Текст книги "Полосатый геноцид"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 12

В качестве исходного района поисков решили выбрать окрестности столичного аэропорта. В конце концов, именно здесь пчелы-убийцы впервые «показали себя». Версию, что они попали в корзины с фруктами случайно, исключать пока еще было нельзя. А с другой стороны, здесь, в черте города, десантники могли заниматься чем угодно без каких-либо претензий со стороны местных властей.

После обеда Ольга осталась на базе – утреннего «улова» ей должно было хватить для изучения на весь оставшийся день. Все остальные, переждав полуденную жару, когда столбик на термометре дотянулся до отметки 40 градусов, на все том же посольском микроавтобусе вернулись в район аэропорта и снова занялись охотой на пчел. Локису вспомнилось детство, пасека деда Тимофея… Конечно, здесь были совсем другие пчелы, дикие, к тому же африканские. А где-то среди них затесалось нечто невообразимое – пчелы-убийцы. Он вспомнил, как в тот самый день, когда его отозвали из отпуска, бравый дедок-пенсионер рассказывал бабушкам у подъезда об этих крылатых монстрах. И как они с матерью, хорошо знавшие дедовых пчел, в эту новость не поверили. А вот надо же, дикая новость правдой оказалась. Страшной правдой, если учесть, сколько смертей уже ее подтвердили… Он покачал головой и вернулся к «охоте».

Очень скоро Владимир пришел к выводу, что выслеживать пчел в одиночку получается не слишком эффективно, и он быстро нашел общий язык с Максимкой. Конечно, их послеобеденного «урожая» должно было хватить для того, чтобы усадить Ольгу за микроскоп на целые сутки, но десантники понимали, что нужно больше. На следующий день они вернулись на прежнее место, только передвинулись подальше от побережья – атташе по их просьбе осторожно навел кое-какие справки о жертвах того пчелиного вторжения и уточнил, где именно они были ужалены. Из этих сведений следовало, что хотя бы часть пчел-убийц могла остаться в этом районе. Похоже, не одному Локису пришла в голову мысль о необходимости объединить усилия. Уставший от постоянного нытья Решетилова Харченко сместился поближе к командиру. Вместе дело у них пошло веселее.

Связист не особенно переживал, что остался в одиночестве. Это был не тот случай, чтобы светиться поближе к начальству. От Локиса он тоже предпочитал держаться подальше. Остальные охотники на пчел разбрелись по пустоши достаточно далеко, и связист, улучив момент, растянулся в высокой траве. Да пошли они все на фиг со своими блохами, тьфу ты, пчелами! Хочет старлей детство вспомнить – пожалуйста, пусть с сачком побегает, если ему нравится. А сержант Решетилов – человек взрослый и бегать за всякой хренью не будет. Пусть лучше им эта обезьянка пчелок ловит, раз ни на что больше не годится. Решето на дух не переносил Максимку, как все звали маленького африканца, и лишь нежелание усложнять себе жизнь удерживало его от того, чтобы напакостить парнишке всерьез.

Локис же, когда Махов еще перед отправкой в Либерию пересказал ему историю Максимки, наоборот, проникся к мальчишке-африканцу сочувствием, и даже успел подружиться с ним. Найти общий язык оказалось нетрудно – Владимир до того, как стал контрактником, пытался организовать детскую спортивную секцию в родной Балашихе. Не сложилось у него с этим делом вовсе не из-за неумения ладить с мальчишками, а из-за равнодушия чиновников, видевших в детской секции коммерческое предприятие и ожидавших от него немалых доходов. А Владимир тогда готов был заниматься с пацанами даже бесплатно, лишь бы не дать им пропасть на улице. Вот только с «бесплатно» налоги не заплатишь… К тому моменту, когда их «Ил-76» коснулся посадочной полосы здешнего аэропорта, снайпер и маленький африканец уже вовсю общались на малопонятной окружающим «каше» из русских и английских слов. Локис делился с ним сладостями, учил русским словам, приемам рукопашного боя, просто рассказывал о чем-нибудь, что могло заинтересовать обычного двенадцатилетнего пацана. Благодарный Максимка практически не отходил от Владимира, вспоминал разные истории из своего партизанского детства, в том числе о том, как его старшие товарищи ловили местных диких пчел – при помощи их укусов партизанские лекари ускоряли лечение загноений после ранений. В этом месте Локис удивился – а это не опасно? Максимка отрицательно замотал головой – мол, нет, тогда про пчел-убийц никто не слышал. Обычные дикие пчелы.

