Текст книги "Золотой шар"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сергей Извольский
Золотой шар

© С. Извольский, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

ПРОЛОГ

16 июня, день

Новосибирская Зона Посещения

Боязнь грядущего разочарования – вот первое осознанное чувство, которое Игорь испытал, едва отдышавшись после быстрого бега.

На первый взгляд окружающая действительность не впечатляла. Все та же высокая трава почти по пояс, пологие горбы окрестных холмов, даже небо прежнее – выцветшая голубая скатерть, подернутая пеленой бело-серых облаков далеко наверху.

– Мы в Зоне? – стараясь не выдать своего разочарования, спросил Игорь провожатого и украдкой бросил взгляд на оставшееся вдалеке за спиной высокое глухое ограждение. Именно к нему десять минут назад они сорвались бегом из небольшой рощицы, где пережидали, пока проедет патрульный автомобиль из ограниченного контингента UFOR.

– Мы уже за забором, – покачал между тем головой проводник-сталкер, поправляя лямки рюкзака, – но еще не в Зоне.

Игорь, услышав ответ, сглотнул невольно – ощущение боязни неизведанного вернулось, захватывая его с новой силой. Проводник между тем развернулся и, махнув рукой, двинулся вперед по сильно заросшей проселочной дороге.

– А это, как же… – в несколько шагов догоняя идущего сталкера, чуть не схватил того за рукав Игорь, – а это… ну гайки покидать, да и бегать же здесь нельзя, я знаю!

Проводник резко остановился, так что Игорь машинально опередил его на несколько шагов, прежде чем сам затормозил.

– Ты жить хочешь?

– Хочу, – с трудом справившись с голосом, предчувствуя неладное, ответил Игорь.

– Я тоже хочу, – кивнул сталкер, сжав губы в тонкую линию, – и вторую часть оплаты от тебя хочу получить, когда мы в город вернемся. Поэтому, будь добр, делай все в точности как говорю, шагай за мной след в след и сохраняй спокойствие. Договорились?

– Договорились, – внезапно севшим, сухим голосом ответил Игорь. И снова сглотнул.

До парня наконец начало доходить, что Зона – далеко не игрушки. Здесь ведь и умереть можно. Быстро… а иногда и не быстро, болезненно, реально.

Навсегда умереть. Или еще того хуже – сразу же вспомнились многочисленные картинки из Интернета с изображением тех, кто попал под воздействие Зоны.

«Сидел бы, дурак, дома, на фиг мне это все упало…» – мелькнули пораженческие мысли, но Игорь с ними быстро справился.

Пройдя около километра по едва видному, почти поглощенному травой проселку, спутники миновали ложбинку между двух невысоких холмов. Полевая дорога, вильнув между пологими склонами, влилась в проселочную, грунтовую, а та, в свою очередь, дальше метрах в двухстах уткнулась в небольшой лесок.

Выйдя на грунтовку, сталкер сделал предупреждающий жест Игорю – мол, будь внимательней – и пошагал вперед, к лесу.

– Ну, здравствуй, Зона, – замедляя шаг, произнес вдруг сталкер, останавливаясь.

Замер рядом и Игорь, завороженно озираясь вокруг.

Да, перед ним была Зона. Она начиналась как раз там, где грунтовая дорога заходила в лесок. И, даже если бы не было двух бетонных столбиков на обочинах, между которыми, преграждая дорогу, была натянута ржавая цепь с висящим знаком (почему-то это был треугольный «уступи дорогу»), все равно чувствовалось, что это она. Зона.

Черту было видно хорошо – хотя июнь выдался на редкость жарким, трава с этой стороны была еще юной, сохраняющей весенний шарм. И с того места, где сейчас стоял Игорь, явно было заметно четкую линию, где июньская трава граничила с уже налившейся яркими красками лета травой Зоны. Там ведь, как известно, на протяжении всего года – июль.

Зимой, кстати, граница вовсе фантастически выглядит – черта зимы и лета. Зеленая трава и белый снег.

– Твою мать! – вдруг произнес проводник и даже дернулся было, но остался на месте.

Поздно – появившиеся из-за поворота лесной дороги люди их заметили. Глянув на побледневшего спутника, Игорь почувствовал нешуточное волнение. И страх.

