Текст книги "Нож Возмездия"

Тяньшанский бурый медведь

Медведя увидел не только я один, его увидели и оставшиеся в лагере школьники. С весёлым гиканьем: «Медведь!», все бросились к нему. Естественно, бурый мишка не ожидал такой радостной встречи и пустился наутёк вверх по склону горы. Кое как осадил «смельчаков» и пресёк преследование испугавшегося медведя.

Во время обеда, весь лагерь только и говорил о посещении незваного гостя и те, кто пришёл из небольшого похода жалели, что не увидели живого медведя. Ближе к вечеру страсти стали утихать. Опять придумали какое-то развлечение для школьников, чтобы они не скучали. Кажется, это были бега в спальных мешках. Детвора веселилась. Вдруг со стороны реки раздались крики, скорее визг, школьниц. Поляна, на которой находился наш лагерь, заканчивалась у реки обрывом метра в два высотой. Однако была и тропинка, ведущая к самой реке в том месте, где не было обрывистого берега. Вот по этой тропе с визгом и криками: «Медведь!» в лагерь бежало три девчонки.

И тут началось… Толпа, почти из ста человек, ринулись по этой тропе к реке. Я тоже, поддавшись инстинкту толпы, схватил ледоруб и бросился напрямую к берегу реки. Подбежав к обрыву, посмотрел вниз, куда бы удобней прыгнуть и приземлиться. Увидел большое, коричневое песчаное пятно, в сухом месте русла реки, прицелился и прыгнул. Удачно приземлившись, с удивлением увидел, как остатки песчаного коричневого пятна быстро поднимаются на задние лапы. Медведь с меня ростом, а может даже и выше, чуть не обнял меня за плечи. Но тут из-за крутого поворота реки, буквально метрах в двадцати, снизу по руслу, показалась орущая толпа школьников, которая с криками и свистом неслась прямо на меня и медведя. Медведь не стал меня обнимать, а резко развернулся на 180 градусов и покатился, как шар, с огромной скоростью вверх. Добежав до пологого участка берега, взлетел на травянистый берег и тут же скрылся в густом ельнике. И тут я только осознал, что чуть не оседлал в прыжке спину медведя, коричневый цвет которого принял за нанос речного песка в сухом русле реки. Конечно, это приключение взбудоражило весь наш лагерь и целый вечер были разговоры только о медведе.

Стемнело, в этот раз ночи были тёмные, безлунные. Возле большого костра на поляне собрались почти все туристы. Кто-то что-то рассказывал, кто-то подносил дрова к костру, кто-то поставил ведро с водой, чтобы заварить чай. Я же взял гитару и начал развлекать молодёжь туристскими песнями. Когда вода в ведре закипела, староста моей группы попросил у меня заварку.

– Иди возьми у меня в палатке, с правой стороны лежит заварка и пачку сахара прихвати для чая, – сказал я ему.

Моя палатка стояла метрах в 40 от костра, там же стояла и палатка стажёра, который вымотавшись за день со школьниками, решил пораньше лечь спать. Минут через пять староста и ещё один парнишка, с которым он ходил за заваркой и сахаром, вернулись к костру. Они молча присели около костра и когда я закончил петь очередную песню староста протянул мне заварку и сахар со словами:

– Сергей Константинович, а у вас палатка разорвана, – сказал он.

– Как разорвана? – с удивлением задал вопрос, – Только минут двадцать назад я был в палатке и всё было нормально!

– Не знаю, но там всё перевёрнуто, крыша у палатки, с одной стороны, порвана, ваш спальник снаружи валяется.

Конечно же, сразу стало не до песен у костра. Я и ещё несколько человек из моей группы быстро зашагали к палатке. И правда, верх моей перкалевой палатки был разорван в клочья. Медведь, видимо, был правша. Левой передней лапой пытался облокотится на крышу палатки, оставив несколько дырок от когтей, а правой когтистой лапой, как бритвой располосовал остальную часть крыши палатки. Через эту дыру вытащил мой спальник наружу, помял буханки хлеба и попытался что-то ещё обнаружить, но дальше грабить не стал. По всей видимости, его кто-то спугнул. Тут же посмотрел на рядом стоящую палатку стажёра и увидел, что медведь пытался залезть и в его палатку. Об этом красноречиво говорил огромный порез от самого конька палатки до низу около входа. Однако спящий стажёр своим человеческим духом отпугнул от проникновения во временное жилище стажёра. Но разбойные деяния медведя не повлияли на его мирный и крепкий сон. Он продолжал спать, как ни в чём не бывало.

