Текст книги "Допрос военнопленных"

Автор книги: Сергей Сурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

77

ПЕРВИЧНЫЙ ДОПРОС

(полк-дивизия)

ПОЛНЫЙ ДОПРОС

(корпус-армия)

На расстоянии 2– 2,5 км от переднего края сооружается силами 150 саперного батальона и 2/268 саперного батальона РГК оборонительный рубеж, носящий название «А». Этот рубеж проходит по восточным скатам вые. 101,9, в районе OUI. 87,8 (3 II южнее Калиновка,

вдоль западного берега р. Дунайка в направлении Малый Затон. Оборонительный рубеж состоит из ряда опорных пунктов, отстоящих один от другого на 300– 500 м. Каждый опорный пункт представляет собой отрезок траншеи полного профиля длиной до 50 м с закрытыми пулеметными гнездами на обоих концах траншеи. Впереди тран78

Строительство рубежа не закончено. С 1.9.43 строительство рубежа «Татьяна» прекращено, и рабочие отряды из местного населения (численностью до 3 тысяч человек) спешно отправлены в направлении Ахтани-зовский лиман.

2.9.43 2-я рота 268 саперного батальона РГК была придана 150 саперному батальону 50 пд, производившему инженерные работы по совершенствованию оборонительных рубежей «А» и «В».

Оборонительный рубеж «А» проходит на расстоянии 2-2,5 км от переднего края и представляет собой ряд опорных пунктов, отстоящих один от другого на 300-500 м.

Рубеж «А» проходит по восточным скатам вые. 101,9 и далее к югу вдоль западного берега р. Дунайка. На восточном берегу р. Дунайка имеются минные поля.

ПЕРВИЧНЫЙ ДОПРОС

(полк-дивизия)

ПОЛНЫЙ ДОПРОС

(корпус-армия)

?AE, ‚ 15-18 I, UOU‡новлено проволочное заграждение типа спирали Бруно. Промежутки между опорными пунктами предполагается минировать. Пленному известно о наличии минных полей из противотанковых мин по обеим сторонам шоссейной дороги от Калиновка до отм. 87,8. Мины установлены на отдельных участках размером 300 х 30 I.

В районе восточнее Алапаевка в направлении железной дороги до р. Протока сооружается оборонительный рубеж «В». На строительстве рубежа работают 2-я и 3-я роты 150 саперного батальона РГК. Помимо войсковых частей, на строительстве работает местное население в количестве до 400 человек.

Рубеж «В» представляет собой прерывчатую траншею полного профиля с примыкающими к ней пулеметными гнездами открытого типа. В настоящее время рубеж войсками не занимается.

Восточнее Алапаевка в направлении железной дороги до р. Протока сооружается оборонительный рубеж под наименованием «В». Строительство не закончено. Рубеж «В» сходен с рубежом «А» и представляет собой промежуточный оборонительный рубеж.

79

В Великой Отечественной войне по мере развития наступления советских войск неуклонно возрастало значение опроса местного гражданского населения. Разумеется, гражданские лица, если они не оказывают вооруженного сопротивления, не могут рассматриваться как военнопленные. Наибольший интерес для опроса представляют местные жители, которые привлекались противником для строительства тыловых оборонительных рубежей, аэродромного строительства или для выполнения специальной повинности (гужевых перевозок, погрузочных работ и т. д.). Такие лица могут знать о степени развития и готовности тыловых оборонительных рубежей противника на том или ином участке (районе), характере оборонительных сооружений, наличии минных полей и заграждений, о сосредоточении артиллерии и танков и пр.

Гражданские лица, привлекавшиеся для выполнения гужевой повинности, могут с достаточной достоверностью показать, куда и какой груз они возили, в каком направлении и какими техническими средствами противник производит эвакуацию имущества, материальной части и раненых,, много ли грузов и раненых скопилось на эвакуационных и перевалочных пунктах, что они наблюдали по дороге и пр.

Чрезвычайно ценными могут быть показания местных жителей о настроении гражданского населения в тылу противника, о наличии растерянности, неуверенности и паники.

