Текст книги "Гражданская Война в освещении П Н Милюкова"

Автор книги: Сергей Мельгунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Стр. 10. При Комитете Спасения Родины и Революции (1917 г.) в Петербурге действовала не только "военная комиссия социалистовреволюционеров", разработавшая "целый план вооруженного свержения большевиков в согласии с казачьими отрядами ген. Краснова". (См. брошюру Игнатьева). При Комитете была своя военная организация, где участвовали нар. соц. и др.

Стр. 10. Не только "по слухам, усиленно распространяемым большевиками", а действительно в Могилеве готовилось создание нового Временного общесоциалистического правительства.

{59}

Стр. 11. Нельзя сказать, что Духонин "был убит матросом в дверях собственного вагона". Это не опечатка, ибо в немецком тексте сказано: "von einem Matrosen ermordet". Обстановка убийства носила совсем другой характер.

Стр. 11. Называть с. р. в период Учр. Собрания безоговорочно "недавними друзьями большевиков" едва ли возможно.

Отчего же этот термин с некоторой еще натяжкой не применить тогда уже к самому П. Н. Милюкову? Хотя его имя в начале революции и было "ненавистно" некоторым кругам, именовавшимся "революционной демократией" (свидетельство не только большевиков) и с именем министра иностранных дел связывались препоны, которые ставили союзники возвращению в Россию эмигрантов-интернационалистов, питавших симпатии к Германии" (П. Н. Милюков опровергал сведения о давлении со стороны Временного Правительства, утверждая, что правительство не делает различий между сторонниками и противниками войны и что в этом смысле даны указания дипломатическим представителям) – тем не менее орган П. Н. Милюкова проявил после приезда Ленина 3 апреля в так называемом "запломбированном вагоне" исключительную объективность в отношении большевиков. Так, в заметке "Речи" было сказано: "Taкие общепризнанные главы наших социалистических партий, как Плеханов и Ленин, должны быть теперь на арене борьбы, и их прибытие в Poccию, какого бы мнения не держаться об их взглядах, можно приветствовать". Самую поездку через Германию "Речь" находила лишь бестактной, указывающей на "полную отчужденность от родной страны или сознательную браваду, которая несовместима с серьезным отношением к войне". А вот "Единство" Плеханова (недавнего "друга" Ленина), называя петербургскую речь Ленина "бредовой", противопоставляло Ленину и К-о Карповича и Янсена (лат. соц.), избравших для возвращения опасный путь и с честью {60} погибших (между Англией и Бергеном их пароход взорван был немецкой подводной лодкой). По поводу "тезисов" Ленина била тревогу не "Речь", а "Рабочая Газета". Она писала: "Революции грозит несомненная опасность. Пока не поздно, Ленину и его сотрудникам надо дать самый решительный отпор" (Заславский и Канторович: "Хроника февральской революции", 1924).

Стр. 12. Итоги выборов в Учредительное Собрате представлены не точно. Автор, пользуясь, по-видимому, данными брошюры Святицкого, пытается сообщить точные цифры поданных голосов в 54 округах (из 79). За списки с. – р. было подано 20.893.754 голоса; за буржуазные партии 4.620.000; за большевиков 9.023.963. За другие социалистические партии "только" 995.590: за меньшевиков 668.664; за народн. соц. 312.038; за "Единство" 25.498. (Простая арифметика дает другой итог даже по этим цифрам – 1.006.200).

Надлежит сделать оговорку, что данные о народных социалистах касаются только 33 округов (из 79). Раз исследователь украинских с. – р. причислил к общему списку, то тоже надлежало сделать по отношению к украинским с. – д. 95.117 голосов. Кроме того, украинские социалисты получили 506.887 голосов. Кооператоры везде шли с "Единством" или с народными социалистами. Следовательно, цифры должны измениться. Общая картина, конечно, не изменяется, но, очевидно, исследователь придавал особое значение точным цифрам, раз поместил их в работе, где об Учредительном Собрании говорится на одной-двух страницах.

