Текст книги "Сталинские методы управления. Как стать вождем своей компании"
Автор книги: Сергей Молотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Ссылка на авторитеты
Когда в начале 1926 года «новая оппозиция» (Зиновьев, Каменев и др.) вступила со мной и моими друзьями в переговоры о совместных действиях, Каменев говорил мне в первой беседе с глазу на глаз: «Блок осуществим, разумеется, лишь в том случае, если вы намерены вести борьбу за власть».
Л. Троцкий. Преступления Сталина
Реализация принципа «разделяй и властвуй» может быть разнообразной: насколько хватит фантазии руководителя. Лично мне кажется любопытным и наиболее перспективным один из методов, примененных Сталиным еще при захвате власти, – для расчистки позиции. Впоследствии он применялся неоднократно. Этот метод можно применять в различных условиях, не только при начале «царствования», но и на всем его протяжении. Метод, о котором идет речь, является, по сути, ссылкой на авторитеты. Посмотрим, как его применял Сталин: «Всю вторую половину 1923 года секретарь Сталина Товстуха выполняет очередное „полутемное“ дело, порученное ему Сталиным. В борьбе за власть Сталина это дело имеет немалое значение. Ленин умирает. Борьба за наследство идет между тройкой и Троцким. Тройка ведет энергичную пропаганду в партии, выставляя себя как верных и лучших учеников Ленина. А из Ленина официальная пропаганда создает икону – гениального вождя, которому партия обязана всем, а написанное им – Евангелие, подлинная истина. На самом деле, чего только не приходилось писать Ленину. И цитатами из него можно подпереть что угодно. Но для Сталина одна часть написанного Лениным представляет особую важность. И во время дореволюционной эмигрантской грызни, и во время революции и гражданской войны Ленину приходилось делать острые высказывания о тех или иных видных большевиках, и, конечно, не столько в печатных статьях, сколько в личных письмах, записках, а после революции – в правительственной практике во всяких резолюциях на бумагах и деловых записках. Наступает эпоха, когда можно будет извлечь из старых папок острое осуждение Лениным какого-нибудь видного партийца и, опубликовав его, нанести смертельный удар его карьере: „Вот видите, что думал о нем Ильич“. А извлечь можно много. И не только из того, что Ленин писал, но и из того, что о нем писали в пылу спора противники. Достаточно вспомнить дореволюционную полемику Ленина с Троцким, когда Ленин обвинял Троцкого во всех смертных грехах, а Троцкий писал о Ленине с негодованием как о профессиональном эксплуататоре отсталости масс и как о нечестном интригане. А чего только нет во всяких личных записках Ленина членам правительственной верхушки и своим сотрудникам. Если все это собрать, какое оружие в руках Сталина!»[28]28
Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. – СПб.: Всемирное слово, 1992.
[Закрыть].
Как видите, метод ссылки на авторитеты довольно прост в обращении. Достаточно знать, на какой авторитет ссылаться, и таким образом можно разделить практически любую коалицию. Кстати сказать, этот метод был использован и против Сталина: ссылка на знаменитое «Завещание» Ленина очень повредила в свое время образу Отца народов. В «Завещании» 4 января 1923 года Ленин предлагал снять Сталина с поста генерального секретаря партии, обвинял его в сосредоточении в своих руках «необъятной власти», предупреждал, что Сталин способен этой властью злоупотреблять. После смерти Сталина цитаты из ленинского «Завещания» широко использовались в качестве доказательства прозорливости Ленина и нечистоплотности Сталина – все та же ссылка на авторитеты. Это помогло изменить в сознании народа сложившийся за десятилетия имидж Отца народов и фактически разбило все просталинские коалиции.
Выбор секретаря – один из важнейших вопросов, которые должен решать руководитель для успешного руководства компанией – или государством. Это известно практически каждому, кому приходилось сталкиваться с проблемами руководства.
