Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Сергей Каплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Но я совсем этого не хочу, – возразил комиссар и попросил еще одну сигарету.

– За твою наглость тебя стоило бы ликвидировать сейчас же, промолвил Леонард. – Да есть тут у меня одна задумка... Как ни крути, но ты, голубок, человек великий. А я, надо сказать, собираю коллекцию голов великих людей. Есть у меня и президенты, и министры, и знаменитые мафиози. Даже Наполеон есть, правда, только череп. Недавно купил я и голову папы Иоанна Павла Второго...

– Так он же еще живой! – не выдержал Фухе.

– Так и ты еще живой, – невозмутимо ответил Леонард и предложил ему новую сигарету. – Но через неделю ты почиешь в бозе. А когда-нибудь и святого отца господь приберет... Да! Похвастаюсь тебе: даже головушка Рамзеса Второго у меня имеется!..

– Спер-таки! – воскликнул комиссар. – Так я и думал: не доехать фараону до Парижа!

– И правильно думал. Сейчас голову реставрирует один оч-чень хороший мастер, мое недавнее приобретение; ну, а все остальное от Рамзеса, видимо, восстанавливает Лувр. И учти, как только мой мастер со своим ассистентом привезут башку фараона, – тут и тебе конец. Эх, треснуть бы тебя раньше, да мастер только свежими занимается! Ничего, посидишь в подвале, с ангелочками пообщаешься, душу свою приготовишь к отбытию, а там и мастер поспеет. А когда-нибудь я и мастера... Тоже личность уникальная... Хочешь сигарету?

Фухе гордо отказался, и его увели в подвал.

Ни Санчеса, ни Алекса все еще не было.

5. УЗНИК

Первое, что делает каждый узник, – это осматривает свое узилище.

В подвале, куда отвели Фухе, было достаточно темно, но он все же смог рассмотреть, что его камера сложена из огромных монолитов, ни сокрушить, ни расшатать которые без артиллерии было немыслимо. Заперли его, правда, за обыкновенной деревянной дверью, но слоновьей толщины. По всей видимости никто его не сторожил, так как в час трапезы комиссар слышал шаги кормильца издалека. Правда, кормили отвратительно – свежим свиным салом, терпеть которое Фухе никогда не мог да и теперь не намеревался.

– Эй, держиморда! – крикнул он однажды тюремщику. – А кроме сала Леонард ничего не ест?

– Леонард сейчас трескають вустриц, – высокомерно ответил кормилец. А тебе сало положено, чтоб ты жирней был для операции отделения твоей головы от твоего туловища.

С тем он и откланялся, а голодный комиссар положил еще один кусок сала на пирамиду из таких же кусков. Его одолевала зеленая тоска от вынужденного одиночества. Но скоро появилось и общество – сначала одна молоденькая крыса, а затем целый выводок крыс, вероятно, ее родственников и знакомых. Фухе сутки ломал голову над тем, как они проникли в подвал, почуяв запах сала, и пришел к выводу, что их не иначе, как бог послал. Однако от сала он избавился.

На третий день заключения комиссар вдруг вспомнил, что когда-то он слушал по радио чтение рассказа "Колодец и маятник", в котором человек, привязанный к скамье кожаными ремнями, спасся от смерти, привлекши к себе крыс, перегрызших путы. Почему бы и мне не попробовать, подумал он. И теперь все сало он стал тратить на смазку двери. Но мерзкие животные и не думали грызть дерево, а преспокойно слизывали ценный для них продукт.

И вот наступил последний день. Фухе так отощал, что съел все-таки завтрак и обед. Настало время думать. Не выбраться отсюда сегодня – значит пополнить коллекцию Леонарда.

"Зато красоваться буду рядом с самим фараоном", – утешал себя комиссар.

Проклятые крысы! Не получив сала, съеденного комиссаром, они принялись за одежду и за него самого, время от времени больно покусывая его за ноги. На один из таких выпадов Фухе ответил им тем же, укусив молоденькую симпатичную крыску за заднюю лапу. Лапа оказалась неплохой на вкус, и Фухе сжевал крыску полностью, а затем принялся и за остальных.

И тут ему в голову пришла гениальная мысль. Если крысы не желают грызть дверь, то почему бы ему самому не сделать это? Тем более, что зубы у комиссара были железные... Хоть и на вставных челюстях.

