Текст книги "Тайфун придет из России"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Давай, – шепнул Глеб.

– Ох, грехи мои тяжкие… я вам что, воришка? – простонал Черкасов. Но уже полз по бурьяну, поднялся и запрыгал, как кенгуру, к внешней стороне жилого строения, где было распахнуто окно. Женщины сдавленно захихикали, Глеб раздраженно шикнул на них – нашли, понимаешь ли, повод для веселья. Но при этом сам насилу проглотил смешинку. Спортивная фигура спецназовца виляла по двору – короткий вскрик, он неудачно на что-то наступил, поскользнулся и покатился по слежавшейся глине.

– Разбился! – ахнула Люба.

– Как истребитель, – добавила Маша.

– В лепешку, – подтвердил Глеб, – в коровью. Оконфузился, Аника-воин…

Мишка поднялся и, припадая на пострадавшую ногу, засеменил дальше. Из-за угла выскочила привлеченная шумом огромная вислоухая собака. Завертелась на месте, обнаружила чужака и с оглушительным лаем помчалась наперерез.

Такой засады никак не ожидали. Вроде не тявкало ничего, оттого и решились на разбой. Мишка обернулся – даже в сгустившихся сумерках было видно, как краска отлила от лица, – и помчался быстрее пули, забыв про свою хромоту. Подбежал к раскрытому окну и, практически не останавливаясь, а только подпрыгнув, кувыркнулся внутрь. Задребезжала оконная рама. Собачьи челюсти, уже готовые схватить чужака за лодыжку, щелкнули в воздухе. Прыжок – высоковато оказалось окно, когти сорвались с карниза. Псина завертелась вокруг окна, рычала, скулила, потом оперлась передними лапами о фундамент и стала сипло лаять.

– Вот черт, пронесло… – пробормотала Маша.

– Как бы нашего героя не пронесло, – заметила Люба.

На истошный лай явилась беременная дама. Выбрался усач из гаража – и они обменялись парой ругательных реплик. Дама посоветовала благоверному придушить глупую псину, а мужчина настаивал на том, что это не ее собачье дело, после чего широким шагом пересек двор, схватил за холку собаку и отволок за угол. Забренчала цепь, на которую он сажал строптивого зверя. Потом хозяин вернулся, подошел к окну, глянул в него, привстав на цыпочки, поразмышлял над природой явления и, пожав плечами, отправился обратно в гараж.

– Слава богу… – выдохнул Глеб. – Кстати, дамы, давно уже подмечено, что отдельные четвероногие значительно умнее отдельных двуногих…

Минут через восемь в проеме возникла Мишкина фигура. Он осмотрелся, выбросил импровизированный мешок из пододеяльника, набитый мягкими вещами, спрыгнул сам, подхватил награбленное и засеменил в обход двора, чтобы не мерцать на открытом месте.

– Представляю, что он там набрал, – покачала головой Маша.

– До чего же стыдно, товарищи офицеры… – сокрушался Глеб, его щеки действительно горели от стыда. – До чего мы достукались – обираем мексиканских бедняков, пашущих от заката до рассвета…

– От рассвета до заката, – поправила Маша. – От заката до рассвета пашут, как правило, вампиры.

– Да уж, стремно – не то слово, – согласилась Люба. – Впрочем, по мексиканским законам мы уже заработали на десяток пожизненных, стоит ли нервничать из-за банальной кражи? Другое беспокоит, коллеги: ведь мужики ни хрена не смыслят в женской одежде, для них важнее раздеть женщину, а не одеть. А Черкасов – тот еще кобель. Представляю, что он нам набрал…

– Свежие ощущения, товарищи офицеры… – прохрипел Черкасов, распространяя пронзительный аромат коровьего навоза, и без остановки промчался мимо, остальные припустили за ним. – Ух, стыдоба! Дамы, вы будете пищать от восторга – вас ждут наряды от Диора, от Гуччи, от Кардена…

– Ты деньги им оставил? – бросил Глеб в спину.

– Оставил четыреста долларов, – с сожалением ответил Мишка. – И куда мы теперь? – спросил он, первым вбегая под спасительную сень деревьев.

