Текст книги "Свинцовая метель Афгана"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

13

Военно-транспортный «Ил-76», в который погрузились десантники Волка, должен был доставить в Дели комплектующие для текущего ремонта истребителей «МиГ-29А». Эти самолеты правительство Индии закупило для укомплектования авиакрыла крейсера «Адмирал Горшков», приобретенного индийцами ранее. Новые хозяева дали кораблю новое имя – «Vikramaditya». Так звали одного из самых выдающихся правителей средневековой Индии, прославленного воина. С санскрита это слово переводится – «сильный как солнце». Ныне «силу солнца» надо было периодически подпитывать поставками необходимых запчастей из России.

Военно-транспортный «Ил-76» российских ВВС приземлился для дозаправки в Тегеране, а затем по воздушному коридору над территорией Афганистана направился в индийскую столицу.

Десантникам надо было прыгать с высоты примерно семь тысяч километров. Транспортник не мог снизиться, чтобы облегчить десантирование, поскольку его маневр вряд ли бы остался незамеченным службами слежения американцев. Конечно, прыжки с такой высоты в кислородных аппаратах были по плечу только профессионалам, но в команде Волка дилетантов не было.

Все контрактники, все отслужили срочную в десантных войсках, а затем приняли решение продолжить службу Родине в одной из самых элитных и секретных частей Российской армии. Каждый прошел тщательный отбор, и почти каждый имел опыт спецопераций за пределами своей страны. Каждый из них был универсальным солдатом, но каждый имел и свою специализацию. Здоровяк Тимур Валиахметов был одним из лучших гранатометчиков. Игорь Колодеев – талантливейший сапер, Володя Локис стрелял отлично практически из всех видов оружия, но лучше всего – из снайперской винтовки.

Локис был одним из самых опытных в команде. Его товарищи знали об этом, хотя об участии в предыдущих спецоперациях здесь было не принято распространяться. Каждый из бойцов подразделения знал, что собой представляет его сослуживец. В свое время цирковые борцы съезжались в немецкий портовый город Гамбург, где боролись друг с другом без зрителей, выясняя, кто из них реально самый сильный. Так и десантники вершили свои дела по возможности тайно, стараясь не привлекать к себе внимания, но кто чего стоил в их узком кругу было хорошо известно. И иерархия отношений в таких группах выстраивалась быстро и безошибочно.

Группы комплектовались каждый раз исходя из особенностей конкретной боевой задачи. Но даже если в такой группе собирались люди ранее незнакомые, некий шлейф предыдущих свершений стелился за каждым из них.

Володя Локис, конечно, не рассказывал своим товарищам по оружию о том, где ему пришлось побывать ранее. Единственным исключением были воспоминания об Индии – именно там ему пришлось, будучи еще солдатом срочной службы, прыгать несколько раз во время совместных учений, на которых присутствовали министры обороны обеих стран. Это была его первая командировка за рубеж. И потому впечатления были особенно яркими, и он иногда делился ими с товарищами.

Когда Волк объявил, что самолет летит в Индию, над Локисом, вспомнив его индийскую эпопею, стали беззлобно подтрунивать. Особенно преуспел в этом известный зубоскал Игорь Колодеев.

– Вовк, а Вовк, а правда, что индийские десантники после прыжка обязательно должны попеть и потанцевать? И что вас тоже заставляли? – спросил Колодеев.

– Враки, – спокойно отреагировал Локис, понимая, что ребятам нужна разрядка, и решил подыграть Игорю. – Я помню только, как к нам мужик с ученой коброй приставал, любопытный такой.

– И что?

– Да ничего. Мы-то что? Комбат с ним разговаривал и комбатовский попугай.

– Он че, в Индию с попугаем прилетел? – недоверчиво спросил Валиахметов.

– Ну да. Не на кого было оставить, жена с дочками в Сочи укатила, кормить-поить птицу было некому, пришлось его с собой брать.

– Так что за разговор был?

– Ну, я ж говорю, мужик со змеей любопытный оказался и приставучий страшно. Змея у него под дудку на дыбы вставала и шипела на окружающих. Но речь не о ней. Мужик этот у комбата спрашивает: «А правда, что вы, русские, можете выпить стакан водки без закуски?» Комбат не задумываясь отвечает: «Наливай!» Но мужик со змеей не налил – жалко ему рупий своих стало, он дальше спрашивает: «А два стакана?» «Наливай!» – говорит комбат без колебаний.

