Текст книги "Занимательно о фитогеографии"

Автор книги: Сергей Ивченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Исполин саванны

Флору Африки, а нередко и сам континент по праву представляет баобаб. В самом деле, он наиболее популярное растение не только в родных ему саваннах, занимающих около 40 процентов территории Черного материка, но и во всей Африке. В этом быстро убеждаешься, оказавшись, например, в столице Республики Сенегал – Дакаре. На деловых бумагах, дверцах такси, на косынках, спичечных коробках и сотнях других дешевых и дорогих товаров встретишь изображение баобаба.

Понятно, не в этом чисто рекламном буме проявляется любовь к необычному земляку, а в той особой заботе и внимании, которым окружены баобабы в городе и во всей республике. Их здесь настойчиво пытаются спасти от наступления техники, берегут от настырных туристов. Растущие в столице деревья являются предметом национальной гордости. По традиции сенегалец не может поднять руку на священное дерево. В одном из посольств, размещенных в Дакаре, долго не могли найти рабочих, чтобы срубить баобаб, который рос во дворе. Пришлось нанимать со стороны и рубить дерево ночью, дабы не навлечь гнев горожан.

Однако хозяин африканской саванны естественно растет не только в Африке, но и на Мадагаскаре, в Индии и в той же Австралии. Более того, если в Африке встречается лишь один его вид, то в Северной Австралии их два, а на Мадагаскаре целых шесть. И все же это, пожалуй, тот случай, когда и «один – господин».

Как раз африканский вид наиболее замечательный представитель и всего баобабового рода, и даже семейства баобабовых, или бамбаксовых, как его еще называют. Как раз о нем говорят и пишут как о «действительно фантастическом дереве, вошедшем в легенды и сказания, художественную литературу и живопись». Его же не без основания считают восьмым чудом света.

Всем, конечно, известны его примечательные изображения: толстенный ствол и своеобразная «кучерявая» крона. Необычайно толстые стволы баобабов достигают 9–10 метров в диаметре. Так как деревья обычно не высоки, а ветви корявые – их толщина и необычный вид удивляют и забавляют.

Африканская легенда объясняет происхождение таких несуразностей. Благоволя вначале к баобабу, бог посадил его в цветущей долине реки Конго. Однако дерево стало жаловаться на излишнюю сырость земли. Творец внял просьбе и пересадил баобаб на склоны Лунных гор, где он вскоре стал жаловаться на сухость. Рассердившись на нытика, творец вырвал его из земли и небрежно бросил в саванну, где дожди сменяются засухой. С тех пор баобаб и растет корнями… вверх.

Обезьянье дерево (именно так переводится ахмарское слово «баобаб») испокон веков знали и любили местные жители, а европейцам оно стало известно только в середине XVIII века. Французский естествоиспытатель и путешественник Адансон в 1749 году отправился в пятилетнее путешествие по Африке, где и собрал материал о баобабе. На основании его данных Карл Линней составил научное описание дерева, назвав его в честь первого исследователя – адансонией.

Листья у баобаба, как у нашего каштана, пальчатые (из 5–7 листочков). Поэтому и известен теперь баобаб среди ботаников как адансония пальчатая. Листья баобаба издавна используются в пищу, а из сушеных готовят национальную приправу «лаго» и заваривают вместо чая. С наступлением сухого периода, длящегося в саванне обычно 5–6 месяцев, баобаб в отличие от большинства местных деревьев сбрасывает листья. Голым и производит он то курьезное впечатление «растущего вверх корнями, с ветвями, распростертыми по земле».

Дождливый период баобаб встречает и распусканием листьев, и оригинальным цветением. Бутоны у него висят на длинных, крепких цветоножках, выдерживающих небольших пушистых полуобезьян – галаго. Ухватившись за черешок-цветонос, галаго повисают под распустившимся цветком баобаба и лакомятся нектаром. При этом пушистые мордочки сластен припудриваются пыльцой. При посещении следующего цветка галаго его опыляют. И все это происходит ночью. Охотникам за нектаром приходится мириться с привередливостью «хозяина саванны», предпочитающего цвести только ночью, точнее – в предрассветное время. В предутренней прохладе белые шелковистые лепестки крупных цветков, источающих острый мускусный аромат, распускаются, а с появлением солнца роняют лепестки, устилая ковром корни дерева.

Опыление цветков млекопитающими – очень редкая привилегия баобаба, почти не встречающаяся у растений. Правда, галаго не обладают монополией. Баобабовые цветки опыляют и летучие мыши, и птицы-нектарницы, и даже насекомые.

Плоды баобаба свисают все на тех же, что и цветки, длинных «шнурках», теперь уже плодоножках. Плоды тоже предмет повышенного интереса обезьян. Плоды напоминают крупные вздутые огурцы с шершавой твердой кожурой и густым (20–25 сантиметров длины) войлочным опушением. Белая, чуть кисловатая, богатая крахмалом мякоть плодов и есть тот «обезьяний хлеб», которым, впрочем, не пренебрегают и люди. Порезав очищенный плод кружочками, его поджаривают и с аппетитом едят, как у нас кабачки.

Мякоть употребляется и в свежем виде, а также используется для получения лимонада. Отсюда еще одно название баобаба – «лимонадное дерево». Мякоть плодов содержит множество мелких черных семян. Основные их «сеятели» все те же иждивенцы баобаба – обезьяны. Целыми стаями шумно гостят они в кроне гиганта растительного мира, пока там есть чем поживиться. Только полностью убрав урожай, отправляются они на поиски нового кормильца.

Не пропадают зря и толстые, крепкие оболочки баобабовых плодов: из них изготавливают разнообразную посуду и… музыкальные инструменты. У сенегальцев бытует поговорка: «Большой баобаб, а костра не разведешь». Чрезвычайно мягкая и очень насыщенная водой древесина баобабов почти негорюча. Часто она подвержена грибковым заболеваниям, из-за чего толстые стволы взрослых деревьев обычно полые. Этим нередко пользуются другие иждивенцы баобаба – слоны. Резвясь, они, хоть и не без усилий, валят иногда огромные деревья как «колоссы на глиняных ногах», А повергнув наземь, с аппетитом поедают плоды и листья, ветви, кору и даже… древесину стволов. Для толстокожих исполинов фауны баобаб также и «лимонадное дерево». Насыщенные влагой ветви, кора и древесина для них не только еда, но и питье.

Толченую кору употребляют как приправу вроде перца и соли, а из волокон луба вьют очень крепкие веревки, ткут полотна. Однако прежде всего кора – одно из самых удивительных приспособлений растения в борьбе с… пожарами. И именно благодаря ее стойкости к огню, а также необыкновенной мобильности при возобновлении баобаб преодолевает нередкие невзгоды. А если безжалостный огонь степных пожаров или гроз все же проникнет внутрь, то дерево с выжженными стволами растет еще многие годы. Недаром в одной из популярных индийских легенд баобаб «и в огне не сгорает, и в воде не тонет».

Баобаб давно известен как долгожитель, хотя по этому поводу специалисты немало спорили. Впервые возраст баобаба попытался определить его первооткрыватель – Мишель Адансон. В Сенегале он встретил и описал громадное дерево, возраст которого он посчитал равным 5150 годам. Уповая на сообщение Адансона, А. Гумбольдт высказался о баобабе как о старейшем органическом памятнике «нашей планеты».

Позже оказалось, что древесина баобаба не имеет годичных колец и определить возраст дерева не так просто, как это сделал Адансон – неизвестно. По этому поводу начались разногласия среди ботаников. Американский ученый Е. Сварт посвятил этому вопросу даже специальное исследование, результаты которого опубликовал в статье «Возраст баобаба». Измерение с помощью радиоуглеродного метода, проведенные на образцах древесины из центральной части ствола среднего по размерам баобаба (5 метров в окружности), показали возраст – 1100 лет. Сварт сделал вывод, что наиболее крупные экземпляры баобабов могут иметь возраст и в несколько тысяч лет.

Значит, Адансон был близок к истине.

Сенегальцы чтут баобаб и как лекарственное растение, снадобьями из листьев которого лечат астмы, анемии, ревматизмы, воспаления, кровообращение регулируют настойками мякоти плодов, в дело идут кора дерева, семена и даже корни.

Стволы баобаба мадагаскарского эндемичного вида по форме напоминают громадную бутыль, так как их стройные высокие стволы сильно суживаются вверху и в основании.

В биологии баобабов много необычного. Дерево, кора которого обожжена или ободрана слонами, быстро восстанавливает свои потери. Оно продолжает цвести и плодоносить, даже когда по прихоти людей ствол его занят под жилище, наполнен водой. Цепляется за жизнь и поваленное стихией дерево. На поверженном стволе быстро развиваются дополнительные корни, а листья продолжают ассимилировать.

По-своему завершают баобабы и свой жизненный путь. Исчерпав все резервы, они не «умирают стоя», как большинство деревьев, а постепенно как бы оседают вниз и рассыпаются. На месте, где росло дерево, остается лишь копна перепутанных волокон, некогда составлявших основу прочной растительной арматуры великана.

Издавна считая его священным, жители саванн строго придерживаются обычая, по которому каждый должен посеять семена столь полезного дерева подле своего жилища. Но… количество рекламных изображений растет, а баобабов становится все меньше и меньше…

Отджи тумбо

Долголетие… Извечная мечта человечества! Сколько примеров настойчивого, порой самого драматического стремления человека к осуществлению этой мечты.

Правда, в обширном царстве флоры с продолжительностью жизни дело обстоит порой не так однобоко. Некоторые виды растений спешат поскорее завершить свой жизненный цикл. Нередко век таких торопыг ограничивается 6–8 неделями. Но и за этот микровозраст они успевают проклюнуться из семени, вырасти, отцвести. Словом, обзавестись потомством. Ботаники называют их «эфемерами», то есть «однодневными», «мимолетными», «скоропроходящими». К таковым относятся ремерии из семейства маковых, крестовники, различные крупки, бурачки из крестоцветных…

Есть в растительном царстве и почтенные старцы, что живут добрую тысячу, а иногда и две-три тысячи лет. Встречаясь в различных климатических зонах разных континентов, они вместе с солидным возрастом часто отличаются и внушительными размерами. Секвойи и эвкалипты, платаны и оливы, тисы и остистые сосны, болотные кипарисы и баобабы… И наш долгожитель – дуб черешчатый. Немало его деревьев, впечатляющих и возрастом, и величавостью, можно встретить в нашей стране, а в Германской Демократической Республике, в урочище Иванак, тысячелетние исполины образуют уникальную дубраву.

Профессор ботаники Лиссабонского университета Фридрих Вельвич, путешествуя по ангольской части пустыни Намиб, первым из европейцев встретил удивительное растение среди голых песков вблизи Моссамеду. А встретив, даже… испугался. Обескуражила своеобразность растения, очень напоминавшего непомерно большого паука-гиганта.

Осторожно приблизившись к оливково-зеленому нагромождению и убедившись, что это не паук-циклоп, а необычное, неведомое растение, Вельвич принялся за обследование. Уже первое знакомство убедило, что и по внешнему виду, и по ряду ботанических особенностей – это растительный уникум. Обрадованный и вместе с тем озадаченный, ученый долго корпел над подробным описанием находки.

Вместе с гербарными образцами Вельвич отправил материалы в знаменитый лондонский сад Кью-Гарденс знаменитому ботанику Джозефу Хукеру. Посылка Вельвича повергла в замешательство самые высокие ботанические авторитеты, включая Хукера: среди огромного гербарного собрания и обширных живых коллекций лучшего ботанического центра мира ничего сколько-нибудь похожего на «загадочного африканца» не оказалось.

С необычной новостью сэр Хукер поспешил к своему другу и сподвижнику, уже обретавшему мировую славу Дарвину. Но и «всезнающий Чарлз» оказался бессильным. Не менее других удивляясь необычному оригиналу, виднейший ученый лишь беспомощно разводил руками.

Почти пять лет упорно работал Хукер, детально изучая новинку. Тщательно проследил ученый и родственные связи нового растения. Оказалось, что близких родственников у него вовсе нет, а по некоторым характерным признакам его следует причислить к голосеменным растениям, а точнее, к «своеобразным голосеменным» типа эфедры и гнетума. Строго же говоря, заключил Хукер, это растение ни на что не похоже и является самым удивительным из всех известных нам представителей мировой флоры.

Маститый ботаник стал и «крестным» отцом новоявленного африканца, придумав и по всем ботаническим канонам узаконив его научное имя. Отдавая должное необычности растения и чтя заслуги ботаника-первооткрывателя, находку назвали вельвичией удивительной.

«Не дерево, не куст, не трава, а нечто совершенно своеобразное», – писал о вельвичии выдающийся советский ботаник Борис Михайлович Козо-Полянский. Одним знатокам флоры вельвичия напоминает огромный кочан капусты, другие называют ее «деревом-пигмеем», «деревом-тумбой», «живым пнем» и даже подгоревшим караваем. А собиратель растительных уникумов американец Эдвин Меннинджер в интересной книге «Причудливые деревья» пишет о сходстве растений вельвичии с «кучей мусора».

Словом, у каждого своя фантазия, хоть, понятно, и небеспочвенная: столь необычна вельвичия. Во многом это обусловлено крайне суровыми условиями существования. Прибрежные пустыни Юго-Запада Африки, и в первую очередь пустыня Намиб, отличаются крайней иссушенностью грунта. При щедром тропическом солнце здесь месяцами не выпадает ни капли дождя. Годичная же сумма осадков не превышает 10–25 миллиметров.

Будучи древесным растением, вельвичия, однако, не только лесов, но и самых скромных зарослей не образует. На голых, прокаленных зноем песках и камнях, где хорошо, как утверждает местная пословица, «лишь солнцу да ветру» вельвичиевый «лес» скорее напоминает лесосеку с редкими, оставшимися после сплошной рубки пнями. Внешний вид «пней», пожалуй, единственная «деталь», роднящая их с настоящими деревьями (вернее, с пнями деревьев). Вельвичиевые «пни», однако, живые, обычно не возвышающиеся больше чем на 30–40 сантиметров. Зато «талия» у них весьма внушительна. В зрелом возрасте она достигает 1,5–2, а иногда 3–4 метров в поперечнике. Часто вельвичиевые стволы напоминают округлые столы, разделенные посредине неглубокой бороздкой.

Как и надлежит настоящим пням, стволы-коротышки обтянуты корой в 2–3 сантиметра толщиной, а на верхнем их «срезе» отчетливо проступают концентрические круги. Однако возраст растения по ним, как по годичным кольцам наших деревьев, не установишь. Они образуются в периоды роста, которых у вельвичии в течение каждого года бывает разное количество.

Разрастаясь, вельвичиевые стволы как бы углубляются в грунт, где переходят в толстый, конусовидный корень. Корень, постепенно сужаясь, достигает глубины 6 метров. Точь-в-точь «морковка», правда, в стократ крупнее. Роль корня пока еще не совсем выяснена. Так как в пустынной почве воды практически нет, значит, это прежде всего кладовая питательных веществ. Ну и конечно же, надежный «якорь» при весьма частых здесь и довольно беспокойных ветрах и песчаных бурях.

Древесина вельвичии (и «пня» и корня) на редкость твердая, темно-бурого цвета. Острые металлические предметы почти не оставляют на ней следа. В сыром виде древесина тяжелая и быстро тонет. Сухая хорошо горит: жарко и бездымно.

Редкое размещение вельвичии (в силу суровости здешних условий) давало бы им возможность привольно раскинуть в стороны ветви. Давало бы… если бы они были. Но у этого необычного дерева есть только… два листа… Но что это за листья! «Полное отсутствие ветвей и настоящего ствола у вельвичии, – говорил академик В. Н. Сукачев, – природа с лихвой компенсировала… „вечными листьями“!»

Да, да, именно вечными! Не в пример нашему дубу, ежегодно сбрасывающему листву «вечнозеленым» соснам, хвоя которых живет 2–3 года, или елям, у которых хвоинки обновляются каждые 5–7 лет, листья вельвичии служат ей всю жизнь.

Много это или мало? Мы уже поспешили представить вам вельвичию как долгожительницу. Однако в этом качестве она утвердилась совсем недавно, всего 15–20 лет назад, то есть более чем через 100 лет после открытия. Дело в том, что ботаники, начиная с Вельвича и Хукера, были в большом затруднении при определении ее возраста. Свидетельства о ней старожилов-аборигенов оказались крайне разноречивыми и неопределенными. Большинство опрашиваемых помнили растения с детства «такими же, как и теперь». Не вносили ясности и концентрические кольца. Словом, с чьей-то «легкой руки» утвердилось мнение, что вельвичия живет до ста лет.

Из специальной литературы такие данные перекочевали в периодическую печать, в учебники и даже солидные энциклопедические издания.

Может, все так бы и осталось, если бы не пытливость ботаника Эмиля Йенсена. Хорошо зная суровые условия пустыни Намиб, он занимался изучением приспособленности к ним вельвичии. В 65 милях от Вальвие-Бей, в иссушенной тропическим зноем долине Гикан-Коп, Йенсен набрел на необычно крупную вельвичию. Тут-то и закрались в его душу сомнения, которые и побудили Йенсена взять образцы отмерших листьев и отослать в лабораторию датировки радиоактивно-углеродным методом Мичиганского университета (США). Результаты исследования оказались сенсационными. Изученные остатки листа вельвичии, оказывается, имели возраст 950 лет.

Последующие анализы разных образцов все тем же углеродно-радиоактивным методом, проведенные другими учеными в разных странах, отодвинули возрастной барьер вельвичии до 2000 лет. Удивительна долговечность пустынного растения.

А начинается все очень просто. Мелкие семена, проклюнувшись, выносят на поверхность две семядоли – два с двухкопеечную монетку семядольных листочка. Вскоре, чуть выше их, образуются и зачатки листьев-долгожителей. Необычных разве тем, что «стартуют» они на сверхдлинную дистанцию. Жизнь семядольных листочков завершается через 2–3 года. Правда, за эти годы в «пазухах» вырастают две скромные почечки. В них-то и таится необычная судьба растения. Разрастаясь навстречу друг другу, ростки из почек встречаются и, срастаясь, образуют как бы колпак над верхушкой стебля. «Замок» этот на всю жизнь! «Плененный» стебель не может расти вверх и раздается лишь в стороны. Отсюда и низкорослость «пня».

Кропотливо изучив рост вельвичии, не имеющий аналогов во всем растительном мире, ботаники назвали ее «вечно молодым проростком». Проростком, так и остающимся всю долгую жизнь в детской стадии. Ботаники называют ее «стадия подсемядольного колена». Однако растение подчас достигает внушительных размеров. Оставаясь «вечно молодым проростком», вместе с 5–6-метровым «корнем морковкой», надземная часть-коротышка весит несколько тонн. Перевезти такой «проросток» под силу лишь тяжеловесному трейлеру.

А что же листья? Как обеспечивается их вечность и неопадаемость? Оказывается, и здесь природа нашла простое, но эффективное решение: «конвейерный» рост. Растут основания листьев вельвичии, напоминающие ремни, а отмирают верхушки. Иначе какими бы длинными они вырастали за сотни лет. Природа же ограничивает их длину 3–5 метрами. В редких случаях они достигают 8–9 метров. Ширина листьев от 50 сантиметров до одного-двух метров. Завидный листик! Нетрудно подсчитать его площадь: до 15–18 квадратных метров.

Жесткий, грубый лист вельвичии на ощупь напоминает неоструганную доску. С самого «детства» распростертый на сухом песчано-каменистом грунте, непрестанно перекатываемый свежими ветрами, лист рано расщепляется на длинные узкие полосы и даже волокна. А ветер сбивает «остатки» листьев в хаотические нагромождения, напоминающие кучи мусора.

Листья вельвичии не только хорошо справляются со своими прямыми обязанностями (фотосинтезом) в настоящем пекле пустынных условий. При ежегодном приросте 8–15 сантиметров и максимальной длине около 8–9 метров живая лаборатория листа непрерывно функционирует в течение 50–100 лет. Значит, долгие десятилетия она бесперебойно создает (путем фотосинтеза) жизненно важные вещества. Но лист вельвичии берет на себя еще и дополнительные функции, он как бы подменяет корни.

В пустынных условиях корням далеко не просто добывать воду, вот приходят им на выручку листья. Благо здесь достаток туманов. На 130 километров в глубь континента плывут они с Атлантики, представляя возможность листьям черпать воду прямо с «небес». «Операция» осуществляется как бы в два приема. Сначала взвешенная влага тумана конденсируется, оседая на листьях, затем усваивается. Уникальные (и тут иначе их не назовешь) устьица вельвичиевых листьев делают это быстро и споро. Именно благодаря им ботаники считают вельвичию «очень своеобразным ксерофитом». Ни одного ксерофита (растения засушливых мест), подобного вельвичии, нет ни в Аравии, ни в Средней Азии, ни в других пустынях Земли.

Устьица вельвичии оригинальны не только своим устройством, но и почти поверхностным расположением. На каждом квадратном сантиметре их по 22–200 штук! Да и размещаются они с обеих сторон листа. Завидная вооруженность.

Метеорологи установили, что туманы Атлантики навещают прибрежные африканские пустыни почти 300 дней в году, неся около 50 миллиметров влаги, что вдвое больше годичной нормы осадков. Как не воспользоваться такой щедростью? Поэтому вельвичиевые листья трудятся, добывая воду и днем и ночью. И что интересно. Одинаково активны в этом и мужские и женские экземпляры.

Разнополость у вельвичии различается, лишь когда растения возмужают и «зацветут». Цветков, правда, вельвичия – растение голосемянное, не образует. Их роль у нее выполняют шишечки: у мужских особей – микростробилы, у женских – макростробилы. Шишечки различны по многим признакам, что и позволяет узнавать, где мужское растение, а где – женское.

У «мужчин» шишечки мелкие, компактные, зеленовато-фиолетовые. Женские крупнее, ярко-малиновые, собраны в сложные ветвистые «соцветия». Образуются шишечки, и мужские и женские, в глубоких трещинах стволов – «пней», вблизи основания листьев. «Цветение» растягивается на две-три недели, в которые и обеспечивается опыление.

В выборе опылителей вельвичия оказалась «перестраховщиком». Не слишком-то «доверяя» пустынным ветрам, обзавелась она и крылатым помощником – травяным клопом одонтопусом секспунктулатусом. Будучи «лицом» заинтересованным, клоп с большим рвением ищет сладкое, ароматное, хоть и экономное (по капельке) угощение вельвичии. На бреющем полете спешит он от растения к растению за сладким нектаром. Благо есть хороший ориентир: яркая расцветка шишечек и душистый аромат. И клоп доволен, и вельвичия не внакладе: опыление обеспечивается надежно.

Пустынная долгожительница приспособилась и к эффективному распространению семян, снабдив их специальными, как говорят ботаники, «анемохорными приспособлениями». Нехитрое приспособление – небольшое крылышко на каждом семени, а дело свое делает исправно.

Два таких семечка, подобные крылаткам наших вязов, были получены и в ботаническом университетском саду Киева. Сотрудники не могли нарадоваться двум традиционным семядолькам, после которых не заставили себя ждать и два еще крошечных, но уже «вечных» листочка. Однако условия киевской оранжереи пришлись не по душе пустынной переселенке… Не более удачливыми оказались сотрудники многих других ботанических садов мира, настойчиво пытавшиеся приручить привередливую вельвичию «в неволе». С немалыми трудностями это удалось пока лишь их коллегам из Кейптауна в Южной Африке. Там довели вельвичию до 25-летнего возраста и впервые дождались ее «цветения». Недавно, впервые в оранжерейной культуре, там получены и семена вельвичии.

А в каком возрасте «зацветает» вельвичия в природных условиях? Какова периодичность ее «цветения»? Как долго сохраняет способность «цвести» и давать семена на столь продолжительном жизненном пути? На эти и многие другие вопросы ботаники ищут ответ.

Интерес к вельвичии с годами не ослабевает. Недавно совершивший поездку в Намибию английский ботаник Гордон Раули опубликовал обстоятельную статью с примечательным названием «Путешествие в неведомое – я встречаю вельвичию». О тайнах необычного растения рассказывает и ботаник Крикс Борман в статье «Вельвичия удивительная – парадокс пустыни Намиб». Он написал ее в 1972 году под впечатлением специально предпринятой экспедиции в родные края вельвичии.

Более 125 лет назад была отправлена из Намибии в Лондон посылка с неизвестным и безымянным растением. Многое о нем узнали с тех пор, дали научное имя. Теперь слово «вельвичия» одно из самых популярных в Намибии.

Вблизи пересыхающей намибийской речушки Угаб вырос большой современный город… Вельвичия. С присущей назойливостью эксплуатирует вельвичию удивительную и бизнес, навязывая покупателю десятки и сотни товаров и сувениров с ее изображениями. А ставшее столь популярным растение, оказывается, вовсе и не было безымянным. С незапамятных времен местное население величает его «отджи тумбо», что значит «большой господин».

Трудно найти более точное и удачное название! Во-истину большой господин почти безжизненной пустыни!