Текст книги "Рок над Россией. Беседы Сергея Рязанова с персонами национальной рок-культуры"

Автор книги: Сергей Рязанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Олег Скрипка: «Мы произошли от укров»

«АН» № 305 от 05.04.2012[1]1
  Интервью случилось до киевских, крымских и донбасских событий 2014 года, которых никто не предвидел. Этим оно и ценно – теперь, по-видимому, Олег Скрипка не стал бы так откровенно рассуждать о политической психологии украинцев, эксплуатации национальных чувств и намерениях Запада. В 2014 году он отказался от концертов в России и поддержал АТО.


[Закрыть]

Украинская группа «Вопли Видоплясова» поёт на родном языке (в том числе переведённую песню Цоя «Пачка сигарет» – «Пачка цигарок»), но горячо любима и в России. Олег Скрипка, в силу убеждений отказавшийся от титула народного артиста Украины, известен не только своей музыкой, но и общественной деятельностью. «АН» воспользовались возможностью взглянуть на непростой украинский вопрос «с той стороны».

Свобода и бардак

– Украина – очень хорошая тепла, потому что про вас мы можем писать свободнее, чем про нас.

– Правда? А у нас можно писать что угодно.

– С приходом Януковича свобода слова не пострадала?

– Я бы назвал это – бардак слова. Не знаю, как в России, а у нас уже больше десяти лет царит мода на негатив. Что бы ни происходило, пресса цепляется только за плохое. Всех надо ругать: и власть, и оппозицию. Что-то хорошее сделают – никто не заметит.

– Вам бы хотелось, чтобы кто-то навёл порядок в этом «бардаке слова»?

– Мне бы хотелось, чтобы слово самоорганизовалось. Всё-таки человеческое общество способно к самоорганизации. Сейчас украинцы негативно воспринимают мир. Но, я надеюсь, наступит следующая фаза, когда мы будем выхватывать позитивные стороны. От прессы хотелось бы больше конструктива. Как музыкант, я работаю с прессой и потому знаю: позитивные новости (новый альбом, например) ей не интересны, она их попросту не любит. А вот если сломалась нога, или набил кому-то морду, или не можешь больше петь, – об этом напишут с удовольствием.

– В России всё же бытует мнение, что украинская пресса боится Януковича. Известен случай, когда оппозиционный журналист задал ему вопрос о его коррумпированности, на что Янукович угрожающе ответил: «Я вам не завидую».

– Янукович – далеко не мастер слова, и пресса на этом активно играет. В России высшим руководителям такие вопросы журналисты задавать не могут. И в Белоруссии, и в Казахстане. А у нас – могут. Хотя я не считаю такое поведение журналистов правильным. Излишнее уважение к президенту не ведёт ни к чему хорошему, но неуважение – тоже.

Великие укры

– О названии «Украина» идут споры. Кто-то считает, что это «край, земля, родина» (как польское «крайова»). Но более распространённая версия – «окраина».

– Это у вас распространена такая версия. У нас в основном считают, что мы произошли от укров – древнего народа, жившего на территории нынешней Украины ещё до антов (анты – славянские племена VI–VII вв. – Прим. «АН»).

– Российские историки относятся к концепции «укров» с юмором. Вы всерьёз её разделяете?

– Я всегда беру ту точку зрения, которая мне удобнее. Естественно, я не конченый человек, чтобы себя считать «окраиной».

– Есть старинная песня: «Во сибирской украине, во даурской стороне…» То есть «украиной» называли не только Киев, но и другие отдалённые территории.

– В Средние века Московия называлась Русь Залесская. Встречаются утверждения, что ещё раньше, при монголо-татарах, она называлась Московским каганатом. Копаться в истории можно бесконечно, но точно известно, что Русь началась с Киева.

– Я к тому и веду. Не было бы почётнее назвать вашу страну Киевская Русь?

– Украинцы 350 лет назад «прощёлкали» свою независимость. И мы до сих пор не можем её добыть.

Все 20 лет над независимой Украиной висит большой знак вопроса, как дамоклов меч. Это касается и названия страны, и герба, и флага, и языка, и энергетической самостоятельности, и экономической, и информационной. Разрешить эти вопросы мешает украинский характер. Украинцы – прекрасные поэты, земледельцы, рабочие и т. д. Но, увы, очень плохие политики, администраторы, коммуникаторы.

