Текст книги "Воры в законе и авторитеты"

Автор книги: Сергей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Клос и «отмороженная» банда

Олег Шеменев попал в поле зрения правоохранительных органов в 1989 году. Ныне ему тридцать лет от роду, в преступном мире известен как Клос, а также как Борода – когда отпустил соответствующую растительность. После службы в Группе советских войск в Германии постоянной работы не имел. Занимался восточными единоборствами. Ироничный, с чувством юмора, коммуникабельный, мстительный, беспощадный. Он умел подавлять одним взглядом своих пронзительных глаз. Его непредсказуемость и жестокость шокировали даже его ближайшее окружение.

В родной Ивантеевке Шеменев одним из первых начал заниматься квалифицированным вымогательством. Сколотил бригаду и доил едва оперившуюся коммерцию. В 1990–1992 годах начались крупные разборки за передел сфер влияния. Он всегда обостренно чувствовал опасность и вовремя уходил из района, где ему готовили неприятности. В 1990 году Шеменев с ивантеевской бригадой разгромил кафе «Восход» на Бабушкинской улице. Чеченцев избивали битами, кого-то убили. Занималось этим уголовным делом 105-е отделение милиции. Но безуспешно: Шеменева, задержав, вскоре отпустили. Позднее его не раз арестовывали за разбойные нападения, вымогательства в Москве. Но он, подобно оборотню, всегда непостижимым образом уходил от наказания: всякий раз следствие не могло доказать его вину, а свидетели и потерпевшие неожиданно меняли показания. Клос славился умением организовать их «обработку». И быстро выходил на свободу, заставляя уважительно говорить о себе: «Клос – бандит с головой». Знал он и некоторые тонкости юриспруденции, как, например, уходить от уголовной ответственности. Не исключено, что его научили этому спецы из правоохранительных органов.

Он переехал в Мытищи, где с 1991 по 1994 год снова работал «по профилю», подмял под себя местных бойцов, в том числе братьев Жигановых – сыновей Ростика, ныне покойного вора в законе. Занимался тем же: квалифицированными вымогательствами, наркотиками – от хранения до распространения. И сам пристрастился, нюхал кокаин. Когда начались крупные разборки с расстрелами в Мытищах, Ивантеевке, Клос благоразумно отошел в Солнцево, прибрав с собой часть мытищинской братвы. Это не очень понравилось ворам, тому же Ростику. Сильвестр, солнцевский авторитет, в их глазах не выглядел достойным человеком, не имел с ними ничего общего и по устоям, и по жизни. Поэтому братве порекомендовали вернуться обратно. И часть «братишек», последовав совету, ушла от Шеменева.

Обстоятельства вынудили Клоса перейти на нелегалку: у него появилось слишком много врагов. Ему явно не хватало авторитета в воровском мире, опыта, прозорливости и других качеств для управления весьма непростой структурой – преступной группировкой. В банде началось брожение, она стала сыпаться, как дом из песка, упала дисциплина. В такой ситуации, чтобы сохранить остатки авторитета, Шеменеву ничего не оставалось, как сделать ставку на крайний беспредел. Деваться было некуда: с одной стороны – милиция, правоохранительные органы, жаждущие засадить его за решетку, с другой – недруги из преступной среды. И все же довольно сильный костяк банды Шеменев сохранил и подчинил себе. Он гнул свою линию: воры нам не указ, пусть сами воруют, нечего им за наш счет кормиться. Авторитетов для него не существовало. Перестал отстегивать в воровской общак. «Отвязался». Среди воров таких называют отмороженными, ведь они не чтут «старых добрых» воровских законов.

Тех, кто заявлял, что им с ним не по пути, находили в канаве с простреленной головой. Братва стала бояться его непредсказуемости. Только что Клос мог улыбаться, легко подшучивать, а в следующее мгновение буквально схватить за горло. Его сравнивали с крысой за способность урвать, утащить из-под носа кусок.

В Мытищах Шеменев уже не появлялся, там у него на подстежке были свои люди. Именитый вор в законе Паша Цируль прослеживал выходки заборзевшего Клоса, посылал разобраться своих людей: для него Шеменев был «никто и звать никак». Мытищинские авторитеты безуспешно пытались вытащить Шеменева на стрелку. Он дерзко игнорировал их, буквально проезжая мимо, поплевывал в окно. Клос больше всего ценил свою свободу.

