Текст книги "Старый вор, новый мир"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ни для кого не секрет, что весь центр Москвы буквально нашпигован видеокамерами, которые скрыто и явно висят на фасадах магазинов и банков, перед банкоматами и даже во многих жилых подъездах. Записи с видеокамер могли бы объяснить многое, если не все.

– В этом направлении работают, – уклончиво ответил начальник. – Но основная версия – конечно же, Дюк. Ты уж извини, но отпуск твой прерывается. Возвращайся к текущим делам. Землю носом рой, но выясни, откуда у этого дела ноги растут. Авторитета этого выпасай плотно, но пока не трогай: арестуем – спалим всю их связь с латиносами. Свяжись с «наружным наблюдением», пусть тебе два экипажа топтунов выделят. А вот этого уголовника… Фомина, или как там его… следует разрабатывать по полной. По моим подсчетам, это единственный человек, который реально может нам помочь.

* * *

Багровый шар заходящего солнца медленно поднимался над живописным подмосковным озером. Его косые лучи дробились в застоявшейся воде, окрашивали низкие перистые облака нежно-розовым цветом. Томно и сладострастно квакали лягушки, тонко звенели невидимые комары, на водной глади, взбрасываясь, играла, плескалась рыба…

Леша Дюк, сжимая в руках удилище, неотрывно смотрел на поплавок. Рыбалка была одним из его немногочисленных увлечений, а выезд с удилищами за город на выходные – своего рода ритуалом. Следуя старому рыбацкому правилу, Леша никогда не брал с собой Светлану, приглашая в компаньоны кого-нибудь из пацанов. В последнее время он все чаще благоволил к Саше Заике, которому доверял все больше и больше.

Тут, на озерах, можно было не только всласть отдаться рыболовному азарту, но и переговорить о текущих и будущих делах, не рискуя быть подслушанным и записанным. Чего-чего, а этого Дюк в последнее время опасался больше всего; уж если сам Монах говорит, что тобой плотно интересуются гэбисты, следует быть предельно внимательным.

Сам Леша Дюк в последнее время почти не пользовался мобильником, предпочитая или спутниковый телефон, прослушать который было несколько трудней, или уличные таксофоны, или же Skype. Ведь, кроме Лубянки, отслеживанием телефонных переговоров наверняка занимались и менты, и ФСО, и ФАПСИ, и несколько десятков крупных шантажных контор, и конкурирующие охранные фирмы. Пацанам из фирмы также было строго внушено: ни о каких служебных делах по мобильникам не распространяться категорически. Для экстренных случаев была разработана целая система условных знаков: вариант «А», произнесенный по телефону, означал, что вызываемый абонент должен был срочно подъехать к звонившему, вариант «Б» – то же самое, но с оружием, вариант «В» означал отбой, вариант «Г» – сбор в условном месте… Для всех возможных вариантов Леша задействовал все буквы русского алфавита, сокрушаясь при этом, что тридцати трех букв ему явно недостаточно. Впрочем, времена теперь настали такие, что прослушивать разговоры можно было не только через мобильник. По слухам, в Конторе была аппаратура, позволяющая считывать шепот на расстоянии нескольких сот метров…

Поплавки недвижно торчали из стеклянной глади воды. Поклевки вроде бы не предвиделось. Саша Заика то и дело перекладывал удочку из руки в руку. Он не очень-то и любил рыбную ловлю, однако не мог отказать начальнику в просьбе составить компанию.

– Главное в рыбалке – терпение, – наконец вымолвил авторитет.

– А я думал – выпивка, – хмыкнул Саша, достал из кармана фляжку и, скрутив пробку, протянул спутнику. – Будешь? Все равно больше клева не будет…

Неожиданно поплавок Дюка несколько раз дернулся в сторону, после чего уверенно нырнул, оставив на водной глади правильные сферические круги.

– Окунь, – прошептал рыбак. Грамотная подсечка. Упруго завибрировало удилище, натянулась звенящая леска, и полосатая рыбка, описав дугу, с размаху шлепнулась в прибрежный песок.

Дюк осторожно снял рыбу с крючка и бросил ее в садок. Закинул удочку, закурил и прищурился. Спустя несколько минут поплавок вновь резко повело в сторону.