– Считается, что восток и запад Украины не могут срастись в единую нацию.

– Это искусственное противопоставление. Янукович использовал его для прихода к власти, но теперь ему уже не нужна такая риторика, потому что на самом деле проблемы водораздела нет. В России регионы больше отличаются друг от друга.

– Однако западенцы ездят зарабатывать деньги на восток?

– И это тоже расхожий штамп. Восток с советских времён более индустриальный, но люди живут богаче на западе. Потому что на западе традиционный хуторянский уклад не был так сильно разрушен советской властью. Восток – это заводы, шахты. Это люди, которые работают за копейки. А на западе – достаток, половина людей работает в Европе. Это зажиточный класс. Огромные каменные дома. Люди более работящие, более верующие, меньше пьют. Ближе по менталитету к полякам, чехам. А олигархов больше на востоке, это верно.

– Но кто к кому ездит на заработки?

– Строители с запада востребованы по всей стране, в том числе и на востоке. А также в Москве. Это не значит, что они бедные, – напротив, они профессионально работают и потому имеют доход. Мало кто знает, но самые мощные и надежные строительные компании в Нью-Йорке и в Торонто – украинские компании. Если я захочу построить дом, то подпишу контракт с западными украинцами, поскольку они лучше знают своё дело и не воруют.

У нас газ, а у вас?

– Поговорим о «газовой войне».

– Этот вопрос постоянно муссируется прессой – и у нас, и у вас. Простых граждан двух стран он не касается никак. Он касается олигархов с обеих сторон. Нас с вами втягивают в абсолютно бесполезную и дурную игру. Эксплуатируют наши национальные чувства в своих интересах. И мы никогда не узнаем правду о договорённостях на столь высоком уровне – наверняка существуют всякие откаты, совместные предприятия. Мир уже давно не разделён так чётко на государства, как нам преподносят. Бизнес-давно международный.

– Всё-таки украинцы занимают противоречивую позицию. Говорят о своей незалежности, но хотят получать российские ресурсы по льготной цене на правах братского народа.

– Давайте не будем жертвами российской пропаганды. Украина платит России за газ на треть больше, чем Европа. Потому что об украинцев можно вытирать ноги. О поляков, например, ноги не вытрешь – это Евросоюз. Другое дело, что Евросоюз тоже нас прессует (например, по поводу тюремного заключения Тимошенко). Он тоже навязывает нам невыгодные для нас экономические отношения, хочет повалить нашу промышленность, сельское хозяйство. Украина – на геополитическом разломе, по нам проходит граница между Европой и Азией (да, я считаю россиян азиатами по менталитету и по стилю политического мышления). Страна не может прильнуть ни туда, ни сюда. Она как футбольный мяч, и «футболистов» это устраивает. Пока Россия не найдёт общий язык с Европой, Украина так и будет болтаться.

Не напрасно было

– Вы участвовали в «оранжевой революции», пели на майдане. А год спустя – отказались получить звание народного артиста Украины.

– «Оранжевая» власть не выполнила своих обещаний. Я хотел увидеть поддержку национального искусства со стороны государства. Но ещё до инаугурации Ющенко я понял, что это только слова.

– То есть всё было зря?

– Нет, нисколько. «Оранжевая революция» – это буржуазная революция. Украинские олигархи хотели экономической свободы и обрели её. В результате, несмотря на великое революционное потрясение, Украина получила очень крутой экономический подъём. Да, у нас сейчас дикий капитализм – при высоких темпах роста производства нет нормальной соцзащиты. Народ живёт не так, как должен жить. Увеличилось социальное расслоение. Но для данного периода это закономерно, то есть перспектива позитивная. Конечно, немало претензий к богатым – они становятся ещё богаче. Однако уровень жизни бедных людей всё равно выше, чем при Кучме. Тогда был, по сути, феодализм – всем заправляла семья Кучмы, причём очень неэффективно.

– А со стороны в «оранжевую революцию» кто-нибудь инвестировал?

– Больше всего иностранных вливаний в революцию поступило, как это ни смешно, из России – от российских околооппозиционных олигархов, которым по многим соображениям очень выгодно, чтобы Украина была демократической. А Запад… Вы лично когда-нибудь имели дело с американскими и европейскими компаниями? Они крайне не любят кому-то за что-то платить и стремятся получать всё по возможности бесплатно. Если с их стороны было влияние на нашу ситуацию, то не посредством прямых денег.

