Текст книги "Вулканолог Званцев и его техноморфы"

Автор книги: Сергей Синякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

О ДРУЗЬЯХ-ТОВАРИЩАХ

Не зря Митрошка так не хотел ехать для модернизации на этот завод.

– Сволочи! – выругалась Аленка. – Дураки!

Подбородок ее задрожал, и она выскочила из ангара, чтобы не заплакать при посторонних.

Званцев сам чувствовал, что его охватывает бешенство. И было от чего! На завод отправился жизнерадостный и полный любопытства техноморф, а обратно приехал обычный робот серии ТМ, способный на многое, но абсолютно ничем не отличающийся от своих собратьев. И как сообщить об этом Дому?

Нашелся на заводе идиот, который очистил мозг робота от ненужного, как ему казалось, хлама, а в результате Митрошка утратил свою индивидуальность.

– Митрошка! – позвал вулканолог, надеясь на чудо.

– Я – робот ТМ три тысячи шестьсот двадцать восемь, – раздался неживой механический голос техноморфа. – Слушаю вас, человек.

Ничего он не помнил. Ничего!

Даже о спутнике Сатурна Титане у него сохранились сухие данные:

– Титан, спутник планеты Сатурн, открыт в 1655 году Гюйгенсом, расстояние от Сатурна 1 221 860 километров, диаметр 5150 километров, сидерический период обращения 15 суток 23 часа 15 минут. Первая высадка на Титане произведена экипажем планетолета «Рапид» в 2048 году, командир корабля Антуан Сен-Клер. Первые комплексные исследования Титана проведены в 2058 году экспедицией Хлумова. Атмосфера малой планеты состоит из азота и различных углеводородов. Разумная жизнь на Титане открыта в 2066 году вулканологом А.Званцевым с командой техноморфов.

– Ты хоть помнишь, что был одним из этих техноморфов? – вздохнул Званцев.

– Вопрос непринципиальный, модель техноморфа не имеет значения, так как техноморфы лишены индивидуальности.

– То-то и оно, железный ящик! – сплюнул человек. – Тебе до Митрошки как до Москвы, если пятиться раком!

– Данный способ передвижения неизвестен, – сообщил техноморф. – Раки в воде действительно движутся задом вперед, используя реактивный принцип движения. Оказавшись на суше, передвигаются обычным способом, используя все конечности.

Званцев вспоминал, как они с Митрошкой удирали от человекообразных обезьян, внезапно решивших двинуться по пути эволюции, как парили в темной океанской бездне рядом с величественным храмом древней цивилизации, о которой ничего не было известно; он вспоминал, каким хитроумным способом Митрошка отыскал затерянный в лунной пыли луноход; а еще вспоминалось, как Митрошка разрисовывал себя незабудками к приезду Алены, как искал он на дне Черного моря амфору с драгоценным многовековым вином, как стаскивал деревенских коров за хвосты в единое стадо.

Слезы сами наворачивались на глаза.

– Башку ему оторвать! – с ненавистью подумал Званцев о неизвестном программисте, который хотел, чтобы было как лучше, и тем самым совершил хладнокровное убийство свободного и веселого робота.

– Митрошка, а ты помнишь, как мы удирали от вулканических бомб в отпочковавшемся кратере Марсианского Олимпа? – спросил он.

– Извержение на Олимпе имело место 11 октября 2062 года, – отчеканил техноморф. – Предполагаемый объем выброшенного пепла и лавы составляет…

– Заткнись! – в бешенстве приказал Званцев. Техноморф послушно умолк.

Нет, к прежнему Митрошке возврата не было. Званцев понимал это, но никак не мог избавиться от раздражения и злости. Он уже представлял себе, что скажет руководству завода. Впрочем, в чем-то он сам был виноват. Надо было отдельно указать на недопустимость каких-либо изменений в программах Митрошки. Ощущение вины рождало тоску.

Вечер прошел напряженно.

Они с Аленой не разговаривали о Митрошке, словно оба боялись затронуть эту тему, от которой становилось плохо. Оба чувствовали себя так, словно потеряли близкого человека. Никогда раньше Званцев не думал, что может так привязаться к машине. Впрочем, был ли Митрошка машиной? Званцев ловил себя на мысли, что всегда относился к роботу как к младшему товарищу – покровительственно и с некоторой долей насмешливости. И от этого тоже было нехорошо. Словно он кого-то обидел и теперь не имеет возможности извиниться.