Действовал он чаще на территории Москвы: коммерсантов много, была возможность лавировать. Он разработал хитроумную систему передачи денег, которые ему выплачивали коммерсанты. Передавались они через нескольких посредников, перебрасывались по пути следования из машины в машину. Доказать вымогательство было почти невозможно. Поборы были так велики, что некоторым фирмам приходилось закрываться. Шеменев неплохо знал негласные методы работы милиции, возможно, этой методике его тоже обучил кто-то из сотрудников правоохранительных органов. Перейдя на нелегалку, стал крайне подозрительным, чему способствовали и ломовые дозы кокаина: всюду мерещились милицейские «хвосты».

Заместитель начальника отдела РУОПа по Московской области Юрий Орлов вспоминает: «В феврале 1997 года нам была поставлена задача: ликвидировать банду. Отдел освободили от других задач. Кроме Шеменева, мы никого не знали. Кто входил в его окружение, где проживали? Все его „соратники“ – ивантеевские, мытищинские, московские, пушкинские „бойцы“ еще в 1992 году съехали с мест прописки, исчезли вместе с семьями. В огромной Москве и области предстояло найти места, где бандиты отлеживались после преступлений. По одному-двум телефонам, по пейджеру, по которым поддерживали связь члены банды, определяли вероятные места, рисовали схемы. Проверили около 600 телефонных номеров, ездили по адресам зачастую на своих машинах. И уже через месяц выяснили, что преступники снимали дорогие, комфортабельные дачи в престижных районах, к примеру, в Одинцове. Хозяева тоже были не простые: артисты, депутаты, бизнесмены; съем оформляли через подставных лиц. Платили за дачу от 3 до 5 тысяч долларов в месяц. Деньги крутились бешеные. И их надо было все время добывать».

Немало вымогательств, разбоев числилось за бандой и в Московской области. Но доказать их было трудно: потерпевшие, свидетели отказывались писать заявления, давать показания. «Да, я знаю людей, которые вымогали у меня деньги, знаю, где живут, но говорить не буду, потому что знаю, чем это кончится», – слышали оперативники в подобных ситуациях. Милиции потерпевшие не верили. Не верили, что сможет их защитить. Как в такой безвыходной ситуации доказать факт преступления?

И все же оперативники вышли на коммерсанта, которого вымогательства довели до последней черты, хотя пришлось долго убеждать его в том, что милиция – единственная сила, которая реально сможет ему помочь. Новиков, назовем его так, прошел через все стадии унижения, издевательств и насилия. За три года общения с Шеменевым и его подручными он превратился из преуспевающего бизнесмена в морально раздавленного, психически надломленного человека. Даже по понятиям криминального мира есть пределы, переступать которые недопустимо: зачем разорять бизнесмена, за счет которого кормишься? Но для Клоса и его отморозков давно уже не существовало никаких норм. Однажды он привел своих людей: «Вот познакомься, твои новые сотрудники!» Новиков подчинился, ввел в штат заместителем по производству Александра Михеева, самого пожилого члена бригады, 1952 года рождения. Тот был осужден в 1986 году на три с половиной года по 89-й статье УК РФ. Вторым был Денис Николаев, студент юрфака четвертого курса Гуманитарного института, женатый, с юношески пухлыми губами. Будущего правозаконника поставили юристом фирмы. Оба регулярно получали зарплату, контролируя при этом все доходы Новикова.

Шеменев умел выжать из человека все. И если кто-то его заинтересовал, он мог быстро расположить этого человека к себе. Студента Николаева подкупил выгодной работой: и для тебя хорошо, и для юридической практики. Знал бы тот, на что соглашался! Повязал, замазал в вымогательстве. Мертво зацепил. Какой теперь юрфак, юноша! Учить тебя буду я!

