355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Зверев » Таежный спрут » Текст книги (страница 6)
Таежный спрут
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:28

Текст книги "Таежный спрут"


Автор книги: Сергей Зверев


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А это не твое дело, Саша… – Последовал вздох и заунывный скрип пружин. – Любовь – это когда ни о чем не надо жалеть. Читаешь классику? Так и быть, скажу тебе откровенно – старому эстету, как воздух, нужно лицезреть прекрасное – каждый божий день. Доживешь вот до моих лет… Слушай, Саша, а ты здесь живешь?

– Нечасто, Георгий Михайлович. Это бывшая база отдыха Бахарева из «Росгаза». Он сюда девок возил. Ее конфисковали лет пять назад, и с тех пор, знаете, как-то не удосужились вернуть или там извиниться. Да они и не в претензии. Молчат, уроды.

– Попробовали бы заикнуться. В их положении только сидеть и не возбухать. Слушай, Саша, а в этой конуре найдется выпить?

– Сообразим, Георгий Михайлович.

Возникла пауза. Скрипнула дверца серванта. Снова послышалось кряхтение – старикан выбирался из кресла. Я сделала попытку вытянуть затекшую ногу – ничего не получилось, она куда-то уперлась и осталась в прежнем положении. И надолго меня хватит в этом детском гробике?

– Эльба нервничает, – задумчиво вымолвил старик. К окну, наверное, подошел. Издалека действительно доносился собачий лай, перемежаемый скулежом. – С ней часто такое случается?

– Не обращайте внимания, это туристы-алкоголики. Они ее раззадорили… Прошу, Георгий Михайлович.

– Спасибо, Саша… М-да, дорогой мой, это не райский напиток. Впрочем, будем снисходительны к нашим виноделам… Знаете этих людей?

– Впервые вижу, Георгий Михайлович. Но вроде бы натуральные туристы. Пьяные в дым – лыка не вяжут. Ехали на одну базу, попали на другую. Выясним. Да вы не волнуйтесь, их повязали всем колхозом. Из Столбового компанию привез какой-то парень – не то снабженец, не то телохранитель. Вез на базу отдыха – я, кажется, подозреваю, на какую. Она здесь, в распадке, километров тридцать пять на север – «Орлиная сопка» называется. Парень не знал дорогу – куда пьяные диктовали, туда и рулил, в Услачах свернул не туда – вот вам и конфуз. Но за парня не извольте беспокоиться, его возьмут в Услачах. Разберемся, что за фрукт.

– Но как такое могло случиться? У вас же посты на дорогах.

– Недоглядели, Георгий Михайлович. Трудно сказать, кто виноват в большей степени – мы или случай. Ночью было ЧП – вы знаете. «Вепрь» распорядился: снять посты с наружного наблюдения и бросить на одиннадцатый объект – могла быть провокация. А ваша дачка, мол, – куда она денется? Его слова. А и правда, Георгий Михайлович, куда она делась?

– У вас лаборатория, – буркнул старик, – а по лесу бродят посторонние.

– К ней не подобраться.

– Тогда какого черта вы утыкали лес своими людьми, раз не подобраться?

– Основы безопасности. Я следую инструкциям. А все вопросы – к «Вепрю».

Старик хмыкнул. Откуда мне знаком этот голос?.. Я пыталась поменять местами ноги. Получалось скверно. Теперь я лежала к говорящим задницей и испытывала несравнимые с прежними мучения. Крепежный болт, ввернутый снизу, вонзился в плечо и принялся высверливать во мне рваное отверстие.

– Погляжу, не все у вас ладно, Саша. Да, граммулечку… Спасибо. Рассказывайте, что произошло?

Звякнуло стекло.

– Мы навели справки. На лесоповалах у Каргамашских болот – это вотчина Чуньяня – ночью вспыхнул бунт.

– Бессмысленный и беспощадный, – пробормотал старик.

– Не совсем, Георгий Михайлович. Смысл у них был. Эти люди навербованы в южных провинциях – вы знаете, там нищета тотальная. Агенты обещали златые горы, достойные заработки, жилье. А на поверку вышло – концлагерь. Хуже Треблинки, ей-богу. Немцы хоть убивали, а Чуньянь умный – он зря не убьет. Он выдавит из человека все соки, а там, глядишь, и сам загнется.

