Текст книги "Гамма-воин"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Саня, я знаю, как ты к строевой относишься, только сейчас давай пройдем красиво, лады? – негромко сказал Тарасов.

Пропела труба, призывая к вниманию. Прозвучали из динамиков первые аккорды гимна. Загремела над плацем команда. Бойцы взяли оружие на караул.

Печатая шаг, Артем и Сашка прошли мимо зелено-бурого строя, остановились перед полковником и синхронно отдали честь, бросив ладони к беретам.

Явно любуясь собой, Кортасар дал команду «вольно». Надувая щеки, он заговорил о дружбе, взаимопомощи и воинском долге, о великой России и еще более великой Венесуэле… Боковым зрением Тарасов видел, как Долорес, стоявшая в конце строя, вдруг подняла смуглую ладонь к глазам. Лейтенант Гарсиа плакала, но этих слез никому видно не было – никому, кроме Артема…

«Еще один эпизод военной биографии, – грустно отметил про себя Тарасов. – Маленький – но эпизод…»

Церемония закончилась. Опустел плац.

– Теперь до вечера мы свободны, а у меня в посольстве должок остался, – сказал Артем. – Ты подожди, я скоро вернусь…

– Да и я с тобой прогуляюсь, – отозвался Багратион. – У меня тоже вроде должок имеется: только она мне уже не даст. Знаю точно – спрашивал…

И тут майор Тарасов заржал во все горло, напугав топающих мимо бойцов с автоматами и в полной выкладке. Прапорщик с обидой взглянул на Артема, но спустя секунду присоединился к его хохоту.

– Господин полковник, нам нужна машина! – окликнул Тарасов Кортасара.

Тот нахмурил брови, соображая, потом кивнул:

– Возьмите штабную, господин майор… И прошу не задерживаться!

Бухнувшись на сиденье рядом с Педро, Артем назвал адрес российского посольства.

За дверями посольства дежурил тот самый тип. Он не узнал Тарасова, одетого с иголочки, в десантном берете набекрень.

– Вам кого, товарищ майор? – поднялся охранник.

– Тебя.

Тарасов сдернул головной убор и сунул под погон.

– Предупреждаю: бить не буду, – сообщил Артем, цепляя охранника пальцем за лацкан униформы. – Ребята, что вчера дежурили, здесь?

– Один только… – отшатнулся охранник. – Толик…

– Зови! – потребовал Тарасов.

Загудел сигнал. Лоб с каменной мордой вышел из посольской прохлады, и чем ближе он подходил, тем сильнее опадали его напряженные скулы: этот узнал вчерашнего гостя.

– Здравствуйте, – начал подошедший охранник. – Я так и подумал, что вы и есть тот самый знаменитый военный советник, о котором говорили в новостях…

Артем предостерегающе поднял ладонь:

– Вот что, Толик и ты … Как честный российский офицер, я должен вам обоим набить хлебальники. Согласны?

Охранники со скромным видом переглянулись. Палец Тарасова грозно колебался перед самым носом вспотевшего Толика.

– Но ограничусь устным внушением, – продолжал Тарасов. – Соотечественников, оказавшихся за тысячи километров от дома, надо уважать и помогать им. А если и не уважать, то хотя бы уметь выслушать…

Сдержанное «извините» прозвучало, когда Артем, нахлобучивая берет, покидал здание.

– Вернул должок? – спросил Багратион, когда Тарасов сел в машину.

– Мне вернули, – отозвался Артем. – Педро, давай-ка нас на базу! К банкету по случаю семейного прощания мы еще вполне успеем…

Глава седьмая. Увидеть Москву и выжить

Прямиком с аэродрома Артема повезли в Москву, к Ларичеву. Генерал ждал объяснений.

– Снайпер на крыше – мир на земле, – вместо приветствия сказал старую прибаутку Ларичев и тут же взял быка за рога: – Знаю, что это не ты и не прапор твой! У них в «Лак-Ойле» свои разборки, и средства у них – дай бог нам такие! Может, сами и хлопнули деловара еврейского…

– Я выполнил ваш приказ, товарищ генерал, – сухо отозвался Тарасов.

Ларичев угрюмо кивнул:

– Мне башку задурили, старому дураку! «Помощь в обеспечении…», мать твою!.. А их контрразведка с нашей связалась: настучали на тебя по поводу интима…

Хозяин кабинета снял телефонную трубку, подумав, положил обратно на аппарат.