Хорошо у меня был большой кусок чёрной полиэтиленовой плёнки, которой я постарался прикрыть огромные дыры в крыше палатки. Ремонт палатки и наведение должного порядка с продуктами, продлились почти до половины второго ночи. К этому времени почти все туристы разбрелись по своим палаткам. Но если днём появление медведя вызывало только детский восторг, то тёмная ночь никак не способствовало проявлению храбрости среди туристов. Если комфортное размещение в перкалевой палатке типа «Памирка» было рассчитано на трёх человек, максимум на четырёх, то этой ночью все уплотнились по пять, а то и по шесть человек. В моей группе была одна польская брезентовая палатка, с тентом и тамбуром. Её облюбовал староста группы со своими дружками. В ней помещалось без труда 6-7 человек. Однако староста с друзьями установили свою палатку в отдалении от всего остального лагеря, метрах в 50-60. Но в эту ночь спать там не решились, а растворились по другим палаткам. Двух девчонок, оставшихся без места для ночёвки в своих палатках, разместил у себя. Постепенно все угомонились, и даже я впал в сонную дрёму. И тут снаружи палатки, прямо мне в ухо, кто-то начал хрюкать. Да, да, именно хрюкать, как хрюкают свиньи. Спросонок даже не понял, что это такое.

– Пошёл вон! – прокричал я, когда понял, что это опять пожаловал медведь.

Услышал, как прошуршали кусты, когда сквозь них промчался медведь. А минут через пять послышались ребячьи голоса:

– Кажется медведь меня по голове погладил… А-а-а! Медведь! Сергей Константинович! Медведь! – проорали из палатки метрах в двадцати от меня.

– Да гоните его прочь! – прокричал я в ответ.

Постепенно и этот гвалт затих и наконец-то все провалились в сон. Утром солнышко поднялось, и все полусонные туристы начали выползать из своих палаток и устраиваться на травянистой поляне с намереньем продолжит дремать на солнце, согреваясь после бессонной ночи. Выполз и я из свой рваной, но кое как отремонтированной палатки. И тут недалеко от того места, где я расположился, увидел валяющуюся на земле коричневую мужскую куртку. Не то, чтобы она была тёплая, но с подкладкой и верхом под замшу, вполне годилась для походов. Во время обеда обошёл все группы в лагере и спрашивал, чья это куртка. Из 110 человек никто не признал в ней свою. Примерил на себя, она мне подошла в самый раз. По всей видимости медведь её притащил откуда-то из другого лагеря, скорее всего с поляны «Альпийская роза», там как раз ночевала группа с другого маршрута турбазы Горельник», это я по возвращению на турбазу узнал. Инструктор той группы потом рассказал, что в ту ночь и у них медведь разбойничал. Хозяина куртки я так и не нашёл. Та группа закончила маршрут раньше нашей и когда я привёл свой заезд школьников на турбазу, туристы с того заезда уже разъехались по домам. А найденная куртка ещё мне прослужила лет 10, которую я брал с удовольствием в походы и рассказывал её историю у походного костра.

Медведь, конечно, нагнал страху на всех моих туристов, но посовещавшись с Петей Белоусовым и инструктором-стажёром, решили не паниковать, а продолжить наш маршрут со школьниками. Просто решили, что на ночь будем выставлять дежурных, возле всех трёх костров, и чтобы дежурные поддерживали яркий огонь всю безлунную ночь. Скорее всего, что медведь не наберётся наглости прийти, когда в лагере горят три ярких костра и ходят люди, охраняя сон своих товарищей. Так оно и было, больше медведь к нам не приходил, ни днём, ни ночь.

Разобравшись с этой проблемой, решил обойти весь лагерь в поисках ещё каких-нибудь пакостей ночного гостя. Вроде кроме моей изодранной палатки и палатки стажёра, остальные палатки оказались целыми. Однако большую польскую палатку, синего цвета, я что-то не видел. Решил, что староста со своими друзьями решили её переставить поближе к основному лагерю и спросил об этом старосту. Староста ответил, что они к своей палатке с утра ещё не подходили. Тогда я сам пошёл к тому месту, где она была установлена. Подойдя к месту установки палатки, передо мной предстала картина побоища медведя с брезентовой палаткой. Вся палатка, вместе с тентом, была разорвана на узкие ленточки. Как будто кто-то специально кромсал её огромными ножницами. Даже пол у палатки был располосован.

