Текст книги "Забытый миг"

Автор книги: Сергей Куликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Прошло полгода, никаких дополнительных сведений об исчезновении дядюшки Чарли, не появилось. Мама вступила в права наследства и хлопот прибавилось. Я, конечно, помогал ей во всём, чем мог, а достигнув совершеннолетия переселился в дядюшкин дом и стал полноправным хозяином всего его имущества. Матушку не забывал и наведывался к ней, чуть ли не каждую неделю. Благо наши дома находились не так далеко, всего милях в 50 друг от друга.

Недавно пригласил приятеля, поехать к моей матушке. Еле уговорил друга поехать со мной. Мы проехали почти полпути, как с левой стороны дороги увидел чёрную фигуру человека. Я нажал на тормоз и остановился.

– Ты чего остановился, Марк? – спросил меня приятель.

– Ты видишь чёрную фигуру на обочине дороги? – я указывал пальцем на чёрный силуэт.

– Никого там нет, – вертел головой мой друг.

– Нет, так нет, сиди в машине, – приказал я ему.

– Добрый день, Чёрный Джек! – поприветствовал я чёрный силуэт, маячивший на обочине, – Может вас надо куда-то подвезти, то проблем нет, садитесь на заднее сидение, и мы вас довезём куда надо.

В это время мой приятель недоумённо поглядывал на меня, не понимая, с кем это я веду беседу. Я потихоньку приближался к Чёрному Джеку и вдруг в голове прозвучало: «Дай мне попить и чего-нибудь поесть, а везти меня никуда не надо». Я тут же развернулся и чуть ли не бегом отправился к машине. Быстро достал бутылку минеральной воды, из сумки вынул завёрнутые бутерброды, которые приготовил в дорогу, на всякий случай и подошёл к Чёрному Джеку. Протянул всё это в подставленные руки и увидел, как Чёрный Джек улыбнулся и тут же исчез. Лишь в голове промелькнула мысль: «Живи, малыш!»

04.12.2020

Шапка-невидимка

День выдался жаркий. Я старался идти по той стороне улицы, где была тень от домов. Домой не торопился, никто меня там не ждал. Я уже давно жил один в своей небольшой двухкомнатной квартире на последнем этаже пятиэтажки. Прекрасно знал, что в квартире будет жарко, даже если я распахну все двери и окна настежь. Путь к дому лежал через небольшой сквер, в углу которого пристроился пивной ларёк, или просто пивнушка. Возле пивнушки было немного народу, видимо из-за жары люди даже к пивнушке ленились идти. Но я не поленился, всё равно мимо проходил, и решил хлебнуть холодного пивка. Благо в окошко за пивом стояло всего два человека. Взяв пару кружек холодного пива встал за пустой круглый и высокий столик, чуть поодаль от ларька в тени деревьев. С удовольствием, почти залпом выпил первую кружку пива и почувствовал, как появился холодок внутри моего тела. Сразу стало не так жарко.

– Можно я встану за ваш столик, – неожиданно послышалось у меня за спиной.

– Конечно, конечно, – согласился я, отодвигая пустую кружку, освобождая место подошедшего к моему столику пожилому, солидному мужчине с собачкой на поводке.

– Видите ли, – извиняющимся тоном промолвил незнакомец, – только у этого столика внизу есть крючок, за который я цепляю поводок моей собаки, когда прихожу сюда пропустить пару кружек пива. А мой Чапа, так зовут этого карликового пуделя, уже привык к такой процедуре и спокойненько посидит, пока я освобожу эти две кружки.

– Да, пожалуйста, нет никаких проблем. Симпатичная у вас собачка, – глядя на привязанную собачку, сказал я, – красивый окрас, рыжий.

