Текст книги "Тельняшка – наш бронежилет"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

7
17 сентября 2009 года. 17 часов

Была когда-то в мире огромная страна. Была она настолько большая, что когда солнце садилось за горизонт на западных границах, то на восточных уже алел рассвет…

Все имелось в той стране: и леса безбрежные, и реки полноводные, в которых в изобилии водилась рыба, и бескрайние степи, и плодородные поля, высокие горы. Глубокие голубые моря омывали ту страну.

Но были ли счастливы люди, населяющие эту страну?

Об этом могут рассказать только они сами. Да и то…

Наверное, как и в каждой стране, были в ней люди и счастливые, и несчастливые. Вообще разговор о всеобщем счастье людском – тяжелый и сложный, не зря, наверное, о нем, об этом самом всеобщем счастье людском, ученые люди столетиями споры ведут…

Есть же такая народная мудрость: один – корке хлеба радуется, а другому – булка с маслом горло дерет…

Потом эта страна, словно огромная льдина, подтачиваемая невидимыми теплыми течениями, распалась на несколько частей. И так же как осколки льдин по весне расплываются в разные стороны, эти части единой когда-то страны с годами все больше и больше начинали отдаляться друг от друга.

Хорошо это или плохо?

Не знаю, не знаю… Об этом могут судить только те, кто живет в этих странах.

Ибо снова, повторюсь, одним – корки хлеба хватает, а другим – булка с маслом горло дерет…

В маленьком приморском городке Пярну жил-поживал мальчик Прит. Как и все дети, он часто после уроков бегал к пристани, в порт, где покачивались на волнах большие и маленькие суда. Суда приходили в порт издалека и, постояв возле причала сутки-другие, туда же, в голубую безбрежность, уходили.

Маленький Прит мечтал о том времени, когда и он, повзрослев, сможет уплыть туда, где растут пальмы под южным обжигающим солнцем, где плавают огромные, словно горы, белоснежные айсберги, где огромные загадочные киты выныривают из морских глубин, выплескивая над головой целые фонтаны воды. Он мечтал о тех странах, где живут красивые добрые люди, которые только тем и заняты, что ждут не дождутся, когда к ним приплывет симпатичный и умный мальчик Прит…

Да, дети – везде дети, что в Пярну, что в жаркой голодающей Африке… Их всегда манит таинственное, то, что скрыто за линией горизонта.

Повзрослев, окончив школу, Прит поступил в Калининградскую мореходку. Он был целеустремленным – он стремился к своей детской мечте и хотел превратить ее в реальность…

Потом, когда ненавистная империя распалась, Прит бросил учебу в мореходке и вернулся на свою родину, которая теперь стала независимой.

Как и многие его сверстники, Прит с головой окунулся в новую жизнь, которая открывала ему широкие перспективы… Он, естественно, занялся бизнесом. Он покупал и продавал все, что можно было купить и продать: лес, бумагу, спички, продукты питания, металл…

Он торговал всем, кроме нефти. Этого он не мог себе позволить. Он знал, что черное золото было черным от крови друзей и товарищей…

В те лихие времена Эстония, к удивлению многих иностранных экономистов, внезапно превратилась в крупнейшего мирового поставщика цветных металлов… Как мне помнится, тогда Эстония вышла на четвертое место в мире по продаже цветмета.

Но бизнес, как вам могут подтвердить знающие люди, идет волнами. Пришлось Приту ради сохранения своей жизни уйти с рынка цветных металлов.

Тогда Прит снова вспомнил о своих детских мечтах – о кораблях, о море голубом, которое так манило…

В соседнем развалившемся колхозе он за бесценок купил рыбацкое судно «Ленинец».

Слегка перекрасив «Ленинец», который теперь стал носить гордое имя «Пярну», и наняв бригаду рыбаков, Прит занялся новым для него рыболовным бизнесом.

Казалось бы – мечта Прита сбылась. Вот он, настоящий корабль, принадлежащий только ему, на нем он, как полноправный хозяин, мог плыть когда и куда угодно. Разве мог он раньше, когда его страна находилась под игом чужеземцев, даже мечтать о таких огромных возможностях?