Время похода заканчивалось и все группы засобирались в обратный путь на турбазу «Горельник». Далее маршрут пролегал через Бутаковский перевал, под которым по легенде, кто-то когда-то обнаружил берлогу медведя. По пути к Бутаковскому перевалу остановились на привал возле небольшой метеостанции, где работали метеорологи. Поведали им о своей беде. Они нам рассказали, что в нашем лагере хулиганил ещё медвежонок, лет трёх от роду. Он отбился уже от матери и промышлял грабежами туристов, альпинистов в ущелье реки Левый Талгар. Мать этого медвежонка с двумя годовалыми малышами обитает где-то в районе Бутаковского перевала, но к людям никогда не выходит. Однако с ней лучше не встречаться. Сейчас эта медведица, по наблюдениям лесника, бродит с малышами где-то в ущелье Среднего Талгара. Так что мы можем безбоязненно подняться на Бутаковский перевал.

В дальнейшем поход проходил без приключений. Последнюю ночёвку перед возвращением на турбазу мы организовали недалеко от высокогорного катка Медео, в ущелье Ким Асар. Это сейчас так называется ущелье. До конца 1960-х годов все это ущелье называли Комиссаровским. Скорее всего из-за того, что ещё с 1920 годов здесь находился санаторий для лечения и отдыха командиров Красной Армии.

По разодранным трём палаткам пришлось составлять акт на списание с соответствующими объяснительными свидетелей этого вандализма.

21.02.2022 год

Генрих! Отдай руку!

Случилась эта история в то время, когда альпинизм только начал развиваться в СССР. В молодой республике Казахстан в конце 1920-х годов стали появляться первые общества альпинистов. В столице Казахстана, которой стала Алма-Ата в 1929 году, развитию альпинизма способствовало географическое положение города. Расположенный у подножья Заилийского Ала-Тау, одного из хребтов Северного Тянь-Шаня, он просто не мог остаться в стороне от быстро развивающегося нового вида спорта – альпинизма. Прямо сразу, за южной окраиной города возвышались величественные горы высотой почти до 5000 метров над уровнем моря. Снежные вершины так и манили любителей экстремального нового вида спорта, подняться на них и посмотреть на город-сад с заоблачной высоты.

В конце 1920-х годов, в начале 1930-х, когда ещё к власти в Германии не пришёл Гитлер, между СССР и Германией установились тесные экономические, культурные и спортивные связи.

На фоне позитивных связей между СССР и Германией летом 1930 года в Алма-Ату приехали два немецких альпиниста, Генрих Шниткер и Эрик Гросс. Они были опытными альпинистами и в их послужном списке было немало покорённых вершин в Альпах. Успели отметится и на Кавказе. В Алма-Ату они прибыли по частной туристической визе. Генрих достаточно неплохо владел русским языком и через консульство Германии в Алма-Ате вышел на связь с альпинистами города для того, чтобы получить консультацию по восхождению на какую-нибудь вершину Заилийского Ала-Тау.

В альпинистском клубе «Допризывник» двум немецким альпинистам посоветовали сделать восхождение на Мало-Алматинский пик (впоследствии пик Комсомола, пик Норсултан), который хорошо виден из любого района города. Да и выглядел этот пик, как самый высокий, хотя рядом с ним находились вершины и повыше. Ещё одним преимуществом этого восхождения был достаточно лёгкий подход к подножью вершины, и возможность совершить восхождение за два-три дня. Так же в клубе немцам посоветовали нанять в проводники кого-нибудь из чабанов, которые пасли свои отары в урочище Шимбулак. От этого урочища через Талгарский перевал был самый близкий подход к намечаемой вершине для восхождения. Это вполне устроило немецких альпинистов и получив все нужные консультации, немцы отправились в горы.

До урочища Медео добирались на телеге. Этот путь занял чуть больше четырёх часов. Дальше альпинисты пошли пешком. Дойдя до урочища Шимбулак, немцы увидели юрту чабанов. Возле юрты их встретил казах средних лет и поприветствовал альпинистов на русском языке, вполне пологая, что это русские альпинисты из города.

