Текст книги "В гостях у сказки Александра Роу"
Автор книги: Сергей Капков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Георгий Францевич стал присматриваться к Марии Васильевне, захаживать в гости. И однажды сделал ей предложение. «Что вы, Георгий Францевич! – удивилась она. – Мне не нужны мужчины!» – «А я и не мужчина, я Баба Яга!» – отшутился Милляр. После долгих раздумий Мария Васильевна дала согласие. Ему было шестьдесят пять, ей – шестьдесят.
По традиции первый день съемок новой картины Роу отмечал бурным застольем. В 1969 году «Варвара-краса» началась со свадьбы. Молодожены не подозревали, какой сюрприз готовят им коллеги. На берегу Москвы-реки, где собралась вся съемочная группа, накрыли столы, Георгия Францевича и Марию Васильевну попросили занять места во главе. И началось!
Появились ряженые – деревенские детишки с цветами и ленточками, они пели, плясали и осыпали новобрачных поздравлениями. Актеры внесли огромный сундук, из которого принялись вынимать «все для дома»: решето, сито, полотенца маленькие и большие, две чашки, две ложки и ночной горшок. Смеялись и шутили до глубокой ночи. Так, неожиданно для себя, Мария Васильевна попала в мир киношников.
А потом начались будни. Милляр заставил жену бросить работу и возил ее с собой на все съемки. Если ехал один, Мария Васильевна собирала ему с собой узелок с толстым одеялом, сумку через плечо (как у кондуктора) и чемодан с табличкой «Милляр».
Его мама, прожившая почти девяносто лет, с нежностью и даже стеснением приняла Марию Васильевну в свою семью. А могилу отца, умершего, когда Юре было два с половиной года, супруги ездили навещать в Ялту ежегодно. Георгий Францевич нашел в своей душе место и для детей Марии Васильевны, став им и отцом, и другом.
Когда Милляр уезжал на творческие встречи в другие города, Мария Васильевна больше всего переживала, чтобы его не спаивали. Она просила Раю Рязанову контролировать старика. Недавно Раиса Ивановна рассказала такую историю: «На фестивале сказки во Фрунзе мы жили в соседних номерах. После праздничного парада решили отметить это дело в ресторане. И Георгий Францевич собрался – как всегда надел костюм, бабочку, лакированные туфли. Я захожу к нему и говорю: «Все, Милляр, день закончился!» Он даже растерялся: «Дочк, ну а как же?..» – «Никаких «как же»! Отдыхать! В койку», – снимаю с него пиджак, брюки, укладываю в постель и закрываю дверь снаружи. Потом зашла к себе в номер буквально на пять минут и направилась в ресторан. Прохожу мимо его комнаты и вдруг вижу полосу света под его дверью. Подхожу и понимаю, что дверь открыта. Я вхожу в комнату: стоит Милляр. На нем надето уже все, кроме брюк. Даже бабочка нацеплена. А на лице – испуг! «Это что такое?!» И вдруг он жалобно произносит: «Дочк, ну, сколько мне осталось-то?..» Ох, как сердце защемило! Я говорю: «Одевайся, пошли!» Вмиг собрался. Спускаемся в ресторан, а там все наши так обрадовались! Оказывается, хотели ко мне даже послов направлять, чтобы я Милляра отпустила».
«Милляр – единственный Кощей, который не считает себя бессмертным»
Георгий Милляр прожил долгую жизнь. Несмотря на многие неосуществленные мечты, он был счастливым человеком. С ним невозможно было пройти по студии, потому что его останавливал каждый встречный – от уборщицы до директора. Его любили все. Он не дружил с чиновниками и партийными боссами, а общался с осветителями, гримерами и костюмерами, никогда не ходил на собрания и терпеть не мог заумные актерские беседы.
Режиссер Юрий Сорокин однажды сказал: «Я думаю, Милляр придумал себе масочку смешного человечка и носил ее всю жизнь, играя со всеми окружающими. Возможно, эта масочка и спасла его от репрессий в страшные годы…»
Многие пользовались его доверчивостью: не платили гонорары за выступления, не отдавали долги. Он так и не накопил ни на виллу, ни на машину, ни на личного шофера. Даже на памятник на свою же собственную могилу не отложил – это его не волновало. Почти в восемьдесят лет Милляр получил квартирку на 18-м этаже, в восемьдесят пять стал народным артистом России. Любил друзей. Любил жизнь.
Однажды к нему зашла соседская девочка познакомиться. Георгий Францевич показал ей целую стопку своих рисунков. Девочка пришла в восторг. «Возьми себе любой рисунок. Какой тебе понравился?» – поинтересовался старый актер. «А можно я возьму все?» – искренне спросила девочка. Он отдал ей все.
Кое-что «из Милляра»
Алкоголь – средство примирения человека с действительностью. Когда он окончательно примирится, про него почему-то говорят, что он спился.
Акселераты – передовые юноши с задними мыслями.
Алфавит – предлог для составления словаря.
Б – актриса. Всего-навсего.
Богема – интеллигентная шпана.
Баланс – одна утренняя рюмка нужнее двух вечерних.
Брюки – лакировка действительности.
Валидол – аристократическая закуска к коньяку.
Вокруг кинематографа сплетни заменяют прессу, славу и рекламу.
Вундеркинд – насильно мал не будешь.
Г – Генеральный директор.
Гермафродит – он один и Дед Мороз и Снегурочка.
Дисциплинированный человек – сам себе вытрезвитель.
Единственная привилегия в старости – право на старомодную одежду.
Если шахматы – спорт, то как быть с преферансом?
Журналистика – тридцать сребреников на улице не валяются.
Интеллигенция – это страшнее, чем класс, ибо класс уничтожается, а интеллигенция остается.