– Тебя спрятать надо – с глаз долой. На время. Ясно?! Я тут прикину, куда и что, а ты… Давай-ка, майор, дуй в «Шишкин лес»! Отчет писать!

– Так и живем: сутки работаешь – три дня отчет пишешь, – пожаловался Артем подполковнику Завитуше, когда тот на цыпочках вошел в канцелярию.

– У тебя что – глаза на затылке?! – в который раз удивился комбат.

– Да ты в шкафу вместе со знаменем батальона отражаешься! Как орден Ленина! – в который раз ответил Тарасов. – Чего наутюженный такой? Опять в Москву за песнями?

Завитуша уселся в кресло напротив и ни с того ни с сего заявил:

– Ты машину лучше сразу у меня покупай – я как раз свой «Опель» продаю. Недорого. Пять лет ему всего…

Артем еще с минуту повозил ручкой по бумаге, поставил жирную точку, пририсовал дату и подпись, а потом спросил:

– Ты вообще в курсе, что я у латиносов всего-ничего пробыл? Какая тут, на хрен, машина? И на штабном газике поезжу – чай, не барин вроде тебя…

– А «Лак-Ойл»? – упер комбат лисьи глаза в лицо Тарасова.

– А оно тебя волнует?! – в тон спросил Артем.

– Ну как там вообще у них – в Венесуэле? Нефть вовсю качают, да? – осторожно вел дальше разговор Завитуша.

Тарасов аккуратно уложил листки отчета в папочку и поднялся.

– Говори прямо: что надо?

Комбат скривил губы, но ответил без раздумий:

– Куму моему надо бизнес прикрыть. Жмут его, понимаешь, с разных сторон… Надо ведь хорошим людям помогать, так?

– Если б ты первый ко мне с такой просьбой обратился, я бы, может, и ответил чего, – буркнул Артем. – И в хороших людей я не верю, а еще меньше верю хорошим людям… Все, мне пора: Ларичев отчет ждет.

– Парадную форму надень – к начальству как-никак едешь, – поднимаясь следом, проговорил Завитуша.

– Щаз-з! – Тарасов закрыл дверь канцелярии перед самым носом любопытного комбата и услышал, как тот зудит вслед:

– Говорят, Багратион в Венесуэле здорово отличился… Мне к нему теперь придется обращаться…

Машинально откозыряв часовому на выходе, раздраженный Артем вышел из штаба и помахал рукой. Газик, остывавший в тени кленов, лениво выкатился на пятачок.

– Придурок! – шваркнув дверью, в сердцах сказал Тарасов.

Появилось свободное время, и Артем, почему-то разволновавшись, решил поехать к себе на квартиру. Не звонила, не писала Анька, – впрочем, как заранее и договаривались. Отдохнули друг от друга. Однако домой он не поехал.

Зазвонил мобильный: Багратион.

– Встретимся? – глухо спросил Сашка.

– Лады, – коротко отозвался Тарасов…

Багратион был одет в белоснежную рубашку, на фоне которой его двухдневная, по моде, грузинская щетина выглядела еще темнее. Снова нервишки шалили у Сашки: прапор перебирал четки – идиотская мода, перенятая у мусульман, которую Артем не одобрял.

– Я тут у земляков остановился, – сообщил Багратион, будто оправдываясь, хотя Тарасов друга ни о чем не спрашивал. – Неделю отдохну – и домой…

– Как жизнь-то? – спросил Артем.

– Вчера, – совершенно серьезно ответил Чиковани. – Ты про половую, что ли, спрашивал? Один хрен, облегчения никакого…

Они сидели на лавочке в парке плечом к плечу и курили.

– Саша, знаю, о чем ты думаешь, – с трудом начал Тарасов. – Я тебе, конечно, больше не начальник, но все-таки послушай. Не лезь в это грязное дело, не мочи рога… Ты разве Завитушу по «Гамме» плохо помнишь? Хитрожопый и подлый, пороху толком не нюхавший… Пропадешь, Саня!

Багратион понурился:

– Скажу тебе по секрету, Теман: подполковник сказал, что компромат на меня имеет. Сам знаешь какой… по Венесуэле…

Тарасов махнул рукой:

– Этот компромат больше на мне висит, чем на тебе, пойми! Я командовал группой «ты, да я, да мы с тобой»! И мне приказ отдавали! А ты лицо почти гражданское… Да и нету у Завитуши компромата ни хрена! Ему б, суке, не спецназом командовать, а в ментовке работать!