– Привет советским спортсменам! – поприветствовал чабан.

Немцы немного стушевались, но Генрих быстро сориентировался и коротко бросил по-русски: «Здравствуйте», с явным иностранным акцентом.

– Я думал, вы русские альпинисты из города, однако на русских вы не похожи, – с явным подозрением произнёс чабан.

– Да, мы есть немецкие альпинисты. Я чуть-чуть говорить по-русски, – сказал Генрих, – мы хотим, как это, подняться вот на ту гору, – и Генрих ледорубом показал на вершину, нависавшую над Талгарским перевалом.

– Я тоже мал-мал говорю на русском, и мы можем понять друг друга, – улыбнулся чабан.

– Хорошо, отлично! Мы бы хотели тут переночевать, а завтра подняться на перевал. Можно в вашем таком интересном доме, провести ночь? – спросил Генрих.

– Конечно, конечно, можно, – засуетился казах, – меня зовут Сайдахмет, – и чабан протянул руку для рукопожатия.

– Генрих, а это мой напарник, он по-русски не понимает и не говорит, зовут его Эрик. Мы прилетели из Германии. Хотим побывать в ваших горах, – Генрих пожал руку чабану.

– Заходите, моя юрта – ваша юрта!

– Этот дом называется юрта? – удивился Генрих.

– Да, это юрта. Мы в ней живём, когда летом наши отары овец на горных джайляу пасутся. Это как ваши палатки для похода, только вот такие большие и тёплые. Сейчас скажу жене, чтобы кушать готовила, скоро вечер, пора дастархан накрывать, – проговорил чабан.

– Что такое дастархан? – с недоумением спросил Генрих.

– Это стол с едой, – коротко пояснил Сайдахмет.

– Мы вам за это будем заплатить, – пообещал немец.

– У нас гости за ужин не платят, – возразил чабан немцу.

Жена чабана приготовила великолепный бешбармак. Немцам такое блюдо очень понравилось. За ужином Генрих договорился с чабаном, что тот завтра утром проводит их к подножью горы, на которую альпинисты хотят взойти. Сайдахмет предложил немцам встать рано утром и на лошадях подняться на Талгарский перевал и ещё немного выше, под самую морену, где, как он знал, есть зелёная поляна с родником. До этой поляны на лошадях поднимутся часа за два. Чабан на поляне останется ждать альпинистов, а те за светлое время суток успеют сделать восхождение и спустится на поляну. Потом все вместе спустятся к юрте. Свои вещи альпинисты могут оставить в юрте, а с собой взять только самое необходимое. Генрих пообещал хорошо заплатить и даже оставить кое-что из альпинистского снаряжения в подарок чабану. На этом договорились и устроились всё спать.

В пять часов, только рассвело, Сайдахмет поднял альпинистов, на низеньком столе уже стоял самовар с кипятком, лежали лепёшки и нарезанное мясо, оставшееся со вчерашнего ужина. Наскоро позавтракав, Сайдахмет с альпинистами оседлали коней и начали довольно быстро подниматься к Талгарскому перевалу. К намеченной поляне трое всадников подъехали уже часам к семи утра и минут через десять двое альпинистов стали подниматься на гребень, оставив чабана на поляне, всучив ему мощный цейсовский бинокль и наказали следить за их продвижением к вершине.

Сайдахмет удобно устроился на зелёном альпийском лугу и стал в бинокль разглядывать окрестности, изредка направляя бинокль на двух альпинистов, карабкающихся по гребню горы. Лошади паслись тут же, на зелёной поляне, небо было голубое, без единого облачка.

Немцы достаточно быстро поднимались к намеченной цели. Сайдахмет поглядывал в бинокль, альпинисты были хорошо видны. Вот они подошли к опасному скальному участку. Чабан разглядел, что они решили дальше подниматься в связке. На несколько минут немцы остановились, пристёгиваясь к верёвке. Сайдахмету стало интересно, как альпинисты преодолеют крутой скальный участок и стал не отрываясь смотреть на немцев в бинокль.

