Текст книги "Хранители живой воды"

Автор книги: Сергей Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

5
Тем временем на Руси

Весь следующий день ушел на сборы. Кровать с колдуном затащили наверх и поставили в большей, передней комнате. Потом на веревках начали поднимать съедобные и несъедобные припасы. Запаслись водой, соорудили раскладную лестницу и к вечеру отправились в путь на восток. Оливия и Дарья Муромская устроились возле постели мастера Гримгора. Иногда дочь колдуна недобро зыркала на девушку-егеря, но ничего не говорила. Рысь Муся дремала у ног хозяйки, Стеша крутилась возле варенья. Николас смотрел вперед в окошко и командовал дубами. Прирученные черпак и топор периодически поднимались в воздух, пытаясь выполнить команды левой-правой. Юному шаману приходилось их постоянно успокаивать. Евфросиния Александровна топила печку и месила тесто. Она решила ненадолго покинуть свою семью, убедиться, что путешественники не расквасят нос в ближайшем овраге, а потом вернуться домой. Поход проходил идеально, и на следующее утро Евфросиния Александровна решила покинуть ходячий курень.

– Вижу, вы тут сами отлично справляетесь, – сказала она, села, скрестив ноги, поднялась в воздух и улетела обратно в заповедник.

Йоговская левитация над верхушками деревьев смотрелась весьма впечатляюще. Стоило Евфросинии Александровне скрыться, как из-за печки показалась лохматая голова Тимофея Спиридоновича.

– Блинчики остались? – прошептал домовой.

– А ты здесь откуда?! – удивился Ник.

– Да вот подумал, куда же вы без меня. Пропадете! Да и курень получился – загляденье, негоже такой оставлять на произвол судьбы людишкам несмышленым.

Тимофей Спиридонович быстренько подбежал к двери и выглянул наружу. Евфросинии Александровны уже и след простыл.

– Улетела, значит? – спросил домовой.

– Ага.

– А я думал, сделала вид да меня подкарауливает…

– Это еще зачем? – удивился Николас.

– Как это зачем? – еще больше удивился Тимофей Спиридонович. – Я же лучший домовой в заповеднике! Самый хозяйственный! Без меня у них разруха наступит и запустение!

Николас только головой покачал. И откуда такое самомнение?

Путешествие куреня на дубовых ножках только начиналось, а поход армии зомби на Москву столкнулся с серьезными трудностями. В тот день был самый разгар Нижегородской ярмарки. Кипела бойкая торговля, целая флотилия барж, баркасов, пароходов и лодочек заполонила устье Оки. Суда Морозова пришли со стороны Волги и увязли в скоплении речных корабликов. День был жаркий, и от армии зомби потянуло мертвечиной. Среди торговых судов началось волнение. Паровой ботик охранного приказа принялся сновать туда-сюда в поисках источника заражения. Разоблачение казалось неизбежным.

Некромант Морозов пожалел о своей странной принципиальности. Нужно было собрать армию мертвецов прямо в Москве, а не тащить ее за пятьсот верст! Боярин проклял остатки своей совести. Действовать нужно было решительно. Лемурийцы тысячи лет жили посреди океана и имели особую власть над утопленниками. В числе прочих Ракшаса показал своему ученику несколько старинных водных заклятий. Михаил Всеволодович надел костяную маску, поднялся на нос корабля, высыпал в воду черный прах и начал колдовать. Слова древнего языка срывались с губ Морозова. Они дарили прохладу в жаркий день, уносили в неведомую пугающую даль. Кто-то испуганно закричал на соседней лодочке. Но черное заклинание завладело всем вниманием Михаила Всеволодовича, он не слышал и не видел ничего другого. И вот вода в устье Оки закипела. Серая склизкая муть начала подниматься со дна. Утопленники лезли через борта пароходиков, топили легкие лодки. Воцарился хаос, торговые кораблики пытались уйти вверх по Оке или вырваться на просторы Волги. Они сталкивались, тонули, перекрывали пути к бегству. А Морозов уже сотворил новое заклинание, и зеленый ядовитый туман поплыл над рекой.

