Текст книги "В поисках мамонта"

Автор книги: Сергей Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

ЧИТАЛЬНЯ СОВЕТСКОЙ ШКОЛЫ

№ 30–31 второй год издания № 30-31

Обложка Б. ПОПОВА

Главлит № А—18198 Тираж 10.000 21 тип. «Мосполиграф», Варварка, Елецкий пер., 7. 1155.

Поздний гость

Стоял август месяц. Было уже далеко за полночь, и в Средне-Колымске все, давно спали.

Средне-Колымск – маленький поселок среди неизмеримых лесов и болот Сибири: в нем всего пятьдесят домов и юрт.

К дому казака Иннокентия Явловского под‘ехали сани, запряженные парой оленей.

Какой-то человек подошел к воротами начал с силой бить в них кулаком.

Иннокентий взял винтовку и вышел на двор.

– Кто там? – крикнул он, не отпирая калитки.

– Это я, Иннокентий. Отвори, – ответил человек на ломаном русском языке.

– Да кто ты? – с досадой спросил Иннокентий.

– Семен Тарабикин. Отопри. Дело есть.

Иннокентий открыл калитку и сразу заметил, что в санях что-то лежало, накрытое оленьей шкурой.

– Здравствуй! – радостно сказал Семен и протянул казаку руку.

– Здорово! Здорово! – ответил Иннокентий. – Что поздно-то?

И он начал открывать ворота.

Семен провел оленей во двор, а казак закрыл ворота и заложил их засовом.

Иннокентий и Семен вошли в дом. Из кухни хозяин провел гостя в просторную горницу. Здесь вдоль двух стен тянулись деревянные лавки, сходившиеся в переднем углу. Перед ними стоял длинный деревянный стол.

Жена Иннокентия поставила на стол вареное мясо и жареную рыбу. Семен был, видимо, голоден. Он с жадностью принялся за еду.

– Что привез? – спросил Иннокентий.

– О! – ответил Семен и лукаво прищурился.

– Лисиц что ли настрелял?

Семен отрицательно покачал головой.

– Что лисицы. Лисицы товар обыкновенный.

– Так что же у тебя? – уже с некоторым нетерпением переспросил Иннокентий.

– О! – ответил Семен и еще более прищурил свои глаза.

– О-о! воды что ли в рот набрал, – с досадой сказал Иннокентий.

Он подошел к небольшому деревянному шкафчику, что висел у стены, достал оттуда бутылку водки и налил Семену стакан. Черные глаза Семена загорелись огоньком. После второго стакана он сказал:

– Порох давай, пули давай, иголки давай, бусы давай.

– Да ты покажи, что у тебя. За что давать-то, – ответил казак и убрал бутылку с оставшейся водкой.

– Айда, – сказал Семен и поднялся.

Хозяин и гость вышли на двор. Семен начал развязывать свою поклажу, Иннокентий жадными глазами следил за движениями гостя. Вот Семен приподнял оленью шкуру и хитро посмотрел на Иннокентия. И вдруг Иннокентий широко открыл глаза. Он никак не ожидал увидеть то, что лежало на санях Семена.

Неожиданная находка

Три дня тому назад Семен Тарабикин до самого вечера бежал за своей собакой. Собака напала на след лося. Семен с утра вышел на охоту, он целый день гнался за лосем и теперь под вечер был голоден и измучен. А собака бежала и бежала вперед, прибавляя хода.

У Семена наросла злоба против лося, С каким бы удовольствием он пустил стрелу в сохатого[1]1
  Так называют лося.


[Закрыть]. С какой жадностью он с'ел бы кусок еще теплого сырого мяса!

Вдруг собака подняла голову, потянула воздух и круто повернула в сторону. Она взбежала на холм, поросший лиственницей. Семен поспешил за ней. С холма был спуск к реке. Семен взглянул вниз и остановился в недоумении.

Недалеко от берега из земли выглядывала какая-то огромная голова с толстым и длинным «носом». Семен забыл усталость и побежал к реке. Он увидел длинный, круто загнутый «зуб», который торчал изо рта животного.

Сколько лет Семен ходил по тайге, но никогда не видал он такого зверя, зарывшегося глубоко в землю.

