Текст книги "Акваланги на дне"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

От шума подъезжавшего к дому автомобиля оба моряка вздрогнули, настороженно переглянулись. Час был очень поздний, на улице совершенно темно, немногие редкие фонари с трудом боролись с непроницаемым мраком теплой южной ночи. В тихом проулке между коттеджами свет фар подъезжавшего автомобиля показался чрезмерно ярким и пугающим, даже зловещим.

– Черт, менты! – пробормотал Алексей Дорофеев, сердито морща лоб. – Этого нам еще не хватало!

Оба моряка посмотрели друг на друга, как провинившиеся школьники.

– Ты не бойся, Серега, это не она, – продолжал Дорофеев. – Это наверняка соседка милицию вызвала. Есть тут одна старушка-соседка пугливая. Она меня терпеть не может с тех пор, как здесь поселился.

– Что делать-то теперь? – сердито спросил Полундра. – Как я перед женой покажусь с расцарапанной рожей?

– Да нормально ты покажешься! – заверил его Дорофеев. – Сейчас главное – тебе на глаза ментам не попасться, понимаешь? А я один от них как-нибудь отделаюсь.

– Как ты от них отделаешься? Вместе гуляли, так давай вместе и отвечать.

– Тихо, Серега! – торопливо воскликнул Дорофеев. – Думай сам, какую ты дичь несешь!

– Но послушай…

– Не разговаривай, а давай скорей наверх! Там у меня недостроенная мансарда, туда они не сунутся. А я пока с ними объяснюсь.

Полундра скрылся с веранды.

Едва он это сделал, как к калитке, ведущей к дому Дорофеева, подкатил «уазик», однако странным образом без милицейской раскраски. Полундра успел по недостроенной лестнице взобраться на второй этаж, в так называемую мансарду, откуда ему было хорошо видно, как из «уазика» выбрался мужчина в милицейской форме с погонами старшего лейтенанта, открыл калитку и по бетонной дорожке направился к дому, где на веранде его ждал Лешка Дорофеев. Следом за милиционером через калитку прошла брюнетка собственной персоной.

Наблюдая все это сверху, Полундра не верил собственным глазам. «С каких это пор наряд милиции состоит из одного человека? Однако черт его знает, – в растерянности подумал североморец. – Ведь это же Крым, территория Украины. Может быть, здесь так положено, чтобы милиционер на вызов ходил в одиночку?..»

Взойдя на веранду, человек с погонами старшего лейтенанта милиции понимающим взглядом оглядел стол, потом кивнул преспокойно сидящему за ним Дорофееву.

– Добрый вечер. Хорошо сидите?

– В чем дело, начальник? – развязно отозвался Дорофеев, глядя снизу вверх на представителя власти нахально и самоуверенно. – По какому праву вы врываетесь сюда, нарушаете, так сказать, неприкосновенность моего жилища?

– Оперуполномоченный Балаклавского ГОВД старший лейтенант Китаенко, – даже не потрудившись приложить руку к фуражке, представился милиционер. Потом повернулся к брюнетке, спросил ее коротко, кивая на Дорофеева: – Этот?

Та отрицательно мотнула головой.

– Нет. Это хозяин дома. А с ним дружок был, куда-то делся. Это он меня изнасиловал! Схватил за руку, поволок в комнату… Вот, смотрите, какие синяки остались! Я кричала, отбивалась. Не верите, так соседей спросите!

– Так он изнасиловал тебя? – строго спросил оперативник. – А ты не врешь?

– Что значит врешь? – обиделась девица. – Хотите, прямо сейчас на экспертизу поедем. Пусть меня осматривает кто угодно, какие хотите анализы берут. Он спал со мной, сволочь! Не знаю даже, как я теперь родителям на глаза покажусь.

Она захныкала, стала тереть глаза рукой. Оперуполномоченный скривил кислую мину.

– Ну ладно, хорош ныть! – проговорил он сердито. – Плакаться и оправдываться ты перед своей мамой будешь, если она у тебя есть, эта мама. – Он повернулся к Дорофееву: – Это правда?.. То, что она говорит?

– Нет, все врет! – невозмутимо ответил Дорофеев. – Никто ее у меня дома не насиловал, и эту девушку я впервые в жизни вижу!

– Так ты меня впервые в жизни видишь? – завопила девица. – Ах ты, мурло проклятое! Да ты ж сам меня сегодня снял на выезде из Севастополя! Приволок сюда! Ты мне и дружка этого представил, все рассказал про него!

