Текст книги "Коготь Химеры"

Автор книги: Сергей Павловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

В полукилометре виднелись черные коробки многоэтажек Припяти. Все, что осталось от «спального» микрорайона города. В центре Припяти, в грандиозном бомбоубежище здания бывшего райкома партии, засел Крысятник – «черный» торговец.

Колоссальные подземные убежища Припяти были рассчитаны на атомную войну. Десятки километров подземных коммуникаций, труб водоснабжения, канализации, телефонных и электрических кабелей. Одноколейка железной дороги, десятки бункеров, в которых были оборудованы резервные командные пункты, столовые и спальни, склады и мастерские. Все, что необходимо для ведения автономной, длительной и упорной партизанской войны. И все лазы и ходы, тоннели и шахты сходились в одном месте – под зданием райкома партии. В центре грандиозной паутины ранее заседал несокрушимый красный паучище. Теперь там прочно обосновался крохотный черный паучок по кличке Крысятник. Неписаная история Зоны сохранила в памяти страничку той локальной войны за пространство, за крохотный клочок земли, вернее, подземелья.

Размеры паутины сократились кардинально. Крысятник отхватил от каждого тоннеля где пятьдесят, где двадцать, а то и меньше, метров. И каждый метр приходилось отвоевывать у инфернальных порождений Зоны потом и кровью сталкеров. Кровью и потом. Бюреры и кровососы, снорки и крысы дрались за территорию, которую считали исконно своей, отчаянно. И не один сталкер сложил свою буйную голову и полег костями в проклятых подземельях. Но не напрасно. И дело не в том, что Крысятник щедро платил за пролитую кровь. Каждый сталкер, даже зеленый новичок-отмычка, хорошо понимал: в центре Зоны, в самом ее сердце, человеку нужна, просто жизненно необходима надежная база. База, где он сможет найти убежище во время выброса, пищу, воду, боеприпасы, медицинскую помощь. Все, без чего невозможно выжить в Зоне.

Крысятник, исконный старожил, всегда чутко воспринимал веяния и насущные потребности человеческого контингента Зоны. А потому вложился, поиздержался, затратил уйму усилий и времени, но достиг желаемого для всех результата. Все ходы, тоннели, шахты и даже крысиные норы были надежно замурованы, заложены железобетонными плитами и залиты цементом. В лабиринт еще можно было попасть, открыв три сложных кодовых замка трех бронированных дверей, а затем пройдя двести метров по минному полю под прицелом двух автоматических крупнокалиберных пулеметов. Классическая схема идеального самоубийства в духе и по понятиям Зоны. Желающих психов пока не находилось. Так что кротовье убежище Крысятника всерьез претендовало на звание неприступной цитадели. Но цитадель Крысятника, как и любая крепость, имела один существенный изъян – попасть в это пристанище или покинуть его можно было только через два наружных хода.

По периметру все здание бывшего райкома Крысятник оградил трехметровым бетонным забором. Поверху забора пустил пять рядов колючей проволоки под напряжением. Центральные ворота на южной стороне были защищены двумя сторожевыми башнями. На каждой башне – спаренный крупнокалиберный зенитный пулемет. Основной вход и выход. На восточной стороне – небольшая калитка. Запасной выход. Расстояние между воротами и калиткой – сто метров. Обе эти точки можно контролировать и держать под обстрелом из одного места, например, с крыши пятиэтажки-хрущевки, что напротив бывшего здания райкома.

«Монолит» как-то попытался взять берлогу Крысятника в осаду. Ничего путного у боевиков «Монолита» не вышло. Мало того – они попали в настоящее молотилово. Одновременный залп из двух десятков гранатометов, затем шквал огня – Крысятник задействовал все имеющиеся в наличии огневые средства, а их нашлось с изытком. Потом из цитадели под прикрытием пулеметов выкатились полсотни разъяренных сталкеров, а с тыла по монолитовцам ударили бойцы «Долга». «Монолит» потерпел тогда сокрушительное поражение и навсегда отказался от попыток выкурить Крысятника из его логова.

Военные же не трогали торговца вовсе, хоть и был он «черным». Существовала, явно существовала некая тайная договоренность. В конце концов, и военные, и Крысятник делали одно дело. Только каждый на свой лад и со своим интересом.

Док хорошо знал как перипетии того, уже давнего, сражения, так и внутреннее устройство крепости Крысятника – сам участвовал и в битве, и в зачистке подземных коммуникаций. И Крысятника знал. Знал как облупленного!