– Статья 245. Жестокое обращение с животными, – пробурчал старик.

– Блестящая шутка, Георгий Михайлович, – одобрил молодой. – Как мы выяснили, в инспекцию отправилась делегация из Иркутска по линии Общества русско-китайской дружбы – представляете, оказывается, есть такая дружба… С ними были двое наших. Готовили встречу с Чуньянем по вопросам поставки сырья…

– Они не пострадали? – выпалил старик.

– Их укрыли в лагере – в подвале адмцентра, а с прибытием спецкоманды из Антоновки увезли в Томилово.

– Продолжайте.

– Как водится, в подобных заведениях есть и парадная вывеска. Кое-где трудятся вольнонаемные, живут в приличных бараках, разводят цветочки, поросят, на въезде старина Цзянь во все ворота…

– Я знаю, – перебил старик.

– По приличным заведениям их и прокатили. Зэки наивно верили, что их тоже не обойдут стороной. Обошли. Ночью начался бунт. Погибло много людей – начальник лагеря, охрана. Из Столбового за делегацией отправили вертолеты. По-видимому, людей хотели высадить в «Ущелье Дракона» – на турбазе, но пилоты, не знакомые с этой местностью, приняли огни на постах за огни базы, ну и снизились. Или горючее у них кончилось. Засекли площадку – сели. «Вепрь» поднял по тревоге взвод «бывалых» – откуда он знал про этот бардак? – нас никто не предупреждал… Кто-то из придурков дернулся, а «бывалые» народ непосредственный – открыли огонь… Ну и, сами понимаете… Картинки с выставки.

– Порезвились, – неодобрительно хмыкнул старик. – Драть вас некому. Где тела?

– Тела… в специально отведенном помещении. До дальнейших указаний.

– Вертушки?

– В лесу, Георгий Михайлович. Замаскированы.

– Хорошо. Выясните по спискам, кто был в делегации, кто погиб или потерялся на лесоповале, и пересчитайте трупы. Не в игрушки играем.

– Я понимаю, Георгий Михайлович.

– Вашу делегацию уже обыскались. Пропала, понимаешь, ночью, а уже три пополудни, и никаких следов. Детектив какой-то.

– Пусть ищут. Не найдут.

– А вот этого не надо, Саша. Не пугайте меня. Загрузите тела в вертолеты и сбросьте в ущелье поглубже. И подальше. Полагаю, потерю пары пилотов-неумех вы перетерпите?

– Мы постараемся, Георгий Михайлович, – в голосе молодого слышалась усмешка. – Как прикажете. Не хотите помыться с дороги?

Я опять похолодела. Лучше не ходить им в ванную. Ей-богу, лучше не ходить.

– Успеется, Саша. Плесни-ка на палец. И сам выпей.

Настала тишина. Старик поперхнулся и закашлялся.

– Ну и гадость… Тьфу… А что это вы тут читаете? О, мой бог…

Старик наконец добрался до «Хастлера».

– Саша, мальчик мой… – сквозь толщу дивана продрался скрипящий смешок. – Я, конечно, сочувствую вашему одиночеству, но это же мерзко… Это же не эротика, а все тайны наружу, ну, право слово…

– Охрана, Георгий Михайлович, – голос молодого оставался невозмутим. – Есть у них такая привилегия – просвещаться в свободное от службы время. Извините, это и вправду мерзость. – Над моей головой раздался шлепок – молодой бросил журнал на диван. Я на всякий случай втянула голову в плечи. Болт вонзился еще глубже, продрав до самого миокарда.

– Кстати, чем тут у вас пахнет? – старик подозрительно зашмыгал носом. – Вы не чувствуете?

«Репеллентом», – тоскливо подумала я. По счастью, молодой не страдал восприимчивостью к запахам.

– Простите, Георгий Михайлович, я не чувствую. У меня полипы. Вы собираетесь посетить лабораторию? Все готово, врата открыты. Можем спускаться.

– Повременим, Саша. Должен подъехать еще один человек. Мы не можем его проигнорировать, поскольку это дама.

– Весь Капитул в сборе, хотите сказать?

– Ох, забудьте эти пошлости, Саша… – тон старика стал не на шутку раздраженным. – Эти игры в Орден, в Капитул… «Князья Севера», потомки Рюрика, Петра Великого, Иосифа Ужасного… Бред собачий. Как дети малые. Мы однажды уже посадили свинью за стол, чего же более? Надо же додуматься до такого: привести во власть нечистоплотных животных! Серьезные на вид люди – а занимались такими глупостями! Вы представляете – отбросить движение на десять лет назад!