«Злой дух привел меня сюда, – подумал он. – Не иначе, как злой дух хочет погубить меня»…

Семен со страхом попятился назад, позвал собаку и, озираясь по сторонам, поспешно начал карабкаться на гребень холма. Здесь он туже затянул ремнем свой живот, чтобы не так остро чувствовать голод, и побрел к своей урасе.

Было уже утро, когда Семен, измученный и голодный, добрался до у расы. Еще издали он увидел дым, который поднимался из верхнего отверстия юрты. Ураса была построена из жердей, обтянутых оленьими шкурами. К верху она суживалась и оставляла маленькое отверстие, через которое выходил дым, когда внутри урасы горел огонь. Недалеко от урасы паслось стадо оленей, голов около пятидесяти.

Семен вошел в юрту. Около очага сидели двое мужчин, их жены и ползали дети.

– Ты был на охоте? – спросил Семена один из мужчин.

– Да, – ответил Семен. – Охота была неудачной.

Он сел около огня и с жадностью проглотил несколько кусков оленьего мяса. Затем он взял свою чашку и принялся пить кирпичный чай.

– Ты ничего не принес? – опять спросил его ламут.

– Не пойму, – ответил Семен. – То ли злой дух хотел меня погубить, то ли я нашел диковинного зверя.

И Семен стал рассказывать, как на него из земли вдруг глянула огромная голова с длинным «носом».

Дивились ламуты, качали головами.

– Ишь ты… Любопытно, надо б было посмотреть.

* * *

Еще утренние сумерки окутывали землю, а ламуты уже сидели у огня и подкреплялись перед дорогой обычным оленьим мясом и кирпичным чаем. Трое саней, запряженных оленями, стояли около урасы.

Наконец, ламуты вышли из юрты, сели в сани, и олени быстрой рысью понесли их в даль, окутанную серым полумраком. Олени бежали быстро и не останавливались до самого вечера.

Под вечер ламуты завидели рукав реки Березовки[2]2
  Березовка– правый приток Колымы. Колыма впадает в Северный Ледовитый океан.


[Закрыть]. Недалеко от берега они вышли из саней.

Действительно, на берегу реки из земли высовывалась спина и огромная голова диковинного животного.

– Э, ишь ты, – протянул один из ламутов. – Волки учуяли. Приходили на обед.

На берегу виднелись свежие следы от волчьих лап. Шея животного была об‘едена до костей.

– А ну, Семен, и ты, Амукзан, бери топоры.

Трое охотников принялись вырубать из головы торчавший загнутый бивень. Они положили его на сани и пустились в обратный путь. На другой день Семен Тарабикин отправился в Средне – Колымск, чтобы показать свою находку казаку Иннокентию. Он давно знал казака, был с ним в дружбе и даже как-то раз они вместе ходили на медведя.

Торг

– Накрой шкурой свою находку и пойдем в избу, – сказал Иннокентий.

Он сразу догадался, что ламут привез ему бивень мамонта. Он вспомнил об‘явление Академии наук, вывешенное в Колымске. Академия находилась далеко – в Петербурге (тогда так назывался Ленинград), но она прислала в Колымск об‘явление, что выдаст 1000 рублей тому, кто найдет целый скелет мамонта.

Иннокентий быстро овладел собой и постарался скрыть от ламута свою радость, чтобы тот не слишком много запросил у него за находку.

– Где же ты нашел этот бивень? – спросил он Семена.

Они вернулись в горницу, и казак поставил на стол недопитую бутылку водки.

Семен рассказал.

– Вот что, – сказал Иннокентий. – Коли ты не врешь, коли ты согласен показать мне место, где нашел этот бивень, я подарю тебе свое ружье.

Глаза ламута загорелись радостью. Владеть таким ружьем ему и во сне не снилось.

Он охотился с кремневым ружьем. Кремневое ружье долго заряжалось, давало один выстрел, частые осечки, не попадало хорошо в цель.

Ружье Иннокентия заряжалось быстро, сразу несколькими пулями и било далеко и метко.

– За бивень я тебе дам пороху, пуль иголки и бусы.

Ламут не торговался. Он был счастлив от такого обмена и готов был бы сейчас же отправиться в урасу, если бы не поздняя ночь.

Уговор был заключен: в начале ноября, когда установится хороший санный путь, ламут проводит Иннокентия к находке.

