355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Зверев » Боевой амулет » Текст книги (страница 2)
Боевой амулет
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:55

Текст книги "Боевой амулет"


Автор книги: Сергей Зверев


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Арабское имя полевого командира никого не ввело в заблуждение. Офицеры переглянулись, а общее удивление выразил коротким восклицанием майор Печников:

– Это что же, наш общий знакомый!

– Именно, – подтвердил Бородавник.

Эмир ибн Фейсал, он же Руслан Дадаев, был уроженцем Шатойского района Чечни. Его «подвиги» начались еще в 1994 году. Затем молодого чеченца, отличавшегося невероятной жестокостью, приметил сам Хаттаб. Он решил сделать из подопечного настоящего волка. «Черный араб» включил молодого боевика в состав отряда, состоявшего сплошь из египтян и саудовцев. Там собралась отборная нечисть, набившая руку на террористических актах и перебравшаяся вслед за своим эмиром в Чечню.

В апреле 1996 года Фейсал вместе с остальными наемниками участвовал в расстреле колонны федералов под Шатоем. Он же отметился при нападении на часть 136-й мотострелковой бригады в Буйнакске. С тех пор Фейсала взяли на заметку спецслужбы. Он фигурировал в списках как один из самых фанатичных приверженцев ваххабизма.

Затем, то ли в знак признания его заслуг, то ли для повышения квалификации, то ли по еще каким-то неведомым расчетам, Фейсал вместе с группой молодых фанатиков был переправлен в Афганистан. Эта часть биографии Фейсала по понятным причинам была покрыта мраком.

Торопясь внести окончательную ясность, полковник сообщил:

– По полученным данным отряд Фейсала вместе с пленным идет к таджикской границе. Это подтверждают агентурные сведения и данные космической разведки. Зачем они тянут пленного с собой, непонятно. Да это и неважно. Важно, что Финберг жив. Американцы хотят спасти своего человека. Вероятно, он обладает определенной информацией о планах, укрытиях и возможных путях отхода лидеров талибана.

Сидевший рядом с Бойцовым майор Печников мрачно отметил:

– Тогда ему недолго осталось.

– Не каркай, – тихо одернул напарника капитан.

Полковник сделал вид, что не заметил пессимистического предсказания. Он достал из полевой сумки, лежавшей рядом с портфелем, сложенную вчетверо карту. Рядом он поставил ноутбук, включил его. Подождав, пока экран высветится глубоким голубым мерцанием, Бородавник сделал на карте пометки остро заточенным карандашом.

Офицеры окружили командира.

Жало карандаша заскользило по карте. На бумаге образовался четко обозначенный квадрат. Иногда полковник поворачивал голову к ноутбуку, на мониторе которого высвечивалась карта того же района, только с английскими обозначениями. На компьютерной карте рельеф местности был более четким и подробным.

Полковник чертил квадрат и тут же обратной стороной карандаша, на которой был закреплен ластик, стирал линию. Он делал это по старой привычке диверсантов, не оставляющих следов на бумаге.

– У таджиков неразбериха. На границе есть обходные тропы. Фейсал наверняка связан с местными исламистами и торговцами наркотиками. Если он перейдет границу, мы его не достанем. В большом городе он растворится вместе со своими людьми, как таблетка «эффералгана» в стакане воды.

– А в Афган он не повернет? – спросил один из офицеров.

– Не похоже. Группа Фейсала упрямо прет на север. Да и куда ему возвращаться? Если бы хотел принять мученическую смерть за ислам, остался бы вместе с талибами, – ответил Борода.

Капитан Бойцов высказался в поддержку предположений командира:

– Согласен. Он к границе ползет. Иначе не стал бы рисковать. В здешних краях больше сторонников Северного альянса.

Майор Печников озабоченно покачал головой:

– Сейчас самые непримиримые полевые командиры ушли к Кабулу. А с оставшейся шантрапой Фейсал всегда найдет общий язык. Подкупит, если деньги или наркота есть. Нет, местные князьки ему препятствия чинить не станут.

– Факт, – подтвердил один из офицеров.