– Еще одна! – с удовольствием констатировал он, снимая с крючка трепещущую густерку. – А ты говоришь – «не будет»!

– Значит, ни с приманкой, ни с местом ты и на этот раз не ошибся. – Заика лишь мельком взглянул на свой недвижный поплавок.

– Главное – не ошибиться глобально, – Дюк отложил удочку.

– Ты насчет приманки?

– Вот-вот. Что с тем «ботаником» из Курчатовского – все сделали, как я велел?

– Да.

– Ничего не напутали… как в прошлый раз?

– Да нет вроде. Все рассказал.

– Расскажи подробней о Монахе, – попросил Дюк вкрадчиво. – Его ведь уже долго отслеживают. Какие новости, с кем встречается, чем дышит, с кем перезванивается, что у него на уме…

– Занимался им Вадька Стародубцев, – отозвался Заика. – Я ему приказал отслеживать черный «Хаммер» по полной. Он со своими пацанами целую неделю его выпасал, весь график твоего друга изучил: маршруты, время, ну, и все такое. Телефонные разговоры слушает. Но там ничего интересного… Да и язык какой-то странный: вроде и по-русски говорят, но особо и не поймешь. «Рамсы», «лепеня», «балдохи»… хрен знает, что все это означает, впору словарик покупать. А самое главное про этого татуированного ты уже знаешь. Слушай, а почему ты решил Монаха кинуть? – осторожно поинтересовался Саша. – Если спрашиваю лишнее – извини.

– Понимаешь, в чем дело, – Леша прищурился на противоположный берег озера, где вот уже несколько часов темнел дюралевый катерок с незнакомыми рыбаками. – Валера Фомин – человек, по-своему, очень даже неплохой. Но явно не из нашего времени. Ну, сидел, ну, зону «смотрел». Так ведь в России каждый четвертый сидел. Монах одного не просек – времена сейчас изменились. А он по-прежнему хочет блатным Робин Гудом казаться. Боюсь, что своими «понятиями» он всем нам малину обосрет. Мол, в наше время так было не принято, по беспределу заряжаешь, «косяки» порешь, порядочному бродяге такое непристало, и все такое прочее… Еще бы каких-нибудь Пашу Бриллианта или Соньку Золотую Ручку мне припомнил. Мне эти воры с татуированными пальцами и прочифиренными зубами вот уже где стоят! Чувствую, наворотит тут такого, что потом ввек не разрулить. Рано или поздно. Так что лучше уж сразу нанести упреждающий удар. Так всем нам лучше будет…

– А если это потом как-нибудь выплывет? – Заика невольно поежился, вспомнив страшные глаза Монаха.

– А как?

– Ну, не знаю…

– Не знаешь, так и не трынди. – Дюк еще раз взглянул на противоположный берег и бросил негромко: – Дай-ка бинокль…

Припав глазами к визиру, Леша несколько минут изучал легкий дюралевый катерок, притаившийся в камышовых зарослях. Двое мужчин, сидевших на корме, лениво курили. И хотя длинное пластиковое удилище, показательно торчавшее с борта, вроде бы свидетельствовало об их интересе к озерной фауне, оно не могло обмануть опытного рыбака.

– На том берегу вроде корпоративная газпромовская дача, – напомнил Саша, словно поддерживая ход мысли спутника. – Может, ихняя служба безопасности. Туда, как я знаю, по субботам-воскресеньям телок из модельного агентства завозят, вот и боятся, чтобы в газеты компромат не попал.

– Похоже, нас выпасают. – Леша внимательно изучал пассажиров катерка через бинокль. – Рыба там не может ловиться по определению. Во-первых – вода «цветет», во-вторых – сток канализации, в-третьих – камыши, обязательно леску порвешь.

– Может, стоит проверить?

– Вот и я того же мнения. – Дюк извлек из кармана мобильник и нащелкал номер. – Алло, Рудик… Ты не очень занят? Где мы сейчас, ты знаешь. Вариант «Е», только по-быструхе. Остальное на месте…

* * *

Уже к вечеру у полковника Шароева появилась и дополнительная информация по убийству сотрудника Курчатовского института.

