Текст книги "Ангелы моpя"

Автор книги: Сергей Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Павлов Сергей Иванович
Ангелы моpя

Павлов Сергей Иванович

АНГЕЛЫ МОРЯ

Тысячи исследователей пользуются аквалангом для

своих работ. На глубинах до шестидесяти метров

становится довольно людно. Надо идти глубже. На

очереди – материковая отмель... А дальше – кто

знает?

Жак-Ив Кусто.

Атлантика. Сто шестьдесят миль от Дакара. Океан спокоен, нежится под африканским солнцем... На палубах "Колхиды" необычное оживление.

В кабельтове от судна на волнах покачивается экранолет "Нигерия" – из Дакара прибыли журналисты. Только что на борт из океанской пучины подняли девятерых глубоководников. Их окружили плотным кольцом: первые гидрокомбисты вызывали к себе жгучий интерес. Магнитофоны, кинокамеры, телестрики. Еще неизвестно, кому из девятерых рыбо-людей удалось достигнуть дна...

Лебедка выбирает трос. Последние метры. Вот и табличка. На восковой поверхности выдавлено: "2900 метров". Ниже – подписи: "Николай Агуров, Ив Пле, Джон Роджерс".

Стрекочущий залп кинокамер. Сенсация! Профиль. Фас. Вместе. Отдельно. Все – крупным планом. Обнимитесь, черт побери! Ну и жара!..

Не только в радиорубке, но и прямо на палубе работают портативные передатчики:

"Алло! Двести строк на первую полосу!.."

"Покорители бездны на трехкилометровой глубине!"

"Люди-рыбы рассказывают о своих впечатлениях!"

Вопросы, нескончаемый поток вопросов.

– Как самочувствие?

– Отличное. Сначала, правда, было немного не по себе.

– Что там, на дне?

– Собственно, ничего особенного... Камни, песок, иглокожие. Видели глубоководных акул и большого ската. Прогнали...

Опять к передатчикам: "Алло! Еще двадцать строк. Ангелы моря атакуют чудовищ!"

Ангелы моря... Никто из репортеров не знал, что это прозвище останется надолго.

А на палубе сувенирная лихорадка. Автографы. Черная зависть к тем, кому достались черные ласты.

– Боцман, отдайте им двадцать пар. Хватит на всех. Выполняйте.

– Есть выполнять, товарищ старпом!

Поток поздравительных радиограмм. Одна из первых – Роджерсу: "Поздравляю тчк пятьдесят тысяч долларов согласие рекламировать нашу продукцию тчк никто вам больше не даст тчк Чикаго зпт Меркьюри Лимитэд зпт Юджин Гроувз".

Агуров и Пле смеются. Роджерс – нет. Для него это серьезно, стоит подумать...

Однако на фотографиях и на обложках журналов всего мира люди видели трех веселых, счастливо усталых парней, соединенных братским, неразделимым объятием.

Они встретились снова только через десять лет. Но в другой обстановке.

Тихий океан. Великий... Где-то в его немыслимых просторах затерялась крохотная песчинка – глигерная матка "Тарпон". Час назад судно прибыло к месту назначения, если таковым можно считать условную точку в самом пустынном месте Тихого океана. Под килем – полтора километра. Немного южнее глубина значительно больше. Там начинается северный склон одного из разломов океанского дна – желоба Кларион.

Раньше этот желоб представлял интерес разве только для специалистов-океанографов, но за последние три года приобрел всеобщую известность. Виновата в этом преступная неосторожность государственных деятелей одной из самых крупных мировых держав...

"Тарпон" лег в дрейф в пяти милях от местонахождения подводной базы "Кларион-Меркьюри". Кормовой створ открыт, подножие наклонной палубы заливает вода. Сейчас из трюма выползет черное, дельфинообразное тело глубоководной лодки, покатится под уклон по направляющим рельсам и, разворотив носом крутую волну, уйдет в пучину...

Десять узлов. Для двухместного глигера типа "МК" это немало. Навстречу несутся облака светлых точек и черточек. Воображение подсказывает: космос... И световая, уму непостижимая скорость. Мимо проплывают звездные острова, метагалактики. Вселенная. Глигер пробивает скопления сифонофор, креветок и мелких медуз. Агуров вглядывается в темноту, куда уходят прямые колонны света прожекторов.