– И деньги опять очень нужны, – прокашлявшись и зажигая новую сигарету, проговорил Багратион. – Мне в Ростов теперь ходу нет – земляки говорят, снова ищут меня бандиты. Сам знаешь: сегодня бандиты ищут, а завтра ментам свои полномочия передадут… Кто знал, что командировка так быстро закончится!

Артем погасил сигарету:

– Вот что, Саня: давай-ка обратно в «Гамму» нанимайся. Я, минуя Завитушу, кое с кем в Москве переговорю – возьмут, да еще и спасибо скажут. На прежнюю должность встанешь под мою команду… Ну?

Чиковани долго молчал, потом смачно плюнул себе под ноги:

– У меня правило, Тема: ушел – значит, писец.

– Знаю, – кивнул Тарасов. – Хочешь, в охрану устрою? Будешь в галстучке банк охранять. Или борова из Мосгордумы.

– Банк ограблю, борова зарежу, – отшутился Багратион. – Только волынку не заводи про «я тебя предупреждал», ладно, дорогой?!

Они обменялись крепкими рукопожатиями и разошлись в разные стороны.

По Ленинградскому проспекту с воем промчалась «Скорая».

Машина утонула в тени, и ярко глянули с билборда рекламные сисястые бабы.

– Он не приедет! – авторитетно заявил сидевший за рулем паренек с бритым затылком и с облегчением убрал кроссовку с педали газа.

– Приедет, в натуре! – возразил белесый тип по кличке Бройлер, опуская окно. – Куда он денется! На то и стрелка!..

Багратион, развалившийся на заднем сиденье, молчал. Самые разные мысли бродили у него в голове.

– Да если этот козел не приедет, я ему при всем народе яйца вырву! – продолжал хорохориться Бройлер, искоса поглядывая на Багратиона.

Сашке сейчас больше всего хотелось, чтобы все закончилось без стрельбы. Он не испытывал страха, но сегодня стрельба в красивом месте большого города казалась Багратиону неуместной. Пистолет, все еще упакованный в полиэтиленовый пакет, давил на колени, будто весил десять кило. А пессимистически настроенный водитель гнул свое:

– Да не будет его – чую!

Этих двоих люберецких шестерок нанял Завитуша-младший – по примеру брата он предпочитал загребать жар чужими руками. Как реальная сила понадобился прапорщик Чиковани, который не умел вести длинные, сдобренные блатным жаргоном базары, зато умел быстро и метко стрелять и валить с одного удара любого лба с перекачанными трицепсами.

Деньги обещаны были немалые, и, чтобы развеять скуку, Багратион принялся планировать свои траты после получения гонорара. Во-первых, землякам нужно поляну накрыть – грузинский ресторан «Сулико» подойдет, и хозяин там в приятелях ходит… Во-вторых, с товарищем майором надо по-людски посидеть: Артемка – он ведь по-домашнему любит, чтобы без понтов… В-третьих…

– Едут! – пискнул водила и завел мотор.

– Глушись, пацан! Да убери ты дальний свет! – гаркнул Бройлер, вынимая из бардачка ствол. – Пошли, Сашок! – обернулся он к Багратиону.

С загруженной вечерней трассы свернули две пары ослепительно светящих фар, запрыгали на выбоинах.

– Ну, щас я им скажу! Ну, пидор неприкаянный! – Бройлер попрыгал, не выпуская из рук ствола, растянул вширь грудную клетку. – Запомнят любера Бройлера, гопота дешевая!..

– Сам себя не подстрели, – без иронии, спокойно посоветовал Чиковани.

Браток открыл рот, чтобы послать коллегу подальше, но вовремя прикусил язык: Багратион, прищурясь, смотрел вперед, и на его небритой физиономии рельефно обозначились скулы. Кулек с пистолетом он держал за ручки, будто нес из «Рамстора» бутылку кефира. Их водила, как видно с перепугу, совсем погасил фары, и силуэты двух приближающихся автомобилей придвинулись – их освещали фонари уходящей в ночную даль трассы.

– Ну, черти… – Бройлер повел себя совсем по-идиотски: он сунул ствол в наплечную кобуру и встал на дороге, воткнув крепкие кулаки в бока.