И к Михееву нашел ключ. Подкупил дешевым приемом: послал своих бойцов, чтоб наехали на него. Потом на «Мерседесе-600» приехал сам, устроил демонстративные разборки: «Это, мол, кто тут такие? Солнцевские? Я сейчас с ними разберусь». «Разбирался», посмеиваясь в сторону. Михеев принимал все за чистую монету и по гроб жизни был ему благодарен: выручил, спас! В другой раз подослал людей, чтобы вытащили из машины Михеева магнитофон, колонки. И опять Шеменев «сурово разобрался» – вещи вернули. Михеев стал отрабатывать милости Клоса, постепенно превращаясь в ручную собачку. Любил Шеменев демонстративно унижать Новикова (смотри, как передо мной стелются!) – тот все же был для Михеева директором фирмы. При случае любил козырнуть своими связями. Впрочем, вскоре это уже не требовалось. Ограниченные по рождению и воспитанию, бойцы окончательно деградировали на почве наркомании, с трудом складывали мысли из нескольких слов – и то из лексикона рэкетира. Их жены выгодно отличались на фоне своих суженых. Впрочем, семьи тоже были жертвами. За тряпки и машины пришлось заплатить слишком дорого...

Самым молодым членом банды был Константин Карелин, 1975 года рождения, раньше он занимался частным извозом. Его тридцатилетний брат Вадим имел кличку Доктор: доставал кокаин. «Вот приедет Доктор, Доктор нас полечит!» В банде все были кокаинистами, употребляли бешеные дозы: на двоих на сутки – четыре грамма; на наркотики тратились огромные деньги, и уже ничто не останавливало их, когда надо было выбить из жертвы очередную сумму.

В декабре во время очередной встречи одурманенные наркотиками Карелин-старший и Антипкин по кличке Петруха сильно избили Новикова. Он едва пришел домой и тут же потерял сознание. В Институте Склифосовского, куда его отвезли, обнаружили перелом трех ребер, еще в трех – трещины, разрыв легкого. Два года жена Новикова жила в счастливом неведении, не знала о кабале, в которую попал муж. И вот теперь все открылось.

Предел терпения наступил, когда у Новиковых родился ребенок. Через две недели после роддома к счастливой супружеской паре, прогуливающейся с колясочкой, подошел член банды Евстигнеев. Любящий отец двух детей умильно заметил: «Какой хороший ребеночек! Его ушки я тебе пришлю в следующий раз, если ты мне не заплатишь».

Клос всех повязал на крови, практически за каждым членом банды – убийство. Стреляли и в отошедшего от дел соратника, зная, что в машине сидел его ребенок. К счастью, пули прошли мимо. Прикажи Клос, и каждый, не дрогнув, выстрелил бы из гранатомета в детский сад, очередью по толпе. Нравственных норм, запретов не существовало в разрушенных кокаином головах. Клос приучил их к крови, и, как дикие звери, они пили ее, чувствуя все большее вожделение. От кокаина начинались галлюцинации, всюду мерещились собровцы в масках. Но однажды глюки стали печальной реальностью.

...Новиков написал заявление в РУОП, когда понял, что может потерять не только свою жизнь.

Из показаний потерпевшего Новикова:

– Три года назад в нашу фирму пришел неизвестный, представился Олегом. Его еще называли Бородой. Он сказал, что оказывает силовую помощь коммерческим организациям, собирается предоставить нам «крышу» и предложил строить наш дальнейший бизнес с учетом его услуг. Пятьдесят процентов от дохода, включая сделки неуспешного характера, мы должны отдавать ему... Потом он неоднократно брал деньги взаймы, которые не возвращал, затем брал за какую-то мифическую работу. В декабре 1996 года потребовал более крупную сумму. У меня ее не оказалось. Тогда пришли его ребята – Доктор и Петруха. Они сильно избили меня, и я оказался в больнице. Лежал две недели. Через неделю опять позвонили. Назначили встречу. Опять то же самое: возвращай какие-то мифические долги.

Офицер РУОПа:

– Большие суммы требовали?

Новиков:

– От одной тысячи до десяти-двенадцати тысяч долларов. Приезжали они на машинах, объясняли, что если я буду неправильно себя вести, не возвращать долги (которые непонятно откуда взялись), то моя семья может пострадать.

Офицер РУОПа:

– Они знали ваш адрес?

Новиков:

– Я встречался в трехстах метрах от дома. Разве трудно проследить и вычислить?

Офицер РУОПа:

– На каких машинах они приезжали?

Новиков:

– «Лендровер», «Ранджер» – джипы.

Офицер РУОПа:

– Когда в последний раз?

Новиков:

– Вчера. У меня, говорю, есть только товар. Давай, говорят, товар.

Офицер РУОПа:

– На какую сумму?