– Вау-вау-вау, какие люди! – ускорившись, выступая вперед, голосом с крикливыми интонациями произнес один из незнакомцев. Походил он, на взгляд Игоря, на махрового деревенского гопника – древний пиджак, коротковатые спортивные штаны, выцветшая майка с ярким рисунком. Его спутники выглядели похоже, но двигались чуть позади, к тому же двое из них почти несли еще одного, который в полубессознательном состоянии находился.

– Привет, Макс, – сдавленным голосом произнес проводник.

– Привет-приве-е-ет! – закричал вдруг Макс, вскидывая руки, и добавил, тише, на выдохе: – Привет… а у нас беда, представляешь?! В «жарку» попали, – даже чуть виновато пожал плечами этот странный человек.

– Сочувст…

– Нам нужна твоя одежда… – вдруг ткнулся черный палец Макса в сталкера. – И твоя… – Тут и Игорь встретился взглядом со страшными, подернутыми пеленой глазами неадекватного Макса. И с ужасом понял, что палец, сейчас направленный в его сторону, черен от засохшей крови.

– Раздевайся, – шепнул Игорю сталкер, скидывая рюкзак и потянув за полы анорака своей горки.

Пока Игорь снимал с себя новенький, как с иголочки военизированный костюм, неадекватный Максим не отрывал от парня взгляда.

– Тоже снимать? – раздевшись, коснулся рукой ткани термобелья Игорь, не в силах выдержать тяжелый взгляд.

– Не-не-не, спасибо, – вполне нормальным голосом ответил Максим и, вдруг достав пистолет, прицелился прямо в голову Игорю. – Пуф! – произнес Макс, дернув рукой с оружием, имитируя выстрел, а испуганный парень при этом едва в обморок не упал от страха. – Да ладно, расслабься, – хохотнул вдруг неадекватный незнакомец, убирая пистолет в карман пиджака, в ожидании пока двое его спутников облачатся в горные костюмы.

Дальнейшие несколько минут для Игоря прошли как в тумане. Он еле сдерживался, чтобы не дать выхода своей панике – черный зрачок дула пистолета так и стоял перед его глазами. А когда встреченные визитеры Зоны во главе со своим безумным предводителем пошагали прочь, ноги у Игоря подогнулись, и он будто сложился, оседая на землю.

– Фу… – выдохнул вдруг сталкер, – считай, легко отделались… Это Безумный был, – пояснил проводник в ответ на взгляд Игоря. Впрочем, никакой ясности парню этот комментарий не добавил.

В это время на некотором расстоянии от опушки, где сейчас переводили дух двое раздетых бандитами на пороге Зоны гостей, на вершине одного из холмов зашевелилась зеленая груда и потихоньку начала двигаться назад. Миновав несколько метров, спустившись по склону так, что со стороны его больше не было видно, выбравшийся из-под лохматой накидки человек поднялся. Скинув с себя «лешего», он, скатав защитный костюм, закрепил его на рюкзаке, а после, подхватив серьезную винтовку с оптическим прицелом, быстро двинулся к точке сбора.

Через несколько минут снайпер вышел к ложбинке, где его уже поджидали пятеро человек, все в разных камуфляжных костюмах. Объединяло присутствующих лишь одно – у каждого на рукаве была нашивка с изображением паутинки.

Сидящие люди при появлении последнего члена группы тут же поднялись и цепочкой двинулись прочь, в сторону противоположную той, куда ушел Безумный Макс со своими спутниками.

– Паутиныч, почему команды не было? – задал вопрос снайпер, когда группа значительно удалилась от места несостоявшейся акции.

– Они пустыми шли, – обернувшись, пояснил командир группы, на мгновение обернувшись, глядя на спросившего сквозь прорези в маске-балаклаве.

– А это что за двое пассажиров левых было? – спросил еще один из бойцов.

– Один Северенко, сталкер, туристов полулегально водит, – ответил Паутиныч.

– В смысле – полулегально?

– В смысле знакомые в контингенте есть, если его ооновцы ловят, мзду платит. Если не ловят, не платит.