Потому шел теперь, нарочито бравируя: неторопливо, уверенно, не заглядывая в ПДА. Автомат свободно болтался на плече, левая рука – в кармане куртки. Так по Зоне даже зомби не ходят.

Он мог себе это позволить. Потому как в голове под каждый его шаг всплывали подсказки. «Слева, двадцать метров – «жарка». Держи правее. Прямо, тридцать метров – «карусель». Обходи ее слева. Держи прямо – дорога свободна».

Химера выполняла функции штурмана лучше, чем любой самый продвинутый ПДА. Так, чуть ли не вразвалочку, он добрался да самых ворот. Крохотное оконце в бронированной створке ворот отворилось навстречу – конечно же, за его продвижением следили зоркие глаза и спаренные стволы пулеметов. И, конечно же, гостеприимством тут не пахло.

– Чего надо? – высунув в узкий проем длинный красный нос, угрюмо осведомился Гриша – персона номер четыре в придворной табели о рангах крысиного королевства. И то: честь!

– Здравствуй, Гриша. – Док вежливо наклонил голову. – Как здоровье? Как семья, детишки и прочее?

– Ты че… – испуганно отшатнулся Гриша. – Со… совсем крыша по… по… поехала?

Когда Гриша волновался, то начинал заикаться – это знал любой мало-мальски опытный сталкер. Сейчас Гриша волновался.

– Почему крыша поехала? – Док в деланном испуге выкатил глаза. – Я в полном порядке. Все ОК.

– Все ра… а… вно – тебя пускать не… е… велено. Приказ хо… о… зяина.

Док пожал плечами.

– И не надо меня пускать.

– А чего тогда надо?

– Мармелада и шоколада, – буркнул Док. – Крысятника позови, разговор есть.

Гриша шмыгнул носом и нерешительно протянул:

– Ну… не знаю… захочет ли хозяин с тобой говорить.

– А тебе и знать незачем – просто позови.

Видимо, угадывалось нечто авторитетное в тоне, которым разговаривал Док. Гриша при всей кажущейся простоте был далеко не глуп. А нюансы общения улавливал интуитивно, словно собака, за что его и ценили. Ценили, впрочем, и еще за одно, чисто собачье качество – преданность.

– Ладно. Пойду позову.

Гриша с лязгом захлопнул заслонку. Док сбросил с плеча автомат, тяжелый рюкзак. Потянулся всем телом так, что хрустнули косточки. Вел себя нарочито беззаботно, словно на загородном пикничке. Минуты через две бронированная заслонка снова лязгнула и в проеме нарисовалась круглая добродушная физиономия Крысятника. Клички, которые присваивались в Зоне ее обитателям, были весьма точны. Но отражали отнюдь не внешний облик владельца, а его внутреннее содержание. Вот кличка Крысятник, к примеру, подразумевала нечто хищное, юркое, злобное, серое, хитрое и беспощадное. Таким Крысятник и был – в глубине натуры. А внешне – безобидный сельский колобок, розовощекий и беззаботный. Рубаха-парень, готовый любому в беде подставить покатое жирное плечо.

– Привет, Док, – почти радушно оскалился в окошко Крысятник. – Извини, что не могу тебя впустить. Сам знаешь…

– Привет, Крысятник, – улыбнулся в ответ Док. – Конечно, знаю, что не можешь. Сам выйди, поговорим. Надолго не задержу. А то как-то не по-людски получается… Ты там – за воротами, а я – здесь.

В чем-чем, а в трусости Крысятника никто не мог упрекнуть. Да и знал он Дока не хуже, чем Док его. И вообще, в Зоне Крысятник был личностью. Личностью неординарной и сильной. А потому, ничтоже сумняшеся, он отдал приказание, и уже в следующую секунду зашумел механизм, тяжеленные створки ворот раздвинулись на метр. Крысятник шагнул навстречу Доку.

– Извини, руки не подам. У тебя пять минут.

– Спасибо, я вложусь в отведенное время.

Док неспешно потянул из кармана пачку сигарет «Капитан Блек». Невиданная и нахальная роскошь в Зоне! В Зоне этого не понимали и не одобряли. Ценили крепкий дешевый табак, спирт или ядреную сивуху «ханку» – все самое необходимое для полноценного отдыха и расслабления. Наркотиками не баловались – наркоманы в Зоне не выживали и месяца. Коньяк, сигары и прочая мура – снобизм, дешевые понты. Не к лицу настоящему сталкеру. Так гласил Закон. Док, демонстрируя полный нигилизм, прикрыл глаза, затянулся с наслаждением и пустил в небо ароматную струйку дыма. Крякнул удовлетворенно и раздельно, подчеркивая каждое слово, произнес короткую тираду:

– Мне нужны доллары. Пятьдесят тысяч долларов. Еще по мелочевке – консервы, галеты, шоколад. Все в обмен на два «конденсатора». Это нормальный обмен, ты знаешь.

