Текст книги "Кремлевский Сурок"

Автор книги: Сергей Комков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

2

Сурка разбудил неожиданный резкий стук двери. Она хлопнула так, что чуть было не слетела с петель.

– Ну, ты, Владик, даешь! Ты зачем притащил в Кремль к шефу этих козлов из «Единства»? Они ведь ни хрена не соображают. Когда мы от них Грузнова забрали, совсем с катушек съехали. Никак поделить между собой портфели не могут. Они нам так всю избирательную кампанию запорют.

В дверь ввалились два человека. Один из них с лукавыми синими глазами скорее напоминал юношу-студента, случайно забредшего в царские хоромы. Второй едва умещался в широких штанинах дорогого английского костюма, небрежно сморщенных в районе паха. Оба нервно размахивали руками. Толстый, войдя в кабинет, с ходу смачно плюнул в угол, едва не попав Сурку в макушку. Затем небрежно дернул кресло и плюхнулся в него, провалившись почти до самого пола.

– Михай, ты давай бросай эти свои еврейские штучки. Мы же с тобой договорились: финансы – это твоя синагога, а политика – моя. Насчет «Единства» уже все с шефом оговорено. Мы сделаем так, что эти суки будут только под нашу дудку плясать. Помнишь, как говаривал покойный дядя Лева из твоей охраны? Не важно, как плясать. Главное, чтобы под «Семь сорок». Дядя Лева был умный еврей. Жаль, что его рано замочили. – Юноша глубоко вздохнул и полез в шкаф за стаканами. – Лучше давай вискаря по махонькой дернем.

– Ты мне, Владик, синагогу не шей. Сам знаешь, я этих пейсатых с детства ненавижу. Эти живоглоты только норовят ко мне в карман залезть. А что я на них, на всех вкалывать должен? Это Ходор всех без разбору деньгами одаривает. Ему один фиг: левые, правые, голубые, зеленые. Он думает, что эти сволочи потом на него работать будут. Во! – Толстяк вытянул руку со сжатой фигой и начал тыкать ею по всем углам. Упершись в висящий над столом портрет, фига зависла в воздухе. Толстяк посмотрел на вытянутую руку, затем на фото. Затем поднес фигу к собственному носу. Взял в другую руку стакан с налитым виски, окунул туда кончик высунувшегося из кулака пальца, смачно облизал его и залпом опрокинул в себя содержимое.

– Ты, Михай, не психуй. В отношении Ходора вопрос уже решен. Он отдаст все.

– А если не отдаст?

– Обижаешь, начальник. – Юноша достал из шкафа блюдечко с нарезанными лимонными дольками, аккуратно двумя пальцами взял одну из них, опустил ее в свой стакан и булькнул в него из бутылки очередную порцию виски. – Мы его специально подставили. Ему наши ребята подсунули заявленьице по поводу парламентской республики. Он возомнил, что раз шеф его к себе постоянно приглашает и за ручку позволяет подержаться, то любую ахинею можно нести.

– Только ты, Владик, не забывай, что за ним наши пейсатые стоят. Он постоянно бабки в их конгресс отстегивает.

– Ну мы тоже туда отстегиваем. Кроме того, у нас там свои люди имеются.

– Это ты Осю, что ли, имеешь в виду? Чует, собака, где медом намазано.

– Ладно, давай без намеков. Мы его из меда как-нибудь вытащим. Я его уже в список поставил. Дадим хорошую должностишку – и все дела. Он нам еще пригодится. Глотку драть – это тоже искусство.

Юноша подошел к боковому столику, на котором веером расположились разноцветные телефоны, снял одну из трубок и нажал на кнопку.

– Светик, топай сюда. У нашего Михая уже критические дни прошли. Ты его по случаю дня Красной Армии порадовать должна.

– Эта Светка – такая стерва, – притворно вздохнул толстяк. – Она мне в прошлый раз чуть не оторвала.

– Не боись! Кадры проверены. У нас для этого свой ОТК есть.