– Охренеть, – негромко произнес себе под нос снайпер – пожилой мужчина с хорошо заметной проседью в волосах, – сталкеры, бандиты, туристы… Зона, епть, Посещения! Все кому не лень посещают!

– …сейчас у Маяка две калоши с яйцеголовыми должны быть, – между тем произнес Паутиныч, на ходу делая небольшой глоток из фляги с водой, – подбросят нас, через Академгородок выйдем.

– О! Институтские еще бродят… – кивнул сам себе снайпер.

15 июня, день

Нилов Вадим, Санкт-Петербург

Я не зарабатываю покером деньги, отнюдь. Просто получаю от игры удовольствие. Но, если не играть в плюс, о каком удовольствии может идти речь? Вот только сегодня карта категорически не шла. Не шла, и все. Трехчасовая сессия уже позади, а я лишь на двух столах из девяти кое-как в выигрыше был. В общем же сумма проигранного уже приближалась к той назначенной для себя отметке, после преодоления которой надо заканчивать. Нет, встать из-за стола после потерянных нескольких сотен баксов – это не проигрыш. Проигрыш – это когда впадаешь в тильт[1]1
  Тильт — состояние игрока, вызванное сильными эмоциями от проигрышей (или выигрышей), в котором он теряет самообладание и начинает играть в несвойственной ему манере.


[Закрыть], сливая еще и еще, теряя самообладание и даже заходя в игру все с худшей картой в надежде отыграться.

Один за другим я сворачивал столы на экране монитора, подтверждая свое желание закончить на сегодня. Когда дошел до последнего, под тихий шелест карт пришла лучшая из возможных «рук»[2]2
  Рука – карты, которые раздали конкретному игроку.


[Закрыть] – два туза. «Как вовремя», – хмыкнул я про себя, впрочем, без особо душевного подъема. Только лишь на таких комбинациях выигрыш не сделаешь, и рассчитывать на них особо не стоит – сильнее будет разочарование, когда все скинут карты, а с двумя тузами только пару баксов блайндов[3]3
  Блайнд — обязательная слепая ставка для образования начального банка, делается в порядке очередности. Есть большой и малый блайнды.


[Закрыть] заберешь.

Позиция у меня сейчас самая лучшая – повышать надо последнему. Как раз все передо мной сбросились. Легко улыбнувшись – как часто и бывает, тебе карта пришла, а никто в игру не вошел, – я повысил втрое. Шесть долларов.

Китаец на малом блайнде скинулся, а немец на большом задумался. Но ненадолго – под звонкий щелчок фишек оставшийся оппонент ответил повышением моей ставки втрое. Восемнадцать долларов.

– Ух ты, – не удержавшись, покачал я головой. – Каков, а? – даже к коту обернулся, растекшемуся на диване рядом. Но тот не отреагировал. – Ууу, тело шерстяное, – оттолкнулся я ногой от стола и, проехав немного на кресле, пихнул животное в бок. Кот лениво приподнял голову и посмотрел на меня сонными желтыми глазами. Пихнув кота еще раз, вернулся на место – уже противно запиликало, предупреждая о скорой активации дополнительного времени.

«VaNilov, ваш ход – осталось 8 секунд» – горела надпись в окне чата.

Я пока не отвечал – пусть оппонент понервничает, все равно это у меня последняя раздача на сегодня. Не торопясь, перевел бегунок увеличения ставки, снова повышая втрое. Пятьдесят четыре доллара.

– Упс, – хмыкнул я, обращаясь к монитору и держа глазами аватару немца, – внезапно, правда?

По всей видимости, бург предполагал, что я решил своровать блайнды, и решил мне агрессивно ответить, напугать, имея в активе средненькую руку. Вот и пусть теперь поерзает.

– Ну давай, давай, – снова произнес я, разговаривая с монитором.

Со звонким щелчком фишек немец ответил. Олл-ин, вот красавец. Все свои двести четыре доллара по столу щелкнул. Ну, может, и нормальная у него рука.

Не, рука не очень – ответив на ставку, хмыкнул я, когда карты открылись.

Король и десять одномастных у него были. Пики. Против моих двух тузов. Естественно, два туза на руках это совсем не гарантия выигрыша, конечно, но очень, очень уверенный шанс, как мне в процентах сейчас на экране показывало.

