Текст книги "Третье правило стрелка"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– С каких пор ты стал уважать правила?

– Не напрягай меня, Мэнни, – сказал Горлогориус. – Я пойду в свою лабораторию… то есть в лабораторию этого сопляка Гарри. Сообщи мне, когда творец проснется.

Едва он ушел, Мэнни снова уставился на доску. Он размышлял, можно ли в принципе спасти эту партию.

– Стой-кто-идет! – донеслось из темноты.

– Ша, – сказал Камнеед. – Таки уже никто никуда не идет.

– Стой-стрелять-буду!

– Таки мы уже стоим, – сказал Камнеед.

– Стрелять? – шепотом спросил Гарри. – Как можно стрелять в такой темноте?

– На звук, – сказал Джек.

Гарри заткнулся.

– Вы кто такие? – продолжал надрываться голос из темноты.

– Свои мы, – сказал Камнеед.

– Свои здесь не ходят, – возразили ему. – Здесь только личности неприятные шатаются. Пароль знаете?

– Пошел на фиг, – сказал Камнеед.

– Не смешно, – ответили из темноты. – Говорите пароль, а то стрельну.

– А что у тебя там? – поинтересовался Камнеед.

– Арбалет, – сказали из темноты. – Многозарядный. Коридор, в котором вы стоите, прямой и узкий, а вас трое. В кого-нибудь я точно попаду. А пока вы до меня добежите, а тут, я вас уверяю, метров двести будет, вообще положу всех на фиг.

– Как тебя зовут, сынок? – поинтересовался Камнеед.

– Башнелом Глазодав, папаша, – донеслось из темноты.

– А я ведь действительно твой папаша, – сообщил Башнелому Камнеед. – Ты ведь сын Матильды? А братья твои – Пинайног и Почкобит?

– Отец? – неуверенно спросил Башнелом. – Это и правда ты?

– А кто еще?

– Пинайног? – зачарованно повторил Гарри. – Почкобит? Башнелом? МАТИЛЬДА?

Стрелок пожал плечами. В темноте Гарри этого не заметил.

Встреча отца с сыном прошла в теплой, дружественной атмосфере. Гномы заключили друг друга в объятия, от которых у любого иного существа поломались бы кости, потрепали друг друга по плечам и подергали за бороды. Гарри отметил, что эти двое не виделись уже очень давно.

Закончив церемониал приветствия, Башнелом обратил внимание на спутников отца.

– Кто это с тобой?

– Люди.

– Я и сам вижу, что не орки, – сказал Башнелом. – Чего им тут надо?

– К начальству они идут, – сказал Камнеед. – На предмет спасения вселенной.

Башнелом сплюнул на пол.

– Если судьба вселенной в руках твоего начальства, отец, считай, нам всем кранты, – сказал он. – Более упертых типов, чем эти генералы из МОССАДа, я в жизни не встречал.

– Не рассуждай о вещах, которых не понимаешь, – строго сказал Камнеед.

– Это я не понимаю? – взвился Башнелом. – Да я на поверхности двадцать лет на МОССАД оттрубил! Восемь акций, из них три – ликвидация особо опасных оркосочувствующих граждан! Да я по диверсиям специалист, а в саботаже мне вообще равных нет!

– Ты громче говори, парень, – сказал Джек. – Вдруг кто-нибудь в округе тебя еще не слышал.

– Меня тут и так все знают. – Башнелом снова сплюнул на пол. – Я контуженный. Меня в прошлой войне сводом зацепило.

– Чем? – не понял Гарри.

– Сводом, – объяснил Камнеед. – Их отряд на врага свод обрушил, вот сынка моего краем по голове и задело.

– Мне еще за это пурпурную ленту в бороду дали,[12]12
  Аналог ордена у гномов. Как известно, гномы отличаются недостаточной поверхностью тела, на которую можно вешать ордена, зато славятся длиной и окладистостью своих бород. Пурпурную ленту гномам вручают за полученное в бою ранение. – Примеч. Горлогориуса.


[Закрыть] – гордо сообщил Башнелом. – Только я ее не ношу – пачкается она часто. Стираю, почитай, каждый год, а она все равно черная, а не пурпурная. Только я вас пропустить не могу. Не велено.

– И ты еще говоришь, что это генералы у нас упертые, – попенял сыну Камнеед. – А вдруг эти чудики правду говорят? Ты их сегодня не пропустишь, а завтра – Рагнарек. Кто будет виноват? Ты, сынок, будешь виноват. Ох, недобрым словом тебя грядущие поколения помянут.