Расшифровка видеозаписей с наружной камеры ближайшего офиса ничего не дала: несомненно, внешность водителя «Ауди А8» была изменена до неузнаваемости. А уж составлять даже приблизительный фоторобот человека с накладными усами и париком было бессмысленно. Зато вскрытие выявило орудие убийства: это был пистолет калибра 6,35 явно импортного производства. Для криминальной Москвы с ее модой на ординарные «ТТ», «макаровы», «стечкины» или престижные «глоки» это было весьма редкое оружие.

А главное, вскоре менты обнаружили и пистолет: «беретта» была найдена неподалеку в кустах. Экспертиза безошибочно установила, что убийство было совершено именно из этого пистолета. То ли убийца спешил, то ли его что-то спугнуло, но на брошенной «беретте» были обнаружены даже отпечатки пальцев. По централизованной дактилоскопической картотеке МУРа менты быстро выяснили, что отпечатки пальцев принадлежат гражданину Роману Малаховскому, 1969 года рождения, ранее неоднократно судимому. Малаховский, известный в криминальном мире под кличкой Бур, был одним из ближайших соподвижников Валерия Николаевича Фомина, авторитетнейшего вора в законе по кличке Монах.

Улики были налицо, и их было более чем достаточно, чтобы задержать Малаховского и окунуть его в СИЗО. Однако ни Шароев, ни Тимошин, ни начальник отдела, естественно, не поверили в причастность своего недавнего контрагента к убийству ученого. У Монаха не было никаких побудительных мотивов к этому преступлению, ведь Курчатовский институт лежал вне сферы интересов недавно освободившегося вора. Да и опытный уголовник Бур вряд ли бы стал связываться с «мокрухой». Тем более что рост и многие приметы человека из «Ауди» и Малаховского-Бура явно не совпадали… Походило на то, что Фомина просто решили подставить, заодно выпытав из раскрытого осведомителя ФСБ необходимую информацию.

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить: единственным человеком, способным на подобное, мог быть только криминальный авторитет Дюк. Однако никаких доказательств – ни прямых, ни косвенных – этой причастности не было.

Ситуация грозила выйти из-под контроля…

Уже вечером, перед тем как отправиться домой, Шароев пришел к нестандартному решению: следует срочно назначить встречу Монаху, но ни в коем случае не тут, на Лубянке. Встреча должна была иметь подчеркнуто неформальный характер; говорить лучше всего было где-нибудь в кафе, в парке или же за городом.

Отравленный бессонницей, скверным растворимым кофе и бесчисленными сигаретами, борясь со сном и усталостью, Олег Александрович успел-таки переговорить с майором Тимошиным.

– Первое, – произнес Шароев, будто вбивая гвозди, – выйди, пожалуйста, на Фомина и поясни, что я хочу с ним побеседовать… так сказать, в свободном формате. Место и время встречи пусть назначит сам, чтобы не подумал, что это подстава. Хоть за полчаса до нее. Второе – Зеленцова выпасать по полной.

– А мы и так его выпасаем, – сообщил Тимошин.

– Но только аккуратно. Насчет латиносов мы информацию грамотно слили, купился и запсиховал. Главное сейчас – не запалить их связь с ним и выяснить источник утечки информации в Курчатовском.

– Извините за вопрос… – Тимошин откашлялся. – А каким образом мне установить связь с Фоминым? Не повесткой же его вызывать! Что – позвонить и сказать: мол, полковник ФСБ с вами желает видеться?

– Это уж я не знаю. Сами подумайте. Ты ведь практический работник, опытный оперативник. Проконсультируйтесь с ментами – может, они что подскажут. Или сбросьте информацию через какие-то свои оперативные источники. А лучше всего – встреться с кем-то из его друзей. Только сделать это надо как можно скорее. Неизвестно, как дальше будет развиваться вся ситуация и во что она может вылиться. До завтра сумеешь встречу организовать? Вот и хорошо. Удачи тебе, майор…

* * *

К полуночи небо над озером затянулось непроницаемыми низкими тучами. На водную гладь озера пролился крупный ливень, который вскоре измельчал и превратился в мерзкую водяную взвесь, заполнившую пространство между небом и водой. Шершавая зыбь, накатывавшая на берег, едва слышно шлепала в скулу дюралевой лодки, притаившейся в камышовых зарослях.