Гудение моторов серой, почти незаметной нитью вплетается в орнамент знакомых созвучий. Тихо жужжат гидрокомпасы, поют электроприборы, шипит, проходя через инжекторы, кислород. Мерно тикают оба хронометра. Срываются, словно капли, негромкие звонки-пятиминутки... А за стенами лодки мир тьмы и безмолвия.

Ив плавно шевелит педалями глубинных рулей. Рукоятка скорости отведена на себя почти до упора. Видимо, Пле вознамерился выжать из дельфиноподобной машины все.

Забормотал ультразвуковой телефон. Агуров нацепил наушник.

– Вижу вас на экране акустического локатора, – заквакал наушник по-английски. – Дайте свои позывные. Дайте акустикой...

– Отвечает "Афалина-МК-12", слышу вас хорошо, подтвердите прием.

– "Афалина-МК-12", вас понял. База примет "Афалину" через центральный шлюз. Добро пожаловать, господин консультант.

– Спасибо. Связь прерываю.

Ив Пле обернулся:

– Роджерса хватит удар, как только мы переступим порог его логова.

Впереди возникло шарообразное зеленоватое сияние. В центре его сверкала ослепительно яркая точка.

– Это факел, – сказал Агуров. – Пловцы с "Кларион-Меркьюри".

Лучистая точка выросла в маленькое зеленое солнце. Ив застопорил моторы, и кабина наполнилась светом невообразимой силы, трескучим рокотом подводных скутеров. Четырнадцать пловцов, буксируемых пятью скутерами, плыли журавлиным строем во главе с огненосцем. Строй тут же распался, ангелы моря облепили "Афалину". Их черные гибкие тела с плавниками на спинах извивались, кружили в свете прожекторов, отбрасывая длинные тени. Круглые, покрытые ворсом головы заглядывали в кабину. Агуров приветственно помахал им рукой.

Каждый раз, наблюдая за уверенными действиями гидрокомбистов, Агуров испытывал ни с чем не сравнимое чувство отцовства. Он первый прокладывал для рыбо-людей неизведанный путь в глубины.

Собственно, ангелы моря отличались от обычных людей немногим: костные пустоты их скелета были наполнены жидкостью, поэтому плотность тел гидрокомбистов близка к единице – плотности воды. Искусственные жабры специальные оболочки, фильтрующие растворенный в воде кислород прямо в кровь, – позволяют глубоководникам, подобно рыбам, обходиться без дыхательных аппаратов. Агуров знает, как это все было сложно на первых порах...

"Афалина" тяжело тронулась с места, зарылась носом, точно раненный гарпуном финвал. Ив рассмеялся:

– Эти черти решили воспользоваться услугами нашего транспорта!

– Ничего, – сказал Агуров, – база уже где-то рядом.

Прямо по курсу показались высокие цилиндрические сооружения. Подводный город щедро расцвечен огнями. И все же в нем было что-то от мрачной готики средневековья.

Ближайший бункер выдохнул облако воздушных пузырей. Открылась прямоугольная, освещенная изнутри щель. Ив направил "Афалину" в щель. Внимание Агурова привлекла надпись на бункере: "Среди рыб будь рыбой".

Трехъярусные стеллажи ангара уставлены аппаратами типа "Сарган". "Сарганы" – одноместные глубоководные лодки, оснащенные манипуляторами. Клешни манипуляторов грозно подняты вверх.

– Вот и прибыли, – сказал Пле, оглядывая просторный ангар.

– Будем чувствовать себя как дома, ни на минуту не забывая, что мы в гостях...

Агуров сделал несколько приседаний, разминая затекшие ноги.

– "Среди рыб будь рыбой", Ив. По-моему, сказано ясно.

– Странно, что мы начинаем с иронии. – Пле пожал плечами.

– Но если серьезно, то пока мне ясно одно: Роджерс умело использовал валютный фонд комитета. Ишь, понастроил! Ловкач...

– Разберемся. – Агуров провел рукой по гладкому боку "Афалины". Стряхнул с ладони капли воды. – Во всем разберемся.

Где-то наверху загудели моторы, заскрежетали металлические створки. Из отверстия потолочной шахты на платформу в центре ангара опустилась клетушка подъемника. Вышли двое в резиновых костюмах. Сквозь прозрачные колпаки видны хмурые лица. Рыжеволосый детина, приподняв колпак, замахал руками:

– Шнель! Шнель!

Гости переглянулись.

– У них, очевидно, пожар, – высказал предположение Пле. – Вы напрасно так рады нашему прибытию, господа, – обратился он к незнакомцам, – мы забыли взять с собой брандспойты.

– Какого черта! – выругался по-английски рыжеволосый. – Я вам говорить – бистрей! Манипулятор этих лодка имейт колоссальный радиоактивность.

Гости переглянулись вторично...

Резиденция Роджерса находилась в девятом бункере. Лифт доставил вновь прибывших под самую "крышу". Овальная дверь отъехала в сторону, и гости оказались в просторной каюте. Мягкие кресла, большой секретер, цветы на "модернистских" подставках, светящийся потолок, ковры, на стенах – дверцы многочисленных сейфов и экраны. В каюте трое. Все в черных трико. На груди у каждого – буквы "КМ", на бедрах – широкие пояса с пистолетами.

– Мои глаза обманывают меня? – проговорил высокий, широкоплечий блондин, театральным жестом отбрасывая кресло с дороги.

– Ив Пле?! Николай Агуров?! Какими судьбами? А... Понимаю. Присаживайтесь, господа консультанты, будьте как дома.

– Я думаю, Роджерс, твоим парням наша беседа покажется вовсе не занимательной, – сказал Агуров, не замечая протянутой руки.

Ив зло усмехнулся.

– Зовите меня, как и прежде, просто по имени. – Роджерс обернулся к своим молодцам: – Убирайтесь!

Телохранители ушли.

– Это зачем? – спрашивает Пле, подтягивая Роджерса к себе за пояс. Пиф-паф в наше-то просвещенное время?!

– Погоди ты, чудак! – отступил в замешательстве Роджерс. – Эта игрушка нужна мне для личной безопасности. Парни здесь попадаются разные.

– Попадаются... Гад!

– Позволь, но почему же "гад"?

– Не позволю. И никто тебе не позволит. – На шее Пле вздулись синие жилы. – Губишь людей, барракуда, а работа – ни с места!

– Спокойствие, Ив! – вмешался Агуров. – Садитесь, господа, нам предстоит долгая беседа. И не очень приятная.

– Ну это еще как сказать... – Роджерс развалился в кресле, взгромоздив ноги на стол для коктейлей. – Прежде чем вышвырнуть вас обоих отсюда – я не испытываю нужды в консультантах, – хотелось бы краем глаза взглянуть на ваши документы.

– Правильно, Роджерс. Глубоководник, как и подрывник, ошибается только один раз. – Агуров протянул документы. – Ознакомься, вот мои полномочия.

– "Генеральный инспектор Международного комитета по ликвидации очагов радиоактивной опасности (КЛОРО)", – прочел Роджерс первые строки. Бледнея, вернул бумагу. – Хорошо... Что вас интересует конкретно?

– Многое. – Агуров сложил документы и спрятал в карман. – Во-первых, мы уполномочены вскрыть механизм финансовых махинаций, с помощью которых компании "Кларион-Меркьюри" удалось обескровить бюджет комитета...

– Во-вторых. – Ив толчком наклонил стол, и ноги Роджерса съехали вниз. – В наши обязанности входят инспектирование работ по сооружению шахты "надежного захоронения", а также поиски способа заставить вашу компанию форсировать эти работы.

– С кем имею честь? – Роджерс приподнял белесую бровь.

– Технический эксперт КЛОРО, – представился Пле. – Будь спокоен, комитет нынче не тот. Пустозвоны, которые умудрились сплавить проект "Кларион" в руки частной компании, выведены из состава КЛОРО...

Агуров предостерегающе дернул Пле за рукав.

– Об этом мы поговорим в последнюю очередь, – сказал он. – Главное, что нас интересует, – люди. Почему гибнут люди, Роджерс?

Магнитовидеофон докручивал последние витки огненного танца. Менар снял диск магнитного фильма и, что-то мурлыкая себе под нос, развернул конический сверток. Зашипела дверная пневматика. Менар обернулся.

– Ты, Чак? Салют! Что-то поздно сегодня?..

Паэр поздоровался усталым взмахом руки, сбросил халат, сорвал с лица кислородную маску. Подошел к шкафчику, вынул черное трико с буквами "КМ", не спеша переоделся.

– Устал как собака... – сказал он, опускаясь на койку. Пружины отчаянно заскрипели. – Отбарабанил две смены, двадцать два часа без жратвы... Акулы обглодали весь кабель. Новая изоляция, как видно, пришлась им по вкусу.

– Я заправил твой термос. Держи!..

Паэр на лету поймал термос, отвинтил крышку и потянул через трубочку крепкий бульон. Потом сердито проворчал, явно кого-то копируя:

– В жидкой среде – жидкая пища!

– Кроме пива, конечно, – в тон ему добавил Менар, пальцами растягивая глаза к вискам – "по-японски".

Паэр тянул бульон, пристально разглядывая друга. Ему не нравилась бледность его лица. Увидев в ладонях Менара трепещущий, словно огромная бабочка, красно-желтый цветок, хмуро спросил:

– Откуда у тебя орхидея?

Менар бережно поднес цветок к бледным губам, ответил:

– Получил сегодняшней почтой. Могу я себе позволить маленькую роскошь?

– Сколько стоила тебе эта ароматная безделушка?

– Девяносто монет. Я давно заметил, что ты болезненно неравнодушен к цифрам.

– А я все более склоняюсь к мысли, что тебе нужно было родиться девчонкой. Брось-ка мне газету.

– Ты славный парень, Чак, но дурак. Цветы рассказывают больше, чем газеты. Держи свой "Нью-Таймс"!..

– Благодарю. – Паэр включил настольную лампу. – Я слышал о почтовых голубях, – сказал он, разворачивая газету, – но мне в первый раз доводится видеть почтовую орхидею. Ну и что сообщил тебе твой красно-желтый корреспондент?

– Многое... Сообщил, что над землей по-прежнему светит солнце, бегут облака, веют ветры. На изумрудных лугах пасутся антилопы, в горных реках играет форель. Люди дарят друг другу цветы и улыбки... Разве этого мало?

– Не знаю, в таких делах я пас. – Паэр уткнулся в газету. Не поднимая головы, заговорил: – Да, видел сегодня "поющих" медуз. Два раза обошел на скутере вокруг колонии. Их там фланировало более десятка. И вовсе они не пурпурные, а скорее бордовые. Мешки с бордовой слизью... Тэдди Грек подстрелил большого кальмара, отрубил клюв, обещал наделать нам сувениров. Я тоже стрелял, но промазал: не повезло.

Менар поставил орхидею в стакан, подлил воды из сифона. Наконец ответил:

– Вы с Тэдди ни разу не упускали случая доказать здешним обитателям, что человек во многих отношениях хуже акул.

– Чудак! – Паэр перевернул страницу. – О нас пишут, – сказал он вдруг. – Послушай, Вен: "Три года покоится на дне океана атомное чудовище..."

– Это о нашей тыкве, которую мы должны "надежно захоронить", – кивнул Менар. – Модная тема. Надоело...

Пожав плечами, Паэр углубился в чтение.

"Ни для кого не секрет, что именно эта ситуация, представленная в мировой прессе как "тихоокеанский вариант печально известного Паломареса", привела к оздоровлению политической обстановки. Парадоксально, но факт: ошибке операторов военной базы, упустивших со стартовой площадки ракету военно-стратегического назначения, мы обязаны тем, что переговоры в Женеве глав правительств великих держав неожиданно быстро привели к соглашению о всеобщем и полном разоружении. Воистину, рука всевышнего вела неуправляемую ракету в самую пустынную часть океана! Уже сейчас "тихоокеанскую проблему" в принципе можно считать решенной.

Однако мировая общественность требует ускорить работы по осуществлению проекта "Кларион-Меркьюри". Раздражение, недовольство практической деятельностью Комитета ЛОРО растут с каждым днем..."

Паэр швырнул газету.

– Ничего нового, Вен, ты прав.

Он закашлял, сплюнул в платок остатки легочного наполнителя, потянулся за кислородной маской, лег на койку.