– Ну, сволота…

Эту фразу прервало сухое татаканье «калашникова». Коллеги решили стрелять без предупреждения. Пока пули дырявили мускулистое тело люберецкого братка, Багратион успел сделать три вещи: за долю секунды вырвать из кулька пистолет, привести его в боевое положение и одним выстрелом снять автоматчика, высунувшегося из окна автомобиля. Десантировался экипаж второй машины: прыгая на маслянистую траву обочины, бойцы открыли беглый огонь.

Багратион услышал, как за спиной завелся с полоборота мотор, вспыхнули фары – удрал водила, сучонок…

Валясь на правый бок и одновременно фиксируя перемещение темных фигурок с «калашами», Чиковани вдруг почувствовал удар в плечо и еще один – в грудь…

Зажатый в руке пистолет налился свинцовой тяжестью. Багратион уже не видел, как, мягко ступая обутыми в кроссовки толстыми ногами, к распластанному подошел нерусского вида тип и положил заключительную пулю точно в горбатую переносицу распластанного отставного прапора.

Артем дежурил по «Шишкиному лесу» – Завитуша назначил его на сегодня командиром дежурной службы: похоже, в отместку за несговорчивость. Успев надрать задницу ленивому гаражному прапору и сунуть три наряда вне очереди дневальному первой роты, майор Тарасов расположился в дежурке и набрал номер Ани. С момента тарасовского прилета они еще не виделись, да и не был еще Артем у себя на квартире. Отозвалась сразу.

– Здравствуй, Анюточка, – как можно мягче и бархатистее сказал Тарасов в трубку. – Как живешь? Я приехал. Конспирация кончилась. Завтра отдежурю и приеду… утром…

Аня дышала в трубку и молчала.

– Ты обиделась, дурочка? На то, что сразу не позвонил? Я на службе… Это очень срочно, понимаешь…

Маленькая стерва не отзывалась. Плескалась где-то на фоне ее дыхания вода, бубнило радио.

– Аня, скажи что-нибудь! – сдался Артем.

Отключила связь.

Дура!..

Зазуммерил телефон внутренней связи.

– Товарищ майор! – затарахтел дежурный по КПП. – Только что на территорию въехала машина комбата!

«Событие, черт!» – фыркнул Тарасов, но все же снял ноги со стола и сунул в выдвижной ящик пепельницу с горой окурков. Служба службой… хоть иногда…

– Здравия желаю! – первым поздоровался подполковник, стремительно входя в дежурку.

К шуткам-прибауткам он сегодня был, похоже, не расположен.

– За время моего дежурства происшествий не случилось, – приподнимаясь, отозвался Артем и другим тоном добавил: – С чем пожаловал? Тебя так просто с дачи в выходной не вытащишь!

Завитуша проглотил пилюлю: о его пристрастии выращивать огурцы ходили легенды.

– Артем, случилось страшное, – барабаня пальцами по стеклу, сказал комбат.

– Война с Китаем, что ли?

– Багратиона убили…

Тарасов отшатнулся. Он не ждал этих слов. Слезы сами собой навернулись на глаза, и из-под самого сердца начала подниматься ярость.

– Брателла твой убил?! – поднимаясь, хрипло выговорил Артем. – Говори, кто?!

Завитуша опасливо отступил на шаг.

– Тарасов, сядь и успокойся! – прикрикнул подполковник. – Мой брат тут, понятно, ни при чем. От него на стрелку и ездил Багратион с братком одним, ну и случилось нехорошее… Покрошили всех…

– Если всех, – прошипел Артем, – откуда знаешь, а?!

– Водила братнин, понимаешь, свалил, бросил их там… Вот он и рассказал…

Тарасов зажег сигарету и снова уселся в кресло. Он уже овладел собой.

– Меня хотел подставить, но не получилось, да?! – глухо спросил Тарасов.

– Ни в коем случае! – сбившись на визг, поспешно ответил Завитуша.

– Телефон давай, – приказал Артем.

– Чей?!