Двое молодых мужчин, сидевших в катерке, ежились от холода и тоскливо молчали.

– До конца смены еще семь минут, – наконец молвил один, лысый атлет в болоньевом спортивном костюме.

Его спутник, светловолосый коротышка с рано оформившимся брюшком, достал из сумки термос.

– Радикулит и насморк, считай, обеспечены. Профессиональные болезни «наружки». – Коротышка набулькал в чашку из емкости и протянул ее спутнику. – Будешь?

– Водки я бы еще и выпил. А кофе… что-то не хочется.

– А если он с коньяком?

Неожиданно у самого берега послышалось едва различимое плесканье. Амбал в спортивном костюме тотчас же вскинул прибор ночного видения.

Вдоль камышовой кромки медленно плыла надувная лодка с двумя мужчинами, одетыми в плащ-палатки. Лодка двигалась со стороны дальнего берега, и это обстоятельство наводило на естественную и приятную мысль о сменщиках.

– Наконец-то! – Коротышка отхлебнул кофе и потянулся к прибору ночного видения. – Хотя… Что-то рано. Обычно они запаздывают.

– Может, случилось чего? Или вообще снимают с объекта? – Амбал достал из кармана фонарик и посигналил условным кодом.

В ответ со стороны лодки лишь вспыхнул желтый электрический конус, но спустя секунду тут же погас, и следом полетел взволнованный шепот:

– Зараза! Опять лампочка перегорела!

Спустя минут пять надувная лодка беспрепятственно подошла к катерку. Резиновый бок упруго ткнулся в дюралевую обшивку.

Но тут произошло то, чего на катерке явно не ожидали. Короткий резаный хук в живот из-под плащ-палатки – и амбал в спортивном костюме сложился перочинным ножиком. Коротышка успел-таки сунуть руку в подмышечную кобуру, однако удар по локтю заставил его болезненно ойкнуть. Спустя секунду небольшой холодный пистолетик уже лежал в ладони одного из нападавших.

Тем временем второй, схватив амбала за шею, сунул его голову в воду. Сопротивление было бессмысленно. Сперва амбал беспомощно пускал пузыри и сучил ногами по дюралевому днищу, но вскоре затих. Коротышка и не думал сопротивляться: в глазах у него промелькнул кадр из «Мира животных» – полупрозрачная тонкая верховодка слабо трепыхалась в зубах наглой зубастой щуки.

– Вот так ловится крупная рыба! – хмыкнул первый нападавший, на секунду поднимая из воды голову жертвы. – Кто вас послал?

– Ккззеелл… – наглотавшийся воды амбал закусывал гласными.

– А за козла – ответишь! – Бандит с такой силой сунул голову в воду, что ругатель сразу затих.

Подручный Зеленцова внимательно осмотрел катерок. Оружия тут не было. Зато спецаппаратуры для ведения видеосъемки и дистанционной прослушки тут было выше крыши.

– Смотри-ка… – Один из непрошеных гостей взглянул в визир видеокамеры и включил режим просмотра. – Как они тщательно Дюка с Заикой писали… Михалковы, мля, с Кончаловскими!

– Не ругайся, – его товарищ вновь приподнял голову амбала. – Поговорим, или как?

На этот раз амбал и не думал обзываться – на его мокром лице, облепленном ряской, застыло выражение тупого удивления.

– Шок, – констатировал нападавший. – Как говорится – с расчетом долговременного рауша. Раньше чем через полчаса не оклемается. А пока давай их на берег, да обыщем…

Спустя несколько минут о произошедшем было доложено Зеленцову. Информация буквально убила его.

– Они не из охраны «Газпрома», а из ФСБ, – сообщил Рудик, – тот самый, который и спланировал нападение.

– С чего ты взял?

– Ксивы у них нашли…

– Может, поддельные?

– Да и аппаратура типично конторская, – возразил Рудик. – Конечно, сейчас похожую и на радиорынке можно купить… Но это уж слишком крутая. Они и тебя, и Сашку все время писали. Мы не слушали и не смотрели, – на всякий случай добавил он.

