Текст книги "Искатели Миров"

Автор книги: Сергей Лисицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Хорхе, видимо, действительно был в курсе, поскольку, не выказывая ни малейшего удивления, отошел в сторону и тут же потерял к происходящему всякий интерес.

Следуя за Фредом и Романом, Ян подмечал, насколько уверенно те держатся, как спокойно кивают немногочисленным служащим, как привычно, отработанным жестом прикладывают карточки универсальных ключей к дверям служебных коридоров.

Поплутав по гулким пустым коридорам складского комплекса, вышли на открытую площадку, огибающую стартовую платформу шаттлов, доставляющих грузы к судам, швартовавшимся на внешних околопланетных терминалах.

Ян сделал пару быстрых шагов, поравнялся с Огердом. Спросил почти беззвучно:

– Как ты собираешься получить разрешение на взлет?

– А я не собираюсь его получать, – меланхолично ответил Огерд, поправляя ящик на плече.

– Это обнадеживает, – отозвался Ян и впервые подумал, а правильно ли он сделал, решив что его спаситель – существо разумное.

Сам Огерд снова и снова прокручивал последовательность действий, которые необходимо будет выполнить для аварийного старта. Яхту он оставил на открытой площадке – это было правильным решением, одной проблемой меньше.

На взлете его не собьют, систему ПВО он изучил еще при получении задания – примитивные устаревшие системы, рассчитанные только на отражение гипотетической внешней угрозы. Этот мир больше полагался на свой статус торговой зоны и крайне либеральную таможню, чем на системы ведения огня.

Правда, оставалась неизвестная величина – те, кто устроил нападение в больнице и молле. Возможности у них явно были большие. Но насколько большие?

Это предстояло выяснить. Судя по тому, что Зарев все еще жив, границы возможностей были.

Шансы убраться имелись, и весьма неплохие. Нападавшие явно не просчитали его появление, и сейчас, скорее всего, прочесывали кварталы вокруг места исчезновения Яна Зарева. Логичнее всего было предположить, что он со своим непонятно откуда взявшимся спасителем заляжет на дно – объявленный мертвым, лишенный поддержки, потрясенный безжалостным уничтожением больницы.

«Интересно, в каких частях служил этот капитан в отставке», – подумал Огерд, глядя на размеренно шагавшего рядом Зарева.

А Ян поглядывал по сторонам и замечал почти неощутимые, едва заметные, но для него, знающего куда и как смотреть, явные признаки упадка. Нет, грузовые кары и груженые сервы проносились мимо столь же стремительно и деловито, как всегда, не убавилось энергии и у подтянутых сотрудников компаний, контролирующих погрузку с развернутыми экранами корпоративных информсистем в руках.

А вот имперские камеры наблюдения устарели еще до рождения Яна, и никто их не собирался менять. Служащие федеральной таможни провожали проходящих равнодушными взглядами и даже не пытались изображать служебную деятельность. Застекленные стены позволяли увидеть внутренности служебных помещений, и там было всё то же – обшарпанные стены, устаревшие инфоблоки на столах и потухшие усталые взгляды чиновников.

Ян вспомнил глухие разговоры, ходившие даже в отряде «Сигма», о том, что Империя уже не в состоянии выносить свой вес, что затраты, необходимые для поддержания ее жизнедеятельности, становятся все тяжелее.

Стало грустно.

Империя устала существовать, она еще жила, гигантский организм обладал невероятным запасом прочности, но подкравшаяся старость незаметно делала свое дело, и государство постепенно выпускало из рук все больше систем, все больше планет жило, сообразуясь только со своими законами.

«С другой стороны, – подумал он, – это нам на руку – легче выбраться».

Впереди показался яхт-терминал. На открытой площадке, предназначенной для легких судов, прибывших на кратковременную стоянку, стояла только одна изящная светло-серебристая яхта, напоминающая своими обводами хищную птицу, чье предназначение – охота, преследование, чья стихия – скорость.

– Хороша. Чертовски хороша, – не скрывая восхищения, протянул Ян.