– Мне тоже нравится такой окрас у собаки. Когда выбирал себе четвероногого друга, то захотелось именно такого цвета собаку. Мой Чапа, хоть и маленький, но если сравнить его с человеческим возрастом, то он почти мой ровесник. Так вот и живём вдвоём уже скоро лет десять, – промолвил незнакомец, – кстати, разрешите представится, Олег Кузьмич, пенсионер уже столько же, сколько лет моему Чапе. Приобрёл я его, когда ушёл на пенсию.

– Артём, просто Артём, без отчества. Я ещё не пенсионер, так что обращайтесь ко мне просто по имени, – предложил я.

– Хорошо, Артём, будем знакомы. У меня то и друзей не осталось, все уже ушли в мир иной, вот и вчера последнего друга проводили…, – с грустью вздохнул Олег Кузьмич, – только с Чапой и остался. Семьёй, как-то не обзавёлся в своё время, вот и коротаю теперь остаток жизни вдвоём с пуделем.

– Примите мои глубокие соболезнования, в связи с утратой друга. Что поделать, все мы смертны и все когда-нибудь уйдём в мир иной, – попытался утешить я своего нового знакомого.

– Да-да, хороший был друг, я с ним дружил почти 50 лет. Правда, он был намного старше меня, в отцы мне годился, но эта разница в возрасте нисколько не мешала нам дружить. Он был очень хорошим нейрохирургом, одним из самых лучших в нашем городе, да, наверно, не только в нашем городе. Чуть-чуть не дожил до 90 лет. Познакомился я с ним ещё, когда сам был почти мальчишкой, только-только окончил институт. А Егор Викторович, так звали моего друга, к тому времени, когда мы познакомились, уже лет 15-20 практиковался в хирургии. Удалял опухоли головного мозга. Извините, я тут со своими воспоминаниями, как-то накатило, хочется поделится своими мыслями, воспоминаниями, а кроме Чапы – не с кем. А он что? Тварь бессловесная. Может, что-то и понимает, а ответить не может. Так и получается у меня монолог, а хотелось бы просто с кем-то поговорить, – с этими словами Олег Кузьмич снял с головы белую парусиновую кепку, положил её на столик и почесал небольшую залысину на макушке.

– Поговорите со мной, Олег Кузьмич, я тоже никуда не тороплюсь. Живу, пока один, был женат, развёлся, детей нет, работа интересная, пропадаю всё время на работе. А вот сегодня не работаю, решил пивка попить и немного расслабиться. Так что я могу быть вашим собеседником какое-то время, а может ещё и подружимся, – предложил я свои услуги собеседника и дружбы.

– Спасибо, Артём, мне действительно в данный момент не хватает дружеского плеча. С уходом Егора, стало совсем пусто в моей жизни. Мы с ним долгое время работали вместе, считай, лет двадцать бок о бок, пока не развалили Советский Союз. После развала мы просто стали работать в разных организациях, но дружили всё время. Правда, он больше не оперировал и не работал нейрохирургом, но его позвала к себе работать Наталья Петровна Бехтерева, известный учёный, советский и российский нейрофизиолог, крупный исследователь мозга. А Егор сам к тому времени уже защитил докторскую диссертацию…

– А вы что, тоже врач, нейрохирург? – поинтересовался я.

– Нет, Артём, я физик, кстати, тоже доктор наук, только физико-математических. Так получилось, что наши научные интересы пересеклись и мы успешно изучали возможности человеческого организма. Егор с медицинской точки зрения, я с физической. Егор обнаружил утерянное свойство человеческого мозга, а я это свойство пытался познать и применить, так сказать, в действие. Артём, давай ещё по парочке кружек пива возьмём, – внезапно предложил Олег Кузьмич.

– Конечно, Олег Кузьмич, сейчас возьму, не беспокойтесь, угощаю, – засуетился я и пошёл к окошку пивнушки, – Вот, пожалуйста, – поставил я четыре кружки пива на столик через пару минут.

– Спасибо, Артём, – поблагодарил Олег Кузьмич, – по такой жаре холодное пиво хорошо охлаждает организм, это я уже говорю, с физической точки зрения – улыбнулся Олег Кузьмич.