– Наш человек! – отметил радист Коля Игнатов, которого десантники между собой звали Генсеком за густые черные брови, сросшиеся на переносице.

– Мужик со змеей опять мнется: «А три стакана можете?» «Наливай, тебе говорят!» – батя уже слегка нервничать начал. А тот продолжает, настырный: «А четыре?» Тут попугай не выдерживает и заявляет вполне авторитетно: «И четыре можем, а потом еще червяком твоим закусим!» Змея, кобра эта, как услышала, из корзинки шасть и мигом уползла. Мужик с дудкой за голову схватился! Чем на хлеб зарабатывать?! Заплакал и пошел восвояси. Вот до чего ненужное любопытство человека довело. Ты смотри, Игорек. А то, как у нас там говорили – любопытному слону хобот оторвали. Береги хобот-то.

Десантники дружно рассмеялись, и даже суровый Волк, их нынешний командир, тоже улыбнулся.

– А вы знаете, – не унимался ни капельки не смутившийся Колодеев, – как Вовке повезло на этих учениях в Индии?

– Расскажи, Володя, – начали просить Локиса товарищи.

– О чем? Вы что, мужики, Колодея не знаете? Ради красного словца не пожалеет и отца, а меня и подавно.

– Так че там было, Колодей? Вовка колоться не хочет.

– Это и понятно, дело такое. Интимное, можно сказать, – таинственно объяснил Колодеев.

– Во как! Рассказывай, раз начал.

– И в самом деле, продолжай, – присоединился к просьбам Волк, резонно полагая, что будет лучше, если ребята сбросят нервное напряжение, которое неизбежно возникает перед прыжком, даже если это сотый прыжок. Тем более что Локис особо не возражал против этого рассказа.

– Ладно, только если Вовка буянить начнет, вы уж тогда меня прикройте, – с притворным испугом попросил Колодеев. – Вы ж понимаете, я дзюдоист, а он вольник, у них в вольной борьбе все что хочешь допускается – ограничений нет. Приложит только так!

– Не трусь, прикроем. За спинами спрячем, – заверил Игнатов.

– Смотри, Генсек, на тебя вся надежда. Вовка во гневе страшен бывает.

– Ты меня еще не видел во гневе, – заметил Локис и многозначительно прищурился, но Игоря это не смутило.

– Так и быть: двум смертям не бывать, а одной не миновать. В общем, познакомился Вовка там с местной девушкой. Всем хороша девка – и поет, и танец живота танцевать умеет. Красавица, одним словом. И главное, в Вовку влюбилась как кошка. Хочу за тебя замуж, и все!

– Оно понятно, Локис – парень видный!

– Кто бы спорил! И он ведет себе тоже адекватно, тенденциозно, так сказать. Только одно его смущает. Во лбу у этой индийской девушки…

– Звезда горит?

– Если бы. Не звезда, а такое характерное для индийских девушек красное пятнышко над переносицей.

– У них так! Да! Я видел в ихнем кино. Пятно – это первое дело у них, – подтвердил Тимур Валиахметов.

– А Вовке это пятно не по нраву. Непривычно как-то. Он ей и говорит – сотри свою метку со лба.

– И стерла?

– Да нет. Не стерла. Я, говорит, с эти пятном так и родилась, от родителей оно, от предков и вовсе даже не стирается.

– И Локис ее бросил!

– Не, что вы! Он же честный человек. И как честный человек предлагает ей, давай я попробую. Если сотру – обязательно женюсь. А так не могу. Непривычно это мне.

– Ишь ты какой!

– Да он такой. Ну, вы ж понимаете, Володьке силы не занимать, даром, что ли, его Медведем кличут. Начал тереть, тер, тер и вытер!

– И что, женился?

– Нет, – отрицательно покачал головой Колодеев. – Не поверите – он автомобиль выиграл. Индийский. У них там такая лотерея проводилась.

Хохот десантников на какое-то время, казалось, заглушил, шум турбин.

– А где автомобиль-то? – икая от смеха, спросил бровастый радист Коля Игнатов.

– Так таможня не пропустила – превышение по углекислому газу.

– Я тебе, Игорек, хобот все-таки оторву, – незлобиво пообещал Локис.

– Давайте, ребятки, проверим кислородные аппараты и парашюты, – то ли приказал, то ли попросил Волк. – Минут через пятнадцать войдем в зону десантирования.

Смех сразу стих, и десантники стали осматривать свое снаряжение. Шутки кончились – началась работа.

…Группа десантировалась над горной грядой Сафедкох на исходе дня, когда большое красное солнце уже касалось нижним краем серо-коричневого хребта, похожего на изогнутую спину кошки. Из-за большой высоты разброс приземления был достаточно серьезный, и вся группа собралась вместе лишь спустя час после выброски, когда стало уже совсем темно.

– Ну что, мужики, – сказал Волк, закрывая портативный ноутбук, который включал, чтобы с его помощью наметить оптимальный маршрут движения в заданную точку. – Нам пора приниматься за дело. К марш-броскам нам не привыкать, пятнадцать километров – не расстояние. Даже по горам. К рассвету должны выйти к этому осиному гнезду – заводу по производству героина. Сами понимаете, лучше подойти до рассвета. Двинемся вон по тому хребту. Идем цепочкой. Я пойду впереди, Медведь – замыкающий. Цель определена, задача ясна. С Богом!

14

Азизулло рано пришлось взять на себя ответственность за всю свою семью. Мать умерла, когда они с Хумайрой были еще детьми. Отец, Шахрулло, не привел в дом новую жену, хотя это противоречило традициям. Как правоверный мусульманин он мог иметь четырех живых жен, но хранил верность одной, мертвой.

Правда, в Афганистане далеко не каждый мужчина может себе позволить даже вторую жену, но люди состоятельные, женившись рано, годам к тридцати пяти, как правило, заводят себе вторую, молодую, с обязательного согласия первой. А здесь и спрашивать никого не надо было. Родичи осуждали Шахрулло. Но он вторично жениться ни в какую не соглашался. Он женился в семнадцать лет на троюродной сестре, которую знал с детства и любил с детства. Это тоже противоречило традициям, потому что в Афганистане о свадьбе договариваются родители жениха и невесты, а сами молодые могут увидеть друг друга только во время своеобразной помолвки, и то лишь в зеркале. После помолвки возможна только свадьба или, если одна из сторон нарушает договоренность, – кровная вражда. И поэтому слово там держат крепко.

Первой родилась Хумайра, вслед за ней Азизулло, а во время третьих родов их мать умерла, не выжил и новорожденный мальчик.

Шахрулло был к этому времени состоятельным человеком, единственным из всего клана, сумевшим получить высшее образование в политехническом институте у себя на родине. Кроме того, он стажировался как авиадиспетчер в Соединенных Штатах. Конечно, многие афганские военные специалисты, к ним в определенной мере относились и работники гражданской авиации, заканчивали училища и академии в Советском Союзе, но были и такие, которые получали образование на Западе.

Хозяйство в доме вела пожилая тетушка Шахрулло, которая никогда не была замужем, потому что от рождения была хромой. Отец много занимался с детьми, однако сыну учеба давалась труднее, чем дочери, которая сумела неплохо выучить английский в школе и общаясь с отцом.

Работа авиадиспетчера в международном аэропорту немыслима без знания английского языка. Ведь все переговоры в радиоэфире ведутся исключительно на английском.

Когда власть в Кабуле перешла к талибам, в жизни семьи Шахрулло произошли большие перемены. Отец, мечтавший об университетском образовании для смышленой и сообразительной Хумайры, вынужден был учить ее сам, потому что школы для девочек оказались закрытыми.

Талибы, по-своему заботясь о положении женщин, запретили им работать. Казалось бы, ничего страшного в этом не было, в Афганистане и до талибов в лучшем случае работали две женщины из ста. Однако под абсолютный запрет попала, прежде всего, профессия учительницы, и немногие школы, в которых могли обучаться девочки, прекратили свое существование. Шахрулло очень переживал, что не может самостоятельно подготовить дочь к поступлению в какой-нибудь институт Пакистана или Индии.