ПРИМЕЧАНИЕ
Обратите внимание на типичное объявление о вакансии секретаря: «Крупная торговая компания ищет секретаря. Телефонные звонки, прием посетителей, делопроизводство, составление графика рабочего дня руководителя. Девушка, до 25 лет, законченное в/о, презентабельный внешний вид, воспитанность, хорошие манеры, языки факультативно». Знакомые формулировки, не правда ли? Посмотрите, что входит в круг обязанностей секретаря, кроме ответа на телефонные звонки: прием посетителей, делопроизводство, составление графика рабочего дня руководителя. Неужели для выполнения таких обязанностей (особенно составления графика рабочего дня руководителя) наиболее существенным критерием является презентабельный внешний вид или воспитанность, хорошие манеры? Конечно, все это необходимо, должность обязывает, но ведь не самое главное!
Секретарем Сталина был Поскребышев. И был им на протяжении тридцати лет, вплоть до 1953 года. Лишь за несколько месяцев до смерти Сталина Поскребышев был снят со своего поста. Поговаривали, что это снятие было спровоцировано Берией, целью которого было удаление от Сталина преданных людей. Высказывались и такие версии, что, будь Поскребышев по-прежнему при Сталине, тот мог бы прожить еще долго. Но ведь Поскребышев – всего лишь секретарь в современном понимании, то есть «девушка с презентабельной внешностью, отвечающая на телефонные звонки и умеющая варить кофе». Все дело в том, что Поскребышев был секретарем другого типа, именно поэтому от его присутствия или отсутствия в «предбаннике» перед кабинетом Сталина могла зависеть даже жизнь вождя.
Что же за человек был Поскребышев? Кого выбрал Сталин на место своего секретаря? Вот что пишут о нем: «Александр Николаевич Поскребышев почти на протяжении тридцати лет был вторым „я“ Сталина. О масштабе власти этого „канцеляриста“ можно судить хотя бы по тому, что со временем доступ к первому „я“ – Сталину – лежал через второе „я“ – через Поскребышева. Речь идет не о входе в служебный кабинет Сталина (хотя это тоже контролировалось Поскребышевым), а о входе в мозговую лабораторию Сталина. Члены ЦК и даже члены Политбюро, когда они хотели узнать, как думает или будет думать Сталин, узнавали, что же думает Поскребышев. Недаром сам Сталин называл его „Главным“. Это не значит, что Поскребышев подсказывал Сталину, как действовать в той или иной ситуации, но он почти всегда безошибочно угадывал эти действия и влиял на них»[29]29
Авторханов А. Указ. соч.
[Закрыть].
ПРИМЕЧАНИЕ
Вот он, принцип работы хорошего секретаря: не подсказывать руководителю, как именно нужно действовать, но угадать мысли и будущие действия руководителя и действовать в соответствии с ними.
О том, как формировалась карьера Поскребышева до того, как он появился при Сталине, говорят разное. Бажанов в своих «Воспоминаниях бывшего секретаря Сталина» утверждает, что поначалу Поскребышев был рабочим в экспедиции «худосочного журнала» «Известия ЦК», и «шутники» из секретариата Сталина, очарованные внешностью этого рабочего (маленький, лысый), решили выдвинуть его в секретари ячейки ЦК, ожидая от сообразительного представителя пролетариата послушания. С этого якобы и началась карьера Поскребышева. А. Авторханов пишет, что до работы в ЦК Поскребышев «… имел значительные „заслуги“: Поскребышев, как председатель Баранчинского совдепа и член Екатеринбургского губернского совдепа, подписал приговор от 16 июля 1918 года о расстреле Николая II, его супруги и их малолетних детей. Пройдя первое революционное крещение – убийство царской семьи, – Поскребышев посвятил себя палаческой профессии: поначалу как один из руководителей политотдела Особой Туркестанской армии он занимался уничтожением „буржуазных националистов“ Туркестана, а потом как председатель уездного ревкома в Златоусте и губревкома в Уфе – физическим уничтожением сибирских крестьян, поддерживавших адмирала Колчака. Скоро выяснилось, что Поскребышев не просто каратель, а каратель с большими задатками партийного организатора. Поэтому Поскребышев был назначен заведующим орготделом Уфимского губкома партии. Вот оттуда Сталин его и забрал к себе в канцелярию ЦК. Молодой светлокудрый сибирский башибузук на глазах своего хозяина превратился к концу карьеры в лысого, обрюзгшего, желчного, всевластного старика»[30]30
Там же.