– Ну не водилы же – братана твоего, бизнесмена хренова! – И, видя колебание подполковника, добавил: – Не тяни, давай телефон. Я ведь все равно найду кого надо. Ты ж меня знаешь, Завитуша…

Начинающий бизнесмен Завитуша-младший был разительно похож на брата – та же лисья ухмылочка, те же глазенки навыкате и та же скороговорка:

– Такая драма, такая драма… Менты уже интересовались…

Взгляд Завитуши-младшего скользнул по мятой футболке Артема, и бизнесмен продолжил:

– Вот все, что я могу вам сказать… Не смею задерживать…

Тарасов, выходя наконец из своего угрюмого состояния, сделал шаг вперед, потянул на себя ворот белоснежной рубахи Завитуши и намотал на кулак:

– Тебе, дерьмо, разрешаю жить, – прорычал Артем. – Скажи мне только, с кем баблом не поделился?! Кто на стрелку приезжал?!

Завитуша-младший сдался мгновенно, прохрипев:

– Фирма «Мебель Плюс»… Вот визитная карточка… – Тарасов ослабил хватку, и бизнесмен, потянувшись через стол, передал гостю черный квадратик картона. – Только с ними нельзя связываться – у них серьезная ментовская крыша…

Отшвырнув пискнувшего от неожиданности Завитушу-младшего, Артем широкими шагами вышел из скромного офиса.

Тарасов плохо представлял, что будет делать дальше: слепая ярость приливами колыхала его бешено стучащее сердце. О том, как добыть оружие и кого из него валить, не считая патронов, он старался не думать. Усевшись в первое попавшееся такси, Артем отправился к себе на квартиру. Надо Аньке показаться. Смерть – она одна не ходит…

Еще на площадке Тарасов почувствовал запах горелого. Открыв замок собственным ключом, он распахнул дверь и едва не задохнулся от чада. Анька в который раз сожгла на сковороде картошку.

– Артемчик, привет! – Девушка вынырнула из ванной, незаметно смахнув с тумбочки мужской носок, и повисла на шее Тарасова. – Как же я соскучилась!

– Почему вчера по телефону не отвечала? – гладя Аньку по волосам, спросил он.

– Я подумала… – замялась девушка. – Подумала, что это не ты звонишь!..

Ответ был вполне в духе Аньки.

Артем прошел на кухню. Дымный хвост тянулся в распахнутое окно. Тлели на безнадежно испорченной сковороде угольки. Есть, впрочем, не хотелось.

Тарасов зажег сигарету.

– Слышь, Анюта, я на пару дней отлучусь, – начал Артем.

– Ага, – судорожно дернув плечом, ответила невнимательно слушавшая девушка.

– Может так случиться, что я не вернусь…

Это «не вернусь» не произвело на Анечку никакого впечатления: она по-прежнему нарезала круги по кухне, затравленно поглядывая по сторонам.

– Ты что дерганая такая? – наконец поинтересовался Тарасов, ловя взглядом место, которое так старательно обегали девичьи накрашенные глаза.

Поразившись своей догадке, Артем вышел из кухни и выглянул на балкон. Там, пряча в ладошках причинное место, притаился тощий паренек со спутанными вихрами на цыплячьем затылке.

– Ты что тут делаешь? – спросил Тарасов.

Оценив тарасовскую стать, паренек глубоко вжал голову в плечи.

«Ну развлекли, тинейджеры! Вот те и картошка сгорела!» – почти весело подумал Артем, возвращаясь на кухню.

Анька стояла в простенке между холодильником и шкафом, выставив руки вперед.

Заглянув в кухню, Тарасов буркнул:

– Оба – на выход. Тридцать минут на сборы. Ключ оставишь у соседки. Все!

И Артем хлопнул входной дверью так, что штукатурка посыпалась. Что-то поменялось в жизни. К лучшему?

Память не давала покоя.

…«Гамму» подняли по тревоге в час тридцать ночи. Зимние звезды стояли высоко в морозном небе, а вместо лунного света сияли прожектора над плацем.

Вчерашний курсант, лейтенант Тарасов, привычно надел камуфляж, сунул ноги в заблаговременно слегка зашнурованные берцы и, грохнув дверью, выбежал из модуля; бушлат он натягивал уже на бегу. Это могло означать начало третьей мировой, а могло оказаться просто учениями.

Он встал перед правым флангом своего взвода одним из первых – бойцы выныривали из темноты, строились, сливаясь в однородную массу шеренг.

Комбат майор Мезенцев бодро вышел из штабного здания и под басовитое рявканье: «Равняйсь! Смир-р-на!» – встал перед строем.