Единственный способ дать дочери хорошее образование – эмигрировать из страны. И Шахрулло стал готовиться к побегу вместе со всей семьей. Проще всего было договориться с пилотами, которые за немалый, конечно, бакшиш могли бы организовать нелегальный перелет в соседний Иран или Пакистан. Все уже было готово, но престарелая тетушка, которой не хотелось оставлять обжитой дом в Кабуле, поделилась своими страхами с соседками, и слух о намерениях Шахрулло почти мгновенно дошел до властей.

Авиадиспетчеров катастрофически не хватало, но Шахрулло все-таки немедленно арестовали, посадили в темницу, а затем и расстреляли. Семью не тронули, но она осталась без средств к существованию, и все заботы о содержании семьи легли на плечи одиннадцатилетнего мальчика. И Азизулло худо-бедно справлялся с этим, занявшись мелкой торговлей всякой всячиной. К этому ремеслу у него оказался настоящий дар, но все же возраст не позволял ему развернуться для того, чтобы обеспечить семью так, как это делал отец. И к тому же, поскольку мальчишка не считал зазорным продавать гашиш редким, но все же встречавшимся в афганской столице наркоманам, в основном иностранцам, у него тоже начались неприятности с властями. Талибы как раз объявили войну наркотикам.

В это трудное для себя время Азизулло и познакомился с Бекимом, которому оказывал небольшие услуги, когда тот приезжал в Кабул. Албанец ссудил подростка деньгами и помог ему уехать вместе с сестрой к дальним родственникам отца в провинцию Герат, в кишлак Бахоршох.

Албанец не был альтруистом – талибы рушили его налаженный бизнес. Спасти его могли только те, кто на севере и северо-западе страны сопротивлялся талибам. Враги врагов Бекима неминуемо должны были стать его друзьями. У него уже было несколько удачных сделок с Насрулло, и албанец посчитал полезным иметь надежного информатора на территории этого полевого командира. Мальчишка был обязан Бекиму – по сути, албанец спас его от смерти – с наркоторговцами талибы не церемонились, и более ценные для Бекима глаза и уши трудно было себе представить.

Информация никогда не бывает лишней. Благодаря Азизулло албанец знал о видах на урожай мака, о предполагаемом количестве готового гашиша и хорошо представлял себе возможности Насрулло. Обладая информацией, ему нетрудно было сбивать цену, когда это было возможно. Беким уже не раз тысячекратно перекрыл те деньги, которые потратил на доставку Азизулло и Хумайры в этот зажатый меж двух хребтов кишлак.

Получив приказ от Насрулло следить за Бекимом, юноша оказался между двух огней. С одной стороны, он не мог быть неблагодарным по отношению к албанцу, спасшему его от верной гибели. С другой стороны, ослушаться Насрулло-мясорубки означало подписать смертный приговор не только себе, но и сестре, племяннику и другим пусть не очень близким, но все же родственникам, живущим в кишлаке Бахоршох.

Два арбуза в одной руке не унесешь, гласит народная мудрость, разобьются оба. В подобной ситуации часто оказываются люди, пытающиеся просто выжить во время войны. Но редко кому удается служить двум господам одновременно, рано или поздно это заканчивается разоблачением. И все же бывает так, что иногда некоторым везет. Только на это и мог рассчитывать сейчас Азизулло.

Выйдя за ворота крепости, он подошел к пуштунам, поджидавших Бекима.

– Ассалам алейкум. Ман Беким пейда меконам[6]6
  Здравствуйте. Я ищу Бекима.


[Закрыть], – сказал юноша на дари бородатому пуштуну, сидевшему с «калашниковым» наперевес на видавшем виды советском бронетранспортере. Этот пуштун выглядел наиболее авторитетно посравнению с остальными головорезами.

Бородач ответил сквозь зубы:

– Аллейкум ас-салам, – но в то же время угрожающе направил ствол автомата на Азизулло.

– Эджозэ бедехид бо шома бе Херат. Лотфан[7]7
  Мне нужно добраться до Герата. Пожалуйста.


[Закрыть], – стараясь выглядеть миролюбиво, объяснил свои намерения юноша, но бородач лишь сурово повел стволом автомата.

Похоже, что охранники Бекима не понимали дари, а значит, были с юга, причем из какого-то уж очень глухого кишлака. Дари – общепринятый язык межнационального общения в Афганистане, так или иначе на нем могут объясниться и узбеки, и таджики, и, естественно, пуштуны, хотя для всех них это неродной язык.

И тут из ворот крепости выехал грузовик. На пассажирском кресле сидел Беким. Албанец выскочил из кабины затормозившей фуры и окликнул Азизулло.

– Привет, малыш! Какие проблемы?

– Да вот надо добраться до Герата, дядя Беким, а люди говорили, что этот караван поедет именно туда.

– Какие люди?

– Люди, – неопределенно пожал плечами юноша.

– А что ты собираешься делать в Герате?

– Там появился какой-то англичанин, который интересуется коврами местной выделки. Я мог бы предложить ему большую партию, – сказал почти правду Азизулло, который приторговывал всем, чем угодно, в том числе и коврами.

– Ну, садись со мной, поедешь в моем джипе, – пригласил албанец, сделав вид, что поверил.

Беким сам сел за руль, отправив охранников на бронетранспортер, и в салоне автомобиля они оказались вдвоем с Азизулло.

– А теперь говори правду. Ты ведь знаешь, что неблагодарность – очень тяжкий грех, малыш. Ты ведь знаешь это.

– Да, дядя Беким, я знаю это. Я помню и всегда буду помнить то, что вы сделали для меня и моей семьи.

– Это хорошо, что у тебя такая хорошая память. Поэтому рассказывай, не бойся.

– Дядя Беким, вы спасли меня от смерти, но вы приезжаете и уезжаете, а я здесь каждый день рискую жизнью, выполняя ваши поручения.

– Но я ведь тебе плачу!

Албанец действительно давал ему изредка небольшие деньги.

– Да, дядя Беким, спасибо.

– Тебе что-то приказал Насрулло? Его хитрости очень примитивны и видны невооруженным глазом.

Азизулло промолчал, посчитав, что небезопасно даже наедине с Бекимом плохо отзываться о Насрулло.

– Что ты молчишь? – не отставал от парня албанец. – Он поручил тебе проследить за мной? Да?

Азизулло кивнул, по-прежнему не открывая рта.

– Понятно, – сказал Беким и тыкнул пальцем в клавишу магнитолы. Он догадался, что юноша боится говорить. Из динамика полилась тягучая мелодичная песня популярного в здешних местах певца Корбана Нозара.

– И ты, конечно, согласился? – с улыбкой спросил албанец.

– Вы знаете, как его зовут люди? – вопросом на вопрос ответил юноша.

– Знаю, – коротко отозвался Беким и стал серьезным. – Насрулло-мясорубка. Ты правильно сделал. Что конкретно он поручил тебе?

– Проследить ваш маршрут до Герата. И сообщить ему, куда вы по пути сворачивали.

– Хорошо. Ты ему доложишь, что я никуда не сворачивал.

– А если?

– Ты скажешь правду.

Минут через сорок караван добрался до развилки. То, что можно было бы назвать главной дорогой, вело на Герат, а другая сворачивала к кишлаку Бахоршох.

Джип, который вел албанец, был замыкающей машиной в колонне, и, остановив свою машину, Беким не затормозил движения каравана.

– Ну что, малыш? Страх полезен, когда он удерживает нас от необдуманных поступков. Но, когда ты продумываешь свои дела хорошо, он может помешать сделать выгодное дело. Не надо бояться, малыш.

– Дядя Беким, но я же ему обещал, – взмолился Азизулло.

– Ты обещал Насрулло, что проследишь, чтобы я и мои люди ехали в направлении Герата? Не так ли? – усмехнулся албанец. – Ну, и куда дальше ведет эта дорога?

– В Герат.

– Вот видишь. Ты его не обманешь. Можешь спокойно возвращаться в свой кишлак. – Албанец достал из нагрудного кармана своей рубашки три стодолларовые купюры и спросил, держа бумажки между пальцев: – Согласен?

– Хорошо, я согласен, – выдавил из себя Азизулло, завороженно глядя на деньги.

– Но ты получишь в десять раз больше, если сделаешь то, о чем я попрошу.

– Я слушаю вас, – покорно сказал юноша.

После короткого разговора Беким протянул ему доллары, и Азизулло, забрав их, выбрался из джипа.

Колонна, впереди которой катился старый советский бронетранспортер, продолжила движение по «главной» дороге в сторону Герата. Однако через несколько километров после развилки часть пуштунов, охранявших караван, спрыгнула с бронеавтомобиля и пешком ушла в горы.

15

Уже стемнело, но в окошках трейлера майора все еще горел свет. В двери домика на колесах деликатно постучался солдат – один из часовых, дежуривших на окраине кишлака.

– Кто там? – раздался недовольный голос майора Рэдманса.

– Рядовой Голдсмит, сэр.

– Что нужно?

– Возможно, вам следует задернуть шторки, сэр. Окна видны издалека.

– О черт, на улице уже ночь! – воскликнул майор, выглянув из окошка. – Спасибо, Голдсмит.

Рядовой отошел от трейлера командира, с удовлетворением отметив, что майор последовал его совету.

Немудрено, что майор не заметил смены дня и ночи, усевшись играть в бридж вместе с рыжим секонд-лейтенантом Томми Уэльсом и двумя сержантами. Он полностью отдался игре, временами захватывающей его без остатка.

Впрочем, майор был далеко не одинок в своем увлечении – рыжий Томми, игравший в паре со штаб-сержантом Войтовски против майора и его партнера, был, несмотря на молодость, тоже очень страстным игроком.

– На вашем месте, сержант, даже осел положил бы не девятку, а восьмерку, – обрушился майор Рэдманс на своего партнера за неверный, по его мнению, ход.

Белесый сержант вдруг разом весь покраснел. И даже прекратил на мгновение раздавать карты.

Секонд-лейтенант, который выигрывал вместе с Войтовски уже третий роббер подряд, счел нужным заметить:

– Я думаю, сэр, вам следует попросить в штабе дополнительную плату для сержанта Уолласа. Что им стоит утвердить в штатном расписании должность «партнер по бриджу для господина майора» с соответствующей доплатой. В таком случае, сержант не реагировал бы так болезненно на ваши критические замечания. В принципе прецеденты есть.

– Какие такие прецеденты? – пробурчал немного сконфуженный майор.

– Ну, в свое время, когда Уинстон Черчилль был министром иностранных дел, он распорядился ввести в министерстве именно такую должность – «партнер по бриджу для сэра Уинстона Черчилля». Известно, что великий политик был просто невыносимым партнером. Он мог в течение четверти часа орать во весь голос на партнера, совершившего ошибку. В итоге желающих играть с ним в паре просто не стало, и пришлось ввести такую должность.

– На что-то намекаешь, сынок? – рассвирепел майор.

– Нет, что вы, сэр, ни на что, я просто пересказываю содержание лекций, которые слушал относительно недавно в военной академии Сандхарст.

– Лекции по истории бриджа? – сыронизировал майор.

– Не только по истории. «Бридж как искусство», – если не ошибаюсь, так назывался курс.

– Шутишь?

– Никак нет, сэр!

– Не понял! – командир поднял глаза на рыжего Томми.

– Сэр, вероятно, этот курс, обязательный для всех военных учебных заведений НАТО, ввели уже после того, как вы получили диплом об окончании военной школы.

– Вас учили играть в бридж?

– Многие, да, пожалуй, все курсанты были знакомы с основами бриджа еще до поступления. Но в академии – да! Совершенствовались.

– Чудны дела твои, Господи! – воскликнул майор. – Что за новшества? Что за учебные программы? Нас все больше тактикой душили, а тут, пожалуйста, – бридж!

– Тактики и у нас хватало, но и бридж изучали тоже. Тренировка ума, знаете ли. Но бридж, пожалуй, больше к стратегии подходит. Не случайно это любимая игра политиков.

– И кто еще засветился, кроме Черчилля?

– Ну как же! «Железная леди» – госпожа Тэтчер. Очень сильный игрок. Очень! Удивительно быстро соображает. Между нами говоря, многие ее шляпки приобретены именно за счет выигрышей в бридж.

– Ты так рассказываешь, будто сидел вместе с ней за ломберным столом. Откуда такие подробности? Я понимаю, про Черчилля вам могли рассказывать на лекции, это дела давно минувших дней, но про Маргарет Тэтчер и ее шляпки? Не верю.