Через минуту в кабинет вбежала стройная тонконогая девчонка, схватила толстяка за локоть и, жеманно поправив кофточку на груди, потащила в противоположную дверь.

– Прощай, друг! – помахал ему вслед юноша и вернулся к столу с телефонами.

Бедный Сурок озадаченно пососал лапу, поскреб за ухом и полез в свою нору под креслом.

3

Грузнов принимал отчеты начальников подразделений, когда резко зазвонила «первая кремлевка». В трубке раздался вкрадчивый голос Сыркова.

– Виктор Вячеславович, тут одна идейка возникла. Через час у меня Перст с первого канала будет. Пора нам пиариться начинать. Ваши менты что-то уж больно зажрались. Народ ими недоволен. Да и шеф команду дал маленько приструнить произвол. Вы меня понимаете? Кроме того, Сержа надо поосадить. А то он как-то ненароком выпячиваться начал. Его ведомство – штука нужная. Но там тоже не все в порядке. Маленько поразболтались. Если есть по этому поводу соображения – заскакивайте, покумекаем.

– Соображения есть. Наше УСБ давно разрабатывает одну бригаду. В Тамбовской губернии.

– Э нет! Тамбовская не годится. Пусть там с ними тамбовский волк разбирается. Нам Москву за задницу брать пора. И потом, я же сказал, Серегино ведомство надо тряхануть. Чтобы он не зарывался.

– Хорошо, Владилен Михайлович, через час буду. – Грузнов положил трубку «кремлевки» и нажал кнопку селектора. – Ивановский, отмени все мои встречи до пятнадцати. Меня срочно в Кремль вызывают.

В приемной Сыркова было пусто. Массивные двойные двери кабинета были приоткрыты. Грузнов протиснулся внутрь и присел на диван. Из боковой двери, за которой находилась комната отдыха, сначала выскочила растрепанная секретарша, а затем появился и сам хозяин кабинета. Секретарша, пробегая мимо Грузнова, быстро поправила платье, игриво пошевелила в воздухе пальчиками и скрылась в приемной.

– Со мной никого не соединяй! – вслед ей прокричал Сырков. – У нас совещание.

Сырков достал из стенного шкафа непочатую бутылку виски и два хрустальных стакана. Резким движением открутил головку, налил виски в стаканы. Бросил в оба по дольке лимона. Один стакан подтолкнул в сторону гостя.

Второй взял сам. Отодвинулся в кресле от стола и положил на него ноги.

– Ну что, Виктор Вячеславович, ты подумал насчет моей идеи? Я бы назвал эту операцию так – «Оборотни в погонах». Народу сегодня что нужно? – Сырков поднял вверх указательный палец. – Им хочется крови наших чиновников. – Палец уткнулся в стакан. – И мы им такую возможность предоставим. Покойный Иосиф Виссарионович был неглупый мужик. Он недаром время от времени кровопускания устраивал. А мы – развели демократию. Этак народ нашей с тобой крови потребует.

Сырков опустил ноги на пол, поставил стакан на стол и показал пальцем на телефонный аппарат с надписью «Президент».

– Шефу нужно, чтобы население только в нем видело своего защитника. А мы с тобой – его глаза, уши и мотор. Я хочу, чтобы в следующей Думе у нас вообще никакой оппозиции не было. Поэтому сейчас надо выбить у всех этих вшивых демократов всякую почву из-под ног. Все эти яблоки и груши ратуют за права человека. Так? Вот мы и станем вместо них главными борцами за гражданские права.

