Текст книги "Логово чужих"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Сергей Зверев
Логово чужих

1

Малиновое солнце переваливалось за серый срез тучи. Ласковая волна играла всеми оттенками аквамарина. Белоснежные чайки пикировали и подхватывались у самой воды. Роскошная моторная яхта, оставляя за кормой ровный пенный след, уверенно подходила к причалу небольшого острова.

Стукнули сходни. Загорелый матрос белозубо улыбнулся рослому франтоватому мужчине явно латиноамериканского экстерьера. Сбив с пиджака несуществующую пылинку, пассажир ступил на мраморную лестницу.

В зыбкой ясности тропического утра прорисовывались контуры белокаменной виллы. Среди благородной зелени пальм краснели черепичные крыши. Пуленепробиваемые окна отбрасывали на причал веселые солнечные зайчики. Видеокамера наружного наблюдения повернулась на турели, словно крупнокалиберный пулемет, фиксируя гостя. По прошествии нескольких секунд металлическая дверь плавно отошла в сторону. Гость, едва кивнув охранникам, направился к бассейну.

Здесь все было, как всегда. Клумбы пестрели тропическими цветами. Газоны и кусты были аккуратно подстрижены. В пальмах неугомонно трещали попугаи. В тени нескольких палисандровых деревьев, оставшихся от прежней рощи, расхаживали павлины. Бассейны с драгоценной мозаикой манили живительной прохладой. С южной стороны виллы, где ограда почти полностью исчезала, открывался поистине живописный уголок: маленькая уютная бухта с пирсом и блистательной яхтой на приколе. Сказка, да и только! Впрочем, мужчина давно этой сказке не удивлялся. Истинное изумление не переставала вызывать головокружительность той игры, которую затеяла хозяйка виллы и в которую сумела вовлечь его.

Гость приблизился к центральному бассейну. В нем, будто проворный дельфин, плавала женщина. Любой незнакомец, видя ее в первый раз, рисковал ошибиться с определением возраста. На первый взгляд, ей было чуть больше тридцати. Лишь продолжительное знакомство помогало понять, что женщина успела разменять пятый десяток лет. Хотя для франтоватого латиноамериканца возраст его обожаемой ровесницы никакого значения не имел.

Франт поприветствовал хозяйку виллы улыбкой и уважительно поклонился. Продолжая шустро плавать, она небрежно бросила ему «хелло». Гость присел у бассейна на корточки и с той же улыбкой пристально смотрел на женщину. Он ожидал от нее каких-либо вопросов. В нетерпении латиноамериканец механически покручивал золотые перстни на пальцах. Его взгляд удивительным образом сочетал почтение и влюбленность. Госпожа этого или не замечала, или мастерски делала вид, что не замечает. Крепко сложенная, с волевым лицом и жестким взглядом, она одним лишь своим обликом вызывала благоговейный трепет. Латиноамериканец осознавал все ее величие и понимал, что для достижения цели она не остановится ни перед чем и пойдет даже по трупам.

Впрочем, неискушенному наблюдателю трудно было бы понять истинное положение вещей. Владелица сказочного дворца чувствовала себя вольнолюбивой пташкой, заточенной в золотую клетку. Причем заточиться довелось по собственной воле, спасаясь от злых призраков прошлой жизни. Кто-то вселил в нее уверенность, что здесь и только здесь, на Гаити, можно иметь настоящее убежище. Именно с этой целью она в свое время тайно покинула родину и поселилась на этом краешке земли. Женщина питала надежды полностью преобразиться, стать для всех совершенно другой личностью. Имея огромное состояние, сделать это было весьма легко.

Тем не менее ничто и никто в этом бушующем мире не мог оградить хозяйку виллы от воспоминаний. Некая тоска неотступно следовала за ней, порождая навязчивые, иногда пугавшие ее саму, идеи. Бывало, что всеми мыслями она устремлялась на родину. Однако было бы большой ошибкой видеть во всем этом проявление ностальгии. Женщину по большому счету мало волновали образы русских берез и волжских разливов. Ее обуревала страсть совершенно иного свойства. Именно эта страсть в конце концов и подвигла женщину к крайне рискованной затее.