На этот раз неожиданно сильно покраснел сам Томми.

– Сэр, вы правы. Об этом не говорили на лекции. Мне рассказывали люди, которым я доверяю.

– Не будь таким доверчивым, сынок, мало ли, что тебе могут рассказать твои приятели в пабе.

– Вы правы, сэр, – вновь согласился Томми и покраснел еще сильнее, хотя сильнее, казалось, уже невозможно. – Не стоит доверять всему, что тебе рассказывают в пабах. Но мы отвлеклись. Вист!

– Тоже, – ответил майор.

– Семь в бубнах, – подумав, сказал секонд-лейтенант.

– Семь червей, – неуверенно отозвался его командир.

– Играйте, – легко разрешил Томми и почему-то усмехнулся.

Майор заметил его усмешку и внезапно разозлился:

– Чему радуешься, сынок? Опять свинью приготовил?

– Отчего же сразу свинью. Просто настроение хорошее, – скромно ответил рыжий секонд-лейтенант, лицо которого уже приобрело обычный цвет.

– А может, ты влюбился? А? – ехидно поинтересовался майор, стараясь вывести своего противника из равновесия. – В эту дикарку? Но заметь, у них тут в кишлаке ванн нет и душа тоже. Представляешь, какой тебя ожидает запах, когда ты доберешься до вожделенной цели? Хотя в твоем возрасте на такие мелочи обычно не обращают внимания? А, сынок? Ведь не обращают?

Секонд-лейтенант, казалось, пропустил мимо ушей слова майора, сосредоточившись на изучении своих карт.

В это время в дверь опять деликатно постучали.

– Ну что там еще? – крикнул майор.

– Сэр, это рядовой Голдсмит.

– И что, рядовой?

– Тут мальчишка афганский пришел, просит, чтобы к нему вышел рыжий офицер.

– Какой еще рыжий офицер? – спросил майор и посмотрел на секонд-лейтенанта с ехидной улыбкой.

– Я думаю, сэр, он лейтенанта спрашивает.

– О! – оживился майор. – А что за мальчишка?

– Похоже, тот самый, которого лейтенант прикрыл от взрыва.

– Голдсмит!

– Да, сэр!

– Вы его обыскали?

– Да, сэр! На нем нет оружия.

– Тогда тащи его сюда.

Но рыжий Томми резко встал из-за стола и твердо сказал:

– Извините, майор, мальчик спрашивает меня, а не вас. Я выйду к нему сам.

– Ты не забыл, сынок, вроде я тут командую? – поинтересовался майор.

– Нет, не забыл, но, как мне кажется, если мальчик пришел ко мне, то это только мое дело, сэр.

– Ладно, – согласился майор. – Иди поговори. Может, он действительно передаст тебе любовное послание от своей тетушки. Только помни – я тебя предупреждал.

Как ни удивительно, майор оказался почти провидцем.

Рахматулло, понурив голову и не глядя в глаза своему спасителю, протянул лейтенанту сложенный в несколько раз клочок бумаги.

– Мой тетя, – сказал парнишка по-английски, ужасно исковеркав эти два слова. Видимо, тетушка заставила выучить их, но у него это получилось неважно. Тем не менее Томми понял, о ком идет речь, и взял записку. А Рахматулло тут же развернулся и исчез в темноте.

Достав лазерный фонарик, секонд-лейтенант прочитал записку. Округлым девичьим почерком было написано всего несколько слов: «Вам грозит серьезная опасность, немедленно уезжайте».

Секонд-лейтенант усмехнулся и подумал о том, что всем военным из ISAF, которые жгут маковые поля, грозит в здешних местах серьезная опасность.

– Ну что? – спросил Рэдманс, когда Томми вернулся в его трейлер. – Назначила свидание?

– Нет, – ответил секонд-лейтенант и соврал неожиданно для себя: – Мальчик попросил таблетки от живота.

– Ха-ха! Свидание откладывается – у нее понос! Ха-ха, – раскатисто смеялся майор.

Впрочем, через некоторое время его настроение оказалось безнадежно испорченным: когда подвели итоги игры, выяснилось, что он оказался в ощутимом для его кармана проигрыше.