– Рассказал? – заинтересованно переспросил милиционер. – Ну-ка, ну-ка! Что он тебе рассказал?

– Да все, что нужно! – Брюнетка пожала плечами. – Зовут этого его дружка Сергей Павлов. Гражданин России. Морской офицер, старший лейтенант. Служит на Северном флоте в морском спецназе. Сюда приехал по путевке, остановился в санатории, принадлежащем Российскому ВМФ.

Лешка Дорофеев даже приоткрыл рот от изумления, а оперуполномоченный тихо присвистнул.

– С вашей памятью, девушка, в разведке надо работать! – заметил он не без иронии. – Ну, так что? – Он повернулся к Дорофееву. – Говори, где твой дружок!

Полундра, стоя в недостроенной мансарде, слышал каждое слово, произносимое на веранде. Когда он услышал, как брюнетка точно описала его, назвала и фамилию, и место службы, он подумал, не разумнее ли будет сейчас попросту спуститься вниз и все объяснить милиционеру. Потому что, если тот будет звонить на место службы или менты припрутся в санаторий и начнут задавать вопросы жене, это, пожалуй, будет еще хуже. Однако он прекрасно понимал, что уже настроенный брюнеткой против него и Дорофеева милиционер скорее всего не поверит ни одному его слову. Кроме того, экспертиза и анализы подтвердят факт имевшего место полового акта между ним и брюнеткой – как тогда Полундра докажет, что эта баба сама потащила его в спальню и он вовсе не насиловал ее? Шрамы на его лице от когтей брюнетки убеждали как раз в обратном. Нет, Лешка Дорофеев был прав, надо спрятаться наверху и ждать. Его бывший командир сумеет сам решить все проблемы с ментами.

Стоя наверху, у самого окна недостроенной мансарды, Полундра слышал, как Дорофеев и в самом деле пытается как-нибудь заговорить оперативнику зубы.

– Послушайте, товарищ старший лейтенант! Я вам сейчас все объясню…

– Объясняй! – Милиционер вел себя весьма агрессивно. – Давай объясняй! Я тебя одно только прошу мне объяснить: где этот твой дружок? Больше ничего мне объяснять не надо.

– Да я понятия не имею, где он может быть теперь!

– Как понятия не имеешь? Ты же с ним пил!

– Ну, мало ли с кем выпить приходится, товарищ старший лейтенант! Встретились у причала случайно, я вижу, что свой человек, морячок. Ну и предложил, давай, говорю, выпьем.

– И потащил незнакомого человека прямо к себе домой! Устроил ему вот этот стол, как будто он тебе брат родной. Только потому, что он моряк! А то мало в Балаклаве моряков!

– Так ведь моряк моряку рознь! – как-то неуверенно возражал Дорофеев. – С иным даже сесть на одной лавочке не захочется. А этот человек такой душевный!..

– А откуда ты знаешь все его персоналии? Как зовут, где служил?

– Вовсе я ничего не знаю! – стал открещиваться Дорофеев. – С чего вы взяли?

– Не знаешь? А она откуда все это знает? – милиционер указал на брюнетку.

– Да ничего она не знает, товарищ оперуполномоченный! – отчаянно протестовал Лешка. – Выдумала все, из головы взяла. Со злости, не иначе!

– Из головы? – взвилась на дыбы брюнетка. – Ты ж сам, козел вонючий, мне его представил! Рассказывал, подлюга, что вы в балаклавской учебке вместе учились!

– Врет она, товарищ старший лейтенант! Ничего я такого не говорил!

– И девушку твой дружок вовсе не насиловал? – с иронией спросил милиционер.

– Не насиловал! Они просто повздорили между собой немножко, поругались. А эта психованная сразу стала руками махать. Ну, тот и прижал ее слегка, конечно… А куда ж ему было деваться? Она же ему лицо оцарапала, глаза достать хотела!

– Короче! – оперуполномоченный терял всякое терпение. – Где сейчас твой дружок?

– Не знаю! Он ушел сразу же после того, как они поссорились. Он так расстроился от всего этого, что даже выпить на посошок не захотел.

– Да врет он все! – спокойно возразила брюнетка. – Здесь он прячется.

– Ты подожди! – оборвал ее оперативник. Он повернулся к Дорофееву: – Ты отвечай! Значит, говоришь, здесь у тебя его сейчас нет?

– Нет!

– Пошли, я осмотрю дом!

От этого требования Дорофеев заметно смутился.

– Вы не имеете права, товарищ старший лейтенант! – неуверенно стал протестовать он. – Я требую ордер на обыск…

– Я тебе сейчас дам ордер! – окончательно разозлился милиционер. – Я тебя сейчас определю в КПЗ на пятнадцать суток за нарушение общественного спокойствия. Смотри! – Он потряс перед носом Дорофеева каким-то листом бумаги. – Одна заява на вас уже есть! Радуйся, что не на тебя лично. Сейчас пойду по соседям, наберу еще. Так что засадить тебя хватит!

– Да за что, товарищ старший лейтенант?

– Давай, говорю, не придуривайся! Показывай мне дом!

Дорофеев, поняв, что отвертеться не получилось, повел было милиционера в подвальный этаж. Однако тот почему-то первым делом направился наверх, в мансарду.

– Послушайте, туда нельзя! – стал протестовать Дорофеев. – Мансарда еще не достроена, по ней в темноте опасно ходить. Там, разумеется, никого нет.

– Да заткнись, – небрежным тоном оборвал его милиционер. – Я буду смотреть там, где считаю нужным. Свет включи мне.

– Здесь нет света.

– Вот как? – Оперативник недоверчиво повернулся в сторону Дорофеева. – Ладно, хрен с тобой. Попробуем обойтись своим светом.

Оперативник вытащил карманный фонарик, при его тусклом свете поднялся по лестнице, оказался на втором этаже. Тонкий лучик скользнул по обширному пространству недостроенной мансарды, выхватил из темноты голые кирпичные стены, шиферную крышу подпирали толстые потолочные балки, кучи строительного мусора беспорядочно грудились на полу.

Однако в мансарде никого не было. Лучик фонаря скользил по стенам, по потолку, милиционер осторожно заходил за кучи мусора, светил там. В обширном пространстве недостроенной мансарды, собственно говоря, спрятаться особенно было негде.

Окончательно убедившись, что в доме никого нет, оперативник разочарованно хмыкнул, вновь пошарил фонариком по всем углам, потом недоумевающе пожал плечами. Брюнетка, сунувшаяся было в мансарду, также могла убедиться, что она пуста. Лешка Дорофеев во время всего этого осмотра стоял, опершись плечом на дверной косяк, и только криво улыбался.

– Ладно, допустим, – сказал оперативник, поворачиваясь к пытавшемуся скрыть свое удивление Дорофееву. – Значит, ваш собутыльник на самом деле сбежал.

– Так я же сразу сказал вам. – Хозяин дома попытался сохранить лицо. – Держите меня за какого-то обманщика.

– Ладно, ладно, – примиряющим тоном проговорил оперативник. – Если этот тип еще раз у вас объявится или случайно встретите его на улице, немедленно сообщайте нам. Понятно?

– Конечно, товарищ старший лейтенант! Какой разговор.

Когда оперативник и брюнетка ушли, Лешка Дорофеев, стараясь ступать осторожно, некоторое время ходил по своему дому, заглядывая повсюду. Однако все комнаты он нашел пустыми. Тогда он спустился вниз, вышел на участок.

Там было темно и тихо, если не считать обычных звуков южной ночи, стрекота сверчков в кустах у забора и щебета ночных птиц.

На голом и полностью открытом пространстве только что заложенного сада спрятаться было совершенно негде, и Дорофеев понимал это. Однако он продолжал стоять посреди пустынного участка.

– Серега! – вдруг негромко позвал Леха Дорофеев. – Серега, ты здесь? Отзовись, не прячься.

Ответом ему был только стрекот сверчков и чириканье какой-то назойливой птички. Вид у Дорофеева, когда он, повернувшись, направился в дом, был печальный и разочарованный.

Глава 14

В санатории военно-морского флота отдыхающих кормили вкусно и питательно. В большом, светлом и просторном зале столовой санатория уши отдыхающих ублажала какая-нибудь веселая музыка, игравшая негромко, так что не препятствовала разговаривать за столиком.

Впрочем, разговаривать за едой Наталья Павлова не любила, равно как и ее муж-североморец. Вот только соседка по столику им попалась болтливая.