Дыру, достаточную для того, чтобы в нее протиснулось его отощавшее тело, Фухе прогрыз к утру. Осторожно высунув наружу голову, он осмотрелся и не нашел ничего опасного в той обстановке, которая царила в зале. Он вылез, быстро прошел через зал и вдруг бросился за портьеру: послышались голоса.

– Да, – говорил Леонард, – он вполне свеж, кормили его по-царски курятиной и шампанским с устрицами.

"То ли врет, собака, – подумал Фухе, – то ли этой курятиной мой держиморда закусывал мое же шампанское."

– Сюда, сюда, – говорил меж тем Леонард, – в этот зал, дорогой мастер.

В зал вошли трое. Они сразу прошли к двери в подвал, и Фухе внезапно услышал разочарованное восклицание, а затем звук упавшего тела. Выглянув из-за портьеры, он увидел лежавшего в обмороке Леонарда и двух человек, склонившихся над бандитом. Это, видимо, были мастер с ассистентом.

– Алекс? – вдруг закричал Фухе. – И Санчес?

6. ГОЛОВА ЛЕОНАРДА

– Да, комиссар, – говорил Алекс, препарируя голову Леонарда, – мы с Санчесом сразу решили еще в Калифорнии, что дело плохо, и пока Конг наслаждался беседой с вами, мы драпанули. А денег-то у нас ни гроша. Пришлось нам подзаработать, засушивая головы вождей племени юта, они как раз вышли на тропу войны за свои права. Много их там полегло... Но платили исправно, долларами. Потом двинули мы в Европу, тут на нас Леонард и вышел со своим Рамзесом. Ну, думаем, если он голову фараона отпилил, значит Фухе обязательно ее искать будет. Ну и решили мы с этой головой потянуть, чтобы вы до Леонарда добраться успели. Вы и успели...

– Это еще кто до кого добрался, – кисло улыбнулся Фухе. Закурив, он добавил. – А коллекцию эту, дорогой Алекс, передадим в Лувр. Кроме головы Рамзеса, конечно. Пусть у меня в каморке повисит. Если бы не она, не выбраться мне отсюда...

Тут на улице послышались топот, выстрелы, отчаянная ругань, и в зал ворвались суровые парни в длинных плащах.

– Вот он! – закричали они разом, указывая на Фухе.

На их крик в зал вошел полковник Конг.

– Ага, гусь, живой! – обрадовался он, увидев Фухе. – А я уж думал, что не успею! Чертовски непонятно ты исчез. Еле докопался, где тебя искать. Расписку не зарыл? Нет? Так что ж ты, скотина, помирать собрался?

– А я и не собирался, – с достоинством ответил комиссар. – А вы Леонарда искали?

– Тебя, кретин! Нужен нам этот Леонард! Мы контрразведка, а не ваша поголовная полиция. Ну, готовься к моему заданию!

– Всегда готов, – ответил Фухе и оглянулся. Ни Санчаса, ни Алекса уже не оказалось.

НОВЕЛЛА ТРЕТЬЯ. ПЛОДЫ ВОСПИТАНИЯ

1. ДОНОС

Конг недолго посвящал бывшего комиссара Фухе в суть дела.

– Значит, так, козлик, – сказал он. – Расследовать будешь государственное преступление в Первом Драгунском полку.

– Где? – не понял комиссар. – В драконском?

– Кретин! В драгунском. Это дяди на лошадках с пиками и саблями. Понял?

– А разве до сих пор сохранились такие войска?

– Ты фильм про Наполеона смотрел? Кто, по-твоему, играл в нем роль кавалерии? Наш Первый Драгунский. Слушай дальше. Ординарец дивизионного командира капитана Сорвиля...

– Это что, нашего кандидата в президенты?

– Какой же ты дурак! Его сына. Так вот, ординарец нацарапал нам в контрразведку, что его капитан во время одного из маршей мотнулся на ту сторону, за границу, и вернулся через час. А еще через полчаса стало известно, что из походного сейфа полковника Фаста исчезли документы государственной важности. Ты понимаешь?

– Конечно! Государственная измена.

– Вот-вот. Твоя задача: прибыть в полк и выяснить, виновен Сорвиль или нет.

