Текст книги "Морские дьяволы"

Автор книги: Сергей Москвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

БОЕВОЕ ОХРАНЕНИЕ

11.45

– «Стрекоза» вылетела! – объявил дежурный радист, приняв очередное сообщение с военно-морской базы Норфолк.

Капитан первого ранга Трентон, кому и предназначалось это сообщение, лишь рассеянно кивнул в ответ. Зато командир эсминца «Роуэл», специально спустившийся с капитанского мостика в радиорубку, чтобы послушать радиопереговоры с базой, на слова радиста отреагировал куда более эмоционально.

– Меня просто поражает твое равнодушие, Джон! Как ты можешь столь спокойно относиться к этому безумию?! Если составители программы испытаний совсем выжили из ума и не в состоянии понять, что они творят, то именно ты должен их остановить! Ведь это тебе ЦРУ поручило охрану подлодки и дало право решать любые вопросы!

Оскорбление руководителей ходовых испытаний стратегического ракетоносца, да еще в присутствии дежурного радиста, являлось грубейшим нарушением устава военно-морских сил. Но командору Дженингсу до пенсии оставалось менее года, и собственная карьера его уже не заботила. К тому же он находился в таком состоянии, что уже не мог следить за собственными словами. Однако подобные эмоциональные речи не могли поколебать решимости генерального инспектора. Трентон в душе презирал морских офицеров за свойственную им, как он считал, излишнюю сентиментальность, хотя внешне никогда этого не демонстрировал. Он ответил сдержанно:

– Майкл, ты несколько неверно представляешь мою задачу. Она заключается только в том, чтобы обеспечить безопасный ход испытаний нашего ракетоносца. А безопасность самого «Атланта» – это прежде всего забота его капитана. Полагаю, если бы лодке или ее экипажу действительно угрожала опасность, то мистер Спарк известил бы об этом командование базы.

– Спарк такой же подневольный офицер, как я или капитаны кораблей боевого охранения! – возразил Майкл Дженингс. – Он всего лишь выполняет поступающие приказы.

– Майкл, почему-то прежде ты не обсуждал со мной поступающие приказы, – заметил Трентон. Бесполезный спор с командиром эсминца уже начал его утомлять.

– Потому что прежде мы не забрасывали глубинными бомбами собственные подводные лодки даже во время их испытаний! – вскричал вне себя от ярости Дженингс.

Трентон с удивлением взглянул на командира эсминца. Дженингс, кажется, переступил все разумные пределы.

– Майкл, – осторожно начал представитель ЦРУ, стараясь говорить взвешенно и аргументированно. – Бомба будет сброшена не на подлодку, а в трех кабельтовых от нее. Место обозначат цветовой шашкой, вертолетчики просто не могут промахнуться. Предварительные расчеты показывают, что корпус «Атланта» способен выдержать куда большее давление воды, чем гидравлический удар, вызванный взрывом на шестидесятиметровой глубине. В случае возникновения непредвиденной ситуации Спарк сможет сообщить нам об этом или подать сигнал бедствия, так как «Атлант» находится на перископной глубине с выдвинутой над водой антенной и с ним поддерживается постоянная радиосвязь. При необходимости наши корабли уже через несколько минут придут на помощь «Атланту», так как находятся от него на расстоянии полумили… Признаться, меня куда более беспокоит подводная лодка русских, курсирующая в нейтральных водах, чем предстоящий сброс глубинной бомбы на нашем полигоне, – закончил Трентон.

– Джон, сейчас мы все должны молиться о судьбе своих моряков, – Дженингс взглянул на Трентона и осуждающе покачал головой. – А ты и в такой момент продолжаешь думать лишь о русских. Хотя проведенная по твоему настоянию воздушная разведка подтвердила, что их подлодка более не пыталась проникнуть в район испытательного полигона. И сейчас она находится под плотным контролем нашего фрегата. Так что у тебя не должно быть никаких поводов для беспокойства.

– То, что поднятый с базы «Орион» и твой палубный вертолет не обнаружили русскую подлодку, еще не означает, что ее не было в наших водах! – довольно резко ответил Трентон. – И беспокоит меня не русская лодка сама по себе, а то, что я не понимаю действий противника! Почему, получив дополнительное оборудование, доставленное гидросамолетом, русские не пытаются пройти к границе нашего полигона? Почему не ведут наблюдение за «Атлантом», а бесцельно дрейфуют в нейтральных водах?

