Текст книги "Бешеные горы"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

– Кажется, нам здесь рады! – пробасил Борман, покосившись в иллюминатор.

Бурый посмотрел вниз, на быстро приближающийся пятачок посадочной площадки – рыжее пятнышко среди зелени и камней. Почти впритык к нему он увидел серый брусок крыши «Мерседеса Гелендвагена», одного из самых популярных внедорожников в этих краях. Рядом с ним виднелась крошечная фигурка человека в черных брюках и светлой рубашке с коротким рукавом. Он смотрел вверх, прикрывая глаза ладонью.

– Сразу видно, хороший человек, – заметил Борман. – На правильной машине ездит.

Как все крупные люди, он обожал транспорт с высокой крышей и вместительным салоном.

– Главное, чтобы и дальше все пошло правильно, – ответил ему Калмык.

Он был заметно напряжен. Сравнительно недавно он провел в этих горах памятные для себя дни. Их бремя все еще давило на него, как пыточные клещи, стоило лишь вспомнить. Он старался держаться спокойно и даже перешучивался со Борманом, но Теплов видел, как непросто дается ему это напускное спокойствие. Перед отъездом Глеб даже держал совет с Артемовым: стоит ли возвращать Калмыка туда, где он будет чувствовать себя, мягко говоря, неуютно?

Бурый склонялся к тому, что Калмыка лучше пока держать подальше от Северного Кавказа. Артемов же считал, что клин клином вышибают и рано или поздно Калмык вернется к ненавистным ему горам. Естественно, победило мнение начальника отдела, но в душе Глеб остался при своем. Впрочем, время покажет, кто был прав.

– А это зависит от нас, – отозвалась на слова Калмыка Алиса, холодно поглядывая в иллюминатор.

Ее слова, как всегда, произвели на Калмыка отрезвляющее действие. Он замолчал, подобрался, занялся проверкой оружия.

Бурый отвел от него глаза. Время покажет.

Борман укоризненно посмотрел на Алису, покачал головой. Но она ответила ему жестким взглядом. Не детский сад, мол, никто никому здесь сопли вытирать не собирается.

Вертолет тем временем толкнулся колесами о землю: прибыли.

– На выход! – скомандовал Бурый, подхватывая автомат.

Спецназовцы попрыгали на землю, завертели головами, изучая ближайшие вершины. У всех был опыт войны в горах, и все знали, откуда может исходить вероятная опасность. И только Борман с удовольствием созерцал рыжие от пыли борта «Гелендвагена», предвкушая комфортабельную поездку по этим совсем не комфортабельным местам.

К ним навстречу, пригибаясь под вихрем, поднятым винтами вертолета, уже спешил встречающий.

– Майор Хасанов, – отрекомендовался он.

– Майор Теплов, – улыбнулся Бурый. – Можно просто Глеб.

– Тогда можно просто Резван, – улыбнулся и Хасанов.

Они обменялись крепким рукопожатием, с одного взгляда оценив друг друга. Как и Теплов, Хасанов был кряжист, мускулист и сдержан. В черных его, коротко остриженных волосах намечалась обширная лысина, но она только усиливала грубоватую мужественность, исходящую от него. Улыбался он хорошо, искренне. Но Калмык, окинувший его быстрым неприязненным взглядом, тут же отвел глаза: не верил он улыбкам горцев.

– Это капитан Лещенко, капитан Иванова и старший лейтенант Халаев, – представил своих Теплов, когда они отошли от вертолета.

– Ясно, – кивнул Резван, быстро оглядев спецназовцев и на секунду задержавшись взглядом на хмуром лице Калмыка.

При этом он едва заметно усмехнулся, кажется без труда разгадав причину этой хмурости.

– Ну что, едем? – спросил Глеб, покосившись на часы.

– Конечно, – с готовностью отозвался майор Хасанов. – Садитесь.

Он махнул рукой вертолетчику и полез за руль. Бурый сел рядом с ним, остальные устроились сзади.

Вертолет тем временем оторвался от земли, качнулся на развороте и плавно пошел над горами обратно. Все невольно посмотрели ему вслед, почувствовав себя враз осиротевшими. Теперь они остались без прикрытия, и только этот покрытый пылью джип был гарантией их безопасности на все время операции – весьма ненадежной гарантией, надо сказать.

– Как, – обернулся назад Резван, – всем удобно?