Стр. 13. "Союз Защиты Учр. Собрания", а не "Лига".

Стр. 14. Едва ли правильно сказать, что Кокошкин и Шингарев "погибли от руки разнузданной солдатчины". Погибли они в больнице при смене караула. Еще не достаточно выяснено, в какой мере большевики инспирировали это убийство.

Стр. 17. Савинков не вел "совершенно самостоятельной {61} личной политики", ибо находился в некоторой связи с "Нац. Центром" и отчасти с Добровольческой Армией.

Стр. 21. Переговоры с немцами, как уже было отмечено, вели не только "правые". Но были "правые", которые принципиально не допускали переговоров с вражеским станом. Среди них прежде всего Шульгин. Закрывая "Киевлянинин", В. В. Шульгин писал 25 февраля: ..."так как мы немцев не звали, то мы не хотим пользоваться благами относительного спокойствия и некоторой политической свободы, которые немцы нам принесли... Мы были всегда честными противниками. И своим принципам мы не изменим. Пришедшим в наш город немцам мы говорим открыто и прямо. Мы ваши враги. Мы можем быть вашими военнопленными, но вашими друзьями мы не будем до тех пор, пока идет война. У нас только одно слово. Мы дали его французам и англичанам и пока они проливают свою кровь в борьбе с вами за себя и за нас, мы можем быть только вашими врагами, а не издавать газету под вашим крылышком"... Не убедил Шульгина и авторитет Милюкова, уверявшего его, что "мы накануне второго Седана" и "что Германия поставит Францию на колени" (письмо Шульгина Милюкову 11-24 марта 1921 г. в "Общем Деле").

Стр. 21. Здесь "неточность более существенная, и я должен на ней остановиться подробнее. "Оба левые (?) Союза" (т. е. "Национальный Центр" и "Союз Возрождения") – пишет Милюков – по сообщению их участника Н. И. Астрова, приведенному в книге ген. Деникина, получили от союзников "крупную денежною помощь, оживившую сильно деятельность организаций; союзнические миллионы пошли на политическую работу центров, открытие провинциальных отделений и отчасти на образование каждым из них вооруженной силы, преимущественно офицерского состава". Критикуя немецкое издание книги П. Н. Милюкова, я указывал, что цитаты Милюкова взяты из III тома "Очерков" А. И. Деникина (стр. 78) и отмечал, что странным образом у Деникина ссылки на {62} свидетельство Астрова нет. Да и не могло быть. Это ясно, если продолжить укороченную у Милюкова цитату из книги Деникина. "Распределение сумм, писал Деникин – делалось по соглашению между президиумами, при чем последние относились крайне ревниво к своему приоритету, препятствуя, между прочим, непосредственному субсидированию союзниками Добровольческой Армии.