Утром ламут с полученными товарами отправился в урасу. А Иннокентий спрятал бивень и никому не рассказал о том, что у него был Семен Тарабикин.

Новая поездка к неизвестному зверю

В начале ноября Семен и Иннокентий в санях, запряженных оленями, под'ехали к рукаву Березовки. От Средне-Колымска до Березовки было 325 километров, которые они проехали в 5 дней.

– Совсем хорошо. Даже отлично, – сказал про себя казак, осматривая мамонта.

Мамонт находился в земле, и только небольшая часть его спины и голова находились на поверхности.

– Ну, Семен, и запируем же мы с тобой! – сказал весело Иннокентий.

Теперь он был уверен, что получит обещанные 1000 рублей.

– Только сперва давай нарубим сучьев и веток. Да, смотри, руби потолще. Надо накрыть нашу находку, а то волки балуют. Тащи сюда большие камни, что лежат на берегу.

До самого вечера Иннокентий и Семен провозились около мамонта. Потом Иннокентий отправился обратно в Колымск, а ламут получил ружье и счастливый возвращался к себе в урасу.

На другой день Иннокентий сидел за столом. Перед ним лежал лист бумаги и он старательно и с трудом выводил:

Начальнику округа.

Казака Иннокентия Явловского Заявление.

Имею честь доложить начальству, что мною найден целый мамонт. При сем его бивень и кусок кожи.

И. Явловский.

Получив такое заявление, начальник округа немедленно поехал сам на место находки. После того в Петербург с экстренной почтой было послано сообщение в Академию наук о найденном мамонте.

В дальний путь

От Ленинграда до Иркутска.

Тук-тук-тук!.. Тук-тук!..

Мерно постукивают колеса скорого поезда. Летит назад лес, мелькают маленькие станции. Поезд спешит. Он делает короткие остановки только на больших станциях.

Целую зиму почта везла письмо от начальника округа до Ленинграда. И когда Академия наук получила сообщение о найденном мамонте, был уже сентябрь месяц 1901 г.

3-го мая из Ленинграда выехали со скорым поездом двое ученых – Герц и Пфицмейер. Им дали поручение откопать мамонта и привезти его скелет, кожу и другие сохранившиеся части в Ленинград.

Дни проходили за днями. А колеса мерно постукивали, и станции убегали назад. И в то время, как поезд, словно крепкий стальной конь, мчался и мчался вперед, Пфицмейер записывал свои путевые впечатления.

«Поезд быстро уносит нас вдаль, – писал он. – Позади остались уже Уральские горы, одетые густыми лесами. Ранним утром мы проехали мимо двух маленьких станций под названием «Европа» и «Азия». Между ними лежит граница этих двух частей света. Теперь мы на территории Азии. Ближайшая большая станция – Челябинск. Здесь скрещиваются несколько железных дорог.

Только-что от‘ехали от Челябинска. Теперь поезд идет по необъятным степям Западной Сибири. Из окна вагона видна ровная-ровная безграничная степь. Она покрыта молодой зеленой травой…

Мы проезжаем теперь мимо больших сибирских городов.

Миновали Петропавловск и Новосибирск.

С какой поразительной быстротой растет Новосибирск! За пятнадцать лет он превратился в город с 60-тысячным населением[3]3
  По переписи 1926 г. в нем оказалось более 120 тыс. чел.


[Закрыть].

В Новосибирске мы проехали по большому железному мосту через реку Обь. Эта река одна из величайших на земном шаре. Со своими притоками она орошает огромное пространство, более чем в 4 миллиона кв. километров.

Поезд мчится вперед. Вот мы проезжаем через другой большой город Сибири – Красноярск. Вагоны бегут по длинному железному мосту через реку Енисей. Мост имеет в длину 925 метров, а река Енисей-5200 км и так же, как Обь, является величайшей рекой Сибири.

11 мая. Вечер. Мы под‘езжаем к одному из самых больших городов Сибири – Иркутску. Здесь мы должны будем расстаться с вагоном, в котором провели восемь дней. В Иркутске у нас продолжительная остановка. Нам надо закупить матрацы, оружие, продовольствие и кухонные принадлежности»…

От Иркутска до Якутска.