– Так, а какое же интересное свойство человеческого мозга обнаружил ваш друг Егор Викторович? – спросил я, терзаемый любопытством.

– Так, Артём, вот тут я должен тебя предупредить, что это были секретные разработки КГБ СССР, хотя…, государства под названием СССР уже давно нет, и те обязательства и подписки о не разглашении, которые я давал, не действуют, но всё же надо придерживаться каких-то правил и норм.

– Олег Кузьмич, обещаю, что дальше нашего разговора ничто и никуда не уйдёт, – постарался я заверить своего собеседника в конфиденциальности предстоящего раскрытия государственных тайн.

– Хорошо, Артём, слушай мою исповедь, – как-то горестно усмехнулся Олег Кузьмич, – в начале 1970-х годов при КГБ организовали секретную лабораторию и пригласили ею руководить Егора Викторовича. Спрашивается, почему? Как я уже говорил, Егор был классным нейрохирургом. Он с того света вытащил не менее 500 пациентов, удаляя опухоли головного мозга. Однажды, производя очередную операцию по удалению опухоли, он уже заканчивал работу, оставалось наложить пару швов и всё было бы готово. Однако в какой-то момент пациент исчез с операционного стола. Егор ничего не понял, руками он чувствовал пациента, но его зрение не воспринимало оперируемого. Для зрения врача на операционном столе никого не было, но руки ощущали пациента и это было странно. Откинув простынь, которой накрывают оперируемого, он под ней никого не увидел, но руками явно ощущал, что пациент продолжает лежать на столе. Просто он стал невидимым! Приборы показывали, что невидимый больной подаёт признаки жизни, то есть, приборы регистрируют давление и пульс, которые бывают у пришедшего в сознание человека. Пациент шевелится, но самого оперируемого не было видно. Егор тут же спросил анестезиолога, почему пациент шевелится, он же под наркозом. Анестезиолог на ощупь приложил маску с эфиром к лицу больного и буквально через несколько секунд на столе показалось тело оперируемого. Анализ произошедшего Егор оставил на потом, а сейчас он завершил операцию и с облегчением вздохнул. Естественно, это происшествие не осталось не замеченным и о таком странном случае сразу же доложили куда следует.

– И сразу же КГБ заинтересовалось? – с сомнением спросил я.

– Конечно, а куда же без этого! КГБ все странные случаи, происходящие в стране, сразу же фиксировали и производили своё незаметное расследование. Если считалось, что это угрожает безопасности государства, тут же предпринимали соответствующие меры. К тому времени, когда в клинике появились сотрудники КГБ, у Егора уже появилась версия произошедшего. Эту версию он и озвучил прибывшим сотрудникам из комитета. Версия сводилась к тому, что во время операции хирург задел какую-то область головного мозга, тем самым стимулировав её деятельность. Задетая область головного мозга вызвала появление биополя по всему телу больного, когда оперируемый внезапно очнулся от наркоза. Биополе было небольшое, возможно один-два миллиметра от поверхности тела. Тут уже вступили законы физики. Оказывается, фотоны проходили через появившееся биополе, не отражаясь и не преломляясь! Проскакивали насквозь через возникшее поле и всего того, что находилось внутри этого загадочного поля. Поэтому тело больного для зрения человека стало невидимым! Хотя, если бы на такое тело посмотреть через прибор ночного видения, то оно было бы видно. Когда анестезиолог дал больному вдохнуть наркоз, активная деятельность мозга прекратилась и биополе исчезло. Вот такую версию изложил сотрудникам комитета Егор Викторович. Сотрудники КГБ удалились, а через несколько дней Егора вызвали в КГБ и предложили возглавить секретную лабораторию по изучению этого эффекта. Через несколько дней после создания секретной лаборатории в КГБ вызвали и меня, выпускника физико-математического факультета МГУ. Кто-то с кафедры факультета университета, порекомендовал комитету мою кандидатуру. Так мы стали с Егором Викторовичем коллегами и стали работать над созданием человека-невидимки. Ну, не как в романе Герберта Уэллса, а совершенно нового и управляемого явления. То есть, становится невидимым в нужное время и в нужном месте.