– Это точно, – ответил Огерд с гордостью. Он чувствовал облегчение. Еще пара десятков метров, и они окажутся под прикрытием корпуса. А там – подняться на борт, отдать много лет назад заученную последовательность команд, и через несколько минут они в открытом космосе и входят в гиперпространственный тоннель.

И ищи-свищи.

Неужели всё будет так легко? Огерду не верилось в такую удачу, но яхта с каждым шагом приближалась, а никаких следов преследователей не было.

Фред и Роман увидели кого-то из знакомых на краю площадки и направились к ним, шепнув на прощание:

– Всё. Дальше сами.

Ян прибавил шаг, Огерд шел чуть позади и в стороне. Лишь пройдя несколько шагов, сообразил, что двигались они классическим уступом, не перекрывая друг другу сектор огня.

Тяжелые рабочие ботинки глухо бухали по истертому матовому покрытию. Пять метров, три...

Огерд сунул руку в карман и нащупал коммуникатор, выполнявший еще и роль ключа.

Топот ног позади, усиленный наплечными динамиками штурм-брони рев:

– Неизвестным лицам, находящимся на площадке 13-Джи – немедленно лечь на землю, руки за голову! В случае неподчинения открываю огонь! Леж-а-ать!

Но уже ползет вниз плита пассажирского люка, Огерд отбрасывает ящик и одним прыжком влетает внутрь. Рядом плюхается на залитый теплым золотистым светом потолочных плафонов Ян.

Борт яхты рядом с люком звенит – в него попадает заряд из игольника, Огерд с коммуникатора отдает команду и люк ползет вверх, отрезая их от серого неба, серых приземистых строений порта и фигур в серой броне, бегущих к кораблю.

Огерд бросился к рубке, на ходу крикнув:

– Системам – предстартовая готовность.

Пробежав коротким светлым коридором, он запрыгнул в пилотское кресло, защелкал тумблерами, одновременно отдавая голосовые команды бортовому ИскИну.

Подбежавший Ян положил руку на плечо напарнику, тяжело придавил к креслу, прошептал в ухо:

– Отключай ИскИн. Взлетай в режиме прямого управления.

Огерду потребовалась доля секунды, чтобы понять, почему капитан предлагает поднимать яхту в аварийном режиме. Если таинственный некто сумел виртуозно проникнуть в городскую инфосферу и играючи включить Яна Зарева в число погибших, то перехватить управление корабельным ИскИном ему тоже труда не составит. Получить же доступ к аварийным корабельным процессорам было несколько сложнее, поскольку они не соединялись напрямую с информационной системой порта и реагировали только на команды, отдаваемые с пульта управления.

Отключив корабельный «мозг», Огерд кивнул Яну на кресло второго пилота:

– Садись, с системами контроля обстановки знаком?

– Доводилось, доводилось... – капитан окинул взглядом изящный пульт, обрамленный снежно-белым пластиком. Многое, конечно, непривычно, но справиться можно. Наружные камеры показывали, что за ту минуту, что прошла с того момента, как они вбежали в рубку, их преследователи приблизились к яхте вплотную.

– Командир, или мы взлетаем, или...

– Сейчас-сейчас! – пробормотал Огерд.

Ожили динамики рубки:

– Борт 1412, здесь контроль порта. Взлет запрещаю. Повторяю, взлет запрещаю! Приказываю немедленно прекратить все предстартовые процедуры, покинуть корабль и выполнять все распоряжения городских властей!

Огерд вытянул руку, щелкнул пальцами:

– Капитан, займи контроль.

Надев дужку коммуникатора, Ян спокойно сказал:

– Контроль, здесь борт 1412. Вас поняли, предстартовые процедуры прекращаем, после чего выходим из корабля. Скажите парням на площади, чтобы отошли от люка и не нервничали.

Огерд, не отвлекаясь от пульта, хмыкнул и продолжил ввод команд.

Ян тем временем продолжал успокаивающим тоном нести какую-то чушь, не забывая все время напоминать, чтобы полиция не нервничала и отошла от люка.