Дюк с Заикой остановились в ближайшем рыбхозяйстве, а потому прибыли на берег спустя считаные минуты. Выглядели они подавленно. Предстояло срочно решить, как поступить с соглядатаями.

– Может, утопить их на хрен? Аппаратуру на шею повесим, – задумчиво прикинул Рудик. – Дно тут вязкое, к утру в ил и засосет…

– Редкая птица долетит до середины озера! – согласно кивнул Заика. – Только камеры и прочую аппаратуру мы на борту оставим. Их начальство все равно не будет проводить никаких расследований. Знаю я этих очковтирателей… Никто не захочет неприятностей на свою задницу. А смерть их спишут на их же халатность. Мол – задубели по мокрой погоде, хлебнули из термоса чего-то покрепче чая… Вот лодка и перевернулась.

И Рудик, и раскрытые оперативники «наружки», и Заика выжидательно смотрели на Зеленцова. От его слова зависело многое.

– Если мы их вальнем, потом неприятностей на свою задницу не оберешься, – поразмыслив, решил Дюк, отщелкнул из видеокамеры цифровой чип с записями и, подумав, забрал остальные наработанные материалы. – А у конторских и так неприятностей по полной. Потеря бдительности, утрата вещь доков, сговор с объектами наблюдения, разглашение служебной тайны…

После недолгой паузы, в течение которой незадачливые соглядатаи дрожали и растекались, как желе, терзаемые надеждой и страхом, Рудик пересел в надувную лодку и молвил:

– Хрен с вами. Отваливайте. И помните нашу доброту. И давайте по-быстрому во-он к тому берегу. Там ваши сменщики связанные в кустах лежат…

Развязав пленников, несостоявшиеся объекты наблюдения расселись по машинам и растворились в ночи. Неожиданно дождь усилился. Косые струи перечеркивали пейзаж, словно линейки тетрадку первоклассника.

Хотя чекисты и пришли в себя, однако преследовать машины не решились. Амбал в болоньевом спортивном костюме долго искал отъехавшие автомобили сквозь визир прибора ночного видения, но – тщетно.

– Ладно, – коротышка потянулся к термосу. – Все равно не найдешь. Давай лучше подумаем, что начальству врать станем.

– Лучше правду сказать, – серьезно прикинул амбал, – да и наших сменщиков надо бы отыскать.

– Вот они как раз во всем и виноваты! – Коротышка ухватился за спасительную соломинку.

– Они то же самое напишут о нас. А вообще думай не думай, а нас теперь по-любому ждут очень серьезные неприятности…

Глава 6

Стоя у окна своего кабинета, Гладышев рассеянно смотрел во внутренний двор банка. Желтые зализанные бронированные автомобили для перевозки наличности напоминали сверху огромных неповоротливых жуков. Каждая из таких машин могла выдержать лобовой выстрел из подствольного гранатомета.

– В девяностые на таких можно бы и на бандитские «стрелки» ездить, – предположил Монах, перехватив взгляд банкира. – Кто-то вроде даже и ездил, у коммерса одалживал. Я-то сам не знаю, но пацаны, которые за бандитизм сидели, много рассказывали.

– Кстати говоря, есть специальная милицейская инструкция, которая запрещает ментам эти машины останавливать, – в тон ему добавил Игорь. – Даже если банковский броневичок будет тормозить весь московский ОМОН, тот имеет право ехать на максимально разрешенной скорости. Я это не придумал, могу инструкцию показать.

– Ты смотри-и-и, – неопределенно протянул старый урка, – а я и не знал.

– Вообще-то по закону все маршруты банковских броневиков надо утрясать с ментами. Но никто никогда эти документы проверять не будет. Я-то уж точно знаю…

– Интересная тема, – хмыкнул Монах, поглядывая из окна. – Да и тачки серьезные. Похлеще любого «Хаммера» смотрятся!

Гладышев достал из бара бутылку коньяка, нацедил себе пятьдесят граммов и вопросительно взглянул на товарища. Тот отрицательно покачал головой. Банкир выпил, закурил и вновь уставился в окно. Он заметно нервничал. И неудивительно. С минуты на минуту в головной офис должны были прибыть «крышные».