– Так это же просто! – удивился Фухе. – Привезите его к себе и дайте в лапы своим костоломам. Он сам признается.

– А если он не виновен? – возразил Конг.

– У вас он в любом случае признается.

– Ну и дурак же ты, Фред! Сопоставь: Сорвиль-старший вдруг становится президентом, а его сынок в это время вкушает райские плоды в моих застеночках. Будет ли Аксель Конг после этого на свободе? Теперь понял? Тебе нужно найти твердые доказательства его виновности или невиновности.

Фухе понял, что его подставляют под удар. Если капитан виновен, а Сорвиль-старший не станет президентом, то лавры достанутся Конгу; если же Сорвиль станет президентом, а Фухе арестует его сынишку, кому на голову все шишки упадут?

– Кстати, ты сам-то за кого проголосовал?

– Да я ж, господин Конг, в подвале сидел!

– Ну и ладненько! Нечего тебе по избирательным участкам шляться. Вот, бери полномочия – и в полк, сразу дуй к Фасту. Ну, а там по обстановке.

2. УМЫСЕЛ ИЛИ ХАЛАТНОСТЬ?

Квартира Фаста находилась в небольшом симпатичном домишке из двенадцати комнат. Кругом торчали какие-то фруктовые деревья и воняло конским навозом.

Денщик сообщил комиссару, что полковник у себя в гостиной беседует с Торвальдом. На вопрос Фухе, кто такой Торвальд, денщик ответить не соизволил и только указал пальцем на дверь в гостиную.

То, что увидел там Фухе, озадачило его.

В двух широченных креслах восседали два породистых коня с явно выраженными лошадиными мордами. Один из них был прикрыт попоной, на другом красовался мундир с полковничьими эполетами.

"Насколько я понимаю, – подумал Фухе, – один из них – Торвальд, другой – Фаст. Но который? Наверное, полковник все-таки в мундире!"

И он сделал шаг к коню в эполетах.

Конь вскочил и бросился к комиссару с протянутой рукой. Теперь Фухе понял, что его догадка была правильной – это и был полковник Фаст с непомерно лошадиной физиономией.

"Конг мог бы и предупредить, – вяло подумал Фухе. – Так же и ошибиться можно!"

– Милый Фухе! – щебетал меж тем Фаст. – Как я рад вас видеть живым, а не на фотоснимках в газете!

Пока Фухе поудобнее усаживался в кресле, с которого успели согнать Торвальда, полковник не уставал расхваливать свой полк, особенно офицеров вообще и капитана Сорвиля в частности. По всему видно было, что проголосовал он за капитанского отца.

– Да, дорогой Фухе! – продолжал щебетать полковник, хоть комиссару и казалось, что он ржет. – У меня все молодцы, как на подбор! Вы смотрели фильм про Наполеона? Так вот, это они там снимались!

– В роли лошадей? – не удержался Фухе, но Фаст пропустил его реплику мимо ушей.

– Однако, что же вас привело к нам? – спросил наконец полковник. Какой счастливой случайности обязаны мы вашему визиту да еще с полномочиями из контрразведки?

– Видите ли, господин полковник, – ответил Фухе, затягиваясь "Синей птицей", – я бы хотел поговорить с ординарцем капитана Сорвиля, а затем с самим капитаном.

– А что случилось? – полюбопытствовал Фаст.

– Государственная измена!

– Это вы о секретном пакете, пропавшем невесть куда? Так при чем здесь Сорвиль?

– Его ординарец сообщил Конгу, что капитан переходил границу во время марша. Вы знали об этом?

– Нет, но... Какая чушь! Мой офицер – государственный преступник? Нет-нет, дорогой Фухе, этого не может быть!

– Вот я и приехал разобраться. Вы можете ручаться за любого офицера?

– Конечно! Не то, что с умыслом, а даже по халатности никто из них не допустил бы пропажи секретных документов. Да они даже карты никогда не теряют!

– Топографические?

– Игральные. Так что увольте... – и Фаст развел руками.

– Но как же вы объясните пропажу документов государственной важности?

– Да, наверное, одна из моих случайных любовниц похитила с целью наживы. А может, она и шпионкой была.

– Ну вот! – обрадовался Фухе. – Значит, халатность в полку все-таки имеется!

– Так ведь это же среди меня, а не среди моих офицеров!