Нажав клавишу блокировки микрофона, он тем же спокойным тоном спросил Огерда:

– Мне долго еще им зубы заговаривать? Я ж не психиатр, долго их не продержу.

– Все. Готово, – и Огерд нажал клавишу «Старт».

Взревели ракетные двигатели для полетов в атмосфере. Истерически закудахтал в динамиках голос контролера:

– Борт 1412, немедленно заглушите двигатели, взлет запрещаю!

Откинувшись в кресле, Огерд изящно маневрировал, выводя яхту в верхние слои атмосферы. Неожиданно рубку заполнил чей-то голос:

– Контроль, иду пересекающимся курсом с неизвестным бортом. Борт на запросы не реагирует.

Тут же над ними нависло брюхо грузового шаттла, опускающегося с орбитального терминала. Огерд взял резко влево, разминувшись с неуклюжим тяжеловозом буквально на несколько метров, и продолжил подъем.

В эфире воцарился хаос. Контроль порта лихорадочно отводил с их трассы корабли, очищая коридор для безумца в яхте.

– Сейчас они сообщат, что будут стрелять! – не повышая голоса, проинформировал Огерда Ян.

– Нет, минуты через две. Сейчас они это пытаются согласовать с командованием Сил самообороны. Никто же ответственность брать на себя не хочет, – отозвался тот.

Яхта покинула атмосферу планеты.

Ян переключил свой экран в визуальный режим. Каждый раз, покидая планету, он чувствовал мальчишеский восторг. Оставалась позади дымка атмосферы, и перед ним открывался простор настолько невероятный и абсолютный, что перехватывало дыхание и вспоминались истинные древние боги, перед которыми люди опускались на колени и склоняли головы.

Слева по курсу звезды заслоняли гигантские орбитальные терминалы, к нижним ярусам которых причаливали грузовые межсистемники. Выше светились мягким голубоватым светом прозрачные трубы пассажирских причалов, по которым текли непрерывные потоки прибывающих и улетающих из системы.

– Борт 1412, немедленно ложитесь в дрейф и ожидайте прибытия инспекционного судна, в противном случае мы открываем огонь! – заполнил рубку управления густой начальственный баритон.

– О, а вот и тяжелая артиллерия. Полиция наконец договорилась с армейскими, – восхитился Ян.

– И что, действительно будут стрелять? – поинтересовался Огерд.

– А вот этого не знаю. В конце концов, меня больше пяти лет назад специальным указом Его Величества отправили на заслуженный отдых. Кто знает, что за это время изменилось!

– Значит, подстрахуемся, – и Огерд заложил вираж, направляя яхту к трубам пассажирских причалов.

– Борт 1412, немедленно глушите двигатели и ложитесь в дрейф! – в начальственном голосе явно слышались панические нотки.

– Безусловно. Безусловно, – пробормотал Огерд, проводя яхту рядом с причалами.

– А теперь – до свидания, милая планета! – и как только они удалились на минимально безопасное расстояние, врубил гиперпространственный привод.

Звезды застыли, побледнели, исчезли. Яхта вошла в то странное пространство, где теряют смысл понятия времени, скорости, где перестают действовать привычные законы физики, и корабли плывут, сохраняя внутри себя частички привычного мира, словно пузырьки воздуха в бурном горном потоке.

– Все. Ушли, – с облегчением откинулся в пилотском кресле Огерд.

Ян встал и, подойдя к нему, хлопнул по плечу:

– Отличная работа. Просто замечательная, – повторил он, снова похлопывая Огерда по плечу.

Что-то едва заметно кольнуло в шею, свет в рубке стал нестерпимо ярким, затем все исчезло.

* * *

На границе звездной системы Сольментума, невидимый для систем обнаружения, завис корабль, не входящий ни в один реестр Империи. Очертаниями он напоминал вытянутый разомкнутый эллипс. Покрытый составом, отражающим либо поглощающим большинство известных науке Империи излучений, этот охотник мог подобраться вплотную к своей цели, но предпочитал не рисковать.

