Текст книги "Круг Ворожеи(СИ)"

Великий Круг – так называли они его. Древние знания, древние умения мудрейших – давно забытые, давно сгинувшие в песках времён, сметающих всё на своём пути и не щадящих никого и ничего. Начавшись с разлада в едином видении, противостояние двух величайших знатоков Великого Круга привело к страшной трагедии, обернувшейся распадом и погибелью целого мира. Немногие сумели спастись, а среди выживших лишь единицы сохранили фрагменты древних знаний, а история разноречивых суждений была позабыта, когда подошёл к концу жизненный срок тех, кто ещё нёс в себе осколки этих печальных воспоминаний.

Но проторенный когда-то путь не сгинул в вечности, ибо оставшиеся хранители его секретов рьяно стремились пройти его до конца. Они разбрелись по миру, стараясь вернуть ему былое величие, но то ли им недоставало дара учительства и убеждения, то ли сами люди так сильно изменились, что мало кто был способен и готов понять, принять и продолжить то, что делали и к чему стремились древние. Как бы то ни было, именно они – далёкие потомки зачинателей Великого Круга – должны исправить давно позабытую ошибку и предотвратить ту угрозу, что эхом последствий нарушенного равновесия мира докатилась до нынешних времён и приготовилась погубить всё живое.

В Добраобаре, объединённом государстве одиннадцати независимых городов, их знали как ворожей, умеющих то, на что не был способен никто другой, но только время покажет, смогут ли они осознать свои высшие цели и хватит ли им сил и мастерства этих целей достичь. Пока же угрозы никто не ведал и ни о чём не подозревал. Крестьяне днями напролёт трудились на полях; ремесленные гильдии набирали умелых учеников, которые удивляли старых мастеров новыми идеями; купеческие караваны бороздили дороги Добраобара, везя с собой редкие товары из далёких стран востока и запада; а городские магистраты плели сети интриг и вели лукавые игры, борясь за деньги, власть и влияние. Ворожеи же здесь были редкими гостьями, но как только появлялись, то очень скоро попадали в цепкие лапы городской знати и, обременённые собственными обещаниями и пленённые хвалой, богатствами и роскошью городов, становились сошедшими с пути, живущими на старых знаниях и умениях, неспособными научиться большему. Так уменьшались ряды тех, в ком мир когда-то находил опору. Так исчезали те, кто мог противостоять грядущему. Так угасала последняя надежда.

– Глава 1. Объездной тракт

– Быстрее, Альд, поторопись.

– Да знаю, я, знаю! – с заметным недовольством ответил Альден, копошась в своём походном мешке. – Ну где же он, где?!

Парень что-то искал среди аккуратно уложенных матерью вещей, своими яростными движениями всё больше превращая их в один большой спутанный комок.

– Караван ждать не будет, и ты прекрасно об этом знаешь, – напомнила мать.

– Да, да, да, – разозлился он на уже какое по счёту напоминание об очевидном. – Я не поеду без своего ключа, – насуплено сказал он и манерно сложил руки на груди.

– А в своей мастерской ты смотрел? – поинтересовалась мать.

– Ну а как ты думаешь? – огрызнулся мальчик.

– Одолжишь у других учеников, – попыталась успокоить его мама, но, разумеется, безуспешно.

– У других учеников! – язвительно повторил Альд. – Делать им нечего, как раздавать свои инструменты первым встречным.

– Когда подружишься с ними, то первым встречным уже не будешь, – возразила она.

Он ничего не ответил, поправив на носу очки с маленькими хрустальными линзами шестигранной формы. Несмотря на свой замкнутый характер, он действительно очень хотел найти единомышленников среди учеников механической гильдии. Деревенские оболтусы не принимали Альдена в свою компанию и частенько подшучивали над ним, из-за чего он замыкался в себе ещё больше. Друзей у него не было совсем, и почти всё свободное время он проводил в одиночестве в мастерской, которую соорудил сам в ветвях двух старых деревьев, что росли неподалёку от дома на холме.

Мать очень любила его и не хотела отпускать, особенно теперь, после смерти отца, но она понимала, что другой возможности отправить сына в город может более не представиться, ведь караваны перестали проходить через деревню. Теперь их путь пролегал южнее по новой дороге через высохшее болото. Однако в последние несколько недель шёл такой ливень, что тракт в этом месте вновь стал непроходимым. Саму дорогу не размыло, но вокруг неё появились топи, и поползли слухи о нападениях болотных тварей. Рисковать никто из путников не хотел – уж лучше сделать крюк по старому пути, свернув на север. Обо всём этом селянам поведал гонец, направлявшийся в Тиринмин. Он также сообщил, что по пути обогнал идущий в город караван, а значит, тот должен был также вскоре проехать через деревню, чего не случалось уже много лет.

Как только мать Альдена услышала эти новости, перед глазами тут же всплыли воспоминания об отце мальчика: "Смотри, какой смышлёный! Невероятно, он сам починил!" – восхищался отец. – "Как подрастёт, обязательно отправлю его в город. Негоже ему на полях спину гнуть". Он не простил бы ей, если бы знал, что она ничего не сделала, хоть и понимала, что следующей возможности отправить сына на учёбу может не случиться и вовсе. Отцу нравилась его увлечённость инструментами и разными приспособлениями, и его совершенно не волновало то, что мальчонку местные считали чудным, и что никто не хотел с ним водиться. В те времена земледельческие дела шли в гору, и как только