Текст книги "Великие битвы великой страны"
Автор книги: Сергей Алексеев
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Не поверил Дружина Подкова своим глазам. И в первый миг. Да и вслед за первым.
– Привиделось! Привиделось! Наваждение, сгинь!
Штурмовали русские ливонскую крепость Мариенбург. Неприступной считалась крепость. Глубокое озеро. Среди озера высится остров. На острове крепость. Это и есть Мариенбург. Прямо у стен вода. Только дело было зимой. Замерзло озеро. По льду и шли русские ратники на штурм Мариенбурга. Катили пушки. Ставили туры. Здесь при штурме…
Впрочем, надо начать с другого. Было это во время боев за Казань. Как и сейчас, шли тогда русские войска на крепостные стены. Шел и Дружина. А когда подорвали одну из стен и устремились в пролом, вот тут-то все и случилось.
В бою на какой-то миг вдруг засмотрелся Подкова на одного из казанцев. Уж больно бесстрашно казанец бился. Залюбовался Дружина. И то ли откликнулось отважное сердце в тот миг на отважное, то ли что-то другое в Подкове двинулось, только был момент, когда мог Дружина сразить казанца. А тут вдруг отвел копье. Был он тогда в копейщиках.
Быстротечна при схватке встреча. Разнесло их тут же в разные стороны. Однако почудилось все же Дружине: казанец понял, что русский ратник отвел копье.
Потом снова солдатская судьба их друг к другу бросила. Занес над Дружиной казанец меч. Да вдруг задержал, не опустил на темя. Ответило, видимо, отважное сердце отважному. И вновь раскидал их бой.
Что случилось затем с казанцем, Дружина Подкова не знал. Может, погиб в бою. Может, не вынес плена.
Восемь лет прошло с той поры. И вот Мариенбург. Война с Ливонией. Толкает Подкова вместе с другими пушку. Подтаскивают ее ратники по льду поближе к ливонской крепости. Напрягается Дружина. Уперся плечом. Почувствовал рядом плечо другое.
Поднял глаза.
– Свят, свят!
Рядом тот – из Казани. Как громом сражен Подкова. «Да как же так? Вместе? В одном войске?! Плечо к плечу!» Моргает, моргает, моргает Дружина:
– Привиделось! Привиделось! Наваждение, сгинь!
Прошла минута. Пришел в себя от неожиданности Подкова. Понимает: конечно же, тот самый перед ним казанец. Он. Настоящий. Он!
Слегка улыбнулся Дружина. И казанец легкой ответил ему улыбкой.
«Признал», – понимает Подкова.
Улыбнулся сильнее. И тот сильнее. Шире, шире, плывут улыбки.
Восемь лет прошло с момента присоединения Казани к России. Немало изменений за эти годы произошло в жизни и страны и людей. Многие народы населяют теперь Россию.
В Ливонской войне вместе с русскими ратниками принимали участие и татары, и башкиры, и чуваши, и мордва, и мари, и даже жители далеких Кавказских гор.
– Как звать? – спросил наконец казанца Дружина.
– Гариф.
– Дружина, – назвал себя русский ратник.
Толкают пушку Гариф и Дружина. Идут рядом. Плечо к плечу.
«Орел» и «сокол»Большую роль в победе русских войск в Ливонии сыграли пушки и русские пушкари. Без них не взять бы царю Ивану хорошо укрепленных ливонских крепостей и рыцарских замков.
Пушки в то время чаще называли «наряд». Существовало и выражение «большой наряд» или «стенной наряд». Это большие тяжелые пушки. Главная их задача – пробивать крепостные стены.
Большим пушкам часто давали разные названия, собственные имена. Были пушки «Лебедь», «Павлик», «Куница», «Волк», «Медведь». Пушкари Ефим Зубатый и Фрол Чулок назвали свои большие наряды «Орел» и «Сокол».
Лихими, упорными были в бою и Ефим, и Фрол. Не уступали один другому. Каждому честь дорога. Каждый хочет доказать, что он не просто пушкарь, а – настоящий мастер.
Даже вскоре так повелось, что другие стали гадать на Ефима и на Фрола. Мол, кто из них первый стену вражеской крепости пробьет – Зубатый или Чулок. Какой отличится больше из их нарядов – «Орел» или «Сокол».
Пищальник Лышика Пень даже стал биться на них об заклад, то есть играть на деньги.