– Почему украинская оппозиция смогла, а российская – нет?

– Во-первых, в России у власти находятся более умелые администраторы, чем Кучма. Во-вторых, наши страны принципиально отличаются по структуре. Я считаю, что Российское государство – это чёткая пирамида: есть верхушка и есть прочное основание, на котором она держится. А Украина имеет сотовую структуру. Есть много экономических и идеологических центров: Киев, Львов, Одесса, города Днепра. Государство основано на этом балансе. К тому же в украинцах течёт казацкая кровь, кровь казацкой вольницы. Российская система власти у нас не будет работать никогда. Даже при СССР Украинская республика была свободнее Российской. В Западной Украине продавалось больше сгущёнки и бананов, чем, например, в Смоленске. Львов и Киев в силу своей взрывоопасности обеспечивались почти на уровне Ленинграда. Советской власти приходилось либеральничать, украинские песни звучали во всесоюзном эфире. И эти компромиссы имели успех, потому что украинцы, в отличие от россиян, гибкие. Ты нам на кадык не наступай, а на печень – можно.

– Украинская интеллектуальная элита сопереживает российским протестам?

– Мы рады за ваших протестующих, но смотрим на этот русский геройский дух как на наивные трепыхания. Российская власть настолько сильна, а оппозиция настолько слаба, что никакой революции не получится. Возможна только постепенная либерализация вашей страны. И слава богу! Потому что при вашей пирамидальной структуре резкие изменения опасны, может всё рухнуть. От этого пострадает не только народ России, но и мы, и Запад, который сидит на вашей нефтяной игле.

Люди важнее

– Стоит ли на Украине ввести русский язык как второй государственный?

– А стоит ли в России ввести татарский язык?

– В Татарстане два государственных языка.

– А в Москве стоит ввести татарский? Чем слабее позиция украинского языка, тем слабее украинская государственность. К сожалению, в Украине мало кто это понимает. Кроме тех людей, которые у власти. Янукович может заигрывать с темой второго государственного языка в целях торга, но, если он не идиот, никогда не пойдёт дальше разговоров. Ему как бизнесмену выгодна более независимая и потому более богатая Украина. Он сдаёт России неважные, как ему кажется, вещи – например, квоты на украинский язык в эфире радио и телевидения. Но к реальной жизни это не имеет никакого отношения: как было в эфире 3 % украинского языка, так и остаётся. Закон о 50 % всё равно не соблюдался.

– Ещё один болезненный вопрос – поставка вооружений в Грузию при Ющенко.

– Тут я ничего не могу сказать. Я, напомню, не политик, а музыкант. По мне, политика – это абстрактная штука, которая по большей части имеет отношение только к тем, кто на ней зарабатывает. Люди зря вовлекаются во все эти темы.

– Тем не менее на вопрос о языке вы отреагировали весьма небезучастно.

– Потому что украинский язык – мой хлеб. Я придерживаюсь своих корпоративных интересов.

– Но не национальных?

– Национальные интересы – виртуальная реальность. Я взрослый дядька и отношусь к этому философски. Нация, народ, государство – все эти понятия не вечные, они меняются. Мне важнее жизнь людей, их взаимоотношения.

Noize MC: «Мы не такие дебилы, как им бы хотелось»

«АН» № 307 от 19.04.2012

Рокер и рэпер Иван Алексеев, более известный как Noize МС, родился в один год с перестройкой. На музыкальные каналы пробился в конце нулевых. А в 2010 году попал на федеральное телевидение – в качестве заключённого. За резкую песню против полицейского (тогда ещё милицейского) произвола он получил в Волгограде десять суток. Другой нашумевший хит был направлен против олигарха Баркова из ЛУКОЙЛа, который остался безнаказанным после аварии, убившей двух женщин. Участия в политике музыкант всегда избегал, но не удержался от выступления на Болотной.

Отцы и дети

– Христос не проповедовал до 30 лет – считалось, что молодому человеку нечего сказать людям. Может, в этом есть смысл?

– Какой-то смысл, пожалуй, есть. С другой стороны, есть столько интересного, что может сказать человек до 30 лет и чего он потом уже никогда не скажет.