Новиков:

– 25–27 миллионов рублей. И опять мне так душевно говорят, что неправильно, мол, я веду себя в этой жизни. И все принадлежит им. А если я буду рыпаться, то, как они сказали, моя жена и ребенок будут у них... сосать. Уж извините, так и было сказано.

Офицер РУОПа:

– Ничего, продолжайте, пожалуйста. На какие машины грузили товар?

Новиков:

– «Уазики» и «Газель». Одну машину сам поймал. Потом они подогнали. Откуда – не знаю. Погрузку вели двое учредителей нашей фирмы. Поставили в жесткие рамки: не успеем – будем пенять на себя. Вечером на складе меня опять избивал Доктор – Вадик. Водитель одной из машин это увидел. Я ему говорю разбитыми губами: «Подождите на улице!» Глупейшая ситуация... Потом пришли Олег Борода и Петруха...

Офицер РУОПа:

– А накладные на товар есть?

Новиков:

– Есть.

Офицер РУОПа:

– Что требовали кроме товара?

Новиков:

– Еще денег требуют. Сегодня-завтра надо выплатить. А если нет – башку, говорят, отстрелим...

С согласия Новикова в офисе поставили прослушивающую спецтехнику, чтобы подтвердить вымогательство денег. Шеменев был очень осторожен, как будто чувствовал что-то. Разговаривал с Новиковым исключительно вежливо, с непременной улыбкой, и хоть зрелище это было крайне отвратительным, очень сложно было назвать его вымогательством. Обходились без угроз и запугиваний. После трех лет истязаний, жесткого прессинга они уже не требовались. Сломленная жертва повиновалась беспрекословно. Приходилось ждать, когда прозвучат реальные угрозы. А Новиков старался не провоцировать бандитов: в наркотическом угаре они были способны на любые действия, вплоть до убийства.

Видеокамеру техники из РУОПа установили в помещении офиса. Чтобы обеспечить четкое качество радиосигнала, приемозаписывающее устройство необходимо было разместить буквально в нескольких метрах от собеседников. Но такого помещения рядом не было. И тогда ночью за домом выкопали яму, техников накрыли брезентом, сверху закидали снегом. На дворе конец февраля – март, в яме – могильный холод. Смена по 8 часов, сидеть надо тихо, чтобы не выдать себя: в фирме безвылазно находятся оба агента Шеменева. К тому же главарь применял методы негласной работы: оставлял за Новиковым наружное наблюдение. В течение суток за ним незаметно следили две машины: куда ездит, где сейчас жена и ребенок. Бандиты приезжали, как правило, неожиданно, и надо было не просто записывать на видео, а отслеживать ситуацию, вовремя прийти на помощь, если вдруг дело дойдет до угроз и убийства. Никто не простит руоповцам этой смерти. Поэтому вместе с техниками в «окопе» сидели офицеры поддержки. Четыре техника работали на износ, приезжали в управление в восемь вечера, когда офис закрывался, обросшие щетиной, на негнущихся ногах. Молча отдавали кассеты, тут же валились спать, потому что с утра, пока не рассвело, – снова в окоп. На карте были жизнь Новикова, его жены, ребенка, его надежды на достойную жизнь, и вообще – право быть человеком.

Юрий Орлов вспоминал о том невыносимо долгом месяце: «Мы прекрасно понимали, что, если даже слово будет сказано не так, ничто им не помешает убить Новикова. Приезжали, уже нанюхавшись кокаина, с оружием, у них начинались глюки. И мои ребята всегда были наготове, чтобы выскочить, вмешаться. С транспортом – как всегда: ездили на личных машинах – у кого, конечно, были. В течение этого месяца мы имели один выходной, спали по два-три часа. Особенно техники: по шестнадцать часов в день практически два месяца, многие обморозили ноги».

Новикову приходилось скрываться, своих спрятал, дома не жил. А тут еще его семья столкнулась с элементарной проблемой: им нечего было есть. Чтобы откупиться от бандитов, Новиков влез в огромные долги, наступил предел, никто из знакомых уже больше не давал, на должника смотрели косо. Осталась только фирма, раздетая до нитки. У преуспевавшего в недавнем прошлом бизнесмена, «нового русского», семья оказалась перед угрозой реального голода. И ребята-руоповцы, посовещавшись, решили: половину материальной помощи, которую им выписывали, отдавать жене и сыну Новикова. Спасать так спасать! Жена Новикова, когда узнала об этом, расплакалась.