Сырков вскочил с места и начал бегать по кабинету. В это время зазвонил телефон внутренней связи. Он схватил трубку и в раздражении прокричал:

– Я же сказал тебе – ни с кем меня не соединять! Пусть этот мудак Жирновский позвонит завтра. А вообще-то, скажи ему, что, когда будет нужно, я его сам вызову. – Сырков бросил трубку. – Мне из-за этого козла пришлось с америкосами объясняться. Им не понравилась та самая пленочка, где он Буша с Кондолизой по матушке пустил. – Он опять уселся и положил ноги на стол. Отхлебнул виски и глубокомысленно произнес. – Кандоли-за, конечно, блядь еще та! Но надо же соображать: у шефа с ними дружба. Значит, надо быть поосторожнее. Так вот: вернемся к нашим баранам. То есть, пардон, к нашим гражданам. Мы должны удовлетворить их потребность в крови чиновников. И в первую очередь – милицейских.

– Да, но такую операцию надо серьезно подготовить… – Грузнов задумчиво покачал головой. – Надо наше управление собственной безопасности поднапрячь. У них там кое-какие разработки имеются. Я сегодня же запрошу. А вот насчет Сереги я что-то не понял. – Грузнов приблизился к Сыркову вплотную. – Он же с шефом дружит. Да и Михалыч может взбрыкнуть. А он тоже с шефом на короткой ноге.

– Вячеславыч, мы самого Серегу-то трогать и не будем. Мы просто кое-кого из руководства в его ведомстве шуганем. А для него это будет сигнальчиком, чтобы он нас с тобой не чурался.

– Сомневаюсь я, – покачал головой Грузнов. – Как бы это нам боком не вышло.

– А ты не сомневайся. Я уже все продумал. Он наоборот сговорчивее будет. И потом, ему деваться больше некуда. Вы с ним и с Михалычем втроем возглавите первую тройку. Я уже эту идею шефу подбросил. Он вас на следующей неделе пригласит для обсуждения. Пора нам всех объединить под флагом «Монолитной России». «Единство», «Отечество» и «Вся Россия» свое отработали. Власти нужно иметь одну большую правительственную партию и фракцию в Государственной Думе.

– Да, но мы тогда сразу попадем под критику наших западных «друзей». Они начнут вопить, что у нас демократии больше нет. И потом, я думаю, яблочники и эспээсовцы свое на выборах обязательно наберут. У них спонсоры хорошие. Один Ходоровский чего стоит.

– Насчет него не беспокойся! – Сырков махнул рукой и сделал очередной глоток из стакана. – Его участь уже решена. Генеральная все подготовила. На днях вам поступит приказ о его задержании. Мы его не раз предупреждали. – Сырков хлопнул рукой по столу. – Я лично не один раз ему говорил: будешь высовываться – бабки отберем!

– Так это ж какой вой поднимется?! – Грузнов подошел к столу и показал на президентский телефон. – А с ним согласовано?

– А то как же! Такие дела, брат, решаются на самом высоком уровне. Шеф сам сказал, что ему не нравится, когда кто-то за него решает, каким путем идти стране. Тем более, если кто-то финансирует не согласованные с ним структуры.

– Н-да! – Грузнов почесал пятерней в затылке. – Но все-таки надо быть поосторожнее. Деньги – большая сила. А у Ходоровского – аж 15 миллиардов американских.

– Я же тебе сказал, Вячеспавыч, деньги – такая вещь: сегодня есть, завтра – нету. Мы ему предъявим финансовых претензий по его «МУКОСУ» на всю сумму. Да еще былые грешки припомним.

Грузнов уселся на диван, осушил до дна стакан и в задумчивости уставился в потолок.

Сидя в своем укрытии, Сурок сначала удивленно таращил глаза, пытаясь рассмотреть происходящее. Но услышанное повергло его в такой транс, что он едва не хрюкнул, нечаянно прикусив язык. Заложив в пасть лапу, он еще долго вращал глазами, пока кабинет, наконец-то, не опустел.

4

Из путевых заметок профессора Воронцова

«Много раз давал себе зарок не участвовать ни в каких политических играх. Политика по самой своей сути не только дело грязное, но и предельно безнравственное. Влезая в очередную политическую авантюру, человек вынужден наступать грязными ногами на свою совесть, на свою душу, на свои принципы. Получается это не у всех.

