Текст книги "Epimys Sapiens"

Автор книги: Сергей Дубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Дубов Сергей Игоревич
Epimys Sapiens

Дубов Сергей Игоревич

Epimys Sapiens

Когда я стал видеть, первое, что я различил, это прутья клетки, а ко времени, когда мой мозг стал не только воспринимать, но и анализировать информацию, я уже свыкся с мыслью, что моя жизнь будет протекать в столь ограниченном пространстве.

Нас родилось тринадцать, и я был младшим. Если рождаешься и растешь в среде, которая для тебя неестественна и дискомфортна, волей-неволей стараешься приспособиться к ней. А для того, что бы выжить, на мой взгляд, есть вообще всего лишь два пути: либо принять существующие правила игры и постараться стать похожим на других и не выделяться, либо составлять эти правила самому и отстаивать их любыми возможными способами.

Я стал привыкать. И все-таки я был не таким как мои собратья. Что-то во мне было не так, и осознавать это было неприятно. Ко мне относились не то, чтобы как к чужому, а с каким-то недоверием: меня избегали, никогда не смотрели в глаза, старались не дотрагиваться и не включать меня в свои отношения. Надо сказать, что мне было также неприятно находится с кем-нибудь рядом и я платил им тем же. Постоянное проявление слепых инстинктов вокруг не давало мне покоя ни днем, ни ночью. У окружающих не было никаких чувств и эмоций за исключением самых сильных, например страха во время драки. Практически все происходило инстинктивно и драки, которые были почти ежедневным явлением, наверное, и случались из-за того, что инстинкты жили в их глупых мозгах сами по себе и вылезали только для того, чтобы удовлетворить какой-нибудь другой инстинкт.

Любопытно, что дрались, в общем-то, без толку, от скуки что ли? Например, если давали пищу, то каждый старался урвать себе кусок побольше и зарыть его в укромном углу. После каждой свары были победители, которые среди одинаковой пищи получали право выбрать то, что им нравится и побежденные, которые отползали зализывать раны и довольствоваться тем же самым и в таком же количестве, но позже. Я в таких свалках не участвовал. Мне хватало того, что бес толку гнило под настилом, зарытое насытившимися соседями.

Х Х Х

И все-таки мысль о воле меня не покидала. Я знал, что некоторым удавалось вырваться из клеток, но дальнейшая их судьба оставалась для меня неизвестной. Может быть, они погибали, а может быть, достигали того, чего инстинктивно ждали.

Я даже знаю, что на воле живут похожие на нас, потому что иногда, по ночам, пока никто не видит, они появляются здесь в поисках пищи. Они, конечно странноваты, и здорово отличаются от этих – в клетках, чаще совсем маленькие, но, бывают и такие же, как мы, только цвета другого. К нам никогда не подходят, схватят что-нибудь и исчезают также, как и появились.

Из этого я сделал два очень серьезных, на мой взгляд, вывода: первый – это то, что раз они там живут, то выживают. Второй – раз не хотят попасться на глаза, значит, не хотят в клетку к нам, где всегда есть еда. А раз даже еда не может их заставить обменять свободу на сытый желудок, значит свобода лучше.

Так я рос, а вокруг меня росли мои ровесники. В клетке становилось все теснее и теснее, а потребность в свободе становилось все больше. Самое обидное, что открыть щеколду было элементарно, но, простой крючок, который скинуть на первый взгляд ничего не стоило, находился недосягаемо высоко. Как? Как до него добраться? Дотянуться и допрыгнуть оказалось невозможно. Я даже пробовал забираться на спины своих собратьев по заточению, но и этого было мало, до крючка оставалось еще почти столько же, сколько удавалось преодолеть.

И вот однажды меня осенила до смешного простая мысль: что если подставить, например, кормушку и использовать не спину случайно пробегающего мима, а ее. Она высокая и могла бы меня выдержать, всего-то, надо ее пододвинуть под щеколду и залезть! Такое решение! Простая вещь, всегда стоящая тут же в двух шагах и при этом достаточная, чтобы, встав на нее, можно было бы дотянуться до желанной цели.

Я обошел свой выбор вокруг, попробовал приподнять ее и когда это удалось, уперся спиной в гладкую поверхность, а ногами изо всех сил стал отталкиваться от пола. С трудом, очень медленно, но, набирая скорость, кормушка сдвинулась в необходимом мне направлении и, наконец, оказалась точно под дверью.

Вот она, в двух моих ростах от меня и нескольких мгновениях отделявших меня от запора – долгожданная свобода.

Как я об этом мечтал! Как мне она снилась! Я бежал по незнакомым для меня местам, вдыхая аромат новизны и ожиданий. Теперь – иная жизнь, я умею открывать клетки! Я могу делать все что захочу! Я МОГУ ВСЕ!

Х Х Х

Телефонный звонок разбудил меня в начале шестого утра. Опять разбудили, вечно у них что-то случается! В трубке раздался взволнованный голос дежурного лаборанта.

– Либерт, Вы меня слышите?! Крысы открыли клетки и ... что я говорю! Я его поймал. Он открывал клетки и выпускал их! Голос лаборанта срывался на хрип.

– Господи, объясните спокойно, что стряслось, кто открывал, какие крысы?

– Либерт, приезжайте, у нас сейчас нет времени на телефонные разговоры, я послал за вами машину, она должна подъехать с минуты на минуту.

– Хорошо, хорошо, скоро буду, ждите. В трубке послышались короткие гудки.

Марта, разбуженная звонком, послала всех к чертям, сказала что-то по поводу демократов и сквозь сон, добавив, что погода даже ночью стоит жаркая, опять уснула.

Я накинул на себя безрукавку и вышел на улицу. Машина уже ждала и заспанный шофер, поздоровавшись, включил зажигание. Wерез двадцать минут мы подъехали к институту.

Взъерошенный лаборант встретил меня молча у входа. Тихо докурив, и зло пнув щелчком в темноту окурок, он направился быстрыми шагами в здание.

Внутри царил хаос. Все было перевернуто вверх дном как после какого-то стихийного бедствия.

Крыс ловил, – объяснил он. – Половина разбежалась по всему институту. Но главного я поймал.

Он подвел меня к летке с одной единственной крысой и ткнул на нее как-то через плечо большим пальцем – "Это он", процедил сквозь зубы дежурный.

– Он их выпустил. Теперь, чтобы наверняка я уж на висячий замок его запер, а ключик то у меня!

Он сказал это с каким-то истеричным удовольствием, как будто нашел некий конгениальный ход, не дающий никаких шансов на выигрыш грозному сопернику. Так иногда шулера потом хвалятся о том, как они ловко спрятали меченый туз в рукаве или студент после экзамена, который незаметно подсмотрел спасительную шпаргалку.

– Он подставлял кормушки и открывал лапой щеколды одну за другой, а когда я заметил, было уже слишком поздно.

Я открыл дверцу клетки отданным мне с придыханием ключом и достал самца. Крыса, как крыса. Белая. Я поднес его поближе к лицу, чтобы лучше рассмотреть.

Что-то неуловимое в нем было не то, но при этом на столько, что мне даже стало не по себе. Обычно, когда крепко сжимаешь какого-нибудь зверька он либо начинает судорожно вырываться, либо, что чаще, замирает, прикинувшись мертвым, вроде "не смотрите на меня – меня здесь нет". А когда его всетаки начинаешь разглядывать, реакция бывает чаще всего на пол, а еще хуже на белый халат. Этот же экземпляр, тоже не сопротивляясь, находился у меня в руке, но в отличие от других не впадал в ступор со стекленеющим взглядом, а напротив, усиленно меня разглядывал, так же как и я его, и, как мне показалось оценивающе. Да, пожалуй, не зря меня подняли ночью. И почему я раньше не занялся этой крысой, ведь за ним кажется, замечались уже разные странности.

Ладно, может написать Шевьену? Он еще в Оксфорде занимался всякими аномалиями у животных. Любитель был отыскивать какие-нибудь генетические отклонения у мартышек раннего палеозоя. Так над ним, кажется, и подшучивали. Большой человек у себя сейчас, вот, хоть повод нашелся, а то уже столько лет только через СМИ общаемся.

Х Х Х

Здравствуйте, дорогой профессор Шевьен! Сколько лет, сколько зим. Помните, когда мы еще учились и были студентами наш первый грант? Мы тогда с вами думали, что наука у наших ног? Нам казалось, что все доступно, нужно только работать. А теперь, вот, уже столько лет даже не виделись.

Я знаю, что Вы ведете генетические исследования, в частности по кареотипированию, кстати, поздравляю Вас и ваш институт с очередной удачей. Даже у нас передавали о ваших достижениях.

Собственно, говоря, я пишу, потому что хотел с Вами посоветоваться. Дело в том, что около месяца назад у нас в лаборатории появилась особь. Подопытная крыса, получавшая определенные виды облучения, вывела помет. Потомство вполне здоровое, но один самец серьезно отличается. Внешних отличий нет, но повадки: Точнее поведение. Заметили мы не сразу, только тогда, когда он уже начал выпускать всех из клеток. А на этом наши злоключения не закончились, и теперь он уже ходит в какой-то тряпке: надо полагать – одежде. Но и это не все, самое главное, как бы это не казалось дико и странно, а Вы знаете, что я реалист, поэтому постарайтесь не смеяться – у него более чем необычный взгляд. Абсолютно осмысленный и, как бы это сказать – оценивающий.

Мы взяли на цитологический анализ образец его ткани. Сейчас проводим ее изучение.

В общем, я продолжаю свои наблюдения, но предполагаю, что Вас заинтересует этот случай.

Проф. Либерт

Х Х Х

Здравствуйте, Либерт! Бог, ты мой, как я рад Вас слышать. Хотя, наверное, скорее видеть от вас весточку. В любом случае моей радости это не уменьшает. Совсем мы с вами на старости лет погрязли в своих канцелярских делах, а старых друзей и не вспоминаем. С какой ностальгией я вспоминаю нашу Английскую юность. Помните, как нас обдурили итальянцы, когда мы с Вами напились до чертиков после экзаменов? А как мы подрались с физиками изза спора о причинах выделения энергии в биологических материях, при разных заболеваниях? И они оказались правы. Фу ты, до сих пор этого позора забыть не могу. На сколько я осведомлен Вы ведь сейчас занимаетесь, кажется, биофизикой? Наверное, те физики к вам сейчас даже ближе чем мы? Ха! Ну, да ладно.

Ваше письмо, на самом деле, пришло очень кстати. Где-то с пол года назад у нас в лаборатории появилась крыса, которая вела себя тоже довольно странно. Мы, правда, никаких опытов не ставили, но крыса не чистой линии и поэтому некоторые мутации всегда ожидаемы. Короче, развивалась эта крыска раза в четыре быстрее своих сверстников, и вначале я подумал, что это, просто преждевременное старение. Однако быстрое развитие было не только физическим, но и интеллектуальным. Я заинтересовался, взял на гистологический анализ биоптат паренхимы и оказалось, что она "химера" – особь, по сути, имеющая в себе два организма, слитых воедино, этакий неудавшийся близнец. Вы знаете, что обычно такие отклонения несовместимы с жизнью и если они появляются, то такие животные либо рождаются мертвыми, либо умирают вскоре после рождения. У этого же животного при комбинации двух разных пар гомологичных хромосом почему-то произошло не только наложение функций двух разных организмов, но и потенциирование в геометрической прогрессии его возможностей.

Меня очень заинтересовал Ваш случай. Очень прошу, держите меня в курсе ваших исследований.

Жду ответа, Шевьен.

Х Х Х

Дорогой профессор! Это нонсенс, но, не исключено, что мы стоим на пороге серьезного открытия. Этот самец – уникум! Кажется, нам случайно удалось достичь невозможного. У него две лишних хромосомы, которых у крыс вообще нет. Сейчас мы пытаемся их расшифровать, но пока аналогов им найти не удается. Повидимому, они представляю собой совершенно новую форму и, судя по всему, этот генетический дефект эволюционно выгодный. У меня зафиксирована комбинация и последовательность излучений, возможно результат повторяем, но без Вас я не разберусь. Вы же понимаете, что это не совсем наш профиль.

Интересно, передаются ли эти хромосомы по наследству? Очень прошу пока сохранять эти открытия в тайне.

Кстати, как вы относитесь к небольшому путешествию, если бы я пригласил вас в гости? Обещаю интересную культурно массовую программу по заполнению пробела в нашем с Вами общении. Заодно можем попробовать скрестить наших зверушек.

Проф. Либерт

Х Х Х

Прошла неделя. Я чувствую, что сильно меняюсь. Кажется в лучшую сторону. У меня появился стимул к совершенствованию и для этого я пользуюсь любой возможностью. Сегодня я сделал интересное открытие: оказывается некоторые знаки на предметах повторяются и имеют определенный смысл. Например, последовательность знаков на клавише, которая отвечает за подачу пищи в клетку, такая же, как на кнопке светящегося предмета показывающего изображение. Когда там на нее нажимают – изображение появляется, а когда нажимают еще раз – исчезает. Выходит, что действия у этих кнопок одинаковое, ведь когда я нажимаю клавишу в клетке – пища поступает, а когда отпускаю – перестают поступать? Любопытно, что на многих механизмах, около некоторых кнопок нарисованы такие же значки. Все это очень интересно, но особенное желание это все понять у меня появилось только недавно.

Не знаю, как бы сложилась моя жизнь раньше, если бы не одно событие, сильно повлиявшее на нее.

Тогда это случилось под вечер. Он появился так неожиданно, что мы даже не поняли в чем дело, поняли, только, что в клетке появился третий. Это был огромный самец, и слабые инстинкты подсказывали мне, что рядом с ним находится нельзя. Я был раза в два меньше его и поэтому должен был уйти с его дороги, отдать место более сильному, но я стоял не двигаясь. Это не было страхом: я испытывал странное ощущение, что если я уступлю, то предам не только себя, но и то, за которое я теперь ответственен, которое мне доверяет и, благодаря которому, я теперь счастлив.

Когда Она появилась, я находился в таком состоянии, что обрадовался бы любому кто появится рядом. Я уже искренне завидовал, соседям по клеткам, у которых была хоть какая-то возможность общаться друг с другом. У меня же в моей одиночке, кроме еды не было никаких развлечений и меня в какой-то момент даже стало посещать чувство, что мои мозги заплывают жиром и ленью. Пропало желание думать, двигаться, хотеть.

И вот, однажды ко мне подселили Ее. В начале, я даже не обратил внимание на то, что рядом есть кто-то еще. Я уже жил в своем собственном мире фантазий и представлений и мало думал об окружающем. Однако очень скоро мне пришлось принять свое новое соседство, и это оказалось более чем приятно и интересно. Во-первых, это была самка. А с самкой, как не крути, все-таки приятней находится вместе, чем с кем бы то ни было другим. Во-вторых, я стал узнавать много нового и о том, откуда она приехала, и о тех, с кем ей приходилось общаться, и, наконец, о том, кто она сама, что чувствует и что хочет. Общение с Ней с каждым днем становилось все приятнее и интереснее, например я узнал, что пока не совсем понятно, что оказывается, на одинаковых клавишах и кнопках, запускающих работу разных предметов символы и знаки там, откуда привезли Ее – другие, хотя предметы такие же, как и здесь. Все это заставляло много думать и размышлять.

И вот теперь, когда Он стаял передо мной и откровенно вонял агрессией и деструктивными желаниями я понимал, что другой бы на моем месте просто сдох бы со страха, но меня оберегал рассудок и я заставлял искать себя не инстинктивный, а обдуманный выход.

Судя по всему, Он был удивлен, если вообще понимал, что это такое. Некоторое время Он ждал моей реакции и я понимал, стоит мне сделать шаг назад, как это станет пусковым механизмом и соперник кинется на меня. Мы ждали: я от того, что не понимал, что делать, он, видимо, от того, что мое поведение было для него необычно. Чувство, неизбежности, того, что что-то должно произойти усиливалось с лавинообразной силой, его бесило мое спокойствие, а на меня все-таки накатывала растерянность. Тянуть больше было нельзя, и я сделал, то, что не ожидал, даже от себя: отступив на шаг назад и, разрядив пружину его ожидания, пропустив несколько мгновений пока он летел ко мне, я сделал прыжок ему навстречу и упредив секунду, впился зубами ему в горло.

Омерзительная жидкость заполнила рот, привкус железа в чужой крови требовал разжать хватку и отплеваться, но я заставил себя побороть это желание и стиснуть челюсти сильнее.

Все равно этого оказалось недостаточно. Конечное некоторое преимущество я получил, и мне даже удалось сбить с толку своего соперника и серьезно его ранить, но масса его была столь велика, что, просто, навалившись на меня, Он придавил меня так, что лишил возможности не только двигаться, но и дышать. Ребра зловеще хрустнули – я задыхался.

Решение пришло само. Уже почти в агонии я инстинктивно схватил то, что лежало ближе всего под рукой. Видимо, мне повезло, что-то холодное длинное и твердое оказалось у меня в придавленной руке и уже из последних сил я высвободил ее и смертоносный металл в тело противника почти до конца. Прут вошел поразительно легко и туша, придавившая меня вдруг обмякла и перестала прижимать меня к полу. Мне стало легче. Выбравшись из под тела, держа в руке свое окровавленное оружие, я подошел к Ней.

Х Х Х

– Вы видели! Неслыханно. Вот, это мозги! Он воспользовался орудием.

– Надо полагать, что толчком была стрессовая ситуация.

– Да, нет. Пожалуй, две хромосомы.

– Как Вы можете в такой момент иронизировать. Однозначно стресс! Теперь он поймет все выгоды из использования лап и начнет развивать координацию.

– Да, похоже, это победа. Ваши две хромосомы, Либерт, сделали свое дело. Жалко, что нам не удалось воспроизвести ваш опыт с облучением. Видимо, одного внешнего воздействия недостаточно, должны быть какие-то эндогенные факторы позволившие запустить дополнительный механизм репликации. К тому же, если я вас правильно понял, он единственный из помета носитель этих хромосом. Их там ведь родилось 13?

– Да, остальные абсолютно обычные, никаких отклонений от нормы ни в повадках, ни на микроскопическом уровне мы не обнаружили.

– Значит, остается только надеяться, что эти хромосомы передадутся по наследству. Будем ждать?

– Будем ждать.

Х Х Х

У нас радость! Родились малыши. Целых десять! Хорошенькие какие! Все они уже немного подросли и можно смело судить о том, что все они очень сообразительны. В чем-то они обскакали даже нас в их возрасте и развиваются они прямо на глазах. Хотя прошло то всего пол месяца, выглядят они уже, на все два. С самого начала мы стали их учить всему, что умеем сами, они уже умеют чуть-чуть считать и пользоваться некоторыми вещами. Мне кажется, они взяли от нас самое лучшее и я очень надеюсь, что когда они станут свободными, а свободными они обязательно станут, и у меня появятся внуки, их родители будут такими же заботливыми и смогут научить своих детей всему, что умеют сами.

Х Х Х

– Пойдем выпьем, Либерт. Сегодня появился первый помет четвертого поколения. Этот вид поразительно устойчив к воздействиям внешних факторов. Мы с Вами рассчитывали, что они выродятся, но видим на данный момент обратное: они с каждым поколением умнеют все больше и больше и становятся все живучей! Уже образовалась целая колония организованных крыс. Кажется, мы с Вами влезли не в свою вотчину. По-моему только Богу решать, кому давать слово Sapiens, а кому нет. Мы же с вами вывели организованных крыс, которые вполне могут называться – Epimys Sapiens – крысы разумные.

От первого, несущего две лишних хромосомы, и, взявшего в лапы металлический предмет прошло всего несколько поколений. Сейчас они уже пользуются настоящими орудиями производства, у них четкое разделение труда, социальная иерархия, одежда, наконец. Еще чуть-чуть и они станут пользоваться вычислительной техникой и запускать в космос ракеты. Эти твари так быстро размножаются, что не долог час, когда они вытеснят нас. Больше это скрывать от общественности невозможно.

– Вы смеетесь, профессор! Бросьте утрировать. Подумайте, Либерт, какие преимущества можно из этого извлечь, они могут служить на пользу человечеству, это величайшее открытие!

Х Х Х

И Шевьен расхохотался. А через несколько лет человечеству было уже не до смеха.

1990 г.