Текст книги "Третье правило стрелка"
Автор книги: Сергей Мусаниф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 6
Рано или поздно каждый получит все, что ему причитается.
Дон Корлеоне
Горлогориус не шел, он шествовал.
Его шаги весьма ощутимо сотрясали землю, под его подошвами выгорала трава, растения, на которые падал его взгляд, либо умирали, либо превращались во что-нибудь другое, не очень приятное, о чем совершенно не хотелось задумываться, и постороннему наблюдателю могло бы показаться, что могущественный маг здорово прибавил в росте.
– Допрыгались, – констатировал Питер Гриффин.
Вчетвером – сам Питер, Реджи, Негоро и Чингиз-хан – они стояли на балконе шестого этажа башни Питера, единственном уцелевшем после падения небесной тверди балконе, и наблюдали за приближением Горлогориуса.
А оно было неторопливым и хорошо продуманным. При взгляде на надвигающуюся фигуру могущественного мага в голову приходили мысли о тяжести своих преступлений, неотвратимости возмездия и еще почему-то о танках.
Питера и Негоро, которые точно знали, кем является Горлогориус и что он может с ними сделать, обуял ужас. Считавшего себя бессмертным и не очень хорошо осведомленного хана орков терзал всего лишь страх, и даже Реджи ощущал некоторое беспокойство.
– Из-за этой рухнувшей небесной тверди возникают странные оптические эффекты, – заметил Негоро. – Мы смотрим на него сверху, и он должен казаться нам меньше, чем на самом деле. Но он кажется больше.
– Это не оптический эффект, – вздохнул Питер. – Это Горлогориус в легком гневе. Когда… то есть если он придет в ярость, то сможет растоптать мою башню одной ногой.
– О! – сказал Негоро. – В смысле, ой. Стрелок, а ты можешь с этим что-нибудь сделать?
– На самом деле ты задал мне не один, а целых два вопроса, – заметил Реджи. – Первый: могу ли я что-нибудь с ЭТИМ сделать. Возможно, что и могу, но не уверен, что у меня получится. И второй вопрос: буду ли я что-нибудь с ЭТИМ делать? Нет, не буду.
– Почему?
– Потому что внутренние часы подсказывают, что день моей смерти еще не настал.
– Я слышал истории, в которых стрелки убивали волшебников. Обычно перед этим они заявляли, что хотят проверить, может ли пуля оказаться быстрее заклинания.
– Есть пули и пули, – сказал Реджи. – Есть заклинания и заклинания. К поединку с волшебником такого уровня надо тщательно готовиться, обращая особое внимание на пути отхода, если поединок пойдет не по плану. И вообще, у меня контракт на добычу артефактов. Отстрел высокопоставленных волшебников в условия сделки не входил.
– Я заплачу тебе столько, сколько ты скажешь, – сказал Негоро.
– У тебя нет такого количества золота, – сказал Реджи.
– Я добавлю, – сказал Питер.
– И я, – присоединился к ним Чингиз-хан.
– У вас троих нет такого количества золота.
– Но он же нас убьет! – возопил Питер.
– Не думаю, – сказал Реджи. – Конечно, волшебникам не чужда некоторая доля позерства, но все-таки они прагматики. Горлогориус движется сюда с такой скоростью, чтобы произвести на нас наибольшее впечатление, а какой смысл производить впечатление на будущих покойников? Если бы он хотел нас убить, то обрушил бы башню без всякого предупреждения. Или сделал бы что-нибудь другое, но в любом случае он бы начал действовать в неожиданный для нас момент.
– Ты на самом деле так думаешь? – спросил Негоро.
– Я же стою тут вместе с вами, а не улепетываю во все лопатки, – сказал Реджи. – Поверьте, этому парню от нас что-то надо.
– Только бы не наши жизни, – вздохнул Питер. – Хотя вряд ли он согласится на меньшее.
Питер Гриффин был в два раза старше Гарри, но все же не настолько старым, чтобы избежать знакомства с грозным рыком Горлогориуса, который частенько обрушивался на учеников магического колледжа.
Существует несколько видов преподавателей.
Есть преподаватели, к которым студенты относятся снисходительно. Есть преподаватели, с которыми студенты чувствуют себя на равных. Есть преподаватели, которых студенты опасаются, не желая попасть им под горячую руку. Есть преподаватели, которых студенты откровенно боятся, ибо рука у таких типов горяча всегда.