– Какие грядущие поколения, если завтра Рагнарек? – резонно возразил Башнелом. – Откуда они возьмутся, поколения эти? Ты хоть мне и отец, но логика дороже…

Он осекся на полуслове, обнаружив, что в переносицу ему упирается один из револьверов Джека Смит-Вессона. Второй ствол был направлен в голову Камнееда.

– Надоели мне ваши дискуссии, – сказал стрелок. – Камнеед проводит нас к начальству, как обещал. А ты, Башнелом, останешься здесь и будешь сторожить проход, как и должен.

– А вот фигу вам, – сказал Башнелом. – Я лучше умру, но родные подземелья не продам!

Джек взвел курок.

– Когда кто-то говорит, что он скорее умрет, чем что-то сделает или не сделает, – тон у стрелка был ровный и совершенно не угрожающий, – он должен быть готов встретить последствия своих слов. Ты готов?

– Он имеет в виду, что убьет тебя, сынок, – сказал Камнеед.

– Я понял, папа. – Башнелом задумался. – Пожалуй, умирать я пока не готов, даже за родные подземелья. Идите. Только никому не говорите, что это я вас пропустил.

ГЛАВА 8

Друид друиду – дуб, береза и тополь.

Фил

Сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, и Негоро, дубль, вступили в страну холмов, деревьев и туманов, излюбленное место обитания друидов. Всю дорогу Негоро не прекращал жаловаться на жизнь вообще и на Горлогориуса в частности.

– Сволочь он, этот Горлогориус, – говорил Негоро. – Мало того что при его непосредственном участии моего создателя укокошили, так еще и высадил нас черт знает где. Не мог он портал поближе открыть, что ли?

О своем собственном, непосредственном участии в смерти Негориуса дубль предпочитал не вспоминать.

– Не ной, – отозвался Реджи. – Скажи спасибо, что он тебя вообще в живых оставил.

– Спасибо, – сказал Негоро. – Только что же это за жизнь такая? Весь день тащимся пешком, во рту ни крошки, ветер холодный, влажность повышенная и перспектив на ночлег в теплой постели никаких. Я бы даже просто под крышей поспал, но где тут ее искать, эту крышу?

– Я всегда так живу, – сказал Реджи.

– Так это ты, – сказал Негоро. – Ты стрелок, ты для такой жизни предназначен.

– А ты для какой жизни предназначен? – поинтересовался Реджи.

– Я был создан для того, чтобы стать собеседником, – сказал Негоро. – Моя работа – сидеть в какой-нибудь башне, пить вино и коротать время за приятным разговором, в то время как парни вроде тебя ищут приключений и рискуют за… В общем рискуют. Только без обид, стрелок.

– Какие уж тут обиды, – сказал Реджи.

– Понимаешь, я не имею ничего против твоего образа жизни, – сказал Негоро. – При условии, что это не мой образ жизни. Я люблю комфорт.

– А также страдаешь от навязчивого желания уничтожить вселенную, – заметил Реджи.

– Есть во мне такая фигня, – признался Негоро. – Я ее от Негориуса подцепил, но истинные его мотивы мне неведомы. И теперь у меня глубокие психологические проблемы.

– То есть?

– С одной стороны, я хочу жить, – сказал Негоро. – Нравится мне этот процесс, и я совсем не жажду его завершать. А с другой стороны, как ты совершенно справедливо заметил, я испытываю навязчивое желание уничтожить вселенную, причем испытываю его с самого момента создания. Иногда на меня накатывает, я вообще ни о чем другом думать не могу. Чувствую, все это плохо кончится.

– Раздвоением личности это кончится, – сказал Реджи.

– Ты сам тоже на самоубийцу не похож, – сказал Негоро. – И твои мотивы для меня – темный лес. Зачем ты мне помогал? Разве ты не знаешь, ради чего я все это время старался?

– Знаю, – сказал Реджи. – Я не знал этого, когда заключил контракт с Негориусом, а потом стало поздно. Стрелки работу на полдороге не бросают.

– Даже такую? – изумился Негоро.

– А еще я знаю, что ничего бы у вас не вышло, – сказал Реджи. – И даже если ты сейчас совершишь какой-нибудь финт ушами, то все равно проиграешь.