[Закрыть]. Как видите, это описание разительно отличается от данного Бажановым и не имеет ничего общего с «маленьким, лысым рабочим экспедиции типографии».
Собственно говоря, описание Авторханова полностью подпадает под современное определение «опыт работы не менее 5 лет». То есть Сталин взял секретаря, уже обладающего опытом соответствующей работы, зарекомендовавшего себя определенным образом.
Но главное в Поскребышеве вовсе не предыдущий опыт работы, каким бы он ни был: либо по Бажанову, либо по Авторханову. Основное, что позволило ему занять должность секретаря и пробыть на ней бессменно и беспорочно такой срок, – его личностные качества. Поскребышев не просто уважает своего начальника, он свято блюдет табель о рангах. В обоих направлениях: вверх и вниз. Он сразу берет под козырек: что партия наметила, то и выполним[31]31
Егидес А., Сугробова Н. Как научиться разбираться в людях. – Алма-Ата: АО «Караван», 1991.
[Закрыть]. Ключевым моментом в характере Поскребышева является то, что он – человек идеологии. Такие люди обычно во что-то свято верят, не слишком подвергая критическому анализу догматы веры, – будь то вера в Иисуса Христа или в то, что его вовсе не было и что Бога тоже нет, или в светлое коммунистическое завтра, или в богоизбранность собственной нации. Главное, что это – «некритичная вера в постулаты пророка»[32]32
Там же.
[Закрыть]. Кроме того, он не склонен бороться за авторство высказанной им идеи, главное – соответствие этой идеи принятым им догматам веры. Он с удовольствием отдаст авторство кому угодно, лишь бы на благо тех самых догматов, а уж своему руководителю – тем более.
Как видите, у нас сложился практически идеальный тип секретаря: преданный, готовый работать во славу руководителя, отдавая ему и свое время, и свои идеи, и даже свою жизнь, умеющий предсказывать направление, в котором собирается двигаться руководитель, и соотносящий свое собственное движение с его указаниями.
К сожалению, современные руководители предпочитают секретарей другого типа – эффектных, артистичных и прекрасно выглядящих. Но это «представительский» вариант секретаря, то есть секретарь не для работы, а для демонстрации. Однако его пытаются использовать именно для работы. Чтобы проиллюстрировать непригодность такого рода кадров для секретарской работы, можно рассмотреть пример того же Бориса Бажанова, который, определяя сферу своей деятельности, говорил так «Бажанов – секретарь Сталина по Политбюро»[33]33
Бажанов Б. Указ. соч.
[Закрыть].
Когда читаешь книгу «Воспоминания бывшего секретаря Сталина», особенно описания автором собственной персоны, возникает вопрос: как все партийное руководство жило и работало до появления в их рядах Бажанова и как партия и страна ухитрились не развалиться, после того как Бажанов их покинул? Взять хотя бы эпизод с Кагановичем. Бажанов пишет: «Каганович произнес чрезвычайно толковую и умную речь… Через несколько дней редакция журнала „Советское строительство“ попросила у Кагановича руководящую статью для журнала. Каганович ответил, что ему некогда. Это была неправда. Дело было в том, что, человек чрезвычайно способный и живой, Каганович был крайне малограмотен. Сапожник по профессии, никогда не получивший никакого образования, он писал с грубыми грамматическими ошибками, а писать литературно просто не умел»[34]34
Там же.