– Я никогда не вникал в ваши интриги, Георгий Михайлович, – иронично заметил молодой, – я работал. Отдавал этой работе все свое время. Она мне нравится.

– Это делает вам честь, Саша. Вот таких людей нам и не хватает – умных, увлеченных, одержимых идеей. А не играющих в подковерные игры с умерщвлением сотоварищей…

Ужас, душераздирающий ужас полз по телу – от ног к груди, от груди к горлу, безжалостно перехватывая дыхание, покрывая кожу панцирем мурашек. Я застыла. Страшное прошлое не хотело меня отпускать, оно придумывало новые изуверства, чтобы удержать меня в своих клешнях. Я могла, конечно, собрав все силы, приподнять спиной «Акапулько» и полоснуть по ублюдкам из «Кипариса». Но в таком случае: а) они бы полоснули первыми (или разбежались, в случае неимения из чего полоснуть); б) меня бы все равно прихлопнуло сидушкой; и в) всегда найдется кому перехватить древко. Это мы проходили.

Да и автомат лежал далеко в сумке между заклиненными ногами, так что пришлось на время поумерить аппетиты.

– Так это была ваша работа? – доносился сквозь звон в ушах голос человека по имени Саша.

– Конечно. Группу Беляева-Казанского подставили совершенно осознанно. Сколько можно терпеть? Страна задыхается, народ мрет, как саранча от газового облака, а эти недоноски торгуются: открывать ли границы, дать ли народу пожрать… Всех сдали, всю эту, так сказать, элиту – новоявленное ФСБ, громил из БОПа, национал-патриотов… Вы слышали о сколько-нибудь значительном сопротивлении? И я ни разу, Саша. Сами ушли. Вникли в установку, сдали дела – и в колодец. А то? – раззомбировать трудно, да и кто будет? Да и кому это надо – они же не люди. Все эти «Народные банки», «святогорцы», «иконописцы», патриотические союзы, консолидации «угнетенных и обездоленных против коррупции» – в одночасье сдались на милость… и пропали.

Нестерпимо захотелось чихнуть. Ну никак без этого. Я стала растирать переносицу. Не помогало. Втянула в себя воздух. Еще хуже. В отчаянии засунула мизинец в ноздрю и принялась его там яростно проворачивать. Немного полегчало – позывы стали затихать.

– «Росгаз»… – усмехнулся Саша.

– Вы правы, «Росгаз» мы тянем и никому в обиду не дадим. Покуда он добывает нефть и газ, а не лезет в переустройство мира, мы будем его вытягивать. Впрочем, если Бахарев замитингует… – тут старик сделал многозначительную паузу.

– То есть вы признаёте, что проект «Лаборатория» был ошибочен? И возврата к нему не будет?

– Не возвращаются к былым возлюбленным, Саша. Былых возлюбленных на свете нет. Кстати, будь вы более компанейским парнем, вы обратили бы внимание: я всегда выступал против проекта «Лаборатория». Ну, не могут, Саша, вы понимаете – не могут, хоть ты тресни! – зомби участвовать в управлении государством. Это та же кухарка, но гораздо хуже. Пусть они гении, а не могут. Пусть они семи пядей во лбу, а все равно продуют. У зомби есть ум, но нет самого ценного качества политика – безошибочной интуиции. Ей просто неоткуда взяться.

– И юмора, – проворчал молодой.

– Само собой, – согласился старый. – Без юмора никуда… А зомби могут и должны быть только исполнителями. Палачами, солдатами, строителями. Только так получится толк. И никак иначе. И баста. А управлять должны мы с вами, Саша, запомните. История учит, и мы не вправе второй раз наступать на грабли.

– Позвольте, Георгий Михайлович, но в проекте «Питомник» сохранены многие технологии, примененные в проекте «Лаборатория». Существуют идентичные методики, процедура принятия препарата, обучения, воспитания. Наконец один и тот же исходный продукт. Надеюсь, вам не в чем его упрекнуть?