Существо, сидевшее в командирском кресле, внимательно наблюдало за сигналом на одном из мониторов. Вот зеленая точка мигнула раз, другой, погасла, появилась снова – уже оранжевого цвета. Значит – цель перешла в гиперпространство.

Вольный Ангел развернул кресло и обратился к тем, кто стоял у него за спиной:

– Теперь мы будем ждать. Следить и ждать.

Высокий худой темирник спросил, кивнув на погасший экран:

– Вы хотя бы приблизительно знаете, куда они могли отправиться?

– Информации нет. Анализ невозможен. Но для решения поставленной задачи анализ этого этапа перемещения цели не имеет значения. Мы будем следовать за ними на расстоянии достаточном для того, чтобы эффективно отреагировать.

Темирник снова кивнул, на этот раз чуть погодя. Его все еще сбивала с толку неживая, машинная манера речи нанимателя.

– Мне не надо еще раз повторить инструктаж? – спросил Вольный Ангел.

– Нет. Я и мои сотрудники – квалифицированная команда, вы прекрасно знаете наши рекомендации. Наша специальность – слежка, контакт, нейтрализация. Потому вы нас и наняли.

Тирада была слишком длинной, и темирник сам это чувствовал, но не мог остановиться. Холодное нечеловеческое высокомерие этого существа, больше напоминавшего оживший ИскИн, подавляло и раздражало.

Но платил он щедро.

– Хорошо. Тогда я проинструктирую вас еще раз непосредственно перед началом операции, – и Ангел отвернулся к экранам, давая понять, что разговор закончен.

Команда темирника покинула рубку.

Необходимость привлекать к столь важной операции низших органических существ вызывала у Идущего Дорогой Богов чувство дискомфорта. Их присутствие повышало фактор случайности до рискованного значения, но иного выхода не было. Истинных идущих по Дороге Богов было не так много, чтобы рисковать их существованием на этом этапе, к тому же наемникам легче было вести слежку за объектами в местах скопления низших.

И все же его охватывали нехарактерные для истинного Идущего иррациональные ощущения. Он, конечно же, подчинился распоряжению выпустить корабль оперативника Ордена Ловцов, но сейчас, следя за оранжевой точкой, снова подумал, не лучше ли было перехватить его и неожиданно вмешавшегося в комбинацию врача припортовой больницы и получить от них информацию с помощью тех средств, которые находились в его распоряжении.

Но сейчас нет достоверной информации о копии орденской библиотеки, которая также являлась одной из целей. Оригинал безвозвратно погиб в результате противоречащего всем законам логики поступка магистра Руфуса. Но во время неудачного нападения на замок удалось перехватить два сигнала, шедших из звездной системы, к которой относилась планета Форето. Получателя одного удалось идентифицировать – он находился на борту яхты. Существовала высокая вероятность, что он приведет их к получателю второго сообщения.

А это явно был не рядовой член Братства.

* * *

Огерд пришел в себя сразу, оказавшись в реальности весь, целиком, прекрасно понимая, кто он, где он и что произошло перед тем, как он уплыл в беспамятство. Поэтому открывать глаза и дергаться он не спешил, пытаясь на слух оценить обстановку. Впрочем, не помогло.

– Глазки открой, спаситель, – мрачно пробурчал мужской голос. Судя по всему, капитан-отставник находится от него в паре шагов. Огерд незаметно напряг мышцы. Он не связан, никаким полем не зафиксирован. Можно резко выгнуться дугой, плечами оттолкнуться от спинки кресла...

– Просто открой глаза, дергаться не надо. Выстрелю.

А ведь выстрелит, – подумал Огерд и, вздохнув, открыл глаза.

Оказалось, Ян откатил пилотское кресло в центр рубки, сам стоял, бедром привалившись к полукружью пульта управления.