Крысятник досадливо поморщился, словно от зубной боли, вздохнул глубоко и шумно.

– Док, ты же знаешь Закон. Ты его нарушил. И никто в Зоне – ни один торговец, ни один сталкер – не примет у тебя даже самый редкий и дорогой артефакт. И не продаст ни одного патрона или банки консервов. Закон есть Закон, и все должны ему подчиняться. У тебя все?

– Нет, не все. – Док сделал еще одну глубокую затяжку, отбросил недокуренную сигарету. – Теперь послушай меня. Да, я знаю Закон! Только кто его установил? А? Судьи-то кто? Не важно… Теперь у меня свой Закон. Я его установил… и для себя, и для других. И эти другие будут ему подчиняться.

Крысятник рассмеялся совершенно искренне, но резко оборвал смех и снова досадливо поморщился:

– А ведь я уважал тебя, Док. Все ребята тебя уважали. Да… Гриша сказал мне, что у тебя не все в порядке с головой. Теперь я сам это вижу, и, поверь, мне больно. Да! Больно и обидно. Но что я могу сделать? Скажи спасибо, что хоть ПДА тебе не вырубили. Да и то это заслуга Юрася, его прихоть и…

– А я сказал: все будут подчиняться моему Закону! – резко оборвал торговца Док. – И я не шучу!

– Да кто ты такой!? Господь Бог?! – заорал всерьез разозлившийся Крысятник и люто брызнул слюной. – Да ты, чтобы не сдохнуть, можешь рассчитывать только на чудо.

– Именно на чудо я и рассчитываю.

Док развернулся к торговцу спиной, воздел руки и, театрально хлопнув в ладоши, выкрикнул:

– Чудо!

Крысятник, хороший бизнесмен, коммерсант, ростовщик и психолог, никогда не занимался сталкерским ремеслом. Да и опытный сталкер вряд ли сумел бы разглядеть призрачные серые блики, которые то появлялись, то исчезали на стене полуразрушенной пятиэтажки, находившейся метрах в ста от ворот. Теперь там буквально из ничего во всем своем ужасном, но совершенном великолепии материализовалось трехметровое тело химеры. И химера выглядела отнюдь не добродушной. Наоборот, весьма разъяренной. А справа от нее, еще метрах в ста, напротив запасной калитки, четко вырисовывались очертания другой химеры – точной копии первой и не менее свирепой. Сразу накатила мощнейшая волна пси-воздействия. И хотя волна прошла мимо Дока и накрыла Крысятника и сторожевых на вышке, леденящая дрожь охватила и тело Дока, так что волосы встали дыбом. Стараясь унять адский озноб, Док вновь полез в карман за сигаретами и искоса посмотрел на окаменевшего и посеревшего Крысятника. Казалось, на лице торговца живыми остались только глаза, до самых краев наполнившиеся смертельным ужасом. И тут химера зарычала! Да, этот звук действительно можно было назвать рыком.

Глава из давно забытого институтского учебника биофизики вдруг всплыла в голове Дока. «Инфразвуковые колебания частотой десять-двенадцать герц вызывают у человека состояние острого психоза. Колебания частотой шесть-семь герц – рефлекторную остановку сердечной деятельности».

«Нет, Чудо, только не это», – мысленно простонал Док. Он еще заметил, как по ширинке штанов Крысятника расплывается черное пятно. Затем черная полоска прочертила сверху донизу правую штанину и тонкой струйкой вылилась на новенький армейский ботинок. Торговец обмочился самым непристойным образом.

– Чудо! Хватит! – натужно выдохнул Док, и волна пси-воздействия сразу схлынула. Обе химеры растаяли в воздухе, оставив после себя лишь эфемерные серые блики. Док выдержал паузу, достойную самого великого артиста. И то, Крысятнику, чтобы прийти в себя и обрести способность продолжать разговор, требовалось изрядное время. Наконец он снова обрел дар речи, хотя его речь сейчас трудно было назвать членораздельной.

– А… ва… ва… ты… ы… при… и… ручил хи… и… хи… меру?

