Текст книги "Погром в тылу врага"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

День разгонялся медленно, но теперь мчался, как лыжник с горы. Временами накрапывал дождик, потом переставал. Перестраивались тучи, опускались, едва не задевая вершины холмов, но не решались разразиться проливным дождем. На одной из упомянутых вершин, окруженной криволапыми соснами, десантники и заняли наблюдательскую позицию. Отсюда неплохо просматривались окрестности. Единственная дорога петляла между холмами, выходила на ромашковое поле (еще один символ бывшей союзной республики), прорезала его пополам и упиралась в узкую реку, протекающую вычурными зигзагами. Вероятно, та самая Елцава. Мостик с бревенчатым накатом. За рекой и покатым косогором, обрамленным буйным кустарником, продолжалось поле. Холм под названием Гопка имел причудливую форму – с запада он походил на заросшее лесом плато, а на востоке красовался огромный каменный карниз, зависший над подножием. Само подножие имело плавную скругленную форму. В тех краях и находился искомый объект, но с данной точки он не просматривался. Зато прекрасно было видно, как дорога прижимается к южному подножию и огибает сопку. В том месте подъем на гору не был особенно крутым – вероятно, им и следовало воспользоваться, чтобы подобраться к объекту сверху.

– А мы здесь не одни, – хмыкнул Оленич.

Олег уже заметил. В южной части ромашкового поля, не доходя до моста, паслось стадо коров. Вероятно, еще не кончился сезон, когда животных выгоняют на пастбища. Имелся и пастух – невнятная фигура в прорезиненном балахоне до пят и надвинутом на глаза капюшоне. Он сидел на пеньке у опушки и, казалось, дремал. Впрочем, когда одна из коров – неприлично упитанная, со свисающими боками, решила оторваться от коллектива и, вяло помахивая хвостом, направилась к другому краю поляны (там трава, наверное, была вкуснее), пастух очнулся, спрыгнул с пенька и зашагал за ней. Было слышно, как он свистит. Несколько ударов прутиком, и грузное животное сменило направление, затрусило обратно. Пастух вернулся к месту проведения досуга, привалился спиной к пеньку и принял умиротворенную позу.

– Думаешь, часовой? – задумчиво осведомился Оленич.

– Ни в коем случае, – возразил Олег. – К чему такие сложности? У них тут что, дежурный штат коров? Обычный пастух, заурядные рогатые скотины. Вот только приспичило же этому несчастью вырасти у нас на дороге…

Он начал всматриваться и обнаружил, что от поляны в южном направлении убегает не очень приметная тропка. А еще дальше в седловинах между холмами очерчиваются линии электропередачи, коньки крыш. Похоже, деревушки Арсне и Догне в этой местности были не единственными населенными пунктами. Впрочем, южное направление капитана Веренеева не трогало.

– Можем обойти слева, – предложил непло*censored* идею Григорий. – Поляну обрамляет пышная «зеленка». А выйдем к мосту – он нас уже не увидит. Есть еще два варианта. Первый: спуститься где-нибудь подальше, форсировать реку вплавь или вброд. Но идея хреновая – промокнем, заболеем, сляжем. Второй вариант: просто спуститься и пройти мимо. Можно поздороваться. Если это обычный пастух, какое ему дело до нас?

Второй вариант был слишком сложным, третий – слишком простым. Десантники не ищут легких путей.

– Ну, ладно, пошли «зеленкой», – расшифровал Оленич выразительный взгляд командира. И спохватился: – Да, забыл тебе сказать, командир, а сам ты постеснялся озвучить эту тему. – Он забрался в боковой карман своей штормовки и сунул начальнику элегантный, относительно компактный австрийский «глок-19» – штуку мощной убойной силы с емкостью магазина семнадцать 9-миллиметровых патронов марки «Парабеллум». Характерная особенность – автоматический предохранитель. Вернее, полное его отсутствие. Но выстрел не произойдет, пока до конца не надавишь на спусковой крючок.

– Я уже ничему не удивляюсь, – проворчал Олег, убирая штуковину и чувствуя, как с новым приобретением в тело вливается бодрость.