У бедра держал парализатор, который Огерд давным-давно закрепил в фиксаторе под днищем пульта. Это уже было достаточно неприятно, но еще меньше хозяину яхты понравилось то, что пальцами левой руки Ян поигрывал кнопками управления системой связи, проектор которой находился во включенном положении и помаргивал, сигнализируя, что чей-то закодированный сигнал получен и один раз уже воспроизведен. Сделать это можно было, только если система опознала его, Огерда, как исправно функционирующий и отвечающий за свои действия организм, чьи физиологические показатели находятся в норме. Интересно, что же тогда вколол ему доктор?

Предвосхищая вопрос, Ян ответил сам:

– Да-да. Система опознала тебя и твои «пальчики», просканировала организм и сочла, что ты жив—здоров. Вколол я тебе безобидный коктейльчик из успокоительного, витаминчиков и хорошего снотворного. Фирменный от доктора Зарева.

Внезапно отбросил парализатор Огерду на колени и сказал уже другим, очень серьезным тоном:

– Я тут полюбопытствовал, запись посмотрел. Давай теперь вместе глянем. А потом будешь решать, что со мной делать.

Нажав кнопку воспроизведения, Ян подошел к стоявшему рядом с пилотским креслу, сел и вытянул ноги.

Перед ними материализовался магистр Руфус. Он стоял рядом со своим рабочим столом, покручивая в низком толстостенном бокале темную, тяжело переливающуюся жидкость. Сделав небольшой глоток, задержал напиток во рту, проглотил, замер, прислушиваясь к ощущениям. Аккуратно поставил бокал на край стола и, глядя в ему одному видимую точку, находящуюся чуть выше камеры, заговорил:

– Здравствуй, Огерд. Я готовлю это сообщение на самый крайний случай и искренне надеюсь, что тебе не придется его просматривать. Поскольку это означает, что Замок-Скала разрушен, я мертв и Братство Ловцов находится на грани полного уничтожения.

Огерд машинально стиснул рукоятку парализатора. Что такое говорит магистр? Это какая-то подделка... Такого быть не может!

А Руфус продолжал:

– Никогда не думал, что мне придется готовить послание в духе плохих шпионских боевиков, но пришлось. Словом, твое задание – это прикрытие. Настоящее задание совершенно в другом. Слушай внимательно.

Разделавшись со вступлением, он явно почувствовал себя более уверенно:

– Твоя цель номер один – выжить.

Руфус сделал паузу, походил по кабинету, сунув руки в карманы. Вышел из поля зрения, теперь камера показывала только заваленный рабочими планшетами, кристаллами лент, портативными энергоэлементами и прочими мелочами стол магистра. Звякнуло стекло, магистр снова появился, теперь уже с высоким узким бокалом, в котором переливалась почти прозрачная золотистая жидкость.

– В ближайшее время Империя может прекратить свое существование. В прямом смысле слова.

Сделав глоток, Руфус посмотрел в объектив. Прямо в глаза Огерда:

– Понимаешь ли, в чем дело? Много тысяч лет назад наши предки сделали огромную ошибку. В далеком прошлом Праземля едва не вымерла. Тогда человечество знало только один вид разумных – людей. Запертое на планете человечество постепенно утратило стремление к действительно великим целям. Это привело к тому, чего никто не ожидал – сначала стагнации, затем – упадку морали и саморазрушительной политике. Если бы не изобретение гиперпространственного привода, давшего людям возможность выхода в Большой Космос, человечество уничтожило бы себя с девяностопроцентной вероятностью. Но и выйдя в космос, оно продолжало нести в себе семена саморазрушения. Поскольку оно создало ИскИны. Человечество выпустило в мир джинна, силы которого не понимало. Но это день вчерашний. Сегодня все еще хуже. Порыв, давший нам шанс выжить, угас. И помогли нам в этом те, кого разумные считают своими слугами. ИскИны. Инфосфера.

Наши аналитики предсказывают, что в ближайшее время может произойти переход Инфосферы в активное состояние. Это означает гибель Империи. Инфосфера уничтожит разумных или превратит их в свои придатки. Поэтому нам настолько важно найти Врата. Или Сферу.