Подплыв к краю бассейна, госпожа спросила по-русски:

– Как наши дела, Эрнесто?

– Все в полном порядке. Дела продвигаются четко, как и было спланировано. Мы задействовали тот самый канал, о котором договорились в прошлый раз. Первая партия совсем скоро окажется в России и будет готова к применению, – отвечал гость. Он так же, как и женщина, говорил по-русски, однако с весьма заметным испанским акцентом.

– Отлично. Мы обязательно вытащим его оттуда, – сказала хозяйка таким тоном, будто провозглашала некую незыблемую истину.

– Вы думаете, что ваши бывшие соотечественники все-таки пойдут на его освобождение? – осмелился засомневаться Эрнесто.

– Соотечественники… – Женщина недобро усмехнулась. – Да у них же выбора никакого не будет! Тут ведь жесть, как она есть! Генеральная прокуратура должна на это отреагировать. Там ведь не сборище идиотов и не колхоз «Красный партизан». Там наверняка есть люди, которые смогут реально оценить опасность вероятных последствий всех этих адских танцев. А если же не смогут, то Кремль уж точно подскажет и направит на путь истинный. Речь ведь идет о колоссальных убытках, которые может понести государство в самом ближайшем будущем.

– Анна Сергеевна, а если они не клюнут на нашу приманку? Сами же говорите, что люди умные… – гость не переставал высказывать сомнения. – Разве мы можем быть на сто процентов уверены в том, что русские власти не захотят решить проблему с помощью жестких силовых методов?

– Очень сильно сомневаюсь. Я ведь не своими руками жар разгребаю. И вообще ты, наверное, забыл: для всех этих деятелей с Лубянки и Дмитровки я давным-давно мертва. Мертвее, чем любая из ваганьковских невест, – Анна Сергеевна начала порядком заводиться. – Как долго таблоиды смаковали подробности моей гибели! Где только не печатались фотографии моего раскуроченного взрывом авто! А беспомощных комментариев сколько было! «Убийство из числа заказных»! «Следов исполнителей и заказчиков найти не удалось»! Никто даже предположить не смел, что при взрыве погибла не я… А коль все считают меня погибшей, то и действовать можно понаглее. И ты это просто обязан понимать, раз уж согласился участвовать в деле.

– Ради вас я готов на все, – несколько смятенно заявил Эрнесто.

– Давай вот пока, дружочек, без лишней Санта-Барбары обойдемся, – с легким раздражением попросила Анна. – Чувства в нашем деле, по крайней мере, на данном этапе, не должны перечеркивать логику и холодный расчет. А логика у нас простая. Сначала нагоним как можно больше страху. Потом дадим время призадуматься. Пораскинут мозгами и постепенно осознают, чем эта дискотека чревата. А чтобы они окончательно созрели, мы устроим маленькую да удаленькую утечку информации. И лишь тогда в лунном сиянье на белом коне появишься ты и предложишь свои драгоценные посреднические услуги. Согласен, дескать, похлопотать о локализации проблемы, но взамен извольте сделать кое-какое одолжение…

– Да уж, логика… Главное, чтобы эти… – Эрнесто замялся, подыскивая нужное русское слово, – уроды в темных очках не распоясались и не вышли из-под контроля. Как говорят в России: дурака пошлешь, а за ним и сам пойдешь.

– Да брось ты, они же у меня буквально с руки кормятся! Они ведь еще не до конца рехнулись, чтобы кусать эту руку! – воскликнула хозяйка и стала выбираться из бассейна.