– Ты, Гладенький, не менжуйся, – успокоительно бросил Фомин. – Тереть с ними я буду. Просто они косяков много напороли… Особенно с вашей секретаршей. Пора бы и на место поставить. Сиди в сторонке, если тебя будут спрашивать – отвечай сразу, коротко и по делу. Лады? А то и ты накосячить можешь, тогда мне трудно будет тебя отмазать.

На этот раз в офис гладышевского банка приехал сам Заика с двумя шкафообразными пацанами. Фомину было достаточно лишь вскользь посмотреть на порученца Дюка, чтобы определить: человек это недалекий, малокультурный, однако наверняка очень хитрый и себе на уме.

– Здравствуйте, – очень вежливо поздоровался старый урка. – Меня зовут Валера.

– Саня. – Заика явно не знал, как вести себя в присутствии этого человека с татуированными пальцами и цепким, пронзительным взглядом, однако на всякий случай решил быть вежливым.

– Рад видеть, – вполне светским голосом произнес Фомин.

Заика недобро взглянул на Гладышева, примостившегося в углу, но ничего не сказал.

– Я сразу оговорюсь, – уркаган явно подбирал слова и сдерживался, чтобы не перейти на тюремный жаргон, – всех тонкостей ваших отношений с Игорем я не знаю. Однако некоторые вещи мне очень не нравятся.

– А вы, собственно, кого представляете? – перебил Заика, в упор взглянув на собеседника.

Тяжелый взгляд старого урки словно пригвоздил его к стулу, и подручный Дюка невольно пожалел, что взял слишком уж резкий тон.

– Я? – несколько удивился уркаган. – Я представляю только самого себя. Валерия Николаевича Фомина, то есть.

– А ты вообще кто? – спросил один из спутников Саши.

– Человек, – жестко улыбнулся Монах. – Неужели этого мало?

Собеседник нервно завертел головой и выразительно взглянул на татуированные пальцы собеседника.

– Нет, Валера, ты действительно не крути, а отвечай по теме. Мы все тут люди. Вот если «по понятиям», то кто ты: бизнесмен, бандит, фраер, мент…

– А если не тот, не другой, не третий и не четвертый? – парировал уркаган. – Что – четвертого, по-твоему, не существует? Или ты для всех людей по жизни одну и ту же линейку придумал?

– Слышь, Саня, – подал голос один из спутников Заики. – Мне кажется, что этот мужик нам просто мозги крутит. Пошли отсюда, нету времени тереть с каким-то мужиком с улицы.

– Усохни! – зло осадил его Заика.

Конечно, он прекрасно понимал, с кем разговаривает. Тем более что всю полноту информации по Монаху ему давно уже предоставил Дюк. Но одно дело – когда получаешь информацию от старшого, а другое – когда беседуешь с контрагентом, который почему-то представляется просто «человеком», но не авторитетным вором в законе…

Фомин, казалось, сразу же прочитал ход мыслей собеседника. Доброжелательно улыбнувшись, он продолжил:

– Я действительно человек. Для нормальных пацанов, которые рубят в «понятиях», этого более чем достаточно. Если интересует больше, могу ответить. Я по замашкам не фраер. Я законный российский вор, погоняло мое Монах. Если вам интересно, можете навести подробные справки. Вам наверняка объяснят, кто я такой.

В гладышевском кабинете воцарилась абсолютная тишина. Почему-то на удивление громко затикали часы, под потолком тоненько зазвенел и тут же затих комар. О высоком уголовном статусе Фомина знал лишь Заика, но никак не сопровождавшие его бойцы.

– Извини… – Один из «шкафов» сглотнул набежавшую было слюну.

– Да ничего. А вообще нормальные люди редко сбиваются в стадо. А потому обычно представляют только самих себя. Никогда об этом не думал?

– Так какое у тебя, Валера, к нам дело? – предельно вежливо осведомился Заика. – Изложи, пожалуйста, по-порядку.

Монах взглянул на банкира с подчеркнутым уважением.