– Да, в романе Герберта Уэллса человек-невидимка не обладал такими способностями, – поддакнул я Олегу Кузьмичу.

– Вот-вот! Егор Викторович занялся изучением области головного мозга, влияющего на возникновение странного биополя, а я занялся физикой этого самого биополя. Вначале у нас ничего не получалось, но уже через год, после многочисленных опытов, Егор нащупал нужную область головного мозга. Теперь очередь была за мной, каким образом стимулировать нужный участок головы, чтобы возникал нужный эффект. Что сказать? Приходилось многие опыты проводить на себе. И вот очередной опыт удался! Изобрели вот такой головной убор, – Олег Кузьмич взял в руки свою парусиновую кепку и с любовью погладил её, – внутри эта кепка прошита очень тонкими серебряными нитями, а вот тут, незаметная кнопочка в области между макушкой и затылком. Надеваешь кепку, незаметно нажимаем кнопочку, включается стимулирующее поле, – Олег Кузьмич огляделся по сторонам, – и становишься невидимым, – мой собеседник исчез, – не пугайтесь, вот и я, – Олег Кузьмич положил кепку перед собой.

– Чудеса! – только и смог промолвить я.

– Да, но, чтобы эти чудеса стали работать быстро и безотказно, нам пришлось много работать. Нам нужно было, чтобы биополе появлялось величиной не в один-два миллиметра от тела человека, а хотя бы действовало на расстоянии 20-30 сантиметров! Для чего это нужно? Это нужно было для того, чтобы одежда на человеке тоже становилась невидимой! А то получится, как у Уэллса, макинтош сам по себе двигается. Вот над усилением этого биополя и над стимулятором зоны головного мозга у нас ушло несколько лет. Но мы создали такой головной убор. Я испытывал всё на себе, поскольку мы уже убедились, что мой мозг имеет возможность образовывать необходимое биополе. Конечно, была ещё одна проблема, не все люди имели такую способность образовывать нужное биополе. Не надо говорить, что все работы проходили под неусыпным наблюдением сотрудников КГБ и когда мы, по сути дела, решили все технические и медицинские проблемы, к нам стали поступать пациенты, сотрудники комитета, на предмет выявления их способностей становится невидимками. Скажу сразу, не все люди имеют загадочную область головного мозга. Только у 5-6% обследованных, мы обнаружили и стимулировали нужный участок. А технику изготовления головных уборов, или как мы их стали называть, «шапки-невидимки», сразу засекретили. С развалом Советского Союза лабораторию закрыли, а мы с Егором остались не у дел, хотя без дела не сидели. Нас тут же трудоустроили наши бывшие начальники из КГБ. Егор Викторович стал работать в институте мозга у Бехтеревой, а я работал старшим научным сотрудником на кафедре университета. Вот такая вот история, – Олег Кузьмич стал допивать пиво из своей последней кружки.

– А как же эта ваша волшебная кепочка? У вас же не было возможности её сделать при таком строгом контроле? – спросил я.

– Молодой человек, никакое КГБ не отключит мою память! Эту шапку-невидимку я уже сшил сам, без всякого разрешения. В принципе, становится невидимым мне без надобности, только лишь для прикола. Но я не делаю этого, поскольку кто его знает, кому-то не понравится и на меня могут капнуть в соответствующие органы. Артём! Ты же не сделаешь этого?

– Нет, конечно, Олег Кузьмич, я бы с радостью с вами стал дружить. Вы же где-то здесь недалеко живёте, раз сюда приходите иногда с собакой? А я живу вон в том доме, – я указал рукой на пятиэтажку за сквером.

– А я с другой стороны сквера, вон там, – Олег Кузьмич повернулся и махнул рукой.