[Закрыть]. Далее следует художественное описание того, как Бажанов написал статью за Кагановича и уговорил его подписаться. Впору посочувствовать «неграмотному» Лазарю Моисеевичу, который без Бажанова был не в состоянии – по утверждению последнего – даже собственные мысли внятно изложить. Но дальнейшая карьера Бажанова описана еще интереснее: «Молотов и Каганович начинают назначать меня секретарем разных комиссий ЦК. Как секретарь комиссий я – находка и для того, и для другого. У меня способность быстро и точно формулировать. Каганович, живой и умный, все быстро схватывает, но литературным языком не владеет. Я для него очень ценен. Но еще более ценен в комиссиях я для Молотова. Молотов – человек не блестящий; это чрезвычайно работоспособный бюрократ, работающий без перерыва с утра до ночи… На беду, Молотов, хорошо разбираясь в сути дел, с большим трудом ищет нужные формулы. К счастью, я формулирую с большой легкостью. Я быстро нахожу нужную линию. Как только я вижу, что решение найдено, я поднимаю руку. Молотов сразу останавливает прения. „Слушаем“. Я произношу нужную формулировку. Молотов хватается за нее: „Вот, вот, это как раз то, что нужно; сейчас же запишите, а не то забудете“. Я его успокаиваю – не забуду… „Вы сберегаете мне массу времени, товарищ Бажанов“, – говорит Молотов»[35]35
Бажанов Б. Указ. соч.
[Закрыть].
Проанализировав даже такой короткий отрывок из воспоминаний Бажанова, можно сделать вывод, что в качестве секретаря он не был профессионалом. Видно, что Бажанов – человек, который любит быть в центре внимания, настаивает на своем авторстве какой-либо идеи, считает, что он знает лучше. Описания Молотова и Кагановича весьма снисходительны: один неграмотен, второй просто работоспособный бюрократ, и без Бажанова они – никто и ничто. Представьте себе секретаря, который считает себя талантливее, умнее, грамотнее руководителя, что только он диктует решения, – а именно так выглядит описание сцены с Молотовым, словно Молотов только и дожидается золотых слов Бажанова, как гласа свыше. Это – действия и мнения эгоцентриста, «он может обвинять других в эгоизме, и часто это выглядит так „Все вы эгоисты, ничего не хотите для меня сделать!“. Он склонен поживиться за чужой счет, склонен оттеснить кого-то от кумира, склонен отнять необходимое другим внимание, чтобы привлечь его именно к себе»[36]36
Егидес А., Сугробова Н. Указ. соч.
[Закрыть]. Имеет, кстати, завышенную самооценку и уровень притязаний, совершенно не соответствующий ни реальной оценке личности, ни реальным обстоятельствам.
У подобного секретаря есть еще один недостаток: он изо всех сил держится за свои авторские права, неважно – реальные или мнимые. Для него не существует коллегиальных решений и совместного генерирования идей. Сколько бы людей ни было занято в решении задачи, он всегда будет считать, что решение принадлежит ему одному. Если его авторство не признается либо оспаривается, он способен практически на любые действия, например предать своего вождя, да еще будет считать себя правым. Учитывая, что через секретаря руководителя проходит множество сугубо конфиденциальной информации, на подобном месте он не просто нежелателен, но даже опасен.
Настоящий же секретарь, верный руководителю, работающий для укрепления престижа руководителя, более того, создающий тот самый имидж руководителя, который мы рассматривали ранее, – это аналог Поскребышева.
«Институт вторых секретарей»
Берия добился от ЦК КПСС принятия ошибочного решения о проведении в союзных республиках новой национальной политики на основе новой «коренизации», то есть на руководящие посты в аппаратах партии и государства республик назначать представителей коренных национальностей, этим он намеренно хотел поссорить националов с русскими.
