Текст книги "Цесаревич Вася (СИ)"

Автор книги: Сергей Шкенёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Лизавете и в самом деле пришлось проявить чудеса кулинарного искусства – по случаю пребывания Красного в госпитале приходящие кухарка и горничная были отправлены в оплачиваемый отпуск, а содержимое электрического ледника сильно пострадало от набегов прожорливых охранников из дворцовой полиции. Из всей еды в наличии имелись макароны, четыре луковицы, кусок подсохшего пошехонского сыра, четвертинка чёрствого хлева, головка чеснока, и бутылка со следами остатков подсолнечного масла.

– Вася, ты любишь французскую кухню?

– Лягушек не предлагать!

– Только луковый суп, меня бабушка научила. Когда деда в феврале семнадцатого из армии без пенсии выгнали, она французскую кухню и освоила. Там целое искусство сделать несъедобную дрянь относительно съедобной с минимальными денежными тратами.

Такое определение французской кухни Василий слышал впервые, и потому согласился:

– Будем есть луковый суп!

Он уже успел переодеться и упаковать театральный реквизит, поэтому устроился с чашкой чаю в сторонке, и с удовольствием наблюдал за хлопочущей у плиты девочкой. Но любование не помешало задать вопрос на давно интересующую его тему:

– Лиза, вот ты давеча про правила приличия говорила. Мы из-за них даже в кинематограф на открытой пролётке поехали. А как же сейчас?

– А что сейчас не так? – удивилась Лизавета. – Нам в гимназии преподают основы медицины, и в случае войны мы можем исполнять обязанности сестёр милосердия. И в мирное время забота о раненом герое не является чем-то предосудительным. А если опять так ухмыльнёшься, то получишь поварёшкой по лбу!

– И в мыслях не было ухмыляться? – Василий в притворном испуге закрыл лицо руками, совсем позабыв про чай. – Да что за…

– Горе ты моё луковое, даже чаю самостоятельно попить не можешь, – Лизавета схватила первое попавшееся под руку полотенце и попыталась вытереть мокрого Васю.

За этим занятием их и застал открывший дверь император. Видимо, у него уже вошло в привычку появляться в самый неподходящий момент. И разумеется, никто из охраны не посмел предупредить Красного.

– Кажется, я не совсем вовремя? – в глазах Иосифа Первого плясали тщательно, но безуспешно скрываемые весёлые чёртики. – Вы не могли бы отложить семейную ссору на завтра?

– Государь, – Лиза отскочила от Красного и поспешно бросила за спину полотенце. – Мы не ссорились, мы наоборот…

– Наоборот? – едва заметно улыбнулся император. – Тогда я тем более не вовремя.

– Мы луковый суп готовим, – пояснил Василий, печально глядя на обжаривающееся в сковородке с луком полотенце. – Хотели приготовить.

Иосиф Первый проследил за его взглядом и покачал головой:

– К большому сожалению, я не решусь оценить ваши кулинарные таланты. Поэтому предлагаю поехать на обед в Зимний дворец. Вас, Лиза, я тоже приглашаю.

– А-а-а… – только и смогла ответить Лизавета.

– Скажу по секрету, – император доверительно понизил голос и указал на Василия. – Вот этому молодому человеку было приказано явиться ко мне сразу после выхода из госпиталя, но приказ проигнорирован самым злонамеренным образом. Как думаете, чью присутствие заставляет меня удержаться от вынесения строгого, но справедливого приговора?

– Он не виноват! – Лиза решительно закрыла собой Василия. Он не выходил из госпиталя, это я его похитила!

– Вот как? Тогда вы тем более обязаны присутствовать на обеде.

– Я…

– Да-да, вы в ответе за тех, кого похитили.

– Но мне нужно… – с какой-то растерянностью произнесла Лиза. – И причёску тоже…

– Молодость – ваше лучшее украшение, – улыбнулся Иосиф Первый. – Тем более мы по простому, в семейной обстановке.

Эти слова ещё больше смутили Лизавету, но запах загоревшегося на плите полотенца быстро привёл девочку в чувство. Она умело потушила начинающийся пожар с помощью чайника, и с укором посмотрела на Василия:

– Ты такой мокрый поедешь?