– Ночь длинна, друзья мои, – оповестил Глеб. – Хотите вы того или нет, но мы должны вернуться к месту высадки, перепрятать водолазную амуницию и снаряжение, а у кого они сильно пострадали, то починить. Не исключено, что все это добро нам еще пригодится. Так что можете не рассчитывать на безмятежный сон.

Через несколько часов, когда тьма окутала мексиканское побережье, четыре фигуры двигались краем обочины, а когда приближались редкие машины, то сходили с дороги и залегали в траве. Море отступило на восток, йодистые запахи уже не ощущались. Ночь была прохладна – сущее облегчение после знойного дня. Дорогу обступали приземистые скалы, цветущие кустарники теснились в расщелинах, испуская щекочущие ароматы. Пронзительно трещали цикады, и Мишка постоянно чесался – ему казалось, что они трещат у него за шиворотом.

– Да уж, – бормотал он, – носки я мог бы свистнуть и чистые. Это не носки, это валенки какие-то…

– А мои новые бриджи от Кардена уже по земле волокутся, – жаловалась Люба. – Я устала их ловить, они постоянно куда-то пропадают… Михаил Сергеевич, не хотелось бы тебя критиковать, но мне не очень комфортно в этой одежде от беременной великанши.

– Успокойтесь, товарищи офицеры, – глухо вещал Глеб. – Эта одежда нам нужна лишь для того, чтобы добраться до города. Как только прибудем в Пуэрто Фелипе, купим новую. Неужели в городке не найдется завалящего секонд-хенда?

– Кстати, насчет Пуэрто Фелипе, – перебила его Маша. Она пыхтела сзади и усердно наступала Глебу на «новые» оттоптанные пятки. – Может, я чего-то не понимаю, но не могу избавиться от ощущения, что расстояние между нами и Пуэрто Фелипе неуклонно растет. Иначе говоря, мы движемся в обратную сторону. Это только я заметила?

– Да, шевелятся недобрые мыслишки, – согласился Черкасов. – Во всем, что нас окружает, действительно так много странного…

– Это не случайно, могли бы догадаться, – отрезал Глеб. – Мы можем, конечно, проникнуть в городок под мраком ночи, и скорее всего нам это удастся, и даже найдем себе пристанище. Но данный оплот цивилизации, не забываем, находится под контролем наркомафии, и у особо наблюдательных зароятся вопросы: откуда взялись эти четверо без мексиканской визы? Надеюсь, у междугородных автобусов существуют промежуточные остановки – возможно, водитель затормозит, если проголосуем долларовой купюрой. Наши лица в городе не должны вызывать подозрений. Мы приедем на автобусе рано утром, как все нормальные люди. Туристы посещают Пуэрто Фелипе, пусть самые отчаянные, неприхотливые, ищущие экстрима и чего-то необычного, но тем не менее. Не думаю, что с каждого прибывшего требуют документы. Мы разделимся, толпой не повалим. Маша – со мной, а вы двое – сами по себе. По прибытии в город меняем гардероб, снимаем номер в отеле, ищем телефоны, желательно мобильные. Ведем себя как любопытные, но законопослушные туристы. Форма одежды – небрежная, бриться нежелательно…

– А я и не брился, – хмыкнул Мишка.

– Женщины прячут свои прелести, выглядят серыми мышками и тоже могут не бриться, – закончил Глеб и продиктовал несколько цифр. – Всем запомнить номер. Это связь с полковником Бекшанским Григорием Ильичом. Пройдем еще пару верст, полтора часа на сон под мирным мексиканским небом, делимся на группы и ловим автобус – надеюсь, они курсируют регулярно…

В одиннадцать утра на центральной площади пыльного мексиканского городка остановился старенький автобус, и из него начали выгружаться пассажиры. В основном мексиканцы, одетые без изысков, – мужчины, женщины, дети, старики, с выгоревшими на солнце индейскими лицами, с многочисленными баулами и сумками. Ковылял морщинистый старец в затертом пончо и с двумя палочками. Некрасивая женщина с распущенными волосами и в пестрой цыганской юбке пронзительно орала на непослушных чад, норовящих всю дорогу от нее сбежать, а теперь забравшихся под автобус. Гоготала молодежь в пестрых рубашках. В числе прибывших были несколько белых – то ли местные, то ли гости. Они не выделялись из толпы – такие же загорелые, обросшие щетиной, в солнцезащитных очках. Двое сразу по прибытии отделились от толпы и побежали через площадь на стоянку такси, где обретались два дремучих «Ситроена» с шашечками, и упитанные таксисты с сигаретами в зубах проводили время в непринужденной беседе. Зной царил ужасный, люди разбегались, волоча свои баулы, прятались в тень.

В толпе, идущей от автобуса, находились мужчина с женщиной. В них не было ничего, за что бы мог зацепиться глаз, помимо решительного отсутствия багажа. Мешковатые штаны, сандалии, какое-то невнятное рубище, напоминающее при достатке воображения старорусские косоворотки. Голову женщины украшала панама, мужчины – косынка, повязанная в духе банданы. Он украдкой озирался – до чего же непривычная обстановка! Приземистые облупленные здания, мусорные контейнеры, обложенные набитыми мешками, в стороне на возвышенности просматривалась католическая церквушка. Все ободранное, пыльное, неуютное. Единственным украшением площади служила рослая башенка с часами, возведенная в колониальном стиле. Часы на ней практически не врали. В углу площади под вывеской «Garreras» располагалось присутственное заведение – не то питейное, не то магазинчик. У крыльца тусовались мужчины в несвежих рубашках – местный «Гайд-парк»; смеялись, обменивались новостями. Доносились неторопливые гитарные переборы. Глеб обратил внимание на пропыленный внедорожник, стоявший в переулке между скособоченными строениями, на капоте восседали двое – мускулистые, в защитных майках, перебирали цепочки и наблюдали за растянувшейся колонной пассажиров. Один – индеец, второй – креол, с бородкой клинышком и задубевшей от солнца физиономией. Еще одно неприятное открытие – добротно сбитое строение с вывеской на дверях «POLICIA», возле него стояли две полицейские машины, а на крыльце зевал молодцеватый карабинер в форме цвета детской неожиданности. Над фронтоном красовался затертый щит – сторожевая башня на фоне многолучевой звезды (видимо, герб муниципалитета Исла-Мухерес).

Глеб облегченно вздохнул, когда площадь осталась позади и они вступили на мощенную брусчаткой улицу с приятным уху названием Касаренос.

– Фу, не пристали… – шумно выдохнула Маша, повисая у него на локте. – Знаешь, товарищ капитан, такие нешуточные напряги для мирного российского спецназа… В Мурманске, в минус тридцать, когда тот безграмотный салага замкнул проводку на атомной подлодке и мы кругами рыскали вокруг нее, гадая, как проникнуть на борт, было гораздо легче. Я не очень стремно выгляжу? – вдруг спохватилась она.

– Ты настоящая hermosa, – усмехнулся Глеб.

– Попрошу не выражаться, – надулась Маша. – Неужели так плохо?

– Hermosa по-испански – красавица, – пояснил Глеб, – без всякой, заметь, иронии.

– Ну, ладно, – подобрела девушка. – А как по-испански «красавец»?

– М-м… Guapo. Ты о ком?

– Для эрудиции, – хихикнула Маша. – Тебя не касается, господин Пташек, инженер из Праги. Ты только глянь, сколько вокруг бездельников, – понизив голос, стрельнула она глазами по сторонам. – Никто не работает, сидят в тени, только и делают, что зевают. Все такое чужое, инвестиционно-непривлекательное…

Полтора часа назад они вышли на дорогу где-то между Мучерес и Пуэрто Фелипе. Долго ждали, пока из-за поворота покажется груженный под завязку общественный транспорт. Водитель не хотел останавливаться, но вовремя заметил, как подпрыгивающий от нетерпения «бледнолицый» демонстрирует пятидесятидолларовую купюру, несколько отличную от мексиканских песо. «Туристо мы, туристо, – на ломаном испанском объяснил водителю Глеб, когда они забрались в переполненный автобус. – Такси сломалось, на буксире увезли обратно в Мучерес, а мы тут уже полчаса приплясываем». Пожилой водитель придирчиво разглядывал на свет «мертвых президентов» (жаргонное название американских долларов), потом снисходительно признал, что этого хватит (хватило бы на весь автобус). Этот час, что автобус плелся с черепашьей скоростью, наверное, навсегда врезался в память. Кондиционер не работал, окна были настежь, но от раскаленного воздуха, гуляющего по салону, становилось только хуже. Шум, гам, головокружительные ароматы. Какая-то мелюзга шныряла под ногами, и приходилось держать карманы, чтобы в них не забрались шаловливые детские ручонки. Темпераментные «латинос» на весь автобус обсуждали свои проблемы. Нахальные молодые люди вызывающе разглядывали Машу и похабно ухмылялись. Какая-то тетка с распущенными седыми волосами таращилась на чужаков ястребиным взором (понаехали тут) и старательно оттаптывала Маше ногу. Когда их вынесло с толпой на конечной остановке, состояние было такое, будто они все утро просидели в раскаленной сауне.

Они брели по выщербленному тротуару мимо обшарпанных зданий. Их провожали любопытные глаза, скабрезные замечания. С балконов свешивались цветастые тряпки, отслоившуюся штукатурку стыдливо прикрывали вьющиеся растения. Энергичная, раскрашенная яркими красками испанская речь звучала отовсюду.

– Надеюсь, ты знаешь, куда мы идем, – обреченно бормотала Маша, глупо улыбаясь косящимся на них прохожим.

– Пуэрто Фелипе – это три растянутые вдоль моря улицы и связующие их переулки, – вполголоса информировал Глеб. – Касаренос – примерно в центре. Еще немного, свернем на боковую улочку и выйдем на прибрежную Лагуна Маромас – там отели, и обстановка должна быть божеской. Кстати, запомни, товарищ старший лейтенант, на Юкатане лучшие в мире пляжи с белым песком. Это не рекламный трюк, янки в период отпусков валят на Юкатан тысячами. Но не сюда, в Канкун, в Ривьера-Майя – там отличные отели, безупречное обслуживание, а главное, безопасно. В дыру же под названием Пуэрто Фелипе приезжают единицы – самые отчаянные, отмороженные и безденежные.

Он взял ее за руку и потащил через дорогу, заприметив боковую улочку. Там было наряднее, чем на Касаренос, во всяком случае, унылые ветшающие дома чередовались со зданиями интересной архитектуры (по большей части колониальной), было много магазинов и лавочек, цвела акация и мимоза, да и людей под навесами было погуще. Суета заглатывала – обменник валюты, где вместо тощей долларовой пачки жуликоватого вида работник выдал пачку посолиднее – фиолетовые купюры по пятьдесят песо, красноватые – по сто, зеленые – по двести, запрятанный в недра маленького рынка магазин одежды – отовариваться пришлось оперативно, а потом за уши вытаскивать Машу, которая желала даже в Мексике выглядеть женщиной. Новая одежда смотрелась наряднее, и появилась возможность скрыться за солнцезащитными очками. В довесок к приобретениям Глеб купил тряпочную сумку через плечо, забил ее отслужившей одеждой от неизвестного фермера. Молоденький продавец озадаченно смотрел им вслед, когда они покидали магазин.

– Нам нужен лишний вес? – не сообразила Маша.

– Нам нужна видимость багажа, иначе странно будем смотреться, вселяясь в отель.

Они прошли через маленький сквер, засаженный благоухающей мимозой. Молодая парочка на лавочке увлеченно целовалась, навстречу прошли такие же – небрежно одетые, присосавшиеся; за дорогой наблюдали, видимо, ушами.

– И они не первые, – пробормотала Маша, как-то странно сглотнув и взглядом провожая любовников. – Здесь все время кто-то целуется. Хорошо хоть не совокупляются прилюдно. Какой-то вызов общественной морали…

– Так принято, – пожал плечами Глеб, он тоже чувствовал в углу живота загадочное пощипывание. – Вся Мексика целуется – об этом феномене я где-то слышал. Вызов общественной морали – это мы с тобой, товарищ старший лейтенант. Не целуемся, чем и обращаем на себя ненужное внимание.

– Да иди ты… – толкнула его в бок Маша.

Он потащил ее в параллельный переулок, чтобы срезать. И здесь бросалось в глаза, что человек в Мексике не создан для работы. Праздник ничегонеделания! Подростки резались в ножички на глазах у полицейских, которые настолько разомлели от жары, что не заметили двух бойцов российского спецназа, проследовавших мимо с екнувшими сердцами. От кабачка с названием «Мочагос» за версту тянуло дешевой текилой и непритязательной бражкой-пульке. Территорию украшали и «облагораживали» синюшные физиономии. С пьянством и алкоголизмом в данной части света все было в порядке. Ржали небритые «латинос», колченогий индеец в отрепьях, обняв фонарный столб, обводил округу мутным, но гордым взглядом.

– Ни свет ни заря, и уже бухие, – шептала Маша. – Вот бы сюда бригаду наркологов вместе со взводом родного ОМОНа, и всех – в ЛТП…

Их грубовато окликнули из подворотни, и вперед выступили характерные личности. Молодые, нахальные, с брезгливо поджатыми губами. Потрепанные майки-«алкоголички», затертые джинсы, жевательная резинка с запахом перегара. Сразу видно, что достопочтенная и уважаемая в районе публика. Рябой парнишка с татуировкой на плече, символизирующей прочный союз солнца и дракона, что-то резко бросил Глебу, не без интереса покосившись на его спутницу. Глеб притормозил, угрюмо воззрился на вопрошающего. Буркнул «si», означающее, видимо, «да», отметил боковым зрением, как из подворотни выдвигается аналогичная парочка. Буркнул что-то еще, из разряда: «Не то чтобы мы не рады вас видеть…» А через несколько секунд уже стоял, набычившись, сунув руки в карманы и разглядывая обступившую его местную молодежь.

Маша разозлилась – в округе никого, уложить хулиганов, чтобы впредь неповадно было, дело нескольких секунд (пусть у них и ножички, и пистолеты под майками). Она потянула Глеба за рукав.

– В чем дело, Глеб? Их интересуют, какие у нас проблемы?

Он отмахнулся.

– Просят отвалить бабла? – настаивала Маша.

– Да подожди ты, – буркнул он.

А старшего лейтенанта уже несло под многозначительными взглядами мексиканских «гопников».

– Да что ты их слушаешь, Глеб? Ну, давай отдадим ребятам последние деньги, пожертвуем в фонд помощи малоимущему мексиканскому населению. Кстати, ты спроси: у них имеются скидки в травматологии, а то уж больно физиономии у них наглые!

– Да не лезь, глупая… – прошипел Глеб, и Маша отшатнулась, не зная, стоит ли обижаться.

Процесс общения двух «непримиримых» культур завершился тем, что Глеб передал алчущим людям несколько скомканных купюр, взамен получил предмет, «похожий на сотовый телефон», проверил исправность, после чего молодые люди растворились в подворотне, а Глеб схватил Марию за руку и поволок в ближайшую щель между домами.

– Не знаешь – не лезь, товарищ боец. А не хочешь попасть впросак – учи испанский. Обычный «втюхинг» краденого. Местные кабальерос всего лишь вежливо спросили, не хочу ли я приобрести хороший телефон последней модели за умеренные деньги, поскольку у них уже есть такой. Мы ведь достойны той жизни, о которой мечтаем?

– Могли бы и в магазине купить, – проворчала Маша.

– Да, могли, – резко отозвался Глеб, – но, если не ошибаюсь, приобретение сим-карты как-то связано с демонстрацией документов. Попробовать можно, но стоит ли рисковать на пустом месте? Парни сперли телефон у какого-то транзитного туриста из Штатов; не думаю, что данный номер прослушивается спецслужбами, да и денег на нем пока хватает. – Он заволок ее в пустую подворотню, решив не откладывать общение с начальством в долгий ящик, убедился в отсутствии «хвоста» и стал нажимать заветные цифры.