В постели Алена прижалась к Званцеву, и он чувствовал, как тихо и неровно бьется ее сердце, как она неровно сопит, пытаясь сдержать волнение.

– И ничего нельзя сделать? – тихо спросила Алена. – Это ужасно, Саня. Это ужасно.

И всхлипнула.

Потом она тихо уснула, а Званцев долго смотрел в темный проем окна, в который с высоты заглядывали звезды, думал о стоящем в ангаре техноморфе, и ему опять было нехорошо. Он вспомнил, как они еще в самом начале свободного программирования разглядывали в зоопарке диких зверей, и Митрошка озабоченно спрашивал:

– А пять лап у медведя бывает? А почему? Это же незаконченная симметрия. Для полной симметрии надо шесть конечностей: пять лап и голова.

– А хвост? – возражал Званцев.

– Ну, какой у него хвост? – не соглашался Митрошка. – Шесть сантиметров – это разве можно назвать конечностью?

А теперь вместо Митрошки в ангаре стоял железный придурок, с которым и поговорить не о чем. Утром Званцев встал мрачнее тучи.

– Званцев, – спросил Дом. – Митрошка не приехал?

– Нет больше Митрошки, – с трудом выдавил человек. – Есть техноморф серии ТМ порядковый номер 3628. Угробили нашего Митрошку на заводе.

– Не понял? – встревожился Дом. – Его что, на переплав пустили?

– Память ему стерли, – в сердцах вскричал Званцев. – Память, понимаешь? Превратили в железный чурбачок с энциклопедическими познаниями.

– И где он сейчас? – спокойно поинтересовался Дом.

– Где-где, – начал раздражаться Званцев. – В ангаре стоит!

– Схожу посмотрю, – сказал Дом, но никуда не пошел, а просто бросил из себя тоненький световод, и тот белесым червяком, извиваясь, пополз, вытягиваясь в сторону ангара.

– А чего ты так психуешь, Званцев? – удивился Дом. – Переживаешь, будто что-то очень нужное потерял.

– Может, и потерял, – угрюмо отозвался человек.

– Настырный он был, – напомнил Дом. – Сколько он тебя донимал?

– Да, – просиял улыбкой Званцев. – Сколько он меня донимал!

– А уж спорил – по каждому поводу.

– И без повода, – улыбаясь воспоминаниям, уточнил человек.

– И все равно ты печалишься по нему? – удивился Дом.

– Не то слово, Дом, не то слово, – согласился Званцев.

– Да не переживай ты, – Дом на секунду замолчал. – Все будет нормально.

– Ты думаешь? – не поверил Званцев.

– Человек предполагает, а робот располагает, – непонятно сказал Дом.

Из ангара медленно выплыл ТМ 3628, оглядывая мир огромными фасеточными глазами. Заметив человека, робот закричал:

– Званцев, а где цветы? Вообще-то я к ним равнодушен, но этикет встречи требует обязательных цветов. Мог бы хотя бы одуванчиков у дороги собрать.

– Митрошка! – выдохнул Званцев.

– А ты думал! – довольно сказал Дом. – Мы, еще только когда повестка на модернизацию пришла, подумали, что найдутся идиоты, которые в мозгах захотят полазить. Думаешь, зачем я у тебя блоки дополнительной памяти требовал? Мне и своей хватает. Митрошку хотел сохранить. Это у вас, людей, все по-другому, а у нас первичную запись на новую наложил и привет от старых друзей и товарищей. Думаешь, на фига я световод выбрасывал? Для перезаписи. Званцев, ты доволен?

Прежде чем человек ответил, из дома выскочила Алена и повисла на одном из верхних манипуляторов робота.

– Митрошка, ты вернулся! Теперь с тобой все нормально? – И, повернув к мужу смущенное зардевшееся лицо, потребовала: – Званцев, отвернись. Я Митрошку поцеловать хочу!

– Выдумаешь тоже – робота целовать! – сказал Званцев, послушно отворачиваясь.

