Текст книги "Русская рулетка"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Симпатичная брюнетка в белой блузке, оттенявшей ее смуглое лицо, открыла обитую кожей стальную дверь кабинета.

– Я вас слушаю, Валерий Тенгизович.

Хозяин кабинета – грузный мужчина с грубым мясистым лицом – с мрачным видом сидел за огромным дубовым столом. Не глядя на секретаршу, он достал из наружного кармана пиджака огромный носовой платок и шумно высморкался.

– Нино, сделай мне кофе, – в его речи слышался заметный грузинский акцент.

– Обычный?

– С коньяком.

Секретарша с подчеркнутым удивлением посмотрела на свои маленькие часики. Было начало десятого. Обычно с утра шеф пил кофе с молоком. Наверняка что-то случилось, если он просит коньяк. Не сказав ни слова, секретарша вышла.

Когда спустя несколько минут она вернулась в кабинет, шеф разговаривал с кем-то по мобильному телефону.

– Нет, это не ошибка. Сам я еще не видел, но мне рассказали люди, которым я не могу не верить...

Он умолк, ожидая, пока секретарша поставит перед ним на стол чашечку кофе и рюмку коньяка.

Когда дверь за брюнеткой закрылась, разговор продолжился:

– Конечно, я должен убедиться сам. Через час буду знать точно. Мне нужно съездить в морг. Но повторяю тебе, Слава, сомневаться не приходится – Гурам убит. Ты же знаешь, я не суеверен, но после того, что случилось с Артуром и с Борей Тузом, не сомневался, что это только начало.

Слушая собеседника, он выпил коньяк, затем глотнул кофе.

– Слава, я понимаю, все мы люди, и каждый имеет право заболеть, однако ты должен приехать. Нас становится все меньше и меньше, но мы просто обязаны показать этим блядям, что не будем дергать жопой гвозди. Нет, я не знаю, кто это сделал, но, клянусь – убийцу ждет страшная кара. Что? Да, кое-кого подозреваю. Это – оборзевший молодняк, которому не нравится, что мы выступаем против коронования за лавэ. Приедешь на уборку, тогда поговорим более конкретно. Завтра ты должен быть в Москве. Да-да, завтра. Вечером перезвоню, уточню, где и когда.

Валера Кутаисский выключил мобильный телефон и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку мягкого кресла.

– Вах, вах... – покачал он головой. – Цудад, цудад[1]1
  Плохо (груз.).


[Закрыть] ...

Четверть часа назад ему сообщили по телефону, что накануне в подъезде своего дома наемными убийцами был расстрелян один из его ближайших друзей – Гурам Цандерашвили, один из наиболее известных грузинских законников. Несколькими месяцами раньше, летом, в своей квартире был убит еще один друг Валеры Кутаисского – вор-законник Артур. Смерть неотвратимо продолжала косить последних романтиков уголовного мира. Артур и Гурам пополнили список погибших за последние годы грузинских «бродяг», в котором уже числились Квежо, Арсен Микеладзе, Гога Ереванский и другие представители некогда могущественного клана. Его влияние стремительно падало, и не в последнюю очередь из-за того, что оставшиеся в живых руководители выехали за границу. В их числе были знаменитый Шакро-старший, который сейчас находился в Берлине, а также Бичико, основательно осевший в Вене.

В последнее время Гурам Цандерашвили вплотную занимался нефтью, почти не принимая участия в воровских делах. В деловых кругах Москвы он приобрел устойчивую репутацию солидного бизнесмена, и, хотя нефтяной бизнес был опасен сам по себе – погибли многие из тех, кто занимался нефтью – Валера Кутаисский был убежден, что причина убийства лежит вне сферы деловых интересов Гурама. Слишком уж четкая и ясная вырисовывалась картина.

Грузинские законники были едва ли не последними представителями старой генерации «бродяг», они выступали против расплодившихся в последнее время «сухарей» – тех, кто получил свое звание не за действительные заслуги, а просто-напросто выложив круглую сумму. Это было не по понятиям.

