Текст книги "Граница на замке"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Горные пейзажи для некоторых – это нечто необычайное, то, что создает настроение, колорит, то, что тянет к себе магнитом, вдохновляет на создание произведений поэзии, музыки, живописи... Десятки, сотни людей культуры стремились и стремятся в горы, чтобы найти здесь то, что подвигнет их на новые творческие свершения. И действительно, трудно остаться равнодушным к горным красотам, особенно это касается Кавказа.

Но одно дело – люди приезжие, а другое – местные. Последние воспринимают любые здешние чудеса как должное. Им трудно понять то восхищение, какое вызывают у приезжих море, замок или горы. Для них все это – обыденная реальность, то, что окружает их с детства. Для местных красоты – практически то же самое, что для жителя микрорайона многоэтажки, окружающие его со всех сторон.

Деревня, расположившаяся в горах, переживала не лучшие времена – более того, как населенный пункт она просто умерла. Издавна, вот уже несколько сот лет здесь жили кавердинцы. Как и их соседи артвинцы, они занимались всем тем, что характерно для каждого крестьянина: выращивали хлеб, овощи и фрукты, которые дает возможность растить здешняя щедрая земля. Несмотря на то, что кавердинцы и артвинцы – народы разные, вражды между ними никогда не было. Да и какая может быть причина для розни, если всем хватает места? Наоборот – и те, и другие всегда старались помогать друг другу в нелегком сельском труде, вместе отмечать праздники и проводить в последний путь усопших.

Однако все менялось, и прошлое теперь уже казалось чем-то нереальным. Новые времена, наступившие после развала прежде великого государства, стали жестокими и к тем, и к другим. Война развела оба народа по разные стороны баррикад в буквальном смысле этого слова. В результате нескольких кровавых лет большинство артвинцев бежали из Каверды, бросив все годами нажитое имущество. Вопрос уже стоял о том, чтобы просто выжить, спасти свою жизнь, родных и близких. То же самое произошло и с кавердинцами, жившими на территории Артви. Так опустела и эта деревня.

Но, как известно, свято место пусто не бывает, и в домах появились люди, правда, они не были мирными крестьянами. Война вынесла на поверхность, как это часто и бывает, разного рода накипь. Среди тех, кто сражался за свой родной дом, за независимость родной республики и не жалел собственной жизни, были и те, кому хотелось погреть руки на чужой беде. Как говорится: кому война, а кому и мать родна.

На террасе одного из домов царило оживление. То, что там расположились не мирные жители, которые занимаются сельским хозяйством, можно было понять с первого взгляда. Человек восемь сидели за столом, вынесенным на свежий воздух. Здесь вовсю шла гулянка. Босые ноги отдыхавших находились на пустых ящиках из-под фруктов, а их руки держали игральные карты. Несмотря на то, что они принадлежали к военному формированию, одеты все были вразнобой: кто в тельняшке, кто в камуфляже, у кого-то на голове красовались пиратского вида повязки из защитной ткани. Впечатление воинского бивуака дополняло оружие: автоматы и даже пара охотничьих ружей стояли в углу.

На столе в качестве ставок лежали американские доллары и российские рубли. Последние наряду с «зеленью» являлись на территории непризнанной республики не менее надежным платежным средством – в определенном смысле свободно конвертируемой валютой. Оказавшись на дистанции от своей бывшей метрополии, получив завоеванную своей собственной кровью пусть шаткую, но все же независимость, республика полностью исключила из обращения и дензнаки Каверды.

Игра шла уже давно. Здесь же, на столе красовалась огромная оплетенная бутыль с вином, которая периодически из своей утробы наполняла жидкостью стаканы любителей отдохнуть. Но не только вином поддерживали хорошее настроение игроки: дымящийся «косячок» передавался по кругу, словно трубка мира у североамериканских индейцев. Умиротворенные «травой» и выпивкой, бойцы неторопливо перебрасывались ленивыми фразами, отдавшись игре с головой. Налицо было, как говорится, моральное разложение и потеря бдительности.