– Это еще почему?

– Ну для начала потому, что сейчас мы с тобой оба действуем в интересах Горлогориуса, а ему вселенную гробить не с руки, – сказал Реджи. – Но есть и более глобальная причина.

– Например? – насторожился Негоро. Неужели его оригинал в чем-то просчитался?

– В начале всего был револьвер, – сказал Реджи. – И закончиться все должно тоже револьвером.

– А, религия, – расслабился Негоро. – Не знал, что у стрелков есть своя вера.

– Я верю в револьвер, – сказал Реджи. – Я иду путем револьвера.

– Ты и умрешь от револьвера, – сказал Негоро.

– Скорее всего, – согласился Реджи. – А ты откуда знаешь? Предчувствие?

– Статистика. Негориус наводил о вас справки, – сказал Негоро. – Примерно семьдесят процентов стрелков гибнут в результате разборок с другими стрелками.

– Четвертое правило давно утратило свою силу, – согласился Реджи.

– В последнее время никто не уважает правила, – сказал Негоро. – Даже правила дорожного движения. А ведь останавливаясь перед светофором, ты спасаешь чью-то жизнь. Может быть, даже свою.

– Это ты о чем?

– Не обращай внимания, просто небольшой приступ социальной рекламы. Иногда на меня и такое находит.

– Не припомню, чтобы при мне на тебя такое хоть раз находило.

– Обычно я стараюсь переживать эти мгновения в одиночестве, – сказал Негоро. – Что тебе известно о друидах?

– Они живут на свежем воздухе и ведут правильный образ жизни.

– Ненавижу таких людей, – сказал Негоро. – Хотя… что ты имеешь в виду под правильным образом жизни? То, что друиды поклоняются деревьям, строят круги из гигантских камней и сжигают людей на кострах?

– Нет. Я имел в виду, что они не курят, не употребляют алкоголь, проводят много времени на свежем воздухе и занимаются физическим трудом.

– От физического труда лошади мрут, – сказал Негоро. – Свежий воздух, свежий воздух… Что хорошего люди находят в этом свежем воздухе? Негориус открывал окно, впускал в свою спальню сколько-то свежего воздуха, потом закрывал окно, и этого свежего воздуха ему хватало лет на десять. Ему все эти моционы были, как серпом… по интимной части тела. Кстати о серпах. Насколько я понимаю, Серебряный Серп является одним из центральных предметов культа друидов?

– Типа того.

– Значит, просто так они с этой реликвией не расстанутся?

– Похоже на то.

– И что мы будем делать?

– Разговаривать, – сказал Реджи. – Если не поможет, стрелять.

– А ты мне какое-нибудь оружие дашь?

– Зачем? Ты вроде бессмертный.

– Почти бессмертный, – поправил Негоро. – И кто знает… Вдруг мне в драке этим самым Серпом по шее рубанут?

– Я бы на твоем месте ошейник носил, – сказал Реджи. – Пуленепробиваемый и мечеустойчивый.

– Правда?

– Шучу, – сказал Реджи. – Я бы не стал. Но ты подумай.

– Мысль неплохая, – согласился Негоро. – Но где же я такую штуку раздобуду?

– Кузнецу закажи.

– К сожалению, поблизости я не наблюдаю ни одной кузницы, – сказал Негоро.

– А ты по возвращении в цивилизованные места закажи.

– Я бы с радостью, – сказал Негоро. – Но мне кажется, что именно с возвращением в более цивилизованные места у нас и возникнут проблемы. Мне бы эту миссию пережить… И вообще… Ошейник будет привлекать лишнее внимание к моей шее и может информировать врагов о моем уязвимом месте. Такие вещи следует держать в секрете. Вся Эллада знала, что Ахиллеса в пятку надо бить, вот он и пострадал.

– Я бы ему в глаз выстрелил, – сказал Реджи. – Он наверняка глаза зажмуривал, когда его в Стиксе купали.

– А если бы он в момент выстрела моргнул?

– У него – два глаза, у меня – два револьвера, – пожал плечами Реджи. – Шансы неплохие.

– Страшный ты тип, – сказал Негоро.

– На том и стою.

– А это поможет нам найти друидов? – поинтересовался Негоро.

Реджи пожал плечами.