– В здешних местах все на наркоте завязано. Тут основной великий героиновый путь проходит. Так что если у Фейсала имеются подвязки среди местных, нам трудно будет его достать, – докончил майор Печников.

Полковник задумчиво слушал, склонив голову над картой. Со стороны можно было подумать, что вокруг карты и ноутбука сгрудилась группа путешественников-экстремалов, обсуждающих между собой путь к какому-нибудь экзотическому горному хребту. Никто не выказывал особого волнения. Никто не суетился и не перебивал друг друга.

Спецназовец с позывным Клест внес свой вклад в обсуждение. Смешно пришепетывая – у него в результате сквозного ранения, полученного под Буденновском, было повреждено горло, – он заметил:

– На перевалах Фейсала надо ждать.

Выйдя из состояния задумчивости, Борода поднял голову:

– Значит так, товарищи офицеры. Две группы оседлают перевалы, две группы после высадки попробуют сесть на «хвост» этому басмачу. Главное для нас – спасти пленника и не дать душману перейти границу.

Бойцов отметил тогда, что полковник невольно перешел на старый жаргон, которым он пользовался еще будучи советским офицером. Видимо, сама близость афганской земли заставляла Бороду вспомнить боевую молодость и подзабытые словечки. Нынешнее поколение спецназовцев оперировало понятиями типа «чех», «федерал» и тому подобными выражениями.

До самого Душанбе офицеры обсуждали тактические особенности предстоящей операции. Рейд по территории сопредельного государства имел еще одну особенность. Об этом перед самой посадкой рассказал полковник.

– Понимаете, парни, – проникновенно сказал он, – мы действуем на свой страх и риск. Не со всеми полевыми командирами, считающими этот район своей вотчиной, удалось войти в контакт. А для некоторых вы все еще «шурави», безбожники, пришедшие без приглашения. Так что на радушие местных не рассчитывайте. И вообще, держите этих горцев на расстоянии. Х… знает, что у них на уме, – коротко и емко завершил полковник.

В Душанбе они быстро разгрузились. Груз из контейнеров перекочевал в уже ждавшие на взлетном поле «вертушки». После погрузки вертолеты немедленно взмыли в удивительно синее небо. Такое небо бывает только на юге. Внизу уплывали окутанные грязно-желтым маревом долины. Поднявшийся ветер нес с собой тонны взвешенного, но невидимого людскому взгляду песка.

Спецназовцы, устроившись кто как, крепко спали. Эта особенность – спать в самых неблагоприятных условиях и в любой позе – приобретается с годами службы. Когда начинаешь понимать, какая это роскошь – сладко покемарить хотя бы несколько часов в сутки.

Но Бойцов не спал. Он смотрел на загадочно мерцающие голубые ледники, шапками закрывающие вершины гор.

– Слышишь, Илья, ты бы притопил массу. Потом бог его знает, когда очи сомкнуть удастся, – толкнул локтем в бок сидевший рядом Печников.

– Попробую, – ответил капитан и смежил веки…

Проснулся Бойцов от клекочущего пересвиста лопастей вертолетного винта. «Вертушка» снижалась, стремясь не промахнуться мимо посадочной площадки, зажатой между двумя скалами. Внизу суетились погранцы, предупрежденные о прибытии загадочных гостей. Даже начальник заставы, крепко сбитый коренастый мужик, не был посвящен в детали операции. Это Бойцов понял по настороженным глазам погранца. Такими глазами, полными недоверия и даже некоторой враждебности, смотрят на нежданно-негаданно прибывших проверяющих.

На заставе спецназовцы не задержались. Времени хватило на проверку оружия, короткого отдыха, уточнения координат высадки и новых вводных от полковника. Впрочем, особой новизны Бородавник не вносил. Банда Фейсала по-прежнему кружила в обозначенном квадрате. Или не кружила… Это-то в первую очередь предстояло выяснить спецназовцам.

Группы стартовали парами. Сначала в небо ушла первая двойка. Бойцов проводил растаявшие в небесной синеве «вертушки» взглядом.

«Искать отряд в этих горах, на чужой территории, все равно что пытаться найти иголку в стоге сена», – подумал он.