– Нормально, – ворчливо отозвался Борман.

Несмотря на просторность салона, ему все-таки было тесновато. Ну, очень крупный был мужчина. Он бы с удовольствием поменялся местами с командиром, но против субординации не попрешь.

Резван завел двигатель – тот заурчал с успокаивающей мощью. Машина мягко тронулась вперед, из отверстий кондиционера потянуло прохладным воздухом. Это было очень кстати – за бортом стояла адская жара. Гости побыли на ней несколько минут, а на спине у мужчин уже проступили темные пятна.

– Куда едем? – осведомился Бурый, внимательно поглядывая на дорогу.

– Куда заказывали: в деревню Кадыр-Юрт, – ответил Хасанов.

– Это туда, где хоронили покойника, найденного в реке? – уточнил Бурый.

– Так точно, – белозубо улыбнулся майор.

Бурый покосился на него – чему улыбается? Он озабоченно прощупывал взглядом дорогу: как бы этот улыбчивый майор не привез их прямиком в засаду. Тут это просто, как овцу зарезать. На всякий случай он незаметно придвинул под руку автомат и бросил взгляд на своих: бдите! И успокоился, увидев, что толстый ствол «винтореза» Калмыка уставлен в спинку сиденья, на котором сидел водитель. Чуть какая бяка – и тот незамедлительно превратится в решето.

– А зачем вам тот покойник? – спросил Хасанов. – Прошло больше недели, он уже разлагаться начал.

– Ничего, – сказал Бурый, – мы привычные.

Хасанов пожал плечами:

– Могут быть проблемы.

– Какого рода? – поинтересовался Глеб.

– Ну, здешние жители не привыкли к тому, чтобы раскапывали могилы и доставали покойников, – пояснил Резван. – Могут выразить недовольство. А учитывая, что здесь у всех оружие… – Он не договорил и, выражая сожаление, цокнул языком.

Бурый нахмурился:

– Но, насколько я понял из донесения, покойник не был мусульманином?

– Не был, – подтвердил Резван. – Но нашим старикам этого не объяснишь.

– Ничего, – пробасил Борман. – Как-нибудь договоримся.

– Ладно, – глянув на него в зеркало заднего вида, не стал спорить Резван. – Но я предупреждал.

– Далеко еще? – подала голос Алиса.

Она сидела между Борманом и Калмыком и с виду казалась спокойнее остальных. Резван посмотрел на нее в зеркало, широко оскалил свои белые зубы. Мужчина, он видел в ней прежде всего красивую женщину, которой грех было не улыбнуться. Но если он думал дождаться ответной улыбки, то сильно ошибся. Его встретил жесткий взгляд, который целился ему точно в переносицу, и улыбка галантного майора исчезла сама собой.

– Не очень, – ответил он, переводя взгляд на дорогу.

– А точнее? – вопрос Алисы, казалось щелкнул, как затвор автомата.

– Четверть часа, – процедил майор.

– Ясно.

Алиса забыла о майоре и стала внимательно изучать природу за окном рычащего «Гелендвагена» – машина боком шла по крутому холму.

Природа, надо сказать, была неласкова и убога. Каменистые изломы с обеих сторон, пыль, рыжая и неистощимая, чахлая зелень, непонятно как выживающая в этих камнях, белесое от зноя небо. Останься чужой человек за бортом – и конец ему, бедолаге. И это при том, что ему не встретится ни один человек с оружием.

Но Резван упорно гнал внедорожник вперед, никак не реагируя на обстановку за бортом. Он, кажется, понял, что гости прибыли серьезные – серьезней некуда, и, вероятно, спешил отделаться от них как можно скорее.

– Почему прислали тебя, Резван? – как бы невзначай поинтересовался Бурый.

– А я родом из этих мест, – довольно предсказуемо ответил Хасанов. – Тут в получасе езды моя деревня. Вся родня там живет.

– Одни Хасановы? – подал голос Борман.

– Точно, – улыбнулся Резван.

Борман улыбнулся ему в ответ. Хотя автомат держал наготове – тут он бдительности никогда не терял, как ты ему ни улыбайся.

– Это как у нас в деревне, – охотно забасил он. – Что ни двор, то Лещенки. Есть еще, правда, Куркачи и пару дворов Щученок. Но то приблудные, послевоенные. А коренные все сплошь Лещенки. В любую хату пальцем ткни – не ошибешься.