– Молодые, и ты в том числе, часто считают себя умнее всех. Есть кто-то умнее тебя?

– Разумеется. Прежде всего это писатели. Я бесконечно восхищаюсь Пелевиным – его творчество очень смешно, умно, тонко, круто. Оруэлл, Паланик – всё это для меня интеллектуальные авторитеты. Хотя я не черпаю из их книг жизненные установки. Я слушаю всех, но выводы делаю самостоятельно. Такого авторитета, к словам которого я бы прислушивался безоговорочно, у меня нет. И, мне кажется, не должно быть ни у кого.

– Тебе нравится твоё поколение?

– Поколение восьмидесятых? Вполне. Меня больше пугают люди, родившиеся в девяностых и нулевых. Мы, не имея такого лёгкого доступа к разной информации, стремились её получить. Больше читали. Сейчас с образованием явно творится что-то не то. У них и с историческими фактами полная беда, и орфография скатилась ниже некуда. Поклонники из этого поколения пишут мне в социальных сетях, так что я вижу этот ужас собственными глазами.

– Чем твоё – перестроечное – поколение отличается от поколения твоих родителей?

– Большинство из нас не видит ничего зазорного в том, чтобы зарабатывать деньги. Мы этого меньше боимся и стесняемся. А главное, уровень внутренней свободы повыше. Советский рок и эмтивишные герои девяностых всё-таки сделали с нами своё «грязное дело». Мы и голосуем не так «правильно».

– А претензии, которые предъявляют старшие? У них было больше спорта, меньше вредных привычек и, как следствие, меньше психологических проблем.

– Сначала они нас воспитали, а потом оказалось, что не так, как надо. А винят в этом почему-то нас.

– То есть с себя ты снимаешь ответственность?

– Ответственность за что? Старшая из двух моих ответственностей уже бегает вовсю и говорить учится. Посмотрим, что скажут мои сыновья обо мне, когда вырастут.

Провал власти

– В вашей совместной с «Ляписом Трубецким» песне есть слова: «Социальная защищённость, пенсионный фонд – я ложил на вас свой огромный железобетонный болт». Это, прости, о чём?

– О себе. На постоянные письма Пенсионного фонда о том, что я денег недоплатил, я отвечаю согласием и доплачиваю. Хотя сильно сомневаюсь в этой финансовой пирамиде. В российских условиях на пенсии рассчитывать особо не приходится. Получается так, что забота о социально незащищённых – обязанность родных и благотворителей. Этим я и занимаюсь, как могу.

– Другая ваша песня с «Ляписом» – «Капитал». Ты тяготеешь к «новым левым»? Мол, хватит кормить Уолл-стрит?

– Я считаю, главный сатанист мира – финансисты. Жонглируя какими-то дробями, они наживают огромные состояния. Из существующих моделей экономического поведения наименее страшной мне кажется протестантская накопительная этика: во главе угла труд, задача – обеспечить семью, а не получить астрономическое количество бабла. Избавить общество от денег-заманчивая идея, но понятно, что на современном этапе развития это утопия.

– Что скажешь о социалке с позиции отца?

– Если бы не было средств на частного доктора, то было бы туго. Вызвать ребёнку врача из поликлиники часто не удаётся. Причём врачей можно понять. На весь район – один доктор по грудничкам. Он нарасхват. Скажем, в двенадцать часов дня у ребёнка температура, а врач уже с утра ходит по вызовам, и твоего малыша нет в планах даже на завтра.

– Ты родом из Белгорода. Как там, в провинции?

– Белгород чувствует себя далеко не хуже всех. Достаточно чистый, опрятно выглядит. Шпана есть, но это не самый «гопнический» город. Есть города, где культ криминала вообще запредельный, – Ростов, например. «Ростов-папа» – не пустые слова. А Белгород – так называемый красный город, то бишь «ментовской». И дело не только в том, что подбрасывают наркотики, – там вообще всё сосредоточено в руках полиции, и это печально сказывается на административной системе.

– А уровень жизни?

– В «Гимне понаехавших провинциалов» я говорю: «Сейчас работал бы в офисе тысяч за двенадцать – для музыканта перспектива просто…» Это очень хорошая зарплата для Белгорода, и такую работу могут получить только квалифицированные специалисты. Цены ниже московских, но не сильно. В московском супермаркете какой-нибудь творожок стоит 30 рублей, а там – 24.

– Претензии предъявляются в основном к федеральной власти. Какая у тебя главная претензия?

– Главная претензия – не к коррупции. Не Путин её придумал. Так живёт общество. «Взятки, откаты, отмывание бабок. Черти рогатые жмут друг другу на встречах копыта и лапы». Так было и ещё какое-то время будет. Конкретно во власти меня больше всего раздражает другое. Фальсификация думских выборов 2011 года показала: нельзя столь открыто демонстрировать, что держишь людей за идиотов. Нельзя делать такую хорошую мину при такой плохой игре. Это уже безоговорочный провал. Власть сегодня – не столько она сама, сколько медийное представление о ней. Так вот, в медийном представлении это непоправимая ошибка. Мы не такие дебилы, как им бы хотелось.

Запретные плоды

– У тебя много антигероиновых песен.

– Опыт московской студенческой общаги. Но, к счастью, не мой личный.

– В Китае барыг прилюдно расстреливают. А в Швейцарии выдают героин по рецепту, чтобы не было преступности.

– Я не думаю, что российские налогоплательщики будут счастливы спонсировать программу типа швейцарской. В бюджете есть дыры посерьёзнее.

– Твои коллеги не то чтобы пропагандируют, но популяризируют наркотики в своём творчестве. В некоторых городах им запрещают концерты.

– Я уже вырос из таких песен. Действительно, слушаешь русский рэп и порой думаешь: ну что за романтика в этом? Нельзя на такой теме спекулировать и строить на ней всю свою карьеру. Что касается запретов на концерты, то я не сторонник этих мер, поскольку они придают любой точке зрения, даже самой уродской, дополнительную подпитку. Как будто это мученики, несущие правду. То же самое и нацистов касается.

– Почему ты не включил в новый альбом песню «10 суток» о своей отсидке в Волгограде?

– В предыдущий альбом я включил «Мерседес S666» про Баркова. И мне не понравилось, что из всей пластинки, где есть другие интересные вещи, выделяли именно эту как главный хит. Нет, я не смягчился. Думаю, моё волгоградское дело было политическим или, лучше сказать, социальным.

– Сейчас очень актуальна тема полицейского произвола. Но против плохих полицейских на твоём альбоме – одна песня, а против националистов – три. Что, национализм – главная наша проблема?

– Это серьёзная проблема, и она набирает обороты. Люди ищут виноватых на стороне, вместо того чтобы осознать собственные ошибки.

– В Европе националисты сидят в парламентах и участвуют в президентских выборах.

– Если у русских националистов будут внятные лидеры, которые смогут аргументировать свою позицию, – ничего не поделаешь. Я же не говорю, что их надо запрещать. Над тем, у кого другая точка зрения, можно смеяться, глумиться, спорить с ним – это и есть цивилизованное общество. Любые взгляды имеют под собой какие-то основания. Главное, чтобы никто ни к кому не лез с физическим насилием.

Скорость эпохи

– Рок-музыку старшее поколение худо-бедно воспринимает. Но рэп, как правило, – нисколько.

– Рэп – очень быстрая манера исполнения. Нужна другая скорость восприятия информации, нужна привычка. Например, в рекламе на радио тоже очень быстро говорят – из-за необходимости больше сказать в единицу времени. Маяковский мог накатать поэму. А исполнителю надо уместить поэму в три минуты. Рэп – единственный способ. В обычной песне от поэмы останется три четверостишия.

– Ты разместил альбом в Интернете для свободного скачивания. Это признание бессилия перед «пиратами»?

– Бороться с «пиратством» бессмысленно. Раньше в пластинках была некая тайна, романтика. Всё, конец этой романтике. Надо осознать: мир изменился. Больше скажу, сейчас музыку в основном потребляют видеороликами на YouTube, то бишь песни уже недостаточно, нужен видеоряд. Всё это не хорошо и не плохо, это так, как есть. Не стоит обижаться на новые реалии.

– А вот Макаревич, например, обижается: диски не покупают.

– Динозавры, я думаю, тоже очень обижались на глобальные изменения климата. Но климату на динозавров было наплевать. Всё, что остаётся музыканту, – писать крутые песни. Сколько слушатели готовы отдать ему денег – не должно быть определяющим мотивом.