– Мать твою, Дымов! – взревел «капраз» Бекшанский Григорий Ильич, капитан первого ранга, наставник отряда боевых пловцов, единственный человек из всего начсостава Военно-морского флота, кому Глеб мог безоглядно доверять. – Ты что, с того света звонишь?! Где вас носит?! Вы же все погибли! Нам сообщили об утере связи с вашим корытом!

– Не все погибли, Григорий Ильич, не все… – Глеб зажал трубку ладонью. – И постарайтесь потише орать, вы орете на всю Мексику, прохожие оборачиваются… – Сделав многозначительный знак Марии, дескать, стой на стреме, он отвернулся и начал повествовать.

Критическая ситуация позволяла использовать открытые каналы связи, но выражаться туманными оборотами, насколько это возможно. Капитан первого ранга был излишне эмоционален для своей должности. Узнав про выполнение задания на первом этапе операции, Григорий Ильич удовлетворенно заурчал, услышав про атаку боевых пловцов «без опознавательных знаков» и потерю объекта, принялся материться, а когда постиг, что погибли ребята (плевать на подлодку – собственность Венесуэлы!), провалился в ступор. Услышав, что Бутерса в итоге нашли и прибрали, немного успокоился, а когда узнал, что тот опять удрал, убив при побеге Олежку Оболенского, чуть не шарахнул трубкой по столу.

– А теперь давай спокойно, – проворчал он, загнав гнев в глубины организма.

– Спокойно? – удивился Глеб. – Да я давно спокоен, Григорий Ильич. Это вы там бушуете, как тропический циклон, хотя в вашем кабинете не холодно, не страшно и комары не кусают…

– А кого начальство вздрючит? – резонно спросил Бекшанский. – Тебя не вздрючит, Дымов, ты далеко. А я близко… Ладно, слушаю. Каковы шансы на поимку объекта «Шмель»?

– «Шмель» не только летает, но и кусается, – сказал Глеб и продолжил повествование. Описал лаконично, без подробностей, но в самую точку.

– А теперь запомни, Глеб, – ошарашил его наставник. – Если ожидаешь от нас действенной помощи, то забудь и подотрись. – Чувства такта капитану первого ранга, как всегда, не хватало. – Вторично в это дерьмо мы не полезем, руководство никогда не даст санкцию, поскольку международный скандал в наше сложное время стране не нужен. Другое дело, если объект «Шмель» окажется у тебя в кармане. В таком случае будут задействованы все возможности дипломатических миссий и законсервированных агентов того самого региона, где ты сейчас находишься. Объект вытащат, возможно, и вас. Если «засветитесь» или попадетесь, на помощь не рассчитывайте. Наша Родина никогда не признает, что вы действовали от ее имени и по поручению. Хороший повод не оказаться в мексиканской тюрьме, согласись. В общем, я тебе не завидую, но поставленную задачу ты обязан выполнить. Придумай что-нибудь, сынок, – смягчился Григорий Ильич, – ты же опытный специалист. Обстановка непривычная, но кому сейчас привычно? А я, хоть убей, не могу придумать, чем тебя утешить и чем помочь. Будь на связи и докладывай. Спасибо за звонок, – и полковник разъединился.

– Потрясающе, – покачал головой Глеб, убирая телефон, – такое ощущение, что меня изнасиловали по телефону.

По ходу разговора Маша внимательно наблюдала за его лицом, поэтому не стала задавать вопросов, молча взяла за руку и повела на улицу. Ближе к морю йодистые ароматы делались острее, обстановка – терпимее, во всяком случае, привычнее. Как рыбы, выброшенные из воды, вдали от водной среды они чувствовали отчаянный дискомфорт, а по мере приближения побережья восстанавливалось дыхание, успокаивались нервы. Море манило, как черная дыра. На Лагуна Маромас пышным цветом цвела субтропическая растительность, выбоины в асфальте в глаза не бросались. Вид на море заслоняли крыши отелей, увитые антеннами спутниковых тарелок, и развесистые деревья, унизанные плодами апельсинов и грейпфрутов. Здания отелей не отличались величием и привлекательностью. Облезлые стены, неухоженные клумбы, вид на мусорные баки, стыдливо прикрытые живой зеленью. Бурного ажиотажа здесь не было, но признаки курортной жизни наличествовали. У заведения с претенциозным названием «Villa Romana» разгружался продуктовый фургон, щуплые аборигены с раскосыми индейскими лицами таскали в подсобку тяжелые коробки. Вышла женщина в короткой юбке и черных очках, закрывающих пол-лица, и отправилась по тротуару, помахивая пляжной сумкой. Глеб отвлекся на минуту.

– Вот оно, расхолаживающее влияние курортной зоны, – подметила Маша. – Не туда смотрим, товарищ капитан. У кого-то стало тесно в штанах, нет? – И тут же замолчала, когда из того же отеля быстрым шагом вырулил подтянутый мускулистый мачо в облегающих джинсах, скользнул отсутствующим взглядом по приближающейся парочке, окликнул уходящую красотку, торопливо приблизился к ней, и, обнявшись, молодые люди продолжили движение.

– Отличные попки, – рассмеялся Глеб, пихнув локтем смутившуюся девушку. – Впрочем, каждому своя.

Интуиция позвала к неказистому отелю под вывеской: «Jardin Tropical». Здание утонуло в запущенном парке, в котором преобладали благоухающие мимозы и рослые кактусы-опунции, покрытые рыжеватым налетом. Небольшое строение классических очертаний с двухэтажными крыльями и карликовыми балкончиками, возле него стояли несколько машин не самых респектабельных моделей, а на крыльце курил уборщик с метелкой, паренек в комбинезоне астенического типа и повязанной на голове косынке. Он подвинулся и скорчил гримасу, означающую, видимо, гостеприимную улыбку. В холле пахло специфично – пылью, смешанной с приправами. Обстановка взывала к ремонту и свежему убранству. В углу, отгородившись продавленным диваном и облезлой стойкой, держал оборону от внезапных посетителей лысоватый мексиканец с лицом, изрытым оспинами. Он представился Диасом Фернандесом, уверил, что уважаемые гости не ошиблись с выбором – в данном райском местечке лучшего отеля им все равно не найти, здесь все по высшему разряду, есть и двухместные номера, и какие угодно, на любой вкус. Отличное место для оздоровления души и тела! Проговорился, что отель практически пуст, что семейная пара из Торонто съехала вчера и на текущий момент в «Jardin Tropical» заняты только три номера: бизнесмен из Италии – скорее командировочный, чем отдыхающий, у него тут свои дела с местным бизнесом, проживает в отеле уже неделю, двое мужчин из Ирландии и семейная пара из Австралии – первые прибыли вчера, вторые – два часа назад, так что отелю несказанно фартит. Да, возможно, местечко не самое презентабельное, но туристам в городке волноваться нечего (если сами не напросятся), а море здесь такое – м-м… Портье при этом сделал такую мину, словно всю жизнь только о том и мечтал, как сходить на здешний пляж, да все некогда. Маша своевременно соорудила эротическую улыбку, поэтому просмотр документов, предъявленных туристами, стал событием формальным и поверхностным. Портье лишь глянул, облизнувшись, на мелькнувшие паспорта, на купюру в пятьсот песо, «проходящую по делу» отдельно от оплаты номера, уверил, что номер 22 на втором этаже – это лучшее, что есть в отеле, улыбнулся располагающей улыбкой.

– Прага, Прага… – задумчиво бормотал не сведущий в географии портье, раскрывая журнал постояльцев, и сокрушенно вздохнул, расписавшись в собственном интеллектуальном бессилии.

– Пра-ага… – сексуально протянула Маша, побрякивая обретенными ключами.

Временные успехи лишь добавляли настороженности. Почему внутренний голос подтолкнул именно к этому отелю? Портье посматривал на них украдкой. С такой физиономией, когда говоришь одно, а на лице другое, только в покер играть! Вошел субтильный уборщик со щеткой, побрел под лестницу в свои кулуары. В том же закутке, под ступенями, дверь из замутненного стекла – выход на отельный пляж. В коридоре второго этажа они столкнулись с двумя мужчинами, выходящими из 20-го номера. Сравнительно молодые, светловолосые, какие-то мясистые, без причины улыбающиеся, любители коротких шорт и голых волосатых пупков.