Умелый опрос гражданского населения может дать очень ценные сведения для офицера-разведчика. Не следует задавать гражданским лицам вопросов, на которые они в силу ряда причин не могут ответить. Например, далеко не каждый местный житель может знать о системах орудий и т. п.

Вопросы должны быть простыми, четкими и понятными для лица, от которого хотят получить информацию.

При опросе гражданских лиц особенно важно учитывать склонность людей к преувеличениям, в силу ряда причин, связанных с условиями прифронтовой полосы.

80

Зачастую опрашиваемое гражданское лицо назовет орудия, которые он видел, «огромными», исчислит войска противника «сотнями тысяч», скажет, что танков скопилось «видимо-невидимо» и т. д. Для того, чтобы хотя немного приблизиться к истине, офицер-разведчик должен рядом простых и метких вопросов и сравнений снизить «полет фантазии» очевидца. Офицер-разведчик не может принимать на веру все показания местных жителей, так как иначе он введет в заблуждение свое командование. Но вместе с тем он не имеет права пренебрегать сведениями, например, о наличии у противника танковых, артиллерийских и прочих средств, о чем ему могут сообщить опрашиваемые гражданские лица.

Опрос местных жителей и других лиц гражданского населения осуществляется в первую очередь офицерами-разведчиками полка и дивизии, особенно в условиях наступательных действий. В штабах корпуса и армии опрос гражданского населения ведется реже, так как показания местных жителей представляют интерес главным образом для действующих частей.

81

ПОЛИТИКО-МОРАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ

Оценка политике-морального состояния частей и соединений противника является составной частью полного допроса пленного. Правильная оценка политике-морального состояния врага дает возможность нашему командованию судить о боеспособности противостоящих частей.

Неправильно полагать, что выяснением политико-морального состояния частей противника должны заниматься лишь политические органы Советской Армии. Вполне понятно, что политические органы шире и глубже выясняют эти вопросы и периодически информируют соответствующих начальников разведки о полученных ими сведениях. Однако это не снижает роли офицера-разведчика в установлении политико-морального состояния противника. Прежде всего его интересует состояние дисциплины в войсках противника. В качестве доказательства того или иного утверждения о политике– моральном состоянии противника при даче сведений в высшие инстанции необходимо приводить конкретные примеры, характеризующие состояние морального уровня противника. Нельзя отделываться общими фразами вроде: «политико-моральное состояние приличное» или «так себе». Подобные формулировки безграмотны во всех отношениях.

Офицер-разведчик, выясняя политико-моральное состояние войск противостоящего противника, должен очень строго и критически подходить к оценке фактов, сообщаемых по этому вопросу пленными. Допрашивающий обязан уметь отличать субъективные оценки пленного от действи82

тельного положения вещей. Оценка политико-морального состояния войск противника – серьезная задача, которую надо разрешать не в плане погони за сенсационным материалом, а на основании глубокого и серьезного анализа фактов.

Производя допрос в части, касающейся политико-морального состояния, офицер-разведчик не имеет права поддаваться настроениям пленного, которому почти всегда кажется, что с момента захвата его в плен все пошло прахом.

Только при тесном общении и дружной совместной работе офицеров-разведчиков с представителями политических органов Советской Армии можно дать ясную и четкую картину политико-морального состояния войск противника.

83

РАЗБОР ТРОФЕЙНЫХ ДОКУМЕНТОВ

В своей практической деятельности офицер-разведчик постоянно сталкивается с документами, захваченными у противника (трофейными). Это прежде всего личные документы пленных или убитых, изъятые во время обыска или подобранные на поле боя.

Наличие этих документов помогает уточнить группировку противника, т. е. подтвердить, что на данном участке действует воинская часть, носящая такой-то номер.

Личные документы пленного в большинстве случаев помогают определить, действительно ли данный пленный является тем лицом, за которое он себя выдает. В некоторых случаях офицер-разведчик может столкнуться с таким фактом, как использование пленным фальшивых документов, но это возможно лишь тогда, когда он является агентом вражеской разведки, засланным в наш тыл.

