Текст книги "Сортир (СИ)"

Автор книги: Сергей Сабадир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   Дачный сортир мыслил. Если бы кто-то решил надолго остаться внутри сортира, он бы непременно начал чувствовать мыслительную деятельность сортира – сочетания двух запахов: запаха дерьма и запаха заплесневевшей древесины. Невидимые формы разнообразных переплетений двух запахов образовывали слова, понятия, представления.

   Сортир думал о Даниле Шевченко, копающегося у грядки с хреном. «Он должен узнать обо мне» – думал сортир. К моменту этих мыслей думающий сортир уже научился направлять поток своей вони-сознания туда, куда хотел. Сортир направил в сторону Шевченко поток своего сознания. Это была вонь, в которой был приказ покрасить сортир.

   Находящийся у грядки со сгнившим хреном Шевченко ощутил странную вонь, в которой два запаха – запаха дерьма и заплесневевшей древесины, усиливались и ослабевали. Надышавшийся вони Шевченко стал испытывать желание покрасить дачный сортир. Данил сходил в сарай, взял краску, кисть и подошел к сортиру. «Поверить не могу» – думал Шевченко – «Старый сортир словно приказал мне его покрасить. Но краска – белая, все же увидят... Все же увидят сортир». Шевченко закашлялся. Откашлявшись, он открыл банку с краской, обмакнул в краску кисть и положил первую белую полосу на неприметный среди деревьев сортир. Краска закончилась и Шевченко принес из кладовки еще банку. Но принесённая во второй банке краска была синего цвета. Синей краски хватило для того, чтобы докрасить сортир.

   Шевченко, покрасивший сортир в два цвета, отдыхал, усевшись возле сортира. Он смотрел в закатное небо...

   – Это что? – пришедший на дачный участок Василий Гридин непонимающе остановил взгляд на бело-синем сортире.

   – Ты не поверишь, – ответил Шевченко, с трудом, превозмогая опьянение, выговаривая слова. – Я возле грядки вонь почуял. Голову отверну – и всё равно вонь. С места сдвинусь, уйду от вони, но через несколько секунд – опять вонь прямо в нос. Надышался я вони. И странности начались. Стал я ощущать чужие желания. Кто-то мысленно приказал покрасить наш сортир. Я взял краску, покрасил, а когда закончил, всё тело сладостью налилось.

   – Ха-ха-ха! – засмеялся Гридин. – Ну ты стегаешь. Терзать не пора?

   – Не, не пора! – уронил голову Шевченко в растущие сорняки. – Оно там не останавливается... Я всего разок покашлял, а оно из шкуры весь день выпрыгивает.

   – Ладно, пойду я в дом, – сказал Гридин и пошел к дачному домику.

   Войдя внутрь, он подошел к черной металлической межкомнатной двери, открыл ключом дверной замок и скрылся внутри. Через несколько секунд из скрытого за дверью помещения донёсся стук.

   Яблоня на дачном участке цвела. Гридин, разглядывал ее цветы и вспоминал любимую гниль. Он называл это «мечты»: откушенный от яблока кусок обнажил черные червивые ходы. Они были переплетены между собой в виде сетки. В черной червивой сетке просматривалась симметрия, которая вселяла в Гридина некоторую боязнь перед возможным существованием сознания у того, что источило яблоко.

   Сортир мыслил. «Я хочу знать о том, что творится в других сортирах» – думал дачный сортир. Он узнал о существовании сортиров, дотянувшись до них своей вонью. Но нити смрада дачного сортира рвали ветра. «Я хочу проложить постоянные каналы вони. Построив такие каналы, мое сознание сможет перемещаться по ним и достигать любого сортира. Я заставлю это существо послужить мне» – сортир, потоками вони рассматривавший стоявшего у яблони Гридина, решил действовать.