Но, как это часто бывает в жизни, мечта Прита, став реальностью, превратилась в горькую обыденность. Почему такое происходит – то ли обстоятельства со временем меняются, то ли природа человека такова?

По левым схемам приходилось доставать топливо, которое с каждым месяцем дорожало, надо было искать покупателей на выловленную рыбу, надо было платить рыбакам зарплату, надо было ремонтировать старое судно… И от этого бесконечного «надо» Прит в конце концов изнемог, перестал спать ночами. Эстония наконец вступила в Евросоюз, и тут же Прит почувствовал на своем маленьком бизнесе дыхание глобализации: многие мелкие бизнесмены быстро разорялись под напором экономической мощи больших зарубежных компаний. Жестокая конкуренция вынудила фермеров перестать пахать землю, выращивать скот, забыть привычный уклад жизни. Казалось, что само время начинало течь по-новому: быстрее и быстрее.

Прит был вынужден отказаться от мечты детства.

Добавлю от себя, что нечто похожее происходит и в жизни многих мужчин, которые мечтают о любимой женщине, добиваются ее, а когда наконец добьются, то сразу же охладевают к ней. Это явление обычно называют мужской изменой…

Почему, почему такое происходит? Не знаю, об этом лучше спросить тех мужчин, которые изменяют женам и подругам. Лично я такого никогда не делал и не думаю делать…

Прит продал «Пярну» коллеге по бизнесу – поляку Яцеку.

В Гданьском порту Яцек за неделю закрасил ржавые борта «Пярну» ярким оранжевым свинцовым суриком, вывел на борту судна гордое «Полония» и, сделав стопроцентную накрутку, загнал «Полонию» йеменскому бизнесмену, который занимался скупкой мелких судов.

Покачиваясь на океанских волнах, «Полония» уплыла на другой конец света.

Прит в это время занялся новым бизнесом: на вырученные от продажи судна деньги он построил небольшой заводик по переработке рыбы в рыбную муку, так необходимую сельскому хозяйству.

Теперь из высокой трубы его заводика струился в небо едкий голубоватый дым, на запах которого жаловались жители соседних с его заводом домов. Сам Прит, внезапно располневший и потяжелевший, основное время проводил в конторе, перебирая договора, накладные, декларации, проводя длинные переговоры с покупателями. Часто, когда не хватало сырья и покупатели спрашивали, почему нет рыбной муки, Прит медленно и задумчиво отвечал:

– Риппа в море ушла…

Он уже говорил «риппа»…

А затем он долго смотрел в окно и вспоминал о своей мечте – о море, о рыбацком судне, которое когда-то принадлежало ему…

Бывалые моряки говорят, что судьба судна, как и судьба женщины, изменчива и непредсказуема. И еще они говорят, что суда бывают счастливые и несчастливые.

Скоро судно «Полония» в очередной раз сменило название. Теперь оно перешло во владение пиратов.

Не было на бывшем «Ленинце» черного флага с черепом и скрещенными костями, наоборот, выкрашенное в голубую краску, с виду почти новое судно «Сомалиленд» имело опознавательные знаки. У его новых владельцев имелись даже какие-то документы, подтверждающие легальность нахождения «Сомалиленда» в Аденском заливе.

И в самом деле, если подумать, то судьба «Ленинца» чем-то напоминала судьбу продажной женщины, переходящей из рук в руки, с легкостью меняющей своих хозяев.

Теперь бывшая «Полония» предназначалась совсем не для ловли рыбы.

Старый, еще советский дизель на судне был заменен новым, мощным и экономичным японским дизелем, снятым со списанного военного корабля. Точно таким же образом была заменена и начинка бывшего рыболовного траулера. Новейшее, по последнему слову техники, навигационное оборудование и средства связи позволяли команде поддерживать связь не только с берегом, но и с другими аналогичными морскими судами. С помощью этой связи команда знала, какое судно и под каким флагом движется в Аденском заливе, более того, поддерживая связь с береговой службой, пираты точно знали, какой груз находится на судне… Трюмное помещение, некогда предназначавшееся для складирования и охлаждения рыбы, было переоборудовано – сейчас в нем можно было содержать заложников, не слишком заботясь об их охране. Прочные замки на дверях заменяли охранников.

В начале своей трудовой деятельности пираты не могли себе позволить большой роскоши, но потом, получив свой первый выкуп в размере двух миллионов долларов, они решили обустроить свой корабль. Они понимали, что деньги, вложенные в навигационное оборудование и оружие, – вернутся им с лихвой. Все это может сберечь их бесценные жизни.

Сразу же после первого нападения на торговое судно пиратами на рынке в Могадишо была куплена японская резиновая лодка: с высокими бортами и двумя мощными спаренными моторами.

Теперь пираты атаковали торговые суда на этой быстроходной лодке. Догнав корабль и обстреляв его из автоматов, они вынуждали команду застопорить ход.

До поры до времени лодка, занимавшая мало места, лежала на судне возле надпалубной надстройки – словно куча ненужного тряпья. Там же укрытые брезентом лежали и двигатели. Когда приходило время действовать, лодка быстро надувалась компрессором и к ней прикреплялись моторы, затем лодку спускали на воду, в нее садились бойцы из абордажной команды; взревев моторами, лодка быстро уносилась от «Сомалиленда»…

Как и у всякой бандитской группировки, у пиратов, плавающих на «Сомалиленде», имелся главарь – звали его Газиф Букмассо. Высокий, под два метра ростом, черный гигант с коротко остриженными кучерявыми волосами – Газиф постоянно носил зеленый полосатый комбинезон и полосатую матросскую майку. На ногах, как и у многих пиратов, у него были легкие мягкие кроссовки. Газиф обладал поистине атлетической фигурой. Он напоминал одного из тех бойцов, которые сражаются друг с другом на ринге…

Уже одного его вида было достаточно, чтобы команда вела себя тише воды и ниже травы…

Газиф Букмассо родился в глухой лесной деревушке, где до недавнего времени сохранялись древние обычаи и ритуалы: ночные танцы у костра после удачной охоты, гадание на внутренностях курицы, заклинания колдуна, которые могли принести счастье, а могли и лишить жизни.

Маленький Газиф однажды видел, как старый колдун делал заклятия. Пожевав траву бетель, выпив кукурузную водку сикуку, колдун, войдя в транс, долго размахивал кривым магическим ножом над внутренностями жертвенного животного и что-то долго шептал. А затем – о-о ужас! – темной ночью он подвесил те заговоренные окровавленные внутренности под крышей дома проклятого им человека.

И – все… Вскоре тот человек умер. О способностях колдуна убить человека при помощи заклинания знала вся деревня.

Особо любознательным шепну, что те заклятия колдуна называются вуду-вуду, но про эти заклятия слишком распространяться не стоит. Ибо заклятия есть заклятия, а тем более – африканские, мало ли чего может быть…

Многие европейские путешественники говорят, что видели своими глазами, как человек, на которого колдун наложил заклятие, вскоре умирал мучительной смертью.

Ночью вокруг приговоренного к смерти обводился на земле круг. Круг смерти. Утром, проснувшись и увидев этот круг смерти, несчастный начинал метаться. Но выбраться за этот круг смерти он не мог. Затем в присутствии племени к приговоренному и обреченному приближался колдун с магической палкой. Приставив палку к голове приговоренного, колдун произносил всего лишь два слова:

– Ты умрешь…

И все… Силы покидали приговоренного. Он тут же и умирал в конвульсиях на глазах у всего племени.

Много, много древних обычаев было в деревне, где родился Газиф Букмассо. Был там и такой обычай: мальчики, чтобы считаться мужчинами, чтобы доказать свою силу и ловкость, должны были принести будущей невесте шкуру льва или тигра. Взяв копье, они уходили в лес. А потом через несколько дней возвращались со шкурами. Таким образом мальчики превращались в настоящих мужчин.

Позже, когда в округе не стало львов и тигров, появился новый обычай: приносить скальпы белых…

Говорят, что высушенные скальпы белых еще и сейчас можно встретить в глухих деревушках.

Когда пришло время Газифу идти в лес за шкурой льва, сообразительный Газиф поймал во дворе драчливого петуха, еще недавно смело клевавшего босые ноги Газифа. Взяв под мышку драчливого забияку, Газиф отправился к колдуну, проживающему на окраине деревни.

Как и многие колдуны и чародеи, этот колдун жил совсем один. Был он стар и подслеповат, но все это ни в коем случае не уменьшало его славы пророка и провидца.

Во дворе колдун отрубил голову петуху кривым магическим ножом и бросил его на истоптанную босыми ногами землю. Орошая песок красной кровью, петух забегал по песку кругами, он даже, взмахивая крыльями, попытался взлететь, но участь его была предрешена… Быстрыми и ловкими движениями все того же магического ножа колдун вспорол петуху живот и там, во внутренностях, ворочая кончиком окровавленного ножа, стал что-то разыскивать.

Широко открытыми остекленелыми глазами Газиф смотрел на внутренности петуха и на кончик окровавленного ножа. На его глазах происходило таинство ворожбы.

Затем колдун стал долго и витиевато говорить о невидимых силах, все время витающих над Газифом. В конце концов колдун заявил, что силы те будут охранять Газифа до самой его кончины.

Этого признания колдуна Газифу было достаточно.

Через день Газиф исчез из деревни навсегда.

Заодно он прихватил с собой магический кривой нож колдуна.

Перебирая босыми ногами, Газиф быстро и решительно шел по лесной дороге в сторону города. Он думал о своей будущей предсказанной колдуном судьбе. После слов колдуна он понимал, что охотиться на диких свиней в лесу, мотыжить под жарким палящим солнцем сухую землю, выращивать кукурузу, сбивать с пальм кокосы, пасти скот – не его удел. Теперь он знал, что его удел – это жизнь в сказочном Могадишо, только там он сможет стать счастливым.

Он верил в свою судьбу, как обычно верят в свое счастье многие молодые люди во всех странах, но, в отличие от размазней-сверстников, ничего не делающих для достижения своего счастья, Газиф принял решительные меры, чтобы добиться его.

В Могадишо он ночевал в деревянных лодках и сарайчиках, он брался за любую грязную и тяжелую работу: носил на крепких плечах тяжелые восьмидесятикилограммовые мешки с сахаром, солью, мукой, таскал ящики с бананами, апельсинами, из холодильника выносил на плечах холодные заиндевелые туши быков… Он брался за любую работу. Он убирал мусор как в порту, так и на улицах и… копил, копил деньги.

Иного выхода у него не было.

В порту Газиф подружился с мелким торговцем рыбой Омаром. Омару было сорок лет, но лицо его, изрезанное морщинами, казалось Газифу старым, сам Омар казался Газифу глубоким стариком, которого уже ничто не должно волновать. Омар жил один. У него было мелкое суденышко, на котором он выходил в море на ловлю рыбы.

За небольшую плату и еду Газиф разгружал с суденышка рыбу, разносил ее оптовым продавцам.

Скоро в порту многие рыбаки, наблюдая, как Омар заботится о нескладном долговязом подростке, стали спрашивать Омара: уж не родственника ли он приютил. И даже стали подшучивать над ним насчет Газифа.

Но Омар, по-своему привязавшись к Газифу, как часто это бывает у одиноких людей, не обращал на их шутки никакого внимания.

Омар был неглупым человеком, он часто говорил Газифу:

– У нас, африканцев, имеется в жизни два пути, есть две возможности добиться в жизни успехов – это спорт и знания. Наш великий земляк, великий спортсмен, боксер Мохаммед Али показал нам верный путь к успеху в жизни. Наши бегуны на длинные дистанции, наши спринтеры, наши могучие боксеры, наши баскетболисты и футболисты все ярче и ярче показывают и доказывают свое превосходство над изнеженными белыми людьми. Жалко, Газиф, что у тебя не появилось в свое время умного тренера. Слабовольная, изнеженная Европа аплодировала бы тебе и платила бы большие деньги только за то, что ты побеждал бы белых: обгонял бы их на разных дистанциях, прыгал бы выше и дальше их, колотил бы их своими мощными кулаками на рингах. Глупая Европа, она и сама не понимает, кому аплодирует… Если бы ты стал спортсменом, то все происходило бы точно так, как происходило когда-то в Риме, когда плебеи аплодировали гладиаторам. Только сейчас своей жизнью ты бы не рисковал. Жаль, очень жаль, Газиф, что у тебя в свое время не появился умный европейский тренер. Сил у тебя много. Но ты не отчаивайся, Газиф. У тебя есть еще и другой путь к успеху. Это учеба. Учись, Газиф, и тогда тебе не придется таскать мороженые туши из холодильных камер, не придется носить на рынок вонючую рыбу. Когда ты выучишься, ты можешь стать великим человеком, которому, я надеюсь, белые будут прислуживать. Ты станешь хозяином жизни. И тогда, когда я состарюсь, ты, возможно, вспомнишь о немощном Омаре и позаботишься обо мне. Учись, Газиф…

– Но у меня нет ничего. У меня даже и паспорта нет, – отвечал Газиф.

– Я куплю тебе паспорт. В нашем порту все можно купить, – утешал его Омар. – Потом, когда у тебя будет паспорт, я отправлю тебя на курсы, где готовят будущих студентов.

Через пару лет долговязый подросток превратился в настоящего сильного мужчину, который мог постоять за себя, благо при себе Газиф постоянно носил кривой магический нож колдуна. Его черное блестящее тело приобрело мощь от постоянной физической работы, и сейчас уже никто не мог шутить над некогда беспомощным долговязым подростком.

Слово свое Омар сдержал. Он купил Газифу паспорт. Он же познакомил Газифа с преподавателями курсов, на которые Газиф после работы бегал вечерами.

Мечты Омара сбывались.

Наступил долгожданный день, когда Газиф, одетый в белый костюм, приобретенный на рынке, где торговали всевозможными вещами, поставляемыми пиратами, отправился на первую лекцию.

На лекциях Газиф узнал о том, о чем и сам давно догадывался, когда работал в порту до седьмого пота. Он и раньше много думал о том, что сейчас ему рассказывал лектор. Он и раньше считал, что он такой же, как и все те, кто дает ему работу, кто командует им, кто насмехается над ним… И злоба, непонятная, невидимая злоба наполняла его крепкое тело. Он думал о том времени, когда наконец-то сможет поквитаться со всеми, кто властвует над ним.

Он узнал на лекциях, что есть права человека и в мире все равны: богатые и бедные, белые и черные…

Он узнал, что есть свобода, равенство и братство…

На веселых студенческих вечеринках он выучил песню, в которой были правильные слова: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим… Кто был никем, тот станет всем…»

Еще он узнал в институте, что на земном шаре творится большая несправедливость: один миллиард населения живет в достатке, а остальные семь – в нищете.

И как-то само собой к нему пришло понимание того, как устранить все беды и несчастья: нужно сделать то, что делали до него во все предыдущие века – нужно сделать революцию… Нужно с оружием в руках бороться за свои права свободного человека… Нужно отобрать у богатых их богатство и разделить среди обездоленных и нищих.

Наверное, Газиф Букмассо стал бы великим революционером, а может быть – большим политиком, но однажды во время очередной студенческой гулянки, поспорив с одним своим однокурсником о будущем угнетаемой Африки, он выхватил из кармана нож, кривой ритуальный нож колдуна, с которым он никогда не расставался, и…

Пролилась кровь…

Раненым оказался единственный сын вождя племени, в котором еще бытовали и сохранялись древние обычаи и ритуалы. Истекая кровью, сын вождя племени пригрозил Газифу:

– Ты скоро умрешь. Мое племя отомстит тебе за меня. Твой скальп, твой высушенный скальп будет висеть у всех на виду, на высоком стволе пальмы, и каждое утро жители моего племени будут приходить к твоему скальпу и плевать на него.

Газиф понимал, что слова сына вождя дикого племени были не просто пустыми словами, а реальной угрозой. Если за деньги можно еще было откупиться от полиции, то от страшных угроз раненого сына вождя никак нельзя было отмазаться.

На этом его учеба закончилась. Он повторил судьбу многих революционеров, которые бросали свои университеты, чтобы полностью посвятить себя кровавому делу революции.

Надо было прятаться от полиции, надо было прятаться от тюрьмы, надо было прятаться от соплеменников сына вождя, которым было плевать на законы цивилизованных государств, для которых теперь главной задачей было найти Газифа и снять с него скальп…

И он снова вернулся туда, где никто не расспрашивал его о прошлом, – в порт, где его давным-давно ожидали мешки с сахаром, солью и всем тем остальным, что требовало сильных мужских рук.

Он был готов разгружать вонючую рыбу с рыбацких шхун.

Но сперва он решил прийти к Омару. Пригласив Газифа в свой дом, Омар внимательно выслушал рассказ Газифа. Затем, прикрыв свои маленькие глазки, он надолго замолчал. Газиф тоже молчал и, ожидая ответа Омара, рассматривал его.

Странно, но за последние годы Омар, кажется, не постарел. Он все так же торговал рыбой, следил за рыбаками, честно выплачивая им заработную плату. В порту Омара знали как честного рыбака. Это знал и Газиф.

После долгого молчания Омар предложил Газифу заняться пиратством.

– Фифти-фифти, – быстро ответил сообразительный Газиф.

– А что это такое? – переспросил Омар, который никогда не учился в университете и не знал всяких умных слов.

– А это значит – прибыль пополам, – последовал ответ.

– Но Газиф, – возмутился Омар, – ты сам посуди… Я вкладываю в дело деньги… Я недавно купил почти новое судно «Сомалиленд»… Ты будешь капитаном судна… Неужели тебе этого мало?.. Ты ничего не вкладываешь… И ты будешь иметь деньги. Тебе не надо быть грузчиком и таскать вонючую рыбу…

– Плевать я хотел на твои деньги… – Газиф поднялся со стула, на котором сидел. Глядя на маленького Омара, он продолжил: – Ты рискуешь деньгами… А я, молодой и сильный, рискую гораздо большим, я вот этим рискую…

После этих слов Газиф поднес огромный кулачище к своему лбу и несколько раз ударил. Омару даже показалось, что он услышал глухие удары…

Омар задумался.

Он был уже стар. И он устал торговать рыбой. Ему хотелось покоя. Он хотел иметь дом в центре Могадишо. В том доме он хотел иметь молодых жен, как и многие мусульмане… Одна из его жен каждый день мыла бы ему теплой водой вечно зябнувшие ноги, а другая готовила бы вкусную еду. И дети бегали бы вокруг Омара…

Еще раз оглядев сильную фигуру Газифа, горой возвышающуюся над его головой, Омар согласно кивнул головой:

– Хорошо. Делаем твое фифти-фифти. Завтра поедем в Могадишо на рынок и будем покупать все, что нам надо для дела.

– Нет, – сказал Газиф. – Завтра мы не поедем на рынок.

– Почему-у? – протянул удивленно Омар. – Что еще ты от меня потребуешь?

– Завтра утром мы пойдем к нотариусу. Мы оформим все нужные бумаги. Я хочу делать дело честно, Омар… Я не хочу, чтобы ты меня обманул. Если у меня будут бумаги, я тогда буду настоящим капитаном. У меня есть паспорт, у меня будут документы, доказывающие, что я совладелец судна, и тогда меня не будет трогать полиция.

Снова Омар подумал, что учеба в университете даром для Газифа не прошла. Газиф и в самом деле сможет быть настоящим капитаном. И еще Омар подумал о своей проницательности… Какой он все-таки мудрый. Он все-таки правильно поступил, когда приютил и обогрел худенького подростка с вечно голодными глазами…

– Хорошо, – согласился Омар, – идем завтра к нотариусу.

После посещения нотариуса, получив все нужные бумаги, Газиф первым же делом уволил рыбаков, у которых были слабые руки и почерневшие гнилые зубы. Затем он пошел на рынок в Могадишо. Там он пропадал двое суток, толкаясь среди молодых людей, которые искали работу. Цепким взглядом Газиф подбирал команду. Ему не нужны были пьяницы, наркоманы, бездельники. Ему нужны были люди, готовые рисковать жизнью. Он хорошо помнил первые годы, которые провел в порту. Ему нужны были такие же отчаянные и жадные до жизни люди, каким он был сам…

Набранную команду Газиф заставил работать на судне: красить борта, драить палубу, до блеска чистить все металлические части. Когда во время проверки работы Газиф увидел ржавчину на перилах, то он на глазах у всей команды избил провинившегося и пинками выгнал его на улицу. Команда моментально поняла, с кем имеет дело. Из обычного Газифа он тут же превратился в уважаемого и почитаемого господина капитана.

Только после того, как корабль был приведен в порядок, вместе с Омаром Газиф отправился на черный рынок покупать нужное снаряжение и оружие.

Наблюдая за тем, как долго торговался Газиф, сбивая цену у торговцев, наблюдая за быстрыми и резкими движениями будущего компаньона, Омар был в восторге от своего мудрого решения принять его в команду.

Крючья, арбалеты, пистолеты, на стволы которых при необходимости можно было навинчивать глушители, даже бронежилеты – все это, закупленное на портовом рынке, незаметно было переправлено на рыбацкое судно. Потом темной ночью свежевыкрашенный «Сомалиленд», не привлекая к себе внимания, тихо ушел в открытое безбрежное море.

Через неделю, измученный ожиданием, Омар получил долгожданный звонок от Газифа. Тот сообщил, что есть неплохой улов и он скоро прибудет в порт.

Торговля рыбой была тут же заброшена, сейчас Омар был занят другим: мечтами о больших деньгах, о новом доме, он даже тайком стал присматривать себе молодых и красивых жен. Как истинный мусульманин, он хорошо знал закон правоверного мусульманина: жен можешь иметь столько, сколько ты сможешь обеспечить…

Однажды ночью в дверь дома Омара постучали. Омар тут же догадался, кто это может быть. Откинув защелку, он увидел перед собой Газифа. Наконец-то…

– Здравствуй, Омар, – сказал Газиф, входя в дом и по-хозяйски садясь на тот же стул, на котором он сидел несколько дней назад, когда вел с Омаром разговор о совместном деле. Наметанным взглядом Омар уловил, что Газиф резко изменился. И еще Омар почувствовал, что Газиф чем-то встревожен. Он почему-то все время отводил глаза. Газиф вынул из кармана зеленого комбинезона бутылку рома и сказал, улыбаясь:

– Все хорошо, Омар. Выпьем за наше дело, за совместное дело…

– Газиф, ты же знаешь, что я не пью. Я правоверный мусульманин. Мне нельзя пить спиртное. – Внезапно Омар почувствовал опасность. Что-то тревожное кольнуло у него в груди.

– Выпей, Омар, – Газиф будто и не слышал слов Омара. Он налил в два стакана красную вонючую жидкость и только сейчас, как-то слишком уж внимательно, посмотрел в глаза Омару. Как-то слишком уж нежно, словно любимому маленькому ребенку, он повторил: – Выпей, Омар…

И Омар все понял. Ему уже не хотелось ни денег, ни нового дома в центре Могадишо, ни нежных жен…

Он юрким маленьким зверьком бросился к двери.

Но Газиф схватил его за шею своей огромной рукой, словно котенка. Нагнул к полу одной рукой его слабое тело, другой он выхватил из кармана кривой нож и ударил им Омара в грудь.

Газиф почувствовал, как конец ножа наткнулся на что-то трепещущее и нежное. «Словно рыбешка на удочке», – почему-то подумалось Газифу. А затем это трепещущее и нежное затихло, успокоилось…

Вытянув нож из тела, он отпустил обмякшего Омара на ковер и спокойно вытер с ножа кровь об одежду неподвижного Омара.

Выпив залпом стакан рома, Газиф почувствовал облегчение.

Завернул еще теплое тело в ковер, взвалил его на плечо и, выйдя из дома, направился к лодке.

Газиф медленно греб от берега и все думал о том трепетании… «Словно рыбешка на удочке», – шептал он почему-то сам себе. И еще Газиф думал о том, почему тело живого человека и тело мертвого весит по-разному…

Привязав к телу заранее припасенный груз, Газиф опустил его в черную воду. Вода хлюпнула и тут же сомкнулась над телом. Словно крышкой навсегда накрыла…

Потом Газиф вернулся на берег. Зашел в дом Омара и огляделся в поисках бумаг и денег. И бумаги, и деньги он нашел быстро. Денег было не так уж и много – около тысячи долларов. Большую часть денег, накопленных за годы торговли, Омар и в самом деле вложил в их совместное дело, которое, как он надеялся, должно было принести ему прибыль. Газиф осмотрел внимательно пол – нет ли крови… И только после этого он подошел к столу и в несколько глотков допил ром из бутылки.

Он не опьянел. Он ощущал себя совершенно изменившимся. Он знал, что переступил через какую-то незримую черту, о существовании которой он до сих пор не думал, он даже и не предполагал, что она существует в душе каждого человека. Но сейчас, когда он переступил эту черту, он, как ни странно, почувствовал себя свободным.

По-настоящему свободным от всего…

Не замыкая за собой дверь, даже не выключив свет, Газиф ушел из дома Омара.

В ту же ночь «Сомалиленд», стоящий на якоре недалеко от порта Могадишо, ушел в море.

А пропавшего Омара никто не искал.

Кого по-настоящему могло заинтересовать, куда пропал одинокий торговец рыбой?

Через неделю на пристани пришвартовался «Сомалиленд».

Капитан Газиф Букмассо подал в полицию заявление о пропаже своего компаньона Омара…

Вскоре Газиф стал полноправным владельцем «Сомалиленда». Газиф быстро уладил все дела и с полицией, получив от нее нужные бумаги, и с нотариусом… Газиф уже хорошо знал золотое правило жизни: когда имеешь деньги, то все дела можно делать быстро, очень быстро…

Теперь ему не нужно было ни с кем делиться… Теперь Газиф и в самом деле мог жить так, как ему хотелось… Многие ли из нас могут себе позволить такую роскошь – жить так, как им хочется?

«Сомалиленд», раскачиваясь на волнах, быстро несся вперед. Обычно чистое, безоблачное небо на этот раз хмурилось. Приближалось время муссонов. И еще радист, знающий все новости, сообщил, что ожидался циклон…

Радист-переводчик был самый грамотный в команде. В свое время он учился в далекой Москве, там он изучал разные языки… Матрос-переводчик был вторым человеком на судне после Газифа. Среди пиратов он пользовался огромным уважением за свои удивительные рассказы о холодном, как мороженое, белом пушистом снеге, тающем на лице и на руках, о белых женщинах, стоящих на улицах и смело заглядывающих в глаза проходящих мимо мужчин. Неважно каких – старых или молодых, главное для тех женщин было, есть ли у мужчин деньги… И еще он рассказывал…

Затаив дыхание и не сводя восхищенных взглядов с радиста, побывавшего в сказочной стране, матросы слушали его рассказы.

Газиф находился в рулевой рубке возле радиста. Радист покручивал ручку настройки рации. В наушниках он слушал то усиливающийся, то пропадающий сигнал.

– Он должен быть где-то в этом квадрате, – говорил радист, обращаясь к Газифу.

– Я и сам знаю, что он должен быть где-то здесь. Но где же он?

– Возможно, все это из-за низкой облачности. Возможно, он нас не видит… Еще и ветер усиливается, мешает ему нас увидеть, – заранее оправдывался радист перед Газифом.