Текст книги "10 мифов о 1941 годе"

Автор книги: Сергей Кремлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Как поражают и такие его слова, сказанные Молотову во время второй их встречи (ДВП, кн. 2, ч. 1, стр. 65):

«Я считаю, что наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и будем бороться друг против друга».

Но, возможно, фюрер лукавил, двурушничал? Думаю всё же – нет. Когда читаешь записи его бесед с западными лидерами, то там – да, нередко чувствуется лукавство, особенно тогда, когда Гитлер поносит Россию… Вот тут он действительно «отбывал номер» и отделывался дежурными антисоветскими фразами. А в беседе с Молотовым интонации искренние… «Спиной к спине…» – это сказано сильно! Сразу вспоминается песенка из «Сердец четырёх» Джека Лондона: «Мы спина к спине у мачты, против тысячи – вдвоём»!

И тогда же Гитлер недвусмысленно предлагал СССР открыто присоединиться к фронту против англосаксов и США в рамках Пакта трёх (Германия, Италия и Япония). В советской записи сказано: «Он, Гитлер, предлагает Советскому Союзу участвовать как четвертому партнеру в этом Пакте».

К слову, тогда же Гитлер говорил: «Возможно, в Азии возродятся такие силы, которые исключат возможность колониальных владений для европейских государств»… Это вообще-то как-то плохо вяжется с образом «маньяка, рвущегося к мировому господству».

Под «новым мировым порядком» Гитлер понимал такой мир, когда солнце будет светить, не заходя, неодной только Британии, а всем народам мира, когда англосаксам придётся потесниться и дать место за мировым столом всем странам.

А вот о каком порядке возвещала миру надпись на однодолларовой банкноте США, где под пирамидой масонской власти имелась лента со словами: «Novus ordo seclorum» («Новый порядок на века»)?

Увы, Молотов – типично исполнительская фигура второго плана – не уловил идей фюрера, а Сталин так и не успел посмотреть ему в глаза и ответить взглядом понимания, исключающим будущую войну русских с немцами, а значит – и нынешнюю глобализацию, и мировой диктат Золотой Элиты к началу XXI века.

В итоге недоверие Гитлера к России нарастало.

Одним из поводов для недоверия Гитлера была и фигура московского посла Англии, убеждённого германофоба Криппса, который чувствовал себя в русской столице весьма комфортно и вовсю провоцировал нас против Германии. Между прочим, и наш полпред в Лондоне Майский (давний «кадр» такой зловещей фигуры, как многолетний нарком иностранных дел СССР «Литвинов»-Баллах) вёл себя отнюдь не как друг Германии, хотя та была державой, официально дружественной России, и при этом находилась в состоянии непростой войны со страной пребывания Майского, России вовсе не дружественной.

Недаром, когда «Рубикон» был перейдён, в своём обращении к немцам 22 июня 1941 года по поводу начала войны Гитлер констатировал:

«Британия все еще надеялась образовать европейскую антигерманскую коалицию, в которую должны были входить Балканы и Советская Россия… Поэтому в Лондоне решили отправить господина Криппса послом в Москву. Он получил ясные инструкции – на любых условиях возобновить отношения между Англией и Советской Россией и развивать их в пробританском направлении…

В этой речи, к слову, Гитлер говорил и вот что:

«Никогда германский народ не испытывал враждебных чувств к народам России…»

И даже вот что:

«Я… боролся… за установление в Германии нового национал-социалистического порядка, позволившего рабочему в полной мере пожинать плоды своего труда… Успех этой политики в экономическом и социальном возрождении нашего народа, который, систематически устраняя классовые и общественные различия, становится действительно народной коммуной – конечной фазой мирового развития…»

Да, здесь была и «работа на публику», но хотел бы я посмотреть, как отнеслись бы к предложению хотя бы лицемерно, но публично признать высшей ступенью развития общества коммуну «демократы» Черчилль и Рузвельт!

От нас, уважаемый читатель, это скрывали постольку, поскольку очень уж тяжело было признать Советскому Союзу, так много и так многих потерявшему в ту войну, что и на самой России есть доля вины за то, что война Германии с Россией стала реальностью.

