Текст книги "Алюта — воздушный слоненок"

Автор книги: Сергей Розанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Прошло много времени

Прошло много времени. Вдруг в радиорупоре послышался хрип и курлыканье. Было похоже, что радио прочищает горло.

Наконец, стал слышен отчетливый голос:

– ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ МОСКВА. РАДИОСТАНЦИЯ ИМЕНИ КОМИНТЕРНА. БОРЬБА С АВАРИЕЙ НА МОСКВАЛЕНСТРОЕ ПРОТЕКАЕТ УСПЕШНО. МОСКВА, ЛЕНИНГРАД И КАЛИНИН ОТДАЛИ НА БОРЬБУ С ПОДЗЕМНОЙ РЕКОЙ ВСЮ СВОЮ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЮ. ПОЛЧАСА ТОМУ НАЗАД УДАЛОСЬ ЗАМОРОЗИТЬ ТУ ЧАСТЬ РЕКИ, КОТОРАЯ ПОДХОДИТ К ТОННЕЛЮ. НАСОСЫ ВЫКАЧИВАЮТ ВОДУ ИЗ ШАХТ И ПОДЗЕМНЫХ ГАЛЛЕРЕЙ, ПОМОЩЬ МОСКОВСКИХ ЭЛЕКТРОСТАНЦИЙ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНА, СКОРО ПОЙДУТ ДВИЖУЩИЕСЯ УЛИЦЫ И НАЧНЕТ РАБОТАТЬ МЕТРО. ТЕЛЕФОННАЯ СТАНЦИЯ ВОЗОБНОВИЛА РАБОТУ.

Все прекратили разговоры и внимательно слушали радио.

Как только голос по радио умолк, мама бросилась вниз к коротковолновому телефону. Дети побежали за ней, чтобы тоже поскорее узнать, где же сейчас Травка и Алюта. Мама поставила радиотелефон на волну 3,47. Ей ответил хриповатый бас:

– Аэробаза вас слушает.

– Скажите, – сказала мама, – к вам не приходила сегодня девочка в лётном костюме, похожая на слоненка? И мальчик Травка?

Даже по радио было слышно, что человек, говоривший басом, удивился.

– Девочка, похожая на слоненка? Нет, никакой девочки-слоненка не было. И Травки тоже никакой. Впрочем, не отходите от аппарата. Я сейчас позову дежурного.

Телефон замолк. Ребята не отходили от репродуктора. Они посматривали на Травкину маму. Солнечка шептала:

– Ничего. Ничего. Он наверное найдется.

У Тюки навернулись слезы.

Даже Махрютка перестал придумывать смешное.

И вдруг из репродуктора раздался женский голос:

– Да, да. Мальчик Травка приходил. Он, сам один, понимаете, принес на себе парашют. Такой молодчина!

– А нельзя ли его подозвать к микрофону? – спросила мама.

Ребята затаили дыхание. Им было очень интересно послушать по радио Травкин голос. Но говорила все та же женщина.

– Видите ли, в чем дело: сейчас у нас Травки нет.

– А что такое? – забеспокоилась мама. – Что-нибудь случилось? Или он просто поехал домой?

– Нет, – ответили по радио. – Он улетел.

Махрютка от радости захлопал в ладоши:

– На луну улетел, вот молодчина!

– А я бы его ни за что не, пустила, – пропищала Тюка.

– Да погодите вы! – остановила их Солнечка. – Дайте послушать.

Из рупора доносились слова:

– Он улетел в Циолковск. Оттуда, как вам известно, отправляется сегодня ракета на луну.

– С кем улетел, на чем? – чуть не закричала мама.

– Подробно-то я не знаю, – ответил голос. – Какая-то девочка летит на луну, и он с ней как будто. Он что-то рассказывал, и командир полетел с ним на дирижабле. Да вы не волнуйтесь. Если берут детей, значит, особенной опасности нет. До свиданья!

„Это не наш зонтик!“

Тем временем Травка действительно подлетал на дирижабле к Циолковску. Вот как это произошло.

С большим трудом Травка дотащил тяжелый ранец с парашютом до аэробазы. Он свалил его на ступени широкой лестницы, вытер лоб рукавом и подумал:

„Ну вот, сейчас одам парашют и поеду обратно в детский сад. Кстати и обедать пора. Жаль только, что не удалось попрощаться с Алютой“.

По лестнице то и дело пробегали люди в лётных костюмах. Одна летчица подошла к Травке и сказала:

– Ты что, мальчик, рассматриваешь парашют? Хочется, небось, прыгнуть? Погоди, вырастешь большой и будешь прыгать с неба как со ступеньки.

– Алюта не совсем большая, и то уже прыгает, – важно ответил Травка. – А я буду прыгать, как только стану пионером.

– Но все-таки придется немного подрасти, – сказала летчица. – А сейчас ты кого ждешь?

– Я никого не жду. Я приехал сдавать Алютин парашют.

– Сдавать? – удивилась летчица. – Почему же ты один? Ну, пойдем со мной. Я провожу тебя, куда нужно.

И она провела Травку в большой светлый зал, где несколько человек раскладывали и проверяли разноцветные парашюты. Один из них взял парашют у Травки, осмотрел его и сказал:

– Да ведь это не наш зонтик. Смотрите, вот марка Ангарогэса. Да где ты его взял-то, мальчик?

Летчики окружили Травку. Травке пришлось рассказывать про Алюту все с самого начала.

Веселый командир И. И. Катенин

– Да я же знаю Алюту! – воскликнул один летчик с орденом и большим треугольным значком на груди. – Такая боевая девчонка! Это Спартака Васильевича Железнова дочь. Заслуженного летчика республики. Неужто уже прыгает? А я летал с ней, когда она еще вот такой была. – И летчик протянул руку к самому полу.

Травка подумал даже, что таких маленьких детей, как показал летчик, и вовсе никогда не бывает.

– Ну, пойдем, брат, ко мне, – продолжал летчик. – Мы сейчас вызовем Железнова. В Берлин, говоришь, он улетел? Хорошо, вызовем и Берлин. Тебя как зовут-то?

– Травка.

– Я так и знал. Пойдем, Травка. Ты по-немецки здорово разговариваешь?

– Нет, не здорово.

– Я так и знал. Нужно учиться. На всех языках нужно уметь разговаривать. А то я раз лечу в Токио, – знаешь, город такой в Японии, – вдруг, слышу, мотор начинает шалить. Пришлось садиться. Спустился в поле. Бегут люди. Я их спрашиваю, где мастерская, чтобы машину починить, а они мне тащат рису. Я спрашиваю, далеко ли до Токио, а они мне несут молока. Так и пришлось опоздать по расписанию. Очень было обидно.

Летчик привел Травку в свой кабинет. На синей двери кабинета блестела серебряная дощечка: „Командир аэробазы И. И. Катенин“. В кабинете был радиотелефон. И. И. Катенин поставил ручку на длину волны берлинского аэропорта и стал говорить по-немецки. Травка понял, что он вызывает Железнова. Но, очевидно, Железнова в Берлине не было, потому что командир сказал с досадой:

– Я так и знал! – И стал поворачивать ручку радиотелефона в разные стороны. Из рупора послышался голос:

– Московский аэропорт вас слушает.

– Я так и знал, – сказал командир. (Что бы ни случилось, он всегда говорил: „Я так и знал“.) – Скажи-ка мне, товарищ, нет ли сейчас у вас в порту стратоплана Ангара – Берлин?

– Здесь, недавно снизился, – послышался ответ.

– И Железнов здесь? Заслуженный летчик республики?

– Здесь. Он все ловит телефоном разные города. Разыскивает дочку.

– Так давай его сюда скорее.

Радио пошуршало немного и заговорило другим голосом:

– Слушаю. Кто меня вызывает?

– Железнов, здорово! – закричал летчик. – Это говорит Катенин. Приволокли, понимаешь, мне твой зонтик.

– Какой зонтик? – удивился голос Железнова.

– Не знаешь? Ну, парашют.

– Алютин? А Алюта? Что с ней? Неужели она…

– Ну, вот, я так и знал, – перебил Катенин. – Я так и знал, что будешь волноваться. Летчику волноваться нельзя. Доктор не позволяет. Ничего с ней не случилось. Она себе здесь новых товарищей нашла. Да вот тебе расскажет сам Травка. Валяй, брат. – И он хлопнул Травку по плечу.

Травка раскрыл было рот, чтобы рассказать о том, как он познакомился с Алютой, как с ней расстался, но в это время в радиорупоре раздалось щелканье, свист, хрип и вдруг совершенно неизвестный голос произнес:

– ГРАЖДАНЕ, ВНИМАНИЕ! НА МОСКВАЛЕНСТРОЕ ПРОИЗОШЛА СЕРЬЕЗНАЯ АВАРИЯ. ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ ЕЕ, НУЖНО ОЧЕНЬ МНОГО СИЛ, МОСКВА ОТДАЕТ СТРОИТЕЛЬСТВУ ВСЮ СВОЮ ЭЛЕКТРИЧЕСКУЮ ЭНЕРГИЮ…

И дальше все то, что слышала Травкина мама, слышали ребята в детском саду и все остальные жители города Москвы.

– Я так и знал, – тревожно произнес Катенин, когда радио умолкло. – Посиди здесь, Травка. А я пойду распоряжусь, чтобы все, кто может, вылетали на помощь.

Он встал и быстро вышел из комнаты.

О том, как Травка чуть было не умер с голоду

Травка остался один. Он осмотрелся. В комнате было много странных приборов. На стенах висели чертежи. У одной стены на большой подставке стояло восемь пропеллеров. Все они были разные.

Травка потрогал пропеллеры, а к приборам не стал даже и подходить: он боялся их испортить.

Чертежи, которые висели на стенах, были непонятны.

Травке стало скучно. Он вспомнил, что в детском саду, наверное, уже пообедали. Ему очень захотелось есть.

Но тут отворилась дверь, и вошел человек в белом колпаке и белой куртке. Он был похож на доктора. Только у доктора обыкновенно бывает длиннее белый халат. Даже странно было видеть такого человека среди чертежей, металлических приборов и пропеллеров. Он держал в руках блестящий поднос. Он спросил:

– Это ты – Травка?

– Я, – ответил мальчик.

– А ну-ка, Травка, скушай бычка. Командир приказал накормить тебя досыта, – сказал человек, и сразу стало ясно, что это повар. Он выложил перед Травкой на тарелку такой громадный кусок мяса, что Травка даже испугался. Однако, он взял ножик, вилку и храбро принялся за еду.

Когда Травка пообедал, повар собрал посуду и ушел. Травке опять сделалось скучно. Наверное, и мама давно пришла домой и ждет его, не дождется. И папа, может быть, пришел и рассказывает что-нибудь интересное. Хорошо было бы хоть поразговаривать с ними по телефону. Но телефонная станция не работала. Метро и трамваи не ходили. Итти пешком, – пожалуй, и до ночи не дойдешь.

И вдруг Травка подумал:

„А что, если попросить командира И. И. Катенина отвезти меня домой на аэроплане? У него ведь аэропланов много, и он всеми ими командует. Вот будет интересно: меня даже и не ждут, а вдруг я вхожу и говорю: „Здравствуйте, я прилетел на аэроплане!“

И Травке уже представилось, как он пролетает над детским садом и видит ребят, играющих на крыше. Они кажутся ему разноцветными воробышками. Он помахивает им рукой и кричит:

 
Вы – ребята-воробьята,
незаметные ребята.
А я сел в аэроплан,
потому что великан…
 

Ему так это понравилось, что он встал с кресла и пошел к двери искать командира Катенина. Но дверь сама отворилась перед ним, и навстречу ему вышел И. И. Катенин, а с ним другой человек, тоже летчик.

Спартак Васильевич Железнов

Этот человек сказал:

– Это ты – новый товарищ моей Алюты? Ну, давай познакомимся. Железнов – моя фамилия. А зовут меня Спартак Васильевич. – И он протянул Травке руку, такую жесткую, что Травка сразу понял, почему его фамилия Железнов. Даже рука у него была словно железная.

Железнов уселся в кресло, поставил Травку перед собой, похлопал его по плечам обеими руками.

– Ну, расскажи, расскажи, Травка… Как дочка-то на крышу села? Ногами не грохнулась? Бежала по ветру ногами?

Травка вспомнил, что Алюта действительно как будто бежала по воздуху, и поспешно сказал:

– Бежала, конечно, бежала. Я сам видел, как она бежала.

Тут вмешался Катенин:

– Я так и знал, Спартак Васильевич, что ты не за дочку беспокоишься, а за то, как она исполняет правила при посадке.

Железнов сказал на это очень серьезно:

– Ну, а как же? Я оттого и позволил ей прыгать с такой высоты, что она у меня опытная. Никогда не допустит ошибки. Высоты бояться не нужно. Кто боится высоты, тот никогда не будет хорошим летчиком. А она у меня будет капитаном воздушного корабля.

Катенин заговорил таким голосом, будто хотел поддразнить Железнова.

– Что же, она у тебя и лунные правила изучила? Забыл, что на луне-то совсем другие правила приземления или прилунения, не знаю, как сказать? Ты знаешь, что там парашюты недействительны, потому что и воздуха нет.

– Все это я знаю, – сказал Железнов, – а все-таки думаю пусть проявит свою самостоятельность, лишь бы себе не навредила и других не обидела. А с луной – это глупости. Никуда она не полетит.

Тут уже Травка не выдержал. Он хоть и знал, что не следует мешать взрослым разговаривать, но тут прямо чуть не закричал:

– Как глупости? А вот эту записку вы читали?

И он протянул летчикам записку, ту самую, с парашюта, на которой прямо было сказано, что Алюта спешно улетает на луну.

Алюта в опасности

Железнов взял записку, прочел ее, повертел в руках и медленно произнес:

– Н-да… Здесь что-то неладно. И какие-то „Соловьиные трели“ тут замешаны… Как бы, правда, ребятишки чего не напутали.

И он обратился к товарищу:

– Слушай, Катенин! Нет ли у тебя свободного самолета? Думаю все-таки слетать в Циолковск. Она у меня такая, что возьмет да и правда полетит на луну. Был такой случай. Она на крыле летала. Я один раз обещал взять ее с собой в полет, а потом раздумал. И вот поднялся метров на тысячу, а мне встречный летчик кричит по радио: „Эй, Железнов! На крыле“! Вылезаю на крыло, смотрю – моя Алюта замоталась тросом и сидит, как воробышек. Только волосы треплются по ветру.

– В том-то и дело, – проговорил Катенин. – А со звездолетом не пошутишь. Примотаешься тросом, домой-то уж и не вернешься. Звездолет так набирает скорость, что человек при отлете становится раз в пять тяжелее. Тросом его обязательно перережет пополам.

Травке сделалось страшно. Он подошел поближе к Железнову, схватил маленькими пальчиками складку его кожаного рукава и стал ее нетерпеливо дергать.

– Спартак Васильевич! Спартак Васильевич!

Железнов посмотрел на него добрыми глазами, кивнул головой, а сам сказал Катенину:

– Так что давай мне самолет. Полечу в Циолковск, пока не поздно.

Травка взглянул на часы. До пуска звездолета оставался ровно час.

– Я так и знал, что тебе понадобится самолет. Только сейчас нет ни одного. Все улетели на аварию. С инженерами, с техниками, с рабочими.

– А на вашем стратоплане? – напомнил Травка.

Железнов задумался и ответил:

– Нет, на стратоплане нельзя. Очень близко. Такую сильную машину нельзя поднимать. Да и не доберешься до аэропорта сейчас. Я сюда мчался на автомобиле полчаса. Пока туда доедем, опоздаем. И моторы сейчас в проверке. Там работают механики.

Но Катенин все-таки придумал, что делать. Он сказал:

– Есть у меня маленький дирижабль. Правда, водителя нет сегодня. Да я думаю, мы сами с тобой справимся. Как, Железнов, сумеем мы с тобой повести дирижабль?

Железнов только усмехнулся в ответ. Он умел летать на всяких машинах – заслуженный летчик Железнов. А вести дирижабль, по сравнению с полетом в стратосфере, – легкое дело. Он обнял Травку за шею и ответил:

– Вот и молодого человека захватим. Тебе приходилось летать на дирижабле?

Травка, сам того не желая, улыбнулся во весь рот:

– Нет, не приходилось.

От радости он даже позабыл, что ему давно пора домой.

Дирижабль

Оказывается, дирижабль был далеко. До него нужно было ехать на автомобиле по громадному аэродрому. Так называется поле, с которого поднимаются самолеты.

Четверо механиков выводили дирижабль из большого стеклянного дома с круглой крышей. Дирижабль передвигался по воздуху. Механики придерживали его канатами, чтобы он не улетел вверх.

Даже издали маленький дирижабль казался не очень маленьким, а порядочного размера. Но когда Травка с обоими летчиками подъехал ближе, то оказалось, что его можно было назвать маленьким разве в шутку.

– Вот так маленький! – сумел только выговорить Травка, когда они вышли из автомобиля.

И действительно, дирижабль был такой величины, что если бы вставить в него четыре трамвайных вагона один за другим, то все-таки осталось бы еще место.

– Конечно, небольшой, – сказал Катенин. – Всего только пять человек поднимает.

Длинное тело дирижабля поблескивало серебром. Внутри оно было наполнено легким-легким газом. Снизу к нему был приделан маленький домик, похожий на лодку с окошками. Этот домик так и называется гондолой. Гондола – это ведь лодка.

Железнов и Катенин быстро поднялись в гондолу по висячей лесенке. За ними вскарабкался и Травка. Катенин повернул ручку, и из больших металлических коробок полилась на землю вода. Прямо как из дождевой трубы во время большого ливня. Дирижабль делался все легче и легче. Механики отпустили канаты, и дирижабль поднялся вверх, как пузырик воздуха в аквариуме.

Железнов пустил мотор. Пропеллер дирижабля завертелся и стал загребать воздух. Дирижабль понесся вперед по направлению к Циолковску.

Под Травкой расстилалась Москва. Дома казались кубиками, поставленными в ряды. На черных крышах, накапливающих солнечное тепло, виднелись белые квадратики детских площадок с цифрами – номерами домов. Улицы были похожи на аккуратные бороздки. Сады и бульвары казались пучками травы, посаженными между кубиками. Река с пароходами напоминала выложенную стеклом канавку. И весь город был похож на громадную игру, в которую играют дети великана.

В алюминиевой гондоле дирижабля было светло, как в комнате. Шум мотора слышался будто бы издалека и не мешал разговаривать. Дирижабль плыл по воздуху и слегка покачивался от ветра.

Под гондолой была натянута антенна. Электромагнитные волны достигли ее. Из радиорупора раздался голос:

– ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ МОСКВА. РАДИОСТАНЦИЯ ИМЕНИ КОМИНТЕРНА. БОРЬБА С АВАРИЕЙ НА МОСКВАЛЕНСТРОЕ ПРОТЕКАЕТ УСПЕШНО. СКОРО ПОЙДЕТ ТРАМВАЙ И НАЧНЕТ РАБОТАТЬ МЕТРО.

Травка вспомнил о доме и заволновался. Он проговорил потихонечку:

– Мне бы домой сейчас. Или хоть поразговаривать с мамой по телефону.

– Ничего, Травка, успеешь, – сказал ему Железнов. – Вот найдем Алюту и доставим тебя домой. Скоро и Циолковск.

Инженер Стовбырь начинает объяснения

Посреди аэродрома города Циолковска на большой бетонной площадке стоял приготовленный к путешествию звездолет.

Строители звездолета осматривали его со всех сторон. Они залезали по лесенкам внутрь машины. Открывали и снова захлопывали дверцы.

Они гладили стены звездолета и заглядывали в окна, заделанные такими толстыми стеклами, что их невозможно, было бы выдавить никакими силами.

Все было построено так, чтобы звездолет мог долететь до самой луны и невредимым вернуться обратно на землю. Все было много раз осмотрено и проверено самыми точными инструментами.

Но строители еще и еще осматривали звездолет. Может быть, им просто было жалко расставаться с ним на целые три шестидневки.

Они строили его полтора года. Они любили его так, как родители любят своих детей.

Главный строитель, инженер Стовбырь, начал давать объяснения. Он говорил не только тем людям, которые стояли около него. Радиоволны разносили его слова по всей земле. Вот его слова:

– Товарищи! Вам, наверное, хочется увидеть, как отправится на луну наша межпланетная летательная машина. Но многие живут далеко и не могут приехать в Циолковск. Да и в самом Циолковске нельзя будет наблюдать; отлет аппарата вблизи, так как во время отлета находиться рядом с аппаратом опасно. Поэтому включайте телевизоры и смотрите на нас по радио.

Травка у телевизора

Травка и не заметил сначала, что на стене гондолы был приделан небольшой экран телевизора. Он был похож на обыкновенный экран, который бывает в кино. Но только он был поменьше размером. И он был не полотняный, а сделанный будто бы из стеклянных горошин. Если вглядеться поближе, то было видно, что каждая горошина – это малюсенькая электрическая лампочка.

Вдруг лампочки на экране засветились разным светом. На экране получилась картина, изображающая то, что происходило в Циолковске.

Правда, картина была составлена из множества разноцветных точек, но это совсем не было заметно. Люди на экране двигались и разговаривали.

Их голоса были слышны по радио и были даже громче обыкновенных человеческих голосов. А сами люди были маленькие, будто игрушечные.

Сначала Травке было очень смешно от этого, но он скоро привык и забыл даже, что он видит не настоящих людей, а только их изображения.

На пусковой площадке возвышалась громадина звездолета. Звездолет был по крайней мере раз в двадцать выше человека, стоящего рядом с ним.

Он был похож на белую сахарную голову, которые иногда бывают выставлены в окнах магазинов.

На самом верху звездолета блестели стеклами два выпуклые круглые окна. От этого он был похож еще и на глазастую рыбу, которая высунулась из земли и посматривает на небо. По стенам звездолета шли толстые круглые трубы и серебряные лесенки.

Инженер Стовбырь продолжал давать объяснения

– Вы спрашиваете, почему у звездолета нет крыльев? Как он полетит по воздуху без крыльев? На это я вам отвечу: в том-то и дело, друзья мои, что он полетит не по воздуху. Воздух есть только у самой земли. А километров за сто от земли воздуха нет совсем. Там пустота. Эти сто километров мы пролетим в две минуты. И для этого нам крылья не нужны.

У звездолета нет и пропеллеров. Пропеллеры ведь загребают воздух, а я уже сказал, что воздуха по дороге не будет.

Отчего же полетит эта громадина? А вот смотрите.

Инженер взмахнул рукой. Рядом с ним появился громадный чертеж, на котором было нарисовано, как звездолет устроен внутри.

– Вы знаете, что звездолет называют еще и межпланетной ракетой. Он и есть ракета громадного размера. Почему летит ракета? А вот почему: внутри у нее устроен канал. Посмотрите на канал звездолета. (В это время на чертеже засветилась зеленым светом самая середина звездолета. Стало похоже, будто внутри у него стоит громадная зеленая труба). В этой трубе взрывается газ. Труба закрывается сверху, а снизу открыта. Сила взрыва и толкает ракету.

Во время этих объяснений труба на чертеже наполнилась красным светом, похожим на огонь. Огонь разделился на множество красных стрелок. Стрелки забились во все стены столба. Они вырывались снизу столба огненным хвостом и ударяли в самую его верхушку с такой силой, что рисунок ракеты на чертеже словно не выдержал этой силы и начал подниматься кверху.

– Понятно? – спросил инженер Стовбырь.

– Понятно! – закричал Травка.

Но Стовбырь, конечно, не услышал его. Если бы он услышал все голоса, которые прокричали ему „понятно“, то, наверное, у него долго бы еще звенело в ушах.