– А какого черта мне возвращаться к мирной работе? – отвечал на вопрос один из бойцов. – Я, кроме оружия, уже сколько лет ничего другого в руках не держал!

– Ну, а чем ты раньше-то, до войны занимался? – поинтересовался сидевший напротив тип.

– Раньше я, мил человек, пивом торговал. На вокзале, – пояснил не желающий возвращаться к мирному труду.

– И что, не тянет?

– Нет. Ты ходи давай! – прикрикнул он на партнера.

Веселое времяпрепровождение продолжалось. Вскоре бутыль с вином опустела. Незамедлительно ее место заняла точно такая же, только полная.

– Слышите? – вдруг прислушался командир.

– Что такое?

– Тихо всем! – он поднял руку, призывая всех замолчать. – Машина!

В данной ситуации машина могла быть только одна. Это вызвало всеобщую беготню и суету.

– А ну, быстро, все убрать! – вскочил командир, понукая подчиненных. – Чтобы через минуту ничего не было!

Похоже, тот, кто так неожиданно появился на окраине деревни, был весьма значимой фигурой, перед которой нужно было предстать если не в полном великолепии, о котором и речи быть не могло, то хотя бы удалить уж совсем явный компромат.

«План», вино, карты – все это под крики командира спешно убиралось из поля зрения, и его подчиненные принимали «мужественный вид», словно они только что из боя.

– Живее! – кричал командир. – Распустились тут у меня, сволочи.

Один из бойцов, похоже, слишком увлекся употреблением вина, это привело к тому, что он едва мог передвигать ноги. Попытавшись вскочить, он убедился в том, что сделать это не в состоянии, и с тихим стоном опустился на лавочку, бессмысленно улыбаясь.

– А ну, подъем! – в планы командира никак не входило оставление на виду такого вот живого «компромата».

– Да он же лыка не вяжет, – заключил один из его товарищей, – если он сам куда-то и пойдет, так только под стол.

– Вот идиот! – заключил командир. – А ну-ка, живо убрать его.

Хлебнувшего лишка увели его же товарищи – от греха подальше. Тот и не пытался сопротивляться, позволяя увлечь себя подальше от взгляда так внезапно появившегося начальства.

Времени навести идеальный порядок не хватило, поскольку через пару минут к дому подкатила машина. Однако наиболее компрометирующее из того, что составляло веселое времяпрепровождение, бойцы успели унести.

– Открывай ворота! – послышался крик из автомобиля.

Пара человек бросилась исполнять приказание. Через несколько секунд во двор зарулили два мощных внедорожника. Из первого показался Алхан Харс с охраной. Здоровенные громилы, как видно, не зря исполняли свою работу. Это было ясно и из их внешнего вида, и из того, что за последние три года на руководителя спецслужб района было организовано два покушения: оба они окончились безуспешно.

– Подразделение исправно несет службу, происшествий нет, – вытянулся перед высоким начальством начальник отряда.

– Значит, все спокойно? – усмехнулся тот, скрывая глаза за стеклами солнцезащитных очков.

– Пока что да... вот только денежного довольствия второй месяц не получаем, – сделав паузу, сообщил местный командир.

Бойцы шумно поддержали своего руководителя, говоря о том, что дальше так служить нет никакой возможности. Тема задела за живое. Тем временем Харс, зорким взглядом окинув двор, успел заметить все то, что попытались скрыть. Однако сейчас на это не стоило обращать внимания. Сделав вид, что не заметил разложения в подразделении, Харс понимающе кивнул:

– Ладно, я понял, – усмехнулся он, доставая толстенную пачку купюр, – получите наличными. Подходи, налетай.

Глаза у бойцов загорелись алчным огнем. Алхан отслюнявливал по две тысячи российских рублей и раздавал охранникам объекта без всяких ведомостей и росписей. Напряжение было несколько снято.