– Джон, ты же сам утверждал, что техническими средствами разведки, состоящими на вооружении у русских, обнаружить «Атлант» невозможно, – напомнил Дженингс. – Поэтому все, что им остается, так это курсировать в нейтральных водах у нашей морской границы и действовать тебе на нервы.

– Ты явно преувеличиваешь значение моей персоны, раз считаешь, что командование военного флота русских направило многоцелевую атомную подводную лодку к нашим берегам лишь для того, чтобы действовать мне на нервы, – заметил Трентон. – Нет, здесь что-то другое…

Он не успел закончить своей фразы, так как в разговор вновь вмешался радист:

– Сэр, «Стрекоза» в точке сброса.

Услышав слова радиста, капитан эсминца подался вперед и схватил Трентона за руку, чуть выше локтя:

– Джон, это еще не поздно остановить!

– Майкл, оставь, – инспектор ЦРУ брезгливо скинул руку офицера ВМС со своего плеча. – Сколько уже можно повторять: я не буду вмешиваться в программу испытаний…

«У меня есть более важные задачи», – хотел закончить он, но не успел, так как Дженингс, громко хлопнув дверью, вышел из радиорубки.

Внутренне негодуя из-за безнравственности командования военно-морской базы и руководителей испытаний атомохода, подвергающих опасности жизни моряков, Майкл Дженингс вернулся на капитанский мостик. Через широкие иллюминаторы капитанской рубки он увидел серебристо-серый вертолет, зависший над морем в пятистах метрах от корабля. Расстояние не позволяло разглядеть с палубы эсминца пятно оранжевого красителя на поверхности океана, расплывающееся вокруг сброшенной в воду цветовой шашки. И Дженингсу оставалось только надеяться, что яркое пятно заметили пилоты вертолета. С близкого расстояния противолодочный вертолет «Си Кинг», способный нести одну ядерную и еще четыре обычные глубинные бомбы, отнюдь не выглядел устрашающе и отчасти напоминал стрекозу, оправдывая присвоенный ему радиопозывной. И все же командор Дженингс с замиранием сердца наблюдал за винтокрылой машиной, зависшей над водой. Присутствующие в рубке вахтенные офицеры, не сговариваясь, тоже повернули головы в сторону вертолета. Спустя секунду от него оторвался темный цилиндр и, пролетев три десятка метров, пробил окрасившиеся в ядовито-оранжевый цвет морские волны, камнем уходя в пучину. «Господи, спаси наши души», – мысленно произнес Майкл Дженингс. А вертолет, выполнив свою задачу, стремительно взмыл в небо и двинулся в сторону берега, с каждой секундой уменьшаясь в размерах, пока окончательно не исчез из виду. Но никто из офицеров, находящихся в этот момент в капитанской рубке эсминца «Роуэл», даже не посмотрел ему вслед. Их взгляды были прикованы к тому участку океана, где погрузился под воду сброшенный с вертолета темный цилиндр. А он продолжал опускаться в глубину, чтобы, достигнув шестидесятиметровой отметки, превратиться в распираемый чудовищным внутренним давлением газо-водяной пузырь, разрастаясь со скоростью звука и уничтожая все живое на своем пути.

Для офицеров в капитанской рубке медленно тянулись секунды ожидания. «…Сорок пять, сорок шесть, сорок семь», – считал Дженингс про себя. На сорок восьмой секунде корабль ощутимо качнуло – это ударная волна глубинной бомбы, разорвавшейся на шестидесятиметровой глубине, вырвалась на поверхность океана.

В тот же момент противоположный фронт сферической ударной волны накрыл находящийся в подводном положении атомоход. Но за мгновение до этого мощный удар смял легководолаза, приготовившегося просверлить обшивку субмарины, увлек его за собой и выбросил человеческое тело, раздавленное тысячекратно выросшим давлением воды, на поверхность океана.

Благодаря тщательно проработанным обводам и отсутствию выступающих деталей на корпусе транспортировщик боевых пловцов выдержал удар гидроакустической волны. Не встретив перед собой настоящего препятствия, она обогнула обтекаемый корпус «Тритона» и лишь отбросила его на два десятка метров от подводного крейсера, не причинив транспортировщику серьезных повреждений.

Гидродинамический удар по корпусу атомохода оказался куда мощнее. Отсеки подводного крейсера наполнились гулом и криками перепуганных матросов. На центральном посту погас свет, но сейчас же зажглись лампы аварийного освещения. А когда у матросов временного экипажа подводной лодки прошел первый испуг, на центральный пост стали поступать доклады о замеченных в отсеках повреждениях…

* * *

Через десять минут после взрыва на капитанский мостик эсминца поднялся невозмутимый генеральный инспектор.