Гость не смог, да особо и не хотел, скрыть восторга. Он завороженно взирал на женщину. К своим годам она не утратила весьма привлекательной фигуры и других прелестей. Лиловый раздельный купальник смотрелся на ней безупречно. Выходя из воды, Анна Сергеевна напоминала самых прекрасных Венер и Афродит с картин итальянских художников эпохи Возрождения. В тот момент становилось ясно, что она нарочито подразнивала чувства своего делового партнера.

– Я вот только одного нюанса никак не могу понять: зачем вы так хотите его освободить? – грустно промолвил Эрнесто. – У нас… то бишь у вас ведь и так есть все, что хотите! Вы можете позволить себе любой каприз: хоть платиновые кнопки в лифте, хоть туалетную бумагу из натурального шелка с ручной росписью. Да что там говорить! Вам под силу одним махом скупить всю эту чертову «банановую республику» вместе с их распрекрасным президентом!

Анна Сергеевна не стала отвечать на его вопрос. Она величественно продефилировала мимо приунывшего Эрнесто. Усевшись в шезлонг, женщина прищурила глаза и подарила гостю ласковую улыбку. Легкий бриз с юга нежно трепал ее волосы.

– Не в деньгах счастье, а в их количестве. Тот, у кого есть десять миллиардов долларов, всегда будет давить того, у кого пять миллиардов. А тот, у кого двадцать – будет давить и того, и другого! – сказала Анна Сергеевна и захохотала. Ее смех был настолько громким, что треск попугаев в нем несколько терялся.

Позволив поцеловать себя в руку, хозяйка виллы спешно велела гостю откланяться. Эрнесто, ощущая определенную неудовлетворенность, повиновался приказу и в смятении чувств побрел к воротам. Медленно, словно ожидая оклика за спиной, он спускался к причалу. Никакого оклика не последовало. В те минуты Эрнесто больше всего на свете хотел забыть о своем влечении к госпоже. Отогнать сладострастные мысли и думать исключительно о делах у него не получалось. Безуспешными были и попытки переключиться на окрестные пейзажи. Они не вызывали былого восхищения. Иные из них никогда и не претендовали на то, чтобы кого-то восхищать. Скорее наоборот. Убедиться в этом было легко: хватало одного-единственного взгляда на северо-запад.

На северо-западе, всего в каком-то километре от сказочной роскоши, лежал абсолютно невзрачный рифовый островок. Рядом с его берегом на морских волнах слегка покачивалась небольшая платформа. На ней располагалось несколько наспех сооруженных дюралевых и деревянных построек в стиле «хижина дяди Тома». От платформы в разные стороны расходились без малого два десятка длинных тросов. Каждый трос удерживался на плаву множеством пустых пластмассовых канистр. Это «чудо», именуемое устричной фермой, возбуждало в сознании Эрнесто неприятные ассоциации. Тросы напоминали ему огромные щупальца коварного морского чудовища, которое ожидало подходящего момента, чтобы схватить незадачливого латиноамериканца и утащить на самое дно.

Эрнесто не горел желанием лишний раз видеть данную раздражающую его конструкцию. Ни разу не обернувшись, он спешно поднялся на моторную яхту, плюнул через плечо в сторону устричной фермы и с хмурым видом отдал приказ отчаливать.

2

Завод железобетонных изделий, именуемый в просторечии «бетонкой», возвышался над небольшим рабочим поселком, словно айсберг над морем. Черный дымок из краснокирпичных труб вклеивался в белесое небо. Вереницы ласточек, облюбовавших прилегающий к заводу сквер, кружились неподалеку.

Не будучи сверхприбыльным предприятием, «бетонка», выглядела вполне ухоженно. Корпуса аккуратно выкрашены. Износившаяся облицовка заменена новой. Выбоины на асфальтированных дорожках возле завода добротно залатаны, а бордюры побелены известью.