Большие союзнические деньги через центры или, может быть, непосредственно, шли на содержание всяких контрразведок, которые, как выяснилось впоследствии, работали единовременно на союзников, на немцев, давая сведения и московским центрам и армии". Было бы совершенно несуразно, если бы Астров, участник "Союза Возрождения", в записке, поданной А. И. Деникину, рассказывал о каких то контрразведках "Союза Возрождения". Ничего подобного, конечно, не было. Думаю, что не было этого и в "Национальном Центре", участником которого я не состоял и, следовательно, не был непосредственным свидетелем закулисной стороны его деятельности. Еще задолго до появления немецкой работы П. Н. Милюкова мне приходилось останавливаться на этих строках текста А. И. Деникина и указывать в № 7 "На Чужой Стороне", что Деникин до известной степени был введен в заблуждение какими то из своих информаторов. Я делал еще раньше в отзыве на III том "Очерков" А. И. Деникина предположение, что эту информацию А. И. Деникин получил через ген. Казановича, появившегося на горизонте Москвы летом 1918 г. в качестве представителя Добровольческой Армии (В письме, напечатанном в "Последних Новостях" 26 мая 1927 г. А. И. Деникин засвидетельствовал, что он все эти сведения получил не от Н. И. Астрова, а через ген. Казановича. Далее А. И. Деникин цитирует письма членов "Нац. Центра" и "Союза Возрождения" об организации военных ячеек и говорит: "таким образом, если по данному вопросу в "Очерках" действительно есть неточности, то причину их надо искать в первоисточнике". Но нигде, кроме, может быть, показаний ген. Казановича, нет никаких указаний на какие то контрразведки, организованные общественными организациями в Москве на союзнические деньги.). "Конечно, П. Н. Милюков может и не считаться с моими замечаниями – писал я по поводу немецкого издания книги Милюкова – но, мне {63} кажется, что они должны были бы заставить его призадуматься над цитатой, которую он без оговорок вносит в немецкое издание, да еще со ссылкой на авторитет Астрова. В немецком издании требовалась бы сугубая осторожность в этих щекотливых вопросах". Могу только сказать, что П. Н. Милюков в русском издании, если не имел возможности исправить текст, обязан был внести хотя бы оговорку в предисловии. Нельзя дважды повторять то, чего нельзя назвать иначе, как клеветой – при таких lapsus'ax приходится иногда вырезывать из готовой книги страницы и перепечатывать их. По существу же ошибочно утверждение, что союзнические деньги шли на "политическую работу", на "открытие провинциальных отделений" и "отчасти" на образование вооруженной силы. Это "отчасти" совсем не к месту, ибо деньги шли на помощь Д. Арм., на отправку людей на юг и на восток. Из рассказа В. А. Мякотина явствует, что "Союз Возрождения" своих собственных военных организаций не создавал. Слишком очевидно, что П. Н. Милюков это подчеркивает лишь для того, чтобы показать легковесность московских планов, которым он не сочувствовал, и полную их зависимость от "Антанты".

Стр. 22. Небрежность – другого слова я употребить не могу пользования источниками приводит в тексте Милюкова к весьма неверным и сомнительным заключениям. Автор про вышеупомянутые военные организации "Нац. Центра" и "Союза Возрождения" говорит, касаясь весны и начала лета 1918 г.: "Эти группы, правда, были немногочисленны, постепенно раскрыты большевиками и уничтожены. Остатки их разбежались по окраинам". Откуда все это автор взял? Это просто неверно. Судя по примечанию, сделанному к тексту, где {64} автор ссылается, между прочим, на мое свидетельство, видно, что Милюков соединил в одно совершенно разные вещи. Указанное примечание гласит: "По сообщению Деникина (III, 84), подтверждаемому С. П. Мельгуновым ("Гол. Мин.", 1, 167), часть этих военных организаций была предана большевикам германцами, очевидно, знавшими о них из своих сношений с монархистами". Говорил я совсем про другое. На основании имеющихся у меня документов и личного расследования в Москве весною 1918 г., подтверждая данные А. И. Деникина о военных организациях, создавшихся на немецкие деньги, – сюда офицерство вовлекалось с провокационными целями, – я указывал на существование в Москве немецко-большевицкой контрразведки: с полным правом назвал Фрэнсис Мирбаха фактическим диктатором Москвы. Никакого отношения эти "немецкие" организации не имели к деятельности "Нац. Центра" и "Союза Возрождения". Как я отмечал, именно эта прямая и косвенная провокация должна была побудить общественных деятелей воздерживаться от переговоров с немцами.

Стр. 28. Про Ярославское восстание говорится, что оно держалось 11 дней, а по некоторым сведениям 17. Почему такая неопределенность, когда можно сказать совершенно определенно: началось в ночь 5-6 июля и кончилось 21 июля. И сделанное автором примечание также неопределенно: "В "Кр. Книге ВЧК", по сообщению Мельгунова, большевики сами заявляли, что остатки Савинковского отряда в Ярославле переданы им германцами". Отряд "Северной добровольческой армии" сдался 21 июля германской комиссии военнопленных № 4 в Ярославле, действовавшей на основании брестского договора и обладавшей, по собственному признанию, сильной "боевой частью". Германская комиссия, находившаяся с 8 июля в "состоянии войны" с Северной добровольческой армией, приняла капитуляцию и обязалась передать сдавшихся "в качестве военнопленных Германской {65} Империи своему непосредственному начальству в Москве. Обязалась сохранить вместе с тем "вооруженный нейтралитет" до получения решения из Москвы. По требованию советской власти лейт. Балк передал, однако, "пленников Германской Империи" большевикам. (Эти данные отчасти можно найти и не только в "Красной Книге ВЧК" – см., напр., Al. Paquet "Im kommunistischen Russland". Iena 1919).