И есть Горлогориус, наводящий ужас не только на студентов, но и на других преподавателей.
В числе прочих предметов Горлогориус вел курс боевой магии, и примерно десяти процентам ученического состава не удавалось пережить выпускной экзамен. А половина из тех, которые его все-таки переживали, впадали в глубокую депрессию, причем некоторые пребывали в ней до самой смерти.
Остановившись метрах в пятидесяти от башни, Горлогориус щелкнул пальцами, и на мгновение волшебное строение просто перестало существовать. К счастью, мгновение оказалось кратким, и четверка не успела отправиться в полет, как под их ногами снова возник пол. Питеру это мгновение показалось вечностью. Впрочем, неприятные ощущения возникли у всех четверых.
– Запредельная дематериализация, – пробормотал Негоро. – Даже мой создатель не смог бы проделать такой фокус без длительной подготовки.
– Выходите, подлые трусы! – сказал Горлогориус, и его слова вонзились в позвоночник каждого, кто их слышал, подобно раскаленной проволоке.
Хотя в данном случае Горлогориус не использовал никакой магии, ноги сами понесли четверку к лестнице.
Когда они оказались снаружи, Горлогориус восседал в массивном кресле, удивительно напоминавшем трон, и, хотя устав гильдии запрещает чародеям занимать первые места в государстве, Горлогориус на троне смотрелся очень уместно.
Соответствующе.
Они приблизились так, как и следует приближаться к могущественному, разгневанному и скорому на расправу монарху, – медленно, на трясущихся ногах, и ни один из них не хотел выделяться из строя и быть первым.
– Игры кончились, – объявил Горлогориус. – И пришло время закрыть вашу лавочку.
Поскольку он не обращался ни к кому конкретно, все четверо промолчали. Подавать голос первым всегда опасно.
Сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, был стрелком, и теоретически он не должен был никого бояться. Мало кого он боялся и на практике. Реджи без содрогания в душе шел на чудовищ, бросался на превосходящего числом противника, лез в вызывающие ужас подземелья, в которых можно было встретить… кого угодно. Но сейчас проняло даже его.
Горлогориус излучал мощь. Горлогориус излучал власть, недаром в некоторых языках эти понятия обозначаются одним и тем же словом.[8]8
Например, в английском. – Примеч. авт.
[Закрыть] И сцепляться с Горлогориусом рогами Реджи совершенно не хотелось.
– Сейчас все сестры получат по серьгам, а все братья – по ушам, – сообщил Горлогориус. – Начнем с тебя, стрелок.
Реджи опустил саквояж, с которым он никогда не расставался, и положил руки на револьверы.
– Не дергайся, – сказал Горлогориус, от которого не ускользнул смысл этого жеста. – Все равно не успеешь. МОЕ заклинание быстрее, чем пуля.
– Просто ты никогда не состязался с моими пулями, – сказал Реджи с уверенностью, которой не испытывал. Но он должен был держать марку.
– Возможно, позже мы посоревнуемся, – пообещал Горлогориус. – А пока ты можешь расслабиться, парень, сейчас я ничего против тебя не имею. Ты выполнял условия контракта и играл мне на руку. Если ты помнишь, в Триодиннадцатом царстве я сам вручил тебе яйцо.
– Я помню, – сказал Реджи.
– Отлично. Все, что от тебя требуется, это выполнить еще пару заданий в том же роде, – сказал Горлогориус.
– И с той же оплатой? – уточнил Реджи.
– Да. Только на этот раз платить тебе буду я.
– Не имею возражений, – сказал Реджи. – Мой прежний наниматель вряд ли имеет что-то против такого развития событий. – Он посмотрел на Негоро. – По-моему, у него кончились идеи.
– Удивительно, что они у него вообще появлялись, – сказал Горлогориус. – Если мы со всем этим разобрались, я попросил бы тебя подождать в сторонке и дать мне закончить с остальными.
– Как далеко я должен отойти? – поинтересовался Реджи.
– Как хочешь, – сказал Горлогориус.