«20 мая. Утро. К нашему дому подкатили два тарантаса. Каждый запряжен тройкой крепких лошадок. В один тарантас кладут сено, матрацы, подушки, в другой – наш багаж. В Иркутске к нам присоединился третий член экспедиции – Севастьянов.

Кучера взмахнули кнутами. Загремели бубенчики, и сибирские низкорослые лошадки побежали быстрой рысью.

Здесь на лошадях приходится ездить неделями. Поэтому тарантасы устроены так, что в них можно спать, вытянувшись во весь рост. Но тарантасы имеют и свой недостаток – они без рессор и в них сильно трясет.

На станциях нам меняют лошадей, и мы едем, не останавливаясь. Станции раскинуты одна от другой на 25–30 км. Мы уже проехали 360 км. Под'езжаем к станции Жигалово. Она находится на берегу реки Лены. Мы добрались до третьей величайшей реки Сибири. По реке Лене плавание возможно только в течение летних 4–5 месяцев, в Другую же часть года она покрыта льдом».

Теперь читателю понятно, почему экспедиция так спешно выехала и так торопилась добраться до берегов Лены. Лето в Сибири короткое, а длинный путь от Жигалова до Якутска можно скорее проехать по реке Лене.

«В Жигалове мы закупили себе хлеба и копченой рыбы на дорогу и пересели в лодку. У кормы лодки сделан навес. Туда мы положили наши матрацы и подушки.

Гребцы и рулевой заняли свои места, лодка вышла на средину реки и, подхваченная быстрым течением, понеслась вниз по реке.

Как приятно не чувствовать тряски тарантаса и любоваться берегами!

Стеной стоит первобытный лес. Он называется в Сибири тайгой. Тайгу мы видели, когда еще ехали по железной дороге. Тайга тянулась вдоль нашего пути от Иркутска до Жигалова, и теперь мы видим лес на обоих берегах Лены. Тайга тянется сплошь на несколько тысяч километров. В ней протекают реки и местами встречаются болота.

С средины реки лес казался хвойным. Но когда мы приблизились к берегу, то различили среди хвойных пород и лиственные деревья: осину, березу, рябину и ольху. Среди хвойных пород преобладает лиственница, к которой примешиваются ели и кедры. Из всех пород в Сибири больше всего ценят кедр. Жители Сибири приезжают в большие кедровые леса, собирают вкусные кедровые орешки, а древесина кедра дает хороший материал для мебели.

Полдень. Мы прибыли в местечко Усть-Кут. Усть-Кут – довольно большая деревня на берегу реки. Отсюда Лена становится глубже и отсюда начинается пароходное сообщение. Мы пересели на пароход «Витим». Он отправляется завтра в Якутск.

Когда мы гуляли по улице Усть-Кута, нам встретился политический ссыльный. Это был старик девяноста восьми лет. Он стоял и просил у прохожих милостыню. Как жестоко царское правительство! Оно оторвало этого старика от родного Кавказа, где он родился и вырос, и бросило в суровую Сибирь.

Сибирь издавна служила местом ссылки. Сюда ссылали за уголовные преступления и людей, которые боролись против царской власти. Политических ссыльных в Сибири было очень много. В каждом поселке, у которого останавливался «Витим», экспедиция встречала ссыльных. Единственный город, который был на пути экспедиции до Якутска, Олекминск. Этот город был переполнен политическими ссыльными. Многие из них не выдерживали сурового, климата и тяжелой жизни в ссылке и умирали.

Пароход на Лене.

Но пало царское правительство, и все ссыльные получили свободу.

«Витим» уносит нас дальше и дальше на северо-восток, вниз по течению Лены, – писал Пфицмейер.

– Посмотрите, что это за простыни разложены по берегам? – спросил меня Севастьянов.

Я взял бинокль.

– Это лежат глыбы льда. Они спустились по отлогим берегам к самой пеке, – ответил я. – Во время весеннего ледохода лед остается на берегу и потом долго-долго лежит. Эти глыбы имеют в толщину несколько метров. Подумайте, скоро ли растают такие громады.

По отлогим берегам Лены лежат глыбы льда.

Вечер. 1-е июня. С нашего парохода виден Якутск».

В урасе Семена Тарабикина

Семен Тарабикин возвращался в свою урасу довольный и счастливый. С ним было его новое прекрасное ружье, которое ему подарил Иннокентий за найденного мамонта.