Стр. 30. Рассказывая о начале борьбы с большевиками в Сибири, автор излагает историю всесибирского съезда "революционных демократических организаций", постановившего создать сибирскую Областную Думу. По-видимому, источником для автора является только устаревшая книга Гинса "Сибирь, союзники и Колчак". Во всяком случае изложение очень неточно. Напр., автор говорит: "состав этой думы был намечен левый – от советов, фронтовых и профессиональных организаций без участия представителей буржуазии".

Если бы П. Н. Милюков взял хотя "Хронику гражданской войны в Сибири 1917-1918 г.г.", составленную Максаковым и Труновым и изданную в 1926 г. он нашел бы в ней документы прежде всего о составе делегатов на общесибирском съезде, на котором присутствовали представители земских и городских самоуправлений, кооперативов, национальных организаций, казачьих войск, высших учебных заведений. Нельзя же все это представительство зачислить в состав представительства профессионального? Между прочим, по политическим воззрениям двое делегатов принадлежали к партии народной свободы, т. е. к "буржуазии". В Сибирской Думе (ее представительство соответствовало представительству на съездах) отсутствовали цензовые элементы, как таковые, т. е. не послали своих представителей всякого рода торговые и промышленные объединения. Это не совсем то, что говорит П. Н. Милюков.

В марте, по проекту всесибирских съездов, должно было собраться всесибирское Учредительное Собрание. До него вся полнота власти в Сибири {66} передавалась Областной Думе и ответственному перед ней Совету. Созыв Думы в теории не являлся актом антибольшевицкой акции, как утверждает Милюков, ибо большевики на предварительном съезде участвовали, как равноправная сторона. Главенствовала на съезде эс-эровская фракция: из 155 делегатов 92 принадлежали к эс-эровской фракции, 27 к эсдековской, 11 к нар.-социалистической и т. д. Дума и Совет должны были явиться коалиционной властью, но только социалистической, от "народных социалистов до большевиков". Но когда 7 января Областная Дума собралась, состав ее был неблагоприятен для большевиков: из 93 делегатов, прибывших в Томск, 56 заявили себя эс-эрами; 10 – нар. социалистами, 12 беспартийными, 1 – к. д.; социал-демократов всех разветвлений было всего 5 человек. Поэтому большевики и выступили против Областной Думы. У П. Н. Милюкова и на последующих страницах изложение только приблизительно соответствует действительности.

Стр. 40. "Потеряв надежду на единение русских партий, германцы затем круто переменили фронт, выдали большевикам военные дружины правого центра и настояли на аресте центрального комитета партии к. – д., как военной организации", субсидируемой французами. Откуда взял это автор? В такой постановке дело, конечно, не соответствует действительности. Между прочим, Ц. К. партии к. – д. объявлен был вне закона еще в конце ноября 1917 г. и тогда, после "демонстрации" 28 ноября в честь Учредительного Собрания, были арестованы Кокошкин и Шингарев.

Стр. 41 и др. Неточно сообщен состав Директории, намеченный в Москве. Здесь вообще имеются расхождения у мемуаристов. Но так, как излагает Милюков, не излагает никто из мемуаристов. Были де выбраны Авксентьев (зам. Чайковский), Астров (Виноградов), Болдырев (Алексеев). В частности, кандидатура к. – д. Виноградова, выставленная в Уфе, просто не могла возникнуть в Москве. Эти неточности тем {67} более непонятны, что на Ясском Совещании именно П. Н. Милюкову было поручено изложить историю образования единой всероссийской власти. И в своем докладе Милюков как раз доказывал, что Уфимское Совещание нарушило московское соглашение, между прочим, тем, что ген. Алексеев был избран лишь заместителем Болдырева.