Поскольку Реджи было известно о побочных эффектах некоторых заклинаний, в результате которых внутренности подвергшегося магической атаке объекта разлетаются по всей округе, он отошел метров на тридцать, посчитав такое расстояние достаточно безопасным. С тридцати метров ему будет прекрасно слышно, о чем Горлогориус разговаривает с оставшимися бедолагами.
Реджи не питал ни к одному из них особой симпатии, но ему было любопытно. Он собирал информацию. Первое правило стрелка – информация может стоить дороже, чем пуля. Особенно ценны достоверные сведения о том, на кого тебе предстоит работать.
В данном случае о Горлогориусе.
Реджи встречался с ним однажды в Триодиннадцатом царстве, во время разборки, имевшей место во дворце местного князя, но то свидание вышло слишком быстрым и поверхностным, чтобы делать какие-то выводы о личности старого волшебника. Предстоявшая же беседа обещала стать очень поучительной.
– Теперь с тобой разберемся, – сказал Горлогориус, некультурно тыча пальцем в Негоро. – Невзирая на личности, могу тебе сказать, что моя позиция по отношению к дублям всегда было непоколебимой. Дубль не должен пережить свой оригинал, и если я встречаю такого дубля, то поступаю соответственно. Негоро затрепетал.
– К тому же ты натворил дел, – сказал Горлогориус. – Пытался способствовать прекращению функционирования нашей вселенной, а этот поступок является серьезным преступлением.
Негоро перестал трепетать. Да и зачем, если все уже предрешено?
– Но… – сказал Горлогориус.
Негоро снова затрепетал, ибо у него появилась надежда.
– Ты являешься дублем одного моего старого знакомого, – сказал Горлогориус. – Не могу сказать, что я его сильно любил, да и он вряд ли когда-то испытывал ко мне приятельские чувства, однако мы всегда уважали профессиональные качества друг друга. К тому же в его гибели есть и доля, пусть совсем небольшая, моей вины.
Горлогориус замолчал, дав Негоро возможность переварить услышанное.
– Я знаю, что ты предпринял кое-какие меры, чтобы продлить свое существование после смерти Негориуса, – продолжил старый чародей. – И я знаю, что это за меры, и, уж поверь мне на слово, меня они никоим образом не остановят.
Негоро это прекрасно понимал. Горлогориус мог оторвать ему голову, даже не притрагиваясь к ней, одним только движением левой брови. Или правой пятки.
– Однако я решил дать тебе шанс, – сказал Горлогориус. – Поскольку некоторые твои действия, пусть ты этого и не осознавал, шли мне на пользу, я закрывал глаза на остальные твои художества… Короче, я решил не убивать тебя прямо сейчас.[9]9
Волшебники очень демократичны. Они используют слово «убить» даже по отношению к кремнийорганической форме жизни. – Примеч. Горлогориуса.
[Закрыть] У тебя есть возможность проявить себя. Что скажешь?
– Я готов, сэр, – отчеканил Негоро.
– Молодец, – одобрил его решимость Горлогориус. – Но на этот раз у тебя не получится отсидеться в сторонке. Ты отправишься в путь вместе со стрелком.
– Так точно, сэр, – сказал Негоро.
– Уйди с глаз, пока я не передумал, – буркнул Горлогориус, и дубль, совершенно справедливо посчитав, что он легко отделался, присоединился к Реджи.
– Пронесло, – констатировал он.
– Возможно, это еще не конец, – сказал Реджи.
– В любом случае сейчас я жив и крайне этим фактом доволен. Мы, дубли, умеем радоваться малому, ибо большого нам не дано от природы.
– Разумный подход, – согласился стрелок.
Тем временем Горлогориус обвел грозным взглядом ждущую своей очереди парочку.
– За сим прошу считать мой лимит милосердия исчерпанным, – заявил Горлогориус. – С вами обоими я церемониться не собираюсь.
– Э… могу ли я задать вопрос, сэр? – поинтересовался Чингиз-хан.
– Попробуй, – разрешил Горлогориус.
– Я не мог не заметить, что вы пришли сюда с зюйд-зюйд-веста. – Горлогориус нахмурился. Он не был силен в географии.[10]10
Что и неудивительно. Человеку, способному за считаные мгновения переместиться в любое место при помощи магического портала, нет никакой нужды забивать себе голову такими вещами, как меридианы или азимуты. – Примеч. Горлогориуса.