Определение подлинности документов представляет трудную задачу. Легче всего ее решают офицеры-разведчики, имеющие достаточный навык в допросе пленных и систематически изучающие противостоящего противника. Если офицер-разведчик планомерно и внимательно изучает противника, знает его офицерский состав по показаниям ранее допрошенных пленных, своевременно обратил внимание на ряд особенностей, свойственных тому или иному подразделению или части противника, и запомнил эти особенности, то посредством умело поставленных вопросов он всегда сможет установить, действительно ли пленный принадлежит к той части (подразделению), которая указана в его документах.

84

Во время боев западнее Цитовяны в августе 1944 г. линию фронта перешел перебежчик обер-ефрейтор 551-й пехотной дивизии немцев. На допросе он заявил, что до 1933 г. принадлежал к германской коммунистической партии, отбывал наказание в гитлеровских лагерях, подвергался репрессиям и ожидал удобного случая, чтобы перейти на сторону Советской Армии. Этот пленный обратился к советскому командованию с просьбой разрешить ему выступить по радио с призывом к своим товарищам о переходе на сторону Советской Армии. Более того, он изъявил согласие на любые формы агитации среди немецких солдат, вплоть до обратного перехода через линию фронта, если только советское командование найдет это нужным. Пленный был в общем порядке подвергнут обыску и тщательному допросу. При обыске у него был обнаружен фотопортрет В. И. Ленина, который, по рассказам пленного, он хранил как реликвию с догитлеровских времен. В своих красочных по форме показаниях пленный подробно рассказал, как он в течение одиннадцати лет сохранял тот портрет, рискуя своей жизнью и благополучием семьи.

Все личные документы пленного были в полном порядке, все записи сделаны правильно, а имевшиеся при нем письма были адресованы на его имя по правильному номеру полевой почты.

Личные показания пленного носили уверенный характер; они не представляли особого интереса для советского командования, так как он был слабо осведомлен в военных вопросах и во время допроса непрерывно «сползал» на политические темы.

Офицер-разведчик Н-ской стрелковой дивизии сделал вывод что данный пленный является типичным перебежчиком из числа антифашистски настроенных немцев.

При допросе пленного в штабе Н-ского стрелкового корпуса, где он повторил свои первоначальные показания, офицер-разведчик обратил внимание на письма, адресованные ему. Письма, безобидного и личного содержания, были

85

написаны от имени его жены и датированы различными числами в пределах апреля-августа. Это обстоятельство немедленно вызвало справедливое подозрение корпусного офицера-разведчика, так как он знал, что 551-я пехотная дивизия была сформирована только после июльского покушения на Гитлера; следовательно, до июля 1944 г. пленный не мог получать писем по этому номеру полевой почты. Более детальное ознакомление с письмами привело еще к одному важному наблюдению: все письма, несмотря на различные даты, указанные в тексте, имели одну дату почтового штемпеля на конвертах.

Благодаря такой наблюдательности офицера-разведчика Н-ского стрелкового корпуса и знанию им своих обязанностей был разоблачен агент немецкой разведки. Впоследствии от него удалось получить ряд ценных сведений.

В октябре 1943 г. во время боев на рубеже р. Молочная линию фронта перешел солдат одного из пехотных подразделений 79-й пехотной дивизии немцев.

Пленный объяснил свой переход линии фронта личными мотивами: «Желает сохранить свою жизнь во имя своей семьи». Он подчеркивал, что в политической жизни активен не был, во время войны в русских не стрелял и ограничивался стрельбой в воздух, доказывал, что религиозные убеждения не позволяют ему убивать людей и т. д.

Показания пленного о составе его подразделения соответствовали действительности: пленный безошибочно назвал фамилии командира роты, батальона, полка, правильно указал номер полевой почты, сумел ответить на все вопросы.

Проверка личных документов и находившихся при пленном бумаг не вызвала подозрений, за исключением одной детали: при проверке документов офицер-разведчик обратил внимание на то, что солдатская книжка пленного снабжена его фотографией, в то время как в 1943 г. фотографии на солдатских книжках имелись только у солдат, прибывших на пополнение из тыла. Между тем пленный утверждал, что

86

в своем подразделении он служит давно и в отпуске с 1942 г. не был. На вопрос, у всех ли солдат его подразделения личные удостоверения снабжены фотографиями, пленный ответил утвердительно; офицеру-разведчику же было известно, что у ранее захваченных пленных, принадлежавших к тому же подразделению, солдатские книжки не имели фотографий. Это обстоятельство дало офицеру-разведчику повод для дальнейшего допроса пленного, в результате которого выяснилось, что это был специалист-подрывник, направленный немецкой разведкой в советский тыл. Пленный показал, что его задачей было попасть в дальние лагери, где он должен был сформировать диверсионную группу и организовать ее побег с целью совершения диверсионных актов.