Это была бальзаковского возраста особа, ценой всяческих дорогостоящих тренировок в каком-нибудь шейпинг– или фитнес-клубе сумевшая сохранить фигурку молодой женщины. В санаторий отдыхать она приехала одна. Про себя она сразу же рассказала трогательную историю, что была замужем за морским офицером, но ее муж, герой-подводник, служивший на Тихоокеанском флоте, погиб во время одной из аварий на своей субмарине, оставив ее одну-одинешеньку на белом свете с нищенской пенсией флотской вдовы. Полундра потом, морщась от досады, сказал жене, что на российском Тихоокеанском флоте сроду не было аварий на подводных лодках, при которых бы гибли люди, и флотская вдова загибает.

Наталья в ответ заметила, что это вполне может быть, что на убитую горем вдову их соседка по столику похожа менее всего и история о ее вдовстве – просто красивая сказка, придуманная для того, чтобы разжалобить незнакомых людей. Но выяснять реальное гражданское состояние флотской вдовы – не их дело. Однако после этого разговора соседку они стали называть не иначе как «флотская вдова».

В это утро, после того как Полундра не ночевал в санатории, настроение у Натальи Павловой было такое тревожное, что она дорого дала бы, чтобы только поесть спокойно, без необходимости отвечать на чьи-то любопытные вопросы. «Флотская вдова» с пышно распущенными волосами и в цветастом домашнем халатике сошла к завтраку и уселась на свое место, удивленно приподняв брови при виде пустого стула.

Наталья делала вид, что озабочена только тем, чтобы ее ребенок нормально позавтракал. Она едва ответила на приветствие соседки и теперь старалась поскорее закончить свой завтрак и убежать прочь. Но маленький Андрюшка отчаянно капризничал, не хотел есть. Спрашивал, где папа и когда он придет. Наталье пришлось отвечать сыну, что папы нет, что сегодня придется завтракать без него, так надо… «Флотская вдова» во второй раз удивленно приподняла брови.

– Я смотрю, вашего папы с вами нет, – с отменной светскостью начала она разговор. – Я надеюсь, он не заболел?

– Нет, он здоров, – негромко ответила Наталья.

– Здоров? Значит, он не остался в номере?

Досадуя на бесцеремонность своей соседки, Наталья только отрицательно покачала головой.

– Тогда где же он? – «Флотская вдова» смотрела на Наташу в упор и требовательно ждала ответа, как будто ей до этого было какое-то дело.

– Друга встретил, у него и заночевал.

– Заночевал? – с расстановкой повторила соседка по столику. Она посмотрела на Наталью внимательно и с сожалением: – Вы говорите, зано-чевал? Однако это вы маху дали, моя милая! – заметила она хладнокровно.

– Что? – Наталья почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. – Что значит дала маху?..

– А вы считаете, что нет? – «Флотская вдова» беспечно пожала плечами, словно не замечая оскорбленного лица Наташи. – Отпустили своего мужа с другом!.. Да ладно бы дома! А то здесь, в Крыму! Вы посмотрите, здесь же юг, море, красавицы! Или вы не знаете, что с мужиками в Крыму случается?

– Что случается? – едва слышно повторила Наташа.

– Случается, что мужья других жен себе находят, вот что! – авторитетно сказала соседка по столику. – И сколько бы вместе ни прожили и как бы он вам раньше в любви ни клялся! Пропадет на месяц, а потом…

– Нет, нет! – горячо запротестовала Наташа. – Сережка у меня не такой!

– Вы так считаете?

– Он меня по-настоящему любит, меня и своего сына! Он не может бросить семью!

– Все так говорят до поры до времени, – самоуверенно заявила соседка по столику. – Все они говорят, что ты для них единственная и что они будут любить тебя до гроба. А потом оказывается…

– Что оказывается?..

– Что какая-то встреченная на побережье Крыма лахудра для них дороже, чем ты, и семья, и все на свете! – закончила «флотская вдова».

Наталья Павлова сидела, точно окаменев, и смотрела перед собой остановившимся взглядом. Не желая отпускать вчера Сергея с другом, Наташа беспокоилась, что с ее супругом по пьянке случится какое-нибудь скандальное происшествие, как это и прежде иногда бывало. Возможность супружеской измены с его стороны и в голову ей не приходила. Теперь же Наталья ощутила тоску. А вдруг это правда? В самом деле, юг все-таки. Море, красавицы. Найти на все готовую лахудру, как та же сидящая перед ней за столиком «флотская вдова», здесь проще простого. А Сергей – человек горячий, увлекающийся.

«Флотская вдова» меж тем искоса наблюдала за своей молодой соседкой, прекрасно угадывая состояние ее души. Спросила как бы между прочим:

– Ты хоть деньги-то все с собой носишь? Ему, я надеюсь, только на мелкие расходы оставляешь?

– Деньги? – повторила Наташа испуганно. – Нет, деньги все Сережка носит, в кошельке.

– Он носит?! – Та с деланым изумлением уставилась на нее. – Да ты что, деточка, с ума сошла?

– Я? – Наташа сильно растерялась под взглядом своей соседки. – Но это же его деньги.

– Ну-ну, конечно! – «Флотская вдова» иронически усмехнулась. – Эх, святая ты наивность.

– Наивность?

– Ну, все, – заявила соседка самоуверенно. – Теперь, считай, пропал мужик. И с другом своим гулять отпустила на ночь, и деньги все у него!..

– Но я не могла отобрать их!..

– Домой доехать не на что будет! – заявила «флотская вдова».

– Я же говорю вам, он у меня не такой!..

– Ох, деточка! – Соседка, продолжая жевать, покачала головой. – Не знаешь ты еще этих мужиков, совершенно не знаешь! Я тоже раньше так говорила. Мой не такой, он меня любит, он так со мной поступить не сможет. Умные-то люди предупреждали, посматривай, мол, за ним, куда это он стал по вечерам исчезать. Но я говорю: не надо, зачем? Он на такое не способен… А потом что вышло? Однажды ушел он…

Наташа была не в силах слушать рассказ своей соседки по столику. И хотя у ее сына тарелка еще была полна каши, она подхватила его на руки и побежала прочь из столовой, так что «флотская вдова», никак не ожидавшая такой реакции, от изумления открыла рот и тупо уставилась ей вслед.

Глава 15

Волнующий запах моря и тихий плеск волн сквозь сон доносились откуда-то совсем близко, золотистый свет ласкового утреннего солнца, светившего ему прямо в лицо, окончательно разбудил Полундру. Североморец глубоко вздохнул и открыл глаза. Короткий сон после вчерашней бурно проведенной ночи освежил его, однако вместе с бодрствованием вернулись и тревожные мысли о том, в какое трудное положение попал он из-за этой дурацкой пьянки вчера. И надо же было Лешке Дорофееву связываться с этими девицами! Приглашал бы уж своих хороших знакомых, от которых знаешь, чего можно ожидать… И что теперь делать? Ни с того ни с сего оказался старший лейтенант Северного флота насильником. И имеется на него в милиции заявление. Да еще на территории другого государства! Да, в дрянной ситуации он оказался, что ни говори.

Полундра приподнял голову, внимательно оглядел помещение, куда он вчера впотьмах забрался. Это был заброшенный и пропитанный пылью чердак какого-то дома, его нехитрое убранство состояло из поломанной кровати, на которой расположился североморец, старомодного шкафа с потрескавшимися от времени и сырости дверцами и сваленной в углу кучи всякого пыльного хлама, назначение которого теперь уже было трудно угадать. Вчера в темноте этот чердак показался Полундре хорошим убежищем на ночь. С рассветом же стало ясно, что отсюда надо сматываться, если он не хочет попасться на глаза жильцам дома и вызвать у них ненужные расспросы.

Полундра глубоко вздохнул, сел на жесткой и припорошенной толстым слоем пыли поломанной кровати. Машинально потер виски – нет, голова не болела, никакого похмелья не было вовсе. Не так уж много он вчера и выпил. Ах, стерва баба эта брюнетка! Что учудила… Сама полезла трахаться, а потом побежала в милицию, заяву написала. Он, дескать, ее изнасиловал! И не отвертишься ведь теперь, и не докажешь ничего! И зачем ей это только было нужно? Правильно опасалась вчера Наташка, не хотела отпускать его с Дорофеевым, ничего хорошего из этой встречи не вышло, одни проблемы. Выкручивайся вот теперь из них, как знаешь.

Полундра встал, тщательно отряхнул одежду. Пыль вздымалась вокруг клубами, била в нос, так что старлей едва удерживался от того, чтобы чихнуть. Надо было действовать бесшумно. Еще не хватало, чтобы его здесь кто-нибудь обнаружил и сдал милиции! Тогда-то уж точно не выкрутишься, наверняка его приметы лежат на столе дежурного во всех отделениях милиции.

