Текст книги "Румбы фантастики. 1988 год. Том II"

Автор книги: Сергей Павлов

Соавторы: Александр Силецкий,Анатолий Шалин,Михаил Пухов,Олег Чарушников,Виталий Пищенко,Таисия Пьянкова,Дмитрий Федотов,Игорь Пидоренко,Евгений Сыч,Евгений Носов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

6

– Когда Аня померла, из меня словно какой-то стержень вытащили. Жизнь смысл потеряла. Все из рук валилось, дом, хозяйство запустил. Ну и покуролесил я тут! И дошел уже до такого момента, что еще немного – и можно меня было везти в сумасшедший дом, зеленых чертиков ловить. Как-то утром проснулся после очередных похождений, лежу – почти кончаюсь. И надо бы встать, дотащиться до магазина, у Верки пузырек в долг выпросить – не могу, сил нет. Кое-как поднялся, сел на кровати и задумался: что же это я с собой делаю? Зачем гублю себя?

В тот день никуда не пошел, спал, чай с травами пил, здоровье поправлял. А на следующее утро отыскал старый свой мольберт, краски и убрел в лес, подальше от соблазнов и от дружков. Мольберт просто так, на всякий случай захватил. Не очень я на себя надеялся, если честно. Но решимости начать новую жизнь много было.

Целый день по лесу ходил, думал и свежим воздухом дышал. Промерз весь, зато на душе хорошо было. Довольно далеко от леса забрался и уже собирался назад поворачивать, потому что скоро стемнеть должно было. Как вдруг послышался в небе рев. Я почему-то решил, что самолет аварию потерпел. Все, думаю, конец мне, сейчас накроет. Вот и начал новую жизнь. Смотрю вверх, дышать даже забыл.

Рев стих, только свист пронзительный, почти вой. И тут какая-то штука низко над поляной мелькнула, ветки срубленные на снег посыпались. И как грохнет в лесу! Только гул пошел.

У меня от сердца отлегло – живой! Стою, жду взрыва. А его нет. Тут я спохватился: что же ты, дурак, стоишь, радуешься? Сам-то живой, а там, может быть, летчик выпрыгнуть не успел! Бросил все на поляне, запрыгал по сугробам.

Далеко бежать не пришлось, я даже запыхаться не успел. Эта штука сразу за поляной упала. Деревья вокруг поломанные, с корнем вывернутые. Я сгоряча ее действительно за самолет принял. Полез к ней, вокруг побежал, кабину ищу, где летчик сидит. Обежал – нет ничего похожего на кабину.

Зверек на руках у Егора обеспокоенно зашевелился, приподнялся, глядя на дядю Сашу. За столом молчали, не стучали ложками. Дядя это заметил.

– Вот, неприятно им вспоминать. Ничего не поделаешь, надо же рассказать, как все было. Вы уж, ребята, потерпите.

Егоров зверек задышал спокойнее. Слышно было, как сердце его четко и часто стучало в глубине маленького тельца. Стук был какой-то необычный, словно, перебивая друг друга, работали два часовых механизма. «Два сердца у них, что ли?» – подумал Егор, но спрашивать не стал, чтобы не перебивать рассказ.

Чуть понизив голос, дядя Саша продолжал:

– Обежал я эту штуку кругом и тут только соображать стал, что не очень она на самолет похожа. Никогда круглых самолетов не видел, даже по телевизору. А этот словно из двух тарелок сложен, только одну вверх дном перевернули.

Стою я, раздумываю и слышу – стонет кто-то над моей головой. Кое-как по дереву забрался наверх. Вижу – там люк открыт, круглый. Внутри темно, ничего не видно. И опять стон, теперь уже ясно, что из люка.

– Товарищ! – кричу. – Товарищ! Вы ранены?

Как я голову успел убрать – до сих пор не знаю. Только в ответ мне из этого люка как даст какой-то луч! Голубого цвета и не толстый. Попал в березу, та сразу вспыхнула.

Вот тебе и на, думаю. Я его спасать прибежал, а он стреляет, сволочь! Не иначе, иностранец какой-то, шпион. Сбили его наши, когда он шпионские свои дела делал. Теперь раскрывают, наверное. Отпрянул от люка, к стене прижался. И соображаю, что нечего мне тут делать, а надо идти в село и сообщить.