Не нужно думать, будто император пренебрегал собственной безопасностью и раскатывал по столице на трамвае. Вовсе нет – у парадной в ожидании пассажиров застыли три одинаковые «Руссо-Балта» с затемнёнными стёклами. Едва заметное свечение лакированных кузовов намекало на защиту от любого воздействия, включая попадание трёхтонной дирижабельной бомбы, а в чердачных окошках домов на противоположной стороне улицы Василий заметил бликующую оптику. Привычное здесь зрелище, так как Иосиф Первый часто посещал знаменитого литератора Алексея Максимовича Горького. Ну а тот факт, что заходил в соседнюю квартиру, никого волновать не должен.

А вот грузовик с солдатами в кузове никак не вписывается в привычную картину. Волкодавы из дивизии имени графа Бенкендорфа снаряжены так, будто готовятся к штурму Букингемского дворца. В принципе, они всегда готовы к его штурму, только соответствующий приказ никак не отдадут. Шутка, конечно… процентов на десять.

– Феликс Эдмундович начал работать, – пояснил император. – И есть вероятность, что кое-какие слухи о вашем участии в подготовке сегодняшних событий попадут не в те уши.

– Ягода? – догадался Василий, подразумевая одного из заместителей Дзержинского.

– Это неважно. Главное, в Зимнем вы оба будете в безопасности. Заодно и день рождения отметим.

– Чей? – не поняла Лиза.

– Его, – Иосиф Первый показал на Василия. – Он разве не говорил?

Красный покопался в памяти, но та уверенно подсказывала, что до четырнадцатилетия ещё десять дней. Двадцать четвёртого марта, как и каждый год. Неужели поменяли дату императорским произволом?

– А сегодня какое число?

– С утра двадцать третье было. Тебе что, память отшибло?

Ну точно, неделя беспамятства как-то вылетела из головы. Вернее, её выбило взрывом, который по внутреннему календарю случился буквально позавчера.

– Отшибло.

– Тогда садись в машину и поехали восстанавливать. И девушке помоги, невежа.

Три «Руссо-Балта» рванули с места и быстро набрали скорость, перестраиваясь при каждом удобном случае, а в ушах у Василия появился тонкий комариный писк заработавшей на полную мощность глушилки радиосигналов. Неприятная и не слишком полезная для организма штука, но чертовски действенная. Такие неплохо бы на будущие самолёты поставить. Впрочем, об этом думать рано, потому что самолётов нет, а есть только мысли о них. И есть Николай Николаевич Поликарпов, в этой реальности даже не помышляющий о конструировании летательных аппаратов тяжелее воздуха без применения антигравитации.

Город за окошком «Руссо-Балта» жил привычной жизнью, и ничего не намекало на проводимую Феликсом Эдмундовичем санацию и дератизацию столицы. Разве что увеличившееся количество неприметных чёрных «Фордов», деловито следующих в направлении Петропавловской крепости.

– Кстати, а мы куда едем? – спросил Красный, с удивлением обнаруживший, что Зимний дворец остался далеко позади.

– На ближнюю дачу, – улыбнулся император.

– А что сразу не сказал?

– Учитывая последнюю информацию, от тебя, кстати, и полученную, в квартире могли быть лишние уши.

– Логично, – согласился Василий. – Но очень надеюсь, что ты не собираешься держать нас там вечно.

Лизавета широко раскрытыми глазами смотрела на Красного, свободно говорившего «ты» императору, и на императора, не обращающего на это внимания. Происходило что-то непонятное и пугающее, но таинственное и интересное. Это не гимназия, где самым жутким секретом являются робкие ухаживания преподавателя самообороны за преподавательницей немецкого языка.

Иосиф Первый подмигнул Лизавете, и успокоил:

– Не пугайся, девочка, это не те тайны, за которые попадают в Шлиссельбург или Петропавловку.

Лиза застыла, боясь пошевелиться, и Красный осторожно погладил её по руке:

– Он шутит. Эту тайну всё равно через месяц все узнают.

– О чём узнают?

– Обо всё, – вздохнул Василий. И вот это меня очень печалит.

– Не всё коту масленица, – император с довольным видом откинулся на спинку автомобильного дивана. – Зато насколько легче станет претворять твои планы в жизнь. У тебя же есть планы?

– Ну…

– Вот о них и говорю. Кстати, я на празднование дня рождения Николая Николаевича пригласил. Ты не против?