Когда штурмовали Нарву, Лышика Пень заявил, что первым стены Нарвы из своего наряда «Орел» пробьет Ефим Зубатый.
Ошибся Лышика.
Первым при штурме Нарвы были «Сокол» и Фрол Чулок.
Пришлось Лышике раскошелиться.
Тогда в следующий раз, а брали в то время ливонскую крепость Нейшлот, поставил Лышика Пень на Фрола Чулка и на его «Сокола».
Вновь не повезло Лышике. Отличился при штурме Нейшлота как раз Ефим Зубатый и его «Орел».
Вновь пришлось раскошеливаться Лышике.
Невезучим оказался Лышика.
Проиграл он, когда брали крепость Нейгауз.
Проиграл, когда брали Дерпт.
То же случилось и при взятии Мариенбурга.
Неудачлив, видать, Лышика. Зол он за свою неудачу на Фрола Чулка и Ефима Зубатова. Даже хотел побить.
А вот Ефим Зубатый и Фрол Чулок удачливы. Удачливы и их большие наряды «Орел» и «Сокол». На поле боя в лучших они всегда, в первых, в везучих. Нет им устали на ратном поле. Нет им равных в пушкарном деле.
Хвалят ратники пушкарей:
– Молодцы. Молодцы. Герои!
Самих называют Орел и Сокол.
– Сокол, ударь из «Сокола»!
– По-орлиному бей, «Орел»!
Не играет Лышика теперь в заклад ни на Ефима Зубатого, ни на Фрола Чулка, ни на кого другого. Лишь на победу ставит.
Смеются другие ратники:
– Хоть ты и Лышика, хоть и Пень, а поступаешь верно.
Движут русские войска вперед. Победа идет к победе.
МосковитЛивонский город Лудза был одним из самых близких к русской границе. Переехал границу – улицы Лудзы бегут навстречу.
Жила в Лудзе девочка Айна.
Пугали немецкие рыцари и бароны латышей и эстонцев русскими. Называли их московитами. Всякие небыли о них говорили. Даже видом страшили. Мол, медвежьей шерстью они поросли. Мол, волчьи хвосты у каждого.
Стали и родители пугать своих детей московитами. Чуть нашалят, чуть напроказят ребята, чуть не так поступят, как бы хотелось взрослым, так сразу же:
– Вот московит придет!
– Вот московит тебя заберет!
Шепчут в страхе потом ребята:
– Медвежьей шерстью они поросли.
– Волчьи хвосты у каждого.
Пугали московитами родители и маленькую Айну.
Произошло это в самом начале Ливонской войны. Прошли русские войска стремительно через Лудзу. Задержался лишь небольшой отряд. Среди тех, кто остался в городе, был русский ратник по имени Петр, по фамилии Негожа.
Вскоре в доме, в котором жила Айна, случилась беда. Вспыхнул пожар. То ли в трубе загорелась сажа, то ли на деревянный пол выпал огонь из печки, то ли что-то еще случилось, только взыграло вдруг в доме пламя. Дом деревянный. Дом двухэтажный. Побежал, как стрела, огонь.
Девочка в доме была одна. В комнате на втором этаже. Почувствовала маленькая Айна дымный запах. Побежала к лестнице. Глянула вниз. Бушует пламя. Отпрянула. Заметалась по комнате. Бросилась к окну. Выглянула. Высоко.
В комнате стоял шкаф. Подбежала к нему Айна. Открыла дверцу. Вот где надежное место. В шкафу от огня и спряталась.
Заметались по улице люди. Сбежались к дому.
– Пожар!
Кинулся кто за ведром, кто за багром.
Прибежала мать девочки.
– Айна! Айна! – забилась в истерике.
Русский ратник Петр Негожа как раз в этот момент и оказался рядом с горящим домом. Пылает, ревет огонь. Рыжей гривой из окон рвется.
– Айна! Айна! – кричит несчастная женщина. Показывает руками на второй этаж.
Понял Петр Негожа, в чем дело. Девочка в доме. Быстр на решение русский ратник. Перекрестился. Сказал: «С Богом!» – и бросился в пламя.
Вбежал в дом:
– Айна! Айна! – Взлетел на второй этаж: – Айна! Айна!
Не откликается девочка.
Бушует кругом огонь. Жаром смертельным дышит. Хотел Негожа возвращаться вниз. Да тут словно что-то его задержало. Привлек внимание Петра Негожи шкаф. Приоткрыл он дверку. Вот она – девочка. Ни жива ни мертва. Кажется, даже не дышит. Видно, от страха лишилась чувств.