– Это где? – спросил Резван. – На Украине?

– Да нет, – отозвался Борман. – В Белоруссии. Но Хохляндия рядом. Мы когда-то пацанами запросто к ним бегали на гулянки. Девки у них красивые. На какую ни глянь – одни «Виагры». И они по нашим лесам свободно ходили, грибы-ягоды собирали. Теперь вот граница! Чуть не под той сосной помочись, тут тебя за задницу и схватят. Как же, нарушитель. Незалежные, чтоб их!

Майор сочувственно покачал головой:

– Да…

– А сам где служишь, Резван? – вернулся к более интересующей его теме Глеб.

– В Наурской, – мотнул тот головой куда-то влево. – Тоже недалеко.

– Почему прислали тебя одного? – спросил Глеб.

Резван засмеялся, поблескивая глазами.

– Ого! Давно меня не допрашивали.

– А что, допрашивали? – вклинился вдруг в разговор Калмык, подавшись к самому уху майора.

Тот осекся, покосился назад.

– Не кричи, – попросил негромко, но твердо. – Не у себя дома.

У Калмыка вздулись под скулами желваки, он вздернул было ствол автомата. Но Бурый с суровым видом оглянулся на него, мигнул – и Калмык, выдохнув, откинулся на спинку сиденья, опустил оружие.

– Извини, – бросил Глеб, глядя перед собой.

– Ничего, – усмехнулся Резван. – Бывает.

Теплов промолчал, отнеся его усмешку целиком на свой счет. Зря, зря уступил он Артемову! Не готов Калмык тут работать, сломается на раз. И себя, и их погубит.

За свою жизнь Глеб не боялся – отбоялся уже давно, боялка сломалась. Но задание могло накрыться медным тазом. А дело нешуточное, эта вымершая река – не баловство местных идиотов. Тут пахло не жареным – горелым несло на всю округу. Бурый особыми своими какими-то способностями не хвастал. Но знал: если внутри, под ложечкой, колет, это не к добру. Интуиция это, или годами наработанное чутье, или еще какая-нибудь чертовщина – не суть важно. Важно, что еще ни разу оно его не обмануло, и сейчас яснее ясного говорило: неладно здесь, ох как неладно.

– Много людей – много внимания, – заговорил Резван, отвечая на последний вопрос Теплова. – А, как я понимаю, лишнее внимание вам ни к чему.

– Правильно понимаешь, – кивнул Бурый, радуясь, что майор, кажется, не сильно обиделся на выходку Калмыка.

Все-таки им вместе еще работать. А майор этот человек дельный, места, по крайней мере, знает хорошо. Пойди найди лучшего. А симпатии-антипатии – это лирика, юношеский максимализм. Главное, результат, и плохо, что он, как наставник, не сумел этого как следует втолковать старшему лейтенанту Халаеву. Но ничего, вернутся домой – если вернутся, – вставит по самый Кавказский хребет. Чтоб уж навсегда, навечно. До самой смерти.

– Если интересно, я сам вызвался, – продолжил Хасанов. – Дело опасное, искали добровольцев…

– Почему ты уверен, что опасное? – перебил его Глеб. – Есть соображения?

Резван пожал плечами:

– Никаких особенных соображений. Но человек погиб на той реке – раз. Рыба вся вымерла – два. И слухи пошли по горам – три…

– Ну-ка, про слухи поподробнее, дорогой, – вмешался Борман. – Чего там ваша молва толкует?

– Молва? – усмехнулся майор. – Молва толкует, что много смертей скоро будет.

– Среди рыб? – угрюмо пошутил Борман.

Резван посмотрел на него в зеркало – и не улыбнулся.

– А где будут смерти? – спросил Глеб. – Не сказали?

– Тебе точный адрес назвать? – осведомился Резван.

– Не помешало бы, – без тени улыбки ответил Бурый.

Подъем закончился – и сразу же пыльная, неровная полоса, кое-как намечавшая дорогу, нырнула в узкое, как разрез скальпеля, ущелье.

Спецназовцы машинально взяли на изготовку оружие – и это не ускользнуло от глаз Резвана.

– Спокойно, – сказал он. – Дурак я подставляться? Или вы думаете, что у нас все тут смертники?

Он намекал на автомат Калмыка, нацеленный ему в спину. Понимал, значит, что его ждет в случае засады. И тактично – по местным меркам – давал понять, что они играют на одной стороне.