Осторожно ступая по запыленному хламу чердака, Полундра подошел к небольшому чердачному окошку, приоткрыв скрипучий ставень, выглянул наружу. Новый жаркий и солнечный южный день занимался, на пронзительно синем утреннем небе ни облачка, огромный ослепительный шар солнца висел над морем, предвещая сегодня, как и вчера, жаркую и сухую погоду. Судя по тому, как низко находилось солнце над уровнем горизонта, час был еще ранний, когда улицы городка практически пустынны, а все магазины, лавочки, закусочные и кафе еще закрыты. Значит, старлею лучше пока было бы не высовываться, а сидеть себе, затаившись, на этом чердаке. Так было и спокойнее, и безопаснее.

И хотя его, высунувшегося из узкого слухового окна на чердаке, мог заметить снизу какой-нибудь бдительный, страдающий по утрам бессонницей балаклавский житель, Полундра продолжал стоять и с высоты семи-этажного дома любоваться открывшейся его глазам картиной. Дом стоял у подножия Белой горы, сейчас лежащей в тени, солнце освещало ее своими лучами на закате. Зато теперь, в утренних лучах пред ним во всей красе открывалась Балаклавская бухта и сам этот небольшой, долгое время остававшийся закрытым и потому до сих пор практически не испорченный туристами городок.

Городская пристань находилась справа от того места, откуда смотрел Полундра. Прямо напротив виднелось трехэтажное здание с аршинной, будто кричащей вывеской «Лондонский отель», своей громогласностью словно хотевшей компенсировать малые размеры заведения, впрочем, очень чистого и опрятного. Расположенный слева вход в бухту, узкий, теснящийся между скал, был погружен в тень, зато более широкая часть заливчика теперь светилась ослепительным отраженным солнечным светом, точно мутное старое зеркало, немножко кривое и потрескавшееся, – легкая рябь от слабого течения воды в бухте видна была на ее поверхности.

Прямо перед старлеем виднелись оранжево-желтые запретительные буи, торчащие из воды заграждения и крупные таблички, извещающие о том, что заплывать в эту часть бухты категорически запрещено. Там находились подводные шлюзы, через которые, никем не замеченные и никому не ведомые, заходили подводные лодки на свой подземный, вырубленный в цельной гранитной скале ремонтный завод. Там они проходили положенный курс ремонта, оттуда так же незаметно уходили в дальнейшее плавание. Так было прежде, когда Полундра учился, а потом служил в Балаклаве. Что происходило с этим секретным заводом теперь, ему было неведомо.

Полундра вспомнил, что, еще когда он был дома, в Североморске, кто-то, недавно побывавший в Балаклаве, ему рассказывал, что этот завод, имеющий статус совершенно секретного объекта, теперь начисто закрыт и демонтирован. Россия не в состоянии платить требуемую Украиной арендную плату за его эксплуатацию, а самой Украине он, видимо, на хрен не нужен. Этот человек рассказывал, что военная охрана с него полностью снята, на завод в его когда-то тщательно засекреченные и охраняемые галереи теперь может проникнуть каждый, кто только захочет, а местные мальчишки за определенную плату берутся провести приехавших в Балаклаву туристов, любителей острых ощущений, по его вырубленным в гранитной скале заброшенным галереям. По его словам, какая-то часть завода уже затоплена, стало быть, сам завод начал постепенно разрушаться, и нечеловеческий труд тысяч заключенных, построивших этот завод, голыми руками вырубивших в твердой скале все его галереи, коридоры и рабочие помещения, окажется погребенным в морской пучине.

Теперь Полундра сам находился в Балаклаве. И вот надо же, до сих пор не спросил у того же Лешки Дорофеева о судьбе секретного завода. Чертов Лешка! Командир и друг, называется! Втянул в историю с бабами! Теперь вот выпутывайся из нее, как знаешь…

Впрочем, старший лейтенант флота Сергей Павлов не привык ныть, он полагал, что все свои проблемы должен решать сам, своими силами, умением, смекалкой. Глянув на солнце, Полундра понял, что, пока он тут любовался балаклавским пейзажем, оно поднялось значительно выше над уровнем горизонта, а это означало, что пора, пожалуй, отправляться по своим делам. Торговые точки городка уже должны быть открыты.