– Вот и довыеживался, – подытожил я результат торгов, выпятив губу.

Зашелестело – и на виртуальный стол легли карты флопа. Король червей, восьмерка бубен, дама пик. С некоторой задержкой легла четвертая – двойка пик. Опять задержка, и пятая карта заставила меня дернуть уголком рта – пятерка пик.

Снова мгновение промедления – и четыреста одиннадцать долларов виртуально переползли по сукну стола к бюргеру. И не виртуально с моего счета на его. Флеш – пять карт одной масти.

Ч-черт, не повезло. Фыркнув, закрыл-таки окно программы онлайн-покера. Без особого расстройства – страшного ведь ничего не произошло, бывает.

Ладно, что там у нас в мире происходит – хоть новости посмотреть, отвлечься, – поморщившись и пытаясь отогнать легкое расстройство, я полез на просторы Всемирной сети.

Так, президент, как обычно, все делает правильно, премьер тоже, доллар понизился, евро повысился, МИД так же, как обычно, выражает озабоченность… упс, а эти чем озабочены? – резанула взгляд непонятная аббревиатура.

«Представитель Министерства иностранных дел РФ заявил: войска UFOR не способны в полной степени обеспечить сохранность границ так называемой Зоны Посещения, находящейся на территории России».

UFOR? Что за уфологи такие? Прошелестев пальцами по клавиатуре, вбил запрос в поисковик.

Так, UFOR – вооруженные силы под эгидой ООН, обеспечивающие сохранение стабильности границ аномальных территорий Зон Посещения.

– Хм, и чем наш МИД недоволен? – скривив гримасу, глянул я на кота. Тому по-прежнему все было фиолетово. Только теперь он уже глаза открыл, щурился лениво.

«В связи с отсутствием возможности денонсации Стокгольмских соглашений Российская Федерация на ближайшей сессии ООН инициирует обсуждение вопроса изменения военного присутствия контингента на своей суверенной территории».

Вкладки на экране скакали одна за другой – заинтересовавшись, я пробегал по диагонали статьи и мнения.

«…согласно мнению отказывающегося афишировать свое имя члена профильной комиссии в Государственной думе, уменьшение количества артефактов, просачивающихся через границу, связано с истощением территории Зоны Посещения, а не с улучшением качества несения службы контингентом войск ООН на границе Новосибирской Зоны Посещения…»

«…Российская Федерация не может себе позволить иметь на своей территории подобное злокачественное образование, зная о том, что границы этой Зоны закрыты не в полной мере…»

«…Официальный представитель Генерального секретаря ООН заявил, что в организации обеспокоены нагнетанием резкости риторики российской стороной…»

«Оба, это что за разоблачения?» – зацепился взгляд за один из текстов в научно-популярном сетевом издании. Срыв покровов?

«…налицо политика двойных стандартов – не секрет, что в той же Зоне Хармонта, к примеру, все имеющиеся артефакты дальше самого Хармонта или Карригановских лабораторий не выходят. Несмотря на кажущийся бардак и разгул преступных группировок в прилегающей к Зоне Посещения местности, уже долгое время на черном рынке никто не слышал об артефактах из Хармонтской Зоны. Присутствие же контингента UFOR на той территории минимально, и на основании этого мы можем судить, что правительства стран блока НАТО используют войска ООН как ширму, занимаясь исследованием и сбором артефактов самостоятельно, а не под эгидой МИВК, в то время как Россия по непонятной прихоти или по своей порядочности, граничащей с глупостью, до настоящего времени полностью соблюдала рамки заключенных соглашений. Осмелюсь надеяться, что недавнее заявление нашего представителя в ООН, высказывания сотрудников МИДа, а также…»

Телефонный звонок оторвал меня от чтения.

– Слышь, ты снова за компом как лунь сидишь? – раздался в трубке веселый голос Стаса.

Я не ответил ничего, вздохнув, но собеседник и так по паузе понял, что да, дома. Да, за компом. Да, как лунь.

– Давай вылезай, я недалеко от тебя сейчас. Велосипед только не забудь одеть, – не дожидаясь моего ответа, проговорил телефон.