– Вот, Олег Кузьмич, мой номер телефона, – я протянул своему собеседнику визитную карточку, – будет желание поболтать, звоните, встретимся и поболтаем.

– Хорошо, Артём, договорились. Нам с Чапой уже пора домой, а то бедная собачка заждалась меня у пивнушки, – с этими словами Олег Кузьмич снял с крючка поводок собаки, накинул на голову свою волшебную кепку, протянул руку для прощального пожатия и пошёл по пустынной аллее сквера к своему дому.

Я смотрел вслед странному и загадочному человеку, с которым познакомился за кружкой пива. В кружке оставалось ещё немного пива, которое уже стало тёплым. Я залпом допил и ещё раз посмотрел в след Олегу Кузьмичу. Он, по всей видимости, почувствовал мой взгляд, обернулся, помахал рукой и коснулся своей волшебной кепки. В тот же миг он исчез из поля моего зрения, лишь поводок как-то странно висел в воздухе, а пудель, по кличке Чапа, совершенно спокойно шёл рядом со своим невидимым хозяином. А может зрение у собак устроено иначе, и они видят то, что не видит человек?

25.12.2020 год

Призрак-покровитель

Полину, после окончания строительного училища, направили работать в домостроительный комбинат, по рабочей специальности штукатур-маляр. Степан уже больше года работал там же на комбинате, монтажником. Полину определили в бригаду, где работал Степан. Совместная работа, обеденные перерывы всей бригадой, сблизили молодых людей, и взаимная симпатия вскоре переросла в любовь. Через полгода молодая пара сыграла шумную комсомольскую свадьбу, на которую были приглашены даже руководители комбината в лице: директора, главного инженера, парторга и председателя месткома. Тут же, прямо на свадьбе, председатель месткома вручил молодым ордер, на право проживания в рабочем общежитии комбината, выделив молодожёнам одну комнату. Директор в своём поздравлении высказал надежду, что через год-два молодая семья получит квартиру от комбината согласно квоте, положенной им от горисполкома. По этой квоте 10% построенного жилья домостроительным комбинатом, распределялась между сотрудниками комбината, нуждающихся в жилье. Строительная организация была крупная и, естественно, туда шли работать те, кому нужно было получить квартиры или улучшить свои жилищные условия.

Председатель месткома не был так оптимистически настроен, как директор комбината и сразу предупредил Степана, что очередь на жильё большая и вопреки пожеланиям директора предприятия на свадьбе молодых, квартиру они смогут получить не раньше, чем года через три. Это предупреждение не смутило молодожёнов. Они решили, что три года пролетят незаметно, но зато они потом будут жить в своей благоустроенной квартире долго и счастливо.

Два с половиной года пролетели незаметно. За это время в семье появилось пополнение, в лице сына Антошки. Однако эти два с половиной года не прошли безоблачно. После рождения Антошки, комендант общежития попросил молодую семью съехать из занимаемой комнаты, мотивируя тем, что это рабочее общежитие, а не малосемейное. Делать нечего, Степан с Полиной стали снимать у одного из своих коллег, живущего недалеко от комбината, времянку. Условия были не ахти какие, но молодые супруги жили надеждой, что скоро, очень скоро они получат благоустроенную квартиру. Тем более, что началось строительство очередного нового микрорайона и именно в этом микрорайоне местком домостроительного комбината планировал получить несколько десятков квартир для своих сотрудников.

Полину перевели на лёгкую работу, поскольку она второй раз была беременна. Ей поручили оформлять наряды на ежедневные работы по бригадам. Она сидела в небольшом строительном вагончике и занималась бумажной работой. Заполняла наряды, бланки, строила какие-то графики. В общем всё то, что ей поручал прораб по ведению необходимой документации.

Степана к этому времени назначили бригадиром монтажников, и он трудился по сменам. Строительство не прекращалось ни днём, ни ночью. Дома возводились достаточно быстро. Много времени отнимали отделочные работы, но всё равно от закладки фундамента, до сдачи домов под ключ, проходило около трёх месяцев. Государственный план по обеспечению советских граждан жильём, выполнялся строго по утверждённому графику.