Ближняя дача императора давно служила темой для обсуждения не только в столице, но и далеко за её пределами. Никто не понимал, зачем Иосиф Первый приказал построить дом в лесу в двух часах неторопливой езды от Петербурга. В самом деле, неужели не хватает вполне приличных даже по нынешним меркам загородных дворцов? Есть же Царское Село, Гатчина, Стрельна, Петергоф. Чтобы побыть на природе и полюбоваться прелестями пасторальной жизни вовсе не обязательно забираться в глушь, где комары размером с воробья за два часа съедают средних размеров корову. Значит что?

Значит, есть там нечто, заставляющее императорскую семью время от времени покидать блистательные дворцы и ютиться в скромном двухэтажном доме о семнадцати комнатах. Но что именно? Большинство склонялось к версии особо мощного источника магической энергии – не зря же Иосиф Первый слыл сильнейшим в Империи одарённых. Другие верили в целебные свойства местных вод, и указывали за цветущий вид императрицы Татьяны Николаевны, в сорок лет выглядевшей на восемнадцать.

Самыми зловредными были третьи, твёрдо уверенные, что под клумбой напротив центрального входа закопаны несметные сокровища хана Батыя вместе с упомянутым ханом. Каким образом здесь оказались монголы, они не уточняли. Им верили очень и очень немногие, но… Подозрительные личности с лопатами то и дело пытались прорваться на территорию дачи через забор или под ним, что воспринималось охраной как тренировка и своеобразное развлечение. Была даже попытка десантироваться с дирижабля при помощи троса и лебёдки, после чего на крыше установили прожектора и зенитки. Стрелять, правда, пока не довелось.

И никому в голову не приходила мысль, что бывший полковой священник до сих пор неуютно чувствует себя в помпезной роскоши официальных резиденций, и при каждом удобном случае старается уехать сюда, к вековым корабельным соснам и молодым ёлочкам, к чистому воздуху, не отравленному липкой лестью придворных лизоблюдов. И сюда допускались немногие, что вызывало жуткую зависть у не удостоившихся такой чести.

Ну и соображения секретности играли немалую роль – последние достижения маготехники гарантировали конфиденциальность, и все важнейшие совещания так называемого «ближнего круга» проводились именно здесь. А ещё Василий подозревал, что отец вообще бы переселился сюда, если бы не семья.

Дача в самом деле получилась небольшая и уютная. Вася так и не удосужился узнать фамилию архитектора, но в том, что это был настоящий мастер своего дела, нисколько не сомневался. Даже не мастер, а маэстро! Особенно удачно распланирован лесопарк – присыпанные кирпичной крошкой дорожки с водоотводными канавками, деревья не перекрывают сектора обстрела, в нужных местах беседки и спортивные площадки, идеально вписанные в ландшафт долговременные огневые точки.

А как тот архитектор спорил с Власиком, предлагавшим установить управляемые минные поля! Именно тогда маленький Вася научился в полной мере пользоваться русским командным языком. Впрочем, Николай Сидорович чуть позже что-то предпринял в этом направлении, потому что каждому гостю вручался стальной браслет, и давалась рекомендация не снимать его во избежание непредвиденных случайностей. И ещё никто не позволил себе пренебречь советом.

Императорская семья обходилась без этих украшений – охранная система завязана на эфирное излучение организма, подделать которое невозможно, и не реагировала… На что-то там она не реагировала, особенно на деда, любившего провести время в компании нескольких бутылок любимого им шустовского.

На даче их ждали. Лизавету тут же взяли в плен младшие сёстры Красного, пообещав вернуть к обеду в целости и сохранности, а самого Василия император пригласил в кабинет.

– Ну рассказывай, – Иосиф Первый сел на диван и достал из кармана трубку. – Мне Феликс Эдмундович с таким восторгом говорил о твоих новых способностях, что стало любопытно и чуть-чуть страшно.

– Как будто мне не страшно, – криво усмехнулся Василий, присаживаясь рядом. – После покушения на стадионе всё и началось.

– А поразительные успехи в стрельбе из браунинга? Дзержинский докладывал о тех бандитах, что попытались остановить тебя неподалёку от квартиры. И в кинотеатре… ты же специально стрелял так, чтобы взять преступника живым? Вот только врать не нужно.

Врать Вася и не собирался. Так, слегка подправить правду и сместить некоторые акценты:

– Да, тех четверых я пристрелил. А что, нужно было подождать, пока мне ноги переломают, и уже тогда жаловаться в полицию?