– Правильно не одеть, а надеть, – поправил я.

– Надеть велосипед? – загоготала трубка. – Давай вылезай, грамотей!

Отложив телефон, я по инерции щелкнул по резанувшей взгляд плашке с броским заголовком: «Грядущее расширение Зон Посещения – ошибочная теория или нас ждет конец света?»

– Страшилки, – хмыкнул я, все еще не в силах подняться из-за стола – мозг не набрал еще должного объема бесполезной информации, и, как в наркомановой ломке, тело мне не повиновалось, отказываясь подниматься из-за компьютера. Машина времени, как обычно, – собрался пять минут новости посмотреть, два часа просидел.

Прекрасно все понимая, еще раз вздохнул, собираясь подняться из-за компьютера. Тем более сайт грузился плохо – на экране все белым было. «Наверняка сейчас ошибку выдаст, зачем время теряю?» – попытался уговорить сам себя, закрывая остальные многочисленные вкладки. В момент, когда курсор уже завис над крестиком закрытия страницы, статья наконец загрузилась.

«Профессор Лавров рассказал нашему корреспонденту о работе Международного Института Внеземных Культур и о своих леденящих кровь теориях».

Ясно, почему так долго грузилось, – интервью было выложено на каком-то ведомственном сайте, а они все через курью лапу сделаны. Бегло пробежав глазами первые вопросы из разряда «как дела в вашем королевстве», никаких страшилок я не заметил. Но, крутанув колесико мышки, увидел:

«– Профессор, ваша пятничная речь на последнем саммите государств, «счастливых», так сказать, обладателей на своей территории аномальных Зон Посещения, изобиловала пугающими прогнозами. Но создалось впечатление, что к вашему предостережению отнеслись без должного внимания. Можете прокомментировать?

– Что здесь комментировать? Моя теория грядущего увеличения аномальных территорий изложена в последнем докладе, и на саммите я четко и предельно доступно предоставил имеющуюся у моего отдела информацию с результатами проведенных научных изысканий. Информация озвучена, а комментировать ее или предпринимать какие-либо действия уже не я должен.

– И все же создалось впечатление, что к сказанному вами отнеслись не с должной серьезностью.

– Да, вы правы.

– Почему, как вы предполагаете?

– Люди по природе своей оптимисты и редко рушат привычный уклад жизни, даже имея неоспоримые доказательства грядущий беды. В том числе и правители государств. Яркий пример тому – Вторая мировая война, когда практически весь мир был на грани катастрофы, но до последнего опасность предпочитали не замечать. Наша, Новосибирская, Зона Посещения находится в непосредственной близости от города-миллионника. В непосредственной близости, но подавляющее большинство людей там свыклись с этим фактом, совершенно не желая обращать внимания на наличие такого опасного соседства.

– Переселение такого количества людей – это непростое дело…

– Поэтому мою теорию никто не хочет принимать всерьез, и большинство грантов на исследования проходит мимо нашего отдела. Выгодней не обращать внимания на мои слова – при таком порядке событий, если произойдет очередное расширение, не дай бог с человеческими жертвами, ответственным лицам ничего не грозит – потому что моя теория не поддерживается руководителями Института, и, соответственно, это, пока лишь страшилки, каких много. Взять хотя бы предсказания конца света – их на каждый год по несколько, на любой вкус.

– Но единственное расширение Зоны, и то совершенно незначительное, произошло в девяносто первом году, через девятнадцать лет после Посещения. Судя по словам директора Института, который комментировал вашу речь на саммите, возможное расширение, даже если и произойдет, не вызывает опасений в плане того, что ближайшие населенные пункты находятся на значительном удалении от Новосибирской Зоны Посещения.

– Сейчас у нас есть больше времени, чтобы безболезненно отодвинуть границы перед аномальной, враждебной нам территорией. Чтобы не пришлось после бежать в спешке, бросая нажитое имущество. И хорошо если только имущество. К тому же вы говорите про населенные пункты, а вот Академгородок находится в непосредственной близости от границ. За примерами опять далеко ходить не надо – поглощенные корпуса Хармонтского филиала Института служат памятником человеческой недальновидности. Не стоит наступать на те же грабли – сама история пестрит кричащими примерами. Да те же Помпеи взять – живой пример того, что происходит, когда живешь по соседству с огнедышащим вулканом. Ничто не ново под луной.