Хорошо, что люди и роботы не умеют читать мысли, иначе бы Званцев сильнее жены покраснел. Такое облегчение и счастье он испытывал в этот момент, вам никогда его не понять. Впрочем, вполне может быть, что в этом случае я ошибаюсь.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

От клипера, чье серебристое стремительное тело распласталось на сером пространстве посадочной полосы, к зданию космопорта медленно двигалась платформа. Издалека было трудно разобрать и даже посчитать фигурки на ней, но Званцеву казалось, что он узнает Митрошку. Дома не было видно, и это пугало, но Званцев успокаивал себя тем, что Дом – техноморф особенный и на платформе ему делать было просто нечего.

Справа от Званцева расположилась группа телевизионщиков, и комментатор вещал в пространство перед собой:

– Мы с вами наблюдаем посадку клипера, на котором вернулся на Землю экипаж второй звездной. Как вы знаете, этот экипаж состоял из техноморфов, наиболее совершенных машин того времени, логика которых и способность принимать самостоятельные решения приближались к человеческим. Сейчас мы увидим первых обитателей Земли, покоривших межзвездное пространство вблизи. Наша компания надеется, что группе удастся взять интервью у одного из техноморфов, входивших в состав экспедиции…

Платформа приблизилась, и теперь было видно, что на ней находятся три техноморфа, один походил бы на Митрошку, если бы не странный горб на спине.

– А Митрошки не видно, – растерянно сказала Алена. – И Дома не видно.

Платформа опустилась на бетон, и техноморфы сошли с нее. Их сразу же окружили работники космопорта и ученые, встречавшие экспедицию.

– Званцев, ты же можешь пройти? У тебя есть такое право? – спросила жена.

– Подожди, – нетерпеливо дернул плечом Званцев.

Из толпы людей и машин на взлетной полосе выбрался техноморф со странным горбом на спине.

Он оглядел площадки, на которых толпились люди, и двинулся вперед.

Оказавшись перед Званцевым, техноморф остановился.

– Званцев, ты что, не узнаешь? – спросил техноморф. – Я смотрю, с пустыми руками, без плакатов с поздравлениями… Здравствуй, Аленка!

Голос у техноморфа был каким-то дрожащим, плывущим.

Только теперь Званцев увидел то, что не сразу бросалось в глаза. Левая сторона корпуса техноморфа была словно изъедена, сегменты левого верхнего манипулятора оплавлены, а светился всего один зеленоватый глаз.

– Я же говорил, что вернемся, – сказал Митрошка. – Одиннадцать лет туда, одиннадцать – обратно… Только вот в системе немного задержались. Званцев, чего молчишь? Ты разве не рад?

Телевизионщики уважительно наблюдали их встречу со стороны. Званцев не сомневался, что они все снимают.

– Досталось вам там, – сказал он. – Что у тебя с голосом, Митрошка?

– Ерунда, – махнул манипулятором робот. – Помнишь, я в твою честь планету назвать обещался? Так есть там планета Александрия, Званцев. Красивая, только очень уж неприветливая. Понимаешь, там в атмосфере блуждающие плазменные поля. Ну, не убереглись.

– А где Дом? Он что, остался на орбите? – спросил Званцев, не решаясь как-то проявить обуревавшие его чувства. Ему хотелось обнять Митрошку, но он стеснялся окружающих.

– Зачем на орбите? – сказал Митрошка. – Со мной он, со мной. Представляешь, Званцев, почти двенадцать лет его на себе таскаю, – он похлопал себя по нелепому горбу. – Раньше он нас катал, а теперь на мне полностью отыгрался. – И пояснил специально для Званцева: – Понимаешь, корпус уж больно неприглядно выглядел и никакой реставрации не подлежал. А переписать его к себе у меня места не хватало. Да и он воспротивился. Хочу, говорит, хоть малой частью своей домой вернуться. Два дня его мозги демонтировал и еще сутки на себе крепил. А ему понравилось! – он шлепнул себя по горбу и спросил: – Дом, ты признайся, понравилось тебе ездить на мне?

– Привет, Званцев, – сказал Дом. – Здравствуй, Алена. Вы этого придурка не слушайте, он и за двадцать лет ни капельки не изменился. Ты же помнишь, Званцев, как я корпус любил. Я ведь такие трансформации делал, другим и не снилось.

Без динамиков голос Дома казался совсем слабым.