– Разве кто за это упрекает? – ответил император, сосредоточенно набивая трубку табаком. – Право на самооборону, слава богу, не отменяли. Но насколько помню, раньше ты особой меткостью не отличался. Стрелял много, не спорю, но в мишень попадал редко.

Красный пожал плечами:

– Оно как-то само получилось. Переход количества в качество. А этого, что в кинотеатре взяли, допросили? Что говорит?

– Ничего.

– Не смогли разговорить? Что-то в это не верится.

– Я тоже не верю в разговорчивых покойников. Поговаривают, будто в Англии ведутся исследования в области некромантии, но…

– Не верится? А зря, это уже не слухи, а реальность. Некромантия в самом деле существует, и англичане уже значительно продвинулись в этом деле.

– Некромантия?

– А что, не самое плохое название. Можно и другой термин придумать, но суть не меняется.

– И в чём она заключается? – не поверил император. – Они что, в восковые фигурки иголки втыкают?

– Нет, они обвязывают взрывчаткой фанатичных идиоток!

И Василий рассказал всё. Само собой, про капитана Родионова он не упомянул, но о видениях в своём беспамятстве поведал без утайки. И о способностях, доставшихся ему по наследству от двух с половиной тысяч освобождённых душ.

– Некромантия, значит, – император отложил так и не раскуренную трубку, встал, и в задумчивости прошёлся по кабинету. – Тебе от неё что-нибудь осталось?

Красного передёрнуло от воспоминаний о проведённых английскими учёными экспериментов, и он помотал головой:

– Нет.

– Ну и слава богу, – Иосиф Первый перекрестился, что делал крайне редко несмотря на прошлое. – О новых способностях напишешь подробный отчёт. Заодно подумай, где и как их можно применить. Я тоже подумаю. Что морщишься?

– Я хотел…

– Развлекаться в гимназии и ходить на свидание с барышнями? Да ради бога, никто не запрещает. Но в свободное от государственных дел время. Всё, Василий, детство закончилось и пора впрягаться в этот воз.

– Да впрягусь, куда денусь. Если только не заставишь сидеть в Государственном Совете.

Император рассмеялся. Упомянутый совет ещё со времён Николая Первого служил этаким пансионатом для заслуженных ветеранов, где они за казённый счёт предавались воспоминаниям о делах давно минувших дней, и единогласно голосовали за любые предложения императора, если те не были направлены на снижение их материального благополучия. А куда их ещё девать? Не каждый организм поддаётся омоложению, а старики и в самом деле героические, отправлять их доживать свой век в поместье в высшей степени несправедливо.

– Для Госсовета ты слишком молодой. Сам бы чем хотел заняться? Про завод я уже слышал, а ещё что?

– Мои хотения как раз и завязаны на этот завод, – ответил Василий. – Нам нужна нормальная авиация, а не тот ужас, что есть сейчас?

– Ужас? – переспросил император, внимательно посмотрев на сына. – По моему мнению мы превосходим вероятного противника как в количестве, так и в качестве дирижаблей. Бомбардировщики вообще выше всяких похвал. С новейшими истребителями, правда, неловко получилось. Кстати, как тебе это удалось?

– Я же объяснял, что собрал всю доступную энергию для защиты от взрыва. А кто может гарантировать, что то же самое не сможет сделать что-то ещё? И будут болтаться наши дирижабли как… да, как оно самое в проруби. И потом, сколько одарённых требуется для управления этими летающими монстрами?

– А ты думаешь, что твои поделки не будут в них нуждаться?

– Надеюсь, что нет. Вижу, что и ты надеешься, иначе бы не пригласил Поликарпова.

– Николай Николаевич приедет только завтра, а сегодня ты постарайся объяснить, почему мы должны тратить деньги на что-то непонятное и неизвестное.

– Кто сказал, что я прошу денег?

– Твой дедушка Николай Александрович.

– Вот же старый чёрт, – едва слышно проворчал Василий, и уже громче добавил. – Собирался в долю войти, но кроме пустого балабольства…

– Нельзя так про дедушку, – усмехнулся Иосиф Первый. – Он же не только шустовский коньяк в неограниченных количествах потребляет, но и… Эх, хотели завтра сюрприз преподнести, ну да ладно, ничего страшного, если сегодня узнаешь. Выкупили мы тот завод вскладчину, будет тебе подарком на день рождения. Но всё равно сделай вид, будто ты не в курсе.

