Текст книги "Хулитель улиток (СИ)"
Автор книги: Сергей Ирониясудьбы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
О, сколько нам открытий чудных готовят Президент Путин и Патриарх Кирилл...
Ирониясудьбы Сергей
Ирониясудьбы Сергей
Хулитель улиток
Хулитель улиток
Аннотация.
О, сколько нам открытий чудных готовят Президент Путин и Патриарх Кирилл...
Эпиграфы.
...Я дверь овцам. Ин., 10:7.
Я есмь дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся, и войдёт и выйдет, и пажить найдёт.
Ин, 10:9.
Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь. Ин., 10:16.
Царевна-улитка первая. Евгений Чупрунов
Газета «Патриоты Нижнего», N 6 (162), 15.02.2017.
ЕВГЕНИЙ ЧУПРУНОВ: "МОЛОДЁЖЬ НЕ СТАЛА ХУЖЕ, ОНА СТАЛА ДР У ГОЙ"
Ректор ННГУ Евгений Чупрунов убеждён, что количество студентов, по-настоящему одержимых наукой, год от года не меняется. Значит ли это, что все рассказы о снижении уровня российского образования – пустой вымысел? По-прежнему ли самые одарённые студенты мечтают уехать на Запад? И какие нау ч ные дисциплины на сегодня самые перспективные? В честь дня рождения Нижег о родского государственного университета имени Н. И. Лобачевского, о т мечаемого в январе, и Дня российской науки медиа-холдинг «Столица Нижний» пригласил в го с ти ректора вуза Евгения Чупрунова.
Справка
Евгений Владимирович Чупрунов родился 10 марта 1951 года. Окончил физический факультет Горьковского государственного университета в 1973 году по специальности "физика". В 1979 году присвоена учёная степень кандидата физико-математических наук. С 1989 года – завкафедрой экспериментальной физики. В 1991 году присвоена учёная степень доктора физико-математических наук. Тема диссертации – "Симметрия, особенности физических свойств и методы расшифровки атомных структур псевдосимметричных кристаллов". В 1992 году присвоено учёное звание профессора.
Декан физического факультета ННГУ (1994-2006 гг.), проректор по научной работе ННГУ (2006 – 2008 гг.). Опубликовал более 300 работ по вопросам математической кристаллографии, теории симметрии кристаллов, рентгеноструктурного анализа, развития высшей школы и др., в том числе одну монографию, шесть учебников, 90 статей в академических отечественных и эквивалентных им по статусу зарубежных журналах; имеет ряд изобретений и патентов. Награждён орденом "Знак Почёта" (1976 г.) и орденом Дружбы (2016 г.). Лауреат премии Нижнего Новгорода (2002, 2012 г.).
«Совершенно новый тренд в науке – междисциплинарность»
– Евгений Владимирович, ваша родная стихия – это физика. Вы как руков о дитель всего университета, наверное, особенно её выделяете?
– Можно было сказать, что я люблю и покровительствую всем кафедрам, но, наверное, это не так. Хотя слово "любимчик" к кафедре физики тоже не подходит.
Есть направления, которые сегодня актуальны, которые стоит развивать, поскольку они в тренде. Они очень полезны, и там можно заработать для университета денег. Это в первую очередь биомедицина. Это всевозможные науки, которые связаны со здоровьем человека.
Совершенно новый тренд в науке – междисциплинарность. Как всегда была устроена наука, начиная с Ньютона и Галилея? Сначала была одна большая философия природы, потом её разбили несколько раз, потом ещё раз разбили. Разделение этих направлений дошло до каких-то невероятных вещей. Скажем, специалист по физике плазмы будет с трудом понимать специалиста по физике кристаллов. Это неправильно.
Мы строим мосты между отдельными частями одной науки и привлекаем другие науки. Биомедицина, которая сегодня активно развивается в университете, – это пример междисциплинарности. Кто сейчас заботится о науке, которая будущим поколениям, а может, и нам, даст немного больше здоровья, долголетия, лучшей жизни? Это, конечно, биологи, медики, математики, физики, суперкомпьютерщики, на подходе химики...
– А как же гуманитарные науки?..
– Я думаю, ближе всего к перечисленным категориям – психологи. Тем более они сейчас очень близко подходят к нейронаукам. Мы очень активно развиваем эти направления. Это не мои любимчики, это тренд всего университета.
– Те направления, которые вы назвали, можно порекомендовать молодым л ю дям? Именно туда им нужно поступать?
– Я думаю, что да. Это самые быстро развивающие направления сейчас. Причём не только у нас, но и во всём мире. Мы, как всегда, чуть-чуть отстаём, но, тем не менее, наше государство вкладывает очень большие деньги в развитие этих направлений.
«Мы немного отстаём от Запада, но это нормально»
– Совсем недавно вы получили большой грант – более 57 миллионов рублей – на развитие «прорывных направлений». Это как раз те направления, которые вы н а звали?
– Мы получаем множество грантов каждый год. Наш прошлогодний научный бюджет составил один миллиард двести миллионов рублей. Поэтому 57 миллионов по сравнению с миллиардом – это не такая большая часть.
У нас есть несколько очень крупных грантов, связанных с биомедициной. Скажем, проект "Киберсердце", когда моделируется, решается сложная система дифференциальных уравнений на суперкомпьютере. У нас есть такой суперкомпьютер, который позволяет проанализировать работу сердца, разных лекарств и так далее. Существует возможность создания единой базы данных, чтобы съёмка, например, кардиограммы не была привязана к одному врачу, а любой врач мог посмотреть онлайн и многое другое. Недавно мы представляли это на выставке "ВузПромЭкспо", где нас посетила министр образования Ольга Васильева. Мы сняли с неё кардиограмму, посмотрели, она сказала, что всё нормально – и у неё, и у нас (улыбается). Наука у нас большая, грантов у нас много, все они хорошие.
– Гранты – это в основном государственная поддержка, или частные предприним а тели тоже поддерживают науку? На Западе, например, у университетов больше ч а стной поддержки.
– Я уже сказал, что мы немного отстаём от Запада. Это нормально: у нас свой путь, свой тренд, и не надо его стыдиться. Устроено всё следующим образом. Есть гранты, которые выдаёт государство. Например, Российский научный фонд. Это относительно большие гранты, которые можно выиграть в честной конкуренции. Также и Фонд фундаментальных исследований, это несколько программ Министерства образования и науки. Кроме этого, есть деньги, которые мы по-старому зовём хоздоговора. Это когда в развитии науки заинтересованы предприятия, и они в основном негосударственные. Более 150 миллионов рублей мы в прошлом году заработали именно на таких конкретных заказах.
«Нужно использовать в науке потенциал тех, кто поработал за границей»
– Происходит ли утечка мозгов за границу в таком случае?..
– Это очень сложный и серьёзный вопрос. Того безобразия, которое было в начале 90-ых, конечно, нет. Сейчас происходит другая утечка мозгов. Конечно же, часть молодых людей стремится уехать поработать на Западе. Но вот тех, кто хочет остаться там навсегда, становится меньше. Понятно, что человек некоренной национальности где-то на Западе может заработать какие-то деньги на науке, но вряд ли у него есть шанс стать высоким начальником, поруководить крупными проектами. Поэтому в основном народ возвращается сюда. Режим такой: съездил – поработал – вернулся – поработал у нас и так далее.
Вы знаете, какая интересная штука – у нас сейчас не просто работают люди, которые возвращаются, мы сейчас больше приглашаем не просто иностранцев, а тех, кто поработал за границей. Пусть они имеют ещё одно гражданство – мы этого не боимся. Последние несколько лет ситуация меняется следующим образом: часть таких "возвращенцев" выигрывает у нас научные гранты для того, чтобы сделать их в Нижегородском университете. У нас хорошие условия и великолепное оборудование, не хуже, чем на Западе, и это играет свою роль. Можно заработать хорошие деньги, можно сделать хорошую науку. Понятно, что к ним подтягивается и молодёжь, и студенты, и аспиранты. Я считаю, что эта тенденция очень хорошая. Нам не надо кого-то гнать на Запад, не надо отгораживаться от Запада, должно быть вот такое взаимодействие, ведь, в конце концов, наука интернациональна. Поэтому нужно использовать потенциал наших людей, которые уехали, поработали, но готовы вернуться, поработать на Россию.
– Про тренды в специализации понятно. А какие направления наиболее популя р ны у самих студентов, которые поступают в университет?
– Вы же понимаете, что образование – это очень инертная вещь. На сегодняшний день никаких чудес не происходит. Конечно, самые высокобалльные при поступлении специальности – это те же международные отношения, юридические, экономические и компьютерные специальности. Нижний балл по ЭГЕ там – 210 – 215. В прошлом году "выстрелила" биология – нижний балл поднялся на 22 пункта. Это связано как раз с тем, что мы развиваем новые направления.
«Давайте не будем ругать Единый госэкзамен, так как это линейка»
– По итогам прошлой приёмной кампании вы сказали, что уровень школьн и ков, которые поступают в университет, очень вырос. При этом принято ругать ныне ш нее школьное образование и молодёжь...
– Что такое уровень? Можно определять его по-разному. Есть уровень ЕГЭ, нижний балл. Я, кстати, сейчас очень хорошо отношусь к ЕГЭ. Можно оценивать, например, сколько людей идёт работать в хай-тек, науку и не меняет направления, и многое другое. У меня чуть-чуть другое впечатление. Я себя позиционирую практикующим профессором, то есть я читаю лекции. Естественно, я с детьми общаюсь, вижу их. Я утверждаю следующее: процент немножко сумасшедших детей, которые пришли в науку осознанно, с советского времени остался таким же. А ведь они в основном определяют уровень промышленности, науки, интеллектуального развития, это примерно 10 – 15 процентов всех студентов. Молодёжь не стала хуже, она стала другой. Мы в молодости книжки читали, они сейчас на компьютере читают. Весь этот плач по поводу того, что у нас выродилась страна, молодёжь плохая – это всё чушь собачья. Я вам это утверждаю как практикующий профессор.
– Вы сказали, что хорошо относитесь к Единому государственному экзамену. П о чему?
– ЕГЭ – это только система оценки, ничего другого. Представьте себе ситуацию – вы заказали в мастерской стол. Вам его привезли, а дальше вы берёте линейку, измеряете его и обнаруживаете, что он кривой. Кто виноват? Линейка? Нет. Так вот, ЕГЭ – это линейка, которая измеряет, что происходило в течение одиннадцати лет в школе. Я не знаю ЕГЭ по химии, математике, истории, я знаю ЕГЭ по физике. И я могу поклясться, что он великолепен. Поэтому давайте не будем вообще ругать ЕГЭ, так как это линейка. Давайте другую линейку изобретём, но она всё равно останется линейкой. Вопрос в том, кто учит и как учит.
Светлана Кибалина, Сергей Костенко, Андрей Вовк.
Царевна-улитка вторая. Игорь Куцык
Газета «Ведомости Нижегородской Митрополии»; N16 (164) август 2017 года.
«Я даже не шёл, а медленно полз к Богу»
Когда учёный-физик становится катехизатором
Игорь Куцык – один из трёх штатных катехизаторов на приходах Сарова. Он гот о вит людей к принятию Святого Крещения или к тому, чтобы самим стать крёс т ными. После получения высшего образования на кафедре теологии Са р ФТИ много лет преподавал в воскресной школе при храме Всех святых и до сих пор читает лекции на православных курсах для взрослых. В качестве алта р ника помогает во время богослужений. Участвует в деятельности воло н тёрского центра «Радость моя!» И продолжает активно трудится в Федеральном ядерном центре, где он в е дущий научный сотрудник, доктор физико-математических наук. Как учёный-физик пришёл к вере? Сегодняшний рассказ – о главном событии в жизни православного христианина, растянувшемся на долгие годы.
Зарубки на сердце
– Я родился в Ярославле в семье инженера и педагога, и, насколько помню, мои родители никакой религиозности не проявляли. Когда мне было лет пять, мы посетили соборы Московского кремля. Усыпальница Рюриковичей и Романовых в Архангельском соборе меня напугала. С тех пор церковь ассоциировалась с кладбищем, жилищем мёртвых.
Мы жили в коммуналке, и на кухне соседка, бабушка Анастасия, на коленях молилась перед иконой. Я стал её передразнивать, а отец дал мне подзатыльник. Через 30 лет случайно узнал, что она была моей крестной. Оказалось, мои молодые родители приехали в чужой город и попросили соседскую бабушку посидеть с ребёнком, но старушка заявила: "С нехристем не буду сидеть!"
Годам к 12-ти я, как примерный отличник, уже знал, что наука всё объясняет, а в Бога верят только неграмотные бабушки. Но на всякий случай спросил у отца, верит ли он в Бога. Он ответил: "Да, верю". Я знал, что он любит шутить с серьёзным лицом. Поэтому переспросил несколько раз, заглядывая ему в глаза. Но он отвечал одно и то же. Я отошёл в недоумении. Это была зарубка на сердце. Я понял, что с этим мне предстоит разобраться.
Значит, Бог есть!
Во время учёбы в МИФИ нам читали лекции по диамату. Я никак не мог понять, почему первична материя, а сознание вторично. Где доказательства? И почему возник человек? Неужели это просто случайность? Физика этого не объяснила, и я стал проявлять интерес к философии и вере.
Однажды в студенческой компании что-то сказали про попов. Тогда наш комсорг, которого все уважали, сказал: "А ты хоть одного живого попа видел? Нет? А я видел и разговаривал с ним. И он через пять-десять минут тебя ставит на место, не знаешь, что и возразить ему..." Это был 1974 год. Наконец купил в книжном магазине карманный словарь атеиста, где можно было почерпнуть хоть какой-то фактический материал.
Как-то шли с товарищем по Фрунзенской набережной, смотрим – церковь, и в окнах свет. Он предложил: "Давай, зайдём". Видимо, служили полиелей, горели все свечи, огни, иконы в старинных окладах... Навстречу мне шёл батюшка в золотых ризах и кадил как будто для меня одного. Я ничего не понимал и пятился от него. А запах! Мне всегда нравился запах канифоли, а тут ещё лучше. Я был в восторге. Точно так же как послы князя Владимира в греческой церкви, которые не знали, где находятся: на небе или на земле. Конечно, охмуряют попы, но как красиво! Это был храм Николы в Хамовниках, который никогда не закрывался.
Мы побывали в Троице-Сергиевой лавре. Слушая проповедь маститого архимандрита в митре, я думал: "Надо же, как хорошо говорит! Со всем можно согласиться..." Но потом, как говорится в Евангелии, птицы склевали посеянное семя и я уже, хоть убей, не помнил, о чём он говорил.
Вскоре другой приятель, продвинутый комсомолец, сказал: "Американцы доказали, что Вселенная произошла в результате Большого взрыва". – "Ну, и что?" – "Как ну и что?! Значит всё, чему нас учили... что материя вечна, неправда! Если у неё есть начало, точка отсчёта, значит, Бог есть!"
Посреди книг и публикаций
В юности я не понимал, ради чего я живу. Ну, выучусь, может быть, женюсь. А для чего? Чтобы умереть? Вопрос этот не находил разрешения и с возрастом только усугублялся, ведь я отчётливо видел, что живу неправильно и приношу страдания окружающим. На меня всё больше наваливалась безысходность, сгущался мрак. И я стал молиться Богу и Пресвятой Богородице как мог, своими словами. На душе полегчало – как будто рассеялись тучи, даже дышать стало легче. Главное в молитве – это не получение просимого, а ответ. Пусть даже отрицательный. Всякие умствования – это ещё не вера. Вера начинается тогда, когда в сердце рождается молитва...
Православной литературы не было, и я утолял духовную жажду из нечистых источников. Проявлял интерес к оккультизму и магии, которые ещё не умел отделить от веры. В журнале "Наука и религия" (его тогда называли "Ни религии, ни науки") было засилье околонаучного оккультизма. Переболел Рерихами, которыми увлекался сосед по общежитию. В оккультных упражнениях предлагается что-то представить, увидеть, почувствовать. И я всё это видел и чувствовал. Значит, это есть на самом деле?!
После празднования тысячелетия Крещения Руси стала появляться какая-то литература. Однажды увидел газету с выдержками из воспоминаний митрополита Сурожского Антония, где он рассказывал об искушении сверхъестественными способностями, донимавшими его, когда он был молодым монахом. Он вычитал у святых отцов, что в таком случае нужно в уединённом месте помолиться. Если эти дары от Бога, пусть остаются, а если нет, то пусть он их заберёт. И Господь забрал, больше этого не было. Я оценил высоту православного подхода, когда ничего не жаль ради того, чтобы быть с Богом.
Так я по крупицам узнавал о православии. Потом в коммерческом ларьке купил Библию, изданную в Финляндии на тонкой бумаге. Книги завозили для бесплатного распространения в России, но предприимчивые люди их продавали. Открыл для себя в Москве книжные места, приобрёл пять томов "Добротолюбия", творения Иоанна Златоуста.
Я считал себя верующим, но в церковь это меня не приводило, потому что не мог идти вместе со всеми, в толпе. Я даже не шёл, а медленно полз к Богу. И только тогда я услышал третий звонок, последнее предупреждение, когда Он спас меня от смерти...
Над пропастью
Я занимался альпинизмом, вдвоём с товарищем мы совершали восхождение в районе Приэльбрусья. В горах сошла лавина, мы висели на последнем крючочке, который сильно погнуло, но почему-то не вырвало изо льда. Товарищ не пострадал, а у меня были сломаны три кости голени, нога болталась, как тряпка.
Чудесные совпадения продолжались. У нас оказалась рация, удалось связаться с лагерем. И в том районе находился вертолёт спасателей из Нальчика (это в то время, когда не хватало бензина для машин!). Он летел за туристом, упавшим в трещину. Бедняга скончался, они взяли на борт нас. Я оказался в больнице Нальчика, на вытяжке. Шёл 1995 год, пациентов официально не кормили, лекарств тоже не было, всё приносили своё. Соседи по палате делились едой и обезболивающим. На обходе врач удивился: "А ты что здесь делаешь? Да ты у нас помрёшь!"
И Бог послал товарища, который приехал меня навестить и забрал оттуда. Наложили на ногу гипс, и, по милости Божией, как раз кто-то сдал в аптеку ненужные костыли. Когда я уже оказался в нашей городской больнице, для меня это было явное чудо. Ко мне пришёл друг, с которым мы уцелели в связке, и я сказал ему: "Серёга, за наше спасение поставь свечку в церкви". Я понял, что, как только встану на ноги, нужно пойти исповедоваться. Когда Господь призывает человека, тот чувствует: если не откликнется на призыв – пропадёт.
Я долго тянул время, пока решился. В первый раз дошёл до спортивного магазина напротив храма Всех святых. Дальше идти не смог, внутренние голоса отговаривали: "Куда ты идёшь? Ты же не веруешь, просто сам себе внушил..." Во второе воскресенье я уже дошёл до паперти, взошёл на крыльцо, постоял, послушал пение. В следующий раз вошёл внутрь. Чувствовал себя, как бездомная собака, которой хочется в дом, но она боится, что её побьют. "Тут люди верующие, А ты кто такой?" – "Молодой кандидат наук. Не какой-нибудь простой человек, с улицы", – гордынька подавала голос.
Никогда не забуду свою первую исповедь. Стоял, как бесчувственный пень, а как начал говорить, то как будто всё прорвалось, со слезами. Отец Владимир Кузнецов успокаивал: "Тише, тише. Не надо так громко..."
Но, конечно, Господь даёт и радость. Отошло чувство, что бессмысленно живу, отступили самые злые греховные привычки. Явно ощущалось присутствие Бога, и это казалось естественным. Потом это уходит. Снова становится тяжело, и приходится себя понуждать. Дальше проще, но более обыденно. А среди самых ярких моментов – то, как в 2003 году довелось понести раку с мощами преподобного Серафима.
Новая степень свободы
Человек не может стать верующим, пока не увидит веру другого. Постоянно вспоминаю свою 90-летнюю прабабушку, которая старалась всем послужить и не быть никому в тягость. Неизгладимое впечатление произвёл духовник Соловецкого монастыря архимандрит Герман. От него исходило душевное тепло, как от печки, и душа раскрывалась навстречу ему...
Стал ходить в церковь – с друзьями и окружением начались проблемы. Ты уже не такой, как все. Они пытались шутить на эту тему, я что-то отвечал сгоряча, отстаивая свой выбор. Помню, как впервые в Новый год решил не пить. Меня беспокоило, что все в компании, а я один, но потом подумал: "А, собственно, зачем всё это?" И лёг спать. Разорвав привязанность к выпивке в кругу приятелей, я ощутил новую степень свободы.
Стал складываться другой круг общения. Поездки, встречи, участие в приходской жизни, учёба на катехизаторских курсах. Когда бросили клич, что нужны преподаватели в детскую воскресную школу, пошёл туда. В 2002 – 2007 годах получал богословское образование на кафедре теологии СарФТИ. Там встретил свою супругу Анну Юрьевну. Стал преподавать на катехизаторских курсах.
Говорят, что учёный должен быть амбициозным, но, по-моему, главное – любознательность, пытливый и созерцательный склад ума. Вера мне никогда не мешала, а скорее, помогла в работе. При этом понимаю, что должен трудиться и в церкви как катехизатор – сеять слово, раз Господь дал к этому какие-то способности. Сейчас нет гонений на Церковь, надо же как-то спасаться!
Когда мы спасаем себя, мы себя обманываем. Апостол Павел говорит, что ТАМ всё земное сгорит. Кроме того, что было посвящено Христу как жертва; то, что оторвал от себя. Вот и думаю, сколько процентов из того, что я делаю, уцелеет? А сколько сгорит, потому что было пропитано душком эгоизма?
Все люди приходят ко Христу разными путями и приносят Ему свои дары. Пастухам нечего было принести Господу, только своё чистое сердце. Это и есть наши бабушки, которые живут верой, желанием делать добро и пострадать за Христа. Спустя время к Богомладенцу пришли волхвы. Они принесли золото, ладан и смирну. Но Бог смотрит не на богатые дары. Ему важно, чтобы человек реализовался в своей вере, ради Него делая то, что умеет. Наш личный духовный рост начинается тогда, когда мы говорим: "Без Тебе не могу творить ничесоже".
Биана Курякина
Царевна-улитка третья. Протоирей Павел Хондзинский
Газета «Ведомости Нижегородской митрополии»; 17 (125) сентябрь 2017.
Протоирей Павел ХОНДЗИНСКИЙ:
"Наша сверхидея – восстановление прав богословской науки"
В этом году 1 июня в России была защищена первая диссертация по теол о гии, признанная государством. Защита вызвала широкую дискуссию о том, н а учна ли теология и её методы. Чем теология отличается от религиоведения, важны ли в науке изначальные установки исследователя и каковы перспект и вы теологии в России, рассказал автор диссертации, декан богословского факультета Православн о го Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ) протоирей Павел Хон д зинский.
– Отец Павел, почему всё-таки теология – наука, и чем она отличается от рел и гиоведения?
– Теология – это наука постольку, поскольку она пользуется теми методами исследования, которыми пользуются все гуманитарные науки. Отличие же теологии от религиоведения – в исходной установке, в исходной точке зрения. Религиоведение изучает явления религиозной жизни. При этом вопрос о том, является ли это явление порождением подлинной религиозной жизни или не является, религиоведов не интересует.
– То есть религиоведение интересует сам факт явления?
– Да, наличие некого феномена, который религиоведы и описывают. Это могут быть различные религиозные практики, формы религиозной жизни, формы индивидуального проявления религиозного чувства, но всё это находится исключительно на человеческом уровне, в то время как теология всегда конфессиональна. Не может быть "общей" теологии. В нашем случае точка зрения учёного-теолога – это точка зрения Церкви.
– Вы сказали, что теология всегда конфессиональна и пользуется общеприн я тыми гуманитарными методами, поэтому и считается наукой. Конфессиональность пре д полагает веру в того или иного бога, систему божества и так далее. Можно ли т о гда сказать, что утверждение о существовании Бога научно?
– Нет, это не вопрос науки. Невозможно с помощью рациональных аргументов доказать ни наличие, ни отсутствие Бога. И не только: вот здесь напротив стоит стул; если я сейчас возьму и вынесу его за дверь, вы не сможете мне доказать, что он существует. Для теолога бытие Божие – это начальная аксиома его деятельности.
– А может ли религиовед быть неверующим?
– Да, и таких случаев сколько угодно. Если вы когда-нибудь читали труды по религиоведению, то могли заметить, что как только дело доходит до какой-то концептуальной оценки фактов, тут же начинаются проблемы, потому что для того, чтобы дать оценку, надо принять какую-то одну точку зрения на существование Бога, а религиоведы всячески от неё уходят.
– В одном из недавних интервью вы подвергли сомнению возможность для ате и ста защитить диссертацию по теологии. Получается, вы отказываете большой гру п пе людей в том, чтобы они занимались наукой, на основе их взгл я дов? Как быть с тем, что на Западе многие труды по теологии пишутся ате и стами и агностиками, а, например, один из самых известных теологов ХХ века Альберт Швейцер не считал Христа Богом?
– Давайте проблемы Запада оставим Западу. Почему я отказываю атеистам? Посудите сами: может ли человек, не имеющий музыкального слуха, написать работу по музыковедению? Нужна ли будет такая работа? Или, например, если мы не принимаем в музыкальные учебные заведения людей, не имеющих слуха, мы тем самым ограничиваем их права?
– Вы защитили кандидатскую диссертацию по теологии, уже будучи доктором б о гословия. Зачем вам ещё одна степень?
– Восстановление прав богословской науки в российском обществе – это своего рода сверхидея нашего университета, первым получившего госаккредитацию по теологии, и можно сказать, что это логическое завершение процесса, который мы сами же инициировали. Как аккредитованное учебное заведение мы подчиняемся всем требованиям Министерства образования – соответственно, нам нужны люди со степенями, признаваемыми государством.
– Наибольшие возражения вызвала фраза из вашего автореферата, что "нау ч но-теологический метод определяется: 1) специфическими (уникальными) пре д метом и источником теологического знания; 2) подразумеваемым ими же личностным оп ы том веры и жизни теолога". Что вы имеете в виду под "личнос т ным опытом веры и жизни", насколько его можно верифицировать?
– Всякое гуманитарное (и не только) исследование основывается на некоторых личных предпосылках исследователя. Может ли написать хорошую работу о Достоевском литературовед, которого этот писатель никак не трогает? А мой личный опыт веры и жизни – это мой опыт церковной жизни. Иначе как я, являясь теологом, могу говорить о точке зрения Церкви, если сам этой точки зрения не придерживаюсь, не принимаю и, стало быть, не понимаю?
– Автор одного из отзывов, доктор биологических наук Юрий Панчин, отм е чал, что теологи не имеют права критиковать святых, а в науке не должно быть авторитетов: "Для автора диссертации Филарет – святой. Это тот самый его теологич е ский метод – личный опыт веры. Поэтому он уже не может его критиковать. Для науки это недопустимая вещь". Вы действительно не можете возразить святому, если с ним не согласны?
– Панчин в этом вопросе, как и в других, относящихся к области теологии, просто не в теме. Есть область общепризнанного церковного учения, а есть область богословских мнений, то есть область частных мнений святых отцов, которые не всегда совпадают с учением Церкви. Вот и весь ответ на вопрос. В своей работе я подвергаю анализу творения святителя Филарета с точки зрения Церкви, выясняя степень их релевантности общецерковному учению – это обязательная процедура для теолога.
– Недавно четверо биологов подали апелляцию на присуждение вам учёной ст е пени по формальным основаниям. Что вы думаете об их возражениях?
– Я считаю, что задача каждого – заниматься своим делом. Моей задачей было защищать диссертацию. Чтобы следить за соблюдением формальных норм, было достаточное количество людей, в том числе и представители ВАКа. Поэтому я этим вопросом даже не интересовался.
Беседовал Михаил ЕРЕМИН
patriarchia . ru
Царевна-улитка четвёртая. Протоирей Владимир Воробьёв
Еженедельник «Аргументы и факты – Нижний Новгород», N34, 23 – 29 августа 2017.
По чему мы вечно считаем себя хуже других
Протоирей Владимир Воробьёв -
об особенностях современного образования и воспитания
Ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета прото и рей Владимир Воробьёв – о современных детях, вредности ЕГЭ и "голубых к и тах" .
ЖЕРТВЫ ЭПОХИ
– Вы уже 25 лет занимаетесь педагогической деятельностью. М о лодёжь за это время измен и лась?
– Сейчас и в обществе в целом, и особенно в храмах можно встретить всё больше многодетных семей, при этом хороших семей. Но родители в них по большей части являются неофитами, то есть они обрели веру уже во взрослом возрасте, а воспитаны были в атеистических семьях. Но ведь женщины воспитывают своих детей теми же приёмами, какими их воспитывали их матери. И вот эти новые мамы воспитывать своих детей в традиционном православном духе часто не умеют, они просто не знают, как это делается. Поэтому даже современная церковная молодёжь не всегда является такой, какой хотелось бы её видеть. А вообще молодёжь, очевидно совершенно, являет весьма печальное, даже катастрофическое зрелище.
– Но в этом виноваты мы сами?
– Конечно, вина лежит на старшем поколении, на нынешних бабушках и дедушках, прабабушках и прадедушках, которые отвернулись от Церкви, забыли, что такое христианская вера и нравственность. Вот теперь народ и государство пожинают плоды атеистического эксперимента.
– Люди всё хуже говорят на родном языке. Почему так?
– Одна из причин – патологическая склонность русских людей думать, что у нас всё хуже, чем у других народов, и обезьянничать у Запада. Зачем, скажите, в России делают вывески на улицах на английском языке? Видимо, уверены, что для русских это более привлекательно! Таким образом эксплуатируется рабская психология. Это очень печально и приводит к тому, что в русском языке появляется очень много иностранных слов. Этому, конечно, очень содействуют СМИ. Ещё одна большая беда – новояз, лапидарный компьютерный стиль, который, конечно, губителен для языка. И последняя причина – нынешняя технологическая эпоха, которая часто губительно сказывается на гуманитарной сфере. Меньше стало писателей, люди стали меньше читать, всё больше смотрят телевизор, компьютер. Вы спросите у студентов: а вы читали Толстого, Достоевского, Пушкина? Оказывается, что очень многие произведения не читали никогда и даже никогда не собираются прочесть. Даже при советской власти была тяга к настоящей культуре среди молодёжи, а теперь у молодёжи представление о культуре ограничивается теми сведениями, которые можно получить с помощью быстрых кликов в Интернете.