В созданной Филом вселенной действовали незыблемые повествовательные законы и существовали ключевые фразы, произнесение которых незамедлительно вызывало определенные последствия. Если человек просил воды, рядом тут же прорывало плотину, если он жаловался на холод, тут же случалось извержение вулкана, а если он ныл по поводу окружающей его темноты, ближайшая к нему звезда превращалась в сверхновую.

А стоило кому-то заявить, что он кого-то ищет…

– Стоять, бояться! – Со страшным треском из ближайших кустов вылез крепкий мужичок средних лет, облаченный в серую хламиду, подпоясанную веревкой. Еще у мужичка была местами седая и торчащая клочьями борода, которая позволила путникам сразу же опознать в этом типе друида. – Дровосеки среди вас есть?

– Нет, – сказал Реджи.

– Деревья валить кто-нибудь умеет?

– Нет, – сказал Реджи.

– А как же вы костры разводите, чтобы по ночам греться?

– А мы из веточек, – сказал Реджи, – которые на земле валяются.

– Из веточек, значит. – Друид яростно поскреб в бороде. То ли это помогало ему думать, то ли борода жутко чесалась. – А как насчет животных?

– А что насчет животных? – уточнил Реджи.

– Животных убиваете?

– Зачем?

– Чтобы питаться их мертвой плотью, – пояснил друид.

– Мой спутник имеет кремнийорганическое происхождение, – заявил Реджи. – А я вообще вегетарианец.

– Непохож ты на вегетарианца, – сказал друид.

– Вегетарианцы могут выглядеть по-разному, – сказал Реджи.

– Может быть, – сказал друид. – Предъявите багаж к досмотру.

– У меня никакого багажа нет, – сказал Негоро.

– Зато у твоего приятеля есть. Открой чемодан, – сказал друид Реджи.

– Пожалуйста, – сказал Реджи. – Только это саквояж.

– Без разницы, – сказал друид.

Заглянув в любезно распахнутый Реджи саквояж и убедившись, что он абсолютно пуст, друид сокрушенно покачал головой.

– Мяса не едите, деревья не рубите, припасов никаких с собой не несете. Пропадете вы здесь, парни.

– Где наша не пропадала, – сказал Реджи.

– Не знаю, где ваша не пропадала, но в наших местах и не такие бесследно исчезали, – успокоил его друид. – Кстати, меня Пентагоном зовут.

Негоро и Реджи тоже представились, после чего друид возобновил допрос:

– Вы тут по делу или просто путешествуете?

– Это как посмотреть, – сказал Реджи. Если бы он заявил, что совершает путешествие, друид потерял бы к ним интерес и вряд ли проводил в священное место, где хранился Серебряный Серп. Если же сказать друиду, что путники явились за их главной реликвией, их туда тоже вряд ли отведут. – Мы ищем… кое-что.

– Например? – насторожился друид.

– Нечто нематериальное, – сказал Негоро. – Смысл жизни. Хотели бы поговорить с вашими мудрецами. Ведь у вас тут есть мудрецы?

– Мудрецов у нас много, – согласился Пентагон. – Плюнуть некуда – в мудреца попадешь. Можешь меня о смысле жизни спросить. Я тоже мудрец.

– А что же ты, мудрец, в кустах-то сидел, словно тать в ночи? – поинтересовался Негоро.

– Я мудрец с большой дороги, – сказал Пентагон. – Собираю подати с проходящих мимо путников. Только с вас, бедолаги, и взять-то нечего.

– Я не знал, что друиды собирают с путников какие-то подати, – заметил Негоро. – Друиды должны жить дарами природы. Ты уверен, что ты друид?

Пентагон одной рукой покопался в бороде, а другой потер свой округлый животик.

– Уверен, – заявил он. – К тому же природа всеобъемлюща и путники являются ее неотъемлемой частью, так что их дары тоже можно считать дарами природы.

– Непобедимая логика, – признал Негоро. – Ты покажешь нам дорогу к вашему главному мудрецу?

– Мудрость – это слишком широкое понятие, чтобы у ее носителей существовал рейтинг, – сказал Пентагон. – Каждый из нас по-своему мудр и достиг вершин в своей области.

– Я даже боюсь спрашивать, какая область досталась тебе, – сказал Негоро.

– Казуистика, – сказал Пентагон. – Какого рода знания вам потребны?

– Ну… э… – сказал Негоро. – Как насчет главного вопроса жизни, вселенной и всего остального?

– Сорок два, – сказал Пентагон.

– Почему сорок два? – опешил Негоро.