Такие явления могут встречаться при допросе пленных, поэтому от офицера-разведчика требуется большая тщательность при проверке всех их личных документов.

Очень часто приходится слышать, что недостаток времени мешает офицеру-разведчику знакомиться с личной перепиской пленных. Бесспорно, чтение писем отнимает много времени, особенно если учесть неразборчивость почерков и нередко путаную манеру изложения.

Нельзя требовать, чтобы офицер-разведчик читал все письма, отобранные у пленных. Однако в аппарате начальников разведки корпусов и армий, где пленный подвергается полному допросу, чтение или хотя бы краткий просмотр этих писем обязателен. При первичном допросе чтение или просмотр писем обязательным не является.

Письма очень часто служат прекрасным источником сведений о состоянии тыла противника. В отдельных фразах, ускользнувших от внимания военной цензуры противника, встречаются очень ценные сведения, которые помогают офицеру-разведчику судить о состоянии тыла противника, о господствующих там настроениях и моральном состоянии населения.

Офицер-разведчик обязан помнить, что боевой дух армии противника всегда зависит от настроений тыла.

87

В октябре 1943 г., во время боев по ликвидации немецкой группировки в районе Таманского полуострова, у солдата 667-го пехотного полка, взятого в плен в районе Кучу-гуры, были изъяты письма, полученные им от родных, а также его последнее неотправленное письмо. Семья пленного состояла из трех братьев, двух сестер, отца и матери. Письма очень четко характеризовали положение в фашистской Германии и настроения в немецкой армии. Приводим переводы некоторых из этих писем.

Гюнтеру Фельске от брата, Хорста Фельске

(Полевая почта 0570-‚) 3.12.42

«Вчера я получил из дома первое письмо, благодаря которому мне удалось напасть на твой след. Поверь, я просто обалдел, узнав о том, что ты стал солдатом. Я был уверен, что уж для тебя твоя фирма сумеет получить броню. Ты – и вдруг солдат! Да еще в России! С ума спятить можно… Скажи, тебя хоть по крайней мере обучили чему-нибудь? Или ты будешь обучаться в России? Я слышал, что теперь новобранцев обучают прямо на территории противника… Что ты скажешь по поводу гибели Герберта Заука? Я думаю, что к концу этой войны мы не досчитаемся многих друзей. Суровая война! И лишь по ее окончании мы многое узнаем».

Гюнтеру Фельске от сестры Эльзы

Берлин, 7.1.43

«…Выслушай, дорогой Гюнтер, печальную новость: Фильдс убит… Это так страшно, что трудно себе представить. Но это надо перетерпеть, так как другого исхода нет. Когда-нибудь эта война окончится…»

Ему же от сестры Эльзы Берлин, 19.1.43

«…У нас в субботу и воскресенье были воздушные тревоги. Обе в половине восьмого вечера, и каждый раз они

продолжались по два часа. Были сброшены зажигательные бомбы, и наш район пострадал. Больница Урбана сгорела.

Левая половина дома №18 по нашей улице рухнула. По Блюхерштрассе нет ни одного дома с целыми стеклами. Район Халлешес Тор стал пустыней. В Дейчландзал тоже попало. Купол провалился как раз во время спектакля. Сколько там было человеческих жертв – не знаю. Говорят, будто посетителей успели во-время выпустить. Скажу прямо, это был ужасный вечер… А в воскресенье мы снова сидели в подвале, но на этот раз бомбили другой район.