– Здравствуйте… – пророкотал по-английски идущий в авангарде и лучезарно улыбнулся Глебу, практически проигнорировав при этом Машу. – Вы понимаете по-английски?

Глеб признался, что «немного», и пришлось отдать дань вежливости – остановиться на минутку, познакомиться. От парочки источалась такая волна свежести, что аж тошнило. Манерно доброжелательные, говорливые, с маслеными глазками, один представился Грегом, другой Адамом. Туристы из Ирландии, пересекают Мексику с севера на юг и уже практически завершили путешествие. Останавливаются в каждом городе, который по ряду признаков кажется им экзотичным, проживают пару дней, знакомятся с достопримечательностями и едут дальше. Привлекательность Пуэрто Фелипе – тема, конечно, спорная, но говорят, что в отеле безопасно, а какие тут пляжи… – И оба при этом соорудили такие мины, словно откушали изысканных трюфелей.

– Заметил, они даже не спросили, откуда мы? – задумчиво произнесла Маша, опасливо глядя в спины уходящим ирландцам.

– Это не повод хвататься за нож, – ответил Глеб. – Наши новые приятели Грег и Адам увлечены лишь собой, остальные – постольку-поскольку. А учитывая, что наши недостойные персоны не входят в список местных достопримечательностей… – Он не стал развивать тему.

– Эти самые? – расширила глаза Маша и попыталась подобрать соответствующее определение.

– Голубые, геи, педики, гомосеки… – пустился в перечисление Глеб. – Как там еще…

– Мужеложи? – неуверенно вымолвила Маша.

– Можно и так, – рассмеялся Глеб. – Короче, публика, которую не встретишь в доблестных частях отечественного спецназа и о которой в наше время плохо говорить нельзя. Либо хорошо, либо ничего. Бытует мнение, что это такие же люди, как и мы, и через пару десятков лет их станет больше, чем нас, а через сто они завоюют мир и научатся понимать, кто из них муж, а кто жена.

– Страсти-то какие, они точно чем-то заразились, – поежилась Маша, вставляя в дверь ключ и открывая ее с такой опаской, словно ее там уже поджидало страшное будущее.

В «лучшем» номере отеля было пыльно, душно и чертовски неуютно. Пылесосить соломенные коврики у горничных привычки не было. Мебель доживала вторую жизнь. Окна и двустворчатая дверь на балкон были задернуты шторами скучной расцветки. Из крана в крохотном санузле сочилась коричневая вода, такая же – из душевого смесителя. Кровать с несвежим покрывалом добавляла декаданса. Кондиционер не работал!

– Мы в аду, товарищ Курганова, – убитым голосом сообщил Глеб.

Маша, глубоко вздохнув, присела на краешек кровати и уставилась на зашторенное окно. Ее большие красивые глаза наполнились печалью, и сердце Глеба тревожно стукнуло – не время предаваться вселенской скорби.

– Чему посвящена печаль, товарищ Курганова? – шутливо потрепал он ее по плечу. – Все умрут, а ты останешься? Тебя никто не любит, и ты толстая? Не хочешь быть сегодня ночью любимой женой? Можешь не волноваться, не претендую. И вообще я не уверен, что ближайшую ночь мы проведем в отеле.

– Почему? – нахмурилась Маша. – Ах, ну да, понятно…

– Но это не мешает нам сходить на море и между делом выяснить, чем пляжный отдых в Мексике отличается от аналогичного на Истре. Сдается мне, что мы найдем тут некую изюминку…

Глеб раздернул шторы, и маленькую комнату озарил ослепительный свет разгоревшегося дня, ударил по глазам, заставил зажмуриться. Организм наполнился чем-то, он даже не задумался, чем именно – всплеском энергии, притоком жизненных сил… Просто потянул на себя балконную дверь, и она едва не рухнула на него, вывернувшись из трухлявой рамы. Маша, ойкнув, тут же примчалась на помощь и помогла удержать странную конструкцию. Посмеиваясь, они утвердили дверь обратно, отдышались.