– Остальное получите чуть позже, – сказал Харс, пряча оставшиеся деньги. – Открывайте...

Командир понимающе кивнул, и Алхана повели в подвал дома. Мощные железные двери распахнулись, и вся компания подалась внутрь. Огромный подвал был довольно типичным для Кавказа и напоминал скорее бетонный бункер, в котором можно было долго выдерживать осаду превосходящих сил противника, чему способствовали и толстенные стены, и узкие окошечки-бойницы по всему периметру. Группа прошла по коридору с высоким потолком. Внутри, за закрытой дверью, куда не проникали звуки с улицы, было прохладно. В мирное время в этом подвале согласно его назначению хранили вино и съестные припасы. Видимо, прежний владелец или тот, кто еще раньше возводил дом, был рачительным хозяином, поскольку все здесь было выполнено аккуратно и основательно. Но те счастливые времена, когда тут звучали голоса мирных жителей, безвозвратно ушли, и теперь здесь находилась секретная тюрьма для пленных и похищенных кавердинцев.

Как известно, в семье не без урода. Несмотря на то, что подавляющее большинство населения Артви, защитив свою свободу, хотели жить честно, стремились к союзу с Россией, находились подонки, которые, хотя и представляли интересы государства, стремились лишь к тому, чтобы урвать свой кусок, нажиться на чужом горе. Война подняла со дна и такую вот накипь рода человеческого...

– Неплохо вы здесь устроились, – поощрительно заметил Харс. – Никогда и не догадаешься...

– Главное, что и делать-то пришлось немного. С такими стенами здесь – готовая тюрьма, – отозвался командир. – Так, только кое-что улучшить пришлось.

К числу улучшений относились и новые двери между помещениями, и решетки, и некоторые другие полезные в содержании пленников приспособления. Прежние хозяева наверняка бы вздрогнули от ужаса, узнав, что же сейчас происходит в том доме, который они и их предки строили своими руками, рассчитывая, что в нем будет жить и работать дружная семья крестьян, привыкшая рассчитывать только на свои руки, а не на ствол автомата...

– Сюда, – показал командир на одну из дверей.

Все выглядело так, словно здесь все было рассчитано на немалый контингент тех, кто будет содержаться за крепкими запорами.

– У вас тут заблудиться можно! – покрутил головой Харс. – Просто лабиринт.

– Стараемся! – поддержал шутку боец. – Все для людей.

– Так, давайте разберемся, – Алхан остановился перед закрытой дверью со списком в руках, – кого конкретно мы будем отбирать из этого сброда.

– Да чего тут решать? Всех подряд брать – и всех делов, – высказался один из охранников.

На лице бойца играла золотозубая ухмылка, а сам он поигрывал ключами от дверей.

– Все они одинаковые.

– Нет, парень, в этом ты сильно ошибаешься, – чиновник решал судьбу узников, а принцип отбора был весьма простым. – Итак, номер первый. Когда он у нас появился?

– С месяц назад, – ответил охранник, – в двадцатых числах мы его сюда притащили.

– Я навел справки: за него можно получить выкуп, у него брат в Москве бизнесом занимается. Пусть еще посидит, его время тоже придет. Теперь следующий... – вглядывался Харс в список, – у этого дядя полковник в кавердинской армии, можно договориться и обменять на одного нашего. А вот номера четыре берем. С него взять нечего, гол как сокол.

– Вот этого и этого предлагаю, – подсказал командир, указав на две фамилии, – оба – кавердинские боевики.

– Согласен, отличные кандидатуры, – кивнул Харс, – тем более что пойманы с оружием в руках. Так что нечего им здесь париться.

Путем отсеивания всех тех, кто может еще принести пользу путем внесения за себя определенной суммы, из числа заключенных был отобран еще один кандидат.

– За этого разорившегося торгаша никто теперь и гроша ломаного не даст, – заключил Алхан, пряча список в карман, – вот эти четверо и поедут с нами. Выводите.

Тяжелые железные двери заскрипели, и взору чиновника представилась импровизированная камера. Вдоль стен стояли грубо сколоченные нары, на полу – тряпье. В помещении находились несколько человек. Они повернули лица к двери.

– Ну что, сидельцы, скучаете? – заржал один из охранников. – Сидите тут, ни хрена не делаете, а мы вас кормим-поим. Совсем совесть потеряли!

– Сколько нас держать здесь будут?

– Что вы хотите от нас?

– Звери! – послышались возмущенные голоса.

– Молчать, скоты! – заревел охранник. – А то мы вас живо утихомирим. Теперь слушайте сюда!

Он назвал фамилии четырех «безнадежных», отобранных Харсом. Двое из названных послушно вышли вперед, а вот с остальными возникли проблемы.

– Куда это вы нас тащите? – крикнул один из них – здоровенный, заросший черной бородой человек.

– Вы же сами хотели на свободу, – ухмыльнулся охранник, – а теперь на попятную пошли? Не можем же мы всех сразу взять и отпустить. Пойдете постепенно, частями.

– Никуда мы одни не пойдем! – решительно заявил второй.

– Пойдете, – зловеще пообещал артвинец, – никуда не денетесь.

Ворвавшиеся в камеру охранники, действуя прикладами автоматов, быстро подавили «бунт на корабле», и все четверо оказались в коридоре. Дверь в камеру захлопнулась.

– Руки! – заорал один из артвинцев.

Сломив сопротивление пинками, всю четверку заковали в наручники.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно отметил Харс, – а теперь пора наверх, на солнышко.

Оказавшись во дворе, узники щурились на яркий свет, от которого уже успели отвыкнуть за время нахождения в подземелье.

– Вот видите – не все так плохо, – отметил охранник, – на свежем воздухе оказались после того смрада.

– Куда нас теперь?

– Там увидите, – последовал загадочный ответ. – Не надо торопить события.

Пленных затолкнули во второй джип, который для них и предназначался.

– Ну что же, я вас оставляю, смотри, держи все под контролем, – прощаясь, напутствовал чиновник командира.

– Все будет в лучшем виде, – заверил тот.

Харс скептически усмехнулся, но ничего не сказал по поводу своих сегодняшних наблюдений. В том, что оставшиеся пленники никуда не денутся, он не сомневался, а это было самым важным.

Джипы выехали со двора, за ними закрыли ворота.

– Начальство исчезло и появится не скоро, – заключил охранник.

– Почему это ты так думаешь?

– Да я здесь давно, так что прекрасно знаю, что чаще раза в неделю никто не приезжает, – поведал более опытный товарищ своему коллеге. – Значит...

– Значит, можно расслабиться и отдохнуть, – поддержал его третий товарищ. – Тем более, что я должен отыграться. А то ведь тебе каким-то случайным образом удалось опустошить мои карманы. Но теперь-то я за тебя возьмусь всерьез.

– Попробуй! – ухмыльнулся тот, кому так везло.

Через десять минут вся компания снова восседала за большим столом. Из дверей показался боец, который, пыхтя от напряжения, волок огромную бутыль с вином.

– Вот-вот, правильно ловишь мысль! – поощрительно похлопал его по спине командир. – Работа работой, а без отдыха тоже не обойтись.

Зазвенели, чокаясь, стаканы, голоса зазвучали громче и веселее, а над головами поплыл сладковатый, тяжелый запах «плана».

Глава 12

Результаты проведенных десантниками работ были видны невооруженным глазом. Потрудились российские военнослужащие неплохо: по сравнению с тем свинарником, который достался им в самом начале, благодаря железной руке и организаторским способностям Батяни порядок наконец был наведен. В этом майор убедился лично, не поленившись обойти территорию.

Дорожки уже не утопали в сорняках – их расчистили от травы, уже успевшей заполонить все, что только можно. Бордюры были поправлены и побелены, с оградой и воротами солдаты тоже ударно поработали. Все теперь было подметено и смотрелось приятно. Дальнейшие работы теперь переместились в казарму.