– Вопрос сразу: наша Зона, по примеру того вулкана, огнедышит?

– Несомненно. Чему есть неоспоримые доказательства.

– Какие?

– Все материалы подробно изложены в последнем выпуске докладов.

– Вы имеете в виду „Доклады Института Внеземных Культур“?

– Да.

– Профессор, расскажите, пожалуйста…»

От чтения меня отвлек звонок телефона.

– Вадик, только не говори мне, что ты еще комп не выключил!

– Да выхожу, выхожу, – чертыхнувшись беззвучно, я поднялся.

15 июня, день

Новосибирская Зона Посещения

Дом был небольшим. Не дом даже, домик – всего два окна по фасаду. Второй этаж точно не жилой – под приземистой крышей, будто шапкой, туго на окна натянутой, нормальную комнату не разместить, только чердак. Чтобы туда всякий хлам складывать.

В левом глазу вдруг защипало – крупная соленая капля пробралась-таки через бровь. Олег поднял руку, утирая обильный пот.

Жарко.

Очень жарко – июльское солнце припекает нещадно, и на обтертом лбу мгновенно снова начали набухать новые капли. Тут же противная струйка скатилась и по спине.

Олег снова поднял руку и, пытаясь хоть немного потянуть время, снял кепку и провел ладонью по мокрым волосам.

– Почему так? Ну почему? – поднял он взгляд к синему небу. Единственному родному, что было вокруг. Горло вдруг сдавило тисками, в носу защипало, а из глаз буквально брызнули слезы. С силой сжав зубы, справившись с рвущимся из груди рыданием, Олег глубоко вздохнул.

– Эй, банкир, ты там не заснул? – послышался позади негромкий голос.

Олег помотал головой и вдруг с кристальной ясностью понял, что все. Все, все хорошее кончилось, и сейчас уходят последние секунды жизни, причиняя почти физическую боль от тоски по ярким краскам уходящего мира.

А ведь два года назад идея взять потребительский кредит, чтобы расплатиться за телефон и плазму, показалась очень хорошей. Сегодня же в Новосибирске больше не осталось банков, которым Олег не был бы должен. Впрочем, некоторые из них уже имели на руках решения суда, а остальные передали долги коллекторским агентствам.

Зажмурившись на мгновение, так что несколько слез буквально брызнуло из глаз, он сделал маленький шажок вперед. И еще один. И еще.

Умирать было страшно. А идти к смерти еще страшнее.

Домик был совсем небольшим – маленькая прямоугольная коробка, судя по виду покрашенная пару дней назад – краска так и блестела на солнце.

Вот только дом этот стоял нежилым уже почти полвека. Соседние дома в конце улочки дачного поселка уже вросли в землю, пригибаясь под тяжестью времени, а этот стоял. Яркий, как будто его вчера покрасили.

И ни следа печати времени.

Одно из окон домика было разбито, из белой рамы острыми зубами торчало несколько стекол. Легкий ветерок шевелил тюлевые занавески.

Проходя мимо по широкой дуге, Олег с усилием заглянул в окно, но, кроме голубой клеенки на столе сразу за подоконником, ничего не заметил – занавески колыхались, создавая будто бы марево, сквозь которое взгляд не проникал.

– Давай, банкир, не подведи, – раздался все тот же голос, когда Олег подошел к крыльцу.

Раз ступенька. Два ступенька.

Сердце билось в горле, заходясь в истошном буйстве страха, а на мажущие по спине струйки пота Олег внимания уже не обращал. Мышцы его дрожали от напряжения страха, а в мозгу упруго билось лишь одно слово – «рюкзак».

Рюк-зак, рюк-зак, рюк-зак.

С каждым ударом пульса глаза изнутри мягко подталкивало, а виски сжимало тисками подступающего обморока.

Все очень просто – зайти внутрь, взять рюкзак и выйти.

Всего ничего, а все долги спишутся. Все-все-все. И оставшаяся без отца семья все же вздохнет спокойно, еще и денег подкинут. Безумный обещал, а если Безумный обещал, то он обязательно сделает.