– Есть еще парочка, – добавил Оленич. – Некрасиво, понимаю, но мы ведь не на благотворительный бал пришли? А теперь представь, просыпаются эти трое доходяг – машины нет, оружия нет. Увольнение из органов гарантировано. Да еще и дотошное расследование по поводу утери табельного оружия. Как ты думаешь, сразу они побегут докладывать начальству, что их поимели, или сначала обдумают перспективы и выстроят линию защиты?

Олег гордился своими солдатами и офицерами. Пусть лодыри, лентяи, нарушители дисциплины и любители всяческих грешков, но именно с такими парнями и выигрываются мировые войны. Однако нельзя им это показывать. Несколько минут спустя они уже спускались с северной стороны своего «дозорного» холма, перебрались за кустарник, тянущийся непроницаемый стеной почти до моста. Передвигались на корточках, что было неплохой тренировкой для вестибулярного аппарата, но не очень благотворно сказывалось на самоуважении. Они отмерили не больше половины «зеленки», как сверху раздался насмешливый голос:

– Куда ползем, товарищи офицеры?

– Говорящий куст, не может быть… – забубнил Оленич, выхватывая пистолет. – Изыди, монстр!

Олег уже все понял, раздвинул ветки с багровеющей листвой. На краю поляны, в паре метров от его напрягшегося кулака мерцала фигура пастуха в прорезиненном балахоне. Капюшон стекал на плечи, на Олега смотрели насмешливые глаза Шуры Крутасова.

– Замечательно, – восхитился Олег. – Ты пастух?

– Я пастух, – отозвался Шура.

– А где настоящий?

– Отдыхает.

– А что, престижная работа, – простодушно заулыбался Оленич. – Что бы ни делать, лишь бы ничего не делать. Признайся, этот бедолага живой?

– Бедолага-то живой, – рассердился Крутасов. – Спит на мягком ложе, – показал он пальцем на дальнюю опушку. – Вот только я уже замаялся вас ждать. Вы что, командир, грибы там собирали?

– И грибы тоже, – кивнул Олег. – А ты, стало быть, косишь под пастуха и поджидаешь загулявших товарищей. С какого, прости, бодуна? А если бы мы мимо прошли?

– Хрен бы вы прошли, – проворчал Крутасов, спрыгивая с невысокого косогора. – Ладно, командуй, пошли.

– А коровы? – напомнил Олег. – Ты разве не в ответе за тех, кого приручил?

– Да хрен с ними, – отмахнулся Шура. – Не разбегутся. Они все равно отказываются признавать во мне родственную душу.

– Кто-нибудь проезжал по дороге?

– Давно, – подумав, подтвердил Крутасов. – Это была, как ни странно, полицейская машина. «Пежо». С тремя служивыми. Доехала до моста, развернулась и покатила обратно. Нельзя им за флажки.

«Логично», – подумал Олег. Вполне очерченная зона патрулирования. Когда он наткнулся на копов, их машина стояла капотом к деревне. Дали круг и встали. Пока Оленич не внес коррективы в их размеренную работу.

– Держи, – Оленич извлек из кармана «вакантный» «глок» и презентовал Крутасову. – Но учти, Шура, это не просто лучший в мире пистолет, но и большая ответственность. Если нас поймают с этими штуками и начнут копать, то сидеть нам в латвийской тюрьме, пока планетоид Нибиру не пройдет через Солнечную систему и не приблизится к Земле.

– Кхм, – кашлянул Шура. – Боюсь даже спрашивать, в каком году планетоид Нибиру приблизится к Земле и всех нас освободит.

– В 2030-м.

– Долго, – вздохнул Крутасов, выбил из рукоятки снаряженную обойму и одобрительно на нее уставился: – Вот это добре, полна коробочка… Я так подозреваю, Гриша, что данные приобретения как-то связаны с беззащитными парнями на полицейском «Пежо»?

– Не будем забивать голову, – посоветовал Олег. – Вперед, товарищи офицеры, скоро начнет темнеть…

Время стремительно летело. Не успели опомниться, как подкрался вечер. Соваться на объект со стороны «парадного входа» за холмом было, видимо, глупо. Со всеми мерами предосторожности десантники перебрались через дорогу и приступили к покорению юго-западного склона Гопки. Двигались цепочкой, поочередно – двое осматривались, третий карабкался. Природных ловушек здесь хватало – осыпалась земля, и приходилось проявлять чудеса эквилибристики, чтобы удержаться на склоне. Деревья и кустарники произрастали густо, цеплялись друг за дружку ветвями и корнями.

– Где Болдин? – хрипел Олег, делая передышку за раскроенной елью.

– А бес его знает… – отдувался Крутасов. – Болдинской осенью где-то увлекся?

– Прогул запишем, – урчал Оленич. – Пусть только появится, мы ему выразим наше дружное возмущение…

Олег вырвался вперед – до вершины оставалось немного. Приходилось цепляться за шершавые стволы, чтобы не покатиться кубарем вниз. Он вскарабкался на последний обрыв, заросший жухлой травой, опасливо покосился на небо – только не темнело бы оно раньше времени. Оленич что-то бубнил про суровые традиции отечественного скалолазания. Поплыла сухая глина под ногами. Капитан выбросил руку, чтобы схватиться за ближайшее сухое деревце, и вдруг почувствовал, как кто-то схватил его сильной рукой и потащил наверх. Он заработал ногами, вывалился на обрыв и обнаружил рядом с собой смеющиеся глаза Максима Болдина. Еще один старик-лесовик. Весь в дарах природы, лицо почернело от пыли и грязи, штормовка с плеча студента, решившего подработать в стройотряде. В стороне – лукошко с грибами. На лисички и прочие опята Максим не разменивался – собирал исключительно белые и подберезовики, оттого и смотрелось лукошко очень даже нарядно.

– Не падай, командир, – пробормотал Максим, убедившись, что Олег уже преодолел «точку экстремума».

– Явился, – прокомментировал Оленич, забираясь на вершину вслед за капитаном. – Ладно, Максим, не будем выражать тебе наше дружное возмущение.

– Ты давно уже здесь? – спросил Олег.

– Около часа, – отозвался Болдин.

– А почему я тебя не видел? – разочарованно выдохнул Крутасов, выкатываясь на ровный участок.

– А потому, что, в отличие от некоторых, не хожу по дорогам. Все собрались? Вот и славно. Слушай, Олег Петрович… – приглушенно зачастил Болдин. В его глазах переливался азартный огонек. – Объект, похоже, серьезный. С южной стороны лучше не соваться, там все простреливается, забор под током и страшные предупреждающие надписи про запретную территорию. На севере болота, обойти будет трудно. Полчаса назад я пытался туда сунуться, – он кивнул на восток, где в наступивших сумерках просматривался голый каменистый волдырь, – но чуть не сел в лужу. Объект огорожен не только на ровных участках, но и на этой вшивой горке, представляешь? Столбики, стальная сетка, чувствительные датчики. Я на один из них полюбовался, а он – на меня… Не по себе как-то стало. Решил не искушать судьбу, а то заявишь потом, что я вам все испортил…

– Веди, Сусанин, – проворчал Олег, чувствуя недобрые позывы. – Полюбуемся на твою сетку…

Глава 5

Лес на вершине рос разрозненными пучками среди глиняных проплешин. Четыре силуэта крались между деревьев, перебегали открытые участки. Часовых из плоти и крови американцы в этой местности не держали – видимо, считалось, что в дружественной стране достаточно металла и электроники. Выверяли каждый шаг, смотрели под ноги. Сетка, опоясывающая восточный склон, была не бог весть какой высоты, но прикрепленные к ней «объемники» смотрелись не очень обнадеживающе. Понятно, что любая попытка объекта определенной массы перебраться через препятствие повлечет тревогу. Они сработают даже раньше, чем посторонний приблизится к сетке…

Десантники ползли вдоль ограждения, вскоре перебрались на южную часть сопки. Ноги вязли в рытвинах и трещинах. Ограждение давало загиб, спускалось на восточный склон, пропадая за кустами. Сгущались сумерки, но бледная видимость сохранялась. Офицеры залегли за массивным выступом, с которого лохматыми космами свешивалась трава. В этом месте была единственная точка на безопасном удалении от сетки, откуда просматривались и южный склон, и часть восточного. Справа, под ногами, ленточка дороги прижималась к подножию горы. Чтобы что-то увидеть на восточном спуске, приходилось вытягивать шею. Олег рискнул – двое страховали за ноги, а он вцепился в углубление в скале, подтянулся, прижимаясь к холодной, практически отвесной стене. Долго находиться в таком положении было невозможно. Да и незачем. Объект, вернее часть объекта, находился под ногами. В туманных далях было видно, как дорога входит в поворот, упирается в бетонный забор и двустворчатые ворота. Далее был пустырь, навес, под которым выделялись в полумраке несколько автомобилей. Пустырь буквой «П» замыкали приземистые строения – просматривалась только часть их. Основные постройки объекта, имевшего когда-то отношение к министерству обороны, видимо, карабкались по склону или были встроены в холм. На пустыре недалеко от ворот колыхались смазанные тени. Блеснул огонек сигареты. В одном из строений горел приглушенный свет. Что-то шевелилось возле ворот – там было подобие караульной будки. С восточной стороны к объекту подступал лес. Другой дороги здесь, похоже, не было. А та, что изгибалась под холмом, упиралась в ворота и на этом обрывалась. «За каким дьяволом латвийскому оборонному ведомству понадобился в девяностые замаскированный командный пункт?» – невольно подумал Олег. Никакой маскировки уже не осталось, стояли конкретные здания, хорошо видимые с воздуха и земли. Возможно, выполняли рекомендации старших друзей по НАТО? Ведь вся латвийская армия – пять тысяч действующих военных и десять тысяч резервистов. Два пехотных батальона и батальон «Земессардзе» – добровольное военизированное формирование в структуре минобороны. Потешное войско. Десантно-штурмовой бригаде – на два часа работы…

– Объект имеется – это хорошо, – констатировал Олег, когда его перекантовали на ровное место. – Но сегодня в нем не день открытых дверей – это, соответственно, плохо. Выдвигаемся на исходную…

Они отступали к месту, где встретились с Максимом, а Олег лихорадочно работал извилинами. Попасть на объект несложно, но будет шум. Штурмовать в лоб, четырьмя десантниками, с тремя пистолетами – против дюжины морпехов и прочих заплечных дел мастеров? Полномасштабная боевая акция? Бред. Стрелять не стоит, трупы не нужны. Меньше всего на свете ему хотелось бы убивать американцев, к которым, если честно, не испытывал антипатии. Каждый делает свою работу, а в секретных тюрьмах ЦРУ, как ни крути, основной контингент заключенных – реальные террористы и их пособники. Да и убей таких – потом вони не оберешься на весь мир…

– Надеюсь, у тебя имеется план? – предположил Максим Болдин, когда они зарылись в мох на краю вершины. Секретный объект отсюда не просматривался, но из мглы выступала белесая ленточка дороги, извилистая Елцава и горбатая шишка моста. Все, что было дальше, съедала темень. «Интересно, пастух очнулся?» – почему-то подумал Олег. И с копами по-прежнему неясность. Пробуждение давно наступило, это понятно. Животрепещущий вопрос – поставлены ли в известность об инциденте боссы их боссов?

– У меня есть два плана, – ворчливо отозвался Олег. – Но оба нуждаются в осмыслении и корректировке. В общем, слушай мою команду, товарищи офицеры. Пороть горячку не будем. Соваться на объект до отбоя – глупо. Если объявят тревогу, или усилят меры безопасности по причине… хм… не будем показывать пальцем на виновника, – он покосился на смущенного Оленича, – то мы об этом узнаем. Если усилят эти самые меры, нас это не остановит. Идем на объект за два часа до рассвета. Не стоит городить огород, есть ворота, способные в любую минуту открыться – посредством этого «портала» мы и осуществим свою историческую миссию. Можно отдыхать. Оленич, как самый отличившийся, идешь на пост. Наблюдаешь за объектом, а вторым глазом – за дорогой. Заметишь что-то интересное, бежишь со всех ног. Через час я тебя сменю. Через два – меня сменит Крутасов. Ну, и так далее. Сон обязателен, товарищи офицеры. Не выспавшиеся вы мне на хрен не нужны.

Десантники стали зарываться в мох, обкладываться еловыми лапами – ночка ожидалась не тропическая. Оленич тут же принялся ворчать, что он сегодня не может, он устал на работе, у него ужасно болит голова – и с этим ворчанием удалился.

Все свершилось гораздо раньше. Олегу показалось, что он только уснул, а в следующее мгновение его уже тряс за плечо Оленич и так возбужденно дышал, словно сделал марш-бросок вокруг Гопки.

– Олег Петрович, товарищ капитан, командир, ептить твою…

– Ну что, неугомонный? – бурчал Олег, продирая глаза. – Только не говори, что уже час прошел…

– Час не прошел, товарищ капитан, прошло пятьдесят минут, – шептал Григорий. – Я мог бы, конечно, тебя и не будить, ведь десять минут – это целая вечность, можно трижды выспаться. Но посмотри, может быть, найдешь в этом что-то интересное…

Олег привстал. А ведь действительно занятно, черт возьми. С вершины холма прекрасно было видно, как лес прорезают фары приближающейся машины. Отблески света плясали по деревьям, мельтешили, мерцали. Пока еще машина была в лесном массиве – далеко за мостом, километрах в полутора от подножия Гопки. Приближалась она неспешно – водитель не мог разогнаться на петляющей лесной дороге. Олег напряженно всматривался. Это точно была одна машина, не колонна. А куда она могла направляться в этой местности, как не на секретный американский объект?!

Адреналин снова заиграл в крови капитана. Четкий план еще не сформировался, он собирался действовать наудачу. В ушах засвистело. Он уже не слушал, что бубнят подчиненные, сообразят, куда податься после его ухода. Лишь бы фонарями не вздумали светить. Веренеев подхватил свою котомку, забросил ее на спину и принялся спускаться, благо, выбрался из-за туч мерцающий лунный диск и озарил округу желтоватым светом. Олег хватался за корни, за тонкие стволы молодняка, скатывался вниз. Только бы не оступиться! По времени вроде получалось, он успевал добраться до дороги раньше, чем машина одолеет мостик. Но стоило поспешить. Заключительные метры он буквально прыгал, увертываясь от комьев сухой земли – товарищи, сообразив, что капитана не остановить, подались за ним и учинили осыпь. Он скатился с холма, побежал к дороге и уже не смотрел, что творится за спиной. Свет померк, такое ощущение, что транспортное средство провалилось в яму. Либо водитель выключил фары. Но нет, дорога на той стороне моста проходила через низину. Яркий свет едва не ослепил – машина вскарабкалась на мост. Через минуту она будет проезжать мимо, и капитан должен ее остановить! Олег вкатился в водосточную канаву – она оказалась глубже, чем представлялось, и была забита всевозможным древесным хламом. Он ползал на коленях, рыча от злости, выворачивал заплесневевшие коряги, сгнившие ветки, еловые ветви. Бурелома в округе предостаточно, но все не то. Капитан уже отчаивался, а автомобиль съехал с моста и, разгоняясь, осваивал поле. Водитель включил дальний свет. Округа озарилась ярким светом. Показались все трещины в грунте, островки чертополоха и подорожника, макушка инородного тела в канаве водостока… Очень вовремя Олег обратил внимание на тяжелую коряжину и стал выворачивать ее из трухлявых залежей. Взял ее наперевес, начал приподниматься. Возможно, водитель и узрел его в последний момент. Но остановка машины в ближайших планах не значилась. Напротив, она неслась на полной скорости. До машины оставалось метров пятнадцать, когда Олег швырнул толстую жердину поперек проезжей части и быстро присел.

Водитель не успел адекватно среагировать. Машина на полной скорости перекатилась через бревно, подпрыгнула. Из салона донесся испуганный вскрик. Препятствие осталось позади, машина завиляла. Водитель от неожиданности выпустил баранку, а когда вновь за нее схватился, было поздно исправлять положение. Солидный черный автомобиль, сделанный руками баварских автомобилестроителей, носился от обочины к обочине, пошел юзом, колеса зависли над водостоком. Последним усилием водитель сделал все возможное, чтобы машина не перевернулась. Мощный внедорожник съехал в канаву, ткнулся капотом в откос, его тряхнуло, задние колеса оторвались от земли, хлопнулись обратно…

«В хлам убитый, всюду мятый, но зато Х-пятый…» – блеснули в голове невесть откуда взявшиеся строки. Любоваться результатом было некогда. Олег уже выкатывался из канавы, мчался со всех ног к месту происшествия. Пассажиров в салоне, похоже, основательно укачало. Выбить дурь из их головы оказалось непросто. Но вполне по силам. Практически одновременно распахнулись три двери. Обе спереди и одна сзади – по правому борту. С водительского сиденья кто-то сполз, заковылял прочь, в «поля», сильно хромая и потирая отбитое плечо. Еще двое спрыгнули с подножек – ошеломленные, хорошо тряхнувшие внутренностями. Вроде в штатском, но кого они обманут? Один сунул руку во внутренний карман замшевой курточки, его и пришлось отработать первым. Олег подлетел, словно собрался нырнуть, уйти под корпус – и тот попался. Прыжок, сильный удар ладонью по уху. Противник тряхнул головой, забыл, что хотел достать из кармана, машинально схватил Олега за рукав, но капитан успел развернуться, ударить ребром ладони в шею, и тот повалился обратно в салон, издавая хриплые, не очень-то приятные звуки. А десантник уже уходил от удара второго пассажира. Рука у коллеги пострадавшего была тяжелая, но быстроты и точности ей не хватало. Импульс удара противник усилил толчком ноги, выбил из равновесия. Олег успел ударить ладонью в живот противника, пальцами вниз. Тот скорчился от острых колик, затем получил локтем по челюсти, финал…

Других в салоне не было. Два тела лежали в живописных позах. Третий, сильно прихрамывая, убегал по дороге. Еще немного, и уйдет за поворот, а там и свои.

– И чего мы там застыли в соблазнительных позах, товарищи офицеры? – злобно зашипел Олег. – Зрители, блин.

Коллеги опомнились. Крутасов вырвался вперед, а Оленич, пробегая мимо джипа, присвистнул:

– Ниче ты так, командир, отстрелялся…

Но Максим обошел их всех. Он догнал хромоногого, повалил, принялся выкручивать ему руку, но тот оказался скользким, как угорь, вывернулся, а когда Максим сцапал его за шиворот, извернулся, завертелись два тела.

– Он кусается, черт, как больно… – ахнул Болдин, отваливаясь от противника. Из прокушенного запястья сочилась кровь.

Но далеко уйти этот живчик не успел. Он только поднялся на четвереньки, засеменил прочь, как с мстительным выкриком: «Попался, который кусался» – на него навалился Крутасов. За Крутасовым – Оленич. Последний принялся выкручивать ноги, злобно приговаривая:

– Не уйдет, грызун колорадский… Мы зубами, мы клыками, мы копытами его…

В этом было что-то маразматическое. Пока коллеги расправлялись втроем с одним, давая исчерпывающие комментарии с использованием ненормативной лексики, Олег еще раз осмотрел салон, убедился, что двигатель работает, машина не всмятку, а двое партнеров по бою без правил обесточены надежно. Заурядные англосаксы, один русоволосый, другой потемнее, нормальные интеллигентные физиономии, ничего злодейского. Любители здорового образа жизни. Он отволок их за ноги в канаву, обхлопал карманы, сунул в карман 9-миллиметровую «беретту». У обоих обнаружились при себе загранпаспорта, испещренные таможенными отметками, служебные удостоверения, гласящие, что данные типы спортивного сложения числятся в штате американского посольства в Риге. Тот, что смуглее, – некто Крис Прачетт – является сотрудником отдела прессы и культуры, а его коллега по имени Филипп Локсли трудится в консульском отделе. Почему бы нет, собственно? Практически братские государства – стратегические партнеры и близкие друзья. Общие фундаментальные ценности, преданность демократии, уважение принципов свободного рынка. Ну, подумаешь, некоторые американцы в силу нехватки денежных средств подрабатывают на стороне…

В багажнике, помимо домкрата и запаски, ничего ценного не оказалось. Олег прислушался. За сопкой было тихо. Вероятно, камеры видеонаблюдения (если таковые имелись) не охватывали всю прилегающую к объекту территорию.