Когда у них кончилась заготовленная приманка, сделанная на основе патоки, которая из-за невысокой эффективности расходовалась быстро, Локис сокрушенно вздохнул, а Максимка ухмыльнулся: «Джаст э момэнт, я сийчас» – и исчез в зарослях. Отсутствовал он довольно долго, Владимир даже начал волноваться – солнце уже начинало сползать к горизонту, но тут мальчишка снова нарисовался перед ним. В руках он держал несколько увесистых желтоватых плодов, похожих на чью-то неудавшуюся попытку переделать то ли банан в апельсин, то ли наоборот – это как посмотреть. Максимка бросил плоды на траву и, ткнув в них пальцем, громко сказал: «Макундас». Локис переспросил: «Это называется макундас?» Мальчишка заулыбался, затряс головой в знак согласия: «Йес, да!» Владимир снова спросил: «Мы будем есть макундас?» На этот раз ответ Максимки был отрицательным: «Ноу, ноу! Вэри свийт! Ошень слаткий! Приманка ловить пчела!» Как оказалось, сок макундаса был не только очень сладким, но и очень липким. Локис долго потом оттирал пальцы, неосторожно прикоснувшись к лопнувшему боку плода. Максимка шустро раскокал фрукт о камень, разлив вязкий густой сок по оставшимся от прежней приманки пластиковым тарелочкам. Очень скоро послышалось жужжание. Пчелы одна за другой атаковали тарелки с дурманящим запахом и прилипали. Время еще было, и Максимка успел отнести пару макундасов старлею с медиком, по большой дуге обогнув то место, где в траве дрых связист. Пока ждали машину, мальчишка снова исчез в зарослях. На этот раз он вернулся гораздо быстрее и с полным рюкзачком – как видно, там было много этих макундасов. Опустив на землю рюкзак, Максимка потянул Локиса за рукав и зашептал, показывая на высокую траву. Брови снайпера поползли вверх от удивления и возмущения – так вот почему связиста после обеда и не видно, и не слышно! Эх, марать руки неохота… Может, Махову сказать? Но этот вариант Локис отверг еще до того, как тот пришел в голову, – большой уже мальчик, сам справлюсь. Незачем командира лишний раз расстраивать. Локис нагнулся, взял из Максимкиного рюкзака макундас помельче и помягче, тщательно прицелившись, запустил. Не зря же он числился снайпером. Макундас со свистом разрезал сначала воздух, затем траву, а потом с глухим стуком ударил дрыхнущего связиста в бок. Большое расстояние поглотило изрядную часть вложенной в бросок энергии, но все же удар получился довольно болезненным, а главное – перезрелый макундас лопнул, исторгнув целый фонтан желтых брызг. Залитый липким соком, ничего не соображающий спросонья Решето вскочил, дико матерясь. И заткнулся, услышав хохот старлея и остальных.

Отсмеявшись, Махов перестал улыбаться и жестко сказал:

– Ты сегодня выспался. Это хорошо. Значит, больше спать не хочешь. После отбоя выстираешь форму – чтобы завтра был в ней же.

Перечить командиру Решето не рискнул и полночи провел за стиркой. Как оказалось, сок очень плохо отмывался. Но зато он оказался отличной приманкой для пчел. Впрочем, и для других насекомых тоже. Ольга попробовала поставить несколько ловушек прямо на территории базы русских миротворцев, но они очень быстро оказались «заклеены» мухами, почище чем липкая лента в каком-нибудь сельском магазине в Подмосковье. Впрочем, и тех пчел, что привозили десантники из пригорода, хватало девушке для почти круглосуточного сидения то за микроскопом, то за ноутбуком. Но Ольга, глаза которой начали приобретать устойчивый красноватый оттенок, пока всех их браковала – не то, хоть и похоже.

Так прошло еще два дня. Даже Решето, хотя и не собирался претендовать на стахановские лавры, но, как и все, ставил липучие ловушки и махал сачком, исподтишка бросая на Локиса и Максимку полные тихой ненависти взгляды. И хотя он по-прежнему приносил пчел меньше остальных, однако явным саботажем больше не занимался. Понимал, чем для него чревато досрочное возвращение в Россию, которым ему пригрозил Махов, если подобное повторится.

Атташе тем временем начал с легким ужасом осознавать, что незваные гости с родины собираются задержаться в Либерии явно дольше обещанных ему двух недель. То, что в отсутствие видимых результатов поисков десантники не будут устраивать никаких силовых акций, служило ему очень слабым утешением.

Глава 13

Как-то после ужина к старлею в курилке подсел один из офицеров-миротворцев, курировавший авиатехнические вопросы. И рассказал, что в тот день, когда случилась беда с экипажем самолета МЧС, был, оказывается, еще один воздушный инцидент – вылетевший часом позже из Монровии на юг самолет местной авиакомпании совершил аварийную посадку на побережье в сотне километров от столицы. Как говорилось в закрытой сводке спасательной службы, причиной стали пчелы, непонятно как попавшие в салон и покусавшие пилотов и пассажиров. Посадка получилась жесткой, самолет подлежит серьезному ремонту, не исключено, что авиакомпания просто спишет разбитую машину. Оба пилота скончались еще до прибытия спасателей, пассажиры и остальные члены экипажа отделались ушибами да испугом. Миротворец, загадочно усмехаясь, затянулся сигаретой и спросил:

– А знаешь, старлей, что в этой истории самое странное?

– Нет. – Махов предпочитал не светить истинные задачи своей группы.

– То, что все, кто остался жив, – африканцы. Оба погибших пилота – белые, граждане Франции, работали здесь по контракту. И умерли не от травм, а от пчелиных укусов. Причем пчелы покусали их даже меньше, чем остальных. Каково, а? Какие-то, блин, пчелы-расистки…

Махов только покачал головой. Неужели и эти летчики имели дело с плюгавым торговцем? Надо, надо скорее найти гнездо пчел-убийц. И того, кто за всем этим стоит. Махов уже не верил, что все случившееся – несчастный случай. Слишком много всего для чистой случайности.

Следующий день оказался отмечен одним происшествием, едва не добавившим посольскому водителю тему для разговоров. Десантники на охоту за пчелами, естественно, не брали автоматы и рации, из всего немалого арсенала у них оставались только ножи-стропорезы и пистолет у Махова. В этот раз Максимка задержался у микроавтобуса – ушлый водитель, уяснив, что парнишка гораздо лучше него знает город, захотел его порасспросить кое о чем не при всех. Махов, Харченко и Решетилов ушли вперед, Локис приотстал, дожидаясь маленького напарника. И вдруг услышал за спиной странный шум, а потом раздался крик Максимки: «Володья!» Самого Локиса уже хорошо скрывала высокая трава, зато ему отлично было видно, что происходит возле машины.