– Положим, кое-что новое есть, – возразил Менар. – Сегодня прибыл генеральный инспектор КЛОРО в сопровождении технического эксперта. Мы прокатились на их глигере от второго участка до самой базы.

– Много их здесь перебывало, – промычал под маской Паэр. – Роджерсу ничего не стоит обвести вокруг пальца и этих.

Менар улыбнулся.

– Ребята говорят, что Роджерс основательно взбешен. Держу пари, ты сам подпрыгнешь, когда узнаешь, кто прибыл.

– Ну?..

– Архангел Агуров и Неистовый Пле.

Паэр сорвал с лица маску, сел.

– Вот как! Честно говоря, не ожидал...

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнули в один голос хозяева.

В каюту вошел Гэн Хасимото – сухощавый японец, врач базы. Руки спрятаны в карманах белого халата, на носу – огромные старомодные очки. Менар и Паэр незаметно подмигнули друг другу.

– Здравствуйте, – сказал Хасимото, пристально разглядывая Менара.

– Здравствуйте, док.

– Вы по-прежнему не выполняете моих распоряжений, Венсан, укоризненно проговорил Хасимото. Паэра он, казалось, не замечал.

– В последнее время вы ко мне слишком внимательны, док, – с грустной улыбкой сказал Менар, ежась под взглядом японца.

– Для этого у меня есть причины.

– Но я абсолютно здоров.

– Уем лучше для вас. – Хасимото быстрым жестом поправил очки и опять спрятал руки в карманах. – Однако слишком не доверяйте своему самочувствию. Вы трижды пропустили очередной медосмотр.

– Неправда, – возразил Менар. – Я был у вас полмесяца назад.

– Вы теперь должны проходить медосмотр каждый день. Вы и еще трое моих подопечных. Не вынуждайте меня применять административные меры, Венсан. Жду вас к себе через час. – Хасимото придирчиво оглядел каюту, перевел глаза на Паэра. – А вы все так же злоупотребляете кислородом? Напрасно, это может вам повредить. – Он резко повернулся и вышел.

– Чего он к тебе прицепился? – задумчиво спросил Паэр.

– Не имею понятия. Погоди, он и до тебя доберется.

– Не успеет. Агуров и Пле наведут здесь порядок. Роджерсу тоже, надеюсь, не поздоровится... – Паэр лег опять и спрятал лицо под маской.

Менар протянул руку к своей орхидее и... покачнулся от внезапного головокружения. В глазах темнота... Под ногами жалобно зазвенели осколки.

Паэр вскочил. Секунду ошалело смотрел на бледный запрокинутый подбородок друга. Бросился к телефону.

– Алло! В каюту номер семнадцать срочно врача!

"Еще один, и в день моего приезда... – подумал Агуров. Четырнадцатый случай заболевания лучевой болезнью в тяжелой форме. Не слишком ли много для двухлетнего срока подводных работ? И не слишком ли много для того, чтобы это можно было объяснить малой эффективностью защитных мероприятий или неосторожностью пловцов? В прошлом году зарегистрировано четыре случая лучевого поражения людей, в этом – уже десятый. За последнее время сменилось несколько инженеров, ответственных за безопасность работ, но положение не улучшается. Напротив, один из них, Ион Бельский, будучи опытным, знающим специалистом, сам подвергся смертоносному облучению. Откуда такая напасть?.."

Агуров взглянул на часы. При максимальной скорости "Афалины", думал он, Иву понадобится сорок минут, чтобы выйти к месту дрейфа "Тарпона". Еще полчаса на то, чтобы передать Менара в руки врачей и вызвать экранолет из Сан-Франциско. Обратная дорога – час. Итого два часа с небольшим. Прошло уже три, а Ива все нет. Впрочем, он никогда не отличался пунктуальностью.

Мысли переключились на Роджерса. Роджерс... Скользкий и гибкий, как мурена. И такой же опасный. Здесь он в своей стихии, чувствует себя как рыба в воде. Темная лошадка... Кто на него поставил? И сколько? Пока трудно сказать... Естественней всего предположить, что все "поводья" находятся в руках совета директоров компании "Меркьюри". Их расчет прост: Роджерс – крупный пайщик компании, следовательно, интересы компании – его интересы. По контракту все подводные сооружения после окончания работ переходят в полную собственность "Меркьюри". И Роджерс, понятно, лезет из шкуры, чтобы строить здесь как можно больше и лучше, пользуясь головотяпством, если не сказать прямым соучастием, некоторых членов КЛОРО. И надо отдать ему должное, строит быстро, добротно и комфортабельно.