– К командованию с просьбой обратилась столичная милиция, – проговорил комбат, и его голос раскатился далеко за пределами плаца, эхом утонул в мохнатых елях. – Приказываю взводу лейтенанта Тарасова и группе снайперов прапорщика Чиковани – на погрузку! Объект – ресторан «Половинка». Вид боевых действий – зачистка помещений… Остальному личному составу оставаться на базе! В полной боевой готовности!.. Все!

Микроавтобусы, поданные предусмотрительными ментами, под проблесковыми маячками помчались в сторону третьей Кольцевой. Чуть позже врубились сирены…

Будто воткнувшись бамперами в невидимую стену, машины встали. Артем натянул на лицо шерстяную маску. Бойцы последовали его примеру. С автоматами наперевес они, пригнувшись, побежали к освещенному зданию ресторана «Половинка», перед которым толпились скучающие лакированные авто, чуть присыпанные снежком.

Заметался на входе охранник в темном костюме под наброшенной дубленкой, выхватил – нет, не пистолет, а телефон, – и яростная, накатившая из темноты волна бойцов смяла и поглотила его.

Артем вихрем влетел в вестибюль, ловким ударом берца сшиб с ног зазевавшегося типа с золотой цепью на шее и, пока подоспевшие бойцы паковали задержанного, рванул по винтовой лестнице на второй этаж.

– Сюда нельз-з… – успел выкрикнуть метрдотель, сунувшийся на шум с кожаной папкой меню, – и тут же получил тычок прикладом под дых.

В банкетном зале стоял сдержанный гул, прерываемый хлопками пробок от шампанского. Берцы спецназа грохотали за спиной лейтенанта Тарасова. Артем дернул бронзовую дверную ручку и, отбросив автоматным стволом бархатный занавес, вбежал в зал. За командиром, сокрушив многоэтажную подставку с посудой, вломились злые с мороза бойцы.

Чинно жрущие и пьющие криминальные мальчики не успели и рта открыть, как были уложены на пол. Они поняли, что не менты приехали в гости, а народ посерьезнее.

Артем прошел по залу – бойцы сработали на отлично. Снизу донесся возмущенный вопль и глухой звук ударов: в зал втолкнули еще одного. Обслугу наглухо блокировали в полуподвале. Кто-то из лежащих принялся орать насчет прав человека в России, за что справедливо получил берцем по ребрам. Задержанных обыскивали: стволы и ножи летели в угол.

Слышно было, как на стоянку прикатили ментовские ГАЗы-«воронки» – сразу два-три, не меньше. Группе снайперов под командой Багратиона работы не нашлось.

Артем потянул ко рту микрофон рации, и тут случилось неожиданное. Со стороны запасного входа, из-за сгрудившихся официантских тележек, прогремела очередь. Тарасов машинально упал на живот, по звуку он понял, что стреляли из «узи». Один из бойцов был убит на месте, еще одному подрезало пулями ноги…

– Огонь на поражение! – рявкнул Артем.

Пули решетили лепнину карнизов, со звоном отскакивали от прутьев тележек. «Узи» заткнулся. Вытянулось на полу в кровавой луже тело в костюме-тройке.

– Туда! – указал Тарасов.

Перепрыгивая через труп, бойцы вбежали на темную лестничную клетку.

Артем указал стволом автомата вниз, и под увесистыми берцами застонала витая лестница. Толкнув наугад первую попавшуюся дверь, Тарасов наткнулся на что-то мягкое, дышащее…

– Начальник, не стреляй! – прошелестел тревожный шепот. – У меня мама больная!

Артем посветил фонариком. Скорчившись в углу, погребенный под грудой хозяйственного хлама, в подсобке притаился человек незавидной наружности – тощий, с залысинами и воспаленными круглыми глазами.

– Иди в зал. Менты с тобой разберутся! – так же негромко приказал Тарасов.

– Товарищ лейтенант, отпусти! Не сдавай ментам проклятым! – мгновенно просекая ситуацию и разглядев в полутьме зеленые звездочки на бушлате Артема, захныкал тощий. – По ошибке здесь оказался, мамой клянусь! Ну, той, которая больная!

Решив, что стрелять и вообще представлять опасность этот придурок не мог, Тарасов отступил в сторону и кивнул: вали, мол, отсюда… Сейчас Артем не отпустил бы того человека – просто из вредности, а тогда были идеалы, мораль, желание хоть в чем-то отличаться от мента поганого, и все такое…

– Номер телефона моего запомни, – обернулся на лестнице тощий. – Жиганом меня кличут…

Как Жиган проскользнул тогда через служебный ход мимо бдительных бойцов в черных масках, Артем так и не узнал.