Впрочем, Бурый на его реплику и глазом не моргнул. Не до дискуссий тут, работать надо. А каждый работает как умеет. И порой, надо сказать, неплохо умеет.

– Так что там про адрес? – напомнил майору Глеб, глядя в белый просвет впереди.

Резван аккуратно, впритирку, объехал огромный ребристый валун, перегородивший ущелье.

– Никак не уберут после обвала, – посетовал он. – Не знают как. Техника сюда не дойдет. А начни взрывать – вся стена обвалится.

Спецназовцы молчали, дожидаясь ответа на вопрос.

Резван вздохнул:

– Нет никакого адреса. Слыхали что-то про Питер… Потом про Смоленск, Ростов… Разное толкуют. Но, как всегда, никто ничего толком не знает.

– Но есть ведь тот, кто знает, – уверенно проговорила Алиса.

Майор Хасанов развел руками:

– Должен быть, по идее…

– Давай говорить прямо, Резван, – сказал Глеб. – Тебе что-нибудь наверняка известно?

– Тебе нужна зацепка? – уточнил Хасанов.

– Именно.

Резван снова вздохнул.

– Извини, Глеб. Ничего.

– Ясно, – сказал Бурый. – Ладно, будем искать.

– Ну так же интересней! – подал голос Борман. – А то чего искать, когда все известно? Никакого тебе удовольствия от процесса.

– Ни пыли поглотать, ни в горах побегать, – в тон ему добавила Алиса.

– Во-во!

Ущелье вдруг раздалось неровным раструбом – и кончилось. «Гелендваген» выкатил на крошечную плоскую площадку. С одной ее стороны высились неприступные горы, с другой – лежал крутой холм с парой десятков каменных домишек, тесно прилепленных друг к другу. А за ними – все те же горы.

– Кадыр-Юрт, – объявил не без облегчения Хасанов.

То ли устал майор от разговора, то ли рад был, что благополучно доехали, но Теплов отметил то, что майор будто груз с плеч сбросил и занес это в мысленную записную книжку – не в пользу майора.

– Теперь понятно, почему вертолет не мог сюда добраться, – сказал, озираясь, а затем поднимая кверху голову, Борман. – Тут ему просто некуда сесть…

– И встать, – закончил Глеб. – Хорош болтать, товарищ капитан. Сосредоточились.

– Есть хорош болтать, товарищ майор, – мстительно проворчал Борман.

Но больше ничего не добавил. Знал, где можно перегнуть, а где надо остановиться. Друзья друзьями, а по службе Бурый спуску никому не давал. На этот счет никто не заблуждался.

Резван подъехал к спуску с холма, остановил машину у первого каменного забора, ограждавшего небольшое подворье с одноэтажным домиком и более чем скромным хозяйством.

– Все, – сказал он. – Дальше пешком.

Борман хотел что-то сказать, но, покосившись на Глеба, счел за лучшее промолчать.

Спецназовцы неторопливо выбрались из машины, поглядывая по сторонам. И тут же замерли: из узкой щели калитки вылезло и уставилось на них дуло винтовки.

Глава 5

– Что, дорогой? – спросил Мурад, взглянув на торопливо вошедшего Ису.

– Есть новости, Мурад, – ответил тот, облизывая в нетерпении губы.

«Был бы собакой, вилял бы хвостом», – одобрительно подумал Мурад.

Он махнул рукой, приглашая сесть. Иса почтительно опустился на самый край стула, дожидаясь разрешения говорить.

– Говори, – позволил Мурад, улыбаясь.

– Приехали гости из Москвы, – доложил Иса.

Мурад улыбнулся шире.

– Очень хорошо. Что за люди?

Иса пожал плечами.

– Сказали, серьезные…

Мурад обрадовался еще больше.

– Наконец-то. А то я уже заждался. Серьезные люди нам очень нужны. Будет с кем поработать.

– Я не очень тебя понимаю, Мурад… – признался с виноватым видом Иса.

– А тебе и не надо понимать, дорогой, – успокоил его Мурад. – Делай, как я скажу. Потом все поймешь.

Иса кивнул, удовлетворенный таким ответом.

– Так, – продолжил Мурад. – Ты послал человека?

– Послал, Мурад, – доложил Иса. – Еще вчера.

– Как он? Не подведет?

Иса завертел головой.

– Я все сделал как ты сказал. Из молодых, опыта никакого, только стрелять любит…

– Что стрелять любит, это хорошо, – задумчиво сказал Мурад. – Заодно проверим русских. Сколько их?

– Четверо. И один наш.

– Кто такой?

– Майор Хасанов, из ФСБ. Родом из тех мест.

– Хорошо, – одобрил Мурад. – Очень хорошо. Ладно, Иса, иди пока. Будут новости, сразу ко мне.

– Понял, Мурад, все понял.

Иса подхватился и, прижимая руку к сердцу, задом вышел из комнаты.

Оставшись один, Мурад достал телефон с прямой спутниковой связью, набрал номер.

– Простите за беспокойство, Джамаль-шейх, – поздоровавшись, заговорил он. – Есть новости.

– Надеюсь, хорошие, – ответил на том конце беспроводной линии густой голос с повелительными нотками.

– Будем надеяться, что хорошие, уважаемый, – подхватил Мурад. – Гости из Москвы здесь.

– Думаешь, задержатся? – спросил Джамаль-шейх.

– Я постараюсь, чтобы они задержались, – пообещал Мурад.

– Смотри, чтобы не сорвалось, – ворчливо предупредил собеседник. – Помни: за этим делом следит много больших людей.

– Я все помню, уважаемый Джамаль-шейх, – заверил своего патрона Мурад. – Все сделаю как надо.

– Хорошо, – ответил шейх. – Как там Алихан?

– Старается, уважаемый шейх, – без запинки ответил Мурад. – Очень старается.

– Рад слышать, – отозвался шейх. – Передай ему мое благословение.

– Обязательно передам…

– Храни тебя Аллах.

– И вас, дорогой шейх…

Разговор прервался. Мурад положил трубку, достал платок, отер лоб слегка дрожащей рукой. Некоторое время сидел без движения, сосредоточенно что-то обдумывая. Затем хлопнул в ладоши.

Из задней двери бесшумно вышла молодая, очень красивая женщина в голубом платье, склонила в поклоне голову.

– Принеси мне чаю, Заза, – мягко сказал Мурад, и улыбка снова тронула его губы. – Только завари на этот раз с жасмином, как ты умеешь.

Глава 6

– Опа, – сказал Борман, подымая автомат.

Калмык последовал его примеру.

Алиса мягко шагнула в сторону, одним неуловимым движением вскидывая оружие. Ее взгляд пробежал по забору, перекинулся на соседние здания. Там было тихо, но так и чувствовалось, что отовсюду на спецназовцев направлено множество настороженных глаз.

– Всем стоять, – вполголоса скомандовал Бурый. Держа автомат стволом вниз, он вопросительно посмотрел на Резвана: – Нас не ждали?

– Может, и не ждали, – пробормотал тот.

Он шагнул вперед, поднял открытые ладони на уровень плеч. Негромко что-то проговорил по-чеченски.

Винтовка, торчащая из щели в калитке, даже не шевельнулась, продолжая смотреть на гостей круглым враждебным зрачком.

– Скажи ему, что мы пришли с миром, – сказал Глеб, глядя в сторону калитки и улыбаясь.

Калмык хищно улыбнулся:

– На них это не действует.

Резван, как ни напряжена была обстановка, все же мельком покосился на него, покачал головой.

– Держи пока язык за зубами, – посоветовал Калмыку Бурый.

– Угу, – пробурчал тот, осматривая сквозь прорезь прицела всю улицу.

«Припомню я тебе это «угу», – пообещал себе Глеб.

– А винтовочка-то Мосина, – вполголоса заметил Борман. – Из нее бронежилет прошивается насквозь. Причем вместе с содержимым.

– Не Мосина, а Бердана, – поправила Алиса, покосившись на торчащий ствол.

– Женщина, когда речь идет об оружии… – начал было Борман.

– Тихо вы! – одернул их Бурый. – Нашли время.

И когда подчиненные замолчали, веско добавил:

– Это «манлихер», тысяча девятисотого года выпуска. И всё на этом.

Резван, дождавшись тишины, снова повернулся к забору, заговорил громче и настойчивей. Казалось, он разговаривает с пустотой, но дуло винтовки внезапно дрогнуло и медленно втянулось в щель.

– Ну вот, – констатировал Борман, – обойдется без кровопролития.

– Сплюнь, – сказала Алиса.