Через два часа в устье Оки не осталось ни одного живого человека. Армия Морозова увеличилась в три раза. Город боярин захватывать не стал, только уничтожил телеграфную станцию. Затем Михаил Всеволодович сотворил еще одно лемурийское заклинание и направил флотилию мертвых кораблей с огромной скоростью вверх по реке. С делами было покончено. Морозов вышел на нос своего пароходика, долго смотрел на речную воду, темную с едва уловимым янтарным оттенком, а потом расхохотался. Это был неудержимый безумный смех. Сначала Михаил Всеволодович не осознавал его причину. Но отдышавшись, все понял… Долгие годы, от самой первой встречи с великим некромантом, он жил в страхе. И вот теперь, после речного побоища, смертельный ужас отступил! Морозов ощутил невероятную свободу и радость от бурлящей колдовской силы.

– Я подчиню Русь, а потом прогоню прочь тебя, Ракшаса! И никто мне не помешает! – закричал боярин.

Так Нижний Новгород ощутил темную силу некромантии, а события в Москве разворачивались не менее драматичным образом. Лейб-гвардии Семеновский полк вытеснил из центра города гражданских и занял позиции вокруг Кремля. Царю пришлось появиться на стене и вызвать к себе генерала Старицкого, командующего гвардейцами. Евгений Федорович чувствовал неладное, но не мог не выполнить приказ государя. Оказавшись за Спасскими воротами, генерал почувствовал тяжелый мертвый запах, увидел армию зомби. Старицкий схватился за саблю.

– Я все еще ваш государь, – напомнил ему Борис Владимирович. – Становитесь моим доверенным лицом и наводите порядок в городе!

Евгений Федорович колебался. Он был честным офицером, безразличным к власти и почестям, отлично помнил свою присягу на верность царю и отечеству. Вот только кто сейчас перед ним? Законный государь? Дикое чудовище? Или марионетка в руках могущественного некроманта? Старицкий заглянул в глаза Бориса Владимировича и прочитал там все. Сабля легко выпорхнула из ножен, взвизгнула и ужалила царя. Борис Владимирович только покачал головой – сабельные удары были ему не страшны. Зомби набросились на генерала и утащили прочь. Тогда появился Наравапару.

– Рана для вас пустяковая, но запускать не стоит, – сказал некромант и начал читать заклинание.

Семеновцы ждали командира три часа, а потом начали готовиться к штурму. Офицеры не спешили, все еще надеясь на чудо. Царь наблюдал со стены за тем, как строятся солдаты и выкатываются пушки. Шрам на горле противно зудел.

– И чего им неймется, – пробормотал Борис Владимирович. – Займитесь ими, Наравапару, мне нужны надежные солдаты.

Но быстрой расправы не получилось. Некромант погнал на Красную площадь облака ядовитого газа. Шаманов и волхвов в русской армии уже сто лет как быть не могло: трибунал тщательно следил за всеми войсковыми учениями, и любое отступление от мирного договора немедленно вызывало международный протест. Но такова уж была природа русского шаманства – если приручил в детстве снежный вихрь, то сможешь призвать его пусть даже через тридцать лет. Среди офицеров Семеновского полка многие были наследниками старинных дворянских родов и получили шаманское обучение вопреки всем правилам мирного договора. Тактику сражения с некромантами русские офицеры изучали по старым книгам и на практике не отрабатывали. Так что ядовитые облака Наравапару были встречены ледяными ветрами и метелями, но защита оказалась надежной только на левом фланге, возле собора Василия Блаженного. В центре шаманов не было, и зеленая мерцающая муть начала опускаться на позиции. На правом фланге закружилась метель, она разбросала отраву в разные стороны. Часть правого облака попала на солдат, другая разлетелась по городу. Тогда Наравапару атаковал подземным пламенем, метя в неучтенных шаманов. Семеновцы открыли огонь. Отрывисто бахнула пушка и с первого же выстрела вынесла ворота. Тогда некромант поднял погибших от яда солдат в виде зомби. Бой продолжался до самой ночи, но исход его был предрешен.

Так план Ракшасы начал воплощаться в жизнь. Тьма и ужас расползались по Руси. Никто не знал – царь ли источник страшной напасти, или некроманты с мертвецами выступают против него. Даже в Москве мало кто понимал, что происходит. А до отдаленных городов и губерний слухи доходили совсем дикие и противоречивые. Генералы и воеводы избегали решительных действий – слишком уж сложно понять, кто враг и как с ним бороться.