Подобная ухоженность с недавних пор стала заводской традицией. Кому-то из рабочих это нравилось, кому-то нет. Но и те, и другие в одинаковой степени радовались, когда на их родном производстве наступал день зарплаты. Это был настоящий праздник. Его значимость для жителей подмосковной Дубровки могла сравниться разве что со значимостью карнавала в Рио-де-Жанейро для бразильцев. По этой причине любая, даже самая минимальная, задержка в выдаче денег вызывала бурю негодования. Впрочем, в большинстве случаев это была всего лишь буря в стакане.

Очередной раз в зале кассы завода железобетонных изделий в нетерпеливом ожидании толпились рабочие. Окошечко кассы вопреки ожиданиям и положенному графиком времени все никак не открывалось. Данное обстоятельство крайне беспокоило присутствующих. Особенно негодовали те, кто пришел после ночной смены. Самые ретивые мужчины подходили к окошку, стучали и вызывающим тоном спрашивали, сколько еще можно ждать. В ответ кассир ничего внятного не говорила, лишь просила не начинать скандалить.

Рабочие возмущались.

– Москва под боком, а деньги задерживают, – недовольно говорил один из них.

– А они их, наверное, через Владивосток везут, – предполагал другой.

– Да ты еще скажи, что через Гаити, – посмеивался третий, вызывая тем самым всеобщий нездоровый хохот.

Кассир, пожилая женщина, открыла окошко и громко сказала:

– Харэ ржать, мужики, а то побелка с потолка сыплется. Занимайте лучше очередь. Начинаем выдачу.

Рабочие немедленно выстроились в кривую очередь перед окошком. Они заметно повеселели, предвкушая, как денежки наконец-то перекочуют к ним в карманы. Кто-то вслух прикидывал, что неплохо было бы заглянуть в ближайшую пивнушку. В ответ ему звучали возражения младших товарищей, желавших отправиться «по бабам».

Внезапно на улице раздался пронзительный вой сирен. «Нашли время пожарную тревогу репетировать», – вновь стали возмущаться рабочие. Рассмотреть что-либо из окон не удалось. В зал вошел припоздавший рабочий. Очередь устремила все внимание на него, интересуясь происходящим снаружи:

– Чего там стряслось?

– К заводу подъехали четыре внедорожника с мигалками, – слегка заикаясь, объяснил тот.

Очередь погрузилась в тревожное молчание. Каждый стоявший в зале пытался понять, кто и для чего так громогласно и эффектно пожаловал на «бетонку». Одни представляли арест директора. Другие опасались, что все идет к захвату предприятия некими изворотливыми дельцами. Третьи задавались лишь одним вопросом: будет ли возможность, получив зарплату, спокойно уйти домой.

Между тем вслед за внедорожниками у завода остановились три автобуса с тонированными стеклами. Из автобусов быстро выбежали вооруженные автоматами спецназовцы. Плотным кольцом они окружили заводское здание вместе с кассой.

В зале кассы, заставив рабочих вздрогнуть, заработал репродуктор. «Внимание! Внимание! Говорит заводской радиоузел! – вещал незнакомый голос. – Обращаемся ко всем работникам предприятия! У нас работает чрезвычайная комиссия из Москвы. Завод оцеплен милицией. До особого распоряжения покидать пределы предприятия запрещается. Просьба соблюдать спокойствие и не препятствовать работе членов комиссии! Спасибо за понимание».

«Да что же это за чертовщина такая?!» – в недоумении зароптали мужики.

Кассир вскоре сообщила о временной приостановке выдачи денег. Недоумение и ропот усилились вдвойне. Наперекор услышанным по радио предупреждениям некоторые рабочие пытались выйти на улицу «перекурить это дело». Однако милиция не разрешила им даже дверь приоткрыть.

Дело выглядело весьма серьезным и, как ни крути, странным. Радиосообщение было таким обтекаемым и неконкретным, что никак не могло прояснить обстановку. Очередную догадку о минировании завода мужики тут же отклонили: дескать, почему тогда держат в здании, а не занимаются эвакуацией? Через минуту-другую в сопровождении двух спецназовцев появился человек в штатском. Его походка, стрижка, выражение лица позволяли рабочим увидеть в нем сотрудника спецслужб. Все вопросы с их стороны он оставил без внимания и стремительно прошествовал в кассирское помещение. Мужики притихли, безуспешно пытаясь расслышать, о чем же службист шушукается с кассиром.

