Текст книги "Тельняшка – наш бронежилет"
Автор книги: Сергей Зверев
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
В это мгновение с палубы послышались голоса:
– Капитан… Капитан, смотрите…
Газиф вышел из рубки на палубу и увидел, как из низких облаков вынырнул мотодельтаплан, словно первобытный сказочный ящер, пронесся он над «Сомалилендом». Ровное урчание мотора мотодельтаплана еще более усиливало ощущение чего-то необычного и сказочного.
Вся команда, в том числе и Газиф, рассматривала летательный аппарат с желтыми крыльями и маленького человека в шлеме, управляющего им.
Мотодельтапланерист сделал круг над судном, и пилот что-то выбросил в море. Небольшую желтую палочку, перевязанную в центральной части черными резинками. Палочка, упав в воду, тут же, словно поплавок у рыбака, приняла вертикальное положение, наполовину – до черных резинок – опустившись в воду.
Помахав рукой, пилот тут же, набрав высоту, исчез среди густых облаков.
– Есть… Есть радиобуй…
Газиф и сам видел радиобуй. Стоя у борта судна, он также видел, что к радиобую привязан черный целлофановый пакет.
Приказав команде поднять на борт радиобуй с пакетом, Газиф вернулся в рубку к радисту. А радист уже связался с нужными людьми. Теперь, когда радиобуй был близко, связь была устойчивой, и по этой причине радист был весел.
– Капитан, – обратился он к Газифу, – спрашивают, получили ли мы деньги?
– Передай, что деньги мы получили, – сдержанно ответил Газиф.
– Капитан, они говорят теперь, что нам надо уходить в седьмой квадрат. Это вот здесь. Здесь седьмой квадрат, – радист ткнул черным пальцем в жидкокристаллический экран монитора, разделенный на квадраты. На экране видно было все побережье Аденского залива, выкрашенное зеленым цветом…
– Какого дьявола! – взорвался Газиф. – Мы так не договаривались…
– Они говорят, что в седьмом квадрате скоро появится испанское судно. На судне, как говорят таможенники, находится богатый улов. Они везут телевизоры, бытовую технику, компьютеры…
– А этот сухогруз кому достанется? Вся добыча моя. Передай ему, что русский сухогруз мой. Моя законная добыча. Там контейнеры, и я не успел посмотреть, что в них находится.
Снова радист-переводчик заговорил на английском языке с невидимым собеседником. Время от времени он поглядывал на стоящего рядом Газифа, ожидая от него указаний.
Наконец он улыбнулся:
– Они говорят, шайтан с нами… Они дают нам сутки. А потом, они говорят, нужно будет срочно идти в седьмой квадрат. Они говорят, если мы вовремя не прибудем в седьмой квадрат, то там может быть Салех. Салех ждет от них указаний.
– Салех! – помрачнел Газиф. Но не надолго. – Дойдем. На наших моторах мы быстро дойдем. У паршивого Салеха нет таких мощных моторов.
Сказав это, повеселевший Газиф вышел на палубу.
Радиобуй с привязанным к нему пакетом уже подняли из воды, но пока никто к поднятым на борт вещам не притрагивался. Все знали о крутом нраве грозного капитана, без разрешения которого ничего делать было нельзя.
Газиф медленно подошел к радиобую. Отвязал от радиобуя черный пакет. Теперь уже не нужный радиобуй он отбросил в сторону, туда, где под брезентом лежали моторы резиновой лодки. Медленно стал разворачивать пакет.
Показались зеленые пачки. Вот они, доллары. Вот она, законная добыча, ради которой они рисковали жизнями.
– Ур-раа! – прогремело на палубе.
Подняв пачку долларов вверх, Газиф стал размахивать ею. Сейчас он напоминал фокусника, который на глазах изумленной публики извлек из цилиндра кролика.
Газиф с важным видом стоял перед своей командой. Нет, он был похож не на фокусника, сейчас он был похож на колдуна из своей деревни, которую он когда-то оставил.