– Игорь Гладышев, которого вы «крышуете», – мой давний школьный друг, к которому я очень привязан, и мне не хотелось бы, чтобы его оскорбляли или относились к нему, как к голимому лоху. Вы за что с него филки получаете как охранная фирма? Правильно: за то, чтобы у него не возникало по жизни и по бизнесу никаких проблем. Но вместо этого вы ему лишние проблемы и создаете.

– Да кому он на хрен нужен! – вяло попытался оправдаться один из бандитов, но жесткий взгляд вора заставил его смолкнуть.

– Валера, у тебя есть к нам конкретные предъявы? – вкрадчиво спросил Заика; он уже совладал с недавним волнением и теперь изготовился говорить с паханом по всем пунктам.

– Конечно. Во-первых, никто не давал вам право трахать его секретаршу, – теперь Фомин откусывал слова, словно гильотиной. – Особенно – без ее на то согласия. Этим самым вы не только ее не уважаете, но и плюете на Игорька. И на самих себя косвенно, если непонятно… Во-вторых, никто не имеет права указывать Гладышеву, где и когда ему открывать временные филиалы банка, от кого и за что получать бабло и куда его переводить… Игорек, ты что-то про Латинскую Америку говорил? – прищурился Монах.

– Да, – коротко бросил банкир. – А мне это невыгодно. В конечном итоге это становится невыгодно всем.

– Вот-вот. У него – свой бизнес, у вас – свой. Но при этом он не указывает вам, как «крышевать» свой банк…

– Еще не хватало… – недобро процедил Заика, однако Фомин не дал ему закончить:

– …а вы, в свою очередь, не имеете права указывать ему, как вести дела. Лавэшки он вам приносит – и ладушки. Ну, и последнее, в-третьих. Самое главное. Никто из вас не имеет права оскорблять Гладышева лично.

– Мы его не оскорбляем, на хрен он нам сдался! – вставил своих «пять копеек» кто-то из пацанов, однако Заика тут же злобно шикнул на него.

– Если с Игорем произойдет какая-то неприятность или кто-то позволит себе хотя бы косой взгляд в его сторону – буду вынужден рассматривать это как личное оскорбление. – Теперь Монах говорил предельно жестко, словно гвозди в доску вбивал. – Еще раз повторяю: я нисколько не вмешиваюсь в ваши деловые отношения. Больше того, если банкир кроит от вас «капусту», то дайте ему немного по ушам, но только в этом случае и ни в каком другом.

– Платит он нам исправно, – неопределенно отозвался Саша.

Вор в законе тяжело посмотрел на собеседника.

– Что – аудиторов своих на него насылали? Я так и думал. Были основания его в крысятничестве подозревать?

– Это так, для порядку, – невпопад ответил Заика.

– Все, пацаны, – Монах примирительно заулыбался. – Надеюсь, мы поняли друг друга? Если возникнет необходимость встретиться со мной еще раз, то вот вам мой телефон, – авторитет написал на клочке бумаги номер своего мобильника и протянул его Заике.

Результаты беседы, безусловно, остались за Фоминым – и порученец Дюка, и его спутники поняли это прекрасно. Продолжать «терку» не имело ни малейшего смысла. Спрятав клочок бумаги в карман, Заика хмуро кивнул:

– До свидания.

– И вам всего хорошего, – улыбнулся уркаган. – Леше Дюку привет от меня передавайте и низкий поклон. Я знал, что он с понятливыми людьми работает.

Дверь за визитерами закрылась. Гладышев, который на протяжении всего разговора бросил лишь несколько фраз, взглянул на Монаха выжидательно.

– Что-то не так?

– Ой, Валера, боюсь, что теперь мне только хуже будет! – произнес банкир. – Зря ты так с ними.

– С чего ты взял? – Монах принялся тщательно разминать «беломорину» узловатыми татуированными пальцами. – Во всяком случае, беспредельничать они больше не станут. И не думаю, что полезут в твой бизнес еще раз. Главное, Игорек, не бзди! Ничего они тебе не сделают. А если почувствуешь малейший прессинг со стороны этого бычьего кодла, сразу звони мне, не стесняйся.