Службист предъявил кассиру удостоверение на имя Виктора Ивановича Снежкова. Ничего не объясняя, он достал из кейса некий прибор и приблизил к деньгам. Датчики на приборе мгновенно сработали. Виктор Иванович нахмурился, покачал головой и тихо сказал: «Вся наличность с отклонениями от нормы изымается».

После этого он вышел в зал к рабочим и громким голосом отдал распоряжение: «Все купюры, которые вы только что получили в кассе, следует немедленно сдать обратно! По возможности постарайтесь даже не прикасаться к ним. Пожалуйста, без лишних волнений. Вместо этих купюр вам сегодня или завтра выдадут другие».

Полностью растерянные мужики подались к окошку кассы, выполняя распоряжение службиста. «Наверняка фальшивки!» – пронеслась среди рабочих догадка. Несмотря на предупреждения Снежкова, многие из них без боязни извлекали из карманов и портмоне злополучные дензнаки. Помяв, пощупав, посмотрев купюры на свет, мужики не замечали в них никаких изъянов: и металлизированные ленточки на месте, и водяные знаки. «Нынешние мастера и не такое сделают», – словно подтверждая мнение рабочих, сказал службист и снова удалился в кассирское помещение. Там он и подоспевшие вскоре помощники тщательно, купюра за купюрой, проверили тем же прибором все деньги. Проверка вскрыла странное обстоятельство. Датчики прибора реагировали не на все купюры подряд, а лишь на часть самых мелких из них: «10», «50» и «100» рублей. Они и подлежали изъятию. Кассир смотрела на это действо с огромным удивлением. Она не могла поверить, что в России отыщется хотя бы один глупец, додумавшийся подделывать всю эту мелочь.

3

Придвинув кресло поближе к широкому офисному столу, пожилая грузная женщина отставила в сторону чашку с недопитым кофе. Изображенные на чашке логотип газеты «Россия молодая» и бодрый слоган «Читай нас смолоду! Нет – информационному голоду!» не давали ни малейшей возможности забыть о работе. Большая стопка разновеликих конвертов с читательской корреспонденцией подлежала немедленному разбору. Хозяйка стола вооружилась ножом для резки бумаги и с немалым азартом принялась за дело.

Имея за плечами не один год работы в прессе, женщина в который раз отмечала, что наплыв писем от читателей становился все меньше и меньше. В результате должность заведующего отделом писем приобретала весьма странные черты: заведовать, по сути, было некем. Свое назначение именно на эту должность она рассматривала как своеобразную почетную ссылку и относилось к данному факту своей предпенсионной биографии не без юмора.

Письма, как и десять лет назад, были разными. Одни читатели жаловались на рытвины и колдобины у подъезда. Другие сообщали, что соседи по лестничной клетке участвуют во вселенском заговоре сил тьмы, готовя неправильный самогон. Третьим очень сильно хотелось излить душу. Во всех случаях люди из разных концов страны предпочитали не решать свои проблемы на местах самостоятельно. Они, минуя все мыслимые и немыслимые инстанции, сразу обращались в солидное центральное издание. А именно таковым и являлась независимая газета «Россия молодая».

Взяв в руки очередной конверт, завотделом заинтригованно промурлыкала. Он был гораздо больше и тяжелее остальных. Женщина попробовала представить, что же могло быть содержимым этого послания. На своем веку она повидала всякого. Читатели присылали книги, дневники, шоколадки с червями, обрезанные локоны волос, стиральный порошок и еще вагон с маленькой тележкой всякой всячины.