На двери была обычная ручка – дужка из нержавеющей стали. И под ней – бабочка замочной скважины. Металл ручки блестел, лучи солнца брызгами отражались от зеркальной поверхности.

Глубоко вздохнув, Олег потянул дверь на себя. Она поддалась легко, петли даже не заскрипели.

– Ай! – невольно вскрикнул Олег испуганно, отпрыгивая от серой пелены, метнувшейся ему в лицо. Каблук зацепился за что-то, и он покатился кубарем по утоптанной земле перед крыльцом. Тут же, впрочем, заполошно вскочил на ноги, не в силах поверить, что ничего не рвет болью и никто его не убивает. И, широко открыв глаза, уставился в проем двери.

Занавеска. Обычная белая занавеска рванулась из комнаты вместе с порывом ветра, сквозняком прошедшего по домику. Рванулась на выход, а теперь мягкой пелериной колыхалась в проеме, изредка полой мягко на улицу вырываясь.

Краем глаза Олег заметил напрягшихся поодаль спутников, но оборачиваться не стал – его уже охватило желание закончить все быстрее. Особенный, своеобразный кураж смерти, подобный тому, который поднимает солдат в атаку навстречу кинжальному пулеметному огню.

Выдохнув, снова смахивая со лба пот, Олег скрипнул зубами и сделал несколько быстрых шагов вперед. Но на самом пороге остановился. Скулы у него перекосило от страха, из глаз вновь брызнули слезы, и он так и замер на пороге, пытаясь заглянуть внутрь.

За порогом была плетеная половица, слева в углу виднелся стол, а у противоположной стены лежал рюкзак. Смятый в падении обычный хэбэшный колобок, с которым пол-Союза в походы когда-то ходило. Олегу сейчас даже был виден хвостик ремешка кожаного, которым ткань крышки стягивалась.

«Ф-ф-ф-ф», – вдруг прерывисто раздалось в сознании, опалив страхом, и лишь только через несколько мгновений Олег понял, что это воздух резкими всхлипами втягивается сквозь зубы.

– Черт, черт, черт… – зажмурился он и, отведя занавеску рукой, шагнул вперед.

«Кх-кх. Кх-кх», – сразу же раздался рядом резкий скрип.

Олег открыл глаза и попытался повернуть голову.

Не получалось – мышцы сковало страхом, тело его больше не слушалось.

«Кх-кх. Кх-кх», – продолжало равномерно раздаваться сбоку.

Громкий звук, очень громкий. Как он не слышался тогда, когда Олег был всего в шаге позади, на самом пороге?

Картинка перед глазами мелко завибрировало – это Олег с усилием поворачивал голову. Его сейчас всего било быстрой и крупной дрожью, и он из последних сил сдерживал натиск панической атаки.

«Кх-кх. Кх-кх», – продолжало рядом скрипеть.

Светло-коричневые сандалии на маленькой ножке. Красные мешковатые колготки, складками собравшиеся на коленях. Черная юбка с желтой полоской и зеленая кофта. И завершал одеяние маленькой девочки на кровати огромный бант среди светлых кудряшек.

«Кх-кх. Кх-кх», – девочка сидела отвернувшись к плюшевому медвежонку в изголовье. У медвежонка вместо глаз были пришиты пуговицы. Разного цвета – одна зеленая, вторая коричневая.

Олег почувствовал, как по ноге тянет горячей и мокрой влагой, быстро наполнявшей штанину и стекающей в ботинок.

Не отрывая взгляд от ребенка на кровати, Олег шагнул вперед.

«Кх-кх. Кх-кх», – девочка не обернулась, продолжая качать ножкой.

С трудом перебарывая оцепенение, Олег сделал еще несколько шагов и понял, что находится уже у рюкзака. Напрягшись, он с усилием оторвал взгляд от девочки и посмотрел вниз, себе под ноги.

«Кх-кх. Кх-кх», – продолжала поскрипывать позади панцирная кровать.

Медленно-медленно Олег наклонился и взял рюкзак за одну из лямок, мимоходом отметив, что вторая измазана в чем-то буром и до сих пор влажно поблескивающем, поднялся. Сердце его едва не остановилось, когда скрипнула одна из половиц.