   Гридин вдохнул вонь. Неведомая прежде концентрация вони заставила его резко отшагнуть от яблони. Но через несколько секунд вонь вновь настигла Гридина. Он опять хотел бежать из обвившей его вони, но несколько раз вдохнув запах испражнений и плесени, он услышал внутренний приказ: «Начерпай из сортира дерьма и проложи от сортира дорожки из дерьма до четырёх ближайших сортиров». Надышавшийся вонью Гридин ощутил непреодолимую жажду дерьма. Он, пошатываясь, дошел до сортира, открыл дверцу, упал на колени перед дырой в полу, вложил в дыру голову и жадно задышал, вдыхая запах испражнений. Но тяжелый запах концентрированной вони неожиданно исчез из дыры. Стоящий на коленях Гридин непонимающе огляделся. Вдыхая носом внутренний воздух сортира он искал вонь. Но ее не было. К носу Гридина подплыл слабый ручеёк вони. «Сначала – дорожки» – услышал Гридин мысленное сообщение, содержащееся в вони.

   Лопата вычерпывала дерьмо из сортира. Черпак лопаты доносил испражнения до ведра и поворачивался вертикально, наполняя ведро дерьмом. Очередное ведро было наполнено. Гридин взял ведро с дерьмом, и осторожно переступая тонкие черные линии проложенных от сортира четырех дорожек дерьма, шел к месту, в котором заканчивалась четвертая по счёту дорожка. «Вот и всё» – подумал Гридин, кладя лопатой последний участок четвертой дорожки. Как только его лопата доложила последнюю кучку дерьма, соединившего разумный сортир с четвертым сортиром, он ощутил как облако вони окружило его. Гридин жадно дышал. Сладость наполняла его тело. Блаженство стало рассудком. Пошатываясь, он добрался до сортира, подарившего ему сладость, и повалился в растущие возле сортира сорняки.

   Шевченко открыл дачную калитку. Он увидел лежащего на сорняках Гридина, смотрящего в закатное небо. Голова Гридина была привалена на бело-синий сортир, от которого прямились четыре дорожки из дерьма.

   – Ты что, пьян?! – возмутился Шевченко лежащему Гридину.

   – Пьян... Да... Я услышал сортир... Он разговаривал со мной... Вонью... Я сделал так, как он просил... А потом почувствовал... Так хорошо..., – медленно отвечал опьянённый Гридин.

   – А-а-а, так ты почувствовал это? – обрадовался Шевченко. – Видишь, как необычно? Сладкие ароматы мира, они будто все перед тобой, ты их листаешь и вдыхаешь, и кажется: еще миг – и аромат превратиться в вонь, и ты даже можешь забежать за эту грань, где аромат становится вонью, но вот еще один миг – и полувонь превращается в аромат. Ты словно постигаешь основы мироздания, и понимаешь, что вонь – мать всего. Наслаждайся, а я пошел терзать.

   Шевченко развернулся и зашагал к дачному домику. Войдя в домик, он открыл замок металлической черной межкомнатной двери, скрылся внутри, затворил и запер дверь. Через несколько секунд из двери послышался кашель.

   Сортир, вонью приказавший Гридину проложить дорожки дерьма к четырем другим дачным сортирам, при помощи устойчивого канала вони не раз проник в эти сортиры и изучил их владельцев. Они не нравились сортиру, потому что клали слишком качественное дерьмо. Такого первоклассного дерьма сортир никогда не переживал прежде – не переживал удаленно, щупая чужое дерьмо своей вонью. Сортир пробовал отдать приказ владельцам сортиров, чтобы те пошли испражняться в его дерьмоход, но у сортира ничего не получилось – концентрация его удаленной вони была слишком слаба. И тогда сортир задумал захватить хозяев сортиров и принудить их к кладу дерьма в его хранилище – хранилище мыслящего сортира. Он уже разработал для этого технологию. Основа технологии – яйца мух. Сортиру было необходимо перенести яйца навозных мух на тела хозяев дачных сортиров. После того, как яйца навозных мух оказались бы на коже владельцев сортиров, мыслящий сортир смог бы удаленно воздействовать на владельцев сортиров при помощи яиц мух, которые бы проникли в мозг владельцев. Для такого воздействия сортиру не нужна была вонь – немного взращенные в нутре мыслящего сортира яйца навозных мух впитали бы особую дерьмопрограмму сортира, и исполнили бы ее в мозгу людей, которые после этого непременно подчинились бы дерьмовóй воле сортира и пришли бы в него испражняться.