Судя по всему, кто-то из местных углядел, что на пустырь в районе аэропорта уже не первый день примерно в одно и то же время приезжает микроавтобус. С виду вполне приличный. И в чьей-то предприимчивой голове тут же родилась выдающаяся идея об экспроприации. Этому способствовало то, что водитель, высадив десантников, уезжал не сразу, а лишь покурив и справив все естественные надобности – обратный путь был достаточно долгим. Скорее всего, попытка угона оказалась бы успешной и при этом бескровной – говорливый посольский водитель не отличался излишней смелостью, к тому же оружие ему не полагалось, и он его не имел. А отходя в кустики, обычно не запирал машину, более того, оставлял ключи в замке зажигания, уверенный, что на пустыре никого нет, кроме привезенных им десантников. Но в этот раз он не отходил от машины, к тому же с ним был парнишка. И тем не менее угонщики решили рискнуть – они не приняли во внимание, что Локис, дожидаясь Максимку, двигался медленнее обычного и отошел от «Тойоты» меньше чем на сотню метров. Вероятно, бандиты были уверены, что успеют. Придется их разубедить в этом, решил Владимир. Звать остальных было некогда. Снайпер скользнул в траве обратно к микроавтобусу, на ходу разглядывая противника. Угонщиков было трое – один с бейсбольной битой, второй с ножом, третий, по-видимому главарь, держал обрез, сделанный из двуствольного охотничьего ружья. Тот, что с ножом, держал Максимку. Да, ситуация не самая простая, прикинул Локис, разгоняясь в атакующем режиме. Парень с битой, нагло ухмыляясь, отодвинул водителя и взялся за двери. Главарь с обрезом оглянулся на заросли, но ничего подозрительного не заметил и не почувствовал, отвернулся и протянул руку к нагрудному карману водителя. По-видимому, ключей от машины ему стало мало. Это было последнее, что он сделал как «хозяин этой песочницы». Что-то тяжелое вдруг обрушилось на его кучерявую голову, и, прежде чем главарь успел хоть как-то среагировать на то, что в следующую секунду ему едва не оторвали пальцы, оба ствола его собственного обреза больно уперлись ему в переносицу.

– Эй, парень, постой, – просипел бандит, услышав, как щелкнули взведенные курки. Его сообщник, державший Максимку, не выдержал и истерически взвизгнул:

– Бросай ружье! Я прирежу мальчишку! У меня нож!

Локис, держа приставленный к переносице главаря обрез левой рукой, широко улыбнулся:

– Разве ж это нож? – И вытащил стропорез, крутанув его между пальцами в опасной близости от уха главаря. – Вот это – нож.

Державший Максимку угонщик посерел, разглядев лезвие. А Локис перестал улыбаться и медленно, подчеркивая каждое слово, сказал:

– Если вы сейчас бросите оружие и уйдете, я никого из вас не убью. И, может быть, даже потом при встрече не узнаю.

Бандиты колебались недолго. Нож и бита полетели на землю, и за спиной главаря послышался удаляющийся топот.

– Ну, а ты как, остаешься? – ехидно поинтересовался Локис у главаря и сделал шаг назад, упрощая тому выбор. Однако обрез не опустил – стволы по-прежнему смотрели бандиту в лоб. Главарь понял его правильно, развернулся и припустил за сообщниками. Максимка погрозил бандитам вслед кулаком, выкрикивая ругательства. Локис поднял нож и биту и с усмешкой протянул водителю:

– Держи, пригодится. – И жестко добавил: – Мой тебе совет, никому не рассказывай, что у тебя сегодня едва не угнали казенную машину.

Он разбил ненужный более обрез об лежавший поблизости кусок бетонной плиты и, похлопав Максимку по плечу, сказал:

– Пошли, дружок, нас пчелы ждут. И, пожалуйста, ты тоже никому ничего не говори, ладно?

– И даже мисс Олья не должна знать? – полюбопытствовал маленький африканец с некоторым разочарованием. Ей он собирался рассказать об этом в первую очередь.

– И даже она, – твердо заявил снайпер. – Нечего из меня героя делать.

Как ни странно, но этот эпизод так и не стал «достоянием широкой гласности». Ну, бандиты молчали о нем по вполне понятным причинам. Они облажались. Водитель тоже предпочел последовать совету, поскольку понимал, что по большому счету сам виноват в случившемся. И «утечка информации» о едва не случившемся угоне в совокупности с прочими мелкими прегрешениями, коих уже набралось немало, может быть чревата для него серьезными последствиями, вплоть до досрочного возвращения в Россию. Максимке молчать оказалось тяжелее всех, но он дал слово другу и хотел его сдержать. Владимир же просто считал стычку с угонщиками недостойным упоминания эпизодом. Впрочем, после некоторых колебаний Махову об этом он все же доложил – командир должен знать, что происходит. Старлей, поразмыслив, в свою очередь пообщался с атташе насчет того, чтобы с водителем приезжал сотрудник охраны посольства. А то, мол, на улицах небезопасно, особенно когда водитель едет один. Брать с собой «за пчелами» автоматы Махов посчитал излишним. Зазорно десантнику на стадо хулиганья с автоматом ходить. Тем более что стрельба, как сказал атташе, дело крайне нежелательное.