«Кх-кх. Кх».

По всему телу изнутри в кожу впились ледяные иголочки страха.

«Кххх», – недовольно скрипнула кровать, и в пол мягоньким хлопком ударили подошвы сандалий. Сжавшись в ожидании и пытаясь втянуть голову в плечи, Олег не сдержался и негромко завыл. Когда раздался мягкий звук приближающихся шагов, он, опомнившись и напрягшись в последнем усилии, кинул рюкзак в сторону разбитого окна.

15 июня, день

Нилов Вадим, Санкт-Петербург

Люблю лето. А больше всего люблю июнь – земля еще не прогрета как сковородка, в воздухе нет загазованной тяжести июльской жары. Солнце светит почти весеннее, легкое, то и дело ветерок заблудившийся освежающе дунет. И настроение приподнятое сразу, стоит лишь подумать о том, что все лето впереди. Не то что в августе, когда каждый день как песок сквозь пальцы пробегает предчувствием надвигающейся промозглой питерской осени.

– Вадик! – вырвал меня из задумчивости окрик, и я чуть дернулся, а велосипед, на котором без рук педали крутил, вильнул.

– Ты чего орешь? – вскинувшись и схватившись на руль, посмотрел на едущего рядом Стаса.

– Ты здесь? – поинтересовался он, глядя на меня вопросительно, подняв одну бровь.

– Угу, задумался просто, – снова кивнул я и, потянувшись на ходу, зевнул. Тут же обернулся непроизвольно – навстречу, сверкнув глазками, проехали на роликах две симпатичные девчонки. Проводив глазами заметивших мой взгляд и засмеявшихся от этого девушек, снова повернулся вперед, объезжая кучу мам с колясками.

Рубчатые, агрессивные покрышки по-прежнему мягко гудели по ровному асфальту парковой дорожки, и, прислушавшись к несмолкающему Стасу понял, что все то время, пока я в себя уходил, он что-то рассказывал. Впрочем, Стас почти постоянно говорит, поэтому вряд ли я что важное пропустил. Да, точно не пропустил – мой друг сейчас рассказывал о каких-то посиделках, перемежая речь совершенно незнакомыми именами и фамилиями. Как будто мне это что-то говорит – какая разница, у Светы или Маши он в гостях был позавчера? Все равно ни одну не знаю.

– Так вот прикинь, она бухгалтер, а брат мой двоюродный менеджером каким-то работает. Семейное торжество, блин, на фиг я туда вообще приперся – чуть со скуки не помер! Лучше бы жену с ребенком одну отправил, сам бы дома в танчики погонял. Так вот родственнички у меня ботаники реальные, и друзья у них все такие же, – продолжал говорить Стас, – ну выпили мы там бутылку вина на всех, и, черт, давайте играть, говорят! Играть, епть, ты представляешь?! Мафия какая-то, крокодил, угадай слово… Блин, я там чуть кони не двинул от безысходности и ярости…

– Ярости? – удивился я.

– Ай, не парься, – махнул рукой Стас и, взъерошив свои непослушные волосы, даже передернул плечами. Вдруг он наехал на выбоину, неведомо как появившуюся в почти идеально ровном покрытии дороги, и на мгновение отвлекся. – Вот вышел я, значит, – продолжил Стас, в крутом вираже объехав очередную коляску, – от этих игр на балкон покурить, а там двое стоят, брата друзья. И начинают мне рассказывать, как они круто без жен на прошлых выходных оттопырились. Оттопырились, Вадик, они оттопырились! – снова всплеснул Стас руками. – Эти перцы выпили по четыре бутылки пива, а после заказали себе суши три набора и все съели! Геро-о-ои, – вычурно пафосно добавил Стас и снова взметнул руки к небу: – По четыре бутылки, Вадик, по четыре! Представляешь?! А потом суши три набора! Охренеть!!! – все еще картинно удивляясь, с хрипом добавил Стас, показывая свое изумление тем, как незнакомые мне парни оттопыриваться умеют.

Попадавшиеся навстречу люди оборачивались, провожая нас взглядами, но Стас не обращал внимания.