Как-то раз, после дневной смены, Степан немного припозднился с работы, но пришёл радостный и с порога обрадовал жену:

– Всё! Завтра будем начинать возводить новый дом, в котором нам пообещали выделить квартиру, да не двухкомнатную, как мы с тобой планировали, а трёхкомнатную! Сегодня заходил в местком и отнёс им справку о твоей беременности, на основании которой нам положено уже будет трёхкомнатная квартира! – Степан обнял и поцеловал жену.

– Хорошо бы, Стёпа, чтобы всё так получилось. Глядишь, рожу и сразу переедем в новую квартиру. Нам уже действительно двухкомнатная будет маловата. Лишь бы всё было нормально, – Полина крепче прижалась к мужу.

– Мне уже в месткоме сказали номер квартиры – 21-я, это на втором этаже! Второй и третий этаж считаются самыми лучшими. На первом этаже балкона нет, на последнем четвёртом, летом может быть жарко, а зимой прохладно. А вот вторые и третьи этажи, это считаются «генеральскими», – со знанием дела объяснил Степан.

– Вот и хорошо, – согласилась с ним жена, – а то с колясками, да с детьми по этажам не находишься.

– Фундамент уже полностью готов, завтра начнём прямо с утра ставить панели. Если нормально будут подвозить панели с комбината, без перебоев, может этажа два поставим. А это как раз и наша квартира будет уже стоять, – мечтал вслух Степан, – дома четырёхэтажные, по три подъезда, думаю, наша бригада монтажников к вечеру управится с двумя этажами. Там ещё во вторую смену что-нибудь сделают, да в ночную.

На следующий день Степан с самого утра умчался на работу. Смена начиналась в 7 часов утра, но надо было ещё минут 15-20 ехать до стройки на служебном автобусе. Строили новый микрорайон, а он был километров за пять от домостроительного комбината. Рабочие приходили, приезжали к комбинату, а тут уже садились в служебные автобусы и их доставляли к месту работы.

Полина ждала Степана с работы. У неё сегодня был выходной. Она забрала Антошку из яслей и хлопотала по хозяйству. Обычно уже в половине пятого вечера Степан заходил во времянку, умывался и садился ужинать после трудового дня. «Может опять в местком зашёл на комбинате», подумала Полина, но всё же собирала еду на стол. Было уже пять часов вечера, а Степана всё не было. В пять часов к дому подъехало сразу несколько машин. Их Полина увидала через окно, и среди этих машин она узнала служебную машину директора комбината. Почуяв неладное, она выскочила из дома, навстречу представительной делегации. Директора комбината сопровождал главный инженер, парторг, председатель месткома, прораб и рабочие из бригады Степана.

– Полина, – директор вплотную подошёл к женщине и приобнял её, – сегодня на стройке произошёл несчастный случай. Твоего Степана прижало панелью как раз в тот момент, когда эту злополучную панель устанавливали в вашей будущей квартире. Никто не ожидал сильного порыва ветра. Панель раскачалась, и Степан был зажат между панелями. У него сломалось несколько рёбер, которые проткнули лёгкие и сердце. Смерть была мгновенной. Доктора ничего не смогли в этом случае сделать. Наши самые глубокие соболезнования. Что поделать? Работа тяжёлая и опасная, и никто, и никогда не застрахован от тех опасностей, которые подстерегают монтажников каждую минуту, каждую секунду. Степан никогда не боялся трудностей, он был одним из лучших работников комбината. Мы будем помнить о нём всегда. От лица дирекции комбината, парткома и месткома, окажем всестороннюю помощь твоей семье. Я уже дал распоряжение о выделении материальной помощи, а также все организационные расходы по похоронам возьмёт на себя комбинат. Мы достойно проводим твоего Степана в последний путь, – закончил свою речь директор комбината.