Однажды вечером Локис и Максимка принесли в спичечном коробке несколько пчел, чуть-чуть непохожих на пойманных прежде. У этих крылья были потемнее, а жало и без микроскопа казалось увеличенным. Локис даже не стал предъявлять остальной дневной «улов». Он уже и сам мог отличить обычных местных пчел, десятками попадавших в их ловушки. Показал Барышне, как он продолжал ее мысленно называть, только тех, что были в этом коробке. Ольга с вымученной улыбкой взяла из протянутой Максимкой ладони пчелу. Сунула ее под электронный микроскоп, подстроила прибор, присмотрелась… и, отодвинув справочники, лихорадочно бросилась сверяться с полученными из Москвы снимками и образцами. Потом вдруг резко остановилась и повернула к Локису и Максимке просветлевшее лицо…

Глава 14

Лениво покачиваясь на ухабах, по извилистой лесной дороге катил шестиколесный бронетранспортер с эмблемой Национальной гвардии Либерии. Следом за ним тарахтел средних размеров грузовик «Мицубиси» с полным кузовом солдат. Грузовик с небольшим запаздыванием старательно копировал все раскачивания броневика и точно так же взвывал мотором. Солдаты в кузове всю дорогу крепко держались – кто за что успел ухватиться. Джунгли то сходились, нависая над дорогой, то расходились.

Майор Карвер повез обещанные старику-профессору три десятка солдат один. Рейвена он еще вчера вечером отправил в Монровию за амуницией для новобранцев. Тот почему-то не сильно обрадовался возможности смотаться в столицу, но возражать шефу не стал, взял джип, грузовик, десяток рекрутов и уехал. Логика Карвера была проста. Из обещанной профессором суммы что-то, конечно, придется заплатить солдатам – за службу, что-то их командиру – за согласие, но эти либерийские нищеброды будут рады и паре баксов. Остальное придется разделить с заместителем… Но кто помешает Карверу в его отсутствие слегка поднять цену? В разумных пределах, конечно. И надбавку оставить себе – как премию за сообразительность и предприимчивость. Старик покряхтит, но согласится – выбирать ему не приходится, где он еще кого найдет за такие небольшие деньги? Да и платит, в конце концов, не сам Тиллер, а корпорация…

Майор бросил взгляд на невозмутимого водителя-африканца, потом проводил глазами мелькнувшие в смотровых люках хибары очередной деревушки. Кажется, это последняя деревня перед исследовательской базой корпорации «Хэнджер Фудс». Дальше до самого поворота сплошной лес и ничего больше. «Как в какой-нибудь Сибири», – вдруг подумал Карвер и сам удивился: с чего это вдруг Сибирь вспомнилась? Вот же ерунда – проехал один раз через всю Россию в начале 90-х под видом туриста и ни разу потом тайгу не вспоминал. А тут вдруг всплыло в памяти, и где – в джунглях Экваториальной Африки. Ну надо же… А вот, кстати, и указатель с эмблемой корпорации. Пора сворачивать. Словно прочитав его мысли, водитель улыбнулся и сказал:

– Почти приехали, сэр.