[Закрыть] – Вон оттуда, – махнул рукой орк. – Дело в том, что там стояла лагерем основная часть моего войска, сэр.
– Стояла, – также в прошедшем времени ответил Горлогориус
– И мне бы хотелось знать, что стало с моими ребятами. Если можно, сэр, – добавил хан орков заискивающим голосом.
– Весьма похвально, что даже в такую минуту тебя беспокоит участь твоих соплеменников, – сказал Горлогориус. – Что ж, могу тебя заверить – они живы и здоровы. Пока.
– Спасибо, сэр.
– Впрочем, я уверен, что долго они в таком состоянии не пробудут, – сказал Горлогориус. – Видишь ли, я превратил их в свиней.
– В свиней?
– В свиней, – подтвердил Горлогориус. – Так что от них даже стало лучше пахнуть.
– Но почему?..
– Не думаю, что я обязан объяснять мотивы своих поступков, – сказал Горлогориус. – Но я скажу. За последние несколько недель твои архаровцы нанесли мелким крестьянским хозяйствам, расположенным неподалеку, огромный ущерб, и я решил немного его компенсировать.
Хан оторопел.
– Неужели крестьяне их съедят? – тихо ужаснулся Негоро.
– Думаю, что съедят, – сказал Реджи.
– Но они же разумные!
– Некоторые люди считают свиней разумными, некоторые отказывают в этом даже оркам, а некоторые аристократы не считают разумными простолюдинов, – заметил Реджи. – Полагаю, крестьяне вряд ли сообразят, куда делись орки и откуда в их округе развелось такое количество парнокопытных, а то, что не видно глазу, не способно повредить желудку.
– Это не так уж трудно сообразить, – сказал Негоро. – Я имею в виду, орки куда-то исчезли, зато откуда-то взялись свиньи… Это же просто, как дважды два.
– Местные жители не очень сильны в таблице умножения и дважды два для них не так-то просто, – сказал Реджи. – И вообще, заткнись. Я хочу дослушать.
– Раньше ты так со мной не разговаривал, – обиженно сказал Негоро.
– Раньше я на тебя работал, – сказал Реджи. – А теперь мы работаем вместе, и я больше не твой подчиненный.
Объяснение было исчерпывающим, и Негоро заткнулся.
– Но я думал, что мои орки вам еще понадобятся, – с обидой сказал Чингиз-хан Горлогориусу.
– Зачем? – удивился Горлогориус.
– Для антуража, – объяснил Чингиз-хан. – Я думал, ни одна финальная битва не обходится без полчищ орков, легионов зомби и чего-то в таком роде.
– Концепция изменилась, – сказал Горлогориус. – Решено обойтись без финального мочилова.
– Упс, – произнес хан.
– Предлагаю тебе выбор, – сказал Горлогориус. – Либо я оторву тебе голову и ты умрешь здесь и сейчас быстрой и относительно безболезненной смертью…
– Либо? – спросил хан, когда театральная пауза несколько затянулась. Первый вариант ему не слишком понравился.
– …либо ты можешь разделить участь своих соплеменников, – сказал Горлогориус.
– В качестве свиньи?
– Я думаю, в качестве кабанчика, – сказал Горлогориус. – Ты сможешь вдоволь набегаться по местным полям, лугам, лесам и прочим деталям ландшафта, прежде чем крепкие крестьянские парни возьмут тебя за окорока.
– Согласен, – быстро сказал Чингиз-хан.
– Быстро соображаешь, – похвалил его Горлогориус. – Умение быстро соображать понадобится тебе, когда начнется охота. Если повезет, сможешь прожить… сколько там вообще живут кабанчики?
– Не знаю, – сказал Чингиз-хан. – Но я постараюсь выяснить это собств… хрю. Хрю-хрю-хрмпф…
Одарив волшебника негодующе-испуганным взглядом своих маленьких поросячьих глазок, кабанчик неловко – сказывался недостаток опыта в передвижении на четырех ногах – убежал в сторону леса.
Питер Гриффин похолодел. Настал его черед, а учитывая, какая участь постигла Чингиз-хана, ничего хорошего ему не светило.
– Ты волшебник, – сказал Питеру Горлогориус, – мой коллега, член гильдии, поэтому с тебя спрос особый. Дубль может творить безумства, стрелок выполняет то, за что ему платят, но волшебник должен в первую очередь думать о глобальных последствиях любого своего поступка. А ты о чем думал?
– Меня заставили, – сказал Питер. – Я не хотел, но меня шантажировали…
Горлогориус сплюнул, метко попав Питеру на ботинок.
– Заставили его. – Если бы презрение могло превращаться в серную кислоту, от Питера не осталось бы даже зубов. – Его шантажировали. Да что ты за волшебник такой, если горстка орков, возглавляемых дублем покойного ныне человека, может вынудить тебя к чему-либо?
– Я специально внедрился в их группу, чтобы развалить ее изнутри, – нашелся Питер. – Саботаж, деморализация и все такое…
– Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому, – сказал Горлогориус. – Как член Совета гильдии я должен тебя наказать.
– Как?
– Ты еще спрашиваешь? Твои преступления против вселенной, твое порочащее имидж волшебника поведение – все это заслуживает высшей меры наказания.
– Нет! – воскликнул Питер.
– Да, – сказал Горлогориус. – Дай мне свою волшебную палочку.
Питер заколебался.
– Или я буду вынужден взять ее силой, – сказал Горлогориус. – Поверь, тебе не понравится.
Питер нехотя залез в карман и отдал Горлогориусу волшебную палочку. Могущественный маг сломал ее о колено.
При хрусте магического дерева Питеру показалось, что он утратил какую-то очень важную часть своего собственного тела. Горлогориус выкинул обломки в траву, вынул из кармана собственную палочку и приложил ее ко лбу Питера.
– Сим отнимаю у тебя магическую силу! – сказал он, и сноп света ударил изо лба Питера, словно в черепе незадачливого мага включили прожектор.
По окончании процедуры тело волшебника без чувств рухнуло на землю. Горлогориус брезгливо вытер кончик палочки, которым дотрагивался до лба Гриффина, о подол своей мантии и убрал орудие производства в карман.
– Так и живем, – пробормотал он. – Кто-нибудь может упрекнуть меня в излишней жестокости, но… Пусть только попробует.
ГЛАВА 7
Если ты гном, то это навсегда.
Гимли, сын Глоина
Они проникли на территорию подземного королевства без приключений, легко миновав заставы и патрули, которыми их пугал Камнеед Глазодав. То ли им повезло, то ли парень оказался превосходным проводником, то ли он несколько преувеличил поджидающие чужаков опасности.
Гарри склонялся к последнему варианту, ибо большую часть пути они проделали, совершенно не таясь, и Глазодав во все горло распевал гномьи песни, особенно часто повторяющимися словами в которых были «Хей-хо! и «золото».
Разговаривать под такой аккомпанемент было решительно невозможно, поэтому парочка наших старых знакомых помалкивала и каждый думал о своем. Гарри по привычке терзался вопросами о невыполнимости их очередной миссии, а стрелок пытался понять, по какой причине Горлогориус втянул его в это дело и когда же он сможет найти орден Святого Роланда.
Возвращение в альма-матер служителей револьвера стало для Джека Смит-Вессона идеей фикс. Он ожидал, что найдет там ответы на терзающие его вопросы, обретет смысл жизни и вернет веру в то, что он делает.
Потому что он давно потерял веру.
У стрелков не было будущего, не было перспективы. Не только у каждого конкретного стрелка, но у их вида в целом.
Люди взрослели, заводили детей, старели, обзаводились богатством или разорялись, делали один шаг от любви до ненависти, обретали или теряли веру в различных богов, пытались просчитать свою жизнь или совершали безумные поступки… Иными словами, люди МЕНЯЛИСЬ. И лишь стрелки оставались неизменными.
Черная одежда, солнцезащитные очки, саквояж в левой руке и два револьвера на поясе. Никто не мог вспомнить те времена, когда стрелки не бродили по дорогам этой вселенной, никто точно не знал, с чего это все началось.
Стрелки странствовали. Они стреляли. Шли годы, века и тысячелетия, а ничего не менялось. Единственной переменой, которая могла произойти в жизни каждого стрелка, была смерть.
Смерть в бою, ведь даже старость обходила служителей револьвера стороной.
Никто никогда не видел дряхлых стрелков. Сам Джек перестал стареть, как только ему стукнуло двадцать пять. У него было обветренное лицо вечного странника, рукояти револьверов набили мозоли на руках, но в остальном его тело оставалось телом двадцатипятилетнего человека. И оно было таким уже в течение нескольких веков.
Стрелки не умирали от старости. Естественной смертью для них была смерть насильственная.
Если Гарри удастся пережить свои многочисленные проблемы и вступить в стадию зрелости, то, скорее всего, он умрет немощным старцем, лысым, возможно бородатым, окруженным множеством детей, внуков и правнуков, ибо известно, что волшебники живут долго. Джек Смит-Вессон умрет точно таким же, каков он сейчас, и чья-то рука снимет с его переносицы разбитые солнцезащитные очки, оставив тело лежать на дороге.
В окружении других тел, ибо стрелки очень редко ступают на последнюю тропу в полном одиночестве.
Какой в этом толк? Вечное служение имеет смысл, если человек верит в то, чему он служит, или хотя бы знает об истинной цели своего служения.
Жизнь полна иронии. Во время своего ученичества юный Джек Смит-Вессон мог задать своим наставникам любые вопросы, но тогда они просто не приходили ему в голову. А когда они пришли и стали терзать его разум, путь в орден оказался для него закрытым.
Джек часто вспоминал свой последний день в обители стрелков, стараясь по памяти восстановить дорогу. По традиции стрелок отправлялся в путь один. Карл Маузер, стрелок из рода стрелков, служитель ордена Святого Роланда, Шестой Патрон Его Правого Револьвера и наставник молодых проводил Джека до ворот и прочитал последнюю лекцию об обязанностях стрелка и еще раз напомнил правила.
Как только Джек вышел на дорогу и удалился от ворот на сто метров, они просто исчезли. На их месте теперь виднелись только мили и мили чертовой дороги.
Позже Джек беседовал с многими стрелками и убедился, что в свое время с ними случилось то же самое. Он разговаривал с многими путешественниками и географами, но так и не получил ответа, в какой земле находится орден Святого Роланда. Он оплачивал консультации с могущественными волшебниками, но даже они не смогли указать ему дорогу обратно.
Складывалось такое впечатление, что орден существует вне этой вселенной, затерян где-то между разными измерениями, и Джек начал склоняться к мысли, что так оно и есть.
Но от своей мысли вернуться туда он так и не отказался.
– Таки теперь, молодые люди, не хотите ли вы мне рассказать, что за дело привело вас под землю? – поинтересовался Камнеед Глазодав, когда они устроились на привал в небольшом каменном зале с высоким потолком.
– Сначала ответь, почему иногда ты говоришь с еврейским акцентом, а иногда он у тебя пропадает.
– Еврейский акцент? – удивился гном. – Таки кто эти евреи, за которых вы мне говорите?
– Действительно, – сказал Гарри. – Кто такие евреи?
– Евреи – это люди, говорящие с тем акцентом, который иногда прорывается в речи нашего проводника, Гарри, – объяснил стрелок.
– Ладно, таки вы меня поймали, – сказал гном. – Я не знаю, кто такие евреи, но я много лет провел вне родины и с тех пор не могу изжить некоторые чужеродные привычки. А почему это вас интересует?
– Просто так, – сказал Джек.
– Значит, я удовлетворил твой праздный интерес, шлимазл? – уточнил гном. – В то время как ты не собираешься отвечать на мой вопрос, что вы здесь делаете и какой у вас есть план за спасение мира?
– Об этом плане мы будем говорить только с твоим начальством, – сказал стрелок.
– А если я таки сейчас вам заявлю, что я и есть самый главный генерал МОССАДа?
– В таком случае я попросил бы тебя предъявить какой-нибудь документ для подтверждения твоих слов.
– А я – секретный генерал, – сказал Камнеед. – И у меня есть секретное невидимое удостоверение.
– А кто-нибудь еще об этом знает?
– Допустим, король.
– Тогда пусть он нам и подтвердит, – сказал Джек.
– Какой ты недоверчивый, – сказал Камнеед.
– Ты содрал с моего друга двенадцать золотых за вызов МОССАДа, не сказав, что сам в нем работаешь, – напомнил Джек.
– Это был чистый бизнес, – сказал Камнеед. – Я же объяснял вам свои принципы. Бесплатной информации не бывает. Ничего личного.