Квежо, Артур и Гурам заплатили жизнями за свои убеждения. Валера Кутаисский прекрасно понимал, что теперь наступила и его очередь. Но бежать от судьбы, прятаться в надежде спастись он не желал. Именно об этом говорил он со своим давним другом Славой Соболем, который, хотя и не принадлежал к грузинскому клану по крови, придерживался тех же взглядов.

Слава уже давно жил в Испании, в небольшом курортном городке под Барселоной, где у него была собственная вилла. Сейчас, в трудную минуту, он просто обязан был приехать на похороны Гурама, чтобы продемонстрировать и врагам, и друзьям свою верность воровским представлениям о чести.

Валера Кутаисский допил кофе и, сделав несколько распоряжений по телефону, вышел из кабинета.

* * *

Напоминающий длиной и цветом кузова серебристую акулу, «БМВ» седьмой модели подъехал к стоянке рядом с больничным корпусом. В нескольких десятках метров позади него свернул в проулок неприметный «москвичок» с забрызганными грязью номерами.

– Ну куда ты, куда?.. – занервничал пассажир «Москвича», молодой парень в серой плащевой куртке и вязаной шапочке.

– Заткнись, сам знаю, когда тормозить, – оборвал его водитель – ровесник по возрасту и почти близнец по внешнему виду. – Отсюда мне все отлично видно.

Он приоткрыл боковое стекло и, захрустев целлофановой оберткой, развернул большую круглую карамель на палочке.

– Это что у тебя? «Чупа-чупс»?

– Ну, – засовывая конфету за щеку, ответил водитель.

– Еще есть?

– Держи.

Неотрывно наблюдая через приоткрытое окно за серебристым «БМВ», парень, сидевший за рулем, достал из кармана куртки еще одну конфету и протянул напарнику.

Тот по-детски обрадовался, торопливо сорвал обертку и стал увлеченно сосать карамельку.

– Слышь, Кучер?.. – радостно причмокивая, спросил он. – А этот жирный – он кто?

– Грузин какой-то.

– Сам знаю, что грузин...

– Да заткнись ты, Ушатый! Вон он, вылез.

Сначала из «БМВ» вышел молодой человек в кожаной куртке и черной кепке. Держа руку у подмышки, внимательно оглядел стоянку, после чего открыл заднюю дверцу машины и помог выйти грузному лысому пассажиру в расстегнутом черном пальто.

С самого утра накрапывал холодный осенний дождь, который буквально на глазах превратился в снежные хлопья.

Толстяк с сопровождающим быстро миновали стоянку, прошли через открытую железную калитку и скрылись за серой бетонной стеной больничного корпуса.

– Слышишь, Кучер, а Лаба у нас – голова. Точно сказал, что этот грузин обязательно в морг приедет. Может, и мы туда махнем? Там его и уделаем, не отходя от кассы...

– А ты второго видел? – скептически откликнулся напарник. – У него пушка под шмотьем. Еще неизвестно, кто кого уделает. А Лаба, конечно, умный. Это ты верно сбацал, Ушатый. Если б не он, сидел бы ты сейчас у себя в Челябе и железо в подвале тягал. Не рыпайся, мы даже не знаем, где этот морг.

– Вечно ты, Кучер, менжуешь. Я ж просто так, пошутил.

– Тебе, Ушатый, все шуточки, а у нее хрен в желудочке... Если облажаемся, Лаба нам кишки через жопу достанет и на голову намотает. Тебе это надо?

– Не, мне не надо, – засмеялся Ушатый, перекатывая во рту карамельку.

– Ну так сиди и не вякай. Мы и так на рожон лезем... Лучше волыну проверь.

Ушатый похлопал себя по груди.

– А чего ее проверять? Уже сто раз проверено. Ты, Кучер, не сцы, твое дело – вовремя тачку подогнать. А мое – все остальное сделать.

Он вдруг вытянул шею и принялся что-то разглядывать за окном.

– Кучер, глянь! «Волга» отъезжает... Давай-ка на ее место шустренько припаркуйся.

– Сам вижу.

Кучер резко вывернул руль и направил автомобиль к освобождающемуся на парковке месту. Отсюда до серебристого «БМВ» было не больше десяти метров. Не выключая мотор, Кучер поставил машину на стояночный тормоз.

– Давай сюда свою волыну, – сказал Ушатый, доставая из-за пазухи пистолет.

– Опять с двух рук хочешь популять? Смотри... – Кучер скептически покачал головой, но все-таки отдал напарнику свой пистолет.

Взвесив на руках две «тэтэшки», Ушатый заметил:

– Твой вроде легче.

– Да? – язвительно переспросил Кучер. – Может, у меня калибр другой или орехи помельче?

Ушатый промолчал, с преувеличенным вниманием проверяя в пистолетах обоймы и предохранители. Потом положил оружие на колени и до отказа опустил стекло в дверце машины.

Вдруг Кучер замер как охотничья собака, почуявшая дичь.

– Клиенты идут...

Толстый грузин и сопровождавший его молодой человек в кепке вышли из калитки и направились к месту парковки своей машины.

Валера Кутаисский шел, одной рукой придерживая полы незастегнутого пальто, другой – поправляя воротник. Снежные хлопья падали все гуще и гуще. До машины оставалось еще несколько метров...

– Давай! – скомандовал Ушатый, выплевывая карамельку в открытое окно.

Кучер, державший руку на рычаге стояночного тормоза, только и ждал этой команды. В своей компании он считался виртуозом маневренного вождения, и недаром. В считанные доли секунды, выкручивая руль вправо, рванул машину назад, потом дал задним ходом еще несколько метров и резко остановил машину рядом с багажником серебристого «БМВ».

Валера Кутаисский и его охранник, отряхиваясь от снега, открывали дверцы своей машины.

Ушатый, выставив оружие в окно, стал стрелять с обеих рук.

Большую часть пуль, выпущенных из пистолетов, принял на себя охранник, сопровождавший Валеру Кутаисского. В тот момент, когда появились убийцы, он стоял возле дверцы машины. Сам же Валера – за его спиной.

Ушатый оказался хорошим стрелком – он уложил пули в цель быстро и кучно. Охранник Валеры Кутаисского получил не меньше десятка пуль в грудь и в голову. Обливаясь кровью, он упал на мокрый, грязный асфальт.

При первых выстрелах Валера Кутаисский тоже упал и попытался уползти за машину. Он не был ранен и при падении лишь больно ушиб колени, но в такой ситуации на мелочи внимание не обращают.

Обрюзгший толстяк, путаясь в полах длинного черного пальто, пытался ползти по-пластунски. Еще мгновение – и он мог бы скрыться за машиной. Но именно этого мгновения и не хватило старому вору.

Убийца, расправившись с охранником, перенес огонь на главную мишень. Две пули, угодившие в нижнюю часть позвоночника, остановили Валеру Кутаисского. Дернувшись, он замер.

В этот момент убийца прекратил огонь. Распахнув дверцу, выскочил из машины, перепрыгнул через труп охранника и, оказавшись над Валерой Кутаисским, направил пистолет ему в голову. Сделав последний, контрольный выстрел в затылок, Ушатый бросился назад.

Захлопывая дверцу «Москвича», крикнул:

– Ходу!

Все нападение заняло не более минуты. Звуки выстрелов, доносившиеся с улицы, привлекли внимание нескольких пациентов больницы. Случайно оказавшиеся у окон, выходивших на стоянку, они видели сквозь стену мокрого снега лишь неясные силуэты. Никто не мог с уверенностью сказать, в какой машине умчались убийцы: одним показалось, что это были «Жигули»; другие потом уверяли, будто видели «Москвич». Так мокрый снег стал союзником убийц.

Спустя несколько минут к жертвам бандитского нападения, распластавшимся у серебристого «БМВ», подбежали врачи. Охранник грузинского вора был мертв, а вот его шефу повезло больше, по крайней мере, в этот день.

Несмотря на пулевое ранение в голову, он был еще жив.

– Срочно в реанимацию!.. – взволнованно прозвучала команда, казалось бы, ко всему привыкшего, убеленного сединами медика.

Глава 10

С утра в Запрудном шел мокрый снег. Похожие на больших белых бабочек хлопья сыпались из темных свинцовых туч, нависших над городом.

Водитель служебной «Волги», стоявшей перед зданием городской прокуратуры, равнодушно просмотрев свежий номер городской газеты «Ведомости», пестрившей славословиями в адрес руководства, бросил ее на заднее сиденье машины и принялся чистить ногти маленьким перочинным ножичком. Спустя несколько минут ему пришлось оторваться от гигиенических процедур и заняться своей непосредственной профессиональной деятельностью. В машину сел его шеф, прокурор города Запрудный – Алексей Борисович Лукьянов.

– В городской отдел внутренних дел, – по обыкновению чуть картавя, сказал он.

Водитель молча кивнул, сунул в карман перочинный нож и повернул ключ в замке зажигания.

Лукьянов занял свой пост после того, как предыдущий глава городской прокуратуры Бирюков угодил в неприятную историю.

Однажды летним вечером после работы Бирюков, находившийся в подпитии, а пристрастие прежнего городского прокурора к спиртному было общеизвестно, прогуливал собаку, добермана по кличке Бруно. У танцевальной площадки, в городском парке, Бирюков встретился с сотрудниками милиции, которые несли там дежурство. Правда, они были в штатском и документов не предъявляли, поэтому Бирюков не знал, кто перед ним – милиционеры при исполнении служебных обязанностей или просто шпана. Во время возникшей перепалки милиционеры застрелили собаку, пытавшуюся защищать своего хозяина. О том, что происходило после этого, участники происшествия давали прямо противоположные показания. Бирюков утверждал, что в него начали стрелять и ранили в бедро, лишь после этого он вытащил полагавшийся по должности табельный пистолет «ПМ» и стал отстреливаться. Милиционеры, напротив, обвиняли во всем городского прокурора. Он якобы вел себя агрессивно, натравливал на них собаку, а потом и вовсе стал стрелять. Естественно, они вынуждены были применить оружие в целях самообороны.

Как бы то ни было, в результате перестрелки один из милиционеров был ранен в ногу, а самому Бирюкову пуля перебила правую бедренную кость. Кроме того, погибла девушка, случайно оказавшаяся неподалеку от места стычки. В ее смерти был повинен городской прокурор. Выпущенная из его пистолета пуля попала девушке в голову.

Бирюков оказался в госпитале, областная прокуратура возбудила уголовное дело по факту применения оружия, но, даже не дожидаясь окончания расследования, областной прокурор назначил на место Бирюкова его заместителя Лукьянова.

Происшествие с Бирюковым случилось в самый разгар избирательной кампании по выборам главы городской администрации Запрудного. Лукьянов открыто поддерживал действующего председателя горисполкома Кинелева, в то время как Бирюков подобного энтузиазма не проявлял. Напротив, по глубокому убеждению Кинелева, прежний городской прокурор действовал в интересах другого кандидата, и этим другим кандидатом был Константин Панфилов. Бирюков на самом деле был кое-чем обязан Панфилову, и Константин ни минуты не сомневался в том, что Бирюкова убрали с помощью провокации.

Лукьянов с первого дня пребывания на посту городского прокурора принялся рьяно оправдывать оказанное ему доверие. Председатель горисполкома Кинелев получил в его лице верного союзника.

Первым это почувствовал на себе Панфилов. Ему просто перекрыли кислород. На фирму «Лидер» посыпались бесчисленные проверки, практически парализовавшие работу. Заглохла торговля бензином и спиртным, в полуживом состоянии находился контролируемый Панфиловым «Экстрабанк», штрафные санкции нанесли сильный удар по фирме «Лидер» и непосредственно по самому Панфилову.

Лишь после того, как горизбирком признал выборы на пост главы городской администрации несостоявшимися и перенес их на неопределенный срок, Лукьянов немного успокоился. На некоторое время прокуратура оставила Панфилова в покое.

Пользуясь передышкой, а в том, что она окажется временной, сомневаться не приходилось, Константин принялся наверстывать упущенное. Главную надежду на возрождение своего бизнеса он связывал с открытием казино «Золотой дукат». Он прекрасно понимал, что власти не оставят его в покое, и потому тщательно продумывал каждый свой шаг. Лишь обеспечив полный порядок в документах, он мог надеяться на возрождение бизнеса.

Что касается нового городского прокурора, то ему сейчас было не до Панфилова. В это холодное ноябрьское утро Алексей Борисович Лукьянов был озабочен судьбой другого человека.

По пути в городской отдел внутренних дел прокурор хмуро молчал. Его холеное, гладко выбритое лицо с седеющими, аккуратно подстриженными усиками несколько раз брезгливо передернулось.

По-своему истолковав это, водитель служебной «Волги» заметил:

– Да, погода сегодня – хуже некуда.

– Что? – отвлекаясь от мрачных мыслей, переспросил Лукьянов.

– Зима, говорю, наступает... У меня, между прочим, резина на передних колесах совершенно лысая.

– Какая резина?.. – поморщился прокурор.

– Хреновая резина, хреновая. Чувствуете, как нас на дороге водит? Наверное, вообще, булки пошли... Так и до аварии недалеко.

– Типун тебе на язык! – ругнулся Лукьянов. – Нам только аварии не хватало...

– А я вам еще на прошлой неделе говорил.

– Не помню я ничего. Что ты мне говорил?

– Вы, конечно, человек занятой, Алексей Борисович, но, ей-богу, надо и о себе подумать. Поговорите с начальником гаража. Он у нас прижимистый, новые шины в загашнике лежат, но пока вы ему по голове не настучите, он и с места не сдвинется.

– Ладно, – буркнул Лукьянов, снова погружаясь в собственные мысли.

Машина остановилась у крыльца здания городского отдела внутренних дел.

– Жди на стоянке, – коротко бросил водителю Лукьянов и вышел из машины.

Поднявшись по ступенькам, он вошел в здание и сразу же направился в дежурную часть.

Офицер с майорскими погонами на плечах, сидевший за пультом, быстро закончил разговор по телефону и, положив трубку, вытянулся перед прокурором.

Выслушав короткий рапорт о происшествиях во время дежурства, Лукьянов спросил:

– Кто у вас находится в изоляторе временного содержания?

Майор взял со стола журнал и принялся листать.

– Маханьков... сопротивление сотрудникам милиции при задержании и пьяное хулиганство... Чурилов – попытка ограбления киоска на вокзале. Алиев... – при проверке соблюдения паспортного режима в карманах обнаружены наркотики... Романчук... – дорожно-транспортное происшествие – в нетрезвом виде находился за рулем. При осмотре машины в багажнике обнаружено огнестрельное оружие... Разрешения на его хранение у водителя «Вольво» нет...

– Романчук Виктор Анатольевич? – уточнил прокурор.

– Так точно, Виктор Анатольевич. Да, тут уже звонили по его поводу...

– Я знаю, – оборвал его Лукьянов. – Так что же с ним случилось?

– Обнял придорожный столб, – ответил дежурный майор. – Парню, можно сказать, крупно повезло – машина вдребезги, а ему хоть бы что. Ерундой отделался, даже ни одного ребра не сломал... Наши ребята его на травке, возле машины подобрали. На газоне то есть... Думали – раненый или еще чего. «Скорую» вызвали, начали в чувство приводить, а от него перегаром разит за версту. Редкий случай – никаких повреждений, кроме царапин и ссадин. Хотели в больницу отправить, да в багажнике машины ружье обнаружили помповое, – майор заглянул в свои записи, – модели «Иж-81». Разрешительных документов на оружие, как я уже доложил, не было. Если бы не это дело, просто-напросто отправили бы в больницу, а так решили к нам, в ИВС. Пусть очухается, а там будем разбираться.

– Я сам разберусь в этом деле, – решительно заявил прокурор.

Дежурный майор пытался что-то возразить, но прокурор не дал ему и рта раскрыть.

– Восьмой кабинет свободен? Тогда распорядитесь, чтобы открыли и давайте туда Романчука.

* * *

Лукьянов стоял у зарешеченного окна кабинета, глядя на снежные хлопья, засыпающие землю. Услышав звук открывающейся двери, обернулся.

Сопровождаемый сержантом через порог переступил Виктор Романчук.

– Вы свободны, – сказал прокурор милиционеру.

Тот козырнул и закрыл дверь.

– Ну что, красавец, проспался? – сумрачно смерив Виктора взглядом, произнес Лукьянов. – Хорош гусь, нечего сказать.

Романчук в измятом, порванном на плече пиджаке и грязных брюках переминался с ноги на ногу. Его распухшее лицо было покрыто синяками и ссадинами. Ободранной рукой он приложился к щеке, облизнул языком пересохшие, потрескавшиеся губы. Затем мутным взглядом посмотрел на Лукьянова и шумно потянул носом воздух.

– Сушняк замучил... – хрипло произнес он.

– Сушняк его замучил! – возмущенно покачал головой Лукьянов. – Жаль, здесь зеркала нет, я бы тебе показал, на кого ты похож. Тебя как будто из задницы вытащили, обалдуй!

– Да ладно вам, Алексей Борисович, не травите душу...

Еле передвигая ноги, Виктор подошел к стоявшему возле стенки стулу и тяжело опустился на него.

– Ему – ладно! – продолжал возмущаться Лукьянов. – Скажи спасибо, что живой остался!..

– Кому сказать? – вяло отреагировал Романчук.

– Что?

– Кому спасибо сказать?

– Господу богу! Во что ты машину превратил?!

Романчук увидел на обшарпанном деревянном столе графин с водой и потянулся к нему, не обращая внимания на гневные возгласы прокурора.

– Точно говорят, дуракам везет! Другого бы на твоем месте по кускам собирали, а тебе – хоть бы хны...

Опустошив графин, Романчук громко рыгнул и снова опустился на стул.

– Борисыч, хватит мудеть, – вяло махнул он рукой. – Надоело.

– Ах, ему надоело!.. – возмутился прокурор. – Нет, Витя, ты слушай, если хочешь быть моим зятем. Я, между прочим, не обязан был сюда приезжать и лично с тобой разбираться. Но уж если приехал, значит, сиди тихо и мотай на ус.

– Да я и сижу, – Романчук демонстративно отвернулся.

– Не понимаю... И как только Лариска с таким, как ты, связалась?

– А че, я – хуже других, что ли?

– Другие посреди ночи в пьяном виде машины не разбивают!

– Борисыч, далась тебе эта машина! – ухмыльнулся Романчук. – Я ж не бедный... Эту разбил – другую куплю, еще лучше. А дочка ваша, между прочим, между нами, мальчиками, говоря, тоже не подарок. Ох не подарок...

– Ты вот что, Виктор, прекрати! Я с тобой серьезно разговариваю! – возмущенно воскликнул Лукьянов. – Что еще ты вчера натворил?

– Да ничего особенного, – пожал плечами Романчук. – Ну выпил там, то да се...

– Выпил? То да се?.. А кто вчера дебош устроил?!

– Какой дебош? – икнул Романчук. – Не помню я никакого дебоша...

– А, так тебе напомнить?!. Кто вчера на открытии казино подрался? И не отворачивайся, не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю! Мне все известно!..

Романчук вдруг затих.

– Что известно? – неуверенно проговорил он.

– Как ты подрался с каким-то жлобом.

– Да?

– Да. И как тебя охранники с позором выгнали оттуда...

– Фигня это все, – скривился Романчук. – Никто меня не выгонял, я сам ушел.

– Ага, значит, помнишь?

– Ну, это помню, – неохотно признался Виктор.

– А помнишь, что было потом? Как ты нахамил сотруднику ГАИ, находящемуся при исполнении служебных обязанностей?..

– Это было не «потом», а до того.

– Значит, так? – хмыкнул прокурор. – Ну, хорошо. Детали значения не имеют. А ты знаешь, что этот сотрудник ГАИ заявление накатал, и против тебя может быть возбуждено уголовное дело по статье 318 Уголовного кодекса Российской Федерации, часть первая?..

– Да бог с ней, с этой частью. Я ничего такого не делал.

– А вот он написал, что ты ему хамил, угрожал, чуть не порвал ему форменную одежду.

– Не трогал я этого говнюка. А то, что он там намазюкал, – это ему приснилось.

– Допустим, с этим еще можно разобраться, – неожиданно согласился прокурор. – Но ведь это еще не все.

– Чего еще?