Карвер молча кивнул в знак согласия. И тут же скривился, едва не лязгнув зубами на очередной колдобине, когда БТР вырулил с трассы на узкую колею, ведущую через джунгли к научной станции. Но посоветовать водителю получше следить за дорогой Карвер не успел – где-то впереди затрещали автоматные очереди и одиночные выстрелы. Несколько раз что-то глухо громыхнуло. Поэтому он лишь передернул затвор лежащего на коленях «Хеклер-унд-Кох» G36 и скомандовал водителю:

– Гони давай! Ты, в башне, приготовиться! – Последние слова относились уже к башенному стрелку, чьи ботинки виднелись за левым плечом майора. Откуда-то сверху донеслось сдавленное «йес, сэр!» и лязганье заряжаемого пулемета. Двигатель бронетранспортера взревел, и он рванулся вперед. Водитель грузовичка тоже вдавил педаль газа в пол, солдаты в кузове схватились за каркас для тента уже обеими руками. Но внезапно начавшаяся стрельба так же неожиданно прекратилась. Потом несколько раз что-то звонко громыхнуло. Бросив взгляд вверх, Карвер увидел над макушками деревьев столбы черного дыма. Черт, не успели…

«Похоже, – подумал он, – опасения профессора Тиллера насчет полудиких и никем не контролируемых соседей оправдались раньше, чем он сам рассчитывал». Машины выкатились из джунглей, и вместо аккуратного городка научной базы Карвер увидел полыхающие постройки. Горело все без исключения – лабораторные домики, жилые вагончики, хозяйственные постройки, автомобили… Джип, на котором Карвера привозили сюда, и вовсе был разнесен на куски выстрелом из базуки – майор опознал его только по номерному знаку на почти оторванном бампере. Ограда из стальной сетки была разворочена в нескольких местах. По всей территории базы валялись трупы в белых халатах или серой униформе охранников. Карвер окинул взглядом весь этот разгром и пришел к выводу, что все мало-мальски ценное исчезло или уничтожено. Да, основательно обезьяны напакостили старику… Кстати, о профессоре… Инструктор выбрался из броневика и прошелся по территории уже бывшей базы. Подбежавшему сержанту он сказал:

– Проверьте покойников в белых халатах, нет ли среди них седого белого старика.

Сержант козырнул и «загавкал» на подчиненных. Вскоре все убитые лежали на спине, глядя пустыми глазами в равнодушное африканское небо. Старика среди них не оказалось. Не было его и среди нескольких чудом уцелевших. Эти трое только тряслись от ужаса и ничего внятного рассказать не могли. В момент нападения они были в лесу и ничего и никого не видели. Услышали стрельбу и залегли. Вспомнили, понимаешь, в какой стране находятся. Вышли только когда убедились, что нападавшие скрылись… Надо ехать на пасеку, решил Карвер, здесь больше делать нечего. «Все-таки хорошо, – подумал он, – что я взял у старика половину денег авансом. А то бы и вовсе зря напрягался. Так хоть что-то заработал…»

– По машинам! – скомандовал он и полез обратно в БТР. Солдаты, подгоняемые сержантом, забрались в грузовик. Машины выехали с территории разгромленной базы и двинулись по узкой лесной дороге, ведущей к пасеке. На людей, которые остались на пепелище, Карверу было наплевать – пусть радуются, что живы, и выбираются сами. Договор он заключал со стариком, а не с ними. Спасать их за свой счет Карвер не собирался.

Через несколько минут бронетранспортер выехал из джунглей, и майор увидел пасеку, расположенную на большой поляне, выходящей к реке. Здесь никто не стрелял и ничего не горело. Но что-то было не так. Он вызвал по рации сержанта, который сидел в кабине грузовичка, и напомнил ему о полной боевой готовности. Броневик подъехал к закрытым воротам. Напряжение росло. Въезжать на территорию пасеки не имело смысла, и майор приказал водителю остановиться. Карвер вылез из бронемашины и нервно оглянулся. Птицы, немилосердно оравшие в окрестностях пасеки в тот раз, сейчас словно вымерли. Странно. Людей профессора тоже нигде не видно, хотя, по словам Тиллера, здесь всегда должны находиться два-три его сотрудника, не считая охранников и рабочих. Ладно, допустим, ученые и рабочие могут быть внутри помещений… Но где же охрана? В будке у ворот никого не было, периметр тоже никто не патрулировал. Карвер краем глаза увидел идущего к нему сержанта, прошел за ворота и двинулся к двери домика, в котором они с профессором разговаривали в первый приезд. Солдаты тем временем начали выбираться из кузова грузовика. Оказавшись на земле, они сразу же брали свои винтовки «М16» на изготовку, но без приказа далеко не расходились. Помнили крутой нрав инструктора, да и сержант не отличался чрезмерной гуманностью.