От нас это скрывают и по сей день – но уже по другой причине. Зная правду, начинаешь понимать, что не Гитлер (и уж тем более не Сталин) развязал и раздувал Вторую мировую войну. Это было делом органического носителя идей Мирового Зла – наднациональной Золотой Элиты Запада, Золотых Космополитов, и прежде всего – янки!

А янки – это нынешний подлинный хозяин «Россиянин». И указать пальцем на дядю Сэма нынешним «академическим» «историкам» не с руки.

Вернёмся, впрочем, на рубеж 1940–1941 годов…

28 октября 1940 года Муссолини решил тоже отметиться в большой внешней политике, и Италия напалана Грецию. Муссолини вёл неглупую внутреннюю политику (об этом даже в шестидесятые годы не побоялся сказать, например, знаменитый итальянский писатель Альберто Моравиа), но его внешняя политика всегда была бездарной. В итоге Гитлеру пришлось выручать дуче и втягиваться в войну на Балканах. С другой стороны, его вынуждала к этому политика Англии, рассчитывавшей использовать Грецию и Югославию в качестве баз для бомбёжек нефтепромыслов Румынии, снабжавшей Рейх нефтью.

Нейтрализовать «югославскую» угрозу нефти Гитлер попытался, подключив Югославию к Пакту трёх, но сразу же после этого англичане организовали в Белграде антигерманский переворот, и Германия была вынуждена 6 апреля 1941 года войти на территорию Югославии и Греции.

В этот момент и произошло то событие, рациональное объяснение которому лично я дать не могу. 5 апреля 1941 года – за сутки до удара вермахта и люфтваффе по Югославии, СССР заключил в Москве пакт о дружбе и ненападении (!?) с проанглийским правительством Симовича.

Генерал Симович, к слову, как и посол Югославии в Москве Гаврилович, были членами тайного общества «Чёрная рука», которое способствовало развязыванию Первой мировой войны в интересах США.

28 апреля 1941 года Гитлер в беседе с московским послом Рейха графом фон дер Шуленбургом спросил: «Какой черт дернул русских заключить пакт о дружбе с Югославией»? Если знать всю обстановку в тогдашней Европе, то никакого другого вопроса по поводу нашей скоропалительной «дружбы» с Белградом задать, увы, нельзя.

Да, неумно мы вели себя той роковой весной, неумно… И такие шаги СССР, как пакт с обречённой бриттами на заклание Югославией-Сербией, делал для фюрера всё более привлекательным план покончить с Россией ещё до удара по Англии. И теперь уже он поступал нерационально – вплоть до того, что уже его чёрт дёрнул пойти летом 1941 года на Москву.

Вот на каком европейском фоне стал обретать детальные черты пресловутый план «Барбаросса». И то, что 13 апреля 1941 года японский министр иностранных дел Мацуока подписал советско-японский договор о нейтралитете, уже ничего изменить не смогло.

Что ещё надо сказать?

Безусловно, Сталин не собирался воевать с Германией.

В 1941-м году…

А в 1942-м – когда было бы закончено перевооружение РККА?

А в 1943-м или в 1944-м – когда на Германию навалились бы Соединённые Штаты, «пришившие последнюю пуговицу к мундиру последнего солдата», и Англия, постоянно подстрекаемая янки к продолжению войны с немцами?

Думаю, и в этом случае Сталин, скорее всего, просто предпочёл бы остаться в стороне… Однако нельзя не признать, что у Гитлера были, были серьёзные объективные основания сомневаться в перспективной лояльности России и Сталина к его Германии.

И Гитлер, надо сказать, подробно и аргументированно сообщил о своих сомнениях уже тогда – в реальном масштабе времени. Сообщил как в очень узком кругу – например, в ходе совещания в ставке вермахта 9 января 1941 года, так и публично – в ноте СССР об объявлении войны и в обращении по радио к нации 22 июня 1941 года.

Показательная деталь – текста ноты и меморандума к нему нет даже в упомянутом выше XXIII томе «ДВП». В аннотации к этому тому сказано, что публикация документов того времени «важна для установления исторической правды»… Однако для установления правды просто необходимо знать те ключевые документы, о которых я упомянул. Увы, том XXIII заканчивается текстом выступления по радио председателя Совета Народных Комиссаров СССР В.М. Молотова 22 июня 1941 года.