– Да ради бога, – отмахнулся старик. – Мне ли вас, профессионалов, учить? Я говорю о большой идее, а вы талдычите про свои техпроцессы. Полноте. Я не дуремар, Саша. И никому не указываю. Я прошу об одном – выдайте мне, ради бога, на-гора желаемый результат, а как вы его добьетесь – это ваши проблемы. Кстати, как у вас дела… в мастерских?

– Слышите, лязгает?

– …Не слышу.

– Шучу, Георгий Михайлович. Все в порядке.

– Ну, дай-то бог.

Какой-то посторонний шум ворвался в мирное течение беседы. Отдаленный топот, стук в дверь.

– Ну, в чем дело? – недовольно спросил молодой.

Кто-то сунул нос в комнату.

– Александр Николаевич, на минуточку…

– Хорошо. Извините, Георгий Михайлович, я отлучусь.

– Да пожалуйста, пожалуйста.

Отсутствовал молодой довольно долго. Все это время старик сидел в тишине и не скрипел.

– Непонятно как-то, – сказал молодой, возвращаясь на исходную позицию. – Наружная охрана обнаружила разбитое окно в ванной комнате. Я осмотрел – оно действительно разбито. Шпингалет в открытом положении. Кто-то побывал в этом доме, Георгий Михайлович.

Старик молчал.

– Эко, право, необычно, – задумчиво изрек хозяин ротонды, – но не вижу повода для тревоги. Мы разберемся.

– В переводе на русский, у вас проблемы? – холодно поинтересовался старик.

На что молодой непринужденно отбился:

– Мы сами решаем свои проблемы, Георгий Михайлович. Не думаю, что произошло сверхординарное событие, которое…

Новый стук в дверь прервал пустую риторику.

– Да! – рявкнул хозяин.

– Александр Николаевич, – хрипло сказал запыхавшийся мужской голос, – в ущелье лежит труп «бывалого». У него разбита голова… и пропало оружие.

– Поздравляю, Саша, – проворчал старик. – Проблемы растут снежным комом, не так ли?

– Я отлучусь с вашего позволения, – выдавил молодой.

– Я, пожалуй, присоединюсь, – кресло скрипнуло, следом загудели половицы – старик поднялся.

Шаги. Двое вышли из комнаты. Дверь закрылась.

Страх пульсировал в венах. Нужно было предпринимать какие-то действия, бежать, спасаться.

А как убежать из окруженного дома?

Превозмогая стократ возросшую силу тяжести, я вылезла из «Акапулько». Вынула автомат и отвела гаечку затвора. Выстрелить не выстрелю, но сказать «Руки вверх, козлы, и пошли вы все» не постесняюсь.

В этой стране вновь происходили непорядочные вещи. Голос за кадром, с неизлечимым старческим придыханием, принадлежал руководителю столичной ветви «Бастиона» Георгию Михайловичу Пустовому.

Время играло на хозяев базы. Труп отвлечет их от разбитого стекла, но надолго ли? Дверь со скрипом поддалась. Ныла вмятина на плече, ноги подкашивались. В коридоре никого, кроме чучела совы. Смотрит на меня глазами круглой дуры. Ощущения – блестящие. Сжав рукоятку «Кипариса», я на цыпочках дошла до лестницы. Осторожно глянула вниз. Под лестницей переминались чьи-то ноги в тяжелых бутсах. Пришлось пойти прямо – где не было ничего, кроме двери в ванную. Коридор упирался в тупик, а тупик украшало плетеное кашпо с пыльными нарциссами (могу представить, сколько им лет).

Ванная пустовала. Рама злополучного окна приоткрыта, и легкий южный ветерок проникал в помещение, покачивая глянцевую шторку над раковиной. Я заглянула в туалет – никого. Отворила раму пошире. Взору предстала серая скала, покрытая молодыми елочками. Под ней – двускатная крыша барака, разбитый шифер. Слева – внутренний дворик. Поленницы тесаного бруса, деревянные ящики, складированные штабелями. Похожи на снарядные. На дальней стороне, у аналогичного приземистого строения – какие-то крытые брезентом махины. Справа – орошенная кровью вертолетная площадка с видом на ущелье. В поле зрения – никого. Осмелев, я высунулась по пояс. Не напрасно. Двое в камуфляже стояли боком к дому и увлеченно таращились в глубь распадка. Расстояние – метров семьдесят.

Не обучили меня отцы-руководители мыслить нестандартно. Сколько помню, всегда ходила кратчайшей дорогой. В соответствии с этой привычкой я развернулась и потопала обратно. Но чуда не случилось. Часовой прохлаждался в холле и уходить не собирался. Напротив, – сменил позицию, вышел из-под лестницы и предстал внушительным громилой с белым шрамом от уха до уха. Он сладко позевывал и от скуки пинал цветочную бадью.

Делать нечего, я потащилась в ванную (не было других дорог). Лбы в камуфляже стояли вполоборота. Один что-то внушал другому, настойчиво тыча пальцем вниз, другой молчаливо внимал и смолил сигарету. Решение созрело моментально. Не самое взвешенное, но что делать? Курсировать туда-сюда, пока не поймают? Я мысленно показала лбам digitus infamis (пресловутый палец), забросила сумку за спину и полезла наружу, нащупывая ногой выступ. Что я хотела? Спрыгнуть на крышу барака, пробежаться по дырявому шиферу до скалы и, вскарабкавшись на нее (что, кстати, непросто), укрыться за елочками? В присутствии двух широченных громил, у которых все в порядке со слухом? Решительно не помню.

Прыгать нельзя – лбы еще не повернулись. Пусть и дальше стоят. Я аккуратно сползла по «елочке», держа автомат в зубах, уши на макушке. Ступила на крышу, стала поворачиваться и не удержалась – бросила короткий взгляд на парочку у обрыва (нервы…). Этого оказалось достаточно, чтобы потерять равновесие. Я забалансировала между двумя скатами. Мир качнулся, елочки на обрыве стали падать. Последняя мысль на данном этапе была разумна (хотя мой разум величина ох какая переменная): только не направо! Не вздумай, только не направо. Там лбы, ты угодишь им в руки!

Я вырвала из зубов автомат, изобразила канкан (достала носком до носа) и заскользила вниз… Потом был полет, и в результате очень болезненный. Причем вся пикантность ситуации заключалась в том, что, падая в кромешную неизвестность, я была вынуждена не разжимать рта…

Как ни крути, а целый туз к одиннадцати. Перебор. Я упала на ящики, обтянутые брезентом. Спасла меня сумка за спиной. Кабы не она, я бы точно переломала позвоночник. Сознание, как Чеширский кот, возвращалось частями. Сперва это было небо без облачка, потом срез бревенчатой стены, изъеденный древоточцами. Затем край крыши с волнами шифера, водосточная груба, неясные реминисценции. Наконец голоса где-то внизу.

– Ты слышал?

– Че?

– Хрен через плечо… Упало что-то.

– Где?

– Да иди ты, Голожуй… В натуре говорю… Понастроили этих гребаных лабиринтов, не поймешь, где…

Я лежала на самой верхотуре. Внизу поскрипывали кирзачи: очередной патруль обходил владенья дозором.

– Померещилось. Не гони волну.

– Хрен-то там померещилось… Мерещатся бабы, Голожуй, а это конкретно упало…

Я приподнялась. Складированных ящиков было очень много. Ряда четыре. Между ними оставлены широкие просветы – для удобства патрулирования.

Поскрипывание кирзачей затихало. Первый «обходчик» брюзгливо ворчал, второй фыркал и задирал первого.

Я лежала в довольно удачном месте. Штабеля вплотную подступали к стене, и мое распростертое тело не было видно из разбитого окна. Соответственно и я окно не видела.

Мне казалось, я поступаю логично. И чем в итоге кончилось? Я полежала несколько минут, вслушиваясь в затухающее ворчанье. Попутно составляла план. Штабеля тянутся вдоль барака, значит, под их прикрытием я реально могу добраться до склона с елочками. А там руки в ноги – и ищи меня с собаками. Правда, именно туда и ушли двое. Но альтернативы не было. Позади – крыша параллельного барака, справа – висящий карниз ротонды. Оставаться тоже не дело – кто-то появится на крыше или просто выглянет в окно: образ загорающей на ящиках дамы с «Кипарисом» обязательно запомнится. Придется уповать на удачу: почему бы нам с часовыми не разминуться? Нащупывая под брезентом выступы и угловатости, я сползла на землю. Поправила амуницию и нырнула в первый просвет.

Два ряда складированной тары я проскочила на ура, но потом впереди замаячил широкий проход, перпендикулярный бараку. Пришлось притормозить. Проход упирался в гаражные ворота, узкая калитка в правой створке была приоткрыта, а на входе, у пожарного гидранта, загорали двое с короткими автоматами. У одного в руке была рация, и он что-то в нее говорил. Я прислушалась.

– Понял вас, «Вепрь». Ждем. Да, у нас полный порядок. Милости просим, заждались.

С последними словами небритые губы исказила гримаса. Второй зрил ему в рот и с появлением гримасы тоже усмехнулся.

– Спустись вниз, – бросил первый. – Старика ведут, предупреди. И чтоб ни камушка, ни соринки.

– Яволь, – второй шутливо козырнул и, пригнувшись, шмыгнул в калитку.

Первый глянул на часы. Пошевелил губами и медленно двинулся по проходу. Лицо в полосе тени казалось каменным, глаза шныряли по рядам. Я успела вжаться в пыльный брезент. Первый проплыл мимо, не торопясь и не оглядываясь. На левом рукаве блеснул шеврон: «Министерство чрезвычайных ситуаций. Россия». Вестимо, не Бангладеш… Лицо волевое, маловыразительное и – что очень тошно – славянское…

Поражаясь своей отваге, я на «цырлах» перебежала проход и не успела отдышаться, как заработала новый удар: возвращались первые двое. Мелькнул камуфляж. Отчетливый смешок – еще миг, и мы выйдем на одну прямую. Испытав невероятный шок, я прижалась спиной к ящикам, застыла. Нет, стоять нельзя, в запасе секунда-две. Я дернулась на попятную, в проход. Тот, с каменной мордой, стоял ко мне спиной. Еще момент – обернется. А вдруг впереди опять голоса! Где? – непонятно. Шорох одежд. Шарканье подошв. Не то прямо, не то сбоку: ориентироваться я уже была не в состоянии. Бежать дальше – влипну. Третий – вот-вот обернет гранитную морду и срежет меня очередью (или я его). Единственный выход (или вход) маячил слева, в двух метрах. Узкая дверь в воротах, за ней – чернота. Там можно отсидеться, а когда все пройдут – выскочить. Ведь охрана не стоит у гидранта, как прикованная…

Я обняла сумку и прыгнула в темноту. И чуть не ударилась о холодную стену! Замерла. Впечатления – яркие. Пахнет жженым: запах не настойчив, но вполне ощутим. Под землю, в царствие Аида, вела лестница – подножие первого пролета освещалось красной лампадкой в плафоне. Справа от двери – тьма безобразная, туда я и подалась, предварительно ощупав простенок. И заткнула нос: в углу невыносимо воняло мочой. Так вот куда охранники ходят справлять нужду. Очень мило. На принятие каких-либо решений времени не было – группа людей уже подходила к двери. Страх парализовал ноги – уперевшись спиной в угол, я присела на корточки и закрыла глаза.

– Поосторожнее, Алла Викторовна, здесь приступочка, – вежливо произнес знакомый молодой голос. – Спускайтесь, не бойтесь, я вас поддержу.

– Не беспокойтесь, Александр Николаевич, у меня удобная обувь, – не менее вежливо отозвалась женщина, – я пройду, не суетитесь.

– Вы отдали приказ прочесать окрестности? – проскрипел старик. – Как хотите, Саша, а мне это не нравится. Появление трупа как раз не тревожит: ночью была заварушка, парень мог оступиться и упасть. Но куда подевалось оружие?

– Я понимаю ваше беспокойство, Георгий Михайлович. Мы еще раз обшарим склон. Все встанет на свои места, не волнуйтесь. База окружена плотным кольцом наших людей, ситуация под контролем…

Прошли человек пять. Я открыла глаза. Последним, выдержав приличную дистанцию, вошел охранник с опознавательным знаком МЧС. Встал на входе, задумался. Свет с улицы освещал половину лица – другая словно откололась. На уцелевшей отразились сомнения. Он бросил взгляд в угол и неуверенно почесал мотню. Я обреченно подняла «Кипарис» – один шаг, и нашпигую. Решайся, парень. Я-то убегу, а вот ты…

Но он подготовил мне другой сюрприз. Облегчаться передумал, не время, снял с пояса связку ключей, захлопнул дверь. На ощупь запер и, сохраняя тишину, стал спускаться. А я осталась в кромешной темени, обалдевшая от такого авангардизма.

Ну и ну…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю