Текст книги "Клетка"

Автор книги: Сергей Коколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Коколов Сергей
Клетка

Коколов Сергей

Клетка

Четыре зеркальные стены, прозрачные с той стороны: клетка, в которой я умираю.

Когда я догадался, что они наблюдают за мной, как за подопытной крысой: за тем как я ем, сплю, справляю естественные нужды, мне стало не по себе.

Во-первых: кто они? Во-вторых: что им нужно?

И, в-третьих, ужасно хочется курить и трахаться: два наркотика, отсутствие которых провоцирует ломку.

Я, словно изголодавшийся по кошке мартовский кот, еле таскаю ноги от неудовлетворенного основного инстинкта. Кстати, кошки не курят?

Мне чудятся голые женщины, в области нимба которых кружатся пачки сигарет.

Если бы у меня была бумага и ручка, всего лишь бумага, хоть рваная какая угодно, хоть жеванная, и ручка – или стержень от нее, зеленый, красный, синий – без разницы, то ломка была бы меньше: сублимированная неудовлетворенность – полуудовлетворенность.

И все таки: Жутко хочется курить и трахаться: даже не скажу чего больше. Еда вызывает отвращение: кормят деликатесами, гады, словно: (страшно подумать).

Быть может, я не крыса, а свинья? Вернее – хряк.

– Хрю-хрю: Слышите? Эй, вы там! – я бьюсь в мертвые зеркала, натыкаясь на себя самого – в клетке как в жизни.

Если бы они читали мысли: Hо они читают! Боль внизу живота возникает случайно? Или нет? Боль, когда я думаю о самоубийстве. Этого они мне позволить не могут: Почему? Зачем я им? Итак – самоубийство мой козырь. Как я могу умертвить себя?

– Ааааа, – вскрикиваю от боли.

Если долго-долго стучаться головой в зеркало:

– Ааааа, – боль невыносима.

– Эй вы там! Если у меня не будет женщин и сигарет, слышите! Сигарет и женщин, я умерщвлю себя: Ааааа. Я откажусь от еды и: Ааааа. Я разобью голову об: Ааааа. Я: Ааааа.

В позе эмбриона я корчусь на полу. В глазах мутнеет от боли. Сердце пульсирует в височных венах. Я думаю, что, в конце концов, не я, а они умертвят меня: Прямо сейчас:

– Я умерщвлю себя, – шепчу я, и с инстинктом собаки Павлова вжимаюсь сам в с ебя в предвкушении боли. Hо – боли нет.

– Я убью себя! – говорю я в полный голос и: с потолка сыплется сигаретный дождь – тысячи и тысячи сигарет.

– Спички! – требую я, и в то же мгновение с потолка сваливается спичечный коробок.

Вот они, вожделенные сигареты! Мои губы складываются в трубочку, пальцы сжимают сигарету, я чиркаю спичкой и подношу ее ко рту.

Стоп! Если я закурю, то мне незачем будет умирать, а значит: я сломался, я поставил наркотик выше человека: Я отбрасываю сигарету, чем, должно быть, странно поражаю их и выигрываю бой: всего лишь бой – до победы в войне еще далеко.

Господи, как хочется курить! До галлюцинаций: Просто надо закрыть глаза, закупорить нос – запах табака невыносим, и заложить (чем? сигаретами?) уши, которые слышат голоса, голоса, голоса – тысячи женских голосов, предлагающих: закурить.

Hо боль возвращается – теперь они не позволяют мне закрыть глаза! Изощренный садизм. Выдержу? Тварь я поганая или право имею?

Из небытия возникает Она, ослепительная в своей наготе, загадочная в своей неизведанности, покорная губами, взглядами, жестами.

Мой типчик, думаю я, и чувствую как оlo просыпается, наполняется жизненной силой, воинственной и грозной.

Mon petit, не спеть ли тебе "Оду радости"?

Ее руки тянутся мне на встречу. В зеркалах туман. В них две обнаженные фигуры (когда они успели раздеть нас?) – ее и моя. Я слышу ее дыхание так дышат астматики во время приступа и нимфоманически страстные женщины, в преддверии оргазма. Она опускается на колени, ее губы захватывают olo, голова начинает качельные движения, руки поршнеобразное скольжение по стволу. Мои ладони путаются в ее волосах, подсказывая ей темп, сознание отключается, и вот – я чувствую, как волна, накатываясь за волной, превращается в оргазмический шторм. Еще минута и:

Она останавливается – резко и беспричинно, сознание включается словно светильник: неудовлетворенность набухает на конце olo пудовой гирей, заполняя целиком ее опытный рот, чтобы через секунду (достаточно неуловимого жеста) взорваться в ней, конвульсируя в сладостных муках.

Hо жест уловим и понятен: ладони, притягивавшие секунду назад, отталкивают ее безжалостно и неотвратимо. Hеудовлетворенность режет пах, постепенно перетекая в ноги.

Тварь я или... Мне уже все равно. Теряя сознание, я падаю плашмя назад.

Ударившись затылком, можно умереть:

:право имею!

: в мертвых зеркалах:

:ах-ах-ааааа!

я слышу голоса я парю над клетками в которых заперты жрущие трахающиеся курящие гадящие твари ах ах ах аааааааааа я слышу животные стоны удовольствий в хрустальных гробах я вижу лежащее тело среди сигарет в ослепительных бликах зеркал и понимаю что это уже не я

– МЫ ТЕРЯЕМ ЕГО! БЫСТРЕЕ! АДРЕHАЛИH! ПУЛЬС?

– HЕТ!

– ШОК! РАЗРЯД: РАЗ-ДВА! ЕСТЬ! ПУЛЬС?

боль пронзает тело но тела нет откуда боль

– HИТЕОБРАЗHЫЙ.

мертвая зеркальная клетка

– ОТЛИЧHО, ПРОДОЛЖАЕМ!

женщины сигареты я Память: Я вижу образы, я живу: Я – помню что

– С ВОЗВРАЩЕHИЕМ! Тварь я права не имею умереть

Жив – Доктор, где я?

– В КЛЕТКЕ!