– Получена радиограмма от Спарка, – сообщил он собравшимся на мостике офицерам. – Наш новый подводный крейсер с честью выдержал испытание. За исключением небольших протечек в паре кормовых отсеков да нескольких перегоревших предохранителей в системе освещения, других повреждений на борту «Атланта» не зафиксировано.

– Слава богу, – облегченно произнес Дженингс.

– Майкл, какова продолжительность действия цветовой шашки? – неожиданно для него вдруг спросил Трентон.

Капитан эсминца недоуменно сдвинул брови, но, когда до него наконец дошел смысл прозвучавшего вопроса, ответил:

– Шесть часов с момента попадания в воду.

– Шесть часов, – повторил Трентон и, взглянув на свои наручные часы, заметил: – Надо вытащить шашку из воды, а то она так и будет еще целых четыре часа окрашивать воду. Район испытаний «Атланта» не должен иметь никаких демаскирующих признаков, в том числе и цветных пятен на поверхности океана.

По мнению Майкла Дженингса, новый приказ Трентона явился очередной блажью надсмотрщика из ЦРУ. Какой смысл вытаскивать из воды цветовую шашку, если через четыре часа вытечет весь содержащийся в ней краситель и она утонет, а морская вода сейчас же размоет пятно? Но командир эсминца не стал спорить с инспектором ЦРУ по такому не очень принципиальному вопросу. Да и выполнить его приказ не составляло особого труда. Через несколько минут, по распоряжению Дженингса, с палубы эсминца был спущен катер с тремя матросами и младшим вахтенным офицером, которым поручили доставить на борт цветовую шашку.

Подводный взрыв глубинной бомбы разметал цветное пятно по поверхности океана. И катеру пришлось покружить в месте сброса, прежде чем один из матросов увидел отнесенную взрывной волной маркировочную шашку, из которой продолжал вытекать оранжевый краситель. Офицер развернул катер и направил его к плавающей на поверхности металлической банке, вокруг которой уже начало образовываться новое пятно.

– Смотрите! Что это?! – вдруг выкрикнул один из матросов, указав рукой на темный предмет, раскачиваемый волнами в сотне метров от маркировочной шашки.

Стоящий за штурвалом офицер немедленно поднес к глазам морской бинокль. Увиденное настолько поразило его, что он резко повернул штурвал в сторону, на какое-то время даже забыв о цветовой шашке, которую должен был найти…

Облокотившись на леерное ограждение, проходящее вдоль борта, Трентон и Дженингс наблюдали с палубы за возвращающимся катером. Когда он подошел к эсминцу, оба офицера увидели, что на корме лежит человек, облаченный в темно-синий гидрокостюм.

– Это еще кто? – удивленно пробормотал Дженингс.

Трентон не ответил. Он уже разглядел и вмонтированный в водолазную маску акваскоп, и кислородный аппарат замкнутого цикла, и другие элементы снаряжения боевого пловца.

Пока матросы поднимали тело водолаза на борт, Трентон находился рядом и внимательно следил за их действиями, и когда труп наконец уложили на палубу, нервно распорядился:

– Снимите с него все снаряжение и гидрокостюм! И вызовите сюда врача и начальника водолазной команды! Мне может понадобиться их помощь.

Майкл Дженингс впервые увидел своего старого знакомого в таком состоянии и предпочел поскорее выполнить его распоряжения, чтобы ненароком не вызвать гнев одного из руководителей ЦРУ. Оставшиеся на палубе матросы и вахтенный офицер, следуя указаниям Трентона, принялись снимать снаряжение погибшего боевого пловца.

Один из матросов ухватился рукой за покореженный взрывом акваскоп и стащил маску с лица водолаза. Под маской оказалось сплошное кровавое месиво из лоскутов сорванной кожи, обломков черепных костей и разорванных в клочья лицевых мышц. Увидев перед собой вместо человеческого лица нашпигованный осколками стекла из окуляров акваскопа мясной фарш, матрос поспешно зажал рукой рот и бросился к борту. Спустя секунду он уже, кашляя и отплевываясь, блевал в воду, перегнувшись через леерное ограждение.

Трентон, осмотрев обезображенное взрывом лицо, лишь недовольно поджал губы. Но его недовольство было вызвано не столько видом этой картины, сколько тем, что травмы погибшего боевого пловца исключали возможность его опознания. Трентон повернулся к белым как мел матросам, застывшим в испуге возле трупа, и сказал:

– Продолжайте.