За два года на полуторакилометровой глубине вырос целый город. Бункеры подводного города "Кларион" могли бы быть использованы в качестве базы для океанологических научных исследований. Конечно, толстосумов мало интересует наука, но если она обещает скорую прибыль... Любой научно-исследовательский институт, работающий над решением проблем практического использования богатств океана, не пожалеет средств, чтобы купить себе право аренды этих циклопических сооружений с уникальнейшим оборудованием.

Роджерс явно обеспокоен. Учуял неладное. Надо думать, он постарается принять ответные меры. С ним будет трудно сладить, если не заручиться поддержкой кого-нибудь из здешних специалистов. В конце концов должны же быть здесь честные люди!.. Гэн Хасимото, например...

Агуров встал, сложил бумаги, вышел из каюты и закодировал дверной замок словом "тайфун".

Гэн Хасимото сидел в кресле прямо, как статуя. Его спокойный, тихий голос был приятен для слуха. Безукоризненный английский язык, никакого акцента. Хасимото откровенно рассказывал о недостатках медицинского обслуживания на базе. Тридцать девять пловцов, не считая подопечных из технического персонала. Один врач и двое лаборантов по существу не в состоянии справиться со своими обязанностями. Да, он работает здесь только два месяца и за два месяца – три случая лучевого поражения пловцов. "Убийственная статистика, не правда ли?" Его удивляет странное равнодушие администрации: все его попытки выявить какую-то закономерность в этом клубке несчастий, к сожалению, не встретили здесь понимания.

– Но я продолжаю эту работу, – сообщил Хасимото. Он секунду колебался, затем добавил: – Пожалуй, я мог бы уже сейчас назвать имена наиболее вероятных кандидатов в смертники. Будь. у меня в руках более веские факты...

– Послушайте, Гэн, – обратился Агуров к Хасимото просто по имени. – С самого начала мне казалось, что вы кое-что знаете.

– Если под словом "знать" подразумевается прямой ответ на эту проклятую загадку... – Врач отрицательно покачал головой. – Но я располагаю такими данными, которые уже сейчас позволяют мне обратиться к некоторым пловцам со словами: "Будьте бдительны! Вас ожидает смерть!" Хасимото выдвинул ящик стола, выложил перед Агуровым объемистую кипу бумаг. – Не имеет смысла читать все. Достаточно ознакомиться с выводами и сопоставить результат моих кабинетных исследований с историей болезни пловца, известного вам под именем Венсан Менар. То, что с ним случилось, не было для меня неожиданностью. Читайте, и вы поймете почему.

Агуров углубился в чтение. С каждой страницей лицо его становилось все суровее и все внимательнее. Он не мог не удивляться четкому и разностороннему анализу отобранных фактов. Да, врач проделал работу огромной важности. Цепь его умозаключений выглядела логически безупречной.

– Ну как? – спросил Хасимото, едва Агуров отодвинул бумаги. – Я готов к тому, что вы мне не поверите.

– А вот и напрасно. Я думаю, результаты этих кропотливых исследований облегчат нашу задачу. Дайте мне чистый лист бумаги и перо.

"Все внешние работы на базе "Кларион-Меркьюри" прекратить впредь до особого распоряжения. Всех пловцов, без исключения, отозвать из воды в срочном порядке. Врач базы "Кларион-Меркьюри" Гэн Хасимото. Генеральный инспектор КЛОРО Николай Агуров".

– Подпишитесь. – Агуров передал перо Хасимото. – И расскажите мне, как найти рубку телефонной и акустической связи, иначе я рискую здесь заблудиться.

Рядом с узкой овальной дверью светилась табличка: "Соблюдай тишину. Идет передача". Агуров потянул на себя дверную ручку и, пригнувшись, боком шагнул в полумрак.