А текста выступления Гитлера – нет! Директиву министра иностранных дел Рейха Риббентропа послув Москве Шуленбургу и меморандум о причинах объявления войны можно отыскать лишь в Интернете (http://publicist.n1.by/history/1941/history_l 941-06-21 – /html). Текст речи Гитлера – там же (http://militera.lib.ru/docs/ ww2/chrono/1941/1941-06-22.html).

Лишь в номере 6-м «Военно-исторического журнала» за роковой 1991 год был опубликован текст пространной ноты министерства иностранных дел Германии Советскому правительству от 21 июня 1941 года. Но она почти никогда более не воспроизводилась.

Почему?

Да потому, что там, в полном соответствии с исторической правдой, говорится о том, что, несмотря на лояльные шаги со стороны Германии:

– уступку Литвы в советскую сферу влияния;

– поддержку в вопросе о возврате Бессарабии и включении в состав СССР Северной Буковины (никогда России не принадлежавшей);

– сдержанность при возврате в состав СССР Прибалтики;

– поддержку против финнов во время советско-финской войны,

СССР необоснованно пытался расширить свою активность и влияние на Балканах (что создавало беспокойство Гитлера относительно румынской нефти); совместно с Англией (хотя и без координации с ней) фактически поощрял антигерманский переворот в Югославии и тут же заключил с югославами до удивления ненужный России пакт.

Главное же – СССР фактически давал Англии основания надеяться на некий благоприятный для неё (и неблагоприятный для Рейха) поворот в советско-германских отношениях. А эти надежды поддерживали Англию в её нежелании прекратить войну в Европе почётным для обеих сторон миром.

Вот что поставил нам в вину Гитлер в июне 1941 года. И, как это ни печально, надо признать, что претензии Гитлера к Советскому Союзу были в определённой мере обоснованными… Подчёркиваю – претензии, а не тотспособ, который он избрал 22 июня 1941 года для их удовлетворения.

Конечно, и Сталин обоснованно колебался в оценке подлинных намерений Гитлера и в прочности его – убеждённого антикоммуниста – новой лояльности к Советскому Союзу.

Но и Гитлера тогда обуревали жестокие сомнения… И то, что он колебался, хорошо видно из его малоизвестного письма Муссолини от 21 июня 1941 года. Оно было опубликовано в СССР в № 5 малотиражного «Военно-исторического журнала» за 1965 год и начиналось так:

«Дуче! Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения… Дальнейшее выжидание приведет самое позднее в этом или в следующем году к гибельным последствиям…

После уничтожения Франции – вообще после ликвидации всех их западноевропейских позиций – британские поджигатели войны направляют все время взоры туда, откуда они пытались начать войну: на Советский Союз.

Оба государства, Советская Россия и Англия, в равной степени заинтересованы в распавшейся, ослабленной длительной войной Европе. Позади этих государств стоит в позе подстрекателя и выжидающего Североамериканский Союз…

Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится. Наоборот, Англия еще больше воспротивится заключению мира, так как она все еще будет надеяться на русского партнера. К тому же эта надежда, естественно, станет возрастать по мере усиления боеготовности русских вооруженных сил. А за всем этим ещё стоят американские массовые поставки военных материалов, которые ожидаются с 1942 года…»

Взаимные подозрения и тревоги можно было снять, лишь посмотрев друг другу в глаза. Тем более что тема личной встречи Гитлера и Сталина возникала с момента подписания пакта Молотова – Риббентропа несколько раз – в том числе в беседах Сталина и Риббентропа, Молотова и Гитлера…

В своей книге «Кремлёвский визит фюрера» я, к слову, поставил-таки двух лидеров лицом к лицу, заставив их придать своим раздумьям и сомнениям новый характер.

Но как могло бы в этом случае всё развиваться дальше?

Если бы СССР принял предложение Гитлера о присоединении к Пакту трёх (Германия, Италия и Япония), то это было бы не столько политическим отходом от пробританской линии – Сталин вёл лишь одну политику, прорусскую, так сказать, сколько отходом от нашего скользкого нейтралитета в сторону долговременной политической дружественности к странам «оси».

Главным тут мог бы стать наш отказ от поддержки антигерманских кругов в Сербии (что до хорватов и словенцев, то они традиционно были лояльны к немцам, а остальные южнобалканские славянские народы в серьёзный «расклад» не шли).

Политические шаги (в том числе отказ от активности на Балканах) можно и нужно было подкрепить усилением поставок в Германию не только нефти и сырья, но и – очевидно – необходимых ей для десанта в Англию вооружений к концу 1941 года или в 1942 году. Поставляла же оружие Англии официально нейтральная Америка – на коммерческой якобы основе. Вот и мы могли бы предпринять нечто подобное по отношению к Германии.

Избежав за счёт этого войны в 1941 году с Германией и усилив производство вооружений на не разрушенных бомбёжками, не эвакуированных заводах Харькова и Запорожья, Николаева и Севастополя, Киева и Днепропетровска, мы не получили бы в 1941 году и войны с Англией – при любой нашей политике.

Выиграть же в той ситуации один мирный год на перевооружение значило для России выиграть устойчивые перспективы для построения развитого социализма. А обеспечить нерушимое социалистическое будущее России означало для России всё! Ведь всё то, что произошло и происходит у нас с 1991 года, – это и один из результатов нашей Победы над Германией в 1945 году, оказавшейся в конце концов победой «пирровой». Слишком уж многих убеждённых строителей нового мира потеряли мы на той войне. Слишком многое разрушила она из того, что они успели построить в России – от Балтики до Тихого океана и от Арктики до Кушки.

Но что означал бы мир с СССР в 1941 году для Германии – без реальных, убедительных доказательств с нашей стороны устойчивой лояльности России к III националистическому рейху?

Германия, дав нам этот мирный год, напротив, рисковала всё потерять. Ведь время работало не на неё, а на англосаксов… И было непонятно – с кем в перспективе будет Россия? Собственно, об этом и писал Гитлер Муссолини 21 июня 1941 года.

Но и не дать нам мирный 1941 год означало для Германии – как показала реальная история – военное поражение к 1945 году и цивилизационное поражение Германии и всей Европы к концу XX века.

Мы, не поддержав Рейх, в конце концов проиграли стратегически, к началу XXI века окончательно отдав мировую геополитическую инициативу Золотой Элите. За что сейчас и расплачиваемся.

Германия, напав на нас, проиграла как стратегически, ныне тоже всё более подпадая под влияние чуждых ей наднациональных сил, так и тактически – безоговорочно капитулировав уже через несколько лет и перед Западом, и перед Востоком.

То есть единственным взаимно разумным – и тактически, и стратегически – вариантом был для России и Германии всё более тесный и нерушимый союз.

Вплоть до военного.

Гитлер должен был понять, что будущее его Рейха обеспечено лишь в условиях мира и дружбы с Россией.

Сталин должен был понять, что будущее России, невозможное без социалистического строя в ней, обеспечено лишь при блоке с Рейхом, что исключало бы поражение России в её единоличном (без Рейха) противостоянии с Западом в XX веке.

В 1992 году экс-член Политбюро ЦК КПСС Егор Лигачёв приехал в Европу. В ходе своей поездки он встречался и с идеологом европейского национализма Жаном Тириаром. Этот бельгиец мыслил не только категориями маленькой Бельгии, но и большого мира, и в ответ на заявление Лигачёва о том, что СССР-де спас мир от коричневой чумы, Тириар сказал Егору Кузьмичу вот что:

«Я считаю, что и вы, как и Гитлер в своё время, совершаете ошибку, потому что я убеждён, единственный и главный враг России и Германии – американский капитализм, и что на самом деле война России с Германией – это ошибочная война. Истинно справедливая война должна быть направлена против американского капитализма. Самой правильной была идея, чтобы Советский Союз и Германия совместно выступили против англосаксонского империализма. В таком случае с властью англосаксонской цивилизации в мире сегодня было бы покончено, а Россия и Германия от этого только выиграли бы…»

Обращаю внимание читателя на то, что Тириар говорил об ошибке Гитлера, а не Сталина, и был тут прав. Ведь в реальности именно Гитлер напал на Россию, а не Сталин на Германию; именно Гитлер санкционировал разработку плана «Барбаросса», а СССР Сталина подобных планов не имел – внутренние инициативные разработки Генштаба РККА не в счёт, о чём я ещё скажу.

Но, так или иначе, ошибка была совершена и привела к таким бедствиям для Германии, которых она не испытывала ни до, ни после той войны.

Что же до России, то наши бедствия и потери в Великой Отечественной войне постепенно бледнеют лишь на фоне нынешней чёрной полосы нашей новейшей истории, которая, начавшись в марте 1985 года с приводом на вершину власти Горбачёва, длится по сей день.

Ту войну против России мы выиграли.

Выиграем ли эту?

Не мной сказано: «Тот, кто не знает своего прошлого, не имеет будущего». Вот для того, чтобы мы имели будущее, я и старался внести этой книгой посильный вклад в осмысление реальностей начала Великой Отечественной войны и мифов, наслоившихся вокруг неё.

Миф первый и главный
ВОЙНА МЕЖДУ СССР И ТРЕТЬИМ РЕЙХОМ БЫЛА НЕИЗБЕЖНА С ЛЮБОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ: ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ, ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ, ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ

На подобном утверждении уже много лет сходятся все – и «правые», и «левые», и сторонники Сталина, и его хулители, и сторонники Гитлера, и его хулители, и даже большинство историков-«ревизионистов».

Однако приведённое мной выше высказывание Жана Тириара показывает и доказывает, что может иметь место и иной взгляд на эту «бесспорную» «истину». В своей вводной экспликации я, надеюсь, дал читателю достаточно документальной информации для размышлений на тему: «Так ли уж всё здесь просто?» А ниже аргументов и фактов ещё и подбавлю, оставляя за читателем право не согласиться со мной или…

Или – согласиться.

Надо сказать, что в реальном масштабе реальной истории неизбежность войны Рейха и СССР не была так уж однозначно очевидной для всех. Например, сразу же после удара немцев по Польше, когда над ней выли сирены германских пикирующих бомбардировщиков «Штука» Ю-87, на имя фюрера из-за рубежа пришла телеграмма от промышленника Фрица Тиссена. Он знал Гитлера с января 1931 года и активно способствовал его приходу к власти. С началом же войны Тиссен тайно эмигрировал и теперь возмущался, однако не войной как таковой, а тем, что Гитлер вступил в конфликт с Англией и Францией.

В открытом письме фюреру «капитан индустрии» писал:

«Я напоминаю Вам, что Вы, конечно, не послали Вашего Геринга в Рим к святому отцу или в Доорн (голландский город, куда удалился экс-император Вильгельм II. – С.К.) к кайзеру_, чтобы подготовить обоих к предстоящему союзу с коммунизмом. Тем не менее Вы все же внезапно вступили в такой союз с Россией, то есть совершили шаг, который Вы сами сильнее, чем кто-либо другой, осуждали в своей книге «Майн кампф» – старое издание, стр. 740–750. Ваша новая политика, господин Гитлер, толкает Германию в пропасть и приведет немецкий народ к катастрофе. Вернитесь обратно, пока это еще возможно…»

Если бы тогда Тиссена спросили, считает ли он неизбежной войну Германии с Россией, он вряд ли ответил бы утвердительно. Тем не менее почти общим местом в трудах западных, советских и постсоветских авторов стало мнение о якобы двуличии Гитлера, который предложением заключить Пакт обеспечивал себе «русские» тылы в блицкриге против Польши в 1939 году с расчётом сразу на будущий блицкриг против России.

Так вот, я в этом сомневаюсь! Сомневаюсь несмотря на то, как начался для нашей Родины день 22 июня реального 1941 года. В то, что Гитлер торопился решить «польский» вопрос и не хотел конфликтовать с Россией, которая могла связать себя союзом с Францией, как это было перед Первой мировой войной, – в это я верю. А вот в то, что Гитлер в 1939 году лишь играл с нами, – нет, не верю.

Вот фактически полный текст памятной записки, вручённой послом Германии Шуленбургом Молотову 15 августа 1939 года – в рамках подготовки к заключению Пакта:

«1. Противоречия между мировоззрением национал-социалистской Германии и мировоззрением СССР были в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССР стояли на противоположных и враждующих друг с другом позициях. Из развития последнего времени, по-видимому, явствует, что различные мировоззрения не исключают разумных отношениймежду этими двумя государствами и возможности восстановления доброго взаимного сотрудничества. Таким образом, периоду внешнеполитических противоречий мог бы быть навсегда положен конец и могла бы освободиться дорога к новому будущему обеих стран.

2. Реальных противоречий в интересах Германии и Советского Союза не существует. Жизненные пространства Германии и СССР соприкасаются, но в смысле своих естественных потребностей они друг с другом не конкурируют. Вследствие этого с самого начала отсутствует всякий повод для агрессивных тенденций одного государства против другого. Германия не имеет никаких агрессивных намерений против СССР. Германское правительство стоит на точке зрения, что между Балтийским и Чёрным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-Востока и т. п. Помимо того, политическое сотрудничество обеих стран может быть только полезным. То же самое относится к германскому и советскому народному хозяйству, во всех направлениях друг друга дополняющих.

3. Не подлежит никакому сомнению, что германо-русские отношения достигли ныне своего исторического поворотного пункта. Политические решения, подлежащие в ближайшее время принятию в Берлине и Москве, будут иметь решающее значение для формирования отношений между немецким и русским народами на много поколений вперед. От них будет зависеть, скрестят ли оба народа вновь и без достаточных к тому оснований оружие или же они опять придут к дружественным отношениям. Обоим народам в прошлом было всегда хорошо, когда они были друзьями, и плохо, когда они были врагами.

4. Правда, что Германия и СССР вследствие существовавшей между ними в течение последних лет идеологической вражды питают в данный момент недовериедруг к другу. Придется устранить еще много накопившегося мусора. Нужно однако констатировать, что и в течение этого времени естественная симпатия германского народа к русскому никогда не исчезала. На этой основе политика обоих государств может начать новую созидательную работу.

5. На основании своего опыта германское правительство и правительство СССР должны считаться с тем, что капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии, так и Советского Союза. В настоящее время они вновь пытаются, путем заключения военного союза, втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 году эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям.

6. Вызванное английской политикой обострение германо-польских отношений, а также поднятая Англией военная шумиха и связанные с этим попытки к заключению союзов делают необходимым, чтобы в германо-советские отношения в скором времени была внесена ясность. Иначе дела без германского воздействия могут принять оборот, который отрежет у обоих правительств возможность восстановить германо-советскую дружбу и при наличии соответствующего положения совместно внести ясность в территориальные вопросы Восточной Европы. Ввиду этого руководству обеих стран не следовало бы предоставлять развитие вещей самотеку, а своевременно принять меры. Было бы роковым, если бы из-за обоюдного незнания взглядов и намерений другой страны оба народа окончательно пошли по разным путям.

Согласно сделанному нам сообщению, у Советского правительства также имеется желание внести ясность в германо-советские отношения.

Ввиду того, что прежний опыт показал, что при использовании обычного дипломатического пути такоевыяснение может быть достигнуто только медленно, министр иностранных дел фон Риббентроп готов на короткое время приехать в Москву, чтобы от имени фюрера изложить господину Сталину точку зрения фюрера. По мнению господина Риббентропа, перемена может быть достигнута путем такого непосредственного обмена мнениями, не исключающего возможности заложить фундамент для окончательного приведения в порядок германо-советских отношений».

Этот документ является образцом блестящего краткого анализа как сути прошлых российско-германских отношений, так и сути текущих политических реальностей того времени. И он написан, безусловно, с искренних позиций.

Однако война стала фактом. России и Германии не удалось совместно изменить ход мировой истории в направлении сотрудничества народов во имя противодействия англосаксонскому глобализму и, значит, – на благо более разумного и справедливого мира во всём мире.

А возможно ли было это сотрудничество? Нам тычут в нос вырванными из контекста цитатами из «Майн кампф» или из плана «Барбаросса» и безапелляционно заявляют: «Нет!»

Но так ли всё однозначно даже в этом самом плане «Барбаросса»?