Однако они даже не сдвинулись с места. Скрипнув зубами, Трентон обратился к вахтенному офицеру:

– Офицер, вы что? Не слышали, что я сказал?! Или вы отказываетесь выполнять приказ?!

Стараясь не глядеть на лицо мертвеца, офицер нагнулся и расстегнул на покойнике пряжку водолазного грузового ремня. Кое-как справившись с ужасом и отвращением, на помощь командиру пришли и матросы. Они стащили ремень вместе с привязанным к нему снаряжением, затем перевернули труп лицом вниз и сняли со спины дыхательный аппарат.

Каждый полученный предмет Трентон брал в руки, внимательно осматривал, после чего откладывал в сторону. Из всего снаряжения боевого пловца инспектора ЦРУ более всего заинтересовала электродрель для подводных работ. Трентон взглянул на закрепленное в зажиме сверло, которое оказалось полым, и нажал на кнопочный выключатель. Раздалось негромкое жужжание, дрель завибрировала у него в руках, а сверло стало вращаться. Он немедленно выключил инструмент и положил его вместе с прочим снаряжением. Как раз в этот момент на палубу поднялся военврач, явившийся по приказу командира эсминца. Трентон сразу обратился к врачу с вопросом:

– Док, вы сможете определить причину смерти?

Обернувшись к матросам, он приказал снять с водолаза гидрокостюм. Те расстегнули на резиновой куртке погибшего «молнию» и попытались вытащить его руки из рукавов, однако у них ничего не получилось.

– Может, разрезать? – предложил вахтенный офицер.

– Не нужно, – поспешно ответил врач, хотя вопрос был обращен вовсе не к нему. – Я и так вижу, что у покойника практически полностью разрушена вся грудная клетка. Это даже не труп в водолазном костюме, а резиновый мешок, набитый мясом и костями. – Врач повернулся к Трентону и пояснил: – Такие травмы обычно наблюдаются у парашютистов с отказавшими парашютами при их падении в воду с большой высоты. Но… – врач перевел взгляд на снаряжение. – Так как у этого несчастного не было при себе парашюта, могу предположить, что он погиб в результате ударного действия взрывной волны разорвавшейся глубинной бомбы.

– Понятно, – представитель ЦРУ задумчиво кивнул и, приняв решение, распорядился: – Разрежьте и снимите с него гидрокостюм, только потрудитесь не кромсать материал! Тело перенесите в лазарет! Все снаряжение ко мне в каюту! От вас, доктор, я жду официальное заключение о причине смерти! – Трентон вновь повернулся к матросам. – И где, черт возьми, начальник водолазной команды?! Сколько еще я его должен ждать?! – Однако сообразив, что его последний вопрос выходит за пределы компетенции моряков, Трентон выделил из всей группы двух человек и уже более спокойным голосом закончил: – Соберите все с палубы и следуйте за мной. Я покажу вам дорогу.

Подождав, когда матросы подберут с палубы вещи боевого пловца, он направился к себе в каюту. Закрывшись в каюте, Трентон в одиночестве занялся более детальным осмотром снаряжения погибшего водолаза.

Такие действия не являлись прямой обязанностью генерального инспектора по безопасности стратегических оборонных программ. Однако Трентон никогда не упускал случая продемонстрировать руководству свое служебное рвение и оперативную хватку. Сейчас появлялась отличная возможность показать это еще раз. Трентон вполне справедливо предположил, что, если представить выловленный из воды труп боевого пловца как обезвреженного под его руководством российского разведчика-диверсанта, то это упрочит положение генерального инспектора в центральном аппарате ЦРУ. Но для этого нужно выжать из этой страшной находки максимум полезной информации.

То, что водолаз пользовался комбинированным дыхательным аппаратом российского производства, Трентон определил сразу, однако модель назвать не смог. «Ничего, это определят специалисты, – решил он. – А по количеству израсходованной дыхательной смеси станет понятно, сколько времени пловец находился под водой». Трентон заметно повеселел и взял в руки водолазную маску вместе с вмонтированным в нее акваскопом. Он еще на палубе заметил, что материал, из которого она была сделана, отличается от материала гидрокостюма. И цвет черный, в то время как гидрокостюм – темно-синий. Решив, что подумает об этом позже, Трентон занялся акваскопом. Судя по отсутствию внешних повреждений, прибор скорее всего был исправен. Проверить это было совсем несложно, но Трентон побрезговал примерять на себе водолазную маску, снятую с покойника.

