымянное озерцо, не шибко рыбное, зато для созерцания приятное, – сообщили домовые.

– Это оно, – уверенно сказал мальчик. – Наверняка не мы одни ищем Светлояр и Китеж… – дальше Николас продолжать не стал. Слишком страшно становилось от таких выводов.

Пока лезли вверх по корню, Тимофей Спиридонович трещал без умолку.

– А тебе разве не страшно? – говорил он. – Одно дело, если бы ты домовым был – мы бесшабашные!

– Страшно, – сказал Николас.

– Может, тогда не полезем? – спрашивал Тимофей Спиридонович.

– Должны, – отвечал Ник. – Некроманты все равно придут за нами, за мастером Гримгором и Оливией. Представляешь, что будет, когда они специально нами займутся, а у нас живой воды нет?

Николасу было очень и очень страшно, но еще страшней становилось от мысли, что опасности подвергнется Оливия и беспомощный мастер Гримгор. И дело было не только в угрозе близким людям. Ник отлично понимал, что сейчас он сможет спрятаться, скрыться, притвориться случайным мальчиком-беспризорником. А если враги придут, чтобы добить мастера Гримгора и забрать Оливию, что тогда?

Вот с такими мыслями Николас выбрался в подпол деревенского дома. В ручках Тимофея Спиридоновича тут же откуда-то появилась горящая свеча. Подвал, в котором оказались путешественники, был самым обычным: с одной стороны – мешки картошки и морковки, с другой – бочки с соленьями и вязанки репчатого лука.

– А вот и варенье мое нямнямочное! – воскликнул Тимофей Спиридонович.

Ник приложил палец к губам, залез на небольшую деревянную лестницу и осторожно приподнял люк. Наверху в доме было тихо и сумеречно – ни звука, ни движения. Только легкий сквозняк нес по полу странный запах, пряный и в то же время тошнотворный. Николас ненадолго вернулся в подвал.

– Там никого нет. Я поднимусь наверх. Если не вернусь, уходи к нашим и все им расскажи. – Не дожидаясь ответа, мальчик широко распахнул люк.

Ожидая увидеть самое страшное, Ник осмотрелся и вздохнул с облегчением. Он оказался в обычном сарае, пристроенном к избе. Сквозь закрытые ставни с улицы проникал сиреневый свет. Он выхватывал из темноты большой угол с утварью и инструментами. С другой стороны сарая были пустые стойла с подгнившей соломой. Тошнотворный пряный запах остался где-то внизу и больше не донимал.

Николас не стал осматривать избу и сразу вышел на двор. Деревня как деревня, только пустая, как будто вымерла. Одна улица идет от часовенки через лес к озеру – так говорили домовые. Зеленоватую пену Ник заметил, только выбравшись со двора. Оставалось ее немного. Она залегала в канавах у дороги, под заборами и на крышах домов. Как будто кто-то решил отстирать Владимирское с мылом, а прополоскать забыл.

Ник направился по единственной дорожке от часовни к лесу. Во дворе одного из домов заметил подвешенную на веревку рыбу – верный признак, что рядом река или озеро. С каждым шагом становилось все холодней, и вскоре у Николаса застучали зубы. Мальчик похлопал себе по бокам, потер руки и пошел дальше. Там, впереди, над лесом висели тяжелые темно-серые тучи. Они застилали добрую треть небосвода, отчего свет становился каким-то зимним, серовато-сиреневым. Вот Николас одолел небольшой подъем и остановился. Лес впереди казался черным. Но за первыми рядами деревьев шел снег, метель то приподнимала, то опускала белое кружево. И это в августе месяце! Впрочем, Ник знал, что настоящие русские шаманы умеют призывать снежные вихри в любое время года. А значит, там, за лесом, может быть друг или союзник.

– Только бы не замерзнуть, – пробормотал Ник и направился дальше по дорожке.