– Это ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего остального. Его все знают, – сказал Пентагон. – По крайней мере все образованные люди, к числу которых, как я вижу, ты не принадлежишь. Еще вопросы?

– Лично я бы хотел знать, где хранится Серебряный Серп, – решился Реджи.

– Зачем это тебе? – спросил Пентагон.

– Я всегда интересовался подобными вещами, – сказал Реджи.

– Надеюсь, твой интерес имеет чисто академический характер?

– Почти.

– Тогда вам повезло, – сказал Пентагон. – Сегодня ночью состоится ритуал, во время которого любой желающий может узреть Серебряный Серп своими собственными глазами.

– Вот здорово, – сказал Реджи. – И где состоится этот ритуал?

– Я не могу вам сказать, ведь вы же не друиды, – заявил Пентагон. – Только друиды имеют право присутствовать при таинстве нашего обряда.

– Тогда почему же ты сказал, что нам повезло? – спросил Негоро.

– Мы совершаем этот обряд каждый год в один и тот же день, – сообщил Пентагон. – И с давних времен существует традиция приглашать на него несколько посторонних людей. Что-то типа почетных гостей, понимаете?

– Понимаем, – сказал Негоро. Память сотворившего его волшебника хранила много подробностей о ритуалах друидов и их «почетных гостях».

– Вы можете стать нашими почетными гостями. Если вы согласитесь, я сам провожу вас к месту проведения ритуала.

– Мы согласны, – сказал Реджи, прежде чем Негоро успел его остановить.

– Тогда потопали, – улыбнулся Пентагон.

– Ты совсем дурак? – поинтересовался Негоро, когда Пентагон утопал в кустики, чтобы, по его собственному выражению, «принести природе свои дары». – Разве ты не знаешь, какие именно ритуалы проводят друиды? Они приносят людей в жертву на своих каменных алтарях или сжигают их на кострах в равноденствие. Или в полнолуние, я точно не помню. Во всяком случае, они этим своим Серебряным Серпом явно не картошку чистят.

– Не понимаю, почему ты волнуешься, – сказал Реджи. – Друиды даже при помощи Серебряного Серпа не смогут пустить тебе кровь.

– Я не хочу, чтобы мне отчекрыжили голову, – сказал Негоро. – Я не хочу, чтобы голову отчекрыжили тебе, потому что останусь один, не смогу добыть артефакт, прогневаю Горлогориуса, и тогда он точно отчекрыжит мне голову.

– Твой инстинкт самосохранения никогда не вступает в противоречие со страстью к уничтожению вселенной?

– Пусть это покажется тебе странным, но ответ отрицательный, – сказал Негоро. – Видимо, смерть в большой компании меня совсем не страшит.

– Удивительное проявление коллективизма, – заметил Реджи.

– Великая вещь – стадный инстинкт, – подтвердил вернувшийся Пентагон. – О чем вы говорили-то, парни?

– Ни о чем, – быстро среагировал Негоро. – Просто так трепались.

Пентагон пожал плечами и энергично зашагал в ему одному ведомом направлении. Реджи и Негоро дали друиду небольшую фору, чтобы он не мог их подслушивать, и потопали следом.

– Пентагон не производит на меня впечатления опасного человека, – сказал Реджи. – У него даже оружия с собой нет.

– Ага, он своих врагов руками душит и зубами грызет, – согласился Негоро. – Не производит впечатления… Он ведет нас в ловушку и, между прочим, делает это с твоего согласия.

– Тебе известен более быстрый способ добраться до Серебряного Серпа?

– Доберемся мы до него, а дальше что? Серпом по… шее, и привет семье.

– Все бессмертные – такие зануды или мне исключительно повезло? – вопросил Реджи. – Знаешь, если бы меня попросили придумать самое страшное для тебя наказание, я запер бы тебя наедине с самим собой и ты сам бы занудил себя до смерти.

ГЛАВА 9

Жизнь полна сюрпризов.

Иов

Бозел был в ярости.

Это длилось уже довольно долго, и на данный момент больше всего остального его злили волшебники. Волшебное сообщество в целом и молодой Гарри Тринадцатый в частности.

Некоторое время назад Бозел согласился на унижающее честь и достоинство дракона предложение и временно принял человеческий облик. Большого выбора у него не было – либо это, либо драка сначала с Гарри, а потом со всем волшебным сообществом, которое крайне негативно относится к инцидентам, во время которых посторонние лица пожирают его членов.