Глядя на отличную работу своих «орлов», майор думал о том, сколько же таких вот мест дислокации ему пришлось сменить! И таких любимых, как его родная воинская часть в Поволжье, и таких временных, как место сегодняшней дислокации, и уж совсем экзотических, как это часто случалось во время его многочисленных командировок в самые разные части света.

Об этом он и разговаривал с солдатами, возвращающимися с дальней территории.

– Как вы думаете, ребятки, чего бояться нужно прежде всего? – задал он вопрос группе бойцов. – Ну, вот ты, Савушкин, ответь мне на этот несложный вопрос.

– Вероятного противника, товарищ майор, – рослый краснощекий Савушкин ни минуты не сомневался в правильности высказанного им варианта.

– Прекрасно, прекрасно, – улыбнулся Батяня, – а еще какие варианты у вас имеются?

– Неожиданного нападения! – подал голос долговязый Громов.

– Ну, понятно, – окинул веселым взглядом Батяня десантников, – о противнике вы, похоже, осведомлены. Но главное, ребятки, – это грязь.

Было видно, что многие недоуменно всматривались в лицо командира.

– Да, именно грязь. С противником мы уж как-нибудь справимся, для этого мы и являемся десантниками, – сказал майор, – а вот если мы не научимся чистоте, то нам уже никто не поможет. Причем чистоту я имею в виду как в прямом, так и в переносном смысле. Обращаться с автоматом можно научить и крота, если, конечно, приложить максимум усилий, а вот если человек живет в грязи, то ему хана. Здесь он в два счета опустится и физически, и морально, так что не зря мы драили и убирали. Траву же я вас не заставлял красить?

– Никак нет! – гаркнули солдатские глотки.

Лавров был командиром требовательным, это всем было известно, но в «крайние степени» командирского рвения он никогда не впадал. Особенно расслабляться его бойцам возможности не давалось, но все было в разумных рамках. За это его и ценили подчиненные, зная, что в трудную минуту Батяня поможет и подскажет.

– Ну, вот. А в моей биографии я часто сталкивался с тем, что человек, который опускается, не только страну не способен защитить, но и себе помочь не в состоянии. В общем, отдыхайте пока, ребятки, но смотрите в оба. Мы сюда не в игрушки играть приехали.

Провожая взглядом солдат, затянувших бодрую строевую, Батяня вдруг вспомнил себя самого в их годы. Вспомнил то время, когда все было в новинку, когда простые вещи казались очень сложными, когда его учили другие – те, кто уже прошел огонь, воду и медные трубы. Тогда, будучи еще зеленым юнцом, он часто был несправедлив к своим учителям. Их советы и рекомендации казались ему часто то слишком нравоучительными, то чрезмерно жесткими. Но прошло время, он стал другим и теперь может сам себе смело признаться: так и надо было. Иногда наука должна быть и жесткой, подчас даже жестокой, чтобы в трудную минуту человек не растерялся, не дрогнул, не покорился наступившей беде, а смог не только защитить себя, но и подставить плечо раненому, истекающему кровью товарищу. Да и вообще, десантник и есть тот человек, который в нужную минуту сделает все для блага Родины.

Но дела делами, а сегодня ведь согласно просьбе нанесшего визит Артура Даратола и последовавшего за этим приказания полковника Авдеева предстояло и отдохнуть. Хоть Батяня не имел ровно никакого желания появляться на этом мероприятии, но выбора не было – приходилось идти. Лавров взглянул на часы: в скором времени офицерам нужно было быть на месте. Комбат отправился в казарму.

– Значит, так, капитан, еще раз предупреждаю: глядите в оба, – отдавал последние распоряжения Батяня перед отъездом на «званый ужин». – Ситуация, ты и сам знаешь, какая, поэтому в случае чего немедленно сообщайте.