Но вот из метели вынырнула большая темная человеческая фигура. Ник заметил ее на фоне снежного кружева. Кто-то шел навстречу из леса. Мальчик колебался лишь мгновение, а потом убежал с дороги, спрятался в кустах да еще прополз метров пять прочь от того места, где незнакомец мог его видеть. Там Ник затаился и принялся ждать. Человек из леса шел медленно и тяжело. Он вел за собой в поводу какое-то большое грузное четвероногое. Вскоре Николас понял, что это всего лишь корова – крестьянин возвращает домой заплутавшую буренку. Однако покидать свое убежище мальчик не спешил. И правильно! Когда крестьянин стал подниматься на холм, Николас увидел, как неестественно у него выгнуты руки, как бледна кожа и неподвижно лицо. Ник уже видел зомби, а потому мгновенно понял, кто перед ним. Он сразу же замер, даже дышать почти перестал. Поравнявшись с убежищем, мертвец и его корова одновременно повернули голову в сторону Николаса. В их глазах замерцал дикий красный огонь. Ник зажмурился, уткнулся лицом в землю и обратился в слух. Каждое мгновение он был готов услышать треск кустов, вскочить и умчаться прочь. Пару минут царила тишина, и вот тяжелые шаги стали удаляться.

Ник сидел в кустах еще мучительную четверть часа, затем вернулся на дорогу. Идти к озеру через метель он не решился. К такому походу следовало основательно подготовиться. Николас направился обратно в деревню. Мальчик двигался тихо и осторожно, внимательно присматриваясь и прислушиваясь. Откуда-то слева донесся тихий-тихий плач. Ник застыл возле плетеного забора и заглянул в крестьянский двор. Пусто. Мальчик пошел вдоль забора и так добрался до оврага. Склон резко уходил вниз сразу за огородом. Здесь плач был слышен сильнее. Ник хорошенько присмотрелся и увидел внизу среди зелени светло-серое пятно. Делать нечего – пришлось спускаться. Кряхтя, цепляясь за ежевику и обжигаясь крапивой, Николас добрался до дна оврага. Там он обнаружил годовалого ребеночка с большими голубыми глазами и темно-рыжими волосиками. Так просто и не поймешь – мальчик это или девочка. Рубаха местами была подрана, а ручки и лицо – в царапинах. Увидев Николаса, малыш умолк и показал пальчиком на ближайший дом.

– Родители успели выбросить его за забор, когда на деревню опустилась зеленая пена, – стал рассуждать Ник. – И что же мне с ним делать? Или все-таки с ней?

Тут терпение у малыша кончилось, и он снова заплакал. Николас тяжело вздохнул и взял ребенка на руки.

– Пойдем, – объявил свое решение Ник. – Здесь оставаться тебе все равно нельзя.

Так, с малышом на руках, ученик колдуна обошел овраг и вернулся в пустую деревню. Найти нужный дом и скрыться в безопасном подземелье – вот все, чего хотелось Николасу. Зомби нигде видно не было, даже зеленой пены стало заметно меньше. Предвкушая скорый конец страшного приключения, Ник прошел через грязный двор, толкнул плечом тяжелую дощатую дверь и шагнул в полумрак сарая. Мгновение глаза Николаса привыкали к темноте, а потом он ясно увидел в стойлах мертвую корову. Зомби-крестьянин поставил перед ней ведро воды, положил сена и теперь стоял, неловко гладя по рогатой голове.

«Может, обойдется?» – подумал Николас, и тут же глаза мертвецов загорелись багрово-красным.

Крестьянин начал медленно поворачиваться к мальчику. Корова подалась вперед и выломала хлипкую загородку. Оцепенение спало с Николаса. Он рванулся вперед, зажмурился и прыгнул в подвал с криком:

– Задраивай люк, Спиридоныч!

Домовой был тут как тут и ловко захлопнул дверцу в подполье. Николас приземлился на мешок картошки и совсем не ушибся. Осознав это, мальчик воскликнул:

– Скорее вниз!

– Не спеши, касатик! – серьезно проговорил Тимофей Спиридонович и поднес свечу к личику малыша. – Ты кого это сюда притащил?

Сверху в люк сильно стукнули.

– Нашел ребенка в деревне, – растерянно ответил Ник. – Да бежим же скорее, там наверху зомби!