– Хорош пример! Что ж, придется арестовать вас!

– Да вы что! Я ведь сам поднял тревогу по поводу этой пропажи! Давайте уж лучше беседуйте с капитаном и его ординарцем. Эй, Грек, позови Люсьена, ординарца господина капитана!

3. ЗЫБКИЕ ПОКАЗАНИЯ

Явился Люсьен, протирая пьяные от сна глаза. Он тупо уставился на штатского господина в клетчатом пиджаке и вдруг все понял.

– Вы из контрразведки? – сразу спросил он, забыв отдать честь полковнику. – По моему доносу?

Фухе моментально взял быка за рога.

– Ты сам видел, как капитан Сорвиль мотался на ту сторону? – начал он допрос.

– Не сам, но...

– Вот видите, дорогой Фухе! – воскликнул Фаст. – Я же говорил, что это клевета!

– Но, – продолжал Люсьен, – это видела его любовница Сюзи. А она и моя любовница тоже. От нее-то я все и узнал об этом. А когда пропали документы, я сразу понял, что это дело рук моего капитана...

– А как могла Сюзи это видеть?

– Да она ездила вместе с капитаном. Она днем его любовница, а ночью моя. Она и рассказала мне все.

– Что-то очень зыбкие показания, – пробормотал Фухе. – Ладно, иди. Послушаем теперь капитана Сорвиля.

Капитан категорически отрицал свою вину, поездку к вероятному противнику, и комиссару не оставалось ничего более, как самостоятельно взяться за выяснение этого дела.

– Вы не будете настолько любезны, чтобы дать мне машину на пару часов? – попросил он полковника.

– Увы! – развел тот руками. – Мы ведь кавалерия...

– Но коня хоть дадите?

– Пожалуйста! Вам какого?

– А разве они чем-нибудь отличаются? – удивился Фухе.

– Конечно! Есть с норовом, а есть и покладистые...

– Вот-вот, – согласился Фухе. – Мне как раз этакого покладистого. Да, и скажите Грегу, пусть он меня на него посадит и научит, как управлять, где там какие педали...

Грег учил комиссара недолго, поскольку педалей было всего две: левое и правое стремя.

– Возвращайтесь к вечеру! – крикнул ему Фаст. – Будет известен результат президентских выборов!

4. НЕВИНОВЕН

Фухе знал, что делает. Он был не менее известен в соседней нейтральной, хоть и не великой державе, чем и у себя дома. Везде его знали и кое-где любили. Он решил поступить просто: самому поехать за границу и спросить у пограничников, передавал ли кто-нибудь им секретные документы, а если передавал, то кто. Правда, ехать ему пришлось долго: конь хоть и был покладистым, но почему-то все время путал правое направление с левым и постоянно останавливался пощипать травку. Наконец, впереди показались полосатые столбы.

– Стой, кто идет? – вдруг услышал комиссар.

Перед ним стоял молодчик с автоматом и собакой на поводке.

– Ты что, не видишь, что идет конь? – спросил Фухе.

– А ты? – не унимался пограничник.

– А я еду. И вообще, вот мои документы, я из контрразведки, и ты обязан мне подчиняться.

Молодчик ознакомился с полномочиями комиссара, держа их вверх ногами, и пропустил его на ту сторону.

На той стороне его встретили с восторгом, напоили местным вином, сразу сообщили, кто, когда и при каких обстоятельствах передал их нейтральной, хоть и не великой державе секретные документы великой, хоть и нейтральной державы, а затем посадили на коня. Правда, это был не тот красавец-жеребец, на котором он сюда приехал, а какая-то облезлая кляча, но Фухе посмотрел на это сквозь пальцы, так как был пьян и окрылен успехом.

"Ну, Сорвиль, держись у меня!", – думал Фухе.

Когда он только собирался дать коню пяток, его задержал начальник заставы.

– Милый Фухе, а не хотели бы вы узнать, кто стал вашим президентом? спросил он. – Только что по радио сообщили.

– Интересно, интересно, – заплетающимся языком ответил Фухе, хотя сейчас его интересовала только теплая постель.

– Избрали Сорвиля, – удовлетворил его любопытство начальник заставы.

– Ну да, ну да... – пробормотал Фухе. – Как так Сорвиля?

Кляча приволокла трезвеющего комиссара к полковнику Фасту только под утро. Полковник встретил его и с явным нетерпением вопросил:

– Виновен?

Фухе замотал головой, категорически отрицая виновность президентского сына.

– А кто же документы похитил? – не отставал полковник.

– Как – кто? – удивился Фухе. – Капитан Сорвиль!

НОВЕЛЛА ЧЕТВЕРТАЯ. ДИНАСТИЯ ФУХЕ

1. СЧАСТЛИВОЕ ПРИБЫТИЕ

Фухе обстоятельно доложил Конгу о выполненном щекотливом задании и вытянулся в ожидании похвалы.

– Так, козлик, – произнес Конг задумчиво. – Значит, документы государственной важности похитил капитан Сорвиль... Но в то же время он невиновен, так как является родным сыном избранного вчера президента... Уж не гнездится ли измена в самом президентском дворце?

Фухе поразился такому смелому образу мыслей и позволил себе спросить:

– Вы хотите сказать, господин Конг, что похищение документов было инспирировано нашим нынешним президентом?

– Пока я еще ничего не хочу сказать, – раздраженно ответил Конг. – А тебе вообще следует помолчать некоторое время... На-ка вот триста гульденов и отправляйся в "Крот"!

Фухе зажал в кулаке гонорар и вприпрыжку бросился его пропивать.

А Конг еще некоторое время задумчиво разглядывал свою гантелю и напряженно размышлял.

"А ведь разболтает, паршивец, – наконец решил он. – Знаю я его скромность!... Не мешало бы заткнуть ему глотку по поводу этих Сорвилей..."

Он позвонил. В кабинет вошел громила с огромной челюстью и остановился в ожидании приказания.

– Вот что, Шпалера, – сказал Конг. – Иди сейчас в "Крот" и послушай, что там будет провозглашать бывший комиссар Фухе. Придерись к любому его скользкому высказыванию и арестуй. Мне нужно засадить этого кретина на некоторое время. Только не рукоприкладствуй: он мне еще пригодится!

Шпалера низко поклонился, жуя бабл-гам, и, ощупывая в кармане наручники, вышел.

Фухе пропивал уже вторую сотню, когда заметил за своим столиком громилу с огромной челюстью, жадно поглощавшего пиво.

– Ты, наверное, из контрразведки? – спросил Фухе, чувствуя, что уже едва ворочает языком.

Громила покрутил челюстями, подумал и отрицательно покачал головой.

– Не ври! – обиделся Фухе. – И не забывай: у меня интуиция. Думаешь, я не понимаю, что Конгу нужно изолировать меня на пару недель? Уж он-то не пройдет мимо, если унюхает какую-нибудь интригу!

Шпалера изумленно смотрел на великого Фухе и с тоской думал, что не удастся выполнить задание шефа, а следовательно, получить очередной отпуск.

А Фухе разошелся не на шутку. Опорожнив подряд две кружки виски, он почувствовал себя всемогущим, вскарабкался на стол, опираясь на челюсть громилы, и произнес речь к превеликому удовольствию публики:

– Уважаемые граждане нашей великой, но нейтральной державы! Несмотря на происки наших врагов, мы поддерживаем единство и сплоченность! Перед нами открыты широкие горизонты новых достижений! Возьмемся же дружно!

Шпалера с тоской слушал патриотическую речь комиссара. Придраться, увы, было не к чему... Тогда он с остервенением вцепился своими мощными вузами в лодыжку комиссара.

– Граждане! – взвыл тот. – Посмотрите на этого агента реакции! Он желает, чтобы я высказался в политическом смысле и поэтому кусает меня слоновьими челюстями! Отпусти! Отпусти, дурак! И Конг твой дурак! И президент Сорвиль дурак! Не боюсь я вас... – шепотом закончил Фухе, ужасаясь сказанному.

А Шпалера трясся от радости: неосторожные слова уже слетели с уст комиссара при многочисленных свидетелях. Стащив челюстями комиссара со стола, он щелкнул наручниками и поволок несчастного в контрразведку.

Конг уже давно поджидал своего агента с арестованным. Вызванные им члены военного трибунала города, выпив все запасы начальника контрразведки, затеяли преферанс и нетерпеливо посматривали на часы в предвкушении веселого развлечения.

Шпалера втолкнул Фухе в кабинет и провозгласил, выплюнув жвачку:

– Вот. Говорил на президента дурак.

Конг потер руки, члены трибунала поспешили подвести итог преферанса и расплатиться друг с другом, и началось судилище.

Против ожидания Фухе получил 15 суток не за нарушение общественного порядка, а за оскорбление президента, да еще плюс 15 лет за разглашение государственной тайны.

В городской тюрьме его встретил Дюмон, приятно улыбнулся и проговорил:

– Значит, соседями будем? Правда, недолго: мне через два года на пенсию, а ты, сокол, говорят, на пятнадцать лет к нам собрался? Ну, милости просим, со счастливым прибытием! А тюремщиком я к тебе Алекса приставлю, чтоб не скучал, а то, знаешь, радио у нас нет, книги газеты не положены, девочек не держим...

– Безобразие... – возмутился Фухе. – Раньше все это позволялось...

– И сейчас позволено, – пояснил Дюмон. – Но только уголовным. А ты у нас, гусь, политический, тебе никак нельзя.

И комиссара поместили в чистую и уютную одиночку.

2. КРЫША НАД ГОЛОВОЙ

Вечером на дежурство по политическому отделению городской тюрьмы заступил Габриэль Алекс.

Фухе долго взывал к своему другу из-за железной двери, но безуспешно: разговаривать с заключенными тоже не полагалось. Тогда Фухе решил объявить голодовку. Он подпер дверь своей казенной железной кроватью, и когда Алекс стал открывать ее, чтобы дать заключенному ужин, она не поддалась.

– И черт с тобой, – равнодушно произнес Алекс и сам слопал ужин.

Фухе с пустым желудком плюхнулся на кровать, но заснуть не смог: всю ночь из центра города доносились какие-то взрывы, пулеметная стрельба и скрежет гусениц. Впрочем, заключенного это мало интересовало. Под утро, наконец, он заснул.

Разбудили его весьма грубо. Кровать, подпиравшая дверь, с визгом отлетела к противоположной стене, а Фухе, грохоча вставными челюстями, грюкнулся на пол.

В камеру вошли двое. При виде первого из них Фухе в ярости зачихал: это был Конг. А вторым оказался старикашка Кальдер, преизвестнейший генерал, который давно уже отметил свое девяностолетие.

– Вставай, гусь! – приказал Конг. – Хватит на полу валяться, простудишься!

– Да-да, молодой человек, вставайте, – упрашивал Кальдер. Простудитесь, а вы нам, хе-хе, здоровеньким нужны.

Фухе встал и тупо уставился на гостей.

– Ну, вот и амнистия, – сказал Конг. – Можешь быть свободным, только подпиши вот эту бумажку.

Конг протянул опешившему Фухе листок.

Фухе прочитал его и чуть не поперхнулся.

– Опять военный переворот? – наконец спросил он.

– Гражданский, молодой человек, гражданский, хе-хе! – возразил Кальдер и показал на свой вполне штатский костюм, состоявший из потрепанных джинсов и футболки.

– Быть не может! – не поверил Фухе. – Конг и Кальдер – и вдруг гражданский переворот?

– А вы в окошечко свое, хе-хе, посмотрите, – предложил Кальдер. Сами убедитесь.

Фухе глянул через решетку. Действительно, все напоминало военный переворот, но переворот все-таки был гражданский. Во дворе тюрьмы стоял танк, на башне которого красовалась малая надпись: "Трактор"; по улице шли молодчики с автоматами, но в шортах и кедах. Шли они строем и со знаменем и с командиром впереди, но на знамени было написано: "Спортивная команда имени Свободы", а командир, видимо, был тренером.

– Да, – согласился Фухе. – Но почему подписать манифест должен я?

– Когда мы свергли этого изменника Сорвиля, – объяснил Конг, – я сразу предложил твою кандидатуру как самого популярного в народе человека. Господин Кальдер уже стар, я чересчур жесток, а другие наши соратники малоизвестны. Вот почему я и предложил тебя на пост главы временного правительства вплоть до новых президентских выборов, которые мы проведем через пару дней. Впрочем, президентом тоже будешь ты.

– Зачем же тогда нужно было сажать меня в тюрьму? – удивился Фухе.

– А это чтоб ты не отказался стать президентом, – ухмыльнулся Конг.

– А если я откажусь?

– Ну и будете сидеть здесь пятнадцать лет, хе-хе, и пятнадцать суток, – вмешался Кальдер.

Фухе хоть и не очень понимал, что кругом происходит, но он понял одно: его опять ставят под удар. Если переворот провалится, полетит не чья-то голова, а его. Если же переворот будет удачным, его сделают послушной марионеткой.

– Я лучше здесь посижу, – ответил он.

Кальдер и Конг от изумления открыли рты.

– Чего? – спросил Кальдер. – Вы предпочитаете гнить в тюрьме вместо того, чтобы быть президентом?

– А здесь неплохо, – соврал Фухе, – кормят бесплатно, делать ничего не надо, крыша над головой есть.

– Ах, так! – разъярился Конг. – Что ж, Дюмон тебе покажет, как артачиться!

И посетители вышли,

3. ФУХЕ – ПРЕЗИДЕНТ

Дюмон не замедлил явиться.

– Ну, сокол, – сказал он. – Сегодня я свой гранатомет из ремонта возьму. Охоту устроим.

– Не умею я охотиться! – огрызнулся Фухе.

– А тебе и не придется. Охотиться я буду. Из своего окна. А ты по двору бегать будешь, в роли зайца. Так-то вот. Бумажку тут тебе Конг оставил и сказал, что подписать ты должен. Так ты не тяни, подписывай, пока мой гранатомет в мастерской.

Фухе гордо отвернулся, и Дюмон вышел.

Выбраться из тюрьмы было немыслимо. Окно было забрано крепкими стальными прутьями, да и во дворе за окном расположилась вокруг трактора спортивная команда. Железную дверь прогрызть комиссару было явно не по зубам.

– Алекс, – взмолился он. – Отпусти!

– Не могу, – ответил из-за двери верный друг. – Вы же знаете – у меня жена, дочка... Я вас отпущу, а меня премии лишат. Не могу!

Фухе в отчаянии забегал по камере, поглядывая за окно. Через час во дворе показался Дюмон, и Фухе с ужасом заметил за плечами начальника тюрьмы гранатомет.

– Конец! – решил комиссар. – От этой штуки я в пыль превращусь! Лучше уж на электрическом стуле!

Дверь распахнулась, и на пороге вырос Дюмон.

– Ну? – поинтересовался он. – Подписал?

Фухе молниеносно подмахнул свою подпись под манифестом и властным тоном приказал:

– Я, глава временного правительства нашей великой, хоть и нейтральной державы, назначаю на должность начальника городской тюрьмы Габриэля Алекса, а ты, Дюмон, будешь исполнять обязанности тюремщика. Машину мне!

Фухе прибыл в контрразведку как раз в тот момент, когда Конг и Кадьдер отчаялись найти более подходящую, чем бывший комиссар, кандидатуру в президенты.

– А, козлик! – обрадовался Конг. – Решился-таки?

– Решился! – величественно заявил Фухе. – Не кури в кабинете! заорал он на опешившего Конга.

– Вот это наш, хе-хе, человек! – потер руки Кальдер. – А вы не курите, Аксель, не надо, а то их превосходительство серчают, хе-хе...

Конг бросил сигарету в окно и произнес:

– Послезавтра выборы президента. Если мы поставили на Фухе, то он обязан стать главой государства.

– А если избиратели не проголосуют? – засомневался новоиспеченный премьер-министр.

– Проголосуют, хе-хе, – успокоил его Кальдер. – У нас средство есть.

– Какое средство?

– А вот мы из Института Биологии крысок зараженных выпустим, они и разбегутся кто куда.

– Ну и что? – не понимал Фухе.

– А то, что крысиный яд мы уже скупили на корню, и получит яд только тот, кто явится на избирательный участок и проголосует за вас, хе-хе.

– Так они ведь заразу разнесут!

– Не разнесут, хе-хе. Обычные белые крысы, хе-хе, а мы их объявим отравленными. Так что, молодой человек, с вас причитается!