Искусствовед – теоретик, научившийся различать музыку для планетария, для кафетерия, для крематория, и для этого он кончал консерваторию.
Й – третья буква.
Кино – дело, поставленное на среднюю ногу.
Корявый комплимент похож на поцелуй небритого человека.
Колесо истории никогда не поворачивает вспять. Либо буксует на месте, либо его волокут юзом вперед.
Лучше постареть, чем устареть.
Мемуары может писать всякий, у кого не очень трясется рука.
Многообразие жанров – каждый ларчик открывается просто, если не перепутать ключи.
Москва слезам не верит, но и шуток не понимает.
Музкомедия – оперетта, приведенная в скучный вид.
Невинность – причина для удивления жениха.
Обувь – не только одежда, но и средство для передвижения.
Одиночество – суррогат свободы.
Писатель – изобретатель человеческих душ.
Потеря юмора равна потере сознания.
Переводчик в кино – человек, почти всегда плохо знающий оба языка.
Панихида – беседа в присутствии отсутствующего.
Разгрузочный день – когда сдаешь посуду.
Система Станиславского – то, о чем в Священном писании сказано: не засоряй мозги ближнего своего.
Спекуляция – продажа водки по коньячной цене.
Субординация – никогда не напоминай слону, что его сделали из мухи.
Специфика – слово, которое оправдывает бардак в кинематографе.
Самый справедливый тост – за здоровье зрителей! Они ни в чем не виноваты!
Человек – организм, переводящий хлеб на дерьмо. Некоторые утверждают, что это звучит гордо!
Чехов А.П. – юмор сквозь пенсне.
Шут имеет право говорить дерзости даже королю.
Юбилей – однодневный культ личности.
Юмор – не зубоскальство, а мудрость.
Сергей Столяров
Лицо Сергея Столярова знакомо каждому человеку, родившемуся в СССР. Знаменитый фотокадр из фильма «Цирк», где белозубый, бесконечно обаятельный блондин одной рукой обнимает Любовь Орлову, а другой поддерживает негритенка, публиковали довольно часто и не только в журналах о кино. С телеэкранов не сходили «Василиса Прекрасная», «Садко», «Илья Муромец». А годами раньше, когда еще не было телевизоров, лицо Столярова – лицо счастливого советского человека – обеспечивало аншлаги «Тайне двух океанов» и «Повести о первой любви».
Больше того, образ Сергея Столярова был взят за основу при создании скульптуры Рабочего в знаменитой композиции Веры Мухиной «Рабочий и Колхозница». Этот монумент всегда появляется на экране в начале каждой картины «Мосфильма», хотя после «Цирка» артист не переступал порог этой киностудии.
Столярова любили зрители, но не любили власти. Точнее, не замечали. Он был неудобен, так как говорил правду, вместо того, чтобы пресмыкаться. Поэтому снимался мало и, в основном, в детском кино.
По мнению сына Столярова – Кирилла Сергеевича – поводом послужили сложные взаимоотношения актера с любимым сталинским режиссером Григорием Александровым. Огромный успех их совместной работы над кинокомедией «Цирк» мог бы стать фундаментом для дальнейшего творческого содружества, однако этого не случилось. Произошел глубокий конфликт, у которого были значительные и причины, и следствия.
Все началось с ареста главного оператора «Цирка» Владимира Нильсона – друга Столярова и уважаемого человека в кинематографической среде. Сергей Дмитриевич не мог поверить, что Нильсен – враг народа, и не присоединился к осуждающим голосам. Затем была пышная премьера в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького, по всей Москве пестрели афиши, но перед Зеленым театром, где проходил премьерный показ, названы были только герои фильма – Любовь Орлова и Сергей Столяров. Оскорбленные неуважением артисты МХАТа Павел Массальский и Александр Комиссаров отказались выйти на сцену. Столяров поддержал мхатовцев и не пришел на праздник. Наверное, он считал, что и внезапный арест Нильсона произошел не без участия руководителей кинематографического процесса.
Случился скандал, имевший серьезные последствия. Замечательный артист Комиссаров, несмотря на огромный успех в роли изобретателя Скамейкина, никогда больше не снимался в кино. Легендарный Массальский за всю свою огромную творческою жизнь появлялся на экране лишь несколько раз. А Столярова лишили всех возможных наград, но репрессиям не подвергли – уж больно прозрачной была его биография: из бедноты, детдомовец, воспитанник профтехучилища, МХАТ, кино. Но зато навсегда сохранилась характеристика: «неуправляемый, независимый человек».
Нежелание присутствовать на премьере уже признанного властью киношедевра нельзя объяснить просто капризом или случайностью. Для Сергея Столярова отказ от полюбившегося зрителем образа положительного социального героя и сознательный переход в новое неведомое амплуа – в сказку и былину – был не только очень невыгодным экономическим шагом, но и опасным политическим актом. Ведь именно герой «Цирка» Иван Мартынов принес с экрана в жизнь песню «Широка страна моя родная», ставшую вторым гимном Советского Союза. Но для молодого двадцатичетырехлетнего актера разрыв с мэтром, каким уже был Александров, имел серьезную мотивировку.
Дальнейшее отношение актера к Александрову не было связано с какой-то старой обидой или острой неприязнью. Оно было скорее иронически-снисходительным, как к приспособленцу, променявшему свой талант на материальные блага и уважение властей. Они встречались на собраниях, съездах, конференциях, вежливо раскланивались, но ни о какой совместной работе не могло быть и речи.
Выше уже говорилось, что биография Сергея Столярова была идеальной для советского человека. Подробно ее описал в своей книге «Монологи об отце» киноактер Кирилл Столяров. Воспоминания вышли в издательстве «Алгоритм» в 2001 году.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