– Мы тебе коллекцию камней привезли, – похвастался Митрошка. – Твоя коллекция рядом с ними вообще смотреться не будет. И еще мы привезли фильм о планете. Званцев, ты будешь потрясен! Ты когда-нибудь видел коллоидную лаву? А обратные извержения?

– Я больше вам рад, – возразил человек.

– А тебе, Аленка, мы коллекцию бабочек собрали, – просиял Митрошка.

– Черт с ней, с коллекцией, – воскликнул Званцев. – Как я рад, что вы вернулись, ребята! Если бы вы знали, как я рад!

Митрошка полуобнял Алену за плечи гибким манипулятором.

– Нет, Званцев, сказал он. Больше я с Земли ни ногой, пусть даже не уговаривают. Пойду в пастухи. Помнишь, я все хотел к твоему брату в пастухи наняться? Вот теперь я это окончательно решил. Кстати, как там ихтиозавр поживает? Рыбачки его еще не выловили?

– Он сам кого хочешь выловит, – сказал Званцев. – Вам уже определили программу на ближайшие дни?

– Мы сами ее определили, – поделился Митрошка. – Как-никак герои космоса, покорившие ледяное межзвездное пространство. А программа, Званцев, проста: Дому надо новое тело дать, хватит ему на мне ерзать. Мне ремонтно-восстановительные работы провести надо. Понимаешь, Званцев, у нас техотдел при приземлении накрылся, под плазменный поток попал. А тут еще мне не повезло, узел трансформаций навернулся. Пришлось работать в неудобной конфигурации.

– Не хнычь, звездный герой, – пресек сетования Дом. – Другим еще больше досталось.

– Только не тебе, – парировал Митрошка. – Тебе инвалидность ничего, кроме пользы, не принесла, одиннадцать лет на чужих плечах просидел! Ладно, восстановимся, я на тебе покатаюсь!

– Мы просим прощения, – вмешался молоденький комментатор, – вы бы не могли сказать пару слов нашим зрителям? Мы представляем Первый канал, вас услышат миллионы людей, мы думаем, у вас есть что сказать им!

– Сказать? – Митрошка повернулся к журналисту. – У нас есть, что сказать зрителям, уж в этом можете не сомневаться.

– Митрошка, Митрошка, – предостерегающе пробормотал Званцев.

– Не бойся, Званцев, – успокоил человека робот. – Я пошутил. Дайте флэшку, я вам фильм об Александрии скатаю, зритель может увидеть все своими глазами.

– Какую флэшку, Митрошка? – одернул робота Званцев. – Ты что думаешь, технический прогресс двадцать два года топтался на месте?

– Ну, я не знаю, – протянул Митрошка.

Из горба выдвинулся тонкий голубовато вспыхивающий световод.

– Дайте камеру, – попросил Дом. Ощупал ее световодом, пробормотал: – Ничего особенного, сейчас я вам скачаю, – и подсоединился к одному из входов камеры.

– Слушай, Званцев, – с ноткой тревоги спросил робот. – А мы не устарели? Сам говоришь, что прогресс на месте не стоял!

– Ну как вы можете устареть, – успокоил его человек. – Сам подумай, покоритель межзвездного пространства, это ваши тела могут устареть, так их и поменять недолго. Как существа, обладающие разумом, вы же практически бессмертны.

– А я что говорил? – ободрился Митрошка. – Так вот, Званцев, откладывай все дела на потом. Поможешь нам с Домом в реставрации, а потом – на отдых, в деревню.

– Пару слов для зрителей! – напомнил о своем существовании комментатор.

– А что я могу сказать? – нахально спросил Митрошка. – Конечно, мы рады своему возвращению. Мы вернулись и принесли сообществу людей и техноморфов новые знания о Вселенной. Кстати, первая звездная уже вернулась?

– Нет, – сказал журналист.

– Значит, им не повезло, – сделал вывод Митрошка. – А нам повезло, и мы этому безумно рады. Здравствуй, Земля! – И уже не обращая ни на кого внимания, он приподнял Алену в воздух, изувеченным щупальцем подхватил Званцева под руку и поинтересовался: – А что, Званцев, кафе для техноморфов на Земле уже открыли? Я бы не против пропустить рюмочку-другую за наше относительно благополучное возвращение.

2007 г.