– Договорились.

– Ещё бы мы не договорились. Строй свои летающие этажерки на доброе здоровье, но на казённые заказы не рассчитывай. Во всяком случае до тех пор, пока не покажешь что-то действительно стоящее.

– А если покажу?

– Вот тогда и поговорим.

– В августе готов представить образцы, – Красный в предвкушении потёр ладони. – Восемнадцатого числа.

– Почему такая точность?

– Не знаю, – улыбнулся Василий. – Просто показалось, что так будет правильно.

В самом деле, не объяснять же императору про день авиации в мире капитана Родионова? Но на удивление Василия тот отнёсся к его словам со всей серьёзностью. Всё же раскурил трубку, выпустив облачко пахнущего вишней дыма, и негромко спросил сам себя:

– Дар предвидения?

– Какой дар? – переспросил Красный.

– Неважно. Но если это так, то просто замечательно! – император прошёлся по кабинету, а потом повернулся к Василию – Есть мнение, что твоя задумка с летающими этажерками может принести пользу империи. Кроме завода что-то ещё требуется?

Вася опешил от такой резкой перемены отношения к будущим самолётам. Какой, к чертям, дар предвидения? Это сказки! Но полезные, кстати, сказки.

– Конструкторское бюро Поликарпова отдашь?

– Отдам, – кивнул Иосиф Первый. – Но только если сможешь объяснить, почему именно он, а не Гроховский или Яковлев.

– Я с ними не знаком, а с Николаем Николаевичем даже поговорить успел.

– Под звуки выстрелов? Наслышан.

– Вот и всё объяснение.

– Даже возразить нечего, – император покрутил в руках погасшую трубку и положил её в пепельницу. – Очень уважительная причина для отвлечения от дел одного из лучших конструкторов.

– Был бы худший, я бы не попросил.

– Понимаю. Что же тут непонятного? Но тут вот ещё какая проблема… Допустим, у тебя всё получится и в обозримом будущем эти этажерки и в самом деле смогут заметить боевые дирижабли. Да, допустим! И что произойдёт с целой отраслью промышленности? Я не говорю про упущенные прибыли владельцев предприятий, бес с ними, но не хочется выгонять квалифицированных рабочих на улицу просто потому, что это принесёт сиюминутную выгоду. Не спорю, найти новую работу они смогут, а остальные?

– Кто остальные?

– Дирижаблестроение не существует само по себе, и завязано… Да на много чего оно завязано.

– Ну и пусть выпускают дирижабли, кто им мешает? Только в мирных целях.

– Например?

– Да хоть почту возить или пассажиров.

– Дорогое удовольствие.

– Это смотря с чем сравнивать.

– Вот и сравни! – кивнул император. – Кроме подробного отчёта о новых способностях напишешь и об этом. Развёрнуто, с конкретными предложениями и цифрами. Двух недель хватит?

– Ну-у-у…

– Через десять дней жду оба доклада. Не благодари.

Василий не благодарил, но и недовольства не чувствовал. Бумажная работа его не пугала, а если получится втиснуть в доклады своё видение тактики и стратегии, так вообще замечательно. Нынешняя манера воевать, честно говоря, не вдохновляет. Наличие магии наложило свой отпечаток на военную науку, и… Да не отпечаток, а огромную кучу дерьма наложило! Вся война заключается в обработке переднего края артиллерией, бомбардировке ближайших тылов с дирижаблей, а потом в атаку идут пехотные цепи, слегка прикрытые энергетическими щитами одарённых. Противник, естественно, выставляет свою защиту, и лупит со всех стволов, стараясь перегрузить чужие щиты. Когда получается, когда нет, но в итоге всё решается в рукопашной свалке, где острый штык и крепкий приклад значат больше любой магии. Дешево и сердито.

Перебороли? Замечательно, тогда в дело вступает кавалерия. Не осилили? Можно попробовать составить круг и сжечь противника, если самих не пожгут. Но это самый крайний случай, потому что одарённые хорошо знают о высокой вероятности летального исхода при объединении усилий, и умирать не торопятся.

Флот воюет… да никак он не воюет со времён осады Севастополя, всё больше за минными полями отсиживается. А что, выслуга идёт, жалование по случаю войны удвоенное, что же не сидеть-то? Разве что подводные лодки без дела не стоят, но их господа с броненосцев за настоящих моряков не считают.

– Будут доклады через десять дней.