Вся ураса– мужчины, женщины и дети, собралась у огня, над которым в большом котле варилось оленье мясо. Пол урасы был устлан ветками кедровника и ольховника и покрыт оленьими шкурами. Семен, мягко ступая по полу, присел к огню и, не выпуская из рук ружья, стал рассказывать, как завтра он пойдет на охоту и как будет стрелять дичь.

Мужчины с завистью смотрели на новое ружье Семена.

– Разве это дело, – сказал вдруг Семен, – как я в последний раз ходил на медведя!

Он встал и снял с шеста шкуру медведя.

– Глядите, он выше меня на целую голову. А с чем я на него шел? То ружье, – и Семен с презрением кивнул головой на старое кремневое ружье, которое стояло в углу урасы, – я оставил здесь. Куда с таким ружьем на медведя! Верная смерть. Ты зарядил – думаешь стрелять, – ан осечка или там что… Тут тебя медведь враз сшибет, и готово дело. Волчок– умная собака. Волчок нашел берлогу и начал лаять. Гляжу… снег зашевелился и показалась огромная голова медведя. Как заревет Мишка!.. Вскочил на задние лапы и попер на меня. Волчок– умная собака. Подбежал к медведю сзади и давай хватать… Тяв– тяв… Оскалил лохматый зубы, переднюю лапу поднял… Страшный такой… Испугался я, в глазах потемнело. А Мишка размахнулся, да как хватит лапой… Но в моей руке был этот нож.

Семен взмахнул длинным острым ножом.

– Хотел меня Мишка сшибить, да извернулся я.

Семен быстрым увертливым движением показал, как он это сделал. Его глаза горели.

– Промахнулся Мишка. Грузно опустился передними лапами на землю. А я, я уже вот так воткнул нож в его сердце..

Семен ударил ножом, как бы поражая невидимого зверя, и, тяжело вздохнув, перевел дух. Казалось, что он сейчас выскользнул из лап могучего зверя и нанес ему смертельный удар.

Ламуты в юрте. Не употребляют вилок. Едят пальцами.

В урасе стояла тишина. Только было слышно, как трещал огонь в очаге да тяжело дышал Семен.

Но вот улыбка заиграла на его лице. Ламуты облегченно вздохнули.

– Глядите, – сказал Семен, – вот она дыра-то на шкуре. Вся шкура цела, одна эта маленькая дырка.

Семен повесил шкуру на прежнее место и опустился у огня. Наступило молчание. Ламуты принялись есть оленье мясо.

– Хороший охотник был Павел, – сказал вдруг Амукзан. – На медведя ходил с одним копьем. Домой придет – медвежье мясо и шкуру притащит. Жену кормил, детей кормил. Нужды не знал. А вот раз пошел на медведя, пошел и пропал… Два дня ждала его Марья, жена. Не дождалась. Не вернулся. Закручинилась Марья, затосковала. Пошла отыскивать мужа. Да где там… Одни клочки от одежды принесла. Погиб Павел, а хороший был охотник.

Амукзан замолк. Он потянулся, достал кусок оленьего мяса, с‘ел его, опустил голову на грудь и тихо сказал:

– Плохо пришлось Марье без Павла. Одна осталась женщина. А тут еще дети. Ставила силки. Да много ли можно наловить дичи в силки. Да и дичь попадает мелкая. Разве с нее прокормишься. Голодала Марья, голодали ребята. Зиму Марья вместе с другими в урасе провела, а на лето, как ушли все с оленями в горы[4]4
  На лето ламуты уходят с оленями в горы, где животные менее страдают от комаров.


[Закрыть], ушла и Марья. Вот к зиме опять все в урасу собрались, не пришла только Марья. Никто не знает, что стало с ней. Сгинула женщина одна в лесу и ребята пропали…

Амукзан умолк. В юрте догорал огонь. Женщины низко склонили головы.

«Злой дух» мстит

Прошло четыре месяца. Стоял конец августа. Ламуты возвращались со своими стадами с горных пастбищ.

Был вечер. В урасе Семена Тарабикина у огня сидели ламуты и рассказывали друг другу о своих летних охотах. Больше всех, рассказывал Семен. Он говорил о своем новом ружье, о том, как оно хорошо и метко стреляет. Он побывал в Колымске и наменял себе соли, чая, сахара и табака.