Это было лет десять назад, а то и больше. Все тогда были живы – и комбат Мезенцев, и Багратион… И он сам, боевой офицер Тарасов.

Не хотелось звонить по старому номеру, а вот ведь пришлось.

– Торговая группа «Менора Плюс», слушаю вас, – ответил на удивление приятный женский голос.

– Пардон, мне Жигана надо, – буркнул Артем. – Я вроде номером не ошибся…

– Представьтесь, пожалуйста, – как ни в чем не бывало чирикнула девушка.

– Майор Тарасов…

– Перенаправляю ваш звонок… Спасибо…

Девушка умолкла, и вместо ее обволакивающего голоса в трубке раздалось тяжелое сопение. После минутного молчания хриплый голос отозвался:

– Ну?

– Здорово, бандит, – бросил в трубку Тарасов. – Вот твой телефон и пригодился…

– А-а, здорово, начальник! Помню тебя, помню! Уже майор, надо же! – хихикнув, отозвался Жиган. – Старые долги помню… Давай встретимся, перетрем это дело…

– «Начальником» только меня не зови, – попросил Артем. – Я не мент, если помнишь… Мама-то как, выздоровела?

– Детдомовский я, – все так же хихикнул Жиган.

Странной личностью был этот самый Жиган, когда-то залетный босяк из веселой Одессы. В начале девяностых он какое-то время терся в ближайшем окружении Корейчика, но уже через пару лет у Жигана оказались собственные дела. Его можно было видеть в окрестностях Моссовета, где одессит устраивал дела с чиновниками, на Тишинском рынке возле менял. И даже на всемогущей Петровке, 38, у Жигана были свои приятели. Он все знал, обо всем слыхал, был зван на серьезные сходняки, хотя вроде и не имел там права голоса. Потом Корейчика уходили свои же, а предусмотрительный Жиган оказался в стороне. Настали глухие путинские времена, и одессит, к тому времени уже прочно обосновавшийся в Москве, наладил легальный бизнес. Жиган обзавелся офисом, парой приличных машин, загородным домом и яйцевидным животиком…

– От ментов уже не бегаешь?

На вопрос Тарасова Жиган только ухмыльнулся. Его белый «мерин» с открытой задней дверью демонстрировал, что ни от кого бегать Жиган не собирается и даже, наоборот, готов слегка блеснуть своим благосостоянием.

Они договорились встретиться в странном месте – у откоса, что перед мостом на Полуярославской набережной, сразу за заправкой «Татнефти». Свидетелей здесь не могло быть: водители и пассажиры катящихся мимо авто – какие из них свидетели?

– С ментами я в бане моюсь, – перекрывая шум промчавшегося мимо автобуса, ответил Жиган. – Говори, будь добр, по-быстрому – мало времени у меня.

– Друга моего убили. Хочу узнать кто. Вот и все.

Жиган покачал головой.

– Не все просто, товарищ майор. Это смотря кто убил, понимаешь? Ладно, давай расклад – по понятиям и по сути дела…

Через два часа Артем вернулся к себе на квартиру. Было чисто, как в церкви. Исчезли мелкие и крупные вещи, свидетельствующие о холостой жизни Аньки, и сама Анька исчезла.

Отыскав в холодильнике початый тетрапак кефира, Тарасов завалился на аккуратно застеленный диван, приложился к холодному кисломолочному продукту и стал терпеливо ждать звонка. От усталости и волнения Артем только начал было дремать, как его подняло на ноги пиликанье мобильника.

– Нашел! – сказал запыхавшийся Жиган. – Люберецкие поработали, а заплатил им дятел один, кличка у него Длинный. Будет этот самый Длинный сегодня вечером за городом шашлыки кушать и водку жрать. Меси его, не понтуйся – он большим авторитетом не пользуется, писаться за него не особо полезут… Ну, а с братками люберецкими сам решай. Вроде по понятиям они в ответе, а если по-людски…

– Спасибо, не забуду, – глухо проговорил Тарасов.

– В расчете мы теперь, товарищ майор! – воскликнул Жиган и отключил связь.

Прислал эсэмэску Завитуша: «Завтра к восьми ноль-ноль жду в батальоне!» Звонить не стал. Деликатный. Трясется сейчас подполковник – за брата, ну и за себя, любимого…