Перед глазами мерцали большие зеленоватые пятна. "Экраны, – догадался Агуров. – Я, очевидно, не туда попал". Он стоял на площадке, огражденной перильцами. Справа виднелась металлическая спираль винтовой лестницы.

Постепенно глаза привыкли к полумраку, и Агуров стал свидетелем любопытного зрелища. В глубине круглого зала тихо копошились человеческие фигуры. Вся одежда здоровенных, мускулистых парней состояла из узеньких плавок. Их обнаженные тела, подсвеченные сиянием экранов, бесшумно корчились, опутанные великим множеством длинных и тонких змей. "Жертвы" этого странного на первый взгляд "обряда", получившего в технике название "телефаз", даже не взглянули на постороннего наблюдателя. Им некогда, они работают. Благодаря большим экранам было отлично видно, что любое движение операторов телефаза послушно повторялось подводными роботами.

Вот двое парней одновременно присели и стали медленно поднимать кверху опутанные проводами руки, словно выжимая двухпудовые гири. Датчики-присоски мгновенно уловили слабые биотоки сокращающихся мышц, передали их в блок усилителя. Промелькнув на сетках осциллографов, электрические импульсы по кабелю ушли туда, где на трехкилометровой глубине сооружают шахту роботы. И тотчас два из них под номерами "9" и "7" комично присели и разом подняли над "головами" тяжелый тюбинг. Между командой и исполнением – интервал в микроскопические доли секунды.

Другие роботы тоже заняты делом. Один ворочает громадный хобот гидромонитора, другой режет базальт энергетическим лучом, третий самозабвенно орудует рукавом отсасывающей установки. Остальные прокладывают кабель, транспортируют крепежные тюбинги, железобетонные блоки и какие-то большие амфороподобные баллоны. На полированных боках механических тружеников то и дело вспыхивают лучистые отражения света прожекторов.

– Эй, Зденек, – нарушил тишину один из операторов. – На кабеле твоей "четверки" перехлест. Давай рукав.

Робот того, кого назвали Зденеком, передал ближайшему соседу рукав, извивающийся словно анаконда.

– Алло, Джеки, – тихо сказал Зденек кому-то из операторов. – Наш перехлест. Давай-ка выпутываться.

– Мы-то с тобой выпутаемся... а вот как насчет Роджерса – не знаю, весело ответил Джеки. – Говорят, генеральный инспектор пожаловал. Чуть ли не сам Архангел.

Роботы на экранах замерли, как по команде. Кто-то из операторов многозначительно присвистнул. Люди не двигались, застыв в самых живописных позах.

– И еще говорят, что на базе Неистовый.

– Эй там, прекратить болтовню! – оглушительно рявкнул динамик.

– Не открывай так широко пасть, простудишься, – последовал ответ. Это Крафт, ребята, я узнаю его женственный голос.

– В таком случае пятиминутный перекур, – сказал Зденек. – За это время я успею отправить Крафта в больницу.

– Дело, – одобрил Джеки. – Финал, ребята!

Операторы зашевелились. Роботы на экранах оставили тюбинги и баллоны, бросили кабель. Чудовищный рукав перестал извиваться и дергаться, погасли тонкие лучи резаков.

– Зденек Незвал и Жак Коппе, – снова заорал динамик, – администрация вынуждена будет отнести все убытки за ваш счет.

Экраны осциллографов погасли.

– Забавно, – сказал Джеки, похлопывая себя по голым бедрам, – никак не могу припомнить, куда я подевал свой кошелек. Алло, Крафт, сколько там с меня причитается?

– Не беспокойся, Джеки, – сказал Зденек, срывая присоски. – Расчет с Крафтом я беру на себя. – Он в два прыжка оказался на лестнице, загромыхал по ступенькам.

Агуров принял его в свои объятия. Атлет толкнул Агурова в грудь и сделал попытку провести крюк справа. Агуров расчетливым, скупым движением ушел от удара и для начала сделал легкий, почти миролюбивый перехват руки противника. Но Зденек оказался опытным бойцом: Агуров чуть не прозевал молниеносный скетч. Придется с ним построже... Захват, бросок, стремительный каскад отлично отработанных приемов.

– Это называется БТО, юноша, – бестравматическая оборона, – пояснил Агуров противнику, еще не пришедшему в себя после ошеломительной гимнастики. – Советую изучить, пригодится.