Ракшаса был доволен результатами. Единственным препятствием мог стать Китеж. Так что владыка некромантов вновь поднял в воздух свою черную лодку. Всю ночь она летела над дикими лесами, а к утру зависла над небольшим округлым озером. Его воды отражали рассвет и сочную летнюю зелень. Ракшаса посмотрел вниз, вскинул руки и начал читать заклинание. Ветер замер, и лес затих. Туча черного праха закрутилась по воздуху, засияла гиблым болезненным светом и устремилась вниз. Она должна была превратить Светлояр в котел зловонного яда, но из глубины тихих вод неожиданно начал расти голубой узорчатый цветок. В считаные мгновения он проморозил озеро. Ядовитый прах упал на гладкую ледяную поверхность. Над центром голубого зеркала зародился снежный вихрь, он начал расти и подниматься вверх, а над ним высоко-высоко в небе сгустились черные тучи. Повалил тяжелый крупный снег. Лютые пронизывающие ветра разносили его по округе, забрасывали в лодку некроманта. Температура стремительно падала. Сначала снег таял в воздухе, ложился мокрым месивом на верхушки деревьев и черный плащ некроманта, потом ударил мороз, и снежную кашу сковало льдом. Ракшаса выругался на древнем языке и улетел прочь. Некроманты терпеть не могли холод.

Вернувшись из зимы в лето, Ракшаса поднял лодку повыше, чтобы отыскать ближайшую деревеньку, и, обнаружив, направился туда. Черная чугунная стрела прошла над коньками крыш. За ней тянулся зеленоватый след отравы. На следующий заход Ракшаса поднял мертвецов и направил их в самый центр снежной бури. Зомби были особыми, морозоустойчивыми. На холоде их тела делались крепкими, как камень, но не теряли подвижности, не крошились, как у обычных мертвяков. Такие твари могли годами блуждать по ледяным просторам, уничтожая все живое и теплое.

Когда дело было сделано, Ракшаса вновь устремился вверх. С высоты было видно, как расползается по заволжским лесам белое пятно зимы.

– Злой мороз и ходячие мертвецы – отличная защита от незваных гостей, – рассмеялся повелитель некромантов. – Зная русских, этого может не хватить…

Ракшаса задумался, но быстро нашел решение. Оно показалось невероятно элегантным. Некромант улыбнулся и направил летающую лодку на запад.

6
Волга-матушка

До Нижнего Новгорода курень добрался за пять дней. Выскочил из леса, потоптался по огородам и таким образом попал к Сормовскому заводу. Из-за высокого забора звучал набат, трубы дымили.

– Правой! Еще правой! – командовал Ник. – Да правой же!

Избушка едва разминулась с забором, и мальчик облегченно вздохнул. Впереди лежала Волга – широкая, синяя, живая гладь.

– Умеет ли ходячий курень плавать? – таким вопросом задался Николас.

Гадать можно было долго, а берег приближался слишком быстро.

– Левой короче шаг! – скомандовал Николас. – Правой! И… Стой!

Курень чуть пошатнулся вперед и замер как вкопанный. Тут окна двухэтажной кирпичной пристройки отворились, и раздался выстрел.

– А ну кыш отседова! – Краснолицый бородатый мужик высунулся из окна и потряс охотничьим ружьем.

– Так мы же свои! Русские! – воскликнул Тимофей Спиридонович, но показываться не стал.

Тут еще одно окно распахнулось настежь, из него выглянула большая седая голова и заорала:

– Шмаляй, Степаныч, не слушай их! Нынче всякая собака русским назовется, а на деле колдун или мертвяк!

Степаныч выстрелил – пуля ударил в бревно где-то под крышей избушки. Дарья Муромская взялась за револьвер, но целиться в рабочих не стала.

– Вперед! – скомандовал Николас. – Левой! Правой!

Избушка припустила вдоль забора. А с завода кричали:

– Давай, драпай! А то гаубицу корабельную притащим, да как вжарим!

Курень несся вперед, и Ник не сразу сообразил, что он летит прямо в реку. А когда спохватился, было поздно.

– Правой! Правой! – закричал мальчик.

Избушка попыталась свернуть, но не удержалась и рухнула в воду. Она еще цеплялась дубовыми ногами за дно, но выбраться на крутой берег вряд ли смогла бы. Со стороны завода раздался еще один выстрел.

– Поплыли! – решился Николас. – Давай, отталкивайся правой! А теперь левой!

Курень пошатнулся и поплыл вниз по течению.

– Ух ты! – воскликнула Оливия. – У нас изба-пароход!

– Сейчас подкину дровишек в печку, и пойдем по Волге-матушке! – поддержал дочь колдуна Тимофей Спиридонович.