Майор ступил на невысокое крыльцо, взялся за дверную ручку и замер. Он только теперь понял, что именно в окружающем пейзаже не так, – отсюда, с крыльца, Карвер ясно видел, что площадка, где в прошлый раз рядами стояли ульи, сейчас была изрядно прорежена. Во всяком случае, «меченый» ряд ульев отсутствовал полностью. Его железобетонная уверенность, что нападение на ученых – дело рук лесных дикарей, вдруг дала трещину, в нее закрались серьезные сомнения. «Эти тупые обезьяны, – думал он, – просто бы все сожгли и разграбили. Зачем им пчелы, да еще и гибриды? Непонятно». Найти этому мало-мальски разумное объяснение инструктор не успел. Из-за сарайчика спокойным и неторопливым шагом выплыли двое в «противопчелиных» костюмах и сетчатых масках. Один из них поднял руку, приветствуя майора. Неужели старина Сэм ошибся и здесь все в порядке? Но инструктор вдруг вспомнил, чем эти балахоны не понравились ему в прошлый раз. Осознав, что приветствовавший поднял почему-то левую руку и у обоих «пчеловодов» правая рука зачем-то заведена за спину, Карвер с криком: «Стоять! Руки вверх!» рванул с плеча свой G36. Сильный взрыв за спиной заставил его пригнуться и броситься в сторону. Оборачиваясь в перекате, он увидел скрывшийся в огненном шаре грузовичок, в котором еще оставалось несколько солдат. И заметил, что оба «ученых» выхватили «узи», которыми совсем недавно были вооружены охранники. Направлявшийся к Карверу сержант успел лишь схватиться за автомат и дать очень короткую неприцельную очередь. В следующую секунду он рухнул на землю в трех шагах от инструктора, напоровшись на шквал грохочущего свинца, вырвавшийся сразу из двух «узи». И больше не шевелился. Карвер быстро высунулся из-за угла домика, нажав на спуск еще до того, как противник оказался в поле зрения. Длинная очередь большей частью ушла «в молоко», но все же заставила одного из «пчеловодов» переломиться пополам. Второй успел метнуться обратно за сарайчик, и больше майор его не видел. В этот момент еще один маленький реактивный снаряд, выпущенный из базуки, угодил в бронетранспортер, и тот взорвался вслед за грузовичком. Из охваченной пламенем машины вывалился только дико орущий водитель. Одежда на нем горела. Он пробежал несколько шагов, упал, дернулся несколько раз и затих. Скрытый зарослями противник вел прицельную и очень грамотную стрельбу. Казалось, каждая пуля находит свою цель. Охваченные паникой солдаты метались по пасеке, не видя врага, и беспорядочно палили во все стороны. Невидимый противник, судя по всему, пользовался тем же оружием, что вносило дополнительную неразбериху. Понять, кто откуда стреляет, было невозможно. Инструктор, видя, как быстро сокращается число его людей, предпочел откатиться за угол домика. Он трезво оценил шансы своих подопечных как нулевые и внезапно успокоился. Ввязываться в бой не имело смысла. Самое время спасать собственную шкуру. Вокруг слышались выстрелы, крики, проклятья, стоны умирающих… Карвер вдруг понял, что неизвестный противник вовсе не вел огонь со всех сторон, – в противном случае вражеские стрелки рисковали в этом бардаке задеть своих. А это означало, что у него есть шанс уцелеть. Он прислушался, определяя, откуда не доносятся выстрелы, осторожно прополз под вроде бы обесточенной оградой и по-пластунски двинулся прочь от места побоища, прикрываясь высокой травой. Когда Карвер преодолел примерно половину расстояния, отделявшего пасеку от края леса, стрельба окончательно прекратилась. Что ж, для него это могло означать только одно: все приехавшие с ним солдаты погибли.