Берия после смерти Сталина был осужден за новую национальную политику, выразившуюся в проведении «коренизации» управленческого аппарата. Конечно, это был не единственный упрек, содержащийся в обвинительном акте, но один из существенных. Если рассмотреть данное обвинение с точки зрения автономии республик, составлявших на тот момент Советский Союз, то возникает вполне понятное недоумение: за что осудили-то? К тому же сталинская национальная политика вызывала жалобы определенного рода, связанные именно с отходом Сталина от ленинской установки на «коренизацию» управленческих структур. В «Письме 17 латышских коммунистов» говорилось: «Около 2/3 республиканских радио– и телевизионных передач ведутся на русском языке… Половина периодических изданий – на русском языке… Делопроизводство во всех республиканских, городских и в большинстве местных организаций и на всех предприятиях ведется на русском языке… Собрания проводятся на русском языке»[38]38
Там же.
[Закрыть]. Как видите, явная русификация. Кроме того, Сталин ввел так называемый «институт вторых секретарей», являющийся существенной частью его национальной политики, то есть первый секретарь ЦК КПСС любой из союзных республик был представителем коренного населения, но вот второй, в руках которого была сосредоточена реальная власть, власть де-факто, в противоположность власти де-юре первого секретаря, был обязательно русским, назначенным из Москвы. Точно такая же ситуация была в армии, но там «первые» (командующие округами, гарнизонами, погранотрядами) были исключительно русскими, на «вторых» уже не разменивались. Берия сразу после смерти Сталина начал разрушать «институт вторых секретарей» и даже успел кое-что разрушить: в Белоруссии, на Украине и в Прибалтике появились новые секретари – представители коренного населения данных республик. Казалось бы, подобное начинание следует приветствовать, тем более что это – возврат к ленинской политике «коренизации», а авторитет Ленина не оспаривался по определению (спорить с Лениным – все равно что священнику спорить с Библией). Тем более что Сталину на XX съезде КПСС ставилось в вину то, что он изменил ленинским заветам и идеалам. Значит, Берию должны были приветствовать. Но нет – осудили. Почему?
Сейчас я выскажу мысль, которая является крамолой с точки зрения любого истинного ленинца: я думаю, что Ленин не был государственным деятелем. Он был профессиональным революционером, ниспровергателем основ, глашатаем новых идей, пророком, если угодно, но никак не государственным деятелем. А вот Сталин им был. Именно поэтому он отбросил ленинскую политику «коренизации» и ввел «институт вторых секретарей». Да, с точки зрения автономии республик, входящих в состав Советского Союза, такой институт представляет собой полицейскую организацию, призванную ограничить самостоятельность, то есть практически свести на нет автономию. Однако речь идет не о благе каждой республики в отдельности, а о благе империи в целом. Именно с точки зрения империи «институт вторых секретарей» является весьма полезным и даже необходимым изобретением. Данное изобретение очень хорошо использовать при руководстве компаниями в случае открытия филиалов, отделений, представительств и т. д.
Представьте себе, что ваша компания разрослась настолько, что требуется организовать филиал в другом городе – а иногда и в другой стране. Вот тут-то и начинает работать «институт вторых секретарей». Подобная организация поможет контролировать далеко отстоящую структурную единицу и предотвратить возможное неповиновение руководителя такого филиала, представительства, отделения. Конечно, можно не размениваться на «вторых» и сразу ставить своих «первых». Но следует знать, что любой руководитель обладает определенной психологической структурой личности. Представьте, что вы отправили в новый филиал своего директора – грамотного, целеустремленного, знающего. Конечно, он станет хорошим директором, но где гарантии, что через некоторое время он не пожелает отделиться от основной компании? Или не захочет присоединиться к конкурентам? Ведь у него есть свои цели и задачи, и они могут не совпадать с вашими. Он может пожелать сделать из этого филиала отдельную, самостоятельную компанию под своим руководством – и вы никакие сможете ему помешать. То есть, как говорили римляне: «Quis custodiet ipsos custodes?»[39]39
Кто будет сторожить сторожей? (лат.)
[Закрыть].
Сталин продемонстрировал, каким образом можно предупредить возникновение подобной ситуации: он нашел сторожей для сторожей. Как раз старый добрый «институт вторых секретарей» не позволит филиалу стать самостоятельной структурной единицей и удержит его в рамках вашей компании. «Второй секретарь» – стандартный, сдержанный любитель порядка, законник, моралист и консерватор. Его задача – наблюдать и обеспечивать лояльность.
ПРИМЕЧАНИЕ
Институт «вторых секретарей» пригоден не только при открытии филиалов, отделений и представительств компании. Китайские бизнесмены в настоящее время широко используют «вторых секретарей» при кредитовании. Если китайская компания предлагает какой-либо фирме кредит, то вместе с финансированием следует назначение представителя китайской компании вторым лицом в фирме-кредитополучателе. Таким способом кредитор обеспечивает постоянное наблюдение за целевым использованием кредита, предупреждает растрату средств, обеспечивает соблюдение своих интересов.
Как видите, Китай взял на вооружение изобретение Сталина и с успехом им пользуется. Почему же мы должны отказываться от этого наследия?
Как ни странно, самой сложной в решении проблемой с сотрудниками является вовсе не отсутствие преданности и желания работать – с подобными сотрудниками вопрос решается достаточно просто. Но вот если сотрудник предан своему руководителю, жаждет работать, более того, работает хорошо, но некоторые указания руководителя игнорирует, делает по-своему, считая, что он в данном вопросе разбирается лучше, да еще если он оказывается прав и действительно лучше разбирается в спорном вопросе, – вот тут-то и возникает проблема. С одной стороны, сотрудник, не подчинившийся приказу руководителя, подлежит если не увольнению, то как минимум выговору и финансовому наказанию. А если результат этого неподчинения оказался положительным, а следование приказу руководителя могло привести к крайне отрицательным последствиям – как тогда быть? Сталин, особенно во время войны, периодически оказывался в таком положении. В конце концов, он был политическим деятелем, государственным руководителем, а не кадровым военным, поэтому и неудивительно, что его понимание военной ситуации могло разойтись с пониманием его же военачальников. Если бы каждый раз, когда Сталин расходился во мнениях с генералами, он этих генералов «увольнял», то в очень скором времени армия осталась бы без профессиональных военных, а война была бы безнадежно проиграна. Но Сталин пользовался совсем другой методикой. Вот как Жуков описывает подобное расхождение во мнениях: «29 июля 1941 года. Кабинет Сталина. Обсуждается вопрос о Киеве. „… А как же Киев?“ – спросил Сталин. Я знал, что означали два слова: „сдать Киев“, но я не мог бы поддаваться чувствам, а, как человек военный, обязан был предложить единственно возможное, на мой взгляд, решение в сложившейся обстановке. „Киев придется оставить, – ответил я. – На западном направлении нужно немедленно организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Этот плацдарм противник может использовать для удара на Москву“. – „Какие там еще контрудары, что за чепуха? – вспылил Сталин. – Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?“. Я не мог сдержаться и ответил: „Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине“. – „Вы не горячитесь, – сказал Сталин. – А впрочем, если так ставите вопрос, мы без вас можем обойтись… Идите, работайте, мы тут посоветуемся и тогда позовем вас“. Минут через 40 меня вызвали. „Вот что, – сказал Сталин, – мы посоветовались и решили освободить вас…“ – „Куда прикажете мне отправиться?“ – „А куда вы хотите?“ – „Могу выполнять любую работу. Могу командовать дивизией, корпусом, армией, фронтом“. – „Не горячитесь, не горячитесь! Вот вы говорили об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Мы назначили вас командующим Резервным фронтом…“»[40]40
Жуков Г. Воспоминания и размышления. – М., 1969.
[Закрыть].
Итак, налицо явное неподчинение сотрудника руководителю: Сталин приказывает удержать Киев, Жуков заявляет, что выполнить этого не может, более того, настаивает, что Сталин ошибается. Что же делает Сталин? Отправляет Жукова под расстрел – по законам военного времени, за неподчинение приказу? Или отправляет туда, где Макар все еще пасет своих телят, командовать каким-нибудь тыловым округом, чтобы не путался под ногами? Ничего подобного. Сталин принимает решение, что его сотрудник прав – так как Жуков является профессиональным военным, а сам Сталин – не военным, но профессиональным государственным деятелем. Приняв подобное решение, отдает соответствующий приказ: Жуков должен сам выполнить тот план, который он предложил к действию. Но это уже не приказ Жукова, а приказ Сталина! То есть, признав правоту сотрудника, руководитель сам отдает приказ в соответствии с предложенным этим сотрудником планом. И никаких карательных санкций за несогласие.
Еще более характерна и достойна подражания ситуация с генералом Кузнецовым, который не обсуждал со Сталиным отданные приказы (например, о затоплении Балтийского флота либо о «несоздании провокаций» во время начала военных действий). Он просто этим приказам не подчинился. За несколько часов до начала войны Кузнецов отдал приказ вывести все корабли из гавани в море и привести их в полную боевую готовность, при малейших «провокациях» – вести огонь на поражение. В результате в первые дни войны Балтийский и Черноморский флоты практически не пострадали, противнику не удалось затопить ни одного корабля – основные базы флота бомбились, но впустую: кораблей там уже не было. Однако приказ Кузнецову из Москвы был однозначен: на провокации возможного противника не поддаваться, корабли оставить в гаванях, никаких передвижений войск. За неподчинение такому приказу Кузнецов должен был прямым ходом отправиться под трибунал, так как его действия можно было трактовать как мятеж во время боевых действий, а это однозначно – и во всем мире – наказывается высшей мерой. Но никакого трибунала не было и в помине. Сталин сделал вид, что «не заметил» неподчинения Кузнецова, а при нападках на адмирала защищал его. Сталин повел себя так, словно Кузнецов подчинился его прямому приказу и действовал строго в соответствии с директивой. Это – другой метод обращения с «непослушным», но добившимся положительного результата сотрудником: сделать вид, что именно таков был приказ руководителя и никакого неподчинения не было. В том же случае, когда неподчинение приходится признавать, сотрудника следует наказывать – пусть не трибуналом, если результат его действий пошел всем на благо, но хотя бы «спарыванием погон». Погоны-то потом можно восстановить, а вот восстановить пошатнувшуюся дисциплину гораздо сложнее. И если талантливый и знающий сотрудник еще может иногда не подчиниться прямому приказу руководителя, то другой сотрудник, не обладающий подобными талантами, может принять такое поведение за пример и действовать таким же образом – а вот тут уже о положительных результатах речь не идет. Кроме того, в такой ситуации руководитель однозначно теряет свой статус, что недопустимо. Так что тривиальная фраза «инициатива наказуема» имеет глубокий – и оправданный – смысл.
Ошибку делают те руководители, которые считают, что достаточно отдать внятный и точный приказ, выплатить вовремя зарплату – и это якобы обеспечит ту самую необходимую преданность сотрудников. Ничего подобного. Если руководитель говорит, что его сотрудники должны работать по десять часов в день, то сам он должен работать двенадцать (или хотя бы имитировать подобный рабочий день) – в противном случае его не будут уважать, ему не будут преданы, а о любви тут и речи быть не может. Хамство и высокомерие недопустимы для того, кто хочет стать истинным вождем, а не только иметь документ, подтверждающий статус. Тем более что статус вождя – это вовсе не соответствующая бумага, данный статус определяется и подтверждается только отношением соратников и сотрудников, и не иначе. Сталин долгое время не имел никакой официальной государственной должности, но это ему не помешало быть истинным вождем миллионов людей. И это подводит нас к следующему вопросу: создание имиджа вождя.