Вскрыв конверт, женщина обнаружила пакет из фольги и лист с отпечатанным письмом. Она повертела пакет в руках и увидела на нем желтую наклейку с черным знаком: кружок, в котором вписаны три равнобедренных треугольника. «Радиация?!» – с недоверием прошептала завотделом писем и машинально отбросила пакет на стол. Поколебавшись несколько мгновений, она схватила распечатку и стала вполголоса читать: «В конверте из свинцовой фольги находятся три купюры достоинством 10, 50 и 100 рублей. Каждая из них заражена радиацией и, естественно, опасна для жизни. В самое ближайшее время такие купюры будут вброшены в оборот. Один вброс уже был. Просьба оперативным образом проинформировать власти». Больше в письме ничего не было: мотивы не излагались, требования не выдвигались, подпись отсутствовала. Нервный смешок вырвался из уст женщины. Она не то чтобы испугалась, но приятных ощущений от прочтенного послания явно не получила. Не медля ни секунды, заведующая взяла телефонную трубку и набрала номер главного редактора.

Буквально через пять минут после вскрытия злосчастного конверта отдел писем газеты «Россия молодая» стал весьма многолюдным. Все руководство издания посчитало своим профессиональным долгом присутствовать там. Редактор и заместители недоверчиво рассматривали пакет со знаком радиации. Определить что-либо навскидку не представлялось возможным. Тем не менее большинство почему-то решительно склонялось к мысли, что дело выеденного яйца не стоит.

«Да надо просто выбросить эту ерунду, – довольно эмоционально рассуждал один из заместителей главреда. – По-моему, здесь все ясно, как божий день. Какой-то недомерок насмотрелся боевиков или детективов и решил пошутить на свой манер. Разумеется, шутка совершено дурацкая. Но она вполне вписывается в логику телефонного терроризма: звонят в милицию, предупреждают о минировании школы или рынка, а минирования на самом деле нет и быть не могло. Да и на бумаженцию эту взгляните. Без начала, без конца. Не письмо от террористов, а смех один. Сразу видно, что дело рук полного профана».

Присутствующие внимательно его слушали. Многие из них внешне соглашались с такой точкой зрения. Однако решиться на то, чтобы взять пакет из свинцовой фольги и швырнуть в корзину для мусора, никто не мог. Главный редактор пребывал в молчаливом раздумье. «А стоит ли спорить на пустом месте? – завотделом писем задала риторический вопрос и сразу же внесла предложение. – У завхоза ведь есть бытовой дозиметр. Давайте возьмем и проверим». Шумок одобрения прокатился по кабинету. Главред согласно кивнул головой и лично позвонил отсутствовавшему в кабинете заместителю по хозяйственной части.

Завхоз явился не только с дозиметром, но и со специальными перчатками. С ученым видом знатока он подошел к указанному пакету и небрежно разорвал его. Внутри лежали три купюры, о которых говорилось в письме. Взяв трубку дозиметра, завхоз поднес ее к деньгам, посмотрел на датчик, изумленно присвистнул и тихо сказал: «Господа, у вас есть отличный материал для нового выпуска. Дозиметр аж зашкаливает…»

* * *

Подтверждение радиоактивности купюр, полученных простым почтовым отправлением, всполошило всю редакцию «России молодой». Всяческие рассуждения и досужие домыслы руководство решило оставить до лучших времен. В подобной ситуации действовать должны были только специалисты, и никто, кроме них.

Не прошло и часа, как в редакцию прибыли милиция и сотрудники спецслужб. Каждый четко выполнял возложенные на него обязанности. А ведь работа предстояла немаленькая. Следовало сделать предварительный анализ обнаруженных купюр и «одёжек», в которые их облачили неизвестные злоумышленники. Необходимо было провести контрольные замеры радиоактивного фона не только в отделе писем, но и буквально в каждом помещении редакции. В конце концов, и без опроса очевидцев обойтись было трудно.

Используя высокоточное профессиональное оборудование, сотрудники спецслужб подтвердили зараженность радиацией трех купюр мелкого достоинства. Конверт и упаковка из фольги «фонили» значительно меньше. Судя по штемпелю на конверте, определили, что послание было отправлено из Москвы.