– Субъекта, с которым ты повздорил в казино, потом, уже вечером, кто-то пытался убить. – Лукьянов подошел к Романчуку и, наклонившись, заглянул в глаза. – Не знаешь, кто именно?

– Не знаю, – сморщился, отворачиваясь, Виктор.

– А вот я, кажется, догадываюсь, – выпрямился Лукьянов. – У тебя в багажнике нашли ружье, и, насколько я понимаю, это тот самый «ягуар», который я тебе подарил на день рождения.

Романчук молчал, ощупывая ссадины на лице.

– Можешь не прикрываться! – в сердцах воскликнул Лукьянов. – Вижу, как у тебя глазки забегали. Ты хоть понимаешь, дурак, что наделал? Столько дерьма после себя оставил, что мне теперь долго разгребать придется. Это ж надо умудриться за один вечер столько наделать?..

– Да что вы меня как пацана отчитываете? – со злостью бросил Романчук. – Собираетесь своего будущего зятя сдать ментам? Ну так сдавайте! А если нет... Не хрен душу из меня выматывать. Мало ли, чего я наделал, со всяким бывает.

Лукьянов тяжело вздохнул и, отвернувшись, долго смотрел в окно.

– Ну, ладно, – уже более спокойно сказал он, снова поворачиваясь к Виктору. – Только ради Ларисы и дружеских отношений с твоим отцом. Слушай меня внимательно. Пока у милиции на тебя ничего нет, кроме заявления этого гаишника и ружья. Со всем этим я разберусь. Заявлению хода не дадим, в крайнем случае отделаешься штрафом.

– А ружье?.. – уныло протянул Романчук. – Оно ж без регистрации.

– Эх, дурак, – покачал головой Лукьянов. – Что бы ты без меня делал? Я же тебе еще на прошлой неделе говорил – зайди ко мне, забери документы.

Лукьянов вынул из плаща, лежавшего на подоконнике, какие-то бумаги и показал Виктору.

– Здесь членский билет Общества охотников и рыболовов, разрешение из ОВД на приобретение и хранение гладкоствольного охотничьего ружья. По этим документам ружье тебе вернут. Сразу же избавься от него, как только заберешь.

– Как это «избавиться»? – недоуменно спросил Романчук, пряча документы во внутренний карман пиджака.

– А вот так. В лесу закопай или в речку выбрось, мне все равно. Но чтобы этот ствол навсегда исчез. Если что – скажешь, что украли. В реанимации лежит человек, на котором от дроби живого места нет. Твое счастье, что он в живых остался...

– Вот падла, – засопел Романчук. – Жалко, не те патроны взял...

– Замолчи! – крикнул Лукьянов. – Больше об этом ни слова, никому. Понял? – Понял, понял.

– И вообще, до выяснения всех подробностей, тебе лучше уехать из Запрудного.

– А как же Лариска? У нас после Нового года свадьба должна быть.

Терпеливо, как учитель, читающий нотацию туповатому ученику, Лукьянов сказал:

– Я хорошо помню, что у вас с Ларисой должна состояться свадьба. Именно потому и прошу тебя уехать из города. Неожиданностей уже вполне достаточно.

– Куда ж я поеду? – криво усмехнулся Романчук. – На деревню к дедушке?..

– Езжай в Москву. Столица, слава богу, недалеко, деньги у тебя есть, поживи в гостинице или у друзей. От этого будет двойная польза. Надеюсь, ты не забыл о некоторых делах в Москве?

– Не забыл, – шмыгнул носом Романчук.

– Вот и хорошо. Твое присутствие там должно обеспечить хороший старт.

– А чего там обеспечивать? Мое дело – свести Трошина с Неупокоевым. Я свой процент за это получу, а дальше они пусть сами между собой разбираются.

– Вы, кажется, вместе учились?

– С кем? С Валеркой Неупокоевым? Да, было дело. И бизнес кое-какой вместе делали.

– Вот и хорошо. Только очень прошу тебя, Виктор, постарайся больше не попадать ни в какие истории. Хватит! – утомленно произнес прокурор и, помедлив мгновение, добавил: – А теперь вставай, пойдем. Тебе здесь больше делать нечего.