Для своей команды сейчас он был значимее любого колдуна. Кем бы они были без Газифа? Они бы сейчас толкались голодные на рынке в Могадишо, они бы искали любую грязную работу за кусок хлеба, за лепешку из кукурузной муки. А сейчас под мудрым руководством Газифа они – пи-ра-ты… Сейчас они уважаемые люди, сейчас у них есть деньги и, вернувшись на берег, они смогут накормить своих родных и близких…
А сейчас с разрешения Газифа они будут гулять, отмечать свою победу…
Оглядывая свою команду, Газиф понимал, что сейчас команде нужен праздник. Нельзя все время держать людей в узде. Иногда им нужен праздник. Толпе нужен кнут. Но нужен и пряник. Это Газиф уже хорошо усвоил. Не зря он учился в университете. Он был мудрым капитаном.
Жалко, как жалко, что ему не удалось закончить учебу в университете. Сейчас он, возможно, был бы уже большим человеком в Могадишо. А может, и не в Могадишо, может, и во всей Африке…
– Гуляем, – сказал мудрый капитан Газиф.
– Ур-раа! – завопили пираты.
– Но, – капитан Газиф поднял вверх руку, требуя внимания, – гуляем два часа. А потом – за работу… Мы – не городская уличная банда, мы – пираты, мы благородные люди. У всех вас есть дети, родные, мы их должны кормить и содержать. От белых не убудет, если мы их немножко, словно куриц, общиплем. Они, белые, плавают в наших водах, они ловят нашу рыбу, они заставляют нас голодать…
Команда зачарованно слушала своего фюрера.
Все понимали, что Газиф – большой человек, умный человек, не в каждой команде есть такой капитан…
Тут же, на палубе, соорудили праздничный стол.
Из капитанской каюты, где стоял холодильник, тут же принесли охлажденный ром, водку, фрукты, шоколад.
Пираты знали, что Газиф после праздничного стола будет делить деньги. Он не может разделить все деньги поровну, часть денег – как Газиф объяснил пиратам – он должен отдать тем людям, которые дают им работу. Он еще должен поделиться и с теми умными людьми, которые сообщают команде о судах, проплывающих мимо их исконных земель.
Он, их мудрый капитан Газиф, со всеми может поделиться, но только с одним человеком он никогда не будет делиться – с капитаном Салехом, с тем самым Салехом, который только и мечтает о том, чтобы их «Сомалиленд» пошел ко дну, чтобы он один стал полновластным хозяином прибрежных вод и смог по своему усмотрению выбирать себе корабли, на которые он нападет.
Через час застолье, устроенное на палубе, было в самом разгаре. Радостные крики и хохот пиратов гремели на палубе «Сомалиленда». Пираты говорили и кричали все разом и никто не слушал, что говорят другие, как это бывает при пьяном застолье, каждому хотелось сказать свое, наболевшее. Каждый пират хвалился своими подвигами. Послушать их, так все они были героями, рыцарями без страха и упрека. Особенно громко кричала абордажная команда; доходило даже до того, что наиболее горячие головы хватались за ножи.
Сейчас они напоминали стаю голодных львов, доедающих убитого ими буйвола: когда те с грозным рычанием бросаются внезапно друг на друга и потом так же внезапно успокаиваются. Или тех же уголовников, сидящих за столом, заставленным едой и водкой и которые вот так же внезапно, по непонятной причине, пускают в дело ножи и тут же, все так же внезапно, успокаиваются и продолжают веселую беседу возле убитого или раненого соседа.
Пираты вспоминали о делах минувших, о разных случаях, когда приходилось рисковать жизнями.
Кляли хитрых русских моряков, которые, не имея оружия, научились делать огромные резиновые рогатки. Закладывая в эти рогатки болты и гайки, русские моряки часто отбивались от пиратов и выходили сухими из воды. Эти рогатки были не хуже арбалетов.
У каждого пирата были свои беды и свои радости, и все они делились ими между собой. Сейчас, когда они были пьяными, они и в самом деле ощущали себя единой командой.
– Капитан, – допытывался у Газифа радист, – а ведь этот заказ на русское судно, как я слышал по переговорам, сначала хотели отдать Салеху, его команде. Салех теперь без денег останется… Капитан, как вам этот заказ удалось перехватить?
Газиф, чуть-чуть опьяневший, важно оглядел застолье и, увидев, что все его внимательно слушают, медленно сказал:
– Этот выскочка Салех постоянно мешает нам. У Салеха слабая команда. У него трусливая команда. И судно у Салеха слабое. Иное дело – наша команда. У нас все есть. И пока Газиф Букмассо капитан на судне – вы будете с деньгами…
– За капитана… За мудрого и сильного капитана Газифа… – забыв споры и разногласия, разом кричали пираты.
Пираты, сложив гранаты и оружие возле рубки – там же лежал сейчас радиобуй, – чуть ли не плясали вокруг Газифа.
Еще немного, и они устроили бы большой хоровод, как это они иногда делали во время отдыха, на берегу… И в центре этого хоровода был бы, конечно, грозный и мудрый Газиф. Но на палубе «Сомалиленда» было мало места для танцев.
– Слушайте, я сейчас вам расскажу о забавах русских людей, – перекрывая пьяный шум, закричал радист. – Когда я учился в Москве, я смотрел там разные фильмы. Так вот, в одном фильме русский, стоя на подоконнике, выпил бутылку рома залпом. Вот так он сделал…
Радист, закинув вверх кучерявую голову, стал демонстрировать, как русский офицер выпивал из горлышка бутылку рома.
Но не смог он одним махом выпить бутылку рома. Он вскоре захлебнулся. Отнес ото рта наполовину осушенную бутылку рома и сел за стол, махнув почему-то рукой перед собой…
Наверное, этим жестом он признавал свое поражение в соревновании с русским офицером.
– Я, Газиф Букмассо, выпью бутылку рома залпом. Не отрывая рта от горлышка. На одном вздохе выпью всю бутылку рома, – поднялся из-за стола капитан. Хотя команда и видела, что капитан пил наравне со всеми, но был он трезвее всех, и только яркий блеск его черных глаз свидетельствовал о том, что капитан возбужден более обычного. – Я, Газиф Букмассо, выпью ром, стоя на краю судна. Я встану спиной к морю и выпью бутылку рома. И даже не покачнусь…
Команда затихла. Все понимали: одно дело – выпить бутылку рома, стоя на подоконнике дома, в крайнем случае можно выпить бутылку рома и на палубе судна, как это попытался сделать радист, но совсем иное – выпить бутылку рома, стоя на краю палубы, во время довольно сильной качки.
Но все знали, что капитан Газиф Букмассо мог сделать то, что никто другой во всем мире не мог сделать.
Мигом в руках капитана оказалась откупоренная бутылка рома.
Твердо шагая по качающейся под ногами палубе, держа в огромной ручище бутылку рома, Газиф направился к борту «Сомалиленда» – туда, где не было ограждения.
Повернувшись спиной к голубой воде, капитан Газиф внимательно осмотрел свою притихшую братву, а затем проделал фокус, который делал когда-то в порту: начал раскручивать бутылку с красноватой жидкостью перед собой.
Не зря Газиф проходил в порту суровую школу жизни…
Раскрутив бутылку с ромом, он задрал вверх голову и поднес горлышко бутылки ко рту…
С удивлением команда смотрела, как равномерно, почти не булькая, ром выливается в бездонный рот капитана…
Только сейчас радист понял свою ошибку: бутылку с ромом надо было обязательно раскрутить…
На палубе воцарилась тишина, нарушаемая еле слышным бульканьем рома.
Внезапно, как это часто бывает на море, огромная волна резко качнула судно, и капитан Газиф, потеряв равновесие, вывалился за борт. Но, даже падая за борт – и это все видели, – капитан не выпустил бутылку с ромом.
Все пираты разом вскочили из-за стола и бросились к борту.
Внизу на волнах покачивался капитан. В одной руке он держал бутылку с ромом и помахивал ею матросам – ничего страшного… Оно и к лучшему – нужно было охладить разгоряченное тело…
– Круг… Спасательный круг капитану надо бросить… – послышались дружные крики.
Тут же появился желтый спасательный круг с привязанным к нему легким, но прочным шелковым шнуром. Круг полетел вниз, к улыбающемуся капитану, который бутылку с ромом так и не выпустил…
Капитан всегда оставался капитаном…
И в этот момент взрыв сотряс «Сомалиленд». Взрыв был двойной. Первым сработал заминированный желтый радиобуй. А вслед за ним сдетонировали гранаты пиратов, беспечно оставленные возле радиобуя. Огненное пятно на секунду ослепило Газифа. А потом он увидел трупы пиратов, разлетающиеся во все стороны. Сначала он ничего не мог понять.
Через пятнадцать минут после взрыва от «Сомалиленда» практически ничего не осталось: ни палубы, когда-то тщательно выдраенной командой, ни корпуса, ни команды. На волнах качались мазутные блестящие пятна, трупы пиратов, разный мусор и зеленые купюры долларов. Они покачивались на воде и все никак не тонули.
Видимо, все-таки моряки не зря говорят, что судьба корабля, как и судьба женщины, непредсказуема и изменчива. Кто мог когда-то предположить, что «Ленинец» окончит свое существование под совсем другим названием и совершенно в иных далеких водах…
Только сейчас Газиф понял, что колдун, когда-то предсказавший его будущую судьбу, был прав. Не зря Газиф пожертвовал когда-то драчливым петухом. Невидимые силы, все время витающие над умной головой Газифа, сберегли его для новых значительных дел. Иначе никак нельзя было объяснить то, что произошло на его глазах: веселая беспечная гульба на палубе, богатая добыча, выпивка, дурацкое соревнование, случайное падение в море, которое оказалось спасительным… Как же все сплетено в этой жизни: победа в любое мгновение может оказаться поражением, а поражение – спасением от смерти…
Уцепившись за спасательный круг, протрезвевшими глазами Газиф с ужасом смотрел на все то, что осталось от его богатства и что медленно уходило сейчас в морские глубины.
8
17 сентября 2009 года. 17 часов 50 минут
Сомали – государство, занимающее большую часть территории полуострова Африканского Рога. Известно оно европейцам с глубокой древности. Еще в начале новой эры здесь существовали города. Торговля велась с греками, арабами, индийцами. Не раз эти земли завоевывались воинственными арабами. Ислам пустил в этой стране прочные корни, в отличие от Эфиопии, где в основном проживают христиане.
В конце 19-го века территория Сомали была разделена между Францией, Италией и Великобританией. В 1960 году бывшие колонии получили независимость. Но единого государства, получившего мировое признание, до сих пор не существует.
Хотя там и есть правительство, которое контролирует столицу Могадишо, – но соперничающие кланы и военные группировки разорвали страну на несколько частей. Крупнейшие группировки имеют признаки независимых государств, но по-прежнему считаются частями одной страны. Наиболее «развитые» расположены на севере, на берегу Аденского залива: Пунтленд и Сомалиленд. Единственное, что связывает враждующие псевдогосударства – это рейсы африканских авиакомпаний.
Сомали – одна из беднейших стран мира. Экспортируются бананы, фрукты, мясо…
В Могадишо расположены основные заводы по переработке сельскохозяйственной продукции.
Как ни странно, но в Сомали, расположенном на берегу океана, мало рыбопродуктов. Из-за хищнического истребления рыбных запасов у побережья. Как считают некоторые эксперты, первопричиной появления пиратства, кроме, разумеется, нищеты и бедности сомалийцев, было желание местных рыбаков воспрепятствовать незаконной ловле рыбы в их водах. Уже потом, почувствовав безнаказанность и вкус легких денег, пираты стали нападать на торговые суда…
В аэропорту Пунтленда приземлился небольшой мотодельтаплан, рассчитанный на одного пассажира.
Пробежав по траве метров двадцать, мотодельтаплан развернулся и медленно покатил к аэропорту – одноэтажному белому строению, в котором находилось все: и билетная касса, и буфет, и зал ожидания, и таможня, и служба контроля…
Когда мотодельтаплан остановился, к нему подошел служащий аэропорта и о чем-то заговорил с человеком, сидящим в мотодельтаплане, – вероятнее всего, это был хозяин мотодельтаплана. Вскорости, отдав хозяину мотодельтаплана пластиковый оранжевый шлем и сразу же напялив на голову панаму, пилот спустился на землю и направился к стоянке таксистов, дежуривших возле здания аэропорта.
Пилот был белым человеком. Это был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, который, судя по здоровой ухоженной коже и белым ровным зубам, внимательно следил за своей внешностью и своим здоровьем.
Легкие шорты, сандалии на босу ногу, фланелевая светлая тенниска, выгоревшая панама, прикрывающая от солнца загорелое до черноты лицо, – все указывало на то, что этот человек здесь, в Сомали, находится уже давно, что он не праздный турист.
Немногочисленные таксисты, дежурившие возле здания аэропорта, тут же бросились к пассажиру. Многие из них, судя по всему, знали этого пассажира.
– Добрый день, мистер Ланкастер. Как ваше здоровье, мистер Ланкастер? – так и сыпалось на него со всех сторон.
Судя по неторопливому поведению пассажира, он тоже хорошо знал таксистов.
– Как у тебя дела, Халид? – спросил он таксиста, уже когда садился в мятую, потрепанную легковушку, побывавшую не в одной аварии.
– Какие у нас могут быть дела, мистер Ланкастер? У нас тихо. У нас если за день никого не ограбили, то все в порядке, – ответил таксист, вставляя ключ в замок зажигания.
Машина покатила к центру города по знакомой дороге. Молча и задумчиво Ланкастер смотрел на мелькающие за окном машины строения, редкие деревья.
В Пунтленде и в самом деле царили покой и нищета. Все было как обычно. Улицы на окраине города были не заасфальтированы, и по этой причине машину порядком потряхивало на ухабах. Одноэтажные кирпичные строения перемежались обычными глиняными лачугами, перед которыми, отбросив хвосты, словно мертвые, неподвижно лежали собаки. Там же, по пыльной улице, бродили куры, не обращая никакого внимания на приближающуюся машину. И только тогда, когда машина приближалась совсем близко, куры стремительно кидались под колеса машины, стараясь перебежать дорогу.
Во дворах на веревках сушилось нехитрое тряпье. В глубине дворов чернели сооружения из ящиков и рекламных фанерных щитов. Все это под ослепляюще белым жарким солнцем выглядело каким-то безжизненным…
Ближе к центру стали попадаться и более современные строения – как одноэтажные, так и двухэтажные. За высокими бетонными заборами, выкрашенными белой краской, кое-где высились настоящие особняки с зелеными лужайками перед ними, по которым бродили черные вислоухие собаки. Возле этих особняков вдоль дороги зеленели ровно остриженные кусты, высились пальмы. Само по себе было ясно, что за этими заборами проживают либо вожди кланов, либо заматерелые пираты… Казалось, что там, за этими белыми заборами, находится само счастье, до которого обычному человеку никак не дотянуться.
В Сомали ужасающая бедность граничит с вызывающим богатством. В этой стране правит не закон, а произвол сильного.
Пираты в Пунтленде были уважаемыми людьми, они давали работу беднякам, они могли за свои деньги заасфальтировать улицу, отремонтировать школу или больницу…
Возле гостиницы со звучным названием «Африка-Люкс» Халид остановил машину. Молча Ланкастер вышел из машины, сунув таксисту доллар.
Таксист радостно закивал головой и стал кланяться белому человеку. Он знал, что белый человек мог дать и меньше, но белый человек – богатый и щедрый и он друг Халиду.
Номер в гостинице, который снимал Ланкастер, считался самым дорогим в «Африка-Люкс». На полу лежал истертый, некогда красивый узорчатый ковер – администратор утверждал, что он персидский. Такими же, как ковер, замусоленными были и два кресла, стоящие возле низкого столика перед диваном. Украшением номера была большая картина в деревянной продолговатой рамке: чернокожие мужчина и женщина застыли в танце друг перед другом. У мужчины между ног имелся узкий продолговатый барабан, по которому он пальцами выбивал дробь, а у женщины, кроме узенькой набедренной повязки, более ничего на теле не было. Поднятые вверх руки женщины свидетельствовали о ритмичном движении. Мужчина и женщина влюбленно смотрели друг на друга.
В противоположном от дивана углу номера, возле пластикового окна, стоял на тумбе из черного дерева телевизор, рядом с телевизором – холодильник. Как только Ланкастер зашел в номер, сразу включился и загудел кондиционер, без которого находиться в жаркой комнате было бы невозможно.
Уже несколько месяцев ученый Ланкастер жил в этом номере.
Исследования по климатологии, которые он вел в Сомали и других прибрежных странах, оплачивал известный меценат Джон Торот из своего недавно созданного благотворительного фонда «За здоровье Африки».
Фонд этот создавался с серьезной целью: изучить здоровье африканского населения, проживающего за пределами привычных ареалов обитания. Ученые давно заметили закономерность: у жителей африканских городов, проживающих, казалось бы, в более комфортных цивилизованных условиях, состояние здоровья было гораздо хуже, чем у их соплеменников, проживающих в лесах, в джунглях, где, казалось бы, никаких комфортных условий для нормальной жизни не существует. Предстояло изучить и выяснить причины такого странного явления.
Особенно остро эти вопросы встали в связи с участившимися вспышками малярии среди городского населения.
Как это бывает в научной среде, мнения ученых и специалистов тут же разделились на два противоположных…
Одни утверждали, что коренное африканское население, переселившись в города, начинает терять свой природный иммунитет.
Другие утверждали, что городская среда, резко отличающаяся от среды обитания коренного населения, позволяет размножаться различным паразитам. Жара, антисанитария, большая скученность населения – эти факторы способствуют распространению инфекционных болезней.
Лично Ланкастер имел свою точку зрения на эти проблемы…
Однако наука наукой, но, как известно, одной наукой сыт не будешь. Тем более что благотворительный фонд не слишком щедро оплачивал работу своих сотрудников.
Лишения и трудности, риск подхватить в любой день инфекционное заболевание – ту же малярию, риск быть ограбленным, стать заложником – а в последние годы похищение туристов стало любимым занятием у местных бандитских группировок – все это заставляло думать, что Ланкастера удерживает в этой богом забытой дыре что-то другое, нежели просто любовь к науке.
Приняв теплый душ, Ланкастер принялся готовить себе легкий ужин: достал из холодильника свежие фрукты, концентраты, банки с говядиной…
Дешевле и проще было бы спуститься вниз, в так называемый ресторан, а фактически – небольшое кафе, находящееся на первом этаже, но Ланкастер берег свое здоровье и в гостиничный ресторан спускался редко. Когда предстояла встреча с важными гостями, только тогда он спускался в ресторан и мог там себе позволить выпить чашечку кофе и в крайнем случае съесть яичницу. Но – не более… Никаких экзотических блюд он себе не позволял – он хорошо знал, чем все это может закончиться.
Обычно Ланкастер готовил еду себе сам. Для этого у него в буфете имелась вся необходимая посуда, там же были электрическая плитка и кофемолка…
В дверь осторожно и робко постучали.
– Входите, – разрешил Ланкастер.
Вошла горничная. В ослепительно белом коротеньком переднике, в коротенькой черной юбочке она чем-то напоминала школьницу-подростка. Белый передник еще сильнее подчеркивал черноту и стройность ее молодого тела. Если бы не выпирающая под белым передником грудь, то горничная вполне могла бы сойти за школьницу. За прилежную школьницу, судя по ее улыбке.
В руках горничная держала пылесос и ведро.
– Мистер Ланкастер, можно я немного уберу… – по улыбке, по тому, как внимательно и вопросительно смотрела в глаза горничная, можно было догадаться, что они давно знакомы. И еще можно было догадаться, какова истинная цель ее прихода. Это понимал и Ланкастер.
– Извини, Фатима, но я собрался ужинать. А потом я хочу поработать. Через час ты можешь приходить. Тогда ты можешь заняться уборкой номера.
– Хорошо, мистер Ланкастер. Я приду через час. Я рада вас обслуживать.
Не поворачиваясь, все так же не отводя нежного игривого взгляда от Ланкастера, Фатима задом отрыла дверь и выскользнула из номера.
Ланкастер был еще довольно молодой, здоровый мужчина, и аппетитные формы Фатимы, от которых у него всякий раз, когда он видел девушку, перехватывало дыхание, не могли оставить его равнодушным.
Ланкастер налил в стакан апельсинового сока и тут же залпом выпил его.
Горничных и прочий обслуживающий персонал в гостиницу ее хозяин подбирал тщательно – в основном это были симпатичные здоровые девушки, готовые выполнить любое пожелание постояльцев. Для местных девушек было большой удачей устроиться на работу в эту гостиницу, где постояльцами были в основном богатые белые господа, которые не скупились на щедрые чаевые.
Но…
Было одно «но», через которое Ланкастер не мог переступить при всем своем желании. Имелась незримая граница, о которой Ланкастера предупредили перед командировкой в это захолустье.
– Отношения с коренным населением имеют свою специфику. Интимные отношения вам запрещены. Учитывая важность вашего задания, можем сказать, что все дело не в риске заразиться СПИДом, хотя и этого нельзя исключать, а в совершенно ином… Связавшись с местной женщиной, вы станете объектом сплетен, и мы вынуждены будем вас убрать. Ваш предшественник был опытным специалистом, он хорошо справлялся с заданием, но он попался именно на этом… Переспав с ним, горничная тут же понеслась на улицу с радостными криками: «Ой, я была с белым господином…» Он тут же потерял авторитет, а без него, авторитета белого человека, он стал никто… Хотя, повторимся, специалист он был хороший.
Вот такие слова когда-то услышал Ланкастер. И он хорошо их помнил.
Чтобы отогнать от себя ненужное сладкое наваждение, поужинав, Ланкастер включил телевизор. Посмотрел прогноз погоды на ближайшие дни. Радости было мало: обещали семибалльный шторм, ураганный ветер…
Зазвонил мобильный телефон. Ланкастер взял трубку. Услышанным Ланкастер был просто ошарашен:
– Как утонули?.. Какой взрыв?.. Свое задание я выполнил полностью. Радиобуй с товаром доставлен в назначенное место. Я улетел только после того, как убедился, что они подняли с воды радиобуй. Моей вины в случившемся нет. Я совсем недавно вернулся с задания. Мой мотодельтаплан еще не остыл. Еще раз повторяю: моей вины в случившемся нет, нет и нет…
Выключив мобильный телефон, Ланкастер уселся на диван и остекленевшим взглядом уставился на мелькавшие на экране картинки.
Кто-то коварно вмешивался в его дела… Хотя, если подумать хорошенько, не стоит жалеть о каких-то пиратах, выполнивших свою, им отведенную, роль.
Отработанный материал должен исчезнуть…
Теперь уже горничная Фатима перед глазами не маячила.