У меня это не получалось никогда.

Вот и теперь, направляясь в Иваново, поддавшись на уговоры друзей и раздобыв немного денег, я решил все-таки попробовать свои силы на предстоящих выборах в Государственную Думу. Но душа ко всему этому не лежала. Тем более что еще в Москве меня предупредили о том, что исход выборов здесь уже практически предопределен. Единственным проходным претендентом в этом округе была действующая депутат Якулева. Она прошла собеседование в Кремле и была утверждена на новый депутатский срок. Но, возможно, именно этот факт заставлял меня из чувства протеста принять участие в заранее безысходном процессе.

Мэр Иваново оказался на редкость живым и интересным человеком. Маленький и тщедушный, в большом и неуютном кабинете, он без устали рассказывал о свалившихся на него проблемах. Уже через полчаса я фактически знал обо всем, что творилось в этом своеобразном городе.

– А чего здесь рассуждать-то? – Грушев махнул рукой в сторону окна. – Вся экономика области в полном упадке. Предприятия стоят. Безработица. Тоска. Мы ведь теперь полностью на дотации центра. Каждый раз идешь с протянутой рукой и ждешь: подадут – не подадут. Городское хозяйство полностью развалилось. Дороги провалились. Вы видели наши трамваи? Это же доходяги какие-то, а не общественный транспорт. А что я могу поделать?

В дверь заглянула секретарша.

– Василий Александрович, там Бубич звонит по межгороду. Говорит, срочное дело есть. Соединить?

Грушев подошел к столу и взял телефонную трубку.

– Соединяйте. Алло! Я вас слушаю, Михаил Викторович!.. Я вам уже однажды сказал, что город в этой авантюре участвовать не будет… Ну и плевать, что это решила партия? У партии свои интересы, у руководства города и жителей – свои… В первую очередь, я глава города, а потом уже все остальное!.. Думаю, что разговор бессмысленный. До свидания.

Грушев бросил телефонную трубку и задумчиво уставился в стол. Затем вновь взял трубку в руку и набрал номер.

– Василь Василич, проследи, пожалуйста, чтобы наш арендный отдел никаких помещений этому жулику Рябенко не предоставлял. И что это там за история с земельным участком у реки? Мы никаких решений по данному поводу не принимали и принимать не будем!.. Мало ли кому чего хочется. Закон один для всех. И мне наплевать на то, что вопрос рассматривается на партийном бюро. Я и в былые времена не выполнял никаких решений партии. И теперь не буду… А мне наплевать! – И повесил трубку.

Затем долго задумчиво сидел, машинально прикуривая одну за другой сигареты и бросая их, не докурив, в пепельницу.

– Вот такие, брат, дела.

– А какая партия вам пытается приказывать?

– «Монолитная Россия». Кто же еще? Они меня уже во как достали! – Он провел рукой по горлу и сплюнул в угол. – Эти уроды монороссы думают, мол, если им маленько дали воли, то можно хоть что творить!

– Так ваш губернатор Тихоненко ведь коммунист?!

– Да какой он коммунист?! Так, одно название. Так же на поклон в Кремль бегает. Промеж ним и Зюгановым давно черная кошка пробежала. И это не без помощи главы президентской администрации Заполошина и его молодого да раннего зама – Сыркова. Они нам еще веселую жизнь устроят. – Грушев еще раз тяжело вздохнул и запалил очередную сигарету. – Мне кажется, что эти ребята специально людей друг с другом стравливают, чтобы в мутной водичке побольше рыбки наловить. У нас тут в городе все перессорились. Только жирновцы благоденствуют. Прошлой осенью их шеф Жирновский приезжал. Потребовал, чтобы я его на въезде в город с хлебом-солью встречал. Тьфу! Противно это все! – Грушев прошелся по кабинету и присел на стул в самом конце длинного стола.

– Так вы его встречали с хлебом-солью?

