Текст книги "Мертвый дрейф"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Сильно озадаченные, как-то глуховато переговариваясь, спецназовцы покидали кубрики. Что-то странное происходило в этом месте с акустикой. Голоса звучали глухо, вибрировали, доходили с задержкой – как будто пробивались сквозь кисельную массу. «Такое ощущение, что общаемся через социальную сеть», – пошутил Никита.

В кормовой части располагалось машинное отделение. Мысленно напевая: «Говорят, не повезет…», Глеб уже направился к двери, махнув своим ребятам, чтобы следовали за ним, как вдруг что-то щелкнуло под черепной коробкой! Он встал как вкопанный, колючий еж пополз от желудка к горлу, и горькая желчь скопилась во рту. И остальные встали, навострили уши… Поскрипывал потолок над головой – монотонно, ритмично, словно кто-то там ходил, и не просто так ходил, а с целью – подействовать спецназовцам на нервы! В горле пересохло – а ведь там действительно кто-то ходил! А если нет, то иллюзия была просто убивающая! Это судно являлось источником всевозможных звуков, но звуки были спонтанные, не связанные между собой – то ветер утробно рокотал и посвистывал в щелях, то бились и катались под воздействием ветра незакрепленные предметы, то от качки скрипели суставы судна. А этот звук звучал размеренно и однозвучно – несколько шагов в одну сторону, пауза, несколько шагов в другую…

И вдруг все резко прервалось. Настала тишина – только мурашки продолжали расползаться по коже, унижая славный образ бойца российского спецназа.

Платон начал остервенело прочищать пальцем ухо – показалось, или чё…

– Что там над нами? – Глеб повернулся к притихшим и слегка позеленевшим «штатским».

– Надстройка… – сглотнув, пробормотал Котов.

Совершенно правильно. Та самая надстройка, которую они не так давно зачистили…

– Мне кажется, нас пугают, или чё… – задумался вслух Платон.

– И, надо признаться, испугали, – натянуто улыбнулся Никита.

– Да чушь все это, – поморщился не верящий ни в чертовщину, ни в фантастику Крамер. – Мало ли что там скрипело. Тут постоянно что-то скрипит, шуршит и бухает…

– А у меня имеется версия, – сделав соответствующее лицо, сказал Никита.

– Связанная с привидениями? – догадался Глеб.

– Точно, – несколько обескураженно кивнул Никита. – А чего вы хихикаете, мужики? В старых английских замках этого добра, между прочим, как старых «АКМ» на наших складах. Люди умирают, а души их остаются по ряду причин на этом свете – ну, задерживают их незавершенные дела, – превращаются в привидения и пугают людей разными звуками и поступками. Живых на корабле, понятно, не осталось – ну, не живут люди так долго без еды и питья, а вот души неприкаянно блуждают и гонят да пугают чужаков вроде нас…

– А трупы-то где? – не понял Глеб. – В этом, блин, старом английском замке?

– А я знаю? – резонно вопросил Никита. – Походим еще – глядишь, нарвемся на парочку-другую.

– Ладно, – шевельнулся Глеб, выбираясь из оцепенения, – будем считать, что успокоил, ученый ты наш.

Машинное отделение располагалось позади трюмного хозяйства и помещений для членов экипажа. Здесь практически не было разрушений, но запустение царило полное. Из темноты выползали устрашающие проржавевшие агрегаты, котлы для обогрева судна, сложносоставной дизель-генератор, топливные и пожарные насосы, воздушные компрессоры, трубы системы кондиционирования воздуха, главный и вспомогательные двигатели. Спецназовцы просачивались в узкие проходы между узлами, осматривали каждый клочок пространства. На полу валялись какие-то древние окурки, ворохи промасленного тряпья, осколки разбитых бутылок.

Возвращаться к верхней внутренней палубе не пришлось – за машинным отделением обнаружилась винтовая лестница. И снова мурашки ползли по коже – и чем ниже в чрево монстра спускались люди, тем сильнее их знобило. И не только от холода (хотя и холод у самого днища пробирал до костей). Глеб чувствовал, как волосы шевелятся под шапкой, предательский страх украдкой забирается в душу. Он устал анализировать свои ощущения. Это не был «классический» страх, вызванный событиями, персонами или той же неизвестностью. Создавалось впечатление, что страх навязан со стороны – в чем нет ничего невозможного, если немного знать физику. Простейший генератор инфразвука направленного действия – не слышимые ухом колебания от ноля до двадцати герц. И самая убийственная частота – семь колебаний в секунду, частота, резонансная для организма. Меняются альфа-ритмы сердца, рушится нервная система, приступы паники чередуются трусливым ступором, человек превращается в запуганное животное – и физику явления абсолютно не трогает, что у человека награды за мужество и нужно еще поискать такой образец самообладания…

Бред какой-то!

Люди расположились под лестницей, выключили фонари, чтобы не привлекать к себе внимания. Темнота царила колючая, и чувствовалось, что из этой темноты на людей что-то давит. Глеб упорно пытался сосредоточиться. «Давили», безусловно, контейнеры, которые громоздились у них под носом. В этой части судна ощущался сильный дисбаланс – до затопленной кормы было рукой подать, и возникало ощущение, что какой бы незначительной ни оказалась пробоина, но рано или поздно уровень воды начнет подниматься (если уже не поднимается), и «Альбу Майер» поджидает славная участь «Титаника». И при этом сомнительно, что у нее на палубе будет играть оркестр…

Глеб еще не достиг такого уровня мастерства, чтобы видеть в темноте, но по звукам и дыханию мог ориентироваться. Он сдал назад, завис над съежившимся комочком, издающим сиплые звуки. Поднял руку, отыскал вибрирующее плечо.

– С вами все в порядке, Даша?

Девушка на миг замерла: дескать, что это было? И снова начала подрагивать.

– Вы что-то хотели спросить, майор? – пахнула жаром темнота.

– А разве я не спросил? – Ох уж эти сложности в общении с женщинами. – Вы сильно испуганы, Даша, я правильно подметил? И не только вы, а также ваш спутник, мои подчиненные и их командир. Мне кажется, вы догадываетесь, с чем это может быть связано. Или я не прав?

– Послушайте, майор… – недовольно заворочался в темноте Котов.

– Превышаю свою компетенцию, хотите сказать? – злобно выплюнул Глеб. – Знаете, Котов, больше всего на свете я терпеть не могу, когда меня водят за нос – начальники, навязанные спутники и тому подобные сомнительные личности. Предлагаю не ссориться. Понимаю, что вы сами оказались в затруднительном положении и вряд ли имели выбор, когда вас сюда отправляли. Даже допускаю, что вас подставили. Почему бы нам, в конце концов, не начать сотрудничать? Вы перестаете скрытничать, а мы, владея информацией и зная, с чем имеем дело, имеем реальную возможность позаботиться о вашей безопасности. Итак, уважаемые, ответьте всего на один вопрос – ЧТО ПРОИСХОДИТ?

Даша собиралась что-то сказать, уже напряглась, и тут Котов – Глеб не видел этого, просто почувствовал – то ли коснулся ее, то ли передал какую-то мысленную «молнию» – и она снова съежилась, замкнулась.

– Майор, поверьте, меньше всего мы хотели бы с вами ссориться, – в вибрирующем шепоте Котова послышалось что-то миролюбивое, – но черт нас побери, если мы сами понимаем, что происходит на судне, которое провело в океане пятнадцать месяцев. Мы так же растеряны, как и вы. У нас единственная задача – выяснить состояние груза и доложить руководству компании. Может, лучше поспешим, майор, не будем усугублять эти бессмысленные разговоры и поступки? Восемьдесят метров, и мы у цели. Выполняем работу, вызываем базу – и сваливаем из этого очаровательного местечка…