После всех замеров злополучные купюры поместили в специальный контейнер. Как только он покинул редакцию, в отделе писем начались дезактивационные работы. Другие проверенные помещения оказались незараженными.

– Скажите, пожалуйста, а не мог ли данный конверт с его содержимым быть предназначен именно для вас? – выяснял у завотделом писем один из сотрудников спецслужб.

– В каком смысле? – попросила уточнения пожилая грузная женщина. Ее, безусловно, задевало все, связанное с происшествием. Она была заметно измучена происходящим, в кресле сидела вальяжно и обмахивала лицо газетой, словно веером.

– Может быть, кто-то желает вам зла и, зная, что читательскую корреспонденцию просматриваете как раз вы, решил таким вот образом посчитаться, – отвечал сотрудник.

– В моей жизни разное случалось. Но чтобы кто-то со мной хотел поквитаться, такого никогда не было… – женщина замолчала и заплакала.

* * *

Когда все необходимые работы были закончены, из представителей спецслужб в редакции остался лишь один человек. Этим человеком был Виктор Иванович Снежков. Ему предстояла серьезная беседа с главным редактором «России молодой».

Стараясь избежать излишней официозности, Виктор Иванович отказался пройти в кабинет главреда. Они остановились у окна в конце длинного редакционного коридора. Снежков начал первым:

– Я надеюсь, что вы воздержитесь от искушения и откажитесь от сенсационной публикации. Подумайте, зачем вам это надо? У вас же солидное аналитическое издание, а не бульварка с зелеными человечками. Вашу газету в Кремле читают. Да, бесспорно, не со всем написанным соглашаются. Но ведь очень уважают за профессионализм и преданность национальным интересам нашего государства.

– Позвольте, речь ведь не идет о слепой погоне за сенсацией. Мы просто хотим обнародовать весьма важный факт. И имеем, кстати, на это полное право, – не поддавался редактор.

– Неужели вы не понимаете, что вашу газету хотят элементарнейшим образом использовать для слива информации! – возбужденно восклицал Снежков. – Давать любое, даже самое маленькое сообщение о зараженных купюрах нельзя. Преднамеренная выдача государственной тайны карается…

– Вот только давайте уж без этих штучек, – прервал его собеседник. – Вам должно быть известно, что мы действуем исключительно в рамках «Закона о государственной тайне» и не выходим за данные рамки ни на шаг. А где в данном случае гостайна? Нет, конечно, я могу чего-то не знать. Проинформируйте меня в таком разе. Покажите мне, пожалуйста, гриф «совершенно секретно».

– На чью мельницу воду льете? Вы же должны понимать, что информация о зараженных банкнотах вызовет массовую панику. А это может привести к страшному экономическому и политическому кризису. Неизвестные злоумышленники и пытаются его спровоцировать. И получается, что ваша газета собирается посодействовать достижению их грязных замыслов.

– Вы тоже должны понять меня правильно. Я считаю, что наша задача состоит в том, чтобы своевременно оповестить людей. Люди должны быть в курсе. Это наш профессиональный долг. Предупрежден – значит вооружен. Открытая информация на страницах серьезной газеты – это ведь гораздо лучше, чем мутные слухи при полном молчании масс-медиа и властей. Вот ведь в чем закавыка. Да и не исключено, что банкноты уже расползаются по всей стране великой, будто тараканы. Тут уж действительно последствия вырисовываются самые катастрофические. Подумайте о здоровье сотен тысяч россиян!

Как ни старались собеседники убедить друг друга, каждый из них в результате остался при своем мнении. И главный редактор, и сотрудник спецслужб были движимы стремлением спасти соотечественников от страшной беды. Вот только спасать они собирались совершенно противоположными способами. Сказывалась специфика профессионального мышления, никак не позволявшая им прийти к взаимопониманию.