– Вот еще! С ума сойдешь, всякого придурка привечать! Пусть его кремлевские идиоты встречают! Его молодчики у нас в городе постоянно всякие гадости вытворяют. Недавно пьяный дебош в ресторане на Энгельса устроили. Я просто удивляюсь, откуда столько подонков берется? За него стабильно голосует около десяти процентов населения. – Грушев в раздумье почесал затылок. – Впрочем, видимо, столько у нас психически больных и имеется в наличие.

– А в 93-м за него вообще 23 процента проголосовало.

– Ну тогда народ это просто от отчаяния сотворил. Потому как ни Ельцину, ни коммунистам больше веры не стало.

– Сегодня, думаете, другие времена?

– Кто его знает! – Грушев вернулся на место за рабочим столом и взял в руки блокнот. – В общем, Якулеву мы поддерживать не будем. Даже если сверху прикажут. Пока что я здесь начальник. Нам эта беспутная баба уже давно надоела. Только задом вертит. Но сразу предупреждаю: у нас достаточно ограниченные возможности. Эти хлопцы из «Монолитной России» захватили все, что можно. И, самое главное, краевая и городская избирательные комиссии под их полным контролем. Так что будет довольно непросто что-либо сделать. Да и все газеты, телевидение и радио получили соответствующие указания. А без пиара, как теперь говорят, далеко не уедешь.

Узнав о моей встрече с мэром города, директор Интердома только тяжело вздохнула:

– Мужик-то он хороший. Но только мало чего может. Здесь заправляет не он. Боюсь, что его самого скоро попросят на выход. У него отношения с губернатором не сложились. Особенно с губернаторской пассией, которая свой нос во все дела сует. Да и «Монолитная Россия» ему не простит вольницы. Как бы они его не турнули…

Предсказания Галины Ивановны сбылись с точностью до процента. Уже через некоторое время, в Москве, я узнал, что мэра Грушева исключили из партии «Монолитная Россия». На мой телефонный звонок с соболезнованиями он отреагировал спокойно.

– Оно, может быть, и к лучшему. Уж больно надоело перед всякой сволочью раскланиваться.

Но, видимо, и партийные боссы переоценили свои возможности. Потому что Грушев так и остался на своей должности. Зацепить его было не за что. Однако я понял, что моим кандидатским амбициям в Иваново не сбыться. И спокойно покинул сей скорбный российский регион».

5

Под вечер, когда все окончательно стихло, Сурок по-хозяйски огляделся и юркнул в приоткрытую дверь соседней комнаты, в которой днем неоднократно уединялся хозяин кабинета со своей юной секретаршей. В потемках трудно было разобраться, что и как расположено. Но природное чутье не подвело. В открытом шкафчике возле низенького мягкого дивана оказался целый пакет с вкусными орешками и корзина нетронутых фруктов. «Этих запасов хватит на месяц», – подумал Сурок и начал перетаскивать добычу за диван. Когда работа была закончена, он по-барски уселся возле сложенной кучи и приступил к трапезе. Затем перетащил с дивана на пол маленькую подушечку и, устроившись по-королевски, сладко задремал.

С первыми лучами солнца Сурок поспешно запихал свое ложе поглубже в угол и перебрался на исходную позицию в кабинет. При первых стуках в приемной он нащупал лапой вшитый под шкурой чип передающего устройства и расположился поудобнее. Начался новый рабочий день во вражеском логове.

В кабинет медленной барской походкой вошел Сырков. Он осмотрел слегка затуманенным взглядом своих голубых глаз окружающую обстановку. Из тумбочки под телефонами с правительственной связью достал коробку дорогих гавайских сигар. Вынул одну из них. Очень долго крутил в руках прежде, чем откусить один из концов. Затем медленно с чувством начал раскуривать. Уселся в кресло, снял ботинки и положил ноги перед собой на рабочий стол. После этого нажал кнопку селектора внутренней связи.

– Ну, где там этот Жирновский? Зови его. Пусть заходит, скотина.