Схватил Айну Негожа. Пробился сквозь огонь. Вынес из горящего дома ее на улицу.
– Спас! Спас! – сразу понеслись голоса по улице.
– Кто спас?
– Московит.
– Московит?
– Московит!
Узнали люди, что имя русского ратника Петр. Обступили его.
– Петр Московит.
– Спасибо тебе, Московит.
Был он Негожа. Стал Московит. Петр Московит. Тоже звучит неплохо.
Пришла в себя маленькая Айна. Узнала и она, что спас ее русский воин. Смотрит на московита. Гадает:
– А где же медвежья шерсть? А где же волчий хвост?
Ищет глазами. Нет ни хвоста, ни шерсти.
Гадает.
Гадает.
Гадает.
«Видать, от пожара в огне сгорели», – решила Айна.
Город ГабсальМосковские войска продвигались все дальше на запад. Вновь были жаркие сражения. Но все чаще встречались ливонские города и крепости, которые – одни после недолгого боя, другие вовсе без боя – открывали ворота русским.
Сдался без боя и город Габсаль.
Ратник из новеньких Плакида Жук поражался:
– Как так – без боя!
Готовился он к войне, к схватке, к настоящему сражению. Храбрость думал свою испытать. А тут без боя! «К чему бы это, – рассуждает Плакида. – Не иначе как будет хитрость». Уверен он, что, как только войдут они в город, выскочат из разных засад и укрытий ливонские воины и перебьют русских.
Однако когда вошли они в город, никто из засад не выскочил, никто вражды к русским не проявил. Наоборот. Едва расположились воины на отдых, как вдруг приходят к ним от горожан посыльные. Приглашают ратников на ужин.
Поражается Плакида:
– Как так – на ужин!
Понимает Плакида: идет война. Сила спешит на силу. А тут вдруг нет боя. А тут вдруг – ужин! «Неспроста это, неспроста, – теперь уже полностью уверен Плакида Жук. – Во время еды отраву небось подсунут».
Пришел он все же с другими на ужин. Однако весь вечер сидел. Ничего не пил, ничего не ел. Смотрит на других, на тех, кто ел, на тех, кто пил. Поражается Плакида. Никто за живот не хватается. Никто в судорогах не корчится. Никто не умирает.
Прошло еще немного времени. Вдруг заиграла музыка.
– Никак пляски затеяли, – всполошился Плакида Жук.
Недоброе сразу почувствовал ратник. «Заманивают, конечно, заманивают. Их бабы небось с ножами. По команде ножами наших сейчас пырнут». Смотрит внимательно он на пляшущих. Нет, не видать ножей.
Весело было в тот день в Габсале. На флейтах, на дудках, на каких-то диковинных струнах играла музыка. Плясали, кружились все. Затем все вместе, взявшись за руки, устроили радостный хоровод.
Смотрел, смотрел на других Плакида. Не сдержался. Левой, правой ногой притопнул. Поднялся. Расправил плечи. Пошел колесом по кругу.
– Чудное, чудное. Невероятное, – твердил в тот вечер Плакида Жук. Смотрел на своих, смотрел на ливонцев: – Словно и нет войны. Так бы и жили все годы вместе. – Подумал, добавил: – Может, когда-нибудь так и будет.
Весело было в тот день в Габсале. Отмечали ливонцы какой-то народный праздник.
ПоказалРыцарский военачальник ландмаршал Филипп фон Белль считался одним из самых храбрых немецких воинов. Известно это имя по всей Ливонии.
– Белль упорен в бою.
– Белль удачлив в бою.
– Слов на ветер фон Белль не бросит.
Поклялся ландмаршал, что одержит победу над русскими.
– Покажу себя, – заявил фон Белль.
Русские войска двигались на город Эрмес. Умно поступил фон Белль. Приказал он из тех мест, через которые прошли, направляясь к Эрмесу, русские, привести к себе местных жителей.
Явились к нему трое крестьян-латышей.
Первый вопрос у Белля: сколько к Эрмесу русских идет солдат?
Переглянулись крестьяне.
– Тысяч пять, – заявил один.
– Тысяч пять, – подтвердил второй.
– Да, тысяч пять, – подумав, ответил третий.
– Ладно, пусть будет десять, – накинул Филипп фон Белль.