Правда, в бомбардировке ничего хорошего нет, но все же не следует из-за нее терять головы…»

Ему же от сестры Эльзы Берлин, 23.2.43

«…Дорогой Гюнтер, мне снова надо поступать на работу, так как все бездетные женщины теперь обязаны работать во имя обеспечения победы. Это позволит призвать на военную службу всех мужчин. Я согласна итти работать, лишь бы война была выиграна.

Надеюсь, ты жив и здоров. Знаешь ли ты, что Пауль из. дома №33 убит под Сталинградом?..».

Ему же от матери Берлин, 4.3.43

«…Второго марта на Берлин был ужасающий налет. Пожалуй, самый большой из всех, которые мы до сих пор пережили. Все дома по Шипкештрассе, Гоберштрассе и Биркештрассе сгорели или рухнули. Люди еще до сих пор завалены в подвалах. Они пытаются вылезть оттуда, но напрасно. Как это страшно и печально! Берлин и его предместья жутко пострадали и опустели.

…Сегодня в пять часов вечера снова прилетал их разведчик. Сейчас, когда приблизился вечер, мы с ужасом ожидаем воя сирены. Думаю, что нам предстоит много пережить!»

89

Ему же от сестры Эльзы Берлин, 6.3.43

«…Ты, вероятно, знаешь, что произошло в Берлине? Все закрыто. Рестораны, кафе, все, все!.. То, что не служат интересам войны, – закрыто. Весь персонал этих предприятий должен начать работать на оборону. Повсюду призвали тех, кто ранее не был мобилизован. Во вторник и среду снова были воздушные налеты. Ах, если бы наши воздушные силы поскорее освободились на востоке!»

Ему же от брата aA-OO‰ „. Орел, 9.4.43

«…Теперь расскажу о себе, так как за это время мне пришлось участвовать в ряде боев и переходов. Ты, вероятно, уже слышал о больших изменениях на центральном фронте. Термин «сокращение фронта» для тебя, конечно, неясное понятие, но, между нами говоря, это гораздо неприятнее, чем наступление.

Сначала подготовка нашего отрыва от неприятеля проходила незаметно и блестяще. Но затем русские, через своих разведчиков, пронюхали день нашего отхода и начали, как бешеные, атаковать. Мы неоднократно отбивали их атаки, но русские начали бить из минометов всех калибров и нанесли нам огромные потери. Тогда началось наше отступление… Очень часто нам приходилось ночи напролет мерзнуть в открытом поле. Часто наседал на нас разъяренный! враг. Я неоднократно думал о том, что не сумею костей своих собрать, но у каждого человека есть свое счастье, а у солдата – особенное…».

Ему же от сестры Берлин, 16.5.43

«…Страх тяготеет над нами. Теперь при малейшей тревоге подымается ужасающая стрельба…

90

…С продовольствием стало очень туго. Сегодня в газетах напечатано, что норма мяса снова сокращается. Прямо не знаешь, из каких продуктов готовить в течение всей недели, если хочешь в воскресенье немного лучше пообедать. С жирами стало совсем плохо, а то бы я испекла для тебя печенье. Папирос мы стали получать еще меньше, всего 14 штук в неделю. У меня были 30 штук, я их тебе послала…»

Ему же от сестры Берлин, 18.6.43

«…От Хорста мы получили известие, что он находится под Орлом и там наши войска жестоко страдают от русской авиации. Сегодня стало известно, что муж Евы находится в госпитале. Ему ампутировали руки… Вчера была воздушная тревога. Говорят, что сбито 34 бомбардировщика. В пятницу тоже был непродолжительный налет…»

Ему же от сестры Берлин, 21.7.43

«Вчера мы получили ужасающее известие: наш любимый брат Хорст пал смертью храбрых. Мы все убиты горем…»

Ему же от сестры Берлин, 3.8.43

«…Мы до сих пор не можем свыкнуться с мыслью, что наш Хорст не вернется.

Обо всем мы узнали 20.7.43, когда вечером вернулись домой. Я еще удивилась, что возле нашей двери собрались люди и что-то обсуждали. В дверях торчало письмо со штемпелем «погиб во имя великой Германии…» Потом раздался ужасный крик: это кричал отец. В эту ночь мы не сомкнули глаз. Следующий день был еще ужаснее, так как всякий и каждый считал нужным явиться выразить соболезнование.