Сразу после этих слов дверь распахнулась, и Жирновский, «истинный лидер либеральных демократов», как он себя везде и всюду представлял, буквально влетел в кабинет.

– Здравствуйте! Здравствуйте, Владилен Михайлович! Я так рад, что при всей вашей невероятной занятости вы нашли время принять меня. – Жирновский начал, приближаясь к столу, услужливо шаркать носками ботинок. Через вытянутые на столе ноги Сыркова он изловчился дотянуться до пальцев его руки и бережно несколько раз прикоснулся к ним. – Вы не представляете, как к вам в последнее время трудно прорваться. Ну, просто совсем невозможно.

– Еще бы! – величественно, с растяжкой произнес Сырков. – Это у вас только одна партия. И то вы никак у себя порядок не наведете. А тут – целая свора! За всеми глаз да глаз нужен. Да еще – вот! Сами понимаете. – Сырков многозначительно указал взглядом на телефон с надписью «Президент».

Как будто прочитав его мысли, телефон вдруг трижды визгливо пропищал. Жирновский вжал в свою жирную шею голову и с интересом затаился. Сырков осторожно двумя пальцами снял трубку с рычага и отчеканил:

– Слушаю вас, Владимир Владимирович! Мы уже все подготовили!.. Завтра докладная записка со всеми раскладками будет у вас!.. Мы все возможные варианты предусмотрели… Я думаю, что они не решатся… Я, конечно, с генеральным прокурором переговорю. А, может быть, это лучше Сочину сделать? Они с ним как-никак свояки… Ну хорошо. – Собеседник на том конце провода, видимо, что-то долго и обстоятельно начал объяснять. Сырков по-школьному с видом прилежного ученика на каждое слово утвердительно кивал головой. После чего, глядя в сторону Жирновского, проговорил: – Он как раз у меня. Я ему сейчас все популярно разъясню. А насчет Фрикмана не беспокойтесь. Он вчера у меня был. Все вопросы оговорены. Он хоть и не шибко знается со своей еврейской братией, но сделает все, как надо. Владимир Владимирович, я к вечеру вам все обязательно доложу!

Сырков аккуратно положил трубку на аппарат и, подняв вверх брови, глубокомысленно проговорил.

– Вот так-то, дорогой мой Владимир Адольфович. Эти дурацкие выборные дела даже президенту покоя не дают. А тут еще ты со своими глупыми закидонами! – Сырков вытаращил глаза и постучал себя кулаком по виску. – Ну какого фига ты эту Кандолизу припудрил? Это ж надо придумать – решил ее отправить в Кантемировскую дивизию на ночь к солдатам. Тебе кто дал право советника президента дружественной нам державы проституткой называть? Тебе что, своих отечественных не хватает? Мне кажется, что ты вообще на этом деле помешан. Мы это все, конечно, замнем. Я уже дал команду комиссии по депутатской этике. Будем считать, что на пленке не ты, а кто-то похожий. Но вообще-то ты будь поосторожнее. Я уже заколебался тебя из всех этих историй выкручивать. Ты не забывай, что на тебе еще висит уголовное дельце по поводу разгрома детского садика.

– Да вранье все это, Владилен Михайлович! – Жирновский привстал и подался всем телом вперед. – Сплошной оговор! Меня там, у детишек, и не было вовсе!

– Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай. – Сырков раскурил сигару и пустил кольцо дыма прямо в физиономию Жирновскому. – С прокуратурой, брат, шутки плохи. А ты еще, по-моему, какого-то районного прокурора зацепил. В общем так, – пыхнул ему еще раз в лицо сигарным дымом Сырков, – дело мы попросили замять. Но впредь умнее будь. И слушаться должен. Иначе – уничтожим.

– Конечно, конечно, Владилен Михайлович! – Жирновский вскочил с места и забегал вокруг стола. – Вы же знаете, я всегда готов выполнить любое поручение. Вы же знаете, слово Жирновского – закон. Вся моя партия к вашим услугам.