4. ФУХЕ – ИМПЕРАТОР

Через день Франц-Фердинанд Фухе стал президентом. Он быстро приступил к проведению реформ, которые ему диктовали Конг и Кальдер. Президент сформировал новый кабинет, где Конг стал министром внутренних дел, Кальдер – военным министром, а остальные портфели разобрали активные сторонники новой власти. По настоянию Фухе Алекс был назначен министром просвещения, а Санчес, найденный пуделем Арчибальдом на помойке – министром иностранных дел. Демократию потихоньку прижимали. Фухе даже предложил продавать спиртные напитки с двух часов дня, но Конг объяснил ему, что пьяным народом легче управлять, и в этом отношении все осталось по-прежнему. Все газеты были закрыты, за исключением одной – "Гласа божьего", которая внушала населению, что президент Фухе – наместник господень.

Одно лишь обстоятельство омрачало настроение представителей новой власти – оппозиционное движение на окраинах страны. Все государственные вооруженные силы пришлось бросить против мятежников, но это не помогало. Да тут еще и в столице появились листовки, главным содержанием которых было: "Долой узурпатора Фухе!"

Фердинанд Фухе добился того, о чем мечтал всю жизнь – он ничего не делал, кроме подписывания бумаг и выступлений по телевидению, которые ему готовил Конг, зато много ел и пил, жил в полнейшей роскоши.

Как-то Алекс в частном разговоре с президентом вспомнил, что когда-то давно, еще в прошлом веке, президент Фракции Луи-Наполеон провозгласил себя императором.

– А что для этого нужно? – сразу спросил Фухе.

– Не знаю, – пожал плечами Алекс, – по-моему корону купить надо.

– А где?

– Наверное, в той стране, где императоры были... Кстати, в Лувре должна быть корона Карла Великого...

Фухе тут же вызвал министра иностранных дел Санчеса и отправил его с официальным визитом во Францию.

Через три дня Санчес доложил:

– Золото и драгоценности, из которых сделана корона, стоят двадцать тысяч франков...

– Всего-то?... – разочарованно протянул Фухе.

– Но как историческая ценность она стоит сто миллиардов франков, добавил Санчес.

– Сколько? – ужаснулся Фухе. – Да у нас и в казне столько нет! Где же их взять?

– Может, новый налог учредить? – подсказал Алекс, пивший в углу пиво.

– Налог? А на что?

– Ну, например, на кошек и собак.

– Как это?

– А так. Кто держит у себя кошек, собак, попугаев и прочую живностъ, пусть платит!

– Не получится! – вздохнул Фухе. – Общество охраны животных воспротивится.

– Почему?

– Владельцы передушат своих любимцев, – объяснил Фухе. – А вот если на мух? Есть в доме мухи или комары – плати! И чистоту наведем, и деньги соберем.

– Всего два миллиарда, – подсчитал Санчес. – И то если по десять гульденов в месяц собирать.

– Маловато... – Фухе задумался. – А если продать что-нибудь?

– Ну, еще миллиард за эту мебель и обстановку... – развел руками Санчес.

Алекс допил пиво, встал, подошел к висевшей на стене карте своей великой нейтральной державы и ткнул в нее грязным пальцем.

– Продайте территорию! – сказал он.

– Как я об этом не подумал? – воскликнул, вскочив, Фухе. – У нас же миллионы квадратных миль! А что продать?

– Да вот хоть Цунамскую область с городом Самумом, – посоветовал Алекс.

Спустя неделю Фухе держал в руках корону Карла Великого. На голову водрузить он ее не мог, так как корона была чересчур велика, но сердце президента наполнилось гордостью.

– Итак, я первый представитель императорского дома Фухе, династии так сказать! – радовался он. – И имя у меня такое же, как у наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, невинно убиенного в Сараево в четырнадцатом. Алекс, брось ты свое пиво, пиши манифест о провозглашения меня императором!

– Почему я? – спросил Алекс, не желавший расставаться с пивом.

– А кто у нас министр просвещения?

Алекс, кряхтя, сел за стол, но писать не стал. На улице послышались выстрелы, взрывы и скрежет гусениц.

– Переворот! – в ужасе закричал Фухе. – Пиши скорей, тогда я их своей императорской властью растопчу!

Но было поздно. В кабинет президента ворвались молодчики в пестром одеянии.

"Оппозиционеры, – подумал Фухе. – Но как они попали в столицу?"

Но тут вслед за молодчиками появились спортсмены в кедах и с автоматами, а за ними – подлые интриганы! – Кальдер в футболке и Конг с гантелей.