Связующая Сфера – врата в иную Вселенную. Именно туда ушли Древние. Информация о Сфере по крупицам собиралась учеными Братства на протяжении столетий, и экспедиция, воспоминания которой, я надеюсь, есть на ленте, должна была найти указания на точное расположение Врат. Вот такая предыстория... – магистр надолго замолчал, стоя у стола, перебирал планшеты, что-то искал, затем, выйдя из своей странной рассеянности, снова сосредоточился на камере. Голос магистра приобрел привычные суховато-властные нотки:

– Если Сферой завладеют техномаги и те, кто называет себя идущими Дорогой Богов, то прогноз неутешителен – тотальное уничтожение свободных разумных, превращение остальных в ксеномодификантов, полностью подчиненных Инфосфере. Это значит, что нам нужны Врата. Возможно, это наш единственный шанс на выживание. Плохо то, что Врата – миф. Однако это и большой плюс. Насколько мне известно, Инфосфера также считает Врата информацией с минимальным уровнем достоверности. Наши службы слежения перехватили информацию о том, что на пленках, которые я упоминал в твоем задании-легенде, может содержаться информация о Сфере. Найди ее.

Вторая цель – спасение копии библиотеки Братства.

Твои задачи – в городе Порт-Сауд планеты Гринвэй ты должен встретиться с братом-библиотекарем Братства Алеком Штольцем. Он хранит копию библиотеки и располагает планом ее эвакуации. Алек будет ждать тебя каждый вторник и среду в баре «Золотой соверен» с четырнадцати часов местного времени.

Вот и всё, Огерд. Удачи тебе.

Да, вот что еще... Возможно, у тебя появятся союзники. Те, кто называет себя друидами.

На этом запись заканчивалась.

* * *

Как и любой портовый город, Порт-Сауд был местом суматошным, ярким и опасным. Конечно, он значительно уступал таким крупным транспортным узлам, как Принтиссио или Дальнегорск, а по сравнению с портовыми планетами и вовсе был сонной деревушкой, но для обитателей Гринвэя Порт-Сауд был символом шального богатства, порока, приключений и авантюр. Туда пытались бежать мальчишки с отцовских ферм и юные барышни, не желавшие выходить за назначенных родителями женихов.

Там совершались сделки, в результате которых за одну ночь люди становились очень богатыми или очень мертвыми. Зачастую и то и другое в течение нескольких часов.

Отсюда же распространялись по планете веянья моды, и после приземления очередного торговца длинные юбки внезапно сменялись микроскопическими полосками тканей, что давало странствующим проповедникам хороший заработок, а ди-джеи музыкальных станций срочно учились произносить названия новых музыкальных стилей.

Здесь кипела жизнь.

«И контрабанда. И наркоторговля. И запрещенная фармакология. И не менее запрещенная ксеномодификация», – думала парковый рейнджер Татьяна Вольски, незаметно, как она надеялась, наблюдая за столиком в темном углу трактира «Золотой соверен».

Основной статьей экспорта с Гринвэя было фармакологическое сырье. Частично оно перерабатывалось на местных фабриках, частично вывозилось транспортами фармкорпораций. А параллельно с основным официальным потоком струился другой – мутный, не выходящий на поверхность поток контрабанды. Сырьем для таких поставок являлись безжалостно срезанный кустарник уникального растения, носившего красивое название «бессмертник». Название это он получил недаром – даже примитивный отвар его листьев существенно ускорял регенерацию тканей, способствовал заживлению ран, а препараты, полученные после обработки, пользовались бешеной популярностью и среди стареющих красоток, и у суровых космодесантников.

Бессмертник был благословением и проклятьем Гринвэя, поскольку произрастал только здесь. Все попытки разводить его на других планетах закончились неудачей.

Поэтому законы Гринвэя в отношении контрабанды и браконьерской корчевки бессмертника были жестоки.

А парковые рейнджеры умелы, бесстрашны и имели отличное жалованье.