Второй к латышам вопрос: сколько у русских пушек?
Переглянулись крестьяне:
– Десять, – назвал один.
– Десять, – сказал второй.
– Верно, десять, – подумав, ответил третий.
– Ладно, пусть будет двадцать, – сказал фон Белль.
Прикинул Филипп фон Белль силы русских, прикинул свои. Больше у Белля солдат и пушек. Значит, будет победа на его стороне.
Третий вопрос у немецкого рыцаря: какой дорогой русские воеводы к Эрмесу ведут войска?
Все трое крестьян одну и ту же указали дорогу.
Устроил на этой дороге фон Белль засаду. Стал на пути у русских.
Ждут рыцари появления московских войск. Приготовились к бою. Смотрят дозорные вперед на дорогу.
Ждет от дозорных фон Белль сигнала.
– Ну, как?
– Не появляются русские.
Еще через какое-то время:
– Как?
– Не появляются русские.
И вдруг:
– Русские! Русские!
Только не с той стороны, откуда их ждали. С тыла вдруг появились московские войска.
– Как так с тыла?! – не верит Белль.
Бросились русские в атаку. Начался бой под Эрмесом. Все больше, все больше подходит ратников.
– Тысяч двадцать, – докладывают Беллю.
Ударили русские пушки.
– Штук сорок, – сообщают Беллю.
– Не может быть! – разводит руками Белль.
Не знал в ту минуту Белль, что это латышские крестьяне помогли под Эрмесом русским. Это они, отвечая на вопросы Белля, специально преуменьшали количество московских войск. Это они провели русские отряды обходными лесными дорогами, и те ударили Беллю в спину.
Проиграли сражение под Эрмесом немецкие рыцари. Более пятисот человек осталось на поле боя. Многие рыцари и немецкие дворяне попали в плен.
Обещал показать себя русским Белль. Увидели русские Белля. Идет он вместе с другими в колонне пленных.
Вот он, смотрите, смотрите, смотрите – отважный ландмаршал Филипп фон Белль.
Ээд и ЭннРодились они в самом центре эстонской земли. Ээд – это она. Энн – это он. Он и она. Парень и девушка. Молоды оба. Стройны. Красивы.
Счастливы Ээд и Энн. Любят землю свою. Любят небо свое. Любят речку свою. И друг друга – любят.
Несвободные люди и Ээд и Энн. Крепостные они. Немец-помещик, Ганс Плеттенбинд, их хозяин и их господин.
Хотели Ээд и Энн пожениться. Не разрешил помещик.
Ходили к немцу родные Энна.
Отправил помещик куда-то подальше Энна. Послал на барскую кухню работать Ээд.
Рухнуло счастье. Погибли надежды. И вдруг…
Проходили теми местами русские. Бежал без оглядки немец-помещик. Бросил свои владения. Бежал помещик. Зато к дому родному вернулся Энн.
Вот снова вместе сердца молодые. Он и она. Ээд и Энн. Энн и Ээд. Нет хозяина больше над ними. Сами себе господа. Могут теперь жениться.
Сыграли эстонцы веселую свадьбу. От угощений ломился стол. Пригласили на свадьбу и русских ратников. Все понимают – без них не бежал бы помещик-немец, не было бы этой свадьбы. Усадили гостей на почетном месте.
Идет по кругу щедрая здравица:
– За молодых!
– За урожай!
– За землю-кормилицу!
– За долгий век!
И все в один голос:
– За людское добро!
– За соседство!
Спели хозяева потом по-эстонски. Гости по-русски спели. Прошли в танце эстонские люди. Ответили русские русской пляской.
Солнце покинуло выси. Месяц идет по небу.
Не утихает свадьба.
Месяц покинул выси. Солнце плывет по небу.
Не утихает свадьба.
Смотрит на землю солнце:
– Люди, цените дружбу!
Небывалая вышла свадьба. Счастливы Ээд и Энн.
Непобедимый ГуставНа горе высится замок Лоде. Замок как замок. Крепостные стены. Высокие башни. Бойницы в башнях. Ров перед замком. Подъемный мост. Вода под мостом во рву.
Живет в нем рыцарь Густав фон Зидлиц. Был он со своими воинами под Нарвой. Принимал участие в сражении с русскими. После падения Нарвы вернулся в свой замок. Теперь отдыхает. С русскими в это время наступило как раз временное перемирие. Был перерыв в боях. Лежит замок в стороне от основных дорог. Укрыт лесами. Можно пожить спокойно.