Стр. 41. Совершенно не соответствует действительности указание на то, что при осуществлены плана "Нац. Центра" и "Союза Возр." на Волге "получили перевес социалисты-революционеры крайне левого типа Чернова". Самарский Комуч возник скоре в противовес плану "Нац. Центра" и "Союза Возрождения".

Стр. 42. П. Н. Милюков подчеркивает "демократические начала", на которых была организована волжская армия – те самые, "которые разложили русскую армию времен февральской революции". Сами с. – р. как раз полковника Галкина, организатора "народной армии", обвиняли в противоположном. На этих страницах вообще все только приблизительно соответствует действительности: и численность волжской армии и ее действия. (Ср., напр., с изложением Болдырева). "Комуч" не объявлял себя "всероссийской властью". Самарское правительство, по выражению Аргунова, считало себя "эмбрионом" всероссийской власти.

Стр. 42 Едва ли можно сказать, что союзническая помощь на Урале и на Волге "не только не приходила, а "вообще не имелась в виду". Post factum все становится яснее. Но в то время не только русским, но и своим военным агентам, представители Антанты давали другие указания. Напр., полк. Пишон в "Monde Slave" (1925 г., январь, стр. 13) рассказывает, что Нуланс для осведомления всех французских военных агентов в России сообщил, что "интервенция" союзников решена на июнь – агентам предписывалось всячески воспрепятствовать отправке чешских войск во Владивосток. Историк Милюков (на стр. 55) утверждает, что {68} создание "восточного фронта" было фантазией", которой можно было "тешить незнакомых с военным делом политиков", а военный стратег ген. Корнилов держался противоположных взглядов.

Стр. 46. Говоря об увольнении военного министра Сибирского Правительства Гришина-Алмазова, автор объясняет это происками с. – р., которые были недовольны воззванием Гр.-Алмазова, в котором он "открыто развивал идеологию борьбы сибирской армии на новом русско-германском фронте". Непонятно. Болдырев поясняет, что Гр.-Алмазов на банкете в Челябинске высказал много "лишних, резких, но по существу правдивых обвинений по адресу союзников". Это и вызвало негодование последних.

Стр. 47. Очень неточно изложена роль к. – д. на Уфимском совещании, участие казаков и других политических групп. Достаточно указать, что Болдырев считает, что наиболее откровенно в пользу диктатуры и "диктатуры единоличной" высказался как раз представитель конст. – демократической партии. "Он откровенно наметил дорогу, приведшую к диктатуре Колчака".

Стр. 47. Чрезмерное значение придано вмешательству чехов в распри русских общественных группировок при вопросе о создании Bcepoccийской власти. Еще в Самаре один из виднейших вождей Народной Армии, полк. Каппель, от имени армии "почти ультимативно заявил ген. Болдыреву о необходимости немедленного общего и политического объединения". На уступки "левого" сектора в период Уфимского Совещания в значительной степени повлияло взятие Казани красной армией. Между прочим, характерно, что с. – р. Буревой в своей брошюре "Колчаковщина", изданной уже у большевиков (1919 г.), определенно говорит, что Самара "вынуждена была принять участие в Уфимском Совещании".

Стр. 50. Допрос Колчака издан не под редакцией Каменева, а Попова, председательствовавшего в "суде" над {69} Колчаком – при участии представителей с. – р. и с. – д. партий.

Стр. 53. Авксентьев не "соглашался", как утверждает П. Н. Милюков, предать авторов пресловутого воззвания Ц. К. с. – р. партии суду. Сам Авксентьев опровергал это в письме, напечатанном в "Последних Новостях". Ответ на требование Вологодского и Болдырева арестовать членов Ц. К. партии с. – р. В. М. Зензиновым был формулирован так: если судебные власти установят противогосударственность действий Ц. К., то он, Зензинов, выскажется за арест, "но при одном условии, если одновременно будут также арестованы и все виновные в противогосударственных деяниях справа, вроде, напр., офицеров, певших на днях в Красноярске и Омск "Боже Царя храни" при официальных встречах союзников" (добавим на банкетах). К этой точке зрения присоединился и Авксентьев. (Зензинов. "Госуд. переворот адм. Колчака". Париж. 1919).

Стр. 57-58. Очень характерно для "метода" П. Н. Милюкова суждение о "республиканизме" и "монархизме" генералов Алексеева и Корнилова. Прежде всего противоречие. Если Алексеев "никогда не доходил до отрицания основных принципов революции", то Корнилов изображается "совершенной противоположностью во всех этих отношениях" (стр. 57). И дальше: "сам Корнилов искренне называл себя республиканцем". В примечании к стр. 58 говорится: "с некоторым удивлением я прочел в "Очерках" А. И. Деникина, что "среди политиканствующего привилегированного офицерства..." шли разговоры о "демократизме" Корнилова и о "монархизме" Алексеева"... Мои личные впечатления были противоположные и впредь до более убедительных доказательств я считаю данную в тексте характеристику – более правильной". Курьезно, что в 1924 г. в статье "Мои сношения с ген. Алексеевым" ("Посл. Нов." № 1214) П. Н. Милюков писал: "Тогда (т. е. в мае 1918 г.) я считал Алексеева сторонником республики и более явным, чем {70} Корнилов. По сообщению Деникина, я вижу, что ошибался". Эту

свою ошибку П. Н. Милюков мог бы увидать еще и из письма Алексеева Родзянке 25 июля 1917 г., где он писал: "я сильно отстал и психологии деятелей нашей революции постичь не могу (т. V "Кр. Архива"; перепечатано в т. XVI "Арх. Рус. Рев." Гессена).

Стр. 57. Откуда П. Н. Милюкову известно, что в составе офицеров, собравшихся на юге, было не менее 80 % монархистов? Это находится в противоречии с другими утверждениями исследователя.

Стр. 63. Автор говорит о политике Германии ввести в круг своих расчетов и Добровольческую Армию: "В мае, в первой половине июня эта надежда была особенно сильна, но и позднее германцы делали неоднократные предложения ген. Алексееву войти с ними в соглашение". Имеется здесь несколько ссылок на труд А. И. Деникина. Я не нашел у Деникина соответствующих указаний.

Там рассказано о настойчивых предложениях в мае со стороны П. Н. Милюкова и "Правого Центра". О позднейших (август-сентябрь) "неоднократных", предложениях германцев ген. Алексееву сказано: "о беседе Скоропадского с представителем Добровольческой Армии" (стр. 33) и о некоторых колебаниях ген. Алексеева в связи с докладом адм. Ненюкова "относительно возможности войти в соглашение с германским морским командованием по частному поводу включения наших коммерческих судов Новороссийского порта в общий план германских рейсов, организуемых немцами". Очевидно, П. Н. Милюков значительно преувеличил "надежды", которые были на осуществление его русско-немецкого плана.

Стр. 67. Здесь скорее я хочу задать лишь вопрос. Почему организатор на немецкие деньги "астраханского корпуса" кн. Тунчутов "авантюрист", а организатор так называемой "южной" армии (также на немецкие деньги) Акацатов не фигурирует в тексте с аналогичной квалификацией?

{71}

Стр. 69. Мы уже говорили, в августе монархический флаг в Добровольческой Армии пытались выкинуть не только реакционные элементы, и все попытки в этом отношении П. Н. Милюкова вызвали со стороны руководителей Добровольческой Армии противодействие.

Стр. 75. Конечно, нельзя сказать, что до перемирия 11 ноября 1918 г. "противники большевиков делились на два лагеря, резко противополагавших себя друг другу: сторонников германской и сторонников антантовской ориентации". Были и другие точки зрения.

Стр. 78. "Добровольческая ортодоксия не допускала ни малейшего отклонения от принципа "единой и неделимой" в пределах 1914 (без Польши) России – и тем отталкивала не только сепаратистов, но и умеренные автономистические группы, стоявшие за федерацию". И что же здесь вновь "кадеты" были только ширмой, и чрезмерная; "всероссийская" ориентация Добровольческой Армии происходила исключительно под влиянием "правых элементов"? А. И. Деникин в V т. "Очерков" приводит заявление к. – д. Харламова на партийной конференции 29 июня 1919 г.: "На конференции в Ростове мы определенно заявили, что федерализм не применим в России. Это книжная, надуманная схема и процесс объединения идет мимо нее". Если признать, согласно Милюкову, тактику добровольческого командования ошибочной в национальных вопросах, то придется признать правильным утверждение с. – р. Покровского в тенденциозной книге "Деникинщина" (изд. Гржебина 1923 г.), что "злым гением Добровольческой Армии", идеологом и вдохновительницей военной диктатуры была партия, в которой так долго безоговорочно лидерствовал П. Н. Милюков (Ср. соответствующие записи о роли кадетов и о федералистических взглядах Милюкова в дневнике М. С. Маргулиеса "Год интервенции".).

Стр. 81. Совершенно искажает то, что было на Ясском {72} совещании, утверждение Милюкова: "Делегации... не могли сговориться между собой об организации власти. Правые и центр выдвигали военную диктатуру, при чем правые настаивали на выборе вел. кн. Николая Николаевича, тогда как левые и центр предпочитали Деникина". "Левые" на диктатуру военную не соглашались и склонялись к признанно главнокомандующего Деникина, одним из членов Директории.

Стр. 85. Парижское политическое совещание 1919 г. никак нельзя характеризовать, как "совещание русских дипломатических представителей", ибо в него входил ряд общественных деятелей, никакого отношения к дипломатии не имевших, напр., шлиссельбуржец Иванов, Коновалов, Титов и др.

Стр. 94. Характеристику "негибкой" добровольческой идеологии в связи с попытками французов образовать местную власть в Одессе надлежит сравнить с соответствующими страницами V т. "Очерков" ген. Деникина. Картина получится иная. Если П. Н. Милюков в своих руках не имел еще V т. "Очерков" А. И. Деникина, то автор мог воспользоваться XVI т. "Арх. Рус. Рев.", где воспроизведены официальные сведения о взаимоотношениях вооруженных сил Юга России и представителей французского командования (очерк этот был издан в 1919 г. в Екатеринодаре.). Эти сведения воочию показывают, что французское командование, действительно, "с трудом ориентировалось в создавшейся сложной обстановке на Юге России", что подчас служило тормозом в деле борьбы с большевиками (Ср. также данные в книге Гуковского "Французская интервенция на юге России 1918-1919 г. г.". Книга вышла в 1928 г., но отдельные ее главы печатались в "Пролетарской Революции".).

Стр. 105. Северо-Западное правительство не находилось в связи с "Политическим Совещанием".

Стр. 112. Архангельский переворот 2 августа был устроен не только офицерством, перебравшимся из Петрограда {73} при содействии английской контрразведки, – участие принимало несколько сот организованных вологодской группой "С. Возрождения" крестьян-партизан.

Стр. 112. При содействии англичан – говорит Милюков – было образовано "Верховное Управление Северной Области". Оно было организовано без содействия англичан.

Стр. 112. Верховное Управление состояло не только из четырех с.-ров, членов Учредительного Собрания и Чайковского, ибо в него входили с самого начала к. д. Зубов и к. д. Старцев. Здесь повторяется лишь обычное утверждение правой эмигрантской печати, которое Н. В. Чайковский опровергал на страницах "Последних Новостей".

Стр. 115. "Heocyществимого" приказа Колчака – "раскассировать местное (архангельское) правительство" не было. Само Северное Правительство формально решило себя упразднить – фактически этого не произошло.