Днем в окопе сотрудники обеспечивали прикрытие – физическую защиту Новикова, а ночью продолжали работу по установлению реальных адресов проживания членов банды, их связей, выявляли, откуда взяты телефоны, кто их оплачивает.

Наконец оперативники получили надежные для следствия и суда доказательства фактов вымогательства. Настал долгожданный момент ликвидации банды Шеменева. Оснований для возбуждения уголовного дела (по статье 163 ч. 3 УК РФ) было достаточно.

И вдруг в последний момент – накладка. Бандиты приехали крайне возбужденные, по всему было видно, что они приняли чрезмерную дозу кокаина. Ничего не объясняя, забрали Новикова. Оперативники сели на «хвост». Целые сутки они водили коммерсанта – и вдруг потеряли из виду: ребята трое суток не спали, двигались как сомнамбулы. Слава богу, через три часа нашли: сам Новиков прозвонил в управление: «Жив!» Бандиты поставили ему ультиматум: «Срочно по всей Москве ищи деньги!» Видно, сильно поиздержались: за кокаин, за дачи, за машины, кабаки – в сутки они тратили по пять тысяч долларов. 28 марта Новиков вернулся в офис. Стрелку с двумя бандитами ему назначили в центре Москвы. Шеменев схитрил: сам не поехал, ждал, когда подручные вернутся с деньгами. На месте встречи расставили бойцов СОБРа. Ходоков взяли тихо, тут же развели в стороны, так, что окружающие ничего и не заметили... Прошло время, Клос послал еще двоих. Их тоже взяли по отработанной схеме. На оживленной улице собровцы действовали как невидимки. Брали под руки и разводили. Отмороженные бандиты не сразу и понимали, что случилось... Шеменев занервничал: такого еще не было – он посылал людей, а они куда-то пропадали. А тут и ломка началась... Он в бешенстве послал еще двоих. Еще две пары милицейских наручников заняли надлежащее им место. Шестерых бандитов – Трушина А. А., Карелина К. В., Зорина Г. В., Михеева А. М., Евстигнеева М. С., Николаева Д. А. – взяли без единого выстрела. Шеменев и его ближайшие помощники Петруха и Доктор почуяли опасность, на встречу с Новиковым не поехали. Оперативники РУОПа подработали информацию, пощупали телефоны, которыми пользовались бандиты, вычислили координаты. Взяли их руоповцы тихо на одной из центральных улиц Москвы. Через 15 минут и эта троица сидела в наручниках. У них обнаружили меченые деньги, которые те вымогали, определили и места, где преступники их тратили.

Стали отрабатывать информацию по оружию, похищенным машинам. Поняли: нахрапом тут не возьмешь – бандиты перестраховывались, иномарки оформляли на поддельные документы, липовые доверенности, на утерянные или выкраденные паспорта. Все было в их жизни поддельным, да и жизнь была фальшивая. Надо было прежде всего найти оружие. Оперативники искали этот склад еще с 1992 года. И вот поступила информация: оружие прячут в гараже. Но сколько этих гаражей в Москве и области! Нашли телефон человека, который сдавал банде гараж, – военнослужащий, к уголовному миру отношения он не имел. Вызвали директора кооператива, тот подтвердил: да, военный сдавал бокс неизвестным, те поставили туда «Форд». Все, что называется, «срослось», состыковалось; предположим, в гараже машина, которой преступники завладели при разбойном нападении в Москве. Нашли военнослужащего. Показали ему фотографии. «Да, это те ребята, которым я сдал гараж! – опознал он Зорина. – А что они натворили?» – «Вскрывайте, сейчас увидите!» У военного глаза полезли на лоб. За дверями обнаружили 30 единиц стрелкового оружия: 6 автоматов, 19 пистолетов отечественного и импортного производства – несколько «ТТ», «браунинг», «Магнум-44», импортный пистолет-пулемет с глушителем, снайперскую винтовку, помповое ружье, гранатомет «РПГ-18» – «муха», 15 глушителей, более 20 тысяч патронов, а также похищенный «Форд». Арсенал был упакован в 18 рюкзаков. По команде Клоса бригада быстро надевала рюкзаки и выезжала на дело. Позже выяснилось, что часть оружия уже использовалась. Теперь оно отстреливается – проверяется на причастность к другим преступлениям; часть оружия в заводской смазке.