Бозел сделал все, что от него требовалось: сопровождал непутевого Гарри и его спутника – профессионального убийцу – в долгом и опасном путешествии, пережил несколько неприятных моментов и под конец выполнил свою часть уговора – зарубил злобного волшебника Негориуса зачарованным мечом. После этого Бозел вернулся в свою любимую пещеру, надеясь провести пару веков в божественной скуке и восхитительном покое.

Как бы не так.

Все знают: кто рассчитывает на благодарность волшебников, строит свой ледокол из хрусталя, но Бозел надеялся, что про него забудут хотя бы на время. Однако уже через неделю после возвращения из странствий к Бозелу приперся первый из посланных Мерлином рыцарей, после чего закованные в броню парни стали являться с завидной регулярностью, действуя порядочному дракону на нервы.

Бозел рыцарей не любил.

От постоянных физических упражнений мясо рыцарей становилось жилистым и невкусным, а их приверженность к алкогольным напиткам ситуацию отнюдь не улучшала. Рыцарей можно запекать в собственной броне, но выковыривать их потом оттуда – это настоящее наказание. Кроме того, рыцари являются крайне несговорчивой частью драконьего рациона. Те же бараны намного превосходят их по вкусовым качествам и гораздо проще в приготовлении.

И все же с визитами рыцарей еще можно было бы смириться, если бы не последствия трансфигурационного заклинания Гарри. Возвращая дракону его привычный облик, молодой волшебник что-то не рассчитал, и теперь метаморфозы происходили с Бозелом регулярно, вне зависимости от настроения и желания дракона. Бывало, он засыпал драконом и просыпался человеком. Или наоборот. Самые большие неприятности стала доставлять еда. Однажды Бозел чуть не умер, когда откушенный им – драконом – кусок застрял у него – человека, в глотке. Теперь даже в обличье дракона Бозелу приходилось принимать пищу маленькими, не угрожающими здоровью человека кусочками.

Еще Бозел боялся летать. Он очень хорошо представлял, что будет, если в самый ответственный момент у него исчезнут крылья.

Но и с этим можно было жить. Обличье человека даже помогало решать некоторые проблемы Бозела. Ожидавшие схватки с драконом рыцари охотно шли на контакт с незнакомым человеком и не боялись поворачиваться к нему спиной, чего они никогда не сделали бы при встрече с огромной огнедышащей рептилией.

Однако то, что случилось с ним сегодняшним утром, вообще не лезло ни в какие ворота. Допустим, цвет у него остался тот же, хвост по-прежнему могуч, а пасть огромна, зато лапы стали такими короткими, что при ходьбе брюхо волочилось по земле. Но больше всего Бозела угнетало отсутствие крыльев. Рожденный летать, он с трудом смирился с необходимостью ходить по земле на двух ногах, но уж ползать на брюхе было и вовсе невыносимо.

Если в этом виноват Гарри и его окончательно слетевшее с катушек заклинание, я его сожру, мрачно подумал Бозел. И не просто сожру, а живьем. Буду отрывать от него кусочки, макать их в соус и комментировать процесс, чтобы он меня слышал, мучился от боли и ужасался моему цинизму.

Если же Гарри не виноват, я тщательно во всем разберусь, а потом просто откушу ему голову. В любом случае неприятности начались именно с него.

Бозел лежал в тенечке и лелеял мысли о возмездии, когда из-за холма вырулили три богатыря.

Упс, подумал Бозел. В своем нынешнем виде драться с конными рыцарями ему было не с руки. Максимум, на что он мог рассчитывать, это откусывать коням ноги. Оставалась только слабая надежда, что пришельцы не опознают в нем дракона, но уповать на это было глупо. Его облик претерпел изменения, но не настолько. Если бы он выглядел хотя бы человеком…

Спрятаться Бозел не успел. Богатыри и дракон уставились друг на друга.

Новоприбывшие не были похожи на рыцарей. Все трое оказались крепкими (тот, что посередине, казался особенно крепким) и хорошо вооруженными парнями, однако на их телах явно не хватало железа, а в суровых глазах таилась наивная житейская мудрость, обычным рыцарям несвойственная.

– Это он? – спросил Алеша Попович, осаживая своего коня.

– Наверное, – сказал Муромец.

– Не больно-то он на Змея Горыныча похож, – заметил Добрыня.