– Отлично сказано, – согласился Джек. – И если ты хочешь узнать, что у нас за дело, тебе тоже придется раскошелиться.
– Упс, – сказал гном. – Похоже, ты меня подловил. И сколько же вы потребуете? Хотите вернуть назад свои жалкие двенадцать золотых" с очень низкой пробой?
– Так дешево ты не отделаешься, – сказал Джек. – Это тебе не какой-то МОССАД вызвать, тут все гораздо серьезнее. Меньше чем за сотню рассказывать не буду.
– Сотня золотых монет? А вы, часом, умом не тронулись, молодые люди?
– А ты походи по окрестностям, поторгуйся, – посоветовал ему Джек. – Может, кто-нибудь тебе и подешевле расскажет.
Обнаружив, что он попал в ловушку собственной логики, Камнеед угрюмо замолчал, уставившись в стену.
– У меня нет ста золотых, – признался он наконец.
– Тогда наберись терпения, – сказал Джек. – Рано или поздно ты все узнаешь.
– В чем-то ты прав, – согласился Камнеед. – С другой стороны, будь у меня эта информация…
– Ты мог бы продать ее еще кому-то, обеспечивая естественный круговорот информации в природе, – согласился Джек. – Увы, мой друг, ничего у тебя не выйдет.
– Здорово ты его уел, – заметил Гарри.
Тогда стрелок сделал то, что люди этой вселенной меньше всего ожидают от парней, которые носят револьверы и черные шляпы.
Он улыбнулся и подмигнул Гарри.
Вернувшийся после разборки Горлогориус застал Мэнни за игрой в шахматы с его собственным дублем. Партия подошла к эндшпилю, дубль выигрывал.
– Стыдно, батенька, – сказал Горлогориус. Естественно, он обращался к Мэнни, ибо разговаривать с дублем в присутствии оригинала считалось крайне невежливым. – Ты бы его хоть потупее сделал, что ли.
– Игра интересна только тогда, когда играешь с равным тебе соперником, – сказал Мэнни.
В этом вопросе его взгляды на жизнь коренным образом отличались от взглядов Горлогориуса. Тот считал, что игра интересна, лишь когда он, Горлогориус, выигрывает. В других играх он вообще не участвовал.
– Что-то я на доске особого равенства не замечаю, – сказал Горлогориус. – Он у тебя выигрывает ферзя, слона и шесть пешек.
– Так я ж его только на шахматы запрограммировал, – сказал Мэнни. – Вот он только о шахматах и думает. А меня мысли о судьбе вселенной гложут.
– Я и говорю, тупее его надо было делать, – сказал Горлогориус.
– Похоже, эту партию я проиграл, – констатировал Мэнни. Дубль едва заметно улыбнулся.
– И ты сдаешься? – удивился Горлогориус. – Вот так запросто? Такое поведение недостойно волшебника твоего уровня.
– Не представляю, что тут можно сделать, – сказал Мэнни, глядя на доску.
– А вот что. – Горлогориус щелкнул пальцами, и дубль растворился в воздухе, отправившись туда, куда отправляются все дубли после развоплощения. – Ты выиграл в связи с нежеланием противника продолжить турнир.
– Так нечестно, – сказал Мэнни.
– Если ты хочешь выиграть, ты должен быть готов играть нечестно.
– Мы сейчас говорим о шахматах?
– Нет, мы сейчас говорим глобально. – Горлогориус уселся в освобожденное дублем кресло.
– Честно говоря, я рассчитывал закончить эту партию, – сказал Мэнни.
– Если хочешь, я могу доиграть, – сказал Горлогориус. Расстановка сил на доске его устраивала.
– Кроме того, развоплощать чужих дублей крайне невежливо, – сказал Мэнни.
– Ты же меня простишь, старина, – сказал Горлогориус.
– Как ты разобрался с конкурентами? – спросил Мэнни, прощая Горлогориуса и закрывая тему.
– Нормально, – сказал Горлогориус и поведал Мэнни подробности своего визита в башню Питера Гриффина.
Когда он закончил рассказывать, Мэнни покачал головой.
– Никогда не думал, что скажу эти слова именно тебе, но с годами ты становишься мягче, – молвил он. – Горлогориус полувековой давности разорвал бы всех на куски. Кроме стрелка, конечно. А ты даже никого не убил. Или ты меня просто разыгрываешь?