– Не ребенка, а девочку, Настеньку, – сурово сказал домовой. – Ей в Корневище нельзя.

– Да почем ты знаешь, что девочка?! Тем более Настенька?! – взорвался Николас. – Говорю же! Спасаться надо! В деревне никого, кроме зомби!

– Мы, домовые, в этом лучше разбираемся, – уклончиво ответил Тимофей Спиридонович. – А девчонке под землю нельзя. Ее там камнешкур съест!

Николас тяжело вздохнул. Хотел сказать, что не верит в страшного камнешкура, но это привело бы к долгой перебранке, а сверху уже трещали доски под тяжестью коровы.

– Здесь она точно пропадет, надо спасать, – наконец выговорил Николас.

Тимофей Спиридонович проникся, вздохнул тяжело и ответил:

– Ладно, попробуем. Давай ее сюда.

Домовой взял девочку, посадил себе на плечи и полез вниз по корню. Росточком Тимофей Спиридонович был чуть выше Настеньки, но тащил ее легко, без малейшего усилия.

8
Неизвестные чудовища

Во время спуска домовой как всегда много болтал.

– Может, и обойдется с камнешкуром… – говорил Ти-мофей Спиридонович. – Девчонка-то совсем махонькая, да и путь наш близок.

Настеньке явно нравилась поездка на мохнатых плечах домового. Она смеялась, пищала и таскала Тимофея Спиридоновича за уши. Николас упорно не спрашивал про подземное чудовище, почитая его выдуманным. Тогда Тимофей Спиридонович сам начал рассказывать. С его слов выходило, что раньше полноценными домовыми считались только домовые женского полу, а ребята, вроде Тимофея Спиридоновича, помогали да на посылках служили. В те стародавние времена сила в добром доме была такая, что люди в нем от всего злого отрекались, а уж чтобы вражда али разбой какой в избе приключился – так вообще невозможно. Такое дело не устраивало врагов рода человеческого, и создали они камнешкура, чтобы домовых всех под корень извел. С тех пор чудовище сие наводит кошмар на подземный народец, но ребяток не ест, а только девиц. Также на прочих барышень охоту ведет: и на людских женщин, и на русалок, и даже на страхолюдских кикимор.

– А как же вы спаслись? – спросил Николас.

– Все выжившие девицы-домовые укрылись в сердцевине великого Коневища да и живут там до сих пор в здравии, – отвечал Тимофей Спиридонович. – И если у домовых рождается девочка, она остается в сердцевине. Мальчики же отправляются по миру гулять да за избами присматривать.

«Так они просто беспризорники хулиганистые, эти домовые!» – подумал Николас, но вслух спросил:

– И много у вас девчонок в Корневище? Наверное, целый город или даже больше!

– И вовсе немного! – возмутился Тимофей Спиридонович. – У нас сейчас одни мальчишки рождаются, а девочки – раз в сто лет!

– Как это так получается? – поинтересовался Ник, нащупывая ногой отросток корня.

– Эх, темнота! – воскликнул домовой. – Всякому известно, что детей в капусте находят. Если пойдешь направо, то мальчиков. А если налево – то девочек.

– Значит, теперь вы ходите только направо? – уточнил Ник.

– Спросил бы лучше, как мы капусту в сердцевине подземной выращиваем! Вот это история достойная! – ответил Тимофей Спиридонович, но Николас уже наслушался вдоволь этих баек и про капусту не спросил.

Тем временем путешественники добрались до Корневища и припустили со всех ног прочь от Владимирского.

– Только бы не учуял! Только бы не учуял! – бормотал Тимофей Спиридонович.

– Учучу! – откликнулась Настенька.

Домовой схватился за голову и побежал еще быстрее. Николас едва мог угнаться за ним. Вот уже и знакомый корень с ярко-зелеными прожилками. Тимофей Спиридонович ловко запрыгнул на него и полез вверх. Ник замешкался и немного отстал. Тут-то и началось! Пространство содрогнулось, сверху посыпались камешки и комья сухой земли. Гул, грохот и скрежет заполнили собой колодец с тянущимся вверх корнем. Бедные светлячки от страха включили яркое, истеричное желто-зеленое сияние. Так Николас смог увидеть не только блестящие пяточки Тимофея Спиридоновича, но и камнешкура. Нечто огромное, утыканное шипами ползло по стенкам тоннеля. Так сразу было и не понять, то ли это зубастая пасть, то ли покрытая колючими наростами спина.