– На крокодила он похож, – сказал Алеша. – Аллигаторус вульгарис.[13]13
  По мнению Алеши Поповича, именно так переводится на латынь словосочетание «крокодил обычный». – Примеч. переводчика.


[Закрыть]

– Сам ты аллигаторус, – огрызнулся Бозел.

– Не вульгарис, – констатировал Добрыня. – Говорящий крокодил – явление нетипичное.

– Крокодилы в этих местах не водятся, – сказал Муромец.

– Не хочу тебе перечить, старшой, но один крокодил тут все-таки водится, – сказал Алеша. – Если по факту.

– Может, вовсе он и не крокодил, – сказал Муромец.

– Я в этих гадах не разбираюсь, – признался Добрыня. – Но по-моему, что крокодил, что аллигатор, что кайман – все едино.

– Не торопись с выводами, – мудро заметил Илья и обратился к Бозелу: – Скажи-ка, болезный, тебя случайно не Бозелом кличут?

– Допустим, – сказал Бозел. – И что теперь? Трое на одного, да? Конные на пешего, вооруженные на безоружного?

– И ты тоже с выводами не торопись, – осадил его Муромец. – Нас Горлогориус прислал.

– Не Мерлин? – обрадовался Бозел. – То-то я смотрю, вы на этих индюков цельнометаллических не похожи. – Впрочем, он тут же снова насторожился, ибо с волшебниками надо держать ухо востро и в некоторых аспектах Горлогориус Мерлина нисколько не лучше. – И чего надо?

– Ты удивишься, чудище, но нам охранять тебя поручили, – выпалил Добрыня.

– Сам ты чудище, – огрызнулся Бозел.

– Извини, если я тебя обидел, но ты редкостно уродлив даже для дракона, – сказал Добрыня.

– Ты, между прочим, тоже не Джонни Депп, – сказал Бозел. – Но я обычно не так выгляжу.

– А как? – полюбопытствовал Алеша.

– Как дракон, – сказал Бозел. Или как человек, добавил он про себя, но вслух произносить не стал.

– Говорят, аглицкие рыцари прессуют тебя не по-детски, – сказал Муромец. – Чем прогневал ты их властителя?

– А еж его знает, – сказал Бозел. – Они мне не сообщали.

– Сколько уже было наездов? – деловито осведомился Добрыня.

– Пять или шесть. – Бозел попытался пожать плечами, забыв, что они у него сейчас попросту отсутствуют. – Но это так, хомячки домашние были. Думаю, теперь Мерлин кого-нибудь посерьезнее пошлет. Ланселота и его команду.

– Ланселота я знаю, – сказал Муромец. – Он к нам в Триодиннадцатое царство как-то с составе посольской делегации наведывался. Серьезный мужчина.

Услышав такую оценку, остальные богатыри заочно зауважали аглицкого рыцаря. Редко кто удостаивался скупой мужской похвалы Ильи Муромца.

– Как обороняться будем, старшой? – поинтересовался Алеша. – Здесь окопаемся или в более удобное место двинем?

– Обмозговать надо, – сказал Муромец. – Здесь место не очень удобное. Открыто со всех сторон, и, если врагов будет больше, это сыграет им на руку. Лучше бы найти место, где численное превосходство не будет иметь решающего значения.

– В Фермопилы двигай, стратег, – посоветовал Муромцу на глазах обретающий наглость Бозел. – Не хочу вас разочаровывать, парни, но у нашего отряда есть большие проблемы с передвижением.

– Типа какие? – спросил Алеша.

– Обычно у меня не возникает проблем с форсированными марш-бросками, – сказал Бозел. – Но в нынешнем моем обличье я не могу похвастаться мало-мальски приличной крейсерской скоростью.

Богатыри понимающе покачали головами и принялись чесать в своих могучих затылках.

– Может, к лошади его привяжем, старшой? – предложил Добрыня.

– Вряд ли наши лошади согласятся, – сказал Алеша.

– Я тоже не соглашусь, – сказал Бозел. – Не хватало, чтобы честного дракона к лошади привязывали. Вы меня еще в ковер завернуть предложите.

– Идея неплохая, – сказал Муромец. – Только нету у нас с собой ковра. Не озаботились.

Бозел закатил свои крокодильи глаза. Он надеялся, что дерутся богатыри лучше, чем соображают.

– Как тебя вообще в крокодила сплющило, болезный? – спросил Алеша.