– Ну вот и славненько. – Сырков налил себе в стакан виски и, с облегчением выдохнув воздух, залпом опрокинул. – Так где ваш список?

– Вот он! Вот он! – Жирновский поспешно расстегнул папку и вытащил оттуда несколько листков бумаги. – Вот они, голубчики!

– Имейте ввиду, что в новом составе Госдумы вам полагается около десяти процентов.

– А как насчет остальных? – оживился Жирновский. – Сколько этим гребаным яблокам полагается?

– Нисколько! – отрезал Сырков.

– Во здорово! – подскочил на месте Жирновский. – Я же всегда говорил, что им не место в Государственной Думе! Эта Хакаманда пусть катится в свою Японию. А Явлинский пусть к сраным янки валит! (В этом месте сидящий за креслом Сурок поднапрягся и подставил хвост с передатчиком поближе к говорящему.) Они всю Россию продали!

Жирновский вскочил с места и начал бешено носиться по кабинету. Потом подбежал к столу, схватил пустой стакан, повертел его перед носом и решительно сказал:

– Налейте! По этому поводу надо выпить!

Сырков плеснул в стакан виски и протянул ему тарелочку с лимонными дольками. Жирновский махнул стакан одним движением. Затем сгреб все лимонные дольки и засунул их в рот. Крякнул от удовольствия и плюхнулся в кресло.

– А что с коммуняками будет?

– Коммунистам планируется не более пятнадцати процентов. Меньше, к сожалению, не получится. У них слишком большой электоральный запас.

– Какой там оральный запас? Их тоже замочить надо. – Жирновский явно вошел в раж. Схватил со стола бутылку, не спрашивая разрешения, налил себе полный до краев стакан и с размаху осушил. – Этого педика Гену со всеми его бабками-шмапками надо давно на помойку выкинуть.

– Ну, это вы, Владимир Адольфович, загнули. Как бы они нас с вами туда не отправили. Преуменьшать их значение никак нельзя. Правда, – Сырков поднял вверх указательный палец, – мы тут кое-что придумали. Попробуем их изнутри разложить.

Сырков полез в книжный шкаф и извлек оттуда пожелтевшую книжку, на которой угадывалось название «Крах 2-го Интернационала».

– Историю надо изучать. В ней много интересного было. Вот эта штука из-за чего развалилась? – Сырков потряс над головой книжкой. – Каждый стал претендовать на роль лидера. А результат какой? То-то и оно! – Книжка полетела на стол, едва не сбив на пол стаканы.

– Вы гений, Владилен Михайлович! Только я вот никак не пойму. Десять процентов мне. Пятнадцать – коммунякам. «Яблоко» и СПС – в шею. Вы думаете, что «Монолитная Россия» семьдесят процентов потянет? Как бы не просчитаться.

– Да нет. Тут есть одна мыслишка. Новый блочок сварганим. Чтобы они и у коммунистов, и у демократов голоса оттяпали. Но об этом потом. Так где же ваш списочек?

Жирновский протянул Сыркову заполненные листы. Тот аккуратно разложил их перед собой и начал вслух называть фамилии.

– Жирновский – понятно. Митроханов – понятно. Уткин – понятно. Сыночка вы, конечно, опять при себе держать будете? Он у вас, поди, опять за руководителя фракции обозначится?

– А то как же? Куда же мне его, бедолагу, девать? Пусть, пока отец жив, ума-разума набирается. Молод еще в самостоятельную жизнь выходить.

– Так. Ну а это кто такие: Чернуха, Амбальцев, Островский, Ротмистров? – Сырков хлопнул по списку ладонью.

– Чернуха – бывший полковник КГБ. Умный мужичок. И со связями в том мире. – Жирновский показал куда-то в сторону.

– Да, знаем мы вашего Чернуху. Он же придурок полный. И из органов его уволили по причине психического заболевания. У него же здесь не все в порядке. – Сырков повертел пальцем у виска. – Как бы он чего не отмочил.