Тут стоны прекратились. Я подождал немного. Снял шапку и краешек ее осторожно высунул. Не стреляет. Значит, сознание потерял. Тогда я посмелее высунулся. Ничего. Нашарил я спички в кармане и полез в люк. Он маленький, низкий, еле пролез. За ним коридорчик короткий. Спичка погасла, я новую зажег и смотрю – у самого порога человек лежит.

Тут свет неожиданно зажегся. Тусклый, еле различить можно, что человек этот в меховом комбинезоне. А рядом стоит кто-то маленький и в меня целится. Мне только подумалось, что неужели и детей в шпионы берут, как он и выпалил. Да видно, от страха и холода ручонки тряслись. Не попал он в меня. А ведь в упор стрелял.

Пока этот маленький шпион опять не бабахнул, я к нему шагнул, поймал за шкирку и пистолет отобрал. Сунул к себе в карман и тогда к взрослому наклонился. Тронул его за плечо, чувствую – под пальцами мокро. Попробовал на спину перевернуть. И обмер – не человеческое у него лицо было. Вот, на них похоже, – дядя Саша кивнул на своих подопечных. – Только больше. Тут я только понимать начал, на что натолкнулся. Это ведь «летающая тарелка» к нам в лес упала. – Дядя испытующе посмотрел на Егора с Денисом – не улыбаются ли недоверчиво? Но те сидели молча, внимательно слушали и машинально поглаживали зверьков на руках. Зверьки жмурились – видимо, нравилось.

– Вот черт, – думаю. – Вляпался! Час от часу не легче! Не шпионы, так инопланетяне. Но надо что-то делать. Приподнял я этого зверя, поволок наружу, на свет. Он нетяжелый был и ниже меня ростом. Вытащил, понес к нижнему краю «тарелки». Смотрю, а в борту дырища здоровенная пробита, провода из нее торчат, трубки, горелым пахнет, и в глубине шевелится какая-то зеленая масса, вспухает потихоньку. Очень мне это шевеление не понравилось.

Снес я его вниз, снял тулуп свой, кинул на снег и его уложил.

Тут только разглядел, что он весь мехом покрыт, и это совеем не комбинезон, как мне поначалу показалось. И грудь помята. Ударился, видимо, когда «тарелка» упала. Стал я у него пульс искать, не нашел. Сердце слушаю – тоже ничего. Оглянулся – батюшки! – а вокруг, кроме того, что в меня стрелял, еще десяток. Сами выбрались и вниз слезли. Я окончательно растерялся. Ведь все один меньше другого. Ясно ведь – дети.

Попробовал я еще сердце послушать у старшего. Не стучит. Тогда поманил одного пацана пальцем, тот подошел, я у него послушал. Нет, нормально все, есть стук. Видимо, умер их старший. Вспомнил я про зеленое шевеление и решил на всякий случай ребятишек подальше отвести, а потом уже за мертвым возвращаться. А то рванет эта «тарелка», и от всех нас одни воспоминания останутся.

Встал, двух самых маленьких на руки подхватил, остальным скомандовал: «За мной!» – и пошли мы.

Однако она не сама взорвалась. Метров двести мы отошли, я оглянулся – и вижу, как с неба быстро так опускается, да нет, падает какой-то шар огненный. Вот ты видел когда-нибудь шаровую молнию? Не в кино, а в жизни? Тот шар на нее похож был, только побольше, наверное, с метр в диаметре. Исчез он за деревьями, и тут взрыв. Сильный, теплым воздухом дохнуло, и с деревьев снег посыпался.

Ребята в кучу сбились, дрожат. Зима ведь, да и катастрофа эта – сильное потрясение. Мне страшно было, взрослому, а детям каково? Постояли, посмотрели на воронку. А вдруг еще один такой шар свалится? Делать нечего, надо из лесу выбираться, замерзнуть можно. Мой тулуп тоже пропал. Опять на руки взял маленьких, остальным говорю: «Стоять будем – ничего не выстоим. Давайте двигаться отсюда!» И пошли мы: я впереди, остальные за мной кое-как ковыляют. Холодно пацанам, сам вижу. Хотел привал сделать, костер развести, да вспомнил, что нечем – спички в кармане тулупа остались. И пистолет инопланетный тоже. Все сгинуло. Так и дошли без остановок. Пробрались незаметно в дом, уже темнело. Я печку растопил. Сел. И дошло до меня, какое дело я на себя взвалил. Никогда детьми маленькими не занимался. У нас с Аней как-то не получилось. Да и детишки-то не земные – инопланетные! Неизвестно, чем кормить, чем поить, как обхаживать!

С час вот так горевал, потом за дело взялся: проголодались ребята мои, по дому шныряют, на стол заглядывают. Рискнул – решил, что от молока и хлеба никому плохо быть не может. Да знаю я, что неправ был! – остановил дядя Саша нетерпеливый жест Егора. – Но что делать прикажешь? Не захватил ведь из «тарелки» ничего! Пришлось рисковать. Занял у соседей хлеба и молока побольше, налил, накрошил в миски, показал, как с ложками обращаться. Как навалились тут мои ребята на еду! Вы бы только видели!

Вот так и пошло с тех пор. Привыкли они к нашей пище, вреда от нее нет. Кстати, ты витамины-то привез?

Егор кивнул.

– Привез, привез.

– Много?

– Да мне целый пакет передали. Он в сумке.

– Это хорошо. Надо будет после каши раздать понемножку. Ну, вот в общем-то и вся моя история. – Дядя удовлетворенно вздохнул, вытер лоб, вспотевший, словно от тяжелой работы.

Егор смотрел на него, ожидал продолжения. Потом сказал:

– Не все вы нам рассказали, дядя Саша.

– А что еще? Вы что – не верите мне?

– Верим, конечно. Трудно не поверить, когда их видишь. Многое еще не рассказали. Мы ведь посмотреть успели кое-что здесь. Ну, например, зачем меня вызвали?

– А, верно, забыл об этом. Прихворнул я тут. Продуло, наверное. Температура под сорок. Лежать бы надо, лекарства глотать. И не могу, за ребятами уход нужен. Решил помощника позвать. Только кого? Из села – не удержится, кого ни позови, раззвонит потом. Ребят замучают подглядками, и мне покоя не будет. Кроме того, не хочу я это дело афишировать. Тут я о тебе и вспомнил. Ты парень с образованием, поймешь, что к чему, до молодых новое быстро доходит. И написал открытку. Только прошло уже все, так, кашляю немного.

Егор изумился.

– Так, выходит, мы зря приехали?

Дядя усмехнулся невесело, покачал головой.

– Да нет, кажется, не зря…

7

Егор сидел на кухне, курил, слушал, как дядя Саша с Денисом укладывают спать «зайчат». Егору этого ответственного дела не доверили, разрешили только прочесть сказку «детишкам» на ночь, а потом вежливо, но твердо выпроводили за дверь: «Иди, подумай, что дальше делать».

Из комнаты слышалось:

– И нечего переживать. Слышали ведь – все хорошо окончилось, наши победили. Завтра Егор еще вам почитает. А теперь спать, живо!

В ответ – восторженное чириканье.

«Понимают! – усмехнулся Егор. – Детский сад, да и только!

Дядя за воспитателя, а Денис за няню. Полная идиллия. Если бы не этот, в плаще, с его поисками. Кстати, а если он не один? Во множественном числе о себе он, кажется, говорил.

„Тарелку“ сбили, это ясно. И не наши ракеты из ПВО. Если бы наши, то давно бы весь район прочесали. Что-то в космосе происходит. А мы случайно впутались в эту историю.

Черт, сижу и обдумываю совершенно бредовую ситуацию с „летающими тарелками“ и „звездными войнами“. Как будто так и надо. Лукаса бы сюда в консультанты.

Заваривается история очень неприятная. Если „тарелку“ сбили, да потом еще и на земле уничтожили, то, скорее всего, корабль врагов „зайцев“ где-то поблизости. А враги – эти, в плащах… Действительно, ситуация нехорошая.

С теми, что в „Москвиче“, тоже что-то нечисто. Знаю я таких ребят. Своего, да и чужого не упустят. Всегда там оказываются, где выгода есть. Выходит, тут тоже для них выгода имеется. Только вот в чем?

Сколько это может продолжаться? Ведь не на обитаемом острове живем! Связь-то должна быть с городом! А там войска подойдут. Только бы не успели „плащи“ село до того времени разгромить. Очень похоже на то, что могут. Как дядя говорил, „обгорелая воронка“? Как оставят они от Николенек одни обгорелые воронки… Надо выход искать. Одной старенькой „тулкой“ против боевого космического корабля ничего не сделаешь».

Егору вдруг вспомнился негостеприимный Петр Серафимович Клюев. У него тоже ружье имеется. Обдумать надо бы этот вариант.

Осторожно прикрыв за собой дверь, на кухню вышел дядя Саша. Открутил в углу кран большого красного баллона с газом, зажег плиту.

– Дениска тоже улегся. Присмотрит за ними, если что. А мы с тобой чайку попьем, побеседуем. Зря ты его с собой взял. Не место сейчас тут детям. Наши-то все в Ленинград на экскурсию уехали – каникулы. Хоть с этим повезло.

– Кто же знал, что у вас такое творится?

– Ну, надумал чего?

– Есть одна мысль. Неправильно ты сделал, что сразу же людям не сообщил о своих воспитанниках.

– Это еще почему?

– А потому, что расскажи ты – и не сидели бы мы сейчас в таком положении. Ну подумай, что можно сделать одним ружьем против космического корабля?

– Ты думаешь, воевать придется? – встревожился дядя.

– Очень может быть. Это они сейчас, пока нет полной уверенности, осторожно действуют, выведывают. Но ведь не отдашь ты им питомцев?

Дядя молча покачал головой.

– Узнают они в конце концов, что ты прячешь тех, кто им нужен. Может быть, еще будут уговаривать. А если время подожмет – кончатся уговоры. Ударят сверху по твоему домику, как по той «тарелке», нас перебьют и своего добьются.

– Э, нет, так дело не пойдет! – дядя был сильно взволнован. – Что дом разобьют – черт с ним, с домом! Что меня убьют – тоже ладно, невелика потеря. Но ребят отдавать никак нельзя! – И тоскливо добавил: – Холодно еще, а то бы в лес ушли. Там хоть сто лет ищи – не найдешь.

– Какой лес, опомнись! Сверху все очень хорошо видно, даже лучше, чем с земли! И не суетись, несолидно, послушай, что скажу! – остановил Егор подскочившего дядю Сашу. – Надо народ собрать, а ты все расскажешь, как было и что сейчас происходит. Вместе что-нибудь придумаем.

– Ты, наверное, прав, надо всех собрать, посоветоваться. Только сейчас ничего не выйдет – темно уже. А у нас народ такой, что вечером на улицу трактором не вытащишь. Да и опасность какая-то в воздухе чувствуется.

Егор хмыкнул.

– Да мне и днем не открывали, ружьем пугали. Клюев есть такой. Еле-еле дорогу к тебе указал, и то из-за двери.

– Так то тебе! Кто тебя здесь знает? Чужой человек. Людей собирать мне надо будет. Но надо подстраховаться. Ты посидишь, ребят постережешь, а я к председателю сельсовета сбегаю – у него телефон есть. Набрешу чего-нибудь. Заодно попробую его уговорить сейчас прийти. Или это нужно всех собирать?

– Не знаю, наверное, нужно всех. Мне сегодня в девять с этим «плащом» встречаться, помнишь? Надеюсь, что-то прояснится. Где трактор или грузовик взять? У меня ведь машина застряла прямо посередине улицы. Я ее так и бросил.

– Не ходил бы ты на эту встречу. У меня сердце не на месте. А с твоей машиной ничего не случится. Что-нибудь придумаем.

– Нет, дядя Саша, надо сходить. Мы же как котята слепые, нам любая информация пригодиться может.

– Ну, как знаешь. Ружье дать с собой?

Егор рассмеялся.

– Не-ет, сейчас ружья не надо. Сразу догадаются обо всем.

8

К ночи земля подсохла, и идти по улице, даже в темноте, было гораздо легче, чем днем. Егор, обувший дядины сапоги, грязи совсем не замечал, шагал напрямик, думая о предстоящей встрече.

Связи с городом не было, телефон не работал. Значит, на быстрый вызов войск рассчитывать не приходилось. Собственно, он и не надеялся на такое уж молниеносное реагирование городских властей. После звонка в лучшем случае сначала приехал бы разбираться представитель. А уж потом…

Можно было отрядить кого-то с доказательствами: фотографиями «зайцев», подробным докладом. Но автобусное сообщение, и всегда-то ненадежное, в последние три дня совсем прервалось, и автобус в Николеньки вовсе не приходил. Следовало бы в этом усмотреть коварные происки «плащей», но Егор по принципу Оккама не стал изобретать сущностей, а списал отсутствие автобуса на обычную человеческую халатность.

Оставалась возможность послать кого-то на тракторе или собственной машине. Нужно ли это, должно было выясниться сейчас.

Так что встреча была ему нужна едва ли не больше, чем «плащам». Кто они, зачем им «зайцы», что они намерены делать с дядиными подопечными, найдя их, и вообще, что за идиотская история тут происходит и каким боком Николеньки попали в эту историю? Вопросы совершенно фантастические, но для Егора теперь они были жизненно важными. И если выяснится, что дело приобретает самый худший поворот и «зайцам», а вместе с ними и Николенькам угрожает реальная опасность, то ему всеми силами нужно будет стараться усыпить бдительность давешнего попутчика, протянуть время хотя бы до завтра и организовать хоть какую-то оборону.

Впереди неясным пятном обозначились «Жигули». Под сапогом плюхнула глубокая колдобина. Егор чертыхнулся, отступил, вытаскивая ногу и в этот момент на фоне машины различил двинувшуюся тень. «Зеркала откручивают?» – подумал он, крикнул на всякий случай: – Эй, кто там с машиной балует? – и тут же понял, что машина ни при чем, дожидаются его.

Сапоги сразу увязли в тягучей глинистой жиже, холодно стало спине, сердце заколотилось гулко и часто. Егор невольно прижал ладонь к груди, словно надеясь остановйть этот резкий стук.

Знакомый хрипловатый высокий голос произнес:

– Подойдите ближе!

Скользя по грязи, Егор сделал еще несколько шагов, остановился, всматриваясь. Потом, сглотнув пересохшим горлом, спросил:

– Достаточно?

– Вполне, – в голосе послышалась явная ирония. Пришелец был один. В черном плаще до земли, с капюшоном, закрывающим голову, он напоминал католического монаха, какими тех показывают в кино.

Егор стоял, внутренне сжавшись, собравшись, как для прыжка или для того, чтобы броситься бежать. И в то же время понимал, что не побежит, будет стоять вот так и с самым искренним видом врать. Сейчас нельзя было не врать, правда стала опасной, может быть, даже смертельно опасной для тех инопланетных мальчишек и девчонок, что скрывает у себя в доме дядя Саша.

– Вы не забыли моего поручения? – спросил «монах». – Что-нибудь узнали?

Егор глупо, как ему показалось, улыбнулся, кашлянул, потом только ответил:

– Конечно, помню, как можно забыть! Да где там узнаешь? Пока приехал, пока дом нашел, а тут еще машина застряла, сами видите, – он кивнул на «Жигули». – Куда же на ночь глядя разыскивать?

– Это плохо, – сказал «монах». – Времени мало. Наверное, вы просто не понимаете всю серьезность ситуации. Необходимо как можно скорее найти этих животных. Они очень опасны. Могут пострадать многие и многие, если мы не найдем их.

– А что за животные? – простодушно поинтересовался Егор. – Крокодилы какие-то? Или змеи?

– Они гораздо опаснее змей. Это страшные чудовища, хотя и выглядят вполне безобидно. Постарайтесь понять. Пока мы не нашли их, всем нам угрожают неисчислимые бедствия.

Егор, уже немного успокоившись, попытался выведать:

– Ну, найдем мы их, а дальше что?

– Уничтожение. Но это уже наше дело, вас оно не касается.

«Вот так, – подумал Егор, – значит, уничтожение. Плохо.

Нет, ребята, этот номер у вас не пройдет». Вслух же сказал:

– Раз не касается, значит, не касается. Не расстраивайтесь так. Завтра же все дома обойду и найду.

В голосе инопланетянина теперь явственно слышались горечь и разочарование:

– Вы странные существа. Не верите в опасность, когда вам о ней говорят. Плохо работаете даже за деньги, это ваше мерило ценностей. Может быть, и вам денег дать? – с надеждой спросил он.

Егор хотел было отказаться, заявить, что он и ради идеи готов помогать. Но решил, что такой отказ может показаться неестественным, и сказал:

– Ну, не знаю. Как сами думаете. Но было бы неплохо.

– Что ж, возьмите, – и «монах», достав откуда-то из плаща толстенную пачку, протянул ее Егору.

Тот, пораженный, на несколько секунд потерял дар речи. Потом все же взял себя в руки.

– Так, а кто они такие, эти животные? И почему вы их ищете?

– Вам не нужно этого знать, – голос «монаха» опять зазвенел начальственным металлом.

– Но, может, их вовсе нет в селе?

– Они здесь. И лучше будет, если вы поможете их найти. Жду вас завтра здесь в такое же время. Это крайний срок.

9

Собралось десять человек, остальных не дозвался даже дядя Саша. Отказывались, ссылаясь на болезни, дела по дому и семейные неурядицы. Но главная причина была видна и невооруженным глазом – не страх, чего дядю Сашу бояться, а скорее опасение, боязнь неизвестного, вошедшего в жизнь села и ломавшего привычный ход жизни.

Но десять человек все же собрались, причем большинство безо всяких уговоров. В пришедших созрело уже неприятие нависшей смутной опасности и желание искать пути и средства, чтобы эту опасность выяснить, а выяснив – перебороть, победить.

В комнату дядя Саша никого не пускал, с тайной мыслью приберечь питомцев как последнее доказательство, да и наверняка по привычке скрывать найденышей.

Набились в кухонке, уговорились не курить – не продохнешь потом – и стали слушать, как бывший учитель рассказывает о своих похождениях. Слушали поначалу с интересом. Но сельский житель – не городской, его баснями о пришельцах с «летающих тарелок» не прошибешь, фантастика и заумные статьи в толстых журналах не очень ходовой товар на селе. Поэтому интерес скоро угас, те, кто постарше, заскучали, помоложе – улыбались, понимающе переглядывались: готов мужик, совсем сбрендил. Да и дядя Саша при повторении истории живость рассказа своего утратил, бубнил монотонно, уставясь в пол и перемежая речь «украшениями» типа: «м-да…», «это вот, как его…» и бесконечными «ну-у-у…». Егор сидел как на горячей сковородке, недоумевал, как это дядя в школе работал.

Наконец рассказ закончился. Дядя Саша поднял голову и вопросительно посмотрел на слушателей – проняло ли?

Те молчали, отводили глаза, щупали по карманам папиросы. Ну что сказать, действительно? Наконец решился высказать общее мнение председатель сельсовета – мужик серьезный, воевавший, уважаемый. Клюев, правда, порывался что-то ляпнуть, но председатель положил ему руку на плечо, осаживая. Покряхтел, подыскивая нужные слова, нашел:

– Ты вот что, Иваныч, не обессудь, но не верим мы тебе. Не сердимся, что от дел нас оторвал – но повеселил, и будет. Действительно, чертовщина какая-то происходит, с районом связи нет, автобус четвертый день не появляется, а мы и съездить туда не можем из-за дел. Надо разобраться. И спекулянтов этих на машине тоже пора турнуть отсюда. Пойдем мы. Если что понадобится, какая помощь – зови.

Не хотел председатель обижать пожилого заслуженного человека – к врачу его посылать. Но и для шуток не время.

Дядя Саша сник, расстроился до того, что забыл и про питомцев своих, про главное доказательство. И Егор как-то тоже растерялся в этот момент.

Скрипнула дверь, и на кухню протиснулся Денис с самым маленьким «зайчонком» на руках. Тот с трудом держал толстенную книгу сказок.

– Пап! – сказал Денис. – Почитай ты им. А то меня они не слушают, требуют, чтобы «с выражением» было.

Малыш нашел взглядом Егора, протянул ему книжку и тонким голосом прочирикал:

– Чи-дай!

Мужики таращили изумленно глаза, некоторые, кажется, даже дышать забыли, а уж про то, что курить хотелось, – это точно. Молчали минут пять. «Зайчонок» на руках у Дениса беспокойно шевелился – книга тяжелая была. Потом председатель будничным голосом, будто и не было только что недоверия к россказням дяди Саши, сказал:

– Так, мужики, подумаем, у кого какие соображения будут насчет обороны! – и Егору: – Говоришь, встречался с ним? Ну-ка, ну-ка, расскажи, как там дело было?