   Для получения нужного количества яиц навозных мух, сортир решил привлечь мух к своему дерьмохранилищу свежим дерьмом. Для этого Шевченко и Гридину вонью были отданы приказы – на протяжении нескольких дней заниматься потреблением пищи, а затем – идти в сортир и испражняться. Это должно было привлечь мух.

   План сработал. Сотни мух летали вокруг сортира, залетали внутрь и откладывали яйца. Сортир закладывал в яйца мух дерьмопрограмму, определяющую их дальнейшее поведение, а затем волевой вонью – вонью, которая могла оказывать на мир незначительное физическое воздействие, изымал из своего дерьма яйца мух, возносил их к отверстию в двери и удаленной вонью по дерьмодорожкам переносил яйца на тела владельцев других сортиров.

   Зомбированные посредством яиц мух, хозяева других сортиров – Толмацкий, Доренко и Никита Белянкин-Путилково шли испражняться к мыслящему сортиру. Шевченко и Гридин, сидящие невдалеке от сортира, возле мусорного бака, наблюдали за ними.

   Когда в сортир вошел Никита Белянкин-Путилково, Шевченко сказал Гридину:

   – Четвертого июня ко мне сестра приехала. Давно ее не видел, несколько лет.

   – Да? Ну и как встреча прошла?

   – Да не очень. Пошли гулять, а к сестре на улице кавказцы начали приставать. Подрался я с ними.

   Никита Белянкин-Путилково выбежал из сортира.

   – З*****и б***ь эти микробы! – кричал Никита. – Всё тело чешется! Да еще в этот ё****й сортир как магнитом тянет идти срать! Не буду больше срать в этом вонючем ё****м сортире!

   Сортир был разгневан поведением Никиты Белянкина-Путилково. Как он посмел?! Как он посмел подвергать глумлению спецоперацию сортира, о которой он ничего не знает?! Как он посмел демонстративно отказаться испражняться в высшую форму развития сортира – в мыслящий сортир?!

   Сортир принял решение. Кричащий Никита Белянкин-Путилково вдыхал уже не воздух, а поток вони сортира. Вонь приказала Никите зайти внутрь сортира. Зомбированный Никита Белянкин-Путилково вошел в сортир. Залез в дыру. Погрузился в дерьмо. Несколько минут – и наглотавшийся дерьма Никита Белянкин-Путилково был мертв.

   Внутри дачного домика черная металлическая межкомнатная дверь была раскрыта. Стены комнаты зеленели обоями с изображением бактерий. Рядом со стеной комнаты находился верстак. На верстаке стояла клетка. Внутри клетки, в колесе, замерла белая белка. От колеса тянулся провод, который, проходя сквозь генератор постоянного тока, достигал подножия фигуры Ленина, изготовленной из папье-маше. Ленин был обвит проводами с прикрепленными к проводам синими лампочками. Рядом с верстаком стояли Шевченко и Гридин. Шевченко кашлял, Гридин стучал, но белая белка не крутилась в колесе, услышав кашель или стук, и лампочки, зажигавшиеся ее движением в колесе, не горели синим светом на теле картонного революционера. Дверь клетки была открыта. Неподвижная белая белка сквозь клетку смотрела на Шевченко и Гридина. Шевченко вздрогнул – белая белка выбежала из клетки и покинула комнату, а затем – и дачу.

   Американец проводил взглядом выбежавшую из дачного домика белую белку. Поморщившись от вони, доносящейся из дачного сортира, он вошел на территорию дачного участка, дошел до сортира, и растоптав по пути дорожки из дерьма, высыпал в дерьмоход сортира содержимое своей сумки. В сумке американца находились биогранулы для дачных туалетов.

2021