Так оно и оказалось. Пока Полундра выбирался с чердака дома – единственной, кто его видел выходящим из подъезда, была подслеповатая старушка, и она не заметила, что на одежде у североморца пыли несколько больше, чем положено, – пока забрел в парк и там как следует вычистился, пока дошел до центральных улиц Балаклавы, где располагались магазины, был уже десятый час утра, и жизнь в городке била ключом.

В первой же попавшейся лавочке он купил новую майку взамен изорванной и перепачканной вином, темные очки, бейсболку с широким длинным козырьком. Надев все это, посмотрелся в зеркало. Удовлетворенно хмыкнул. Знакомые Полундры в таком виде его, конечно, узнают. А вот милицейский патруль по словесному описанию не совсем трезвой и не научившейся запоминать приметы брюнетки – вряд ли! В таком виде Сергей почувствовал себя хоть чуточку, но защищенным.

Да, кстати, брюнетка… Деваться некуда, надо идти искать эту курву! Полундра не собирался садиться в тюрьму за изнасилование какой-то девочки по вызову, вдруг решившей изобразить из себя оскорбленную невинность!

В первом же открывшемся кафе Полундра подошел к бармену, заказал пиво. Устроившись за стойкой бара, стал медленно потягивать его и через некоторое время спросил как бы между прочим, не встречал ли бармен тут, в этом кафе, высокую, стройную девушку с волосами, крашенными в черно-фиолетовый цвет, и с трехцветной татуировкой на плече.

– Какой татуировкой? – неожиданно заинтересовался бармен. – Что на ней было изображено?

– Не помню, – с сожалением ответил Полундра. – Не было возможности как следует разглядеть. Помню только, что разноцветная и что там был ярко-желтый цвет, насыщенный такой.

– Ярко-желтый? – переспросил бармен и вдруг точно потерял всякий интерес к разговору. – Не знаю, не видел, – сказал он сухо и отвернулся, стал возиться с чем-то за стойкой. – Здесь полного всякого народу ходит, некогда мне их татуировки рассматривать.

Он умолк, продолжая ожесточенно копаться в шкафу за стойкой, потом и вовсе ушел, не глянув на Полундру, куда-то во внутренние комнаты кафе. Полундра спокойно допил пиво и отправился дальше, так и не узнав ничего.

В следующем кафе на его расспросы реагировали очень похоже. Интересовались, что за татуировка, но, услышав про желтый цвет, сразу замыкались в себе, прятались, будто устрица в раковину, и не сообщали решительно ничего. После третьего кафе североморец решил, что ему следует заказывать булочку и чашечку кофе. А то за день он накачается пивом, а никого так и не найдет.

Очень неуютно почувствовал себя Полундра, когда на площади возле причала к нему вдруг направился наряд милиции. Старший в наряде милиционер по-украински попросил предъявить документы. Невозмутимо улыбаясь, Полундра вытащил паспорт и санаторную книжку, подал их милиционеру. Сердце в груди спецназовца забилось тяжело, тревожно. Он ожидал, что, едва прочитав его фамилию в паспорте, милиционер скажет классическое: «Пройдемте!», – а то еще и вытащит из кармана наручники и наденет их ему на запястья прямо тут, на площади. Но нет, увидев российский паспорт и санаторную регистрацию, милиционер тут же потерял всякий интерес к Сергею Павлову, даже не попросил снять очки и кепку, чтобы убедиться в соответствии фотографии на паспорте лицу его предъявителя. Вернув документы Полундре, наряд отправился дальше.

Старлея это сильно озадачило. Конечно, наряд милиции выискивает в первую очередь лиц без крымской регистрации, потому что с них можно содрать штраф, непосредственный источник дохода для милиционеров. Так обстоят дела во всех городах, и в России, и в Крыму. Но только если брюнетка написала на него в ментуре заяву, то его непременно должны были объявить в местный розыск, его фамилию и остальные данные по рации должны были сообщить всем милицейским патрулям. А те уж ни за что не пропустили бы ни одного Сергея Павлова, что попался бы им на улице. Окажись в Крыму людей с такими именем и фамилией хоть дюжина, всех их притащили бы в отделение для допроса, а потом предъявили бы брюнетке для опознания. Здесь же ничего подобного не происходило. Что же это могло тогда означать?

Однако Полундре некогда было особенно ломать голову над происшедшим. Впереди было еще одно открытое кафе, и Полундра собирался продолжать свои расспросы, какими бы малоперспективными они ни казались.