Курень плыл мимо островка с плакучими ивами, мимо сормовских верфей. Николас выглянул из окна, чтобы поглазеть на чудные броненосцы и линейные корабли. Один из них поразил воображение мальчика красными пушечными башенками, серебристой чешуйчатой броней, изящными старинными изгибами корпуса.

– Вот это красавец! – воскликнул Ник.

А дальше причалы и доки были завалены битыми и горелыми судами. Выглядели они жалко. Невероятное количество кораблей с похожими повреждениями наводило на мысли об ужасном сражении.

– Где же они погорели? – задумчиво проговорила Дарья Муромская. – Кораблики все речные, торговые…

Курень вышел на большую воду, течение понесло его еще быстрей мимо Нижегородской ярмарки. За устьем Оки вода стала странной, мутной и замусоренной. В ней то и дело попадались обломки кораблей. Это уходили вниз по Волге последние следы побоища, учиненного некромантом Морозовым. По правую руку с высокого берега сверкали златоглавые соборы, но плавание уже не казалось Нику веселым приключением. Мальчик вышел в заднюю комнату и приоткрыл дверь. Мутная зловонная вода плескалась возле самого порога. Если погода испортится, волна может захлестнуть внутрь – понял Николас. Нужно было поскорей пристать к берегу, причем к дальнему, левому. Ник вернулся на свой капитанский мостик – к окну большой комнаты и начал командовать дубами. Ничего не получалось. Избушка крутилась то в одну сторону, то в другую, но даже и не думала двигаться поперек реки.

– И куда же мы так приплывем? – растерянно спросил Николас, выглядывая из окна.

Течение Оки плавно толкало избушку, так что она все-таки добралась до середины Волги. Дарья Муромская выглянула в окошко и сказала:

– В Каспийское море приплывем. Хотя, скорее, нас выловят в Чебоксарах или в Казани.

Николас покачал головой и начал думать. Попробовать приручить реку? Идея показалась перспективной. Мальчик даже придумал первые подходящие комплименты – мол, велика ты и могуча, Волга. Едва начав, Ник ощутил, как из глубин откликается могущественная древняя сила.

– Третье правило русского шамана… – пробормотал Николас и попытался выкинуть из головы все эти комплименты, но это было не так-то просто! Река и вправду была очень широкой и красивой. Говорил же Ермолай Константинович, что не стоит играть с могущественными стихиями. Они сами могут приручить шамана, как Медной горы хозяйка Данилу-мастера. Ник отвернулся от окна и уставился в печку. Там танцевали и веселились малиновые языки пламени. Мальчик смотрел на огонь, пока не понял, что совершенно успокоился и больше не хочет восхвалять Волгу-матушку. Только тогда Ник вернулся к окну и увидел, что избушка обогнула один большой остров и несется на другой. Его острая песчаная коса метила прямиком в плавучий курень. Нику не понравилась перспектива застрять на острове или затеряться в русле огромной реки, он скомандовал:

– Левый-правый поднять! Отталкиваемся левее.

Пару минут ничего не происходило – избушку все также несло в сторону песчаной косы. Потом дубы с силой врезались в подводный склон, курень сильно тряхнуло. Ник услышал, как волна перевалила через порог и заплескалась по дощатому полу.

– Осторожней, дубы! – закричал Николас.

Тут же последовал еще один удар, на этот раз послабее. Третий оказался совсем уж легким. Вода перелилась через порог и залила большую комнату. Зато избушка ушла за остров, оттуда до левого берега было не так уж далеко.

– Потоп! Пожар! Наводнение! – кричал Тимофей Спиридонович.

Николас посадил домового на плечи и вышел в заднюю комнату. Там воды было по щиколотку. Она прибывала, просачиваясь над порогом, а когда дверь вдруг открывалась от толчка или порыва ветра, небольшая волна врывалась в избушку.

– Будем бороться за плавучесть и восстанавливать герметичность! – объявил Тимофей Спиридонович.

Затем домовой прыгнул в темный угол прихожей и полетел вниз вместе с метлой. Да так, что она угодила точно в дверную ручку и заблокировала выход из куреня.

– Сколько сможем удержаться на плаву? – спросил Ник.

– Полчасика, дальше хлынет со всех щелей! – отвечал домовой, при этом он рвал на себе шерсть и запихивал ее в щель между порогом и дверью.

– Плохо…

– Ничего страшного! – оптимистически проговорил Тимофей Спиридонович. – У меня в этих местах двоюродный братец за водяного! Тридцать лет с ним не виделись!