– Кидай ему все девчачье! – закричал Тимофей Спиридонович. – Все, что женского рода!

«Совсем с ума сошел», – подумал Ник, он выбивался из сил, карабкаясь по корню, а тут такая глупость.

Острые зубы камнешкура метили в Настеньку. Они все росли и росли, вытягиваясь из стенок. Тоннель превратился то ли в пасть, то ли в желудок жуткого монстра. Казалось, еще немного, и каменные челюсти сомкнутся и разжуют беглецов. Тогда только Николас задумался о словах Тимофея Спиридоновича.

– Что же у меня есть девчачьего? Ага!

Ник вытащил из кармана расческу и бросил камнешкуру. Зубы стремительно рванули вниз, из стенки появился толстый каменный язык, схватил расческу и скрылся. Раздалось довольное: «Ням!» Пока камнешкур облизывался, путешественники карабкались дальше. Когда он снова стал подбираться к Настеньке, Ник бросил ему моток ниток с иголкой. Дальше в ход пошли спичка и рубаха. Их каменшкур употребил с меньшим удовольствием. Все эти мелкие подачки достаточно долго отвлекали подземное чудовище, так что Тимофей Спиридонович с Настенькой на плечах успел выскочить из колодца. Только каменные зубы щелкнули совсем рядом с его пяточками. Ник замер один на один с камнешкуром. Острые шипы спустились вниз и потянулись к мальчику, но потом разочарованно заскрежетали и втянулись в стенки колодца. Николас сделал над собой последнее усилие, выбрался на поверхность и наконец-то вздохнул с облегчением.

После этого приключения Николас слег. Видимо, наглотался-таки паров ядовитой зеленой пены. Жар, головная боль и слабость не выпускали мальчика из постели. Оливия и Дарья Муромская поили Ника супом и отваром лечебных трав, благо Евфросиния Александровна снабдила путешественников всем в избытке. Иногда Николас видел сквозь горячку, как резвятся Настенька и Тимофей Спиридонович. Девочка и домовой лазали по столам и лавкам, кидались луком, наряжались в разноцветные платки и щебетали на странном непонятном языке. Последнее казалось настолько удивительным, что даже Дарья Муромская однажды спросила:

– Всегда думала, что это просто детский лепет. Как ты понимаешь его, Тимофей Спиридонович?

– Тикуа ха брр… Ой, простите. Хотел сказать, что наша Настенька, как и все малыши, говорит на языке домовых! И, уж конечно, я его понимаю, – таков был ответ, но ему мало кто поверил.

Три дня Ник лежал в горячке, а на четвертый болезнь отступила. Как только мальчику стало легче, он объявил:

– Мы должны подготовиться к путешествию на Светлояр, там сейчас зима и зомби по лесу ходят.

Оливия и Дарья Муромская переглянулись.

– Опять бредит? – спросила дочь колдуна.

– Там на самом деле зима и зомби, – подтвердил Тимофей Спиридонович и погнался за Настенькой, вместе они с грохотом опрокинули ведро.

Подготовка к походу началась в тот же день. Ник думал, что его будут отговаривать от рискованного путешествия, но этого не случилось. Оливия после удачного колдовства на Волге рвалась в бой. Дарья Муромская только пожала плечами.

– Хорошо, что зима – следы лучше видны.

После ухода из охранного приказа и сражений с некромантами девушка-егерь как будто попала в другой мир, волшебный и опасный. Дарья еще слишком плохо в нем ориентировалась, чтобы взять ответственность на себя.