– Если это не волшебство, а я думаю, что это не волшебство, ибо не вижу в подобном превращении ни малейшего смысла, то отношение к перемене моего облика наверняка имеет Большой Бо, – сказал Бозел, у которого было время на раздумья. В конце концов он пришел к выводу, что Гарри тут все-таки ни при чем. – Наверное, очередной его флюид вырвался из того места, где Большой Бо содержится в заточении.

– Кто такой Большой Бо и за что его в заточение закатали? – поинтересовался Алеша.

– Такие вещи, Лешенька, выше твоего понимания, – сказал Муромец. – Лучше ты о них не думай.

– А то мозг от напряжения сгорит, – съязвил Бозел.

– По-моему, он меня обидеть хочет, старшой, – сказал Алеша.

– Надо же, догадался, – сказал Бозел.

– Не обращай внимания, – посоветовал другу Добрыня. – На всяких крокодилов реагировать никаких нервов не хватит.

– Хм, – сказал Бозел и заткнулся. Крыть было нечем, ибо сейчас даже опытный герпетолог[14]14
  Зоолог, изучающий рептилий. Очевидно, употребляя столь сложные слова, автор пытается создать ложное впечатление о своей эрудиции. – Примеч. Горлогориуса.


[Закрыть] не смог бы отличить Бозела от крокодила.

– Вернемся к вопросу транспортировки, – предложил Муромец.

– Можно телегу какую-нибудь смастерить, – предложил Добрыня. – Только у нас топора с собой нет, и богатырские лошади не приучены телеги тянуть.

– Я и деревьев поблизости не наблюдаю, – заметил Муромец.

– Лично я наблюдаю поблизости целых три дерева, – сказал Бозел. – И одно из них, совершенно очевидно, дуб.

– Не хами, крокодил, – сказал Муромец.

– А ни фига вы мне не сделаете, – сказал Бозел. – Вам Горлогориус охранять меня приказал.

– Насколько я помню, речь шла только о твоей жизни, – сказал Муромец. – Но Горлогориус не запрещал нам выбить тебе, допустим, глаз. Или челюсть. Или ногу оторвать.

– Упс, – произнес Бозел.

– То-то, – сказал Муромец и снова обратился к богатырям: – Думаю, парни, здесь будем с супостатами биться, потому как с таким багажом путешествовать несподручно.

– Стремно с таким багажом путешествовать, – поддержал старшого Алеша. – Что люди о нас подумают?

– Смеяться они будут, – сказал Добрыня, щелкая костяшками пальцев правой руки. – Правда, недолго.

– Тихо, – скомандовал Муромец. – Что-то приближается.

Богатыри и примкнувший к ним Бозел услышали странный рев, непохожий на все то, что им доводилось слышать раньше. Даже повидавший жизнь дракон не сразу понял, какое чудище способно издавать такие звуки.

Выросшие в сельской местности и не нюхавшие цивилизации богатыри очень удивились, когда к ним подрулили «Астон Мартин», три «роллс-ройса», «ти-ви-ар» и «Ауди А-8». Еще больше они удивились, когда из черных блестящих чудовищ вылезли люди, одетые в черные кожаные плащи и увешанные золотыми побрякушками. А больше всех был поражен Илья Муромец. Он опознал в вылезшем из «Астон Мартина» бритоголовом детине благородного сэра Ланселота, с которым ему доводилось встречаться ранее.

– Гуд морнинг, – сказал Ланселот. – То есть доброе утро, парни.

– Ланс? – удивился Муромец.

– Илья? Что привело тебя в столь далекие от Триодиннадцатого царства места?

– Работа, – сказал Илья. – А ты сильно изменился, Ланс. Кто над твоим имиджем поработал?

– Никто не поработал, – сказал Ланселот. – По дороге сюда с нами приключилась странная история. Рано поутру облачились мы в доспехи и оседлали своих скакунов, но не успели проехать и пару миль, как скакуны наши претерпели метаморфозу и превратились вот в это. – Ланс махнул рукой в сторону своего «Астон Мартина». – Доспехи тоже куда-то подевались, а мы оказались вот в этом непонятном прикиде. А знаешь, что самое странное?

– Что?

– Прикид этот кажется нам всем удобным и привычным, – сказал Ланселот. – И оказалось, что мы прекрасно умеем обращаться с этими повозками, заменившими наших благородных коней, хотя и видим их впервые в жизни.