Операцию по ликвидации группы браконьеров и контрабандистов, поставлявших нелегальное сырье в порт, готовили долго. Больше всего рейнджеры опасались утечки информации из полиции Порт-Сауда, поэтому к делу подключили и службу собственной безопасности копов и коллег из внешней разведки, которые копов недолюбливали, а потому следили за ними, как коршуны.

Пришлось даже ликвидировать одного из копов, решившего погреть руки на горячей информации.

Но вроде бы обошлось, и сейчас вокруг «Золотого соверена» скапливались силы совместной штурмовой группы, снайперы держали под контролем все входы и выходы заведения, а внутри, кроме Татьяны, находилось еще двое агентов в штатском. И полиция, и рейнджеры хотели не просто взять контрабандистов, а повязать с поличным, на передаче незаконных ксеномодификантов, которые и были платой за товар. Объем ксеномодов был, судя по всему, небольшим, иначе встречу не назначили бы в баре. И это давало надежду на то, что при передаче будут присутствовать не только исполнители, но и верхушка.

Татьяна снова обвела зал томным взглядом и закончила песню.

Вспыхнул свет, освещая девушку на сцене. Раздались негромкие аплодисменты.

Теперь дайте джентльменам возможность сделать дамам приятное. Потанцуйте же! – проворковала Татьяна и запела «Мне так одиноко». Песенка была слащавой, тягучей, но не требовала от исполнителя ни малейшего умения, что позволяло сосредоточиться на наблюдении за залом.

Чувствовала себя рейнджер неловко, проклиная тот день, когда коллеги узнали о ее увлечении. Ну да, черт побери, ей нравится петь. Да, она в свободное время поет в небольшом джаз-клубе неподалеку от дома! Что, это повод вытаскивать ее вот сюда? Хорошо хоть удалось отбрыкаться от идиотского вечернего платья с открытой спиной и таким декольте, что грудь выпрыгивала из него при малейшем движении. Сошлись на скромном брючном костюме и белой с голубоватым отливом блузе.

Зато со сцены видно весь зал – это, конечно, плюс.

«Мне не нравится вон тот неприметненький мужичок – сидит за столиком в одиночестве уже довольно давно, делает вид, что читает инфоленты, но пролистывает экраны машинально. Хотя, может быть, он просто не находит ничего интересного для себя? По сторонам не смотрит, на дверь не поглядывает – значит, скорее всего, никого не ждет.

А вот те двое в полутемном углу – эти явно ждут. Судя по одежде, не местные, но и на космов не похожи. Пассажиры? Просто мирные торговцы, заскочившие чтобы посмотреть на местную экзотику? Ведут себя расслабленно, человек улыбается, слушая своего собеседника – темирника. Тот сидит вполоборота к сцене, так что видна лишь бледная щека и кончик острого носа.

Вот оно!»

В зал входят двое мордоворотов, обводят зал пустыми глазами, расходятся в разные стороны и занимают два свободных столика у входа. Следом за ними появляется невысокий человек в потертой куртке. Гладко выбритая голова, плотно прижатые к черепу уши – Хуан Тоарес собственной персоной.

«Хорошо, что меня он не видел, у этого гада, судя по досье, фотографическая память». Это была еще одна причина, по которой девушка стояла на сцене, шепча в микрофон. Рейнджера «с земли» мало кто знает в лицо – мобильные патрульные группы работают в масках и шлемах с глухими забралами, сведения о них доступны лишь достаточно узкому кругу руководства и смежных служб.

Тоарес прямиком направился к столу, за которым сидели человек и темирник.

– Мне одиноко, и ты та-а-а-а-ак далеко, – Татьяна раскачивалась, закрыв глаза. Точнее, почти закрыв.

Неужели только двое? Быть того не может. Двое агентов у стойки бара – парень и девушка. Парень положил руку девушке на плечо, что-то шепчет на ухо, та визгливо смеется, откидываясь назад и стреляя глазками по сторонам. Ага – срисовала обстановку.

Двое подтянутых мужчин за столиком у сцены. Плечистые, коротко стриженые, у одного какие-то странные, тревожащие черты лица. Бледная кожа, узкие глаза – похож на темирника, но не темирник. Одеты неброско, очень функционально. Разведка? Прикрытие покупателей? Не просчитываются, и это плохо.