Густав фон Зидлиц – молодой рыцарь. Жил в замке и рыцарь старый. Отец Густава – Вольфганг фон Зидлиц.
Был старый Зидлиц в какой-то войне контужен. Странность имел с тех пор. Каждое утро поднимался он на самую высокую башню замка. Брал в руки подзорную трубу. Медленно подносил ее к глазам. Внимательно смотрел в одну, затем в другую, затем в третью и, наконец, в четвертую сторону. Затем говорил:
– Алес гут. Все хорошо, – и спускался вниз.
Привыкли в замке к этой причуде. Не обращали внимания на старого рыцаря. Правда, слуги Алесгутом его прозвали.
И вот Алесгут как-то снова поднялся на башню.
Взял в руки подзорную трубу. Медленно поднес к глазам. Посмотрел через трубу в одну сторону. Посмотрел во вторую, в третью. Перевел трубу на четвертую сторону. И тут! Видит – приближается к замку войско.
– Идут! Идут! – закричал Алесгут. – Идут!
– Кто идет?
– Они! Они! Московиты! Русские!
Удивился Густав фон Зидлиц. Так ведь перемирие! Поднялся молодой рыцарь сам на башню. Взял в руки подзорную трубу, да тут же понял – не нужна труба. И так все видно. Окружают отряды замок со всех сторон.
– К бою! – прокричал Густав фон Зидлиц. – Форвертс! Вперед!
Под стенами Лоде развернулся бой. Только этот бой был совсем не с русскими. Произошло восстание местных крестьян.
Не только здесь, но и под Ревелем, под Ригой, в других ливонских землях поднимались в те годы на бой с немецкими рыцарями эсты и латыши. Заметались немецкие помещики. Не знают, кого опасаться больше. То ли ратников из России. То ли ливонских мстителей.
Самоотверженно всюду сражались восставшие. Вот и под замком Лоде. Атаковали восставшие Лоде. Еще немного – и взяли бы штурмом рыцарский замок. Однако удержался Лоде. Крепкими были стены. Надежной была охрана.
К тому же из соседних замков на помощь прибыли со своими войсками другие рыцари.
Подавили немецкие рыцари восстание местных крестьян.
«Прославился» этой победой Густав фон Зидлиц. Даже свои шутили:
– Непобедимый Густав.
ИлгварсНе испугаешь страшным ратного человека. Но тут даже видавшие виды вздрогнули.
Шла стрелецкая сотня сотника Романа Тутолмина лесом. Вдруг видят ратники – к стволу огромной сосны, лицом к дереву, человек привязан. Гол человек. Искусан, изъеден весь комарами. Спина от ударов плетьми до костей иссечена.
Ясно: забит человек. Подошли ратники к сосне. Прислушались. Нет, кажется, жив. Значит: бит, не добит. И брошен.
Отвязали, сняли они человека. Понимают – лат.
Пришел тот в себя. Застонал. Но опять забылся. Когда несчастный очнулся снова, с вопросом к нему стрельцы:
– Звать-то как? Звать?
– Илгварс, – простонал человек.
– Кто же тебя?
– Рыцарь.
– Да мы ж его!
Узнали русские ратники историю Илгварса. Был у Илгварса сын – маленький Гунар. Рос мальчик без матери. Скончалась у Гунара мать. Все время мальчик с отцом. Была у рыцаря необычная ферма. Жили на ней павлины. Называл их рыцарь райскими птицами. Илгварс как раз работал на этой ферме. Здесь же целые дни проводил и Гу нар. Среди птиц у рыцаря был любимый петух. Огромного роста был этот райский петух. И очень красив. Имел он длиннущий, длиннущий хвост. Волочился тот по земле за петухом, как королевская мантия. Бывали минуты, когда совершалось чудо. Хвост у петуха вдруг подымался. Тянулся к небу. Распускался огромным веером. Переливался красным, синим, зеленым цветом. Рябило тогда в глазах. Замирал от этой прелести маленький Гунар.
Гордился рыцарь своим петухом. И вот однажды то ли что-то недоброе съел петух, то ли кто-то отраву ему подсунул, только негаданно сдох петух.
Заподозрили Гунара. Рыцарь приказал схватить мальчика. Били его кнутами. Допрашивали. Не вынес Гунар побоев. Умер.