Он не мог насильно выбивать из них показания. Бог им судья. Каждый в меру сил выполняет свою работу – какой бы абсурдной она ни казалась. Они передвигались по трюму короткими перебежками – периодически включая фонари. Возможно, Котов был прав – до цели считаные десятки метров, пусть эти двое выполнят свою работу, и прощай, летучий контейнеровоз. Плыви себе с Богом в свою Америку, пока береговая охрана не потопит из орудий (зачем американцам такое счастье?). Он словно прорывался через зыбучий песок – и его сопротивление с каждым метром становилось ожесточеннее. Манная каша в голове, наваждение оплетало. В какой-то миг он прислонился к контейнеру, видение включилось в мозгу: под ногами трясина, и если наступит – уйдет в нее с головой и уже не выплывет… И ведь действительно испугался, отпрянул назад, едва успев занести ногу. Затряс головой, выколачивая наваждение. Обхватил покрепче цевье «Кедра», ринулся вперед, словно на колючую проволоку…

– Командир, здесь «двухсотый»! – выкрикнул из соседнего ряда Крамер… и сразу иссяк наступательный порыв, Глеб остановился, завертел головой – не вытекающая ли из первой галлюцинация?

– Причина смерти?

– Не заплатил врачу, – хохотнул откуда-то из мглы Никита. – А что я тебе говорил, командир? Вот и пошли трупаки – а над нами их бестелесные сущности витают и пакостят чужакам…

Пройти мимо такой находки спецназовцы не могли. Сходились со всех сторон, поводя фонарями. Находка представляла интерес – хотя бы по той простой причине, что погиб этот несчастный не от голода и обезвоживания, а от автоматной очереди в грудь, причем случилось это довольно давно. Тело разложилось и истлело, запах смерти практически не ощущался, да и температура здесь была почти как в холодильнике. Труп валялся в боковом проходе между контейнерами, и просто «повезло», что Крамер его заметил. Обтянутый синеватой кожей скелет с оскаленным ртом – в нем явно не хватало зубов для полного комплекта. Грудная клетка разорвана свинцом, но убили его не здесь – засохшей крови под трупом не было. Судя по одежде – полинявшим мешковатым штанам и форменному жакету – это был один из членов команды.

– Царствие небесное… – пробормотал садящимся голосом Платон. – Ну, хоть кого-то мы здесь нашли…

Даша издала настораживающий булькающий звук, успела отступить – ее жестоко рвало в темноту. И прочим становилось не по себе. Все чаще стали возникать панические мысли о ловушке. Что-то проворчал, прячась в темноту, Котов, споткнулся, ударился плечом о контейнер. Заскрипела, отворяясь, створка. Он вскинул фонарь, чтобы посмотреть, во что вляпался… и захрипел что-то невнятное, сдавленное, упал, запутавшись в своих же ногах! Когда спецназовцы, гремя оружием и амуницией, бросились на призывные утробные звуки, Котов сидел, упираясь ладонями в пол, и недоверчиво, заглатывая рвоту у края пищевода, таращился на приоткрытый контейнер, сползший с тавровых упоров и расположившийся особняком между рядами. На полу валялся фонарь, который он выронил, и освещал торчащие из контейнера скрюченные конечности…

Дарью Алексеевну, у которой приступы рвоты следовали по нарастающей, пришлось увести. В контейнере вповалку валялись не меньше дюжины разложившихся мертвецов. Все мужчины. Остекленевшие глаза, лохмотья кожи, свисающие с челюстных костей, растопыренные фаланги пальцев. Облаченные кто во что – штатская одежда членов команды, черно-серая униформа – видимо, работники частной охранной фирмы. На двоих сохранились когда-то щеголеватые флотские кители, но это было единственное, что на них сохранилось. Впервые в своей жизни Глеб увидел, что представляет собой бородатый череп… Видимо, поначалу погибших пытались как-то упорядочить – клали в ряд. Потом надоело, стали наваливать друг на дружку, не заморачиваясь уважительным отношением к бывшим людям.