Добравшись до зарослей, инструктор смог наконец увидеть место недавнего боя как сторонний наблюдатель, не рискуя быть замеченным и тут же застреленным. Мрачная картина открылась его взгляду. Догорающий грузовичок, вернее, то, что от него осталось… Дымящийся бронетранспортер с развороченным боком, трупы солдат с нелепо раскинутыми руками… «Кто же все-таки на нас напал?» – думал он, разглядывая в бинокль эту мрачную картинку. Майор знал, что погибшие солдаты не были профессионалами. Но они не были и зелеными новичками, которые месяц назад впервые увидели винтовку не в кино. У каждого за плечами было несколько лет гражданской войны, и то, что они плохо ходили строем, не означало, что они не могли постоять за себя. Да и он со своими помощниками успел кое-чему их научить. Плохо вооруженные дикари, не знакомые с армейской тактикой, вряд ли одолели бы его рекрутов так легко. И, скорее всего, вряд ли бы додумались переодеться в ученых, чтобы подобраться поближе… Три десятка убитых меньше чем за десять минут. Немыслимо. А ведь его солдаты наверняка никого даже не ранили. Тот «пчеловод», которого он снял сам, не в счет – майору просто повезло. Сэм Карвер остановил взгляд на зарослях, из которых, по его мнению, вели огонь нападавшие. С той стороны место побоища должно было просматриваться почти идеальным образом. Он не ошибся – через минуту из джунглей, крадучись, вышли несколько африканцев в камуфляжной униформе. Эмблема на рукаве показалась ему знакомой. Карвер подкрутил резкость в бинокле и чуть ли не впал в состояние шока. На рукаве красовалась эмблема их учебного центра. Более того, в людях, вышедших из зарослей, он узнал тех солдат, которых вчера отправил с Рейвеном в столицу. Ну ладно, его, Карвера, они могли ненавидеть – и за то, как он их гонял, и за презрение к «тупым обезьянам», и просто за то, что белый… Но почему они так легко перестреляли своих же земляков?! И вдруг в голове у него словно что-то тихо щелкнуло. Хотя Карверу и без приказа министра обороны было наплевать, чем занимались его рекруты, прежде чем вывихи судьбы забросили их в этот учебный центр, майор как старший инструктор все же не поленился в свое время внимательно ознакомиться с их личными делами. Теперь он вспомнил, что большинство тех, кто согласился заработать, охраняя ученых, в прошлом воевали в рядах повстанцев, выступавших против режима Чарльза Тейлора. Он присмотрелся еще раз и убедился в правоте своей догадки – те, кто сейчас вышел из леса, воевали как раз за Тейлора. А это означало, что убитых «земляков» они могли ненавидеть даже больше, чем совершенно чужого им инструктора-американца… «Стоп, а где же мой незаменимый заместитель?» – с сарказмом подумал Карвер, рассматривая участников нападения. Майор был уверен, что солдаты – всего лишь исполнители. Сами по себе они вряд ли потащились бы для подобных разборок так далеко в джунгли, для этого у них фантазии маловато. То есть кто-то их надоумил. Если они покинули часть вместе с Джозефом, значит, он тоже должен быть здесь… Майор не ошибся и на этот раз – Рейвен не заставил себя долго ждать. Убедившись, что сопротивление полностью подавлено, он тоже вышел из зарослей. Один из солдат тут же подбежал к нему, капитан выслушал доклад и бросил в ответ несколько отрывистых фраз. Солдат кивнул, повернулся к остальным и сделал красноречивый жест, означавший «делай как я». Предатели разбрелись по пасеке, переворачивая тела и «вбивая» в затылок каждого покойника или раненого контрольный выстрел. Рейвен спокойно стоял в стороне, наблюдая за действиями своих подчиненных. Вот как, у малыша Джо родился собственный план… «Ах ты, сволочь, – подумал Карвер, внезапно закипая от ярости. – Я так тебе доверял…» Он вскинул свой G36 и поймал заместителя в перекрестье прицела. Бритый черный затылок, четко выделявшийся на фоне яркой зелени, представлял собой идеальную мишень. Палец Карвера скользнул на спусковой крючок…