Стр. 118. Неверно утверждение, что решение продолжать борьбу с большевиками после ухода английского десанта с Севера проводилось штабом вопреки желанию фронтового офицерства и населения. Это не было решение только штаба.

Стр. 119. Также, неверно обобщение: "необходимость своевременного прекращения военной борьбы особенно живо чувствовалась в рядах демократических партий, но между ними и военным диктатором ген. Миллером не было никакой связи".

Стр. 119. Никогда "левые, объединенные в "Союз Возрождения", не отзывали своих членов из состава Северного Правительства.

Стр. 120. У автора нет никаких данных для того, чтобы приписывать ген. Миллеру безобразный инцидент, происшедший с с. – р. доктором Б. Ф. Соколовым при эвакуации Архангельска – его арест и высадка "во льдах Белого моря".

Стр. 124. Ген. Жанен прибыл в Омск с поручением "организовать русскую армию и стать во главе ее". Но {74} адмирал сам хотел быть "верховным главнокомандующим". Какой смысл вкладывает П. Н. Милюков в последнюю фразу? Момент только честолюбия? Если так, то мотивы неверны: это был "удар достоинству России" – замечает Болдырев. Колчак очень щекотливо относился к вопросу об "интервенции", в период гражданской войны, поэтому отверг даже помощь японцев.

Стр. 125. В примечании, касаясь полемики между Жаненом и ген. Ноксом по вопросу об участии англичан в перевороте 18 ноября, П. Н. Милюков механически ссылается на статью ген. Жанена ("Monde Slaves 1925, апрель), где "приводятся доказательства участия англичан в перевороте 18 ноября". Объективность требует сказать, что никаких реальных фактов ни ген. Жанен, ни другие представители французской военной миссии (напр. Дюбарбье "En Siberie apres l'armistice"), не могли привести для доказательства, что Колчак является "une invention anglaise". Надо добавить, что миссия ген. Жанена прибыла в Омск за день до переворота.

Стр. 140. Здесь П. Н. Милюков упоминает об известной парижской майской декларации 1919 г. "русских левых и социалистических партий", за подписью Керенского, Авксентьева и других с.-ров, членов Учредительного Собрания, также представителей парижского Отдела Союза Возрождения и Республиканской Лиги. Во-первых, автору надлежало бы знать, что подпись парижского Отдела Союза Возрождения появилась в значительной степени по недоразумению и едва ли не явилась причиной распада парижского Отдела; во-вторых, надлежало бы указать, что майский документ вызвал решительное неодобрение на Юге со стороны членов "Союза Возрождения"; в-третьих, под так называемой "декларацией русских демократов" ни одной подписи социалистических партий нет; в четвертых "Республиканская Лига" была лишь иным выражением голоса тех же членов Учред. {75} Собрания из партии с. – р., которые первыми подписали декларацию.

Стр. 145. Автор только формально излагает содержание известного меморандума, выпущенного в Иркутске 13 ноября. Никаких пояснений, никаких дополнений П. Н. Милюков не считает нужным сделать. Однако история, как таковая, не может считаться с посторонними соображениями сегодняшнего дня. Она действительно должна быть объективна, хотя бы в констатировании фактов. Всякое замалчивание неизбежно становится искажением истины. Материалы, ныне опубликованные (в том числе даже в избранной П. Н. Милюковым книге Субботовского) в советской России, требуют внесения существенных коррективов в чешский меморандум, перекладывавший по политическим мотивам всю ответственность за теневые стороны деятельности чехов в Сибири исключительно на русские власти. Меморандум выражался сильно: "под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир... и мы, соблюдая полную лойяльность, против воли своей становимся соучастниками преступлений". Можно привести немало фактов (см. напр., книгу Колосова, опубликованные большевиками официальные документы и тот дневник бар. Будберга, который любит цитировать П. Н. Милюков для характеристики "колчаковщины". А. В. Колчак считал даже "чеходом" бар. Будберга), ответственность за которые должны принять на себя и представители чешского войска – и в области незаконных "реквизиций" и в области административно – военного произвола