Кто-то спускается по ступенькам.

Татьяна смотрит на вошедшего, и у нее замирает сердце.

Три года она засыпала и просыпалась, крепко обняв его. Мое. Не отдам. Никому. Просыпалась и крепко прижималась к его спине – убеждалась, что он здесь, не исчез, лежит и тихо посапывает во сне. Только после этого можно было открывать глаза и начинать жить – зная, что мир прекрасен и она самый счастливый человек на свете.

Об их связи знали, но руководство закрывало глаза – Татьяна Вольски и Брюс Сосновски были одним из лучших патрулей, придраться не к чему, а что до нарушения устава... Ну... такие нарушения принято не замечать.

А потом была ночная засада, ударившая в грудь пуля, выбившая ее с заднего сиденья джипа, тяжело ударившая в спину земля и машина, подлетающая на столбе оранжевого огня, и человеческая фигурка, бессильно повисшая на ремнях безопасности.

Она смогла доползти до машины. Перерезав ремни, выволочь тяжелое непослушное тело.

И потеряла сознание.

Ее спас бронежилет. Его – везение. Но везение – редкая сука, как оказалось. Сначала он глушил боль таблетками. Потом наркотиками.

Потом его уволили.

Теперь она сжимала его каждую ночь, чтобы он не ушел.

Но он уходил. Возвращался под утро и снова засыпал.

Потом он ударил ее.

Татьяна собрала вещи и ушла.

Она слышала, что Брюса видели в притонах для любителей ксеномодов. Потом он пропал совсем и объявился год спустя. Всплыл в окружении одного из контрабандистов. Поговаривали о его причастности к исчезновению нескольких особо несговорчивых таможенников и одного не в меру принципиального фермера.

Услышав такие разговоры, Татьяна вставала и уходила. Отчаянно хотелось вычеркнуть прошедшие годы из головы, но не получалось. Помог маленький джаз—клуб.

Брюс посмотрел на сцену и улыбнулся.

Очень нехорошо улыбнулся.

Закурив, он подошел к столику, за которым что-то негромко обсуждал с покупателями Тоарес, и, закрывая его от Татьяны, что-то сказал.

Не прекращая петь, Татьяна завела руку назад, надеясь, что со стороны это выглядит как чувственный изгиб, и нащупала рукоятку пистолета в поясной кобуре.

Выхватила оружие и гаркнула в микрофон:

– Полиция! Всем оставаться на своих местах!

В тот же момент пьянчужка, дремавший над порцией джина рядом с агентами, вытянул руку, в которой оказался компактный игольник, и прострелил девушке голову.

Парень тут же откинулся назад и, падая со стула, попытался достать оружие. Снова шипение игольника, но агенту везет, перекатившись, он рыбкой ныряет под прикрытие столов.

Брюс разворачивается – белые глаза, застывшая ухмылка, в руках – короткоствольные пистолеты—метатели.

Татьяна стреляет ему в центр груди и прыгает со сцены. Грохочут метатели, разнося в пыль задник, взвизгивают колонки, летят искры. Где-то над головой раздается стаккато автоматной очереди.

Черт! Автомат-то у кого?

Подобное оружие было безнадежно устаревшим, но дешевым и в городских условиях не менее эффективным, чем игольник. Да еще и более безопасным, чем лучевое. За это его любили преступники во всех концах Империи, но протащить такое оружие в таверну?

Бармен поливал зал огнем, выцеливая уцелевшего агента, а со стороны дверей доносилось шипение игольников и рявканье метателей. «Пьянчужка» не давал высунуться уцелевшему агенту, тот пытался отвечать, но безнадежно мазал. В ухе ожила горошина коммуникатора:

– Рейнджер, что происходит?

– Штурм! Командуйте штурм! – проорала Татьяна, нажимая на спусковой крючок. Времени на объяснения не было, как и на то, чтобы сказать все, что она думает об идиоте, вздумавшем задавать такие вопросы.