Больше всего забот легло на плечи Тимофея Спиридоновича. Домовому было поручено подготовить курень к купанию в ледяной воде озера Светлояр. Стоило Настеньке уснуть, как он мчался конопатить щели, смолить доски и бревна. Окна и двери домовой обработал каким-то хитрым способом, а с трубой сотворил что-то неимоверное. Работал Тимофей Спиридонович задорно и стремительно. Его маленькое пушистое тельце то и дело проносилось по дому на огромной скорости.

– Тепереча мы сможем в нашем курене погружаться на глубину до ста метров, – прокомментировал свою работу домовой. – А воздух будем через дымоход брать, но это, только ежели нырнем неглубоко.

Николас и Оливия получили отличную возможность попрактиковаться в колдовстве. Два дня ушло только на то, чтобы проименовать все предметы в доме. Саму избу тоже пытались анимировать, но так и не смогли подобрать ей правильное имя. Зато теперь можно было легко запускать во врага табуретками, кастрюлями и ведрами. За всеми этими приготовлениями не забывали обсуждать план похода. Решено было отыскать по пути деревню, чтобы оставить Настеньку и закупиться теплой одеждой. Тимофей Спиридонович время от времени кричал, мол, никому малышку не отдаст. Николас разъяснял домовому, что брать ребенка в такое опасное путешествие нельзя. Домовой соглашался, но через час как будто забывал о разговоре и вновь отказывался расставаться с Настенькой.

Но вот вся утварь в избе была проименована, гвозди забиты и щели законопачены. За время вынужденной стоянки курень еще больше оброс зеленью. Листочки и веточки решено было оставить для маскировки, а вот отросший корень нужно было втянуть. Нику пришлось целое утро уговаривать крохотное деревце в кадке, чтобы оно освободило ходячую избушку от привязи. Поэтому в путешествие отправились после обеда. Ночевали в глухом лесу, к следующему вечеру вышли к небольшой деревеньке Шадрино. Курень оставили неподалеку, в овражке, так что, раздвинув крапиву и кусты ежевики, можно было зайти в избу без всякой лестницы.

Сперва в деревню отправилась Муся. Рысь пробежала огородами, шугнула сторожевую дворнягу, забралась на дровяной сарайчик, а оттуда на крышу дома. Дарья Муромская затаила дыхание и, только услышав пронзительное мяуканье Рыси, дала добро выходить из укрытия. Николас очень боялся увидеть зеленую пену и зомби, но за поворотом дороги открылась картина идиллическая и приятная глазу. Четыре крохотные, почти кукольные избенки, ладные, выкрашенные лазурной краской примостились на опушке леса. А за ними стелилось желтое море поспевающей пшеницы.

– Красота! – воскликнула Оливия.

– Тя! – отозвалась Настенька, малышка сидела на руках Николаса, в красном платочке она определенно походила на девочку.

Тимофей Спиридонович выглянул из покинутого куреня и сурово напутствовал:

– Настеньку мою кому попало не отдавайте. Смотрите, чтобы были серьезные, непьющие и грамоте ученые!

– Тя! – подтвердила Настенька, и все, наконец, пошли в деревню.

Там путников ожидал радушный прием. Местный староста Семен Егорыч подивился, что баба и дети без мужика странствуют. Дарья Муромская поправила на поясе кобуру с револьвером, после чего пожилой крестьянин перестал задавать вопросы и попросил путников к столу. Хозяйка достала из печи пироги и большой горшок гречневой каши. Семен Егорыч поставил на стол окрошку и бадью ядреного кваса. За трапезой и начался чинный разговор. Хозяева легко согласились взять себе маленькую девочку. Своих детей у них было четверо.

– А где четыре, там и пять! – сказал Семен Егорыч.

Зимней одеждой тоже поделились за умеренную плату. Все шло как нельзя лучше, но вот за окном что-то громко ухнуло, полыхнуло яркое пламя, раздались отчаянные крики. Семен Егорыч выглянул в окно и закричал:

– Пожар! Мать, выводи детей!