По всей линии горизонта, насколько хватало взгляда, тянулись угрюмые враждебные горы. Где-то за ними, совсем рядом, простиралась охваченная войной страна.

Подошедший полковник положил руку на плечо Бойцова:

– Давай, Илья, собирай людей. Твой вылет…

Глава 2

Десантирование прошло удачно.

Легкость первого этапа операции, получившей кодовое наименование «Странник», вызвала у людей капитана Бойцова прилив бодрости. Но сам командир спецназовцев никак не мог избавиться от странного беспокойства, разъедавшего душу. Он умел контролировать свои чувства, но на сей раз это не очень-то удавалось. Засевшая внутри тревога заставляла Бойцова нервничать. Нет, он не боялся встречи с противником. Его не беспокоило то, что приходилось двигаться по вражеской в общем территории. Тут было что-то другое, что Бойцов сам себе не мог объяснить.

К концу первых суток все группы вышли на заданные рубежи. Отряды Шпоры и Клеста оседлали перевалы, по которым проходили тропы контрабандистов, ведущие к границе. Группы майора Печникова и Бойцова двигались в северном направлении параллельными курсами. Они шли от долины к долине, надеясь захватить в свои сети Фейсала, его людей и пленника. А если не получится, то оттеснить его к перевалам и уже там взять эмира в клещи.

Места были немноголюдные и пустынные.

Война, длившаяся здесь много лет, научила людей не высовываться. Но Бойцов знал, что долго им оставаться незамеченными не удастся. Появление чужаков в горах обязательно заметят. Какими бы навыками маскировки ни обладали спецназовцы, как бы ни соблюдали режим скрытного передвижения, но долго водить местных за нос не удастся. Это Бойцов знал наверняка. Знал по Чечне, знал и по Афгану. Группа приближалась как раз к тем местам, где Бойцову уже приходилось бывать.

Примерно год тому назад они обеспечивали охрану встреч лидеров Северного альянса с представителями Кремля. Высокие стороны договаривались о поставках вооружения, совместной борьбе с талибами и прекращении наркотрафика в Россию.

Переговоры проходили тяжело. С каждым влиятельным полевым командиром приходилось договариваться отдельно. Высокопоставленных персон оберегали парни из Федеральной службы охраны. Но самую тяжелую часть работы выполняли спецназовцы, бравшие под свой контроль внешний периметр места, где проходила встреча. Местным службам безопасности не доверяли ни сами афганцы, ни их гости.

В результате этих договоренностей Бойцову пришлось сопровождать караваны с оружием. Фарси, язык, на котором говорят многие афганцы, он знал почти в совершенстве. Поэтому и характер афганцев знал лучше других.

Один из таких караванов попытался отбить обкурившийся гашиша полевой командир, а по сути, предводитель разбойничьей ватаги по прозвищу Надир. Афганцы сами справились с людьми Надира. Главарю вспороли живот и выпустили внутренности. При этом он оставался жить. Палач, делавший эту операцию, умел превратить последние минуты жизни пленника в настоящий ад.

Живот Надира набили камнями, аккуратно зашили, а затем утопили в горной реке.

Вся эта процедура проходила на глазах у спецназовцев. Ни один из них не вмешивался в происходящее. Лишь изредка «спецы» тихо матерились, сплевывали сквозь зубы и яростно чадили сигаретами. По инструкции вмешиваться в местные разборки они не имели права.

На Надире разборки не закончились.

Чумазый от запекшейся крови мужик, одетый в рваный стеганый халат и выполнявший роль палача, подошел к старшему. Тот, оглаживая седую до пояса бороду, надулся как индюк, налил себе чая из расписного китайского термоса и мрачно посмотрел на сидевших рядком пленников.

– Все, п…ц пацанам, – просто и буднично заметил стоявший возле Бойцова Шваб.

Из-за его спины донесся голос Гнома, невидимого за высокой фигурой снайпера:

– Порежут, это факт.

Командир строго взглянул на бойцов, пресекая ненужные разговоры. Он хотел увести группу с места казни, но что-то задержало его.