Эрик по скальному участку начал подниматься первым. Генрих примостился на узеньком уступчике и приготовился страховать. Эрик поднялся метров на 10 выше Генриха, и стал забивать скальный крюк в трещину. Вот он забил крюк, зацепил карабин и через карабин пропустил верёвку. Неожиданно Эрик сорвался и полетел вниз. Генрих успел вовремя приостановить падение напарника по связке, который зацепился левой рукой за выступ, на котором стоял Генрих. Правой рукой искал точку опоры, но никак не находил. Так и висел на верёвке, одной рукой уцепившись за выступ.

Положение альпинистов было очень опасное, поскольку у Эрика могла в любой момент соскользнуть рука и тогда просто бы под натяжением верёвки, Генриха бы сбросило с узкого скального карниза. Сайдахмет напрягся, вглядываясь в двух альпинистов, повисших на скалах. Вдруг Генрих замахнулся ледорубом и перерубил верёвку. Эрик еле держался одной рукой за выступ, но силы его уже покидали. Генрих замахнулся ледорубом второй раз и ударил по руке Эрика, которая цеплялась за выступ.

Чабан в бинокль чётко видел, как Эрик полетел вниз, не касаясь скал и упал прямо на снежник крутого склона. По снежнику он заскользил, набирая скорость и метров через сто его выбросило на острые скалы. Дальше падение Эрика Сайдахмет уже не видел. По всей видимости, тело скрылось за скалами и камнями. Чабан этого видеть уже не мог. Скалы и камни закрыли тело упавшего альпиниста от взора чабана. Чабан направил бинокль на Генриха и увидел, что тот спокойно, во всяком случае так в бинокль показалось Сайдахмету, начал спуск со скал. Где-то через час, Генрих спустился на зелёную полянку к роднику, где находился чабан.

– А где твой товарищ? – спросил Сайдахмет с таким выражением лица, как будто он ничего не видел.

– У тебя был бинокль, ты должен был смотреть на нас, – спокойно сказал Генрих.

– Я в него хорошо смотрел. Свою отару смотрел. Овцы туда, сюда бегали, смотрел, чтобы далеко не убежали. Однако и на вас смотрел. Видел, как вы вон к той скале подошли. А тут моя лошадь куда-то спряталась, и я пошёл её искать, – с невинными глазами соврал Сайдахмет.

– Эрик упал со скалы, а я его не удержал. Высоко падал, наверно мёртвый. Спущусь в город, скажу, чтобы пришли искать Эрика, – отведя взор от чабана, сказал Генрих.

– Мёртвый, так мёртвый, поехали вниз, к юрте, там разберёмся, – спокойно сказал Сайдахмет.

Чабан не хотел сейчас спорить с Генрихом. Он явно боялся его. Вдруг он и его ледорубом, как своего напарника стукнет. Лучше прикинуться, что ничего не видел и ничего не знает. Быстро собравшись, чабан и альпинист на лошадях начали спуск к юрте. Спустившись к юрте, Генрих стал разбирать свой рюкзак и рюкзак напарника. Собрав, что посчитал нужным, в один рюкзак, все остальные вещи отдал чабану. Так же он ему подарил цейсовский бинокль и приличную бухту альпинистской верёвки.

– Хороший аркан, – поцокал языком Сайдахмет, – в хозяйстве пригодится.

Генрих достал бумажник и протянул чабану две сотенных рублёвых купюры.

– Это плата за твою помощь нам, – просто сказал Генрих.

– Оставайся, переночуй, а завтра уйдёшь, – предложил чабан.

– Нет, ещё светло, я до Медео успею дойти. Там переночую или машина попадётся в город уехать. Мне надо быстро сообщить, чтобы приехали искать Эрика, – суетился Генрих.

Немец явно торопился покинуть гостеприимного хозяина юрты, спустится в город и, возможно, побыстрей уехать из Советского Союза. Спустившись к Медео, Генриху явно повезло. Около кумысолечебницы, так называли санаторий, предназначенного для лечения и отдыха командиров Красной Армии, стоял грузовик, который по всей видимости собирался поехать в город. Генрих напросился в пассажиры и уже вечером был в Алма-Ате. Переночевав в гостинице, на следующий день он заявился уже в знакомый клуб альпинистов «Допризывник» и сообщил о несчастном случае произошедшим с его напарником. Подробно постарался описать место, где произошёл несчастный случай и попросил организовать поиск тела Эрика Гросса. Предупредив в клубе, что он обо всём договорится с немецким консулом, о дальнейшей судьбе тела погибшего немецкого альпиниста. Больше никогда альпиниста Генриха Шнитке никто не видел, и ничего о нём не слышал.