На Семена с завистью смотрели другие ламуты.

Приближалось время зимней охоты. Вот когда Семем настреляет по лесу ценных зверьков и заживет на славу.

Но недолго длилась радость Семена. К утру у него пало два оленя. Семен с беспокойством осмотрел все свое стадо и заметил, что у некоторых оленей были мутные глаза. К вечеру пали еще четыре оленя.

Олени у ламутов.

Зашумела ураса. Заголосили женщины. Амукзан ходил мрачный. И у него пало два оленя.

– Злой дух пришел к нам, – кричали женщины. – Злой дух мстит. Зовите шамана. Он прогонит злого духа.

Падеж оленей усиливался. Через три дня от стада в пятьдесять голов осталось двадцать.

В урасе стоял сплошной вой. Надвигалось что-то грозное. Олени кормили ламутов, давали мясо и молоко. Из шкур оленей ламуты делали себе одежду и покрывали ими свои юрты, а из рогов и костей они приготовляли разные домашние вещи. Олений жир шел на освещение. На оленях они ездили и перевозили тяжести.

Теперь ламуты лишались всего своего достояния.

– Пропадать будем, – мрачно сказал Амук-зан. – Наши отцы говорили, что кто найдет большого зверя в земле, у того падут олени, а сам он и вся его семья сгибнут.

Вечером за ужином ламуты стали совещаться. Решили, что это Семен растревожил «злого духа», который сидел в большом звере, зарывшемся в землю.

– Зовите шамана! – неистово кричали женщины. – Злой дух убьет оленей, убьет собак, убьет и нас.

И тогда ламуты решили, что завтра рано утром Амукзан отправится в соседнюю урасу, а– к вечеру вернется обратно и привезет с собой шамана.

Шаман приезжает

«Кто живет в лесах, в горах, в реках, в озерах?»

– Духи.

Так говорили ламутам их старики. Одни «духи» добрые, другие – злые. «Злые духи» могут причинить беды– падеж оленей, болезни собак, смерть людей, дурную погоду.

«Что делать, если «злые духи» разгневались?»

– Надо звать шамана. Шаман знает «духов». Он входит с ними в общение. Шаман обладает силой и может своим «колдовством» заставить духов подчиниться себе.

Так верили ламуты.

Амукзан отправился в урасу, где жил шаман. Он вошел в юрту. У огня сидело несколько мужчин и женщин.

– Здравствуй! – сказал Амукзан.

Мужчины пригласили Амукзана к огню и стали угощать его мясом. Амукзан был голоден и охотно с‘ел кусок оленины и выпил чашку кирпичного чая.

– Зачем приехал? – спросил его один ламут.

– Олени падают.

Где шаман?

Ламуты наклонили головы.

– Шаман умер. Его могила в лесу.

– Я пойду к шаману, – сказал Амукзан.

Один из ламутов вызвался проводить Амукзана. Они шли не более, получаса.

В лесу на поляне показался большой шест. Он был вбит в землю. На верхушку шеста был надет череп медведя. Ветер раскачивал череп и поворачивал в разные стороны.

«Медведь– владыка леса. Силой его духа шаман подчиняет себе всех животных, птиц, всех невидимых обитателей леса».

Так верили ламуты.

Ламут-шаман.

Недалеко от первого шеста стоял второй. На нем висела шкура оленя. На этом олене всегда ездил шаман. Когда ламуты хоронили шамана, они закололи его оленя, содрали шкуру и повесили ее на шесте. На похоронах присутствовали ламуты со всех ближних урас.

Каждый шаман имеет помощника, которого он выбирает себе сам. – Шаман передает своему помощнику искусство колдовать и все свои знания. После смерти шамана помощник заступает его место.

Новый шаман жил в соседней юрте. Он был помощником того шамана, которого разыскивал Амукзан, и теперь Амукзан решил отправиться за ним.

Когда Амукзан разыскал шамана и уговорил его ехать в урасу Семена Тарабикина, шаман взял своего помощника и все втроем сели верхом на оленей и тронулись в путь.

Всю дорогу хитрый шаман расспрашивал Амукзана о том, что было у них в урасе за последние полгода.