– Лучше не надо, – серьезно заметил Резван.

Бурый выжидательно смотрел на калитку. Откроется или на этот раз выставят пулемет?

Калитка, звякнув запором, со скрипом отворилась. За ней стоял низенький белобородый старик, разглядывал гостей черными пронзительными глазами. Винтовка стояла рядом и была почти одного с ним роста.

– А хозяин-то – ровесник винтовки, – заметил Борман.

– Он вообще-то понимает по-русски, – сообщил как бы между прочим Резван.

– Пардон, – спохватился Борман. – Предупреждать надо.

Он улыбнулся старику, поднес руку к сердцу:

– Ассалям алейкум!

– Ваалейкум ассалям, – вдруг звучным, молодым голосом отозвался тот и улыбнулся, показав крепкие, выпирающие вперед зубы. Он вышел вперед, волоча за собой винтовку, глянул на Глеба, безошибочно определив в нем старшего.

– Что ваша надо? – спросил он так, будто с силой выхаркивал слова.

– Прошу прощения, уважаемый, – спокойно ответил Бурый. – У нас одно небольшое дело. Скоро мы уедем.

Резван со своей стороны присовокупил несколько быстрых фраз.

Бурый машинально покосился на Калмыка, немного понимавшего на местном наречии. Тот, успокаивая майора, кивнул.

Старик, выслушав Резвана, что-то важно и долго втолковывал ему. Спецназовцы, жарясь на солнцепеке в своей сбруе, терпеливо ждали конца речи.

Наконец старик умолк и с важным видом задрал голову.

– Что он сказал? – поинтересовался Теплов.

– Арзу сказал, что дает нам времени до тех пор, пока солнце не скроется вон за той горой, – перевел Резван.

Он показал рукой на вершину слева. Солнце уже лежало на ней нижним краем – времени было в обрез.

– Хорошо, – кивнул Бурый, облизывая губы. – Мы успеем. Пошли.

– Стой! – внезапно каркнул Арзу.

Спецназовцы, уже навострившие лыжи, замерли.

Старик шагнул к Борману, которому он едва доставал до груди, и указал на гранаты у него на разгрузке.

– Давать мне, – коротко приказал он.

– Чего?! – взревел Борман.

Старик проворно отскочил назад, наставил на Бормана свой «манлихер». Из-за соседних заборов, из-под крыш вдруг высунулись разномастные стволы, числом не меньше десятка, грозно нацелились на спецназовцев.

– Тихо! – приказал своим Бурый. – Не дергаться.

Борман замер, косясь по сторонам.

– Как тут все запущенно, – пробормотал он.

Арзу между тем, осознавая свою силу, протянул сухую ладонь вперед.

– Давать!

– Лучше послушаться, – посоветовал Резван.

– Отдай ему эти чертовы гранаты, – процедил Бурый.

Борман снял обе свои гранаты, положив в руку старику. Тот, не оборачиваясь, что-то отрывисто сказал. Тотчас из калитки вынырнул юркий черноглазый мальчуган, подхватил гранаты, как булочки, и утащил во двор.

– Теперь все? – спросил Глеб. – Можем идти?

– Это! – сказал Арзу, показывая на магазины у него в нагрудных карманах.

Бурый почувствовал себя не очень уютно. И так они почти безоружны, со своими пукалками, в этих безжалостных горах. А отдать патроны – это на сколько еще шансов сократить возможность остаться в живых? Но спорить со строптивым старцем не решился. Себе дороже. Всех этих сельских вояк, конечно, ничего не стоит положить за пять минут. Но, во-первых, Резван вряд ли одобрит такое решение вопроса. А во-вторых, подобные методы были не в ходу у самого майора Теплова. Поэтому он послушно вытащил магазины и передал их старику.

Тот невозмутимо вручил их внуку – или, скорее, правнуку, – после чего перевел взгляд на Алису.

– Сейчас он тебя заставит стриптиз показать, – съязвил Борман, тяжело переживающий потерю ручной артиллерии.

– А ты и рад будешь, – не осталась в долгу Алиса.

Впрочем, напряглась и она. Поскольку никто не знал, чего можно ждать от предприимчивого аксакала.

«Ладно, – решил Глеб. – Поиграли и хватит».

Он поднял руку и, решительно жестикулируя, громко заговорил:

– Арзу! Солнце уходит за гору. У нас мало времени. Мы пойдем. – Он обернулся к Резвану: – Веди нас на кладбище!