– Держи, делай с ним, что хочешь, хоть наизнанку выверни! – Запыхавшийся Крутасов подтащил за шиворот упирающегося пленника.

Неспешно подтягивались остальные. Максим обматывал платком прокушенное запястье и возмущался коварством работников американского разведывательного ведомства. Оленич соглашался – мол, да, есть над чем работать. Шофера связали его же собственным ремнем, глотку, чтобы не орал, заткнули носовыми платками. Он извивался в водосточной канаве, пучил круглые глаза, издавая непонятные звуки. Парню было не больше тридцати, невысокий, коренастый. Голодать, судя по пухлым щекам, он не любил.

– Глянь, как смотрит, тварь кусачая… – прошипел Максим. – Боится, паршивец. Видит бог, мужики, я ему тоже кое-что откушу. Только не зубами, а кусачками…

– Боится стать жертвой сексуального насилия, – усмехнулся Крутасов. – Отсюда и беспричинный страх. Он думает, мы сейчас начнем любить его по-французски во всех немыслимых позициях.

– Нет, он видит в нас порождения тьмы, – представил иную версию Оленич. – Хотя еще надо разобраться, кто тут порождение. Обесточим клиента, командир? На хрен он нам сдался. – И Оленич занес кулак над задергавшимся пленником.

– Сначала поговорим, – бросил Олег, садясь на корточки рядом с захваченным персонажем.

– А как ты будешь с ним говорить? – удивился Оленич. – На эсперанто, что ли?

– Я знаю английский.

– В смысле знаешь? – не понял Оленич. – Знаешь… что он есть?

Товарищи заржали. Олег извлек из кармана пистолет и приставил ко лбу мужчины. Дуло заскользило по жирному слою пота. Упитанный американец помертвел. Он не был героем. И это правильно. Не то местечко, где решаются судьбы прогрессивного человечества.

– Значит, так, дружище, – по-английски сказал Олег. – Вариантов нет, ты попался. Хочешь жить, веди себя тихо. Сейчас я вытащу из тебя кляп, но учти, если ты заорешь, рукоятка этого пистолета сей же час окажется у тебя во рту, и не думаю, что там останется хоть один целый зуб. Кивни, что правильно понимаешь.

Пленник энергично закивал. С носоглоткой у него, похоже, были проблемы, дышать он предпочитал ртом. Олег резким рывком выдернул кляп, занес рукоятку над головой. Шофер не кричал, только умоляюще пучил глаза и пускал пену.

– Вы кто? – промямлил он.

– Местные, – учтиво представился Олег. – Из Риги. Общественное движение «Янки гоу хоум». Представители крайне правого, радикального крыла. Назови свое имя и должность.

– Энди Шарп… Я из Миннесоты…

– Миннесота – это должность?

– Я работаю шофером в консульстве…

– Далековато занесло тебя от консульства, дружок, – посетовал Олег. – Да, собственно, и от Миннесоты. Врешь, как старый индеец майя. – Он надавил стволом на висок, не получая от пытки никакого удовольствия.

– Я капрал… – заговорил пленник. – Корпус морской пехоты США… База морской пехоты Кэмп-Пендлтон, округ Сан-Диего, Южная Калифорния.

– Вот и умница, – похвалил Олег. – Вот теперь мы тебе верим. Морская пехота, мужики, – покосился он на коллег. – Коллеги из Западного полушария.

– А чего тут делает морская пехота? – удивился Максим. – Море ищет?

– Она везде, – проворчал Крутасов. – В небесах, на земле и на море. Пехотят, блин, не только воду. У-у, американская военщина… Но что-то не похож этот парень на дьявола в тельняшке.

– Так нам оно и лучше, – возразил Олег. – Этот персонаж вряд ли считает, что у него остались еще две жизни.

Олег продолжил допрос – с нажимом, напористо. Не хотелось мерцать всю ночь в голом поле. Его не волновало, что за объект за горой, – и так понятно. Салон красоты, адвокатская контора, филиал Силиконовой долины… Он задавал вопросы и получал четкие ответы. Куда ездили американцы этим чудным осенним вечером? Отвозили на самолет доктора Барбару Фишер – аэродром в Елгаве, обслуживается министерством обороны, принимает и засекреченные американские борта, прибывающие из разных частей света. Оттого и без оружия, и без особых мер предосторожности… Сколько человек охраняет «салон красоты»? Дюжина морпехов, часть из них на посту, другие обитают в пристройке – вдали от комнат, занятых сотрудниками ЦРУ, которых лично старина Энди Шарп недолюбливает. Скрытные они, циничные и неразговорчивые… Расположение камер и основных «производственных помещений» – усвоено с первого раза… Он не знает, кто такой Джо Андерсон, он вообще не знает заключенных по именам, ему это не надо.

– Ну, ты даешь, командир, – восхищался Оленич, глядя, как Олег отрабатывает клиента. – Да ты у нас просто полиглот какой-то…

– С твоими товарищами все в порядке, Энди, – доверительно сообщил Олег. – Возможно, они тебе и не товарищи – эти презренные агенты, но ты должен знать, что жить они будут. Теперь задумайся о своей нелегкой судьбе. Учти, в боевом крыле нашей радикальной организации хлюпиков не держат, убиваем мы без тени сомнения. Поэтому любое несанкционированное действие с твоей стороны…

Капрал Энди был потрясен и раздавлен. Видит Иисус, он бы лучше в Афганистан поехал. Вытаскивали машину из канавы всем дружным коллективом. Двигатель рычал, трудился на износ, но выволок груду железа на дорогу. Передний бампер гордого немецкого внедорожника треснул пополам, но пока держался в кронштейнах и со стороны не казался зверски разбитым. Проинструктированный американец вернулся за руль и окончательно загрустил. Отказаться от соучастия в сомнительном мероприятии не позволяли, видимо, неверие в загробный мир и диковатый вид пленивших его людей. В русском языке он был не «Копенгаген», не мог понять, на каком языке они общаются. Шура Крутасов загрузился на заднее сиденье, с удовольствием похрустел обивкой, заявил:

– Так вот он какой – салон из кожи латышских гаишников. – И вдавил ствол пистолета в спинку водительского сиденья с такой силой, чтобы Энди почувствовал его давление.

Наступала ночь. Все плановые мероприятия на закрытом объекте уже завершились. Корпус с казематами опустел. Но напряжение пощипывало, от волнения перехватывало дыхание. Трясся от страха трусоватый Энди, баранка выскальзывала из рук. Его нервировал ствол в позвоночнике, убивал взгляд командира «радикалов», расположившегося рядом. Машина медленно катила по дороге, вот уже входила в поворот, огибая юго-восточную оконечность холма. Засекреченный объект расположился в седловине между возвышенностями, а задние его строения подпирали Гопку. Слева под горой – обширная кустарниковая зона, справа поляна, вереница деревьев. Дорога выходила на финишную прямую – мерцали ворота в хлопьях автомобильного света. Бетонный забор, на гребне сетка – хорошо, если без тока… Объект напоминал склады, снаружи в нем не было ничего зловещего.

– Ну, с богом, тормози, Энди, – выдохнул Олег. – Ты не заставишь нас краснеть за твое поведение?

– Послушайте, я не понимаю, что вам надо… – отчаянно шептал морской пехотинец. – Я проявляю благоразумие, подчиняюсь силе. Но вы совершаете роковую ошибку, этот объект находится под юрисдикцией правительства Соединенных Штатов, вас в порошок сотрут, вас найдут, где бы вы ни находились, особенно в вашей Риге…