– Я за него ручаюсь! – взмолился Жирновский. – Классный мужик! Мы с ним шороху дадим!

– Ну, смотри, Адольфыч, если что – не сносить тебе башки! Шеф этого очень не любит. Тем более, знаешь ведь, – он сам из этих органов. Идем дальше. Кто такой Амбальцев?

– Да это мой начальник охраны. Железный мужик. Я ему давно обещал. Пусть подепутатствует.

– У тебя, Адольфыч, все мужики классные. Только как они в Думе-то работать будут? Там хотя бы иногда что-то вякать надо.

– А они вякнут! Еще как вякнут! Думать за них я буду. А вякать будут они. Ну и если что, охрана всегда под рукой будет.

– А вот эти – Островский и Ротмистров – откуда взялись? – продолжил чтение списка Сырков.

– Это молодежь. Должны же мы молодежь растить? Хорошие ребятки. Они у меня давно в помощниках крутятся. Надо их в люди выводить. Вы же знаете, как я о молодежи пекусь? У меня даже свой молодежный центр есть. Такие ребята! Только кликни – на любое дело пойдут. Разве нам такие не нужны?

– Ну ладно, – задумчиво произнес Сырков. – Весь список проверять не буду. За каждого персональную ответственность несешь. Кто составит первую тройку?

– Само собой – Жирновский. Затем Уткин и Чернуха.

– Смотри, Адольфыч! Если что случится, голову оторвем! – Сырков хлопнул по списку, закрыл папку и отбросил ее на угол стола.

– Вы же знаете, Владилен Михайлович, Жирновский всегда оправдывал доверие. Таков мой главный жизненный принцип. Можно мне еще пять капель? А то в горле совсем пересохло. – Он схватил со стола бутылку и на-булькал себе полстакана. Залпом выпил и пошарил глазами по столу в поисках какой-нибудь закуски. Наткнулся глазами на сигару. Схватил ее и начал отчаянно жевать.

Сырков встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен, и показал рукой на дверь.

– Идите, Владимир Адольфович, и не делайте глупостей. Обо всех последующих шагах договоримся потом.

Когда Жирновский уже коснулся дверной ручки, Сырков на минуту задержал его за рукав и вполголоса спросил:

– Надеюсь, с финансами у вас проблем нет?

– В общем-то нет. Но хотелось бы еще. – В тон ему прошипел Жирновский.

– Хорошо. Я позвоню Касьяну. Попрошу, чтобы вам помогли. Кстати, у вас вопрос со зданием на Басманной решился?

– Да. Касьян подписал распоряжение. Нам его передали в безвозмездное и бессрочное пользование.

– Ну это он расщедрился.

– Мы в долгу перед правительством тоже не останемся. Моя фракция всегда проголосует так, как надо. Особенно по бюджету.

– За это мы вас и любим. – Сырков крепко пожал Жирновскому руку и выпихнул за дверь.

– Ну и мудак! – проворчал он, возвращаясь за стол, и брезгливо выбросил в мусорную корзину разжеванную Жирновским сигару. Затем нажал кнопку внутреннего селектора. – Лилечка, золотко, иди сюда. А то у меня от этого придурка все разболелось. Ты мне, как обычно, немножко головку подправишь.

Через минуту секретарша заскочила в кабинет и, ни слова не говоря, проследовала в комнату отдыха. Сырков аккуратно закрыл входную дверь в кабинет на ключ и направился следом за ней.

Сурок потихоньку вылез из своего укрытия, пролез под стол и достал из мусорной корзины полуразжеванную гавайскую сигару. Там, на далекой ферме в Алабаме, он очень любил дожевывать остатки хозяйских сигар. Эту Сурок тщательно обнюхал, но запах ему явно пришелся не по вкусу. Почему-то показалось, что она побывала не во рту человека, а в пасти дикого похотливого кабана. Поэтому сигара опять полетела в корзину, а Сурок отправился в свое надежное укрытие за креслом.