«Раскисаем, товарищи, раскисаем…» – со злостью думал Глеб, пятясь вместе с товарищами от этой жутковатой коллекции. Устраивать собрание на тему «Как такое случилось?» было глупо. Пора уж выбираться из этого славного местечка…

– Смотрим в оба, – прохрипел он. – Мне плевать, с кем мы тут имеем дело – с живыми, с мертвыми или с собственным разгулявшимся воображением… Быстро выполняем задание и отчаливаем отсюда к чертовой матери… Никита, Вадим, хватайте Дашу с Котовым…

Не успел он договорить, как Крамер, вырвавшийся вперед с фонарем, вдруг шарахнулся в сторону, вскричал от неожиданности! Какая выдержка потребовалась человеку, чтобы не открыть огонь по очередному призраку! Остальные и опомниться не успели, как он уже умчался в темноту, топая ботинками, и, похоже, довольно быстро преодолел звуковой барьер.

– Во рванул… – потрясенно пробормотал Никита. – Как от контролера в электричке, блин…

Не сговариваясь, побежали за Крамером, а сообразительный Платон еще и перепрыгнул в параллельный ряд. Но пользы этот спринтерский забег не принес. Пробежали метров двадцать и наткнулись на Крамера, потерявшего вчерашний день. Товарищ очумело вертел головой, освещал фонарем проходы и выступающие из мрака глыбы контейнеров.

– Ты чего полетел, как Гагарин? – задыхаясь, спросил Вадим.

– Не стойте в проходе, мужики… – скрипнул зубами Крамер и стал их расталкивать с открытого места. – Слушайте, не понимаю ни хрена… Не верю я в мистику и чертовщину – но, ей-богу, видел, как что-то перекатилось через проход… Вот не брешу, парни, зуб даю, мамой клянусь… Человек это был, не привидение, да еще такой шустрый…

– С каждой минутой становится интереснее, – как-то не очень жизнерадостно заметил Никита. – Может, эти живчики и по потолку умеют бегать?

Чувство юмора, похоже, отказывало – Вадик Морозов что-то утробно проурчал и начал обшаривать потолок пучком света…

– Ладно, мужики, кончайте сходить с ума… – выдохнул Глеб, борясь за последние крохи здравого смысла. – Искомый контейнер, я так понимаю, находится в этом трюме – в приятном соседстве с убиенным экипажем и господами из охранной фирмы. Кто бы там ни прыгал у нас на пути, а в бой они вступать, судя по всему, не собираются – оттого повелеваю воздержаться от стрельбы и, если получится, наладить добрососедские отношения. Вперед, бойцы, чего вы приуныли?

Они упорно шли к намеченной цели, несмотря на озноб и чертовщину. Отгороженный отсек в носовой части трюма – похоже, груз, хранимый в синем типовом контейнере, был наглухо засекречен. Брезентовая «вуаль», передвижные загородки – вроде тех, что полиция использует на митингах. Охраны, слава богу, не видно – ни живых, ни призраков. Контейнер был развернут створками к глухой стене, и пока оставалось интригой, открыт он или закрыт. Глеб шагнул вперед, прорываясь через заплесневелый брезент, но на пути его внезапно вырос Котов – подавленный, но решительно настроенный.

– Прошу прощения, майор… поверьте, мы ценим то, что вы для нас делаете, но на этом зона вашей компетенции заканчивается… уж не обижайтесь. Только мы с Дарьей Алексеевной имеем право приближаться к грузу. Мне очень жаль, но на этом рубеже мы с вами должны расстаться.

– На этом рубеже легли Байрон и Рэмбо, лягут и другие… – довольно зловеще пробормотал Никита и сделал угрожающий шаг.

– Неужели? – усмехнулся Глеб. – Не хотелось бы вас огорчать, Котов, но боюсь, что я сам решаю, когда и с кем я должен расстаться.

– Вы не имеете права это делать, господин майор, – ахнув, подскочила Даша. – Вам нельзя, у вас приказ, вы что, не понимаете? Зачем вам лишние неприятности? Вы даже не представляете, во что вы хотите ввязаться…

Она забыла про окружающие ужасы, про свое подвешенное состояние, она готова была грудью встать, но только не пускать спецназовцев за эту драную ширму! Это было настолько глупо, наивно, бесперспективно… что дрогнуло сердце тертого спецназовца. В памяти возник немеркнущий образ наставника и товарища Бекшанского Григория Ильича. «Выполнить задание ты обязан, Глеб Андреевич, но выслушай добрый совет – не бери на себя лишнего и не лезь затычкой в каждую бочку. Меня попросили – я предоставил хорошего специалиста. Что за груз, какой он степени вонючести, какие морды там повязаны – лично мне глубоко по барабану, и тебе должно быть так же. Будь осторожен, держи нос по ветру и не вздумай подставить ребят…» И еще одна физиономия – взволнованная, неприятная, обладающая погонами и высокой должностью в штабе Тихоокеанского флота, переехавшем в новое здание на Корабельной набережной. «Майор, не вздумайте заниматься самодеятельностью. Ваша задача – сопровождение и безопасность опекаемых лиц. Если им понадобится ваша помощь – они о ней попросят. Если не понадобится – не лезьте. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что такое превышение должностных полномочий?»

– Воля ваша, Дарья Алексеевна. – Он соорудил нечто вроде небрежного книксена. – Только не плачьте там и не стоните, договорились? Мы будем ждать, не задерживайтесь.

Они исчезли в полумраке, а Глеб повел бойцов на охрану периметра. В принципе, вероятно, так и надо – ему не нужно больше всех, а чрезмерное любопытство погубит не только кошку, но и целого майора морского спецназа, у которого только стала налаживаться личная жизнь. Офицеры занимали позиции за контейнерами, определяли секторы обстрела.

– Глеб, неужели тебе неинтересно, что в контейнере? – глухо прошептал Платон. – Я вот парень, ей-богу, нелюбопытный, но чувствую, что мне любопытно…

– Да нет, прав Глеб, – лаконично бросил Крамер. – Меньше знаешь – крепче спишь. Лично меня эта штука абсолютно не заводит. А вот крысята, что тут шныряют, это, мужики, гораздо серьезнее и опаснее…

– Держу пари, что крысята, привидения и эта штука за занавеской – одного поля ягоды, – выразил не самое успокаивающее мнение Никита. – Хотелось бы ошибиться, мужики, но как бы эти двое не вскрыли там ящик Пандоры.

– А что такое Пандора? – не понял Вадим. – Это вроде планета из «Аватара», нет?

«Эти двое» уже возвращались! Чуткое ухо уловило шаги – и уловило даже настроение, с которым они возвращались! Они возникали в пятнах света – смертельно бледные, растерянные, с бегающими и прыгающими глазами, как-то нервно подергивались и даже не щурились от яркого света. «Груз пропал, – сообразил Глеб. – Или получил несовместимые с «жизнью» повреждения». Котов непроизвольно сглатывал, яростно расчесывал ногтями лоб – на нем уже появлялись розовые борозды. Даша была погружена в задумчивость. Возможно, они и не сильно испугались того, что увидели, но то, что растерялись и окончательно выехали из колеи – наверняка.

– Все в порядке? – ехидно осведомился Глеб и прикусил язык. Он в общем-то догадывался, что неприятности этой парочки автоматически копируются в список неприятностей его группы. Они смотрели на него как на пустое место и не могли понять, о чем он тут говорит. И снова завертелись в голове параграфы и пункты инструкций, вылупился нервный капитан второго ранга из штаба флота, предупреждающий об ответственности за превышение полномочий… Злость раскаленным железом продрала череп. Значит, служить, защищать и умирать за Родину – всегда пожалуйста, а посмотреть краем глазика – ни-ни? Работайте, бойцы, а знать о том, что вы делаете, – даже не смейте! Ничего, это его любимый предмет – «Как еще больше осложнить свою жизнь». Исполненный праведного негодования, он решительно отстранил с дороги поникшего Котова и зашагал к контейнеру.

– Постойте, вам нельзя… – завел заезженную песнь Котов.

– Да оставьте вы его в покое, пусть делают что хотят… – пробормотала в спину Даша. – Этот парень не успокоится, пока себе лоб не расшибет…

Как это верно, черт возьми, подмечено! Он повернул к торцу контейнера, машинально отмечая, что товарищи, заинтригованные поворотом событий, целенаправленно топают за ним. Распахнутые створы, опущенные запирающие штанги… Он вскинул фонарь, выставляя его поворотом головки на рассеянный свет, осветил утробу контейнера.

Ну что ж, возможно, он не все в жизни перевидал, чтобы потерять способность удивляться…

В принципе, там не было ничего ужасного, ввергающего в трепет или заставляющего вцепиться в автомат. Ни навороченной суперпушки, ни кучи человеческих черепов. Напротив, все было мило, уютно, по-домашнему. Мягкое ковровое покрытие на полу контейнера, небольшая тахта, приземистое кресло на ножках, шкафчик с книгами и кипами бумаг, биотуалет, неплохой ноутбук с закрытой крышкой и лежащими сверху наушниками…

Отказываясь верить собственным глазам (возможно, снова галлюцинации), он крадучись, практически на цыпочках, вошел в довольно просторную «жилую комнату» (как ни крути, а пятнадцать квадратных метров), недоверчиво потрогал скомканную подушку на тахте – вроде настоящая. Покосился на компактный рукомойник в углу, соединенный с двумя пластиковыми баками (на поступление и слив), прикасаться к нему не стал, мало ли что. Поднял голову, недоверчиво уставился на кондиционер под потолком, покрытый слоем пыли, на электрический светильник в изголовье тахты, на издевательски выступающий из стены «поросячий» пятачок розетки! Все еще не веря своим уставшим глазам, он растолкал молчаливых товарищей, вышел из контейнера, поднял фонарь. Электрический провод действительно имел место. Он проходил по крыше и свисающей дугой убегал куда-то вверх – в черноту потолочной части. Чудны же здесь дела… Он вернулся, снова растолкал товарищей и приступил к повторному, более тщательному осмотру. Больше всего поразили стоптанные домашние тапочки, стыдливо выглядывающие из-под тахты. Он заглянул в пенал, заделанный в угол, поворошил какие-то отсыревшие тряпки, раскрыл ноутбук, сделал попытку его включить, но аккумулятор давно сел, а электричества не было. Книжки на русском языке – в основном технические, про волновую и квантовую оптику, книжки по психиатрии, по химии – в том числе изрядно потрепанный справочник «на все случаи жизни», издание на английском, некто Джеймс Кетчам: «Химическое оружие: Давно забытые секреты»… Кипы бумаг – он пролистал, не стал всматриваться – от руки начертанные диаграммы, формулы, текст, написанный убористым волнообразным почерком. Луч света зафиксировался на подозрительном аппарате, приставленном к пеналу, – прямоугольный алюминиевый корпус, узкая панель на передней части, несколько индикаторов без всяких пояснений, десяток пронумерованных клавиш – грамотно сделано, посторонний ни за что не догадается, что это такое! Слава богу, этот аппарат не был никуда включен, кабель, скрученный бухтой, валялся под ножкой. «Генератор «чего-то там», – мрачно подумал Глеб. – Голливуд отдыхает. Надо бы права на эту историю застолбить».

– Ну и дела… – пробормотал Крамер. – Как говорили древние римляне, «С умного хватит и намека».

– Ну, не сказать, что я уж настолько близок к просветлению… – как-то пристыженно заметил Никита.

– Да тут кто-то жил, пока плыли! – воскликнул Вадим, да таким тоном, словно эта безусловная истина открылась лишь ему одному.

– Я вам даже больше скажу, мужики, – проворчал Платон. – Здесь жил один человек – без жены, без родных, вот только с некоторых пор он куда-то вышел. Запылилось тут все, конечно, но, в принципе, неплохо, жить можно, а чё…

Эту мысль можно было и развить. В контейнере прятался мужчина – солидных лет, не очень общительный, седоволосый, обладающий высшим образованием и способный похвастаться достижениями в некой научной области, о которой раньше времени лучше помолчать. Мужчина был педант, ценил порядок, обладал терпением, целеустремленностью, знаниями во многих областях… и, похоже, держали его здесь не насильственным образом, а он сам выбрал такой сложный и запутанный способ, чтобы покинуть родную страну, прихватив с собой «кое-что»…

Впрочем, что в этом способе сложного и запутанного? Всё элементарно, если умеешь договариваться с нужными людьми по обе стороны границы! И если он до сих пор жив (что сомнительно), то что творится у него в голове?

И как это связано с галлюцинациями и чувством неконтролируемого страха, который спецназовцы под чутким руководством Дымова уже научились контролировать?

– Уходим отсюда, – буркнул он и зашагал к выходу, сопя от злости. Ни хрена себе поставки Министерства обороны! Да это не поставки, а типичные «подставки»!

Эти двое еще не наделали в штаны и не разбежались – действительно, куда бежать с «подводной лодки»? Они стояли, понурив головы, не реагировали ни на злобное пыхтение изменившегося в лице майора, ни на яркий свет, слепящий глаза.

– Понятно все с вами, господа представители компании-судовладельца, – ядовито процедил Глеб. – В контейнере перевозили беглого товарища, имеющего отношение к всепобеждающей российской науке. Попахивает изменой Родине, господа? Товарищ не доплыл до порта назначения – помогло цунами. Давно списали товарища со счетов, и вдруг такая находка – контейнеровоз всплывает в нейтральных водах у берегов Америки! Естественно, заинтересованные лица должны убедиться, что живой груз либо еще живой, либо уже нет. Не будем заострять, почему отправляют именно вас. Не будем останавливаться на том, почему в качестве гаранта безопасности вам придали группу морского спецназа, и все такое. Кто тут был, Котов? Что за человек? Чем он ценен вашим зарубежным партнерам?

– Послушайте, вы лезете не в свое дело, – убитым голосом пробормотал Котов. – Даже если бы я хотел об этом рассказать, я все равно не имел бы права. Это не мои секреты, поверьте. Я рядовой работник, который получает зарплату…

– Он отдает отчет своим словам, Дарья Алексеевна? – Глеб нагнулся к женщине.

Она вздрогнула, напряглась – словно он собрался ее ударить.

– Да, майор, он отдает отчет своим словам. Мы не можем вам рассказать…

– А если вы считаете, что вашу группу подставили, – добавил Котов, – то вы не одиноки, майор. Нас с Дарьей Алексеевной тоже подставили…

– Ну, хорошо, – Глеб помедлил. – Последний вопрос на текущий момент. Когда вы подошли к контейнеру, он был открыт или закрыт?

– Открыт… – прошептали они практически одновременно.

«А зачем я об этом спросил?» – подумал Глеб.

Местные призраки взяли тайм-аут и не препятствовали спецназу. Со всеми мерами предосторожности они покидали грузовой трюм – мимо того места, где Крамер гонялся за «кроликом», мимо контейнера, набитого сгнившей биомассой. Судно сохраняло накрененное положение, но пока еще не такое, чтобы контейнеры съезжали и грудились в кормовой части, что означало бы немедленную катастрофу. Был затоплен крайний отсек, имеющий отношение к гребному винту. Вода уже просачивалась через щели в сварных швах, и как-то не хотелось представлять, что начнется, если эти швы окончательно расползутся и у воды не останется препятствий, чтобы затопить все пазухи нижней грузовой палубы. Безопасное место, чтобы отдышаться, привести в порядок голову и наметить планы, обнаружилось в машинном отделении. Несколько минут исследовали с фонарями закоулки под омертвевшими агрегатами, перегородили обе двери и в изнеможении попадали на гниющее тряпье под редуктором главного двигателя. Даша съежилась под трубами системы водного охлаждения, отвернулась, ее потряхивал озноб. Котов вооружился сигаретой, высосал ее в несколько затяжек, извлек вторую, стал курить медленно и вдумчиво.

– То есть вечер откровений, я так понимаю, не получится? – обронил Глеб в пространство.

– А уже вечер? – насторожился Вадим.

– Может, и так, – устало пробубнил Платон. – Сомневаюсь, что в этом «подземелье» работают законы времени.

– Работают, – лаконично бросил Крамер и глянул на часы. – Законы времени работают везде. Начало десятого утра… Ничего себе, – он вздрогнул и, кажется, усомнился в своей предыдущей фразе. – Странно, парни, мы бегаем по этому корыту всего лишь чуть больше трех часов…

Платон проворчал, что его уже достала темнота и глаза слезятся от света фонарей. Пока коллеги наслаждаются бездельем, он, пожалуй, ознакомится с местными агрегатами – в их устройстве нет ничего сложного. Что в моторной лодке, что в контейнеровозе – принцип работы один. И только дилетанты видят какую-то разницу. Двигатель он, разумеется, запустить не сможет, но что касается дизельного генератора… Поднялся и побрел в соседний машинный отсек, где сразу же начал греметь крышками баков и чертыхаться.

– Человек может все, – как-то нейтрально сказал Крамер и тяжело вздохнул.

– Пока не начнет что-то делать, – фыркнул Никита. – Вот не сидится на месте этому мастеру на все руки. Что бы ни делать, лишь бы что-то делать…

А Глеб опять терял связующую нить. Он упорно пытался сосредоточиться, выстроить систему. Три часа – это тоже много! Катастрофически много! Инструкции, полученные в штабе флота, были конкретными. Оперативно обследовать судно, позволить «компетентным товарищам» осмотреть единицу груза и связаться с радиоточкой подводной лодки, бороздящей просторы океана сотню миль южнее Крысьих островов. Выделенная частота и рация «Беркут» прилагались. Помех в океане нет. Лодке требуется три часа, чтобы подойти к дрейфующему контейнеровозу. Информации о том, что судно может затонуть, не было. Какого хрена они тянут резину?! Пусть высаживают на «Альбу Майер» компетентную группу, и плевать, с кем они тут будут разбираться – с призраками, с живыми! А с людей Дымова довольно! Уж больно воняет это веселенькое дельце…

Платон за углом продолжал громыхать мертвым железом, пытаясь пробиться к генератору, а Глеб уже выкапывал из рюкзака рацию. Дьявол! Связи не было – только частокол непроходимых помех! Немудрено, они сидят практически в трюме, под толщами железа!

– Вроде должно ловить через железо… – неуверенно допустил Вадим.

Должно, не должно! Если где-то и должно, то только не в этом перевернутом абсурдном мире!

– Все наружу, – распорядился Глеб.

– А всем-то зачем? – не понял Никита.

Глеб опомнился – всем действительно незачем мозолить глаза и подвергать себя дополнительной опасности. Пусть закроются, охраняют этих надоевших гражданских.

– Хорошо. – Он иезуитски ощерился. – Всем подниматься незачем, но ты, Никита, пойдешь. Поднимайся, и за мной…

Не успели они встать, как в соседнем отсеке что-то утробно заурчало, образовался нарастающий гул, чередующийся тресками и плевками, закряхтело, затарахтело, и как-то неохотно на потолке под мутными плафонами стали мигать и разгораться лампочки! Две из них мгновенно треснули и потухли, но остальные светили, озаряя пространство рассеянным холодным светом. Трещали рубильники. Вадик Морозов подобрал отвалившуюся от изумления челюсть. Усмехнулся Крамер. Раскрыла до упора глаза и перестала всхлипывать Даша, поперхнулся табачным дымом Котов. А за углом ехидно посмеивался мастер на все руки, показалась ухмыляющаяся физиономия. Он вытирал руки почерневшей от старости ветошью.

– Командир, медальку не подбросишь?

– Ну, ты гигант, Платоша… – восхищенно пробормотал Глеб.

– Не понял, – растерянно сглотнул Никита. – Так просто? А почему же… ну, те, которые здесь жили, – они-то почему не смогли запустить генератор?

– А ты бы смог? – расхохотался Платон.

– Я? Нет… – смутился Никита.

– Вот и они не смогли.

– Ладно, постарайтесь не допустить преждевременной эйфории, – предупредил Глеб, перехватывая за цевье автомат. – Иллюминация не означает, что всем стало хорошо и беззаботно. Кого-то она, напротив, может разозлить. И вовсе не факт, что все уголки теперь освещены. Пойдем, Никита. Запритесь за нами.