Банкир утер платком лоб, налил себе полную рюмку коньяка и вопросительно взглянул на Фомина – мол, будешь?

– У меня сегодня еще две встречи, – мотивировал отказ урка. – Так что уж извини…

– Спасибо еще раз, – Игорь судорожно выпил. – Да только кажется мне, что они и тебе могут жизнь попортить.

– Кто? Лешка Дюк? Да у нас шконки напротив друг друга в отряде стояли! – развеселился Фомин. – Я ему «дачки» самолично в ШИЗО собирал, когда он туда по дурости залетел! Игорек, ты уж мне на слово поверь: гнуть передо мной пальцы ему не с руки. Да и не будет он этим заниматься! То, что он, по сути, теперь коммерс, а я – честный бродяга, ничего не меняет.

– Знаешь, я иногда думаю: а не бросить ли мне весь этот бизнес к чертовой матери, – разоткровенничался банкир. – Перевести основные активы в какой-нибудь офшор… Знаю, как это просто сделать, и хрен найдут. Разве что Дюк… Открыть в небольшой и гостеприимной стране какой-нибудь бизнес, где нет ни ментов, ни бандитов, ни всего остального…

– Я за тебя твою жизнь не проживу, а ты за меня – мою, – парировал Монах. – Хочешь – переводи филки и уезжай… Кто мешает?

– Привычка. Родственники. Друзья. Это, понимаешь ли, как канаты, которые тут держат. Но и они, я чувствую, скоро перетрутся. Да и начни я переводить активы за границу, Зеленцов сразу насторожится. Вряд ли меня дальше пограничного пропуска в Шереметьево выпустят. Вон сколько разных людей в погонах у Дюка с руки кормятся!

– А ты по поддельным ксивам попробуй, – то ли в шутку, то ли всерьез посоветовал уркаган.

– Есть у меня один человек… – как ни в чем не бывало подхватил Гладышев. – Что хочешь тебе смастерит, вплоть до загранпаспорта, который только продвинутая экспертиза определит. Но это, как говорится, – на самый крайний случай. Если уж полная невыкрутка. Ладно, Валера, давай я еще одну накачу – и домой. Ослаб я что-то в последнее время.

– Ты, главное, не распускайся… – Фомин протянул руку для прощания. – А то ведь и тебе могу морду набить, как когда-то в шестом классе… Помнишь?

* * *

После памятного эпизода на рыбалке Леша Дюк изменился до неузнаваемости. За какие-то несколько дней он осунулся, посерел и даже, казалось, сбросил несколько килограммов. Конечно, Дюк давно уже предполагал, что им интересуется не только РУБОП с МУРом, но и Лубянка. Но одно дело – когда это просто предполагаешь или даже узнаешь со слов того же Фомина, а другое – когда воочию выясняешь, что каждый твой шаг фиксируется и явно подшивается к будущему уголовному делу. Притом наркотрафик обещал стать далеко не самым страшным. Теперь Дюку вполне могли пришить и «измену Родине».

Конечно, авторитету было небезынтересно узнать, как потом оправдывались перед начальством запаленные опера из «наружки». Ничего на Дюка у них не было – все карты памяти из фиксирующей аппаратуры он с Рудиком изъял. Однако это не гарантировало, что в следующий раз комитетчики не придумают какой-нибудь новый, совершенно изощренный способ его отслеживать для будущей «доказательной базы». А перед такой перспективой даже у хладнокровных людей начинается мандраж…

Света, на правах законной невесты, пыталась было выспросить, что же произошло, однако Леша только зло отмахивался – мол, не твоего ума дело! Сидишь тут, в «поместье», поливаешь гладиолусы, наводишь марафет – вот и продолжай в том же духе. Даже любимый ротвейлер Байрам – и тот вел себя деликатно, стараясь лишний раз не попадаться хозяину на глаза.

Особых новостей по Монаху пока не было – вопреки ожиданиям Дюка чекисты почему-то не спешили «закрыть» по убийству Переверзева ни его, ни Бура. Зато, как выяснилось, этот татуированный адепт воровских «понятий» проявился в самый неподходящий момент (как Дюк давно уже и предполагал) – в банке Гладышева.