Полина, практически, не слышала директора, у неё взор был затуманен и при последних словах руководителя организации лишилась чувств. Водитель директора по радиотелефону вызвал «Скорую помощь», которая прибыла буквально через 10 минут. Полину привели в чувство, но состояние её было ужасное. Одна из женщин бригады, подруга Полины, где до перевода на лёгкую работу она трудилась, изъявила желание остаться с ней, поскольку маленький Антошка требовал ухода, а его мама была не в состоянии что-либо предпринимать. Прораб распорядился предоставить этой женщине три дня отгула, чтобы она не оставляла вдову наедине со своей бедой.

На похороны Степана пришёл весь комбинат, конечно же кроме тех, кто был занят на непрерывном производстве. На кладбище состоялся импровизированный траурный митинг, на котором с прощальной речью выступил директор комбината, парторг, председатель месткома, прораб. Поминки прошли в комбинатовской столовой. Все расходы были за счёт предприятия. Члены бригады, в которой работал Степан, в своём коллективе постановили, что в течении года будут выполнять норму за Степана, а его среднюю заработную плату отдавать вдове.

Через три месяца после похорон Степана дом, в котором он должен был получить квартиру, готовили к сдаче. Недели за две до этого события у Полины родилась дочь. Она была уверена, что трёхкомнатная квартира номер 21, в сдающемся доме, выделят именно ей. Оставив на попечении подруги детей, она отправилась на комбинат, чтобы прояснить этот вопрос. Тут её ожидал неприятный сюрприз. Председатель месткома поставил вдову перед фактом, что в сдающемся доме горисполком уменьшил квоту выделяемых квартир комбинату. Конкретную квартиру под номером 21 забирает горисполком. Все другие квартиры были уже заранее распределены, согласно очерёдности среди остальных сотрудников комбината. Это был удар ниже пояса. Полина записалась на приём к директору комбината, но тот в разговоре с ней только развёл руками, сославшись на своё бессилие перед горисполкомом.

На следующий день, предварительная комиссия по приёмке дома, обходила каждую квартиру, выявляя недостатки. Комиссия из пяти человек зашла в квартиру номер 21 и все пять человек уставились на огромную надпись в зале под потолком, на самом видном месте, когда входишь в зал: «Убирайтесь вон!!! Эта квартира Полины!!!» Она была сделана красной краской, широкой кистью. Её как будто бы, сделали только что. Краска была ещё свежая и медленно стекала с нижних частей букв. Прораб подошёл к надписи и дотронулся до подтекавшей краски. Это оказалась кровь.

– Что за безобразие?! – возмутился председатель предварительной комиссии, представитель горисполкома, – Кто сделал эту надпись?!

– Мы сейчас всё забелим и исправим, – засуетился прораб.

– Вы понимаете, что эту квартиру председатель горисполкома подарил своему племяннику на свадьбу! Греха не оберёмся! Такую взбучку нам всем устроит шеф! – продолжал возмущаться председатель комиссии.

– Вы пока осматривайте другие квартиры, а я сейчас бригаду маляров сюда пришлю. После того, как вы все квартиры осмотрите, зайдёте сюда ещё раз. Всё будет в полном порядке, – заверил членов комиссии прораб.

– Ладно, пойдём по другим квартирам, но, чтобы здесь… Вам понятно? – строго глянул на прораба представитель горисполкома.

– Уже бегу, – сказал прораб и исчез.

Через час члены предварительной комиссии опять подошли к квартире номер 21. Прораб услужливо отворил двери и пригласил всех войти. Комиссия вошла в квартиру, пахнущую свежей краской.

– Ну, вот! Теперь порядок, – глянув на ту часть стены, где была надпись всего час назад, сказал работник горисполкома.

Но тут на глазах у всех членов комиссии начала появляться новая надпись: «Я же предупредил, убирайтесь вон!!! Это квартира Полины!!!» Надпись опять была ярко-красная и крупнее раза в три, чем была предыдущая. С нижней части огромных букв, как кровавые слёзы, медленно стекала красная краска.