– Не разыгрываю, – сказал Горлогориус.
– Но почему? – удивился Мэнни. – То есть я не хочу сказать, что не одобряю твоих действий, но это странно. Особенно для тебя.
– Странно? – насупился Горлогориус.
– Нетипично, – поправился Мэнни. Нельзя называть своего коллегу «странным». Он же волшебник. Он и обидеться может.
– Дело в том, что я еще не разобрался в этой ситуации до конца, – признался Горлогориус. – С Питером и орками мне все ясно, но вот Негоро…
– А что Негоро? – спросил Мэнни.
– Понимаешь, с одной стороны, он дубль, – сказал Горлогориус. – Бледная кремнийорганическая копия своего хозяина. Но с другой стороны, ему удалось переиграть бедолагу Негориуса.
– В каком смысле?
– В том смысле, что Негориус мертв, – сказал Горлогориус, – а Негоро жив.
– Всякое случается, – заметил Мэнни. – Мой дубль только что обставил меня в шахматы.
– Негориуса не в шахматы обставили, – сказал Горлогориус. – Его нанизали на меч.
– Если следовать исторической правде, его не нанизали на меч, а порубили в капусту, – сказал Мэнни.
– Без разницы, – отрезал Горлогориус. – Этот Негоро не так прост, каким кажется. Гораздо умнее большинства дублей.
– Наверное, потому что Негориус был умнее большинства волшебников, – сказал Мэнни. – Исключая присутствующих здесь, разумеется. Но зачем ты его вместе со стрелком отправил? Какой от него прок? Он ведь даже не волшебник.
– Но соображает неплохо, – сказал Горлогориус. – Пусть парнишка себя проявит, заодно и я разберусь, что тут к чему. Развоплотить его мы всегда успеем.
В подтверждение своих слов Горлогориус щелкнул пальцами. На этот раз ничего не произошло.[11]11
Это неудивительно, я ничего и не собирался делать. Имею же я право иногда щелкать пальцами просто так? – Примеч. Горлогориуса.
[Закрыть]
– А почему ты пощадил орков?
– А почему ты считаешь, что я их пощадил? – спросил Горлогориус. – Разве жизнь в образе свиньи и смерть на бойне теперь расцениваются как акт милосердия?
– По сравнению с ужасной смертью на месте – да.
– Зато местные жители до отвала наедятся свинины.
– С каких пор тебя заботят местные жители?
– Пришла пора подумать о простом народе, – сказал Горлогориус.
– Да ну?
– Я решил предпринять ряд мер, способных улучшить имидж волшебного сообщества.
– С чего бы?
– Вот такая блажь на меня накатила, – сказал Горлогориус. – Замнем для ясности. Что там наш творец?
– Дрыхнет. То есть почивает в гостевой спальне, – сказал Мэнни.
– До сих пор?
– Сон у него богатырский.
– Это верно, – сказал Горлогориус.
– Полученные от него сведения подтвердились из косвенных источников, – сообщил Мэнни. – Наши аналитики наконец-то нарыли информацию о Молоте.
– А о Серпе?
– О Серпе пока ничего.
– Все-таки не зря мы его сюда вызвали, – сказал Горлогориус.
– Может быть, – вздохнул Мэнни. – Но я никак не могу отделаться от ощущения, что иногда мы поступаем неправильно.
– В смысле?
– Если бы я или ты сами явились к гномам, то добыли бы Молот куда быстрее, избежав множества проблем, – сказал Мэнни. – Боюсь, стрелку с Гарри придется пролить много крови, прежде чем они доберутся до артефакта. Гномы – бойцы яростные. Они всю жизнь только и делают, что готовятся к этому своему суперфиналу.
– Что наша жизнь? Война, – процитировал Горлогориус кого-то из великих гномьих поэтов.
– Думаешь, гномы не отдали бы Молот тебе или мне?
– Не знаю.
– Но если бы дело все-таки дошло до конфликта, у любого из нас было бы куда больше шансов, чем у этой парочки.
– Не собираюсь этого выяснять, – сказал Горлогориус. – Моя работа состоит в том, чтобы творить героев, а не совершать геройства. Кроме того, существуют определенные правила, и ты знаешь их не хуже меня.