Резван странно глянул на него, но все-таки двинулся по узкой улочке, между каменными стенами.

– Вперед, – скомандовал Бурый.

Арзу, выкатив глаза, смотрел на уходящих спецназовцев. Казалось, сейчас он лопнет от возмущения.

Но уверенность командира произвела на него должное впечатление, и он, ничего не сказав, подхватил свою мортиру и зашагал следом за ними.

И дальше, стоило гостям миновать очередную калитку, из нее выходил либо очень старый, либо очень юный житель мужского пола и, держа кто двустволку, а кто и «АК-47», шагал следом за ними. Таким образом, вскоре за спецназовцами брела плотная группа человек в десять, вооруженная до зубов и отнюдь не мирно настроенная.

– Может, спеть им? – предложил, оглянувшись, Борман. – Чтоб добрее стали.

– Они добрые, – сказал Резван. – Просто вас не знают.

– Логично, – согласился Борман. – Как бы это исправить?

– Твой способ здесь все равно не пройдет, – заметила Алиса.

Калмык засмеялся – и напомнил о себе Бурому.

«Лучше его на кладбище не брать, – подумал он. – Еще сморозит чего, тогда точно стрельбы не избежать».

– Ты останься на выходе из аула, – приказал Глеб старшему лейтенанту. – Будешь страховать нас с тыла.

– Есть, – ответил, пряча глаза, Калмык.

Догадывался, что не просто так его оставляют в арьергарде. Но чувств своих не выказал – и тем самым сильно поднял себя в глазах командира.

«Может, зря я на него бочки качу? – подумал Глеб, догоняя своих. – Ладно, время покажет…»

Он покосился назад. Калмык уже пропал с глаз – точно растворился в тающем желтом мареве. Что-что, а времени даром он не терял.

Вот наконец деревня кончилась. Они пришли на небольшой пригорок, сразу за которым начинались крутые уступы гор. По пригорку были разбросаны скромные белые камни с высеченными на них узорами – надгробия на могилах усопших.

– Где наш клиент? – спросил Бурый, утирая пот.

Майор Хасанов спросил о чем-то Арзу, шагавшего по пятам спецназовцев. Тот, презрительно выпятив нижнюю губу, небрежно показал влево, где тянулась мелкая узкая ложбинка, выходившая за пределы кладбища.

– Там, – перевел Резван, повторив жест старика.

– Со своими побрезговали положить, – заметил Борман.

– Он же не мусульманин, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Резван.

– Ну коне-ечно, – протянул Борман.

Они потопали к ложбинке. Местные жители, присев на корточки, остались сидеть на границе кладбища. Они о чем-то тихо переговаривались и держали оружие наготове.

– Как шарахнут сейчас в спину, – сказал Борман. – Место самое подходящее.

– Здесь стрелять не станут, – успокоил его Резван. – Это священная земля, на ней нельзя убивать.

– А что, потом все-таки станут? – поддел его Борман.

– Это как ты себя поведешь, – сердито отшутился майор.

Было видно, что он тоже немного нервничает. Потому как хоть и земляки – а здесь он был тоже чужой. Тут свой только тот, кто родом из этой деревни. А дальше все враги, никому веры нет. Так тут было испокон веков, и так будет и впредь, пока стоят эти молчаливые горы и лучше любой границы охраняют раз и навсегда установленные правила поведения.

– Я-то всегда веду себя хорошо, – вздохнул Борман. – Жаль, другие это не всегда понимают.

Они подошли к ложбине – каменистой канавке в полметра глубиной. Чуть дальше в ней виднелся едва заметный холмик – все, что осталось от покойника.

– Там, судя по всему, – сказал Хасанов.

Арзу остался со своими, издалека наблюдая за гостями. Спросить было не у кого. Спецназовцы остались одни на голом каменистом пятачке, окруженном со всех сторон равнодушными ко всему вершинами.

Борман спустился в ложбинку, остальные пошли по ее краю: Бурый с Резваном по правой стороне, Алиса по левой. Подойдя к могиле, остановились, не зная, что делать дальше.

– У тебя вообще какой был план? – поинтересовался Борман, разглядывая пересыпанную камнями кучку уже ссохшейся земли.

Бурый в который раз вытер со лба пот, тупо посмотрел на кучку.