Отгоревал на могилке сына Илгварс. Направился в лес. Вернулся с большой дубиной. Решил он рыцаря убить. Однако был схвачен. Придумал страшную смерть ему рыцарь: запороть кнутами, тело оставить в лесу на съедение комарам и зверю. Исполнили слуги лютый приказ немецкого рыцаря.
Отошел, отлежался Илгварс, смотрит на русских ратников:
– Нет мне пути домой.
Подумали русские, пригласили с собой в поход.
И вот пристал Илгварс к стрелецкой сотне сотника Романа Тутолмина, а точнее, к десятку десятника Постника Дыбы. Было их девять в десятке тогда человек. Погиб один из стрельцов недавно. Занял его место Илгварс. Стал в десятке как раз десятым.
Лютым в бою был Илгварс. Не знал усталости на бранном поле.
Шепчутся стрельцы:
– Рыцаря своего ищет.
Неизвестно: нашел, не нашел он рыцаря. Точно лишь то: был Илгварс – ливонский житель – в русском стрелецком войске. Славу храброго заслужил.
ЛучникиСходили на нет при Иване Грозном и лук, и стрелы. Устаревшим были уже оружием.
Но тут…
Русские двигались к городу Вейсенштейну. По дороге они узнали, что в 50 верстах от этих мест с большим рыцарским войском находится сам великий магистр Ливонского ордена Готгард Кетлер. Великий магистр – значит самый старший, самый главный над всеми рыцарями. Четыре пеших, пять конных полков под началом Кетлера.
Отдали воеводы приказ: быстрее идти навстречу рыцарским полкам.
Стремительно пошли войска. Торопят сотники и десятники:
– Одна нога тут, другая там!
– Одна нога тут, другая там!
Готовятся воеводы нанести неожиданный удар по Кетлеру.
Быстро идут войска. Однако вскоре путь им преградили топкие места и болота. Проваливаются в трясину по брюхо, по шею кони. Застревает наряд, телеги.
Перекликаются ратники:
– А-у-у!
– О-го-го!
Ропщат:
– Эка ж места проклятущие!
– Бросил под ноги нам черт болота.
– Ничего, ничего. Черт не утянет, леший не схватит. Смелей вперед.
Весь день штурмовали войска болота. Вот и снова сухое место. А вот и рыцари Кетлера.
Ударили русские.
Приняли рыцари бой. Однако пока русские шли, пока одолевали болота, наступила уже темнота. Какой же бой в темноте? Соседа и то не видно. Что же делать? Прекратить сражение? Напали русские на рыцарей неожиданно. В этом их преимущество. Бой отложить на завтра, значит, облегчить положение Кетлера.
Не прекратили русские бой. Ночной бой – непростое дело. Кругом темнота. Кругом чернота. И все же приладились воины. И русские, и ливонские. Когда стреляли из ружей тех времен, то вместе с зарядом из ружейного ствола вылетал и огонь. Вот и целили сейчас по этим огням противники. Увидит воин неприятельский выстрел и тут же туда стреляет. Несет потери и та сторона и наша.
И вот тут…
– Лучников сюда! Лучников! – прошла по русским рядам команда.
Удалой народ лучники. Туго натянута тетива. Смертельным жалом летит стрела.
Правда, большинство русских воинов уже было вооружено пищалями, то есть ружьями, стреляли пулями, но находились в войсках, совершавших ливонский поход, еще отряды и лучников.
– Лучников сюда! Лучников!
Прибыли лучники. Перестали русские стрелять из ружей. Вышли лучники вперед.
И вот… Все изменилось на поле боя. Стреляя по русским, немецкие солдаты не видели теперь цели. Уходят пули куда-то в ночь. Зато русские лучники по ружейным вспышкам определяли место, где находились немецкие стрелки, и тут же без промаха били рыцарей.
Ночное сражение продолжалось полтора часа. Лучники и решили его исход. Бросились в завершение боя русские врукопашную. Не удержались ливонские рыцари. Дрогнули. Побежали.
Русские ратники гнали их несколько верст. Дошли до глубокой реки. Рядом оказался мост. Кинулись на него рыцари. Не выдержал, обвалился под их тяжестью мост. Многие потонули.
Правда, сам Кетлер остался жив. Бежал он с немногими уцелевшими немецкими солдатами.
– Э-эх, пожалела его стрела, – сокрушались лучники.