Все повскакивали из-за стола. Николас схватил Настеньку и выбежал на улицу. Один шадринский дом горел, другой вдруг вспыхнул прямо на глазах. Крестьяне высыпали на улицу да так и стояли. Только один мужик побежал к колодцу за водой, чтобы тушить пожар. И тут из пламени появился высокий человек в белом испещренном странными письменами плаще. С его рук сорвался огромный файербол. Гудя и брызгая искрами, огненный шар пронесся по воздуху и поджог еще одну избу. Настенька показала пальчиком на яркое пламя и сказала:

– Упу! – Малышке фейерверк явно нравился.

Николас и сам смотрел на пламя, как завороженный. Все растерялись совершенно. Даже мужик с ведром замер у колодца. Одна только Дарья Муромская решилась действовать.

– Бегите отсюда! – закричала девушка. – Ник, уводи всех подальше! Я его задержу.

Дарья достала револьвер, бросилась через дорогу и укрылась за срубом колодца.

– Да бегите же! – кричала девушка, стрелять она не решалась – ответный удар колдуна наверняка зацепил бы кого-то из деревенских.

Тем временем чародей в белом поджег последний дом. Только тогда люди опомнились и бросились бежать кто в лес, кто по дороге. Николас старался собрать всех, орал:

– За мной. Я вас выведу!

Взрослые не обращали внимания на странного мальчика. Но дети по привычке послушались и стали собираться вокруг Николаса. Так с горем пополам ученик колдуна отвел крестьян за поворот дороги. Со стороны деревни раздались выстрелы, загудел и разорвался файербол. Ник посмотрел на Оливию.

– Возьми Настеньку, я должен вернуться туда…

– Не говори глупостей! – отвечала дочь колдуна. – Без тебя мы не сможем управлять куренем, не сможем спастись!

Настенька заплакала.

– Эх… – Николас махнул рукой.

За последние дни он успел ощутить себя настоящим мужчиной, даже опытным колдуном. И теперь чувствовал, что в ответе за жизнь Дарьи. Но делать было нечего.

– Все за мной! В убежище! – скомандовал Ник и повел крестьян в заросли крапивы.

Через пару минут они были уже возле куреня, и Тимофей Спиридонович встретил беглецов возмущенным криком:

– Вы куда! К нам столько не влезет.

Но поместились все – десять человек взрослых и двенадцать детей. Правда, свободного места совсем не осталось.

Когда деревня опустела, Дарья высунулась из-за колодца и выстрелила. Пуля пробила белый плащ на груди колдуна. Он оступился, замер, но в следующее мгновение выпрямился и пошел на девушку. Вот брошенное колесо телеги поднялось в воздух и с силой врезалось в колодец. Дарья едва успела укрыться от дождя острых щепок. Стеша сорвалась с плеча девушки и полетела в атаку.

– Не сметь! – прошипела Дарья, выглянула из-за колодца и снова выстрелила.

Перед колдуном кружилась в воздухе тяжелая обгорелая балка, она-то и приняла на себя пулю. Девушка выстрелила еще раз, но проклятая деревяшка снова отразила выстрел. Колдуну это надоело, и он метнул в колодец наковальню. Дарья Муромская успела откатиться прочь. За ее спиной гулко треснули разломленные бревна. Девушка укрылась за плетеным забором, но это было все равно что прятаться за занавеской. Колдун приближался. Он шагал размеренно, как метроном. Дарья перекатилась на живот, выстрелила еще раз, но не смогла пробить защиту чародея. Зато девушка увидела Мусю. Рысь кралась за колдуном, тихо, медленно, на мягких лапах. В револьвере оставалась последняя пуля. Дарья Муромская замерла, прижавшись к земле. Только бы не выдать Мусю! Колдун был совсем близко, он широко развел руки – наверное, готовил какое-то смертоносное заклинание. Муся напрягла все мышцы, превратившись в большую пушистую пружину, и прыгнула. Колдун щелкнул пальцами. Белый плащ сорвался с его спины, спеленал рысь в полете и сбросил на землю. Капюшон больше не прикрывал голову колдуна, и девушка совершенно неожиданно узнала его.

– Нет! Не может быть! – воскликнула Дарья Муромская.

Тяжелая деревянная балка ударила девушку по голове. Она еще успела услышать, как колдун смеется странным скрипучим и безумным смехом, а потом потеряла сознание.