– Все понял, товарищ майор, – капитан, оставляемый в части, был человеком надежным, и Батяня не особенно волновался, но все же...

Перед выездом на банкет Лавров принял прямо-таки идеальный внешний вид. Прекрасно понимая, что по виду командира будут судить обо всем подразделении, Батяня постарался не ударить в грязь лицом. Форма майора была безукоризненно выглажена и вычищена, обувь сверкала. Точно так же он относился и к своим подчиненным. Четверо офицеров, отправлявшихся вместе с ним, построились, а Лавров придирчиво осматривал каждого из них. Сегодня все должно было быть «на высшем уровне».

– Старший лейтенант Киреев!

– Я! – отозвался офицер.

– Что это за ботинки у вас на ногах? – поинтересовался майор. – Я, конечно, ценю, что у моих подчиненных есть вкус к одежде, однако настоятельно рекомендую проводить четкую грань между гражданской одеждой и военной формой.

Старлей уставился на свою обувь, словно видел ее впервые.

– Будьте добры, товарищ капитан, позвольте взглянуть на ваши часы, – продолжил майор.

Часы капитана Кулакова выглядели уж слишком вызывающе.

– Часы я прошу вас снять, – вынес свое резюме майор. – Я думаю, товарищи офицеры, вы и сами понимаете, что мы с вами находимся на переднем крае России. И на нас лежит двойная, если хотите, тройная ответственность. На нас, соответственно, всеми: и друзьями, и недругами – обращается особое внимание. Так что ничего лишнего мы себе позволять не должны. Будем скромнее.

– Есть, – козырнул офицер.

– Все это не пустые придирки, как может некоторым показаться, а необходимость, ни больше ни меньше.

Если в неслужебной обстановке Лавров был человеком открытым и располагающим к себе, то в другое время он представлял тип требовательного и принципиального командира, о чем все прекрасно знали. Однако в любом случае все проходило в рамках устава: корректно и вежливо.

– То, что могут себе позволить штатские, для нас непозволительно. Тем более, мы отправляемся на территорию хоть и дружественного нам, но чужого государства. Поэтому все должно быть тип-топ, – инструктировал он подчиненных. – Особо обращаю внимание на застолье. Кавказ – земля хлебосольная, и здесь в нашем положении нужно вести себя соответственно. Так что предупреждаю: если кто-нибудь напьется, пощады не ждите.

– Но мы же в гости направляемся, товарищ майор, – наклонил голову Кулаков, – это же специфическое, так сказать, мероприятие...

– Мы не в гостях, а на службе, – напомнил Батяня, – и в данном случае наше присутствие там – это официальное мероприятие, тоже долг службы, если хотите.

– Так что, может, вообще пить нельзя? – иронично поинтересовался офицер.

– Настоящий десантник пить может, а вот напиваться – это ни к чему.

Комбат, как всегда, был строг, но справедлив.

– Надеюсь, товарищи офицеры, мы с вами все вопросы разъяснили, и никаких накладок сегодня не возникнет, – Батяня взглянул на часы. – В таком случае через пятнадцать минут жду вас на улице.

* * *

Отдаленный пост, игравший немаловажную роль в охране границы и являвшийся той самой «последней заткнутой дыркой», находился на крайней, наиболее отдаленной точке огромного полигона. В прежние времена здесь располагался КПП. Теперь же руководством подразделения, то есть майором Лавровым, была поставлена четкая и конкретная задача: никого не пропускать.

Рядовой Степченко боролся со сном, прохаживаясь вдоль охраняемого объекта – шлагбаума и жидкого забора из колючки. Он вообще слабо представлял себе, что хоть кто-то чужой может появиться здесь, в такой глуши. Тем более что за все время нахождения здесь ни одного постороннего он не увидел. Но, понятно, никакого желания спорить с вышестоящим начальством у него не было. Еще днем заново установленный шлагбаум был окрашен в характерную косую «полосатку» и теперь снова выполнял свою «непускательную» функцию. Где-то там, внизу, шумела быстрым течением небольшая горная речушка, и солдат думал о том, как должно быть приятно в жаркий полдень окунуться в прохладную воду...