Ну, например…

Как часто «историки»-академисты приводят первые строки знаменитого плана «Барбаросса», который начинается так:

«Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии (Вариант «Барбаросса)…»

Но многие ли полностью знакомы с этим планом, утверждённым Гитлером 18 декабря 1940 года? А ведь в этой совершенно секретной директиве № 21 (план «Барбаросса», машинный № 33408/40, отпечатано 9 экземпляров) первый абзац раздела IV внятно доказывает, что план вторжения в Россию носил при его утверждении лишь предположительный характер. Предлагаю уважаемому читателю убедиться в этом самому, прочтя упомянутый абзац:

«IV. Все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими на основании этой директивы, должны совершенно определенно исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию в отношении нас (выделение здесь и ниже моё. – С.К.)».

Прошло полтора месяца, оперативный отдел Генерального штаба Сухопутных войск издаёт 31 января 1941 года уже уточнённую «Директиву по сосредоточению войск» (план «Барбаросса», маш. № 050/41 – документ командования, сов. секретно, отпечатано 30 экз.).

И первый её раздел опять подтверждает отсутствие жёсткого намерения Гитлера в то время начать войну с СССР:

«1. Общие задачи. В случае если Россия изменит свое нынешнее отношение к Германии, следует в качестве меры предосторожности осуществить широкие подготовительные мероприятия, которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии»…

Мне абсолютно чужды идеи «Суворова»-Резуна (это всего лишь неглупо составленная смесь правдоподобия и чёрной лжи). И я понимаю и знаю, что к началу войны Россия своего отношения к Германии не изменила, а «быстротечная кампания» тем не менее началась. Однако не могу не заметить, что выше цитированные документы относятся ко времени до одобрения Советским Союзом антигерманского переворота в Югославии 27 марта 1941 года и до заключения нами 5 апреля 1941 года пакта с антигерманским и проанглийским югославским правительством, пришедшим к власти в результате этого переворота.

После этого Гитлер имел основания в нашей лояльности и усомниться.

Вернёмся ещё раз к теме ноябрьских переговоров Гитлера и Молотова. Уже при первой их встрече 12 ноября Гитлер заявил (ДВП, т. XXIII, кн. 2(1), стр. 42):

«Ситуация, в которой состоится настоящая беседа, отмечена тем фактом, что Германия… находится в войне, а Советский Союз – нет… После этой войны не только Германия будет иметь большие успехи, но и Россия.

Если сейчас оба государства трезво проверят результаты совместной работы за этот год, то они придут к убеждению, что польза была в этом для обоих… Может быть, не каждая страна достигла 100 % того, на что надеялась, но в политической жизни приходится довольствоваться и 25 %.

Возможно, и в будущем не все желания будут исполняться, но… убеждён, что… два народа, если будут действовать совместно, смогут достичь больших успехов. Если же они будут работать друг против друга, то от этого выиграет только кто-то третий».

Укладывались ли в эту разумную схему наши действия по отношению к Югославии? Или наши претензии на влияние на Балканах? Ведь ни на что серьёзное России на Балканах никогда (подчёркиваю – никогда!) рассчитывать не приходилось, потому что Россия никогда не имела там серьёзного экономического влияния.

При этом ещё до заключения Пакта Молотова – Риббентропа – 14 августа 1939 года – Шуленбург заявлял в Москве, что Англия и Франция «вновь пытаются втравить СССР в войну с Германией», и продолжал: «В 1914 году эта политика имела для России худшие последствия. Интересы обеих сторон требуют, чтобы было избегнуто взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям».

Замечу – тем самым «демократиям», которые готовы были ударить вместе с финнами по СССР зимой 1940 года и превентивно бомбить Баку весной и летом того же года.

Трагедией было то, что Сталин знал о провокациях Запада, говорил о них (одна беседа с Мацуокой весной 1941 года чего стоит!). Но вот же – сомневаясь в искренности немцев, колеблясь между перспективой сыграть свою игру на ослаблении Рейха англосаксами и перспективой союза против них с Рейхом, Сталин упустил момент избежать войны с немцами и составить спасительную для России коалицию с ними.

Увы, поводы для сомнений Гитлеру Сталин невольно давал. Попытки неуместной активности на Балканах; беспрецедентная трёхчасовая беседа с английским послом Криппсом летом 1940 года сразу после прибытия последнего в Москву; претензии на всю, а не только Северную Буковину – это лишь отдельные примеры на сей счёт.