– Целую стаю химер, – пожав плечами, беззаботно ответил Док и внутренне злорадно хихикнул. – Так вот, мои пять минут уже истекли. Но я подожду еще десять минут. И через десять минут ты, лично ты, вынесешь мне пятьдесят тысяч долларов, двадцать банок мясных консервов и галеты. А еще килограмм шоколада – люблю сладкое. И получишь в обмен два конденсатора. Если нет, то я уйду. Я – слабый человек, и мне нужно есть, пить и спать. Но химеры останутся. Они будут сидеть здесь хоть месяц, хоть год. Сколько нужно. И любого, кто пожелает войти в твою крысиную нору или выйти из нее, сразу можете снимать со сталкерского учета и заносить в ранг покойников. Ну как, нравится тебе мой Закон? Теперь иди и поменяй штаны – от тебя воняет.

Док демонстративно глянул на циферблат часов и отвернулся.

Когда через десять минут он отвалил от бывшего здания райкома, рюкзак, набитый битком, приятной тяжестью давил на плечи, а в нагрудном кармане угнездилась тугая пачка американских банкнот. Док неторопливо отмерил метров триста, свернул за угол понурой, обреченной на медленное саморазрушение девятиэтажки и ускорил шаг. Не оглядываясь, осведомился:

– Чудо, что это было?

– Где? Что? – немедленно ответила вопросом на вопрос химера.

– Ну… вторая химера. Откуда она взялась?

– Это телепатический обман, иллюзия. Вторая химера существует только в твоем мозгу и в мозгах всех, кто на меня смотрит. Стоит отвернуться – и призрак исчезнет.

– Понятно. И много подобных копий ты можешь одновременно нарисовать в мозгу человека?

– Сколько угодно.

– Неплохо, – усмехнулся Док.

Воистину телепатические возможности его новоявленного друга или подружки приближались к безграничным. Они отмахали еще с полкилометра, ловко лавируя между немногочисленными в этом районе аномалиями, и оказались на пустыре, на восточной окраине города. Справа тянулся ряд старых полуразрушенных гаражей. Слева – чахлая полоса лесопосадки. Впереди виднелось здание трансформаторной будки, такое же серое, грустное и безнадежное, как и все строения в Зоне.

«Стой!» – подала отчетливую команду химера. Док и сам, без этой команды, ощутил нарастающую тревогу. Нечто назревало – неопределенное пока и опасное. Опытный сталкер чувствовал это «нечто» каждой клеточкой своего тела. А вот и оно, «нечто»!

Из-за трансформаторной будки свирепо и, как показалось Доку, злорадно скалясь, скакнул громадный чернобыльский пес. Особей подобных размеров Доку еще не приходилось встречать. Буро-коричневая грязная тварь, сплошь покрытая коростой и гноящимися ранами, торжествующе завыла, и на ее призывный зов из гаражных подвалов, щелей, нор, из каждой дыры полезли не менее свирепые и отвратительные твари. Стая слепых собак – с полсотни клыкастых безглазых голов. Док и не знал, что они могут собираться в таком количестве и в одном месте. Если бы его не прикрывала химера, Док бы помолился и приготовился принять мученическую смерть. Верную и неотвратимую. Но при нынешнем раскладе можно и подраться.

Док быстро сбросил тяжелый рюкзак с плеч, расстегнул подсумок на поясе со спаренными изоляционной лентой запасными обоймами, передернул затвор автомата. Еще за спиной у него болтался реактивный штурмовой гранатомет новейшей конструкции – из «подарочного» набора химеры. Док снял его, тиснул красную кнопку на корпусе, и тотчас на месте прицела с легким электрическим шипением развернулся и засветился голубым сиянием небольшой экран-монитор, а под ним – крохотная панель с клавиатурой управления. Гранатомет приведен в полную боевую готовность. Напоследок сталкер нащупал вакидзаси за голенищем сапога и с удовольствием ощутил тепло рукояти старинного японского оружия, щедро согретой кровью врагов, и леденящий холод клинка. «Все, к бою готов», – резюмировал Док и ехидно произнес:

– А как же обещанная контролером защита и курортный режим?

– Чернобыльские псы и слепые собаки не подчиняются контролерам. – Безмолвный ответ химеры, в человеческом понимании, прозвучал угрюмо. – И еще… собаки всегда атакуют химеру. Всегда!

– Это потому, что ты – кошка, – удовлетворенно хмыкнул Док.

– Я – Чудо! – гордо заявила химера и припала к земле, на свой лад готовясь к бою.

– У них есть шансы?

– Не знаю.