Высоко над сводами зала вспыхнули матовые шары светильников. Голые операторы, облепленные присосками датчиков, задрав головы, молча смотрели на площадку. Агуров спустился вниз. Следом за ним приплелся сконфуженный Зденек.

– Теперь я понимаю, почему представители инспекционных комиссий КЛОРО предпочитают не показываться на вашей базе, – сказал Агуров, скрывая усмешку.

Вокруг зашумели. Агуров сделал предостерегающий жест:

– Поговорим в моей каюте. Но прежде я попросил бы кого-нибудь из вас доставить в рубку связи эту бумагу. Она содержит распоряжение о временном прекращении всех внешних работ. Таким образом, инженер Крафт де-юре обретает право на полную неприкосновенность, равно как и кошельки глубокоуважаемых забастовщиков.

Ив влетел в каюту как метеор, подсел к столу и закурил сигарету.

– Я задержался, Николай, – сказал он, – прости, но это по делу.

– Как там Менар? – спросил Агуров. – Что говорят врачи на "Тарпоне"?

– Поблагодарили за оперативность. Обещали сделать все, что возможно. В Сан-Франциско ждут пострадавшего.

Ив развернул карту той части желоба Кларион, где красным кружком была отмечена база.

– После "Тарпона" я направил "Афалину" прямо в район подводных работ. Смотри, вот терраса на северном склоне, где покоится бомба. Неподалеку, всего в километре от этого места, начинается боковой каньон – расселина глубиной что-то около трех тысяч метров. Я заглянул туда на всякий случай, хотя хорошо знал, что никаких строительных объектов там не запроектировано. Ведь шахта заложена в другой стороне, восточнее по склону.

– Короче, – посоветовал Агуров.

– Ты уже знаешь? – удивился Пле.

– Да. Но продолжай. Хочу услышать это от тебя.

– На дне северного каньона я обнаружил почти законченный бункер для атомного реактора, подстанцию, кабели и все такое. Рядом возводится другое сооружение. Я затрудняюсь определить его назначение. Ясно, что все это выстроено на средства комитета. Роджерс правильно рассчитал, что экономический сектор КЛОРО будет вынужден утвердить дутые сметы.

– Само собой разумеется, – перебил Агуров. – Роджерс вовсю трубит об опасностях, преувеличивает сложность работ, а между тем вопреки здравому смыслу экономит даже на медиках. Сдается мне, что он просто-напросто спекулирует жизнью пловцов... Чем больше несчастных случаев на базе, тем большую дотацию он требует от комитета. Прости, я перебил. У тебя все?

– Нет... не совсем, – менее уверенно произнес Пле. – Послушай-ка, Николай... На обратном пути я случайно включил ультразвуковой приемник и стал свидетелем двустороннего разговора между базой и каким-то загадочным объектом с позывными "Икс-2". Честно говоря, я почти ничего не понял. Очевидно, разговор вели специалисты по ядерной или химической физике. Причем был вскользь упомянут биологический объект, эксперимент над которым дал ожидаемый результат, но закончился для него трагически. Быть может, я ошибаюсь в своих подозрениях, но в ту минуту мне было не по себе. Ведь я только что отвез на "Тарпон" Менара...

Агуров резко выпрямился. Отодвинул кресло и зашагал по каюте.

– В каком направлении искать этот "Икс-2"?

– Скорее всего в районе северного каньона, – ответил Пле.

Агуров кивнул.

– Я тут без тебя тоже кое-что разузнал. Говорил с операторами телефаза, с пловцами. Жаловались на потогонную систему труда, на произвол администрации, на бесконечные штрафы. Роджерса ненавидят. Люди запуганы, даже в помещениях не расстаются с радиометрами. О причинах лучевого поражения среди пловцов ходят дикие слухи. Некоторые прямо говорят, что это дело рук врача базы Хасимото и его лаборантов. Другие обвиняют каких-то неизвестных лиц, изредка появляющихся на базе. Называют даже имя одного из них: Эрхард Тамблинг. Не понимаю, почему предыдущие эксперты КЛОРО ничего этого не замечали?.. Вероятно, мешало слепое доверие Роджерсу.