– Кто такая Полина? – председатель комиссии повернулся к прорабу.

– Видите ли, – начал объяснять прораб, – эта квартира была распределена в порядке очерёдности бригадиру монтажников нашего комбината Степану Колесову. Когда устанавливали панели в этой квартире, то именно этой панелью, на которой сейчас эта странная надпись, придавило бригадира, и он погиб. Дирекция нашего комбината и местком вынесли решение выделить эту квартиру вдове погибшего бригадира. Но буквально на днях пришло распоряжение из горисполкома о сокращении квоты выделяемых квартир в этом доме. Была персональная установка, что необходимо изъять конкретную квартиру номер 21 на втором этаже этого дома. Полина, это так зовут вдову погибшего бригадира Степана Колесова.

– Так откуда же появляется эта таинственная надпись? Что это за колдовство? Что это за фокусы? – продолжал возмущаться работник горисполкома.

– Вы же сами видели, как появилась надпись. Никто не подходил из присутствующих к стене. Как появилась надпись, я совершенно не понимаю. Рабочие забелили предыдущую надпись, а эта появилась прямо при вас, – пожал плечами прораб.

– Ладно, я доложу об этом председателю горисполкома, пусть он думает, что делать с этой квартирой, – принял решение председатель предварительной комиссии.

Прораб опять заставил бригаду маляров забелить надпись, и те эту работу добросовестно выполнили. Однако на следующий день прораб решил проверить выполненную работу малярами. Поднялся в квартиру номер 21 и вновь увидел кровавую надпись на всю стену: «Это квартира Полины!!!». В самом низу, шрифтом помельче, появилось дополнение: «Эти надписи вы не забелите никогда! Отдайте квартиру Полине и надписи исчезнут. Это её квартира, она её заработала!»

Президиум горисполкома, вместе с дирекцией домостроительного комбината, долго совещались по поводу возникшей ситуации. Скрипя сердцем, председатель горисполкома всё же поставил свою подпись под распоряжением о выделении квартиры номер 21 в новом сдающемся доме, вдове бригадира монтажников Колесовой Полине. Через неделю Государственная комиссия по приёмке жилого дома в эксплуатацию не нашла никаких изъянов и недостатков. Кровавые надписи в квартире номер 21 исчезли бесследно и никогда больше не появлялись.

Полина второй раз замуж не вышла, воспитывала детей одна. После декретного отпуска и отпуска по уходу за детьми, она вновь вернулась на прежнюю работу. Заочно окончила инженерно-строительный институт, по окончанию которого её перевели работать в управление домостроительного комбината, где она проработала до самой пенсии.

13.01.2021 год

Телевизионный гипноз

Проснулся, как обычно, часов в семь. Когда ушёл на пенсию, то установился какой-то свой режим, и вставать приноровился не позже семи часов утра, в любой день недели. Проснулся, как всегда приготовил себе на завтрак бутерброд, кофе и пошёл к телевизору, посмотреть утренние новости, что в мире творится. Включил телевизор, кофе попиваю, бутерброд жую, новости смотрю и слушаю. Тут и жена тоже просыпается. Идёт в ванную, а после приходит и садиться рядом на диван.

– Что-то ты какую-то ерунду смотришь, – делает она мне замечание.

– Nothing nonsense! Watching what happened in the world last night, – выдаю ей фразу на чисто английском языке, что, в переводе на русский, означает: «Ничего не ерунда! Смотрю, что в мире случилось за прошедшую ночь».

– Что ты сказал? – жена удивлённо посмотрела на меня.

– Nothing nonsense! Watching what happened in the world last night, – повторяю сказанное.

– У тебя с головой всё в порядке? – вопрошает она меня.

– Naturally (естественно), – а сам чувствую, что тут что-то не так, но ещё не пойму, что.

– Ладно, дай пульт сюда, – и повертела пальцем у виска.