Собаки между тем неторопливо сжимали вокруг них плотное кольцо. Торопиться им было некуда, как некуда было деваться и их предполагаемой добыче.

– Ну, падлы, понесла…ась! – выкрикнул Док и полоснул короткой очередью по ближайшей твари. Автомат забился в его умелых и крепких руках, раз за разом выплескивая из ствола смертоносные струи металла, выбивая из смрадных уродливых тел собак ошметки шерсти, клочья серого мяса, студень зеленоватых мозгов и фонтаны желтой лимфы. Потеха началась. Бросив мгновенный взгляд назад, через плечо, Док краем глаза подметил, как на химеру ринулись сразу с десяток собак. И, как только наиболее рьяная из них уже, казалось, вцепилась в тело ненавистного противника, Чудо без малейшего усилия взвилась вертикально вверх, метров на десять. Затем химера рухнула прямо на головы собак. Четыре одновременных удара всеми четырьмя лапами, двадцатью когтями-кинжалами, один удар челюстями – и тут же послышались хруст костей, треск раздираемой в клочья материи, визг и вой. Пять тел забились в предсмертных конвульсиях. Еще прыжок с места, и химера снова взвилась горизонтально вверх, чтобы приземлиться прямо в месиво тел. И пошло: прыжок – удар, а затем – визг, вой, рык, предсмертный хрип. Прыжок – удар.

Перед одним из очередных акробатических трюков одна из собак изловчилась и умудрилась вцепиться мертвой хваткой в заднюю лапу химеры. Чудо, как и прежде, без видимых усилий взвилась вверх вместе с собакой. Один удар в полете свободной лапой – и тело собаки, кувыркаясь, отлетело в сторону.

Док отщелкнул пустой рожок, мгновенным отработанным движением воткнул новый. Странно, но собаки, атаковавшие его, разомкнули плотный строй, отхлынули в стороны и все свое внимание сосредоточили на химере.

«Хорошо», – отметил Док и повел стволом в сторону трансформаторной будки. Присев на задние лапы, чернобыльский пес, казалось, спокойно наблюдал со своего пункта за развитием битвы. Но как только оказался на мушке прицела и как только Док выбрал свободный ход курка, он так же спокойно, но быстро юркнул за угол.

– Подожди, сука, сейчас я тебя завалю, – прошипел сквозь зубы сталкер и выкрикнул через плечо: – Чудо, никого ко мне не подпускай! Мне нужна минута! Минута!

Он подхватил с земли гранатомет, активизировал лазерный прицел и сканер. Навел их на угол будки. Зафиксировал цель, зеленым пятном замерцавшую на экране монитора. Сразу же высветились строки информации: «Удаление до цели – 106 м. Цель за заграждением. Высота заграждения – 4 м. Глубина заграждения – 5 м. Уничтожить цель?»

Док вдавил кнопку на клавиатуре: «Да».

«Задайте высоту разрыва боеприпаса», – тотчас вопросила умная машинка.

«0, 5 м», – ввел цифры Док.

«Рекомендуемый угол наведения – 75–80».

Док почти вертикально задрал трубу гранатомета, дождался очередной информации: «Рекомендованный угол выдержан. Произвести пуск?»

«Да».

Отдача была не такой уж сильной, но весьма ощутимой. Реактивная граната, волоча за собой дымный хвост, с шипением взвилась вверх, описала крутую дугу, упала за будку, и тотчас прозвучал взрыв. Взрыв такой силы, что бетонную коробку смяло, словно спичечный коробок.

– Обалдеть! – прокомментировал Док.

Напряжение боя сразу спало. Собаки, тоскливо и обиженно подвывая, стали медленно отползать к своим логовам. На поле осталось десятка три изуродованных трупов. Химера проводила их победным рыком, отчего волосы на голове Дока вздыбились, потянулась всем телом и удовлетворенно выгнула спину.

– Потрись мне о ногу, – хмыкнул Док.

– Зачем?

– Так кошки всегда делают.

– Я не кошка. Я – Чудо.

Док снял шлем, вытер рукавом пот со лба, устало опустился прямо на рюкзак, потянулся за сигаретами – он честно заслужил передышку. Химера изучала поле боя пристальным взглядом.

– Будешь жрать? – безразлично поинтересовался Док.

– Я не ем… собачатины.

– И откуда ты знаешь слово «собачатина»? – удивился Док.

– Я не знаю этого слова, просто оно появилось в твоем мозгу, и я его… прочитала.

– Ладно, куда дальше?