В альпинистском клубе «Допризывник», после сообщения о несчастном случае, собралась спасательная команда, которая в тот же день выехала в сторону Медео. К вечеру спасотряд добрался до юрты Сайдахмета. Чабан всё рассказал без утайки о том, что случилось в горах с двумя немецкими альпинистами. Согласился утром помочь спасательному отряду быстрее добраться до места, откуда он наблюдал за произошедшим «несчастным случаем».

На следующее утро Сайдахмет навьючил на двух лошадей рюкзаки спасателей, сам сел верхом на третью лошадь. Спасатели налегке достаточно быстро поднялись на Большой Талгарский перевал. А ещё через полчаса Сайдахмет показывал в свой подаренный бинокль место, где он видел, как один немецкий альпинист вначале перерубил ледорубом верёвку, а потом ударил второго ледорубом по руке. Чабан указал также, как он видел падение второго альпиниста и где, примерно, он потерял его из виду. Всё показав, и рассказав ещё раз, чабан отправился вниз к своей юрте.

Спасатели не стали терять время, двое остались устанавливать палатки, а остальные отправились на поиски тела немецкого альпиниста. К вечеру спасатели вернулись ни с чем. Найти погибшего немецкого альпиниста не удалось. Решили на следующий день продолжить поиски. Уставшие спасатели-альпинисты немного посидели у небольшого костра, попили чай и улеглись в палатках отдыхать до утра.

Ночью поднялся сильный ветер. Он так трепал палатки, что казалось он вот, вот их сдует. Но палатки были надёжно установлены, однако ветер почти всех спасателей разбудил и растревожил. На какое-то время внезапно установилась полная тишина. В этой тишине явственно послышались тяжёлые шаги. Шаги затихли около небольшого палаточного окошка.

– Henry! Gib mir meine Hand! (Генрих! Отдай мою руку!), – то ли прокричал, то ли прорычал хриплый голос на немецком языке.

Все спасатели-альпинисты в обеих палатках от ужаса оцепенели. Тут вновь страшный порыв ветра ударил по палаткам и вместе с ветром на палатки обрушился ливень. Дождь шёл до самого утра. С рассветом дождь прекратился, и испуганные альпинисты стали понемногу приходить в себя. Наконец один отважился и расстегнул палатку. Выглянув наружу, увидел ясное, чистое небо и как-то сразу страхи куда-то исчезли.

– Погода прекрасная, давайте вылезайте наружу! – позвал он всех остальных спасателей.

Все лениво начали выползать из спальных мешков на встречу утреннему солнцу. Как будто и не было тревожной ночи, сильного ветра с дождём.

– Ребята! Смотрите! – Прокричал один из альпинистов, – Вон там, у большого камня кто-то сидит!

Все повернулись в сторону, куда указывал спасатель. На камне сидел в лохмотьях человек. Он правой рукой прижимал что-то ко лбу. Врач из группы спасателей, не мешкая, быстро подошёл к сидящему человеку. Проверил пульс и сообщил остальным альпинистам, что человек мёртв. Ко лбу мёртвый человек прижимал кисть левой руки…

14.11.2022 г.

Юмор

Телефонные истории

Ангина

Алло Витёк! Привет! Это хорошо, что ты мне позвонил, а то у меня телефон в одну сторону работает. Мне звонят, а я не могу. Почему так работает? Номеронабирателя нет! А что голос? Голос у меня нормальный, немного хриплю, а так, всё нормально! Ну, болел немного. Чем болел? Если не торопишься никуда, то расскажу. Не спешишь? Тогда слушай. Началось всё с того, что соседка ... да нет, не та... ну, я говорю тебе, что не та, а старушка надо мною живёт, так вот ей дочка стиральную машину подарила, импортную, всё сама делает, автоматически и стирает, и сушит, и даже гладит. Бабуля в технике ничего не понимает, а дочке с зятем некогда эту машину устанавливать. Я, конечно, ей отказать не мог, а как ей откажешь, если она иногда мне французским коньяком опохмелиться даёт. Коньяк ей зять завозит, ему пить нельзя, он им торгует, а у тёщи склад организовал.