Бандитов разбросали по подмосковным изоляторам – чтобы исключить возможность контактов. А сотрудники РУОПа поехали по старым адресам потерпевших, чтобы вернуться к подзабытым преступлениям, о которых потерпевшие боялись заявлять: такой страх внушал Клос. И вот еще несколько заявлений о нападениях, разбоях, вымогательствах легли на стол начальника управления. Запуганные вздохнули свободней, стали звонить: хочу дать показания. Поверили, что милиция может найти негодяев, доказать их преступления и посадить на тюремные нары.

Часто наведывается к своим спасителям и Новиков, звонит его жена – сейчас для этой семьи нет людей ближе...

Помимо вооружения, банда была оснащена и технически по высшему классу. Кто-то снабдил, научил пользоваться людей Клоса техникой, о которой в РУОПе могли только мечтать. При обысках у них обнаружили приборы для определения радиозакладок для прослушивания, для шумоподавления радиозакладок, прибор для прослушивания через стены. С их помощью можно было квалифицированно разрабатывать коммерсантов, изучать жертву...

А в региональном управлении по оргпреступности сотрудники имеют спецтехнику под кодовым названием «сделай сам», ищут исправные автомобили, чтобы организовать поиск, броситься вдогон за бандой, которая улетает на крутом джипе. Экономят бензин. И пока все это будет продолжаться, пока борьба с преступностью будет держаться на остатках энтузиазма – о чем-то серьезном вряд ли стоит говорить...

И все же, несмотря ни на что, и эта банда ликвидирована – в кратчайшие сроки, всего за один месяц. Боевики и их главарь за решеткой. Оставшиеся на свободе, наверное, перекрестились не раз и тихо лягут на дно. Хотя не исключено, что пойдут под крыло к другим авторитетам.

А у подследственных сильные ломки, некоторые даже пытались покончить с собой. Но от кокаина отказались. Боялись проболтаться. Боялись их былого лидера.

Злодей в тюрьме. И дело психологов, социологов, психиатров копаться в мрачных закоулках его души. Речь о другом – почему такие нелюди существуют, действуют почти в открытую? Ведь даже по понятиям уголовного мира члены банды Клоса считаются законченными беспредельщиками. Когда в 1996 году в Лефортовской тюрьме неожиданно умер от сердечного приступа Цируль, Клос самонадеянно пытался подмять под себя его структуры, отодвинул его жену, свояченицу, родственников, знакомых, забрал машины. Почему это сошло ему с рук? Вопрос не простой. Об этом не говорится вслух. Суть в том, что Шеменев и его «отмороженный коллектив» необходим в сложной структуре уголовного мира. За ними, по уровню, конечно, повыше, стояли такие же бандиты, авторитеты, которым беспредельщики были выгодны. Банда сеяла панику, страх, и это использовалось в конкретных целях: коммерсанты в растерянности, в их среде – переполох. Тут и выходят на сцену вполне «цивилизованные люди», в светлых костюмах, аккуратно подстриженные, с нормальным взглядом, не пьяные, без пистолетов и обещают по разумным ценам обеспечить нормальную работу. Стороны тут же приходят к обоюдному согласию. Традиции раннего рэкета давно не в почете, все же на дворе конец двадцатого века. А такие, как Клос, – просто выродки.

Впрочем, это не мешает использовать и его, и его «пехоту» еще по одному назначению – как киллеров. Они на нелегалке, терять им нечего, при необходимости, чтобы заказать любое убийство, они всегда под рукой – телефоны известны. А опыта шеменевским головорезам не занимать, на счету – кровавые разборки с мытищинской, загорской, ивантеевской, солнцевской группировками.

Как псов на охоте, их всегда держали впроголодь: много не платили. И сам Шеменев прекрасно понимал, что его используют до определенной черты, что они все – «одноразовые», как шприцы для наркоты. А потом их выбрасывают, избавляются любыми способами: подставляя милиции, натравливая другую банду. И судьба им – голодной, яростной стаей нестись в другие места, чужие районы, где еще можно урвать, укусить. Пока их не остановит пуля.