Кто-то осторожно постучал в каюту. «Войдите!» – хотел крикнуть Трентон, но, вспомнив, что закрыл дверь на ключ, поднялся из-за стола и отпер замок.

Перед ним стоял высокий и широкоплечий капитан-лейтенант – начальник команды водолазов. Потолок узкого коридора для него был слишком низок, и офицер даже согнулся, втянув голову в плечи.

– Вызывали, сэр?

Трентон утвердительно кивнул и посторонился, пропуская капитан-лейтенанта команды в свою каюту.

– Вам знаком этот агрегат? – Трентон указал взглядом на кислородный аппарат, лежащий на столе.

Начальник водолазной команды взял акваланг в руки, со знанием дела осмотрел его со всех сторон, затем вернул на место и сказал:

– Российский комбинированный аппарат замкнутого цикла ИДА-100. Состоит на вооружении морского спецназа, предназначен для погружения на глубины до двухсот пятидесяти метров со сроком пребывания под водой до двенадцати часов. Внутри корпуса могут размещаться портативная ГАС и станция звукоподводной связи.

– Проверьте, установлены ли они на этом аппарате! – приказал Трентон.

– Для этого надо вскрыть корпус.

– Ну так вскройте его!

Капитан-лейтенант оглянулся по сторонам в поисках отвертки или другого подручного инструмента. Заметив среди разложенного на столе снаряжения водолазный нож, взял его в руки и несколькими точными ударами сорвал с дыхательного аппарата заднюю крышку защитного корпуса. Трентон, заглянув через плечо офицера, увидел внутри аппарата два параллельно расположенных баллона, моток спутанных шлангов и разорванный в нескольких местах резиновый мешок неизвестного назначения.

– Ого! – произнес капитан-лейтенант, осмотрев содержимое защитного корпуса. – Где вы его нашли?

– На спине всплывшего на поверхность мертвого водолаза, – ответил Трентон, решив, что, после того как труп аквалангиста видели несколько матросов из команды эсминца, нет смысла далее скрывать правду.

– Тогда все понятно.

– Что именно?!

– Почему труп всплыл на поверхность. В результате резкого перепада давления в аппарате лопнул дыхательный мешок, и выходящий из баллонов воздух, словно пробку, вытолкнул водолаза на поверхность, – объяснил капитан-лейтенант.

– А что вы можете сказать по поводу наличия ГАС и станции подводной связи? – вернулся Трентон к куда более интересующему его вопросу.

– Акустической станции здесь нет, а станция звукоподводной связи – вот она, – острием ножа капитан-лейтенант указал на небольшой блок в нижней части корпуса. – Это не средство речевого обмена, а маяк, подающий однотипные сигналы ограниченного радиуса действия.

«Он приплыл сюда не один! Здесь действует целая группа! – аварийной лампочкой вспыхнула в мозгу Трентона тревожная мысль. – Маяк нужен для подачи сигналов другим боевым пловцам, чтобы вся группа подводных диверсантов могла собраться вместе!»

Видя, с каким вниманием слушает его слова высокопоставленный сотрудник ЦРУ, начальник команды водолазов решил поделиться с ним еще одним своим наблюдением. Он взял в руки грузовой ремень, доставленный в каюту вместе с прочим снаряжением, и сказал:

– Кстати, здесь явно не хватает грузов. С таким балластом водолаз должен был иметь положительную плавучесть, а это затрудняет погружение и вообще мешает работе на глубине. Значит, либо погибший парень потерял несколько грузов, либо он имел при себе какое-то дополнительное снаряжение, компенсирующее недостаток балласта… А это еще что?..

Капитан-лейтенант потянул на себя клапан ранее незамеченного им узкого кармана на грузовом ремне. Клапан расстегнулся, из кармана выскользнул короткий металлический стержень и покатился по полу. Опередив начальника водолазной команды, Трентон быстро нагнулся и поднял с пола крестообразную отвертку. Взглянув на офицера, Трентон раздельно произнес:

– Вы ничего здесь не видели, капитан!

– Да, сэр! – по-военному четко ответил начальник водолазной команды. – Я никогда не входил в вашу каюту!

Спустя двадцать минут, держа в руках армейскую походную сумку с уложенными туда частями разобранного дыхательного аппарата и прочим снаряжением погибшего боевого пловца, Трентон вновь появился на капитанском мостике.

– Майкл, распорядись срочно приготовить для меня вертолет. Мне необходимо как можно быстрее попасть на берег, – приказал он командиру эсминца.