– Будем копать? – теребил его Борман. – Или как? Солнышко-то все ниже.

– Ты и в самом деле собрался выкапывать труп? – спросила Алиса у Глеба. – Так мы и лопат не взяли.

– Ничего, будешь рыть руками, – успокоил ее Борман.

– Ты, может, и будешь, – отрезала Алиса. – А меня уволь.

Борман перевел взгляд на Бурого:

– В самом деле, командир! Что будем делать?

Бурый покосился назад. Жители деревни смотрели на них, как будто чего-то ждали. Арзу, заметив взгляд Теплова, показал на солнце: время, мол.

Бурый отвернулся, снова уставился на могилу.

Если бы его спросили, чего он ждет, он и сам точно не ответил бы, чего именно. Просто чувствовал, что должен находиться здесь, и все. А почему, он вряд ли толком сумел бы объяснить.

Но время шло, и ничего не происходило. Это начинало его беспокоить, поскольку весь его план был рассчитан именно на то, что здесь что-то произойдет. Пока же, не считая мелкого инцидента с Арзу, все шло гладко. И это было хуже всего.

Он спрыгнул в ложбинку, ковырнул ногой землю.

– А зачем вам вообще этот труп? – вдруг задал Резван самый неприятный для Глеба вопрос.

– Во-во! – подхватил Борман. – Мы же не эксперты, командир. Чего мы там увидим? Типа, насколько он противный, да?

– Как будто не все трупы противные, – фыркнула Алиса.

– Ну, не скажи! – возразил Борман. – Иной покойник ничего себе, чистенький, симпатичный. Хоть водку с ним пей.

– Кому что, – пробормотала Алиса.

– А другой, – не слушая ее, продолжал Борман, – такой урод – с души своротит. Но это после бомбежки, когда в куски… Или если долго в мокрой земле полежал. А тут сухо, как в крематории. Так что наш клиент должен быть красавчиком.

– Забыл, от чего он умер? – спросила Алиса.

– А что? – не понял Борман.

– Его какой-то гадостью отравили, от которой вся рыба в реке сдохла. Так что он уже далеко не красавчик.

– Ах да, – спохватился Борман, потянувшись рукой к затылку. – Точно. Поди, с него уже вся кожа слезла. Слышь, командир? Может, не трогать его? Лежит себе и лежит. И местные спокойней будут.

Бурый, рассеянно слушавший разговор подчиненных, присел на корточки, отгреб ладонью пыльную горсть земли со скудного холмика.

– Будем копать, – сказал он непреклонно.

– Ладно, – кротко отозвался Борман. – А чем?

– Зубами, – разозлился Бурый. – Давай, доставай нож. Резван, сходи попроси у деревенских лопату. Тут же кладбище, должна где-то быть лопата!

– Хорошо, – согласился Резван. – Попрошу. Но за результат не ручаюсь.

– А ты отдай Арзу свой «ТТ», – посоветовал Борман, доставая нож. – Он и на пару лопат расщедрится.

Резван не ответил, лишь одарил веселого капитана тяжелым взглядом.

– Не понравилось, – пробормотал Борман ему в спину. – Нежный какой майор…

Он сел на корточки напротив Бурого, примерился, воткнул нож в холм и вывернул пригоршню земли.

И в тот же миг в воздухе свистнуло, и в камни за ложбинкой смачно цокнула пуля.

Еще только доносился звук выстрела, а Бурый и Борман уже вытянулись на дне ложбинки и уткнули носы в землю. Алиса по-кошачьи метнулась за ближайшее надгробие. То же самое сделал и Резван, успевший отойти шагов на десять.

В надгробие, за которым пряталась Алиса, запоздало щелкнула вторая пуля, высекла белое облачко.

– Алиса, – отдувая от лица пыль, спросил Бурый. – Ты как?

– В порядке, – отозвалась сердитым голосом Иванова.

– Резван?

– Нормально, – послышался твердый голос майора.

Бурый чуть приподнял голову, чтобы посмотреть в глаза Борману, который был отделен от него могильным холмиком. И тут третья пуля вжикнула над его головой, срикошетила от камня, с гудением ушла вдаль. Бурый прижался к земле, ругнулся в адрес дотошного стрелка.

– «Эсвэдэшка» лупит, – сказал Борман уважительно.

– Ага, – согласился Бурый. – Она, родимая.