Вдали показалась машина, прервавшая его полусонные размышления. Постовой всмотрелся в приближавшийся автомобиль – да, так и есть, это был командирский «УАЗ». Солдат приосанился, поправив экипировку. «УАЗ» подъехал к шлагбауму, перегораживающему дорогу: это, конечно, был неугомонный комбат. При майоре не было никого из офицеров – Лавров просто сделал крюк в километр, чтобы проверить пост. Как и почти каждый командир, Батяня часто появлялся там, где подчиненные его не ожидали.

– Товарищ майор, – козырнул высунувшемуся в открытое окно комбату заспанный Степченко, – за время вашего отсутствия происшествий не...

– Открывай, – не дослушав доклада, оборвал его Батяня.

По виду нахмурившегося майора рядовой определил, что командир недоволен и, похоже, именно его, Степченко, действиями. Недоумевая, в чем же дело, солдат бросился поднимать шлагбаум. Машина проехала вперед. Хлопнула дверца, и комбат легко выпрыгнул на дорогу.

– Кто тебе позволил пропускать машину? – незамедлительно взял он быка за рога. – Ты на посту или где?

– Так ведь это же вы...

– Что?!

– Я же видел, что это ваша машина, видел, что это вы, товарищ майор, – оправдывался Степченко, окончательно сбитый с толку и не понимавший, в чем же таком он провинился.

– Послушай меня внимательно, солдат, – понизил тон Батяня, – то, что ты как следует не знаешь устав, – это я уже вижу. В дальнейшем я постараюсь исправить это досадное недоразумение. А пока что напоминаю популярно, что Российская армия руководствуется этим самым документом как основой. И все, что там написано, является не пустой теорией, не словами, а тем, что надо выполнять. Ты – на посту. Даже если будет ехать министр обороны или главнокомандующий, ты не имеешь права их просто так пропускать. На посту ты подчиняешься только разводящему или начальнику караула. Ясно?

– Так точно, товарищ майор, – виновато ответил Степченко.

– На первый раз так и быть, но если еще раз что-нибудь подобное будет замечено – смотри, – предупредил его Батяня.

– Все понял, товарищ майор.

– Ну, то-то же. Так, говоришь, все спокойно? Никто не появлялся?

– Никак нет.

– Хорошо, неси службу, боец, – напутствовал его комбат, садясь в машину.

Степченко пришлось еще раз поднять и опустить злополучный шлагбаум. Провожая взглядом майора, солдат думал о том, что недаром Батяня пользуется репутацией командира строгого, но справедливого. Другой бы вкатил ему пару нарядов вне очереди, а здесь – предупреждение...

Пошагав взад и вперед в своих раздумьях, Степченко увидел возвращающегося с другого поста старослужащего. Ну да, ведь уже время сменяться! Взглянув на часы, он удостоверился в том, что отведенное ему время нахождения здесь истекло. Пора бы уже и отправиться отсыпаться в помещение. Но проходила минута за минутой, а из КПП никто не спешил.

«Спят они там все, что ли! – раздраженно подумал Степченко. – Я что им, робот?»

Покинуть пост он тоже не мог, особенно после недавнего визита начальства. Ожидание становилось уже невыносимым, и солдат, плюнув на все, отправился на КПП.

Открыв дверь, он увидел сидящих за столом старослужащих, в том числе и Тонова, который должен был его сменять. Солдаты были чрезвычайно заняты – они резались в карты.

– Тебе чего? – недовольно взглянули на него.

– Товарищ сержант, – показал на часы Степченко, – пора сменяться.

– Чего? – недовольно оскалился тот. – А ну, на пост!

– Будешь до утра стоять! Сперва послужи с наше, – раздались возмущенные голоса «дедов».

Через несколько секунд Степченко вытолкнули из помещения.