Ник только покачал головой, вернулся в большую комнату и выглянул в окно. Левый берег стал еще ближе. На нем остался позади небольшой городок с причалом и аккуратными светлыми домиками. Ник вновь попытался направить избушку к берегу с помощью дубовых ног. Получилось сдвинуть курень по воде метров на пять, не больше. Полчаса, щедро выделенные Тимофеем Спиридоновичем, были на исходе. Ник придумывал новые движения для своих дубов. Прирученная ложка черпала воду и выливала ее за окно.

– Эх, чую, придется нам опять запускать в плавание кровать уважаемого колдуна, – сказала Дарья Муромская.

Все время опасного путешествия Оливия хотела как-то помочь и не могла придумать, что же ей делать, или предательская неуверенность подводила. Но вот за окном показалась новая пристань. Добротная, из толстенных бревен, она была пуста, лишь ближе к берегу кто-то привязал пару некрашеных лодок.

– Эй, вы, там! Помогите! – закричала Оливия. – Киньте веревку!

Ветер унес слова в шепчущие волжские камыши. Избушку от причала отделяло метров пятнадцать, а домики на берегу были еще дальше. Оливия закричала опять. Ник понимал, насколько это бесполезно, но поддержал дочь колдуна.

– Эй, на берегу! Терпим бедствие! Бросьте швартовы!

Причал, домики и камыши никак на это не отреагировали, но их с Оливией крики навели его на мысль.

– Нужно анимировать веревку! – вспомнил уроки мастера Гримгора мальчик.

– Точно! – воскликнула Оливия. – Как же мы раньше не догадались.

И ученики колдуна взялись за высокое искусство классической анимации.

– Канат, – попробовал Николас, впрочем, без особой надежды.

Чтобы колдовство подействовало, нужно угадать настоящее имя предмета – то, которым он сам себя называет на родном языке.

– Веревка! Веревочка! Аркан! – выкрикнула Оливия, ее рука и взгляд были направлены на причал.

– Роуп! Стрик! – Ник испробовал английский и немецкий языки.

– Петля! Нитка! Связка! – продолжала Оливия.

Николас задумался и не заметил, как заговорил вслух сам с собою:

– Чем считает себя канат? На что он похож?

– Косичка! – выкрикнула Оливия. – Он похож на косичку!

Толстенная веревка с петлей на конце сорвалась с места и закрутила кольцами по причалу.

– Ко мне, Косичка! – приказала Оливия, и канат полетел к избушке.

Кольца на причале начали разматываться и выпрямились в струнку. Петля не долетела до куреня метра полтора, не хватило длины. Канат задергался, пытаясь освободить свой привязанный конец. Тогда Муся недовольно фыркнула, прыгнула в воду и вцепилась зубами в петлю. Дарья Муромская высунулась из окна, схватила рысь за задние лапы и силой потянула на себя. Избушка заметно накренилась и неохотно пошла в сторону берега. Минут через десять удалось втащить обратно промокшую и злую Мусю. Канат в избе закрепил сам Тимофей Спиридонович. Потом стали потихоньку подтягивать плавучий курень к причалу. Это оказалось неимоверно тяжело. Благо течение сослужило добрую службу – медленно развернуло плавучий курень по кругу, доставив таким образом ближе к берегу. А там уже одна из ног дотянулась до дна. В общем, как-то выбрались. Оливия отправила канат обратно на пристань и деанимировала его. Таковы уж были правила классической анимации – если наделил жизнью предмет, забери его обратно, иначе очень скоро превратишься в дряхлого старичка.

Ник отвел избушку в ближайший лес, и там путешественники устроились на ночлег. Тимофей Спиридонович расчесывал пострадавшую шерстку гребешком и грустно напевал народную песенку про урожай пшеницы. Дарья Муромская была озабочена ночным караулом. Она отрядила Мусю в лес с приказом будить если что. Стеше было велено сидеть возле дверей и сначала жалить, а потом смотреть, кто пришел. Путешественники совершенно выбились из сил. Все только и думали о том, чтобы поскорей лечь спать. Только Оливия заметно приободрилась. Она хотела всем помочь и всюду успеть – Дарье Муромской предложила сторожить по очереди, Тимофею Спиридоновичу попробовала заплести косички. Хандра покинула дочку колдуна. И Ник был чрезвычайно рад этому.

«Хорошо, что она первой именовала Косичку!» – успел подумать мальчик перед сном.