Бойцов окинул взглядом ряды пленников. Казалось, пленники смирились с участью. Они были готовы уткнуться лицом в эту серую пыль, захлебнуться собственной кровью и, дернувшись в последней конвульсии, навсегда покинуть бренный мир.

Только один из них, почти мальчишка, с едва пробившимся пушком, смотрел не в песок, а на Бойцова. Его темные глаза, влажные от слез, следили за каждым жестом русского офицера. То ли Всевышний подсказал пацану, то ли инстинкт самосохранения, но афганец явно надеялся на Бойцова. Только в нем он видел спасение.

Палач начал свою работу с правого фланга.

Из-под полы халата он достал метровый тесак. Лезвие было покрыто глубокими зазубринами. Размяв кисть, палач несколько раз рассек тесаком воздух. Потом он взглянул на старшего. Тот, прихлебывая чай, важно кивнул головой. Палач принялся за работу…

Он медленно шел вдоль ряда пленных и коротким движением подрезал жертвам горло. Убивал он умело. Даже было странно видеть, как с такой хирургической точностью можно орудовать тесаком столь устрашающих размеров. Тесак лишь описывал короткую дугу вдоль горла жертвы, а та уже кулем валилась на землю.

– Бля, мясники гребаные, – негромко матерился Гном, на которого зрелище произвело тяжелое впечатление.

Шваб, в чьих венах текла холодная и вязкая прибалтийская кровь, тоже не выдержал:

– Пошли, командир, отсюда!

А капитан не сводил глаз с безусого парня.

Раздетый по пояс (с него успели снять длинную, до колен, рубаху) пленник дрожал всем телом и смотрел, смотрел глазами-маслинами на русского офицера.

Потом произошло неожиданное.

Пленник протянул руки и жалобно, как-то по-овечьи, проблеял онемевшим от страха ртом:

– Шурави, шурави…

Гном осторожно тронул капитана за плечо:

– Командир, кажись, он тебя зовет.

Бойцов непроизвольно дернулся, сбрасывая ладонь с плеча. Он понял, что сейчас нарушит приказ. Это же понял и Шваб, маячивший за спиной.

Он тихо предупредил:

– Командир, со своим уставом в чужой монастырь не лезут.

На что Бойцов коротко бросил:

– Оставить разговорчики! – И, чуть смягчившись, пошутил: – Ты что, Шваб, словарь русских пословиц и поговорок изучил? Раньше ты народными мудростями не блистал.

Полевой командир, который принимал караван с оружием, воевал всю свою сознательную жизнь. Человеческая жизнь для него была лишь разменной монетой, изрядно обесцененной за годы кровавой круговерти. Сначала Амманулла сражался с Советами, потом с более удачливыми соплеменниками, а затем с талибами. С кем будет сражаться завтра, Амманулла не знал, да и, по большому счету, это не имело значения. Главное, что у него и его людей было достаточно оружия и боеприпасов. То есть к войне он относился как к обычной работе, такой же, как земледелие или ремесло.

Когда Бойцов подошел к полевому командиру, тот сразу налил в жестяную кружку чая. Амманулла жестом предложил сесть и протянул угощение. Отказываться было нельзя. Законы восточного гостеприимства обязывали. Бойцов осторожно принял кружку, отхлебнул и чуть было не поперхнулся. Сладковатый запах крови витал в воздухе. От этого запаха тошнота подкатывала к горлу.

Сглотнув комок, Бойцов сказал на фарси:

– Амманулла, отдай мне парня.

– Которого? – безучастно поинтересовался полевой командир.

– Вон того, – указал на пленника Бойцов.

Палач, резавший пленников с методичностью забойщика, истребляющего стадо, в их сторону не смотрел. Он спокойно выполнял свою работу, лишь изредка останавливаясь, чтобы стереть с лезвия тесака кровь. Делал он это весьма простым способом. Втыкал лезвие в землю и медленно выдергивал тесак обратно.

– Деньги есть? – не выпуская из рук чай, спросил седобородый.

– Нет… – ответил командир спецназовцев.

– Тогда что ты можешь дать за этого сына ослицы?

Бойцов машинально провел руками по многочисленным карманам, кармашкам и отделениям «разгрузки». Все они были заполнены боеприпасами, предлагать которые капитан счел бессмысленным. Седобородый только что заполучил целый караван с оружием. За пленного следовало предложить нечто необычное. Нечто, что могло заинтересовать невозмутимого старца.

Суетливые движения русского офицера не остались незамеченными.

В покрасневших от ветра глазах полевого командира мелькнула и тут же погасла искорка любопытства. Он отставил жестянку с чаем, огладил бороду и коротким окриком остановил палача. Тот в свою очередь воткнул тесак в землю, пнул для острастки ближайшего пленного в спину, после чего встал, заложив руки за спину. В любой момент палач был готов приняться за работу.

Подняв воспаленные глаза на «шурави», полевой командир нетерпеливо поинтересовался:

– Так что, тебе нужна жизнь этого х…, найденного в помете паршивой ослицы?

Матерное слово, которого не было в языке фарси, он произнес на чистом русском языке. Наверное, сильные выражения полевой командир усвоил за долгие годы войны с «шурави». Ведь с этими словами русские солдаты шли в атаку, выполняли грязную и тяжелую работу, а если наступал момент, то и умирали, посылая последнее проклятие врагу.

Продолжая шарить по карманам, Бойцов выкрикнул:

– Да!

Седобородый предупредил:

– Тогда поторопись. Нам пора отправляться. К ночи погода испортится. Мои люди устали и не хотят мокнуть под дождем. Мы не станем задерживаться из-за этих ублюдков.

Ладонь капитана скользнула под «разгрузку» в нагрудный карман куртки:

– Хорошо, хорошо, – быстро произнес Бойцов, опасаясь, что седобородый передумает.

– Не понимаю, зачем тебе этот сопляк? – Внезапно лицо седобородого озарила догадка: – Ты любишь юношей?

Бойцов оглянулся:

– Да нет…

Никто из его спецназовцев даже не улыбнулся, потому что смысл фразы, произнесенной на фарси, остался непонятым. Только Шваб, поправив ремень автомата, недоверчиво переспросил:

– Чего этот бабай матом кроет?

– А-а, – отмахнулся командир, давая понять, что переговоры проходят нормально.

Неожиданно ладонь капитана нащупала продолговатый холодный предмет.

Обхватив его пальцами, Бойцов достал из кармана вещицу, которая могла заинтересовать полевого командира. Спецназовец сделал серьезную мину, поднес сжатый кулак почти к самому носу седобородого, после чего разжал пальцы.

С нарочитой небрежностью в голосе Бойцов произнес:

– Вот, Амманулла, что я предлагаю тебе за жизнь этого паршивца.

Афганец привстал, стараясь рассмотреть предмет. Увидав его, Амманулла поцокал языком. Затем осторожно, двумя пальцами, он взял предмет, поднес к глазам, расплылся в улыбке и принялся разбираться с подарком. Бойцов улыбнулся, поняв, что попал в цель.

Предметом был складной нож американских рейнджеров. Его в качестве трофея капитан спецназовцев заполучил в Чечне. Нож нашли у одного из наемников, ликвидированных при попытке перейти административную границу республики со стороны Дагестана. Банда напоролась на засаду, организованную группой Бойцова. При досмотре трупов эту вещицу вместе со спальными мешками на гагачьем пуху австрийского производства и еще несколькими необходимыми в горах предметами припрятал спецназовец по кличке Кэмел.

Бойцов не одобрял, но и не осуждал подобные поступки. Снабжение даже таких элитных подразделений, как спецназ, оставляло желать лучшего. Хотя ради справедливости стоит заметить, что с приходом к власти нового президента ситуация начала меняться. Добытый в бою трофей, к тому же необходимый на войне, по понятиям Бойцова, можно было оставить у себя. Лично он пользовался такими вещами. Поэтому, когда Кэмел передал нож командиру, Бойцов без ложного ханжества принял презент.

Подарок действительно был знатный. В стальном пенале были спрятаны самые разнообразные лезвия и инструменты. Это была целая слесарная мастерская, способная вместиться в кармане. И все эти лезвия, пилки, кусачки, отвертки и прочие приспособления были сработаны из высококачественного металла. А на отполированной боковине ножа был выгравирован лозунг рейнджеров, гласивший, что «если ты должен сделать это, то ты это сделаешь».

Амманулла поочередно открывал лезвия, словно боялся, что его хотят надурить, подсунув недоброкачественный товар. При каждом новом открытии он восхищенно крутил головой и причмокивал языком.

«Все-таки у восточных людей торгашество в крови», – наблюдая за реакцией полевого командира, подумал тогда Бойцов.

В свою очередь Амманулла искренне радовался выгодному предложению. Он вырос и жил в стране, где человеческая жизнь стоила очень мало. Такой порядок вещей сложился в Афгане давным-давно, а череда войн и усобиц лишь упрочила его.

Гражданину какой-нибудь сытой европейской страны это могло бы показаться дикостью – выменивать человеческую жизнь на хороший нож.

Но Амманулла так не считал. Он не был дикарем. Он просто жил по законам своей страны.

Взвешивая на ладони нож, полевой командир спросил Бойцова:

– Не жалко?

Капитан, понявший, что сделка состоится, облегченно выдохнул:

– Нисколечко.

– Тогда забирай это ишачье отродье, – милостиво согласился полевой командир.

Все это время пленник следил за ходом переговоров.

Догадавшись, что ему дарована жизнь, он рухнул лицом вниз и по-пластунски подполз к Бойцову. Он что-то бубнил, хватая ртом пыль. Добравшись до Бойцова, пленник обхватил ноги офицера. Бойцов не успел отступить, как спасенный стал целовать его бурые от пыли берцовки.

Нагнувшись, капитан негромким, но властным голосом сказал:

– Вставай. Я привык сам чистить обувь.

Бывший пленник поднялся, еще раз склонился в молитвенном поклоне и, не оглядываясь на обреченных товарищей, заспешил в сторону молчавших спецназовцев…

Парень провел с ними три дня.

Спасенного звали Ахмед.

Он был уроженцем одной из северных провинций, где правил не покорившийся ни талибам, ни советским войскам военачальник Масуд. Его еще прозывали «львом Пандшера», по имени ущелья, где находилась вотчина Масуда. В этом-то ущелье паренек и хлебнул горя.

Отец Ахмеда погиб, когда сыну исполнилось три года. Ровно через месяц на противопехотной мине подорвалась мать. А потом одного за другим война забрала и старших братьев.

Когда Ахмед подыхал от голода, люди Масуда отправили мальчишку в ущелье. Там ему вручили плетеную корзину, молоток, кусок лепешки и керосиновую лампу. С этим набором вещей Ахмеду приказали отправляться в извилистую штольню, прорубленную в чреве горы. В сыром мраке он должен был добывать лазурит.

Этот полудрагоценный камень с оттенками от голубого до зеленовато-бирюзового издревле считался на Востоке магическим. Его вставляли в перстни, делали из него четки для молитв и другие украшения. Западные модницы также не брезговали украшать себя ювелирными изделиями из лазурита. А Масуд за вырученные деньги покупал оружие и вел войну.

Пандшер был напичкан лазуритом, как хороший бисквит изюмом. Только вот выколупывать его из скальной породы приходилось с большим трудом. Ахмед вкалывал по шестнадцать часов в сутки за лепешку из проса и лохмотья, которые сложно было назвать одеждой. Через несколько лет каторжной работы он решил убежать.

Прихватив суточную выработку драгоценного камня, Ахмед покинул штольню. Стараясь обмануть охранников, он не стал спускаться в долину, а направился в горы. Он знал, что его будут искать, и если найдут, то подвергнут жестокому наказанию.

Обычно за такие преступления вора до смерти колотили палками. Но могли придумать смерть и похуже.

Ахмед не хотел такой участи. Он был готов переметнуться на сторону талибов. Но судьба распорядилась иначе.

В горах паренька подобрала банда Надира. Это сообщество никому не подчиняющихся людей на свой манер пыталось выжить. Правда, делали это они за счет других, промышляя убийством, разбоем и грабежами. Парню хотелось жить, а судьба выбора не оставляла.

В банде Ахмед прижился, стал вроде адъютанта при главаре. О возвращении к мирной жизни он и не помышлял, успев позабыть, что такое голод и нищета. Ахмед научился убивать. Он быстро забывал о жертвах своих преступлений. Но потом цепь удач прервалась.

Банда позарилась на караван с оружием. Этот кусок оказался ей не по зубам. В результате столкновения с людьми Северного альянса отряд был рассеян, а большинство бандитов попало в плен.

– Остальное вы знаете, – всякий раз завершал свой рассказ Ахмед, прибившийся к спецназовцам.

Когда команде Бойцова пришла пора отправляться домой, спасенный появился возле вертолетной площадки.

Ахмед долго стоял на краю утрамбованного пыльного поля и смотрел, приложив ладонь ко лбу, на винтокрылые машины. Спецназовцы спешно грузили в «вертушки» казенное имущество и опечатанные ящики с документами.

Бойцов наблюдал за погрузкой, перекуривая с афганским охранником. Охрана уже привыкла к другу русских, но, зная прошлое Ахмеда, злобно косилась на парня. Сегодня охранники делали вид, что не замечают его.

Поманив парня к себе и подождав, пока тот подбежит, капитан сказал:

– Валил бы ты отсюда, Ахмед. Мы улетим, а тебе глотку подрежут.

Афганец с чисто восточным спокойствием подтвердил:

– Подрежут.

В его глазах-маслинах отразилось высокое небо, в лазурные глубины которого через несколько минут должны были нырнуть «вертушки».

Бросив окурок, Бойцов затоптал его рифленой подошвой берцовки:

– Вот и не искушай судьбу. Уходи, пока мы здесь. При мне тебя убивать не станут.

Коричневое лицо парня казалось вылепленным из обожженной в гончарной печи глины.

– На все воля Аллаха, – тихо ответил Ахмед.

Капитан приобнял парня за плечи и, легонько подтолкнув, повел к краю площадки. По пути он сказал:

– А у нас говорят, что на Бога надейся, а сам не плошай.

Ахмед остановился, заглянул капитану в глаза и вдруг с неожиданной горячностью произнес:

– Возьми меня с собой.

– Нельзя! – почти с ребячьим испугом воскликнул Бойцов, подумавший, что афганец снова может кинуться в ноги, начать валяться в пыли и устраивать прочие неприятные сцены.

Но Ахмед повел себя на удивление спокойно. Он зашагал к краю поля и, уже не глядя на капитана спецназовцев, произнес то ли с упрямством фанатика, то ли с уверенностью провидца:

– Понимаю. В твоей стране мне делать нечего. Но мы еще когда-нибудь встретимся. Я знаю, обязательно встретимся.

Ничего более не добавляя, Ахмед исчез в зарослях чахлого кустарника, окружавшего вертолетную площадку со всех сторон.

Бойцов, удивленный этими словами, долго смотрел в сплетение ветвей кустарника, похожих на ажурную решетку восточного дворца.

К заброшенному поселку в зажатой горами долине группа спецназовцев вышла через неделю. Именно столько длилось преследование отряда Фейсала. В том, что эта банда кружит где-то здесь, сомнений не оставалось.

Пограничники сообщали, что попыток прорыва не было. В южном направлении, там, где расстилались предгорные равнины, ситуацию плотно контролировали американцы и их союзники из Северного альянса. Фейсал вместе со своими людьми и драгоценным пленником там тоже не появлялся. Он затаился в горах, уполз, словно червь, вместе со своим выводком в сумрачные пещеры и оттуда наблюдал за действиями охотников.

Последнее Бойцов чувствовал тем пресловутым шестым чувством, которое присуще только настоящим профессионалам. Это же чувство подсказывало, что Фейсал знает об организованном преследовании, хотя никаких конкретных данных, даже намека, ни у командования, ни у самого капитана Бойцова не было.

Но скоро казавшиеся безлюдными горы ожили.

Не просто ожили, а полыхнули огнем неожиданных яростных стычек, загрохотали эхом выстрелов, наполнились криками умирающих людей.

Операция «Странник» приняла неожиданный оборот.

События развивались следующим образом: сначала командиры обеих групп, ждавших Фейсала на перевалах, сообщили о боестолкновении неизвестных группировок. Бой произошел в долине, расположенной на равном удалении от обоих перевалов. Кто кого мочил в долине, было неясно.

Представители Северного альянса, занятые в игре, где ставки очень велики, авторитетно заявили, что их отряды в указанном квадрате отсутствуют и что все их силы стянуты к Кабулу и Кандагару.

Командование, явно по приказу «сверху», отдало указание группам Клеста и Шпоры оставить перевалы, спуститься в долину и прочесать местность.

Как впоследствии оказалось, этот приказ был роковой ошибкой.

Туда же спешным марш-броском направились группы капитана Бойцова и майора Печникова.

Марш-бросок в горах, где разреженный воздух разрывает легкие на части, – это испытание не для слабаков.

Бойцов вел своих людей без понуканий и командирских окриков. Он знал, что спецназовцы и так выкладываются по максимуму. Достаточно было взглянуть на лица парней, отливающие синевой от недостатка кислорода, чтобы понять, как им приходится нелегко.

Несладко приходилось и самому командиру.

«Разгрузка» давила на плечи точно пневматический пресс, ремень автомата впивался в тело, словно острие лезвия, а не успевавший высохнуть под порывами ветра пот заливал глаза. Но все эти мучения были лирикой по сравнению с вестями, приходившими по рации.

Новости были одна хуже другой.

Сначала прервалась связь с группой Клеста. Его отряд бесследно исчез на подступах к долине. Исчез до единого человека. Попытки обнаружить с «вертушек» хоть какие-нибудь следы спецназовцев успеха не принесли. Команда Шпоры, двигавшаяся восточнее, попала под сход лавины.

Командир успел сообщить по рации об обстреле.

Лавина была вызвана искусственным путем. Какие-то люди, заметив группу «спецов», двигавшуюся по узкой горной тропе, установили миномет и жахнули по снежному козырьку, нависшему над тропой. Несколько прицельных выстрелов плюс заряды, выпущенные из гранатометов, привели снежную толщу в движение. Со скоростью курьерского поезда эта многотонная масса пошла вниз. Спастись из группы Шпоры удалось одному человеку. Он-то и рассказал об обстреле и последних минутах жизни отряда спецназовцев. Но кто и почему устроил им снежную ловушку, спасенный пояснить не мог.

Бойцов добрался до долины первым.

Уже на подступах он рассмотрел в бинокль коробки глинобитных строений.

Дома с плоскими крышами стояли возле весело журчащего ручья. Окна домов были затянуты кусками пленки. У обочины едва заметной дороги торчал кол с насаженной на заостренное навершие человеческой головой. Эта отрезанная голова, понял Бойцов, была или зашифрованным посланием, или насмешкой.

Рассредоточившись, люди Бойцова вошли в селение.

Они метр за метром прочесывали покинутые дома. На стенах виднелись выбоины от пуль. Их было много, как бывает на лице человека, переболевшего тяжелой формой оспы. Возле одного из домов вповалку лежали трупы. Видимо, здесь был центр боя. Гильзы сплошным ковром покрывали землю. Погибшие были афганцами. Их трупы вопреки мусульманскому обычаю оставались непогребенными, а над одним телом так и вовсе надругались.

Рассматривая отрезанную голову бедолаги, Бойцов пытался разобраться в ситуации. Он беззвучно повторял про себя:

– Что же, черт побери, здесь произошло? Что здесь вообще происходит…

Нахохлившийся стервятник снова стал подкрадываться к трупу. Запах запекшейся крови возбуждал падальщика настолько, что тот решил пренебречь опасностью. А опасность в виде Шваба никуда не исчезла. Когда птица приблизилась, спецназовец пульнул камень. Казавшийся неповоротливым, стервятник увернулся. С возмущенным клекотом он отступил к ручью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю