Текст книги "Круг Ворожеи(СИ)"

Автор книги: Сергей Гоуданский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Да не стесняйся, давай вот сюда, – сказал купец, передвинув табуретку ближе к печке. – Сейчас, поставлю чайничек и попотчую тебя знаменитым пеймским отваром – обязательная вещь в лавках восточных торговцев. Поговаривают, чем чаще угощаешь им своих покупателей, тем большей удачей обернутся торговые дела. Нет, ты не подумай, я тебе вовсе не затем предлагаю! – весело протараторил Руфрон. – Просто попробуешь, там какие-то особые восточные травы. У нас такие не растут. По крайней мере, мне не приходилось отведать чего-нибудь подобного в тавернах Добраобара. Единственное исключение – Пейм. Дальше него восточных купцов не пускают – давнишний указ Три?вирума – собрания верховных магистров Добраобара в Гоудане. Стража Пейма неустанно за этим бдит, иначе городу это обернётся огромными штрафами.

Как-то раз весёлая история приключилась, – бодро продолжал Руф, раздувая печку. – Один купец с востока попытался пробраться дальше в Добраобар. Подкупил местных, чтобы они на своих телегах перевезли за ворота весь его товар в условленное место и сложили на подготовленный для него воз. Сам же он ночью, пока стража не видит, хотел пробраться на стену по крышам домов да сигануть оттуда прямо на мешки с шерстью. В том месте в стене была узкая щель, и когда пеймцы таскали его добро, он во все глаза за всем следил: то ли они укладывают на повозку или пытаются одурачить. Чуть что пошло бы не так, – заорал бы благим матом, что, мол, обворовали. Так и караулил у стены до самой темноты. Затем, как и задумано было, взобрался на крыши и, когда сменялась стража, незаметно перелез на стену и прыгнул вниз. Да вот только угодил он не на собственные тюки, а на кучу навоза! – Руфрон залился звонким высоким смехом. – Оказалось, что пока он забирался на стену, местные-то повозку угнали, а вместо оной подкатили телегу с коровьим навозом, чтоб тот ноги-то себе не поломал, – покряхтывая от хохота, выдавил из себя Руф. – С тех пор, говорят, больше никто из них за пределы Пейма соваться со своим товаром и не пытался. Хочешь продать – продавай в городе и кати назад.

Альдену тоже понравилась история. Хотя внешне виду не подал, он внутренне улыбнулся, когда представил себе разъярённого купца-прохиндея в роскошных дорогих одеяниях, выползающего из навозной кучи. Альд всё слушал непрекращающуюся болтовню Руфа, и недоверие и стеснительность стали понемногу отступать при виде простого жизнерадостного толстяка, который хоть и был не беден, вёл себя совсем не так, как те напыщенные торговцы, встречавшиеся ему на Ярмарке Южных Лугов.

– А сколько ехать до Пейма? – решил поддержать разговор мальчишка.

– А это смотря откуда ехать, – подчёркнуто сказал Руф, ставя чайник на печь. – От Тиринмина до Крубрада шестьсот вёрст, считай, две недели пути. А дальше смотря какой дорогой: либо южной через таможни Каблоса, – дней двадцать ещё, не меньше – либо северной по Добраобару, что выйдет дешевше, но там меньше чем за месяц не управишься точно. Кэлбен ведёт караван как раз из Пейма, а я-то присоединился в Крубраде. Ох, если б не эти жуткие вести о болоте, подъезжали бы уже к городу, а так – несколько лишних дней пути.

– А что не так с болотом? – удивился Альд, который не слышал новостей от гонца, проехавшего через деревню, а мать не решилась ему рассказать, дабы не нагонять лишней тревожности перед поездкой.

– Ой, парень, зря я болтнул лишнего, – веселье Руфрона мигом пропало, а лицо посуровело. – Дорога и так не спокойна, да и редко когда была спокойной, а тут ещё это...

На какое-то мгновение он замолк, разглядывая серые струйки пара, вырывающиеся из чайника.

– Ладно, я покажу тебе. Только не трогай!

Толстяк развернулся, слез с табуретки, тщательно вытер руки о полотенце и встал возле книжного шкафчика. Нагнувшись и пробежав глазами по ряду корешков, он чуть наклонился вперёд и достал со средней полки книгу в твёрдом зелёном переплёте с тиснёной цифрой два на корешке, после чего положил её на стол прямо перед Альденом. Он открыл фолиант ближе к концу и, едва касаясь страниц, стал бережно их перелистывать.

– Что это? – с искренним изумлением вымолвил Альд.

– Это, мой мальчик, одно из ранних пополнений "Альманаха Джахрира" – записок легендарного и величайшего путешественника во всём мире! – торжественно пропел Руфрон. – Все книги недёшевы, но эта особенно дорогая. Хотя самые последние пополнения альманаха ещё дороже. Это второе, а у нашего караванщика – пятое. Не представляю, сколько он мог выложить за него.

Руфрон снял закипевший чайник, поставил на круглую подставку из древесного спила, выдвинул верхнюю полку под столешницей, достал мешочек с травами и бросил пригоршню в кипяток.

– Это одна из самых переписываемых книг в гильдиях писцов, – продолжил он. Нужнейшая вещь для каждого, кто странствует и скитается по этому миру – из любопытства ли или же из-за наживы, а то и по каким иным причинам. Джахрир собирает сведения обо всех живых тварях со всех уголков земли, причём интересуют его исключительно те, что представляют путнику хоть какую-то угрозу. Книга поделена на три части: в первой, которую я как раз чаще всего и открываю, рассказывается о том, какие места спокойны, а в какие соваться не следует. Вторая часть о животных, а третья – о чудовищах. В мире много разных существ, но между этими, как он пишет, есть одно большое отличие.

– Что за отличие? – разволновался Альд.

– Не все животные опасны, – продолжал свой рассказ купец. – А даже те, что опасны, не каждый раз причинят вред. Если они нападают, то делают это потому, что боятся, или потому, что так добывают себе еду, а может, просто защищаются. Но чудовища опасны всегда, и живут они только для того, чтобы убить, растерзать, покромсать. Они губят зверей, птиц, людей, не щадя никого – не слышат ни мольбы, ни просьбы, с ними не договориться, их ничем не умилостивить и не подкупить. Всё что им нужно – это просто забрать жизнь. Стремятся они к этому с неистовой яростью, неотступно, и их не получится прогнать или напугать. Поэтому коль уж встретил их, исход будет только таким: либо сразишься насмерть, либо побежишь, что есть мочи. И ведь никто не знает ни о том, откуда они берутся, ни о том, почему несут всем такую погибель, – мрачно вздохнул Руф.

– Разве это не сказки? – недоумевал мальчишка.

– Сказки? – беспокойно и в то же самое время неуверенно всхохотнул Руф.

Купец на миг растерялся. На его лице отразился целый букет противоречивых чувств, но затем он взял себя в руки, прочистил горло и настойчиво произнёс:

– Боюсь, что всё это правда, парень. Авторитет Джахрира непререкаем. Копии его книги хранятся даже в библиотеках магистрата, так что это не какая-то там ерунда. Многие путники клялись, что сами сталкивались с описанными в его рукописях тварями и подтверждали правдивость его слов.

– Ну а ты тоже встречался с каким-нибудь из этих чудовищ? – спросил Альд, после чего съёжился на табуретке, согнув ноги и охватив колени руками.

– Я? Нет, – махнул рукой торговец. – Я не шастаю по всяким жутким местам и не ищу приключений на пятую точку. Предпочитаю слушать о таких похождениях в таверне у тёплого камина, заказав бочонок сидра и парочку вкуснейших местных блюд. Все эти чудища – удел авантюристов. Лучше держаться от них как можно дальше, благо что в деревнях да городах если и есть чудовища, то только в виде слухов и рассказов, и меня это, я говорю тебе, более чем устраивает. Помню, в одной корчме рассказывали про забавный случай, – попытался было перевести тему Руфрон.

– Так что там, в этом болоте? – перебил его мальчик.

– Ах да, – вновь помрачнел толстяк. – Вот, – он указал пальцем на середину правой страницы книги, – Джахрир называет эту штуку "Трясинником".

Альден снял очки, потёр глаза, затем вновь надел их и уставился в рукопись, изучая небрежно набросанный рисунок странного существа изогнутой формы. Передняя его часть была немного приподнята, и к низу от неё отходили какие-то отростки. Альдену тут же подумалось, что рисовал Джахрир неважно, однако рисунок был всего лишь плохонькой копией, да и то, сделанной далеко не с подлинника.

Руфрон зачитал отрывок: «...в заболоченной и притопленной местности. Весьма неуклюжа, но опасна на близком расстоянии, поскольку может совершить рывок, увлекая жертву корнями под себя и утаскивая в топь, и едва ли той удастся выбраться из-под цепкой подошвы твари. Размеры разнятся от небольших туш в сажень-другой до гигантских особей шириной в несколько десятков локтей и толщиной не менее двух локтей. Днём успешно укрываются от глаз, умеючи прячась в болотных топях, а в сумерках выползают и шарят по округе. Огня не боятся, и единственный известный способ умертвить Трясинника состоит в иссечении значительной части его тела. Большой опасности, впрочем, не представляют».

– Не представляют? Так что же тогда случилось там, в болоте? – воскликнул Альден.

– Понятия не имею, почему написано так, – отмахнулся Руф. – Для Джахрира, наверное, не представляют, а я вот читаю всё это, и кровь стынет в жилах. Даже думать об этом не хочу. Да и не знаю я, что там случилось. Может, и напридумывали всё, и никакой это вовсе не Трясинник был, – сердито пробормотал он. – Может, просто дорогу подтопило, а кто-нибудь проезжий разнёс дурные слухи ради забавы. Если тебе так уж интересно, спроси у Кэлбена, – выпалил толстяк, но затем тут же себя одёрнул. – Хотя нет, нет, нет, что я такое говорю! Не вздумай спрашивать, не надо его беспокоить! Уговор ведь был, да и он жутко не любит болтунов, наверное поэтому мне тебя и сплавил.

Альден так и не понял, что же именно имел в виду торговец, но все его мысли теперь занимала таинственная история с болотом, из-за которой караван повернул к деревне Три Холма – первый караван за последние несколько лет.

***

Что-то заскрипело, захрустело, и внезапно фургон остановился. «Привал!» – донеслось откуда-то сзади.

Старая тиринминская дорога была достаточно широкой, чтобы разминулись две простых повозки, но купеческий караван с его громоздкими передвижными домами занимал почти всю ширину, оставляя для проезда лишь узкую полоску с одной из сторон, проехать которой могли только всадники, да и то, вплотную прижимаясь к обочине. Все главные тракты в Добраобаре старались прокладывать по местам открытым, избегая густых лесов, глубоких лощин, узких холмистых ущелий и горных перевалов, ведь именно здесь грабителям было легче всего подготовить засаду, застать стражей врасплох и не дать конным воинам воспользоваться своим преимуществом. Однако не везде можно было столь удачно провести дорогу, и такие места Руфрон и называл "неспокойными", хоть и не потому, что нападения здесь часто совершались – просто ему самому было "неспокойно", когда его лавка на колёсах въезжала в эту предположительно опасную область.

Караван обычно отправлял вперёд всадника, чтобы вызнать, нет ли намёка на засаду, не идут ли встречные обозы, с коими потом будет не разъехаться. Своего конного стража Кэлбен как раз и послал на разведку, как только фургоны въехали в чащу. Вернувшись, он донёс, что дальше лес идёт уж совсем густой, а посему поляну для привала нужно подыскивать уже сейчас, чтобы не оказаться на дороге в сумерках, а то и вовсе глубокой ночью.

Как только возможность подвернулась, караванщик подал сигнал, и тарны остановились. Всадники проехались вперёд и назад, оповещая всех о предстоящей ночёвке. Деревья кончились, и один за другим фургоны начали брать влево, сворачивая на открывшуюся прогалину, поросшую невысокой травой. Она хмуро зеленела под сырым вечерним небосводом, затянувшимся кучными облаками. Со всех сторон поляну вплотную окружал лес, а в середине высились два старых замшелых вяза, покачивая своими раскидистыми ветвями. Руфрон повёл тарнов именно к ним, чтобы оказаться в самом центре временного лагеря. Уж больно ему не хотелось ночевать возле кромки леса, зная, что дремучая ночная пуща будет скрестись в боковину его колёсной хижины.

Фургон Кэлбена, сделав по поляне крюк, остановился у самой дороги. Из большого крытого прицепа, напоминавшего деревенский сарай, вышли сонные и вялые стражники. Двое самых младших, взяв по топору, поплелись в лес, а ещё двое, постарше, лениво переминаясь, осматривали незнакомое место. Кэлбен, закинув ноги на парапет облучка, с безучастным видом раскуривал трубку.

Остальные купцы расположились кто где, порушив строй и небрежно раскидав фургоны по полю. Кто-то, остановив тарнов, сразу забрался назад в свою передвижную лавку, кто-то, потягиваясь, глазел по сторонам или прохаживался по поляне. Повар, который ехал в одном из купеческих фургонов, копошился в тележке походной кухни. Все ждали, когда юные вояки принесут поленья да начнут разводить костры.

Конные стражи спешились. Двое из них также отправились в лес за дровами, а остальные двое повели лошадей к повозке Руфрона.

– Эй, толстяк, давай-ка, двинь дальше, коней привяжем здесь, – бросил купцу один из них.

– Да какая ж разница, где будут пастись ваши кони? – набычился Руф.

– А такая, что здесь за ними проще усмотреть. Давай, давай, крути колёсами, места вон ещё полно, – резко ответил воин.

Руфрон насупился, но дальше пререкаться не стал. С одной стороны, именно эти люди, случись что, заступились бы за него, и он в душе был им за это премного благодарен. С другой стороны, любых воителей он всегда сторонился – по его мнению все они были грубы и не слишком предусмотрительны. Руф схватил вожжи, тихонько дёрнул, проехал чуть вперёд и остановился, раздосадовавшись, что его согнали с самого уютного местечка. Повертев головой, он заприметил незанятый пятачок сразу за повозкой Кэлбена, отделённый от неё куцей полосой подлеска, плавно переходящей в тёмные высокие деревья чащи.

Кэлбен был человеком замкнутым, суровым, немногословным и не любил пустую болтовню. Поначалу Руфрон испугался, что деревенский парень прилипнет к караванщику с бесконечными вопросами да расспросами, как это часто и бывает с мальчишками, но, как оказалось, Альден был не шибко-то большим любителем поболтать. "Наверное, вырастет таким же нелюдимым", – вдруг подумалось торговцу и, улыбнувшись этой мысли, он решил-таки рискнуть и повёл своих тарнов вправо к самому лесу.

Вскоре запылали костры. Вечерние сумерки последнего летнего месяца быстро заливали поляну смолистой чернотой, сочащейся из-под высоких тёмных стволов лесных деревьев. Северо-западный ветер разорвал стёганое одеяло серых облаков, и в образовавшийся просвет высыпался жемчуг мерцающих звёзд. Заметно похолодало. Воины накинули плащи, купцы облачились в куртки и шерстяные безрукавки, плотнее придвинувшись к огню.

Над каждым из костров расставили по треноге и подвесили по большому походному котлу. В первом бурлила вода для отваров и вечернего чая, во втором варилась каша, а в третьем скворчало жаркое из различных клубней, овощей и вяленого мяса. Костры горели поодаль друг от друга, освещая образовавшийся между ними участок, посередине которого расположился наскоро сделанный из табуретов и досок стол. На нём была собрана пища, приготовлений не требующая, а также стояла пустая деревянная посуда и ровная линия кружек. Купцы уселись у самого большого костра, а воины, разделившись на две группы, собрались подле остальных двух.

– Почему стражники не сидят вместе? – спросил Руфрона Альден.

– Они из разных городов, – ответил торговец. Конные едут с Кэлбеном с самого Пейма, а пеших он нанял в Крубраде. Как пить дать, договорился не за дорого. По сути-то нанял и там и там всего двоих.

– Двоих? – запутался парень.

– Ну да, почти. У каждого по ученику, итого четыре. Не сказать, конечно, что от учеников толку мало, но ученик есть ученик. Ты только не обижайся, ведь, как я понял, ты и сам в городе собрался проситься в гильдию?

– Собрался, – пробурчал Альд.

– Не скажешь в какую?

– В механическую.

– В гильдию механиков? – подивился купец. – Не хотел бы тебя расстраивать, но, полагаю, шансов у тебя немного. Попасть туда на обучение также трудно как и к ювелирам, монетчикам или писцам. Конечно, если бы ты был городским и имел бы нужные знакомства... – протянул он.

– Знакомства есть, – неуверенно ответил Альд.

Руфрон с удивлением посмотрел на парня, но дальше расспрашивать не стал. На него вдруг наплыли воспоминания о том, как он сам, будучи чуть постарше Альдена, подался в ученики к старине Ро?косу. Попасть в крубрадскую торговую гильдию тоже было делом весьма и весьма непростым, однако ведь ему удалось благодаря собственной находчивости. Каждый раз, когда в город въезжал караван, Руф подбегал и высматривал товары, которые купцы только ещё начинали разбирать да раскладывать. Затем он выбирал какую-нибудь мелочёвку, что была ему по карману и уже (или ещё) в городе не продавалась, и тут же предлагал её выкупить, притом не чуть-чуть, а сразу много, но по заниженной цене. Обычно купцы махали руками, пытаясь прогнать назойливого парнишку, но звон подкидываемых им монет словно околдовывал их. Затем Руф бежал по торговым рядам и лавкам, предлагая местным купцам "свой товар", добавив к цене несколько медяков сверху. Кто-нибудь обязательно да соглашался. Эту настойчивость и находчивость заприметил Рокос, торговавший нитками, верёвками, мешками и тканями. Он-то и взял Руфрона в помощники. Ох, сколько воды утекло с тех пор.

– Ладно, давай-ка вылезай и пойдём поедим горяченького, – наконец прервал молчание купец.

– Да у меня своя еда в припасе, – застеснялся мальчик.

– Хлеб, зелень, овощи, яйца да картошка? – усмехнулся купец. – Это совсем не дело, когда такой холодище.

– У печки погреюсь, – не сдавался Альд.

– У печки? Ну тогда не забудь вначале притащить охапку дров, – усмехнулся толстяк, указывая на мрачную стену чёрных деревьев. – Благо, что лес-то совсем под боком, а?

Альден понял ехидную шутку, нехотя выбрался из фургона и подался вслед за купцом. Они подошли к столику, Руфрон взял две миски и направился к одному из костров, вокруг которого молчаливо сидели воины. Он уважительно их поприветствовал, после чего один из молодых стражей поднялся, взял черпак и разлил по мискам восхитительное варево. Купец поблагодарил воина, посмотрел на мальчишку и мотнул головой в сторону другого костра, у которого сидели торговцы.

Примерно два часа просидели они, слушая рассказы о далёких краях и прошлых временах, о выгодных сделках и редких товарах, о грабительских поборах и несправедливых налогах, после чего оба зазевали и отправились на боковую.

***

Караван тронулся в путь поздним утром, когда все хорошо отоспались и отдохнули от дорожной тряски. Единственными, кто поспал мало, были молодые воины, поочерёдно сменявшие друг друга в ночном дозоре.

Первой, как всегда, на дорогу выбралась низкая, но тяжёлая и широкая повозка караванщика Кэлбена. Толстые деревянные боковины с вытянутыми узкими оконцами были обиты железом, по центру дугообразной крыши также проходил широкий железный конёк. На передней стенке под низким козырьком облучка висели два круглых щита, а передний парапет был гораздо выше и толще, чем на купеческих фургонах, и в случае нападения мог уберечь от стрел.

Следом выехал Руфрон на своём полуторном колёсном доме, а далее неспешно подтянулись и остальные. Завершали колонну двое всадников.

Как и говорил разведчик, лес дальше стал ещё гуще, чем прежде. Большие прогалины они проезжали всё реже, а вскоре даже и мелкие пропали из виду. Навстречу так никого и не попалось до сих пор, и путники сомневались, что в ближайшее время наткнутся хоть на какое-то поселение. Полузаброшенная дорога местами густо поросла травой, а где-то запорошилась сухими чёрными листьями. Лесных зверей также не было видно, так как те разбегались и прятались кто куда задолго до появления растянувшегося обоза, который своим стуком и скрипом, гулко разносившимся по всему лесу, мог бы и мёртвого поднять. Птицам, тем не менее, было всё равно, и они звонко щебетали и пересвистывались как поодаль, так и прямо над головой в ветвистых лапах придорожных деревьев, нависающих зелёной крышей над старым тиринминским трактом.

Вечером дорога пошла вверх, поднимаясь по длинному пологому склону, а затем совсем вздыбилась и стала взбираться на такую круть, что встречается только в самом настоящем предгорье. Мускулистые тарны, посапывая, медленно, но мужественно тащили тяжёлые фургоны, оставляя в земле глубокие отпечатки копыт. На вершине открылся невероятный вид. Лес сменился низким кустарником, а на самой макушке образовалась проплешина совсем сухой земли, поросшая жухлой низкой травой. По правую руку на холме почти не было деревьев, и эта прореха доходила до самой низины и там длилась ещё треть версты: вид был такой, словно великан катнул с горы гигантский валун, поваливший всё на своём пути. Лес здесь когда-то выгорел, и причиной тому стали непотушенные угли большого круглого кострища, выложенного камнями на макушке холма.

Багровое солнце медленно склонялось к закату, охватив урочище последними золотистыми лучами. Было решено остановиться на ночлег прямо на самой возвышенности, хотя фургоны едва-едва умещались здесь, даже плотно прижавшись друг к другу.

На следующий день дорога то и дело петляла между лесными буграми и оврагами. Лес снова поредел, и опять стали попадаться обширные лесные поляны с мягкой тонкой травой и калейдоскопом пахучих луговых цветов.

Первое время Альден либо смотрел в круглое окошко со второго яруса колёсной лавки, либо спускался вниз и с разрешения торговца часами рассматривал и изучал свитки с картами, которые были припрятаны в тесной прихожей в нижнем ящичке стола. Среди них была большая карта Добраобара с прилегающими странами, которую купец уже показывал ему в самом начале путешествия, пара мелких карт с территориями, лежащими сразу же по ту сторону Каменного Хребта, но большинство свитков имело отношение к землям, окружавшим добраобарские города, такие как Пейм, Тсул или Крубрад. Среди них была и одна карта окрестностей Тиринмина с огромным озером на западе. К сожалению, область к востоку от города, где находилась родная деревня Альдена, и по которой как раз сейчас и ехал торговый караван, на свиток не вошла. Деревень и поселений на подробных картах было превеликое множество. Всех их связывали с городом и друг с другом сети толстых, тонких и пунктирных линий, обозначавших проезжие или малопроезжие дороги. Мальчик предположил, что Руфрон колесил не только между городами, но и торговал в сельской местности, поскольку на некоторых картах виднелись сделанные им надписи, пометки, крестики, кружки и галочки.

Вскоре Альд совсем освоился и выбрался на крышу фургона, где и проводил бо?льшую часть времени, созерцая дивные лесные пейзажи. Правда, разрешение на это от Руфрона он получил далеко не сразу, а только когда вызвался залатать отверстие на стыке печной трубы и крыши, с чем успешно и быстро справился – к полному восхищению купца. Убедившись, что парень хозяйственный и не разгильдяй, Руфрон разрешил ему ехать наверху, тем более что крыша с лёгкостью выдерживала тощего рыжеволосого мальчишку.

На четвёртый день тракт начал спускаться всё ниже и ниже, пока не нырнул в старый тёмный лес с огромными деревьями, поросшими мхами, лишайниками и древесными грибами. Хоть в последние дни и распогодилось, солнечные лучи сразу куда-то делись, будто намеренно избегая этого места. Приятно обдувавший лёгкий летний ветерок тоже поспешил убраться восвояси, и застывший воздух вязко расступался перед медленно идущими тарнами. Птицы замолкли. Лес вновь начал сгущаться, а дорога неумолимо клонилась влево, опускаясь всё ниже. Несколько раз на пути попались прогнившие мёртвые деревья, рухнувшие на дорогу с пологого склона, что тянулся по правую руку. Впрочем, останавливаться не пришлось: тарны Кэлбена, наклонив вперёд свои головы, с лёгкостью подцепляли мощными чёрными рогами-бивнями замшелые стволы, прямо на ходу оттаскивая их к обочине, а то и сразу разламывая надвое, тем самым расчищая путь для повозок.

Вскоре вся лесная земля покрылась пушистым одеялом мягких мхов, сквозь которое прорезался высокий мокрый хвощ. Склон справа пошёл широкими оврагами, сверху донизу заросшими папоротником. На пути появились лужи: вначале небольшие, а затем и крупнее – до восьми-десяти локтей в длину и до двух в ширину. Спустя час дорога достигла дна низины, по крайней мере, так казалось путешественникам, ибо склон с оврагами совсем сошёл на нет, крупных деревьев стало значительно меньше, и между ними расползлись крупные травяные кочки и низкие чёрные берёзки, перемежаясь с лысыми палками высохших тонких елей.

Проехав ещё немного, путники увидели широкий красно-бурый ручей, пересекающий тракт чуть наискось и теряющийся в чёрном ольшанике. Первые фургоны взяли его штурмом, расплескав чёрную жижу обрамляющих ручей бережков, а одна повозка из середины обоза, запряжённая лишь одним тарном, застряла на выезде, увязнув колёсами в глубокой свежепроторенной колее. Мимо повозки Руфа проскакал всадник и, поравнявшись с фургоном Кэлбена, свистнул. Караван остановился. Все повылезали посмотреть, что случилось.

– Мда, похоже добрались до северной окраины Тхомских Болот, – сказал один из торговцев.

– Да не-е, – протянул другой. – Болото же почти высохло, не может быть, чтобы здесь, на самом краю, оно осталось.

– Не может быть, говоришь? – вмешался третий. А чудищам в сухом болоте тогда откуда было взяться?

Альден посмотрел на Руфа, выжидая, что тот тоже что-нибудь скажет. Но толстяк лишь глубоко вздохнул.

– Морасс прав, – внезапно донеслось из-за спин торговцев. Они расступились и к ручью вышел Кэлбен. – Если мои старые карты не врут, а они не врут, то мы как раз где-то у северных границ этих топей. Но это совершенно не важно, потому что другого пути всё равно нет. Сейчас нам надо как можно скорее вытащить повозку, потому как что-то мне подсказывает, эта низина кончится ещё нескоро, а нам кровь из носу надо выбраться из неё до наступления ночи.

– Да, да, верно, всё так, – раздалось сразу несколько голосов.

– И что же будем делать? – спросил один из купцов – крепко сложенный мужчина с большим круглым лицом. – Тарнов ведь, как известно, пятиться назад не заставишь, а таких длинных и прочных верёвок, чтоб дотянуть до передних фургонов, у нас нет.

– Лопаты здесь тоже не помогут, – мрачно предрёк другой. – Столько жижи кругом, копай не копай, тут же наплывёт новая.

– Зря ты так думаешь, – ответил Кэлбен. – Грязи много, всю не перекидать, это да. Но главное успеть подложить брусьев и веток.

Возиться в чавкающей грязи с лопатами и ветками заставили, как всегда, четверых юных воинов, а также и самого? неудачливого владельца застрявшей повозки. Бурая вода ручья стала мутной, повсюду окрасившись в чёрно-серый цвет, а оба берега превратились в сплошное скользкое месиво. Безучастным не остался никто: все собрались поглазеть на потуги барахтающихся по колено в грязи трудяг, давая под руку нужные и ненужные советы. Спустя какое-то время, с руганью и перебранками, а также не без помощи двух боевых коней, фургон таки тронулся с места и выехал на твёрдую землю.

И только теперь всем открылась новая перспектива. Позади оставалось ещё целых три фургона, причём два из них также тащили одиночные тарны. Никто не горел желанием проворачивать проделанное ещё раз, а то и больше, особенно измотанные молодые стражники. Порешили на том, что нужно закидать переезд брёвнами, уложив их вдоль течения ручья. Вот только деревья вокруг были либо слишком толстыми, либо слишком тонкими. Кэлбен приказал всем без исключений направиться в лес и прочесать округу в поисках тех, что подошли бы по толщине. Собрали и раздали все топоры, какие только были, включая несколько боевых из личного арсенала караванщика. У двоих купцов обнаружилось по ржавой двуручной пиле, одну из которых вручили Руфрону и Альдену. После этого всем было приказано разойтись в разных направлениях по правую сторону от тракта, так как по левую за зарослями молодой ольхи, похоже, и вправду начиналось болото.

Руфрон охал и ахал, то ли с боязнью, то ли с отвращением держа в руках ржавое полотно, но Альда это задание весьма приободрило. Он был доволен, что ему (хотя на самом деле толстяку Руфу) дали настоящее мужское дело, притом в точности такое же, которым занимались все остальные. Поэтому в то время как купец причитал где-то позади, Альден с неутолимым азартом огибал кочки и перепрыгивал через малозаметные, но глубокие лесные канавки и ямы, часть которых заполнилась водой. Купец едва поспевал за мальчонкой, время от времени с жалобным стоном проваливаясь ногой в одну из таких ям, а Альден так завёлся из-за приключившегося, что уже выстроил грандиозный план, как в будущем сделает колёсный механизм, позволяющий легко преодолевать такие лесные преграды. Суть задумки сводилась к созданию у колеса внутреннего обода с выдвижными острыми штырями, а также добавочного устройства, которое закрепляло бы обод и приводило его в движение простым вращением рукояти. Фургон с таким механизмом пусть не быстро, но зато легко мог бы выехать из любой грязюки, цепляясь шипастыми колёсами за твёрдую поверхность. Все эти идеи возникали у Альдена прямо на ходу, и он с запалом изливал их на измождённого торговца.

Когда караван уже начал было пропадать из виду, они наткнулись на старую берёзу, укутанную бледно-зелёным лишайником, с большим круглым капом в нижней части ствола. Пилить решили прямо над ним. Немного повозились с надпилом, и дело пошло. Когда пила прогрызла три четверти ствола, Руфрон замер как вкопанный.

– Погоди-ка. И что делать, если дерево начнёт падать прямо на меня? – пропыхтел толстяк.

– Как что? Отойти, – изумился мальчик.

Купец в очередной раз глубоко вздохнул и вновь взялся за рукоять. Вскоре дерево заскрипело, затрещало и с глухим стуком ударилось о землю. Руфрон подвязал железное полотно к стволу, схватился за толстый конец и потащил к дороге. Альден, покряхтывая, как мог старался приподнять волочащуюся верхушку своими худыми руками.

Все деревья, которые только нашли, распилили и уложили в мутную жижу. Фургоны проехали по наспех сооружённой бревенчатой переправе без особого труда. У всех словно гора с плеч свалилась, но Кэлбен был недоволен: провозились слишком долго.

– Глава 2. Болотная погибель

Караван шёл всё вперёд, но дорога даже и не думала подниматься. Незаметно подкрадывался вечер, дневной свет постепенно таял. Альден забрался на чердак Руфроновой повозки, завалился на тюки и обдумывал свой хитроумный механизм. В голове у него возникали железяки, детали, механические рычажки и передачи, которые он ловко крутил и вертел, соединяя, заменяя и добавляя в своём воображении. Он совсем забыл о монотонном болотистом ландшафте в отличие от Кэлбена, который выбрался из фургона на передок и сидел там с хмурым видом, вглядываясь вдаль с надеждой, что вот-вот начнётся нормальный густой лес, пусть и такой же тёмный и сырой, через который путь пролегал в первой половине дня. Один из конных стражей предложил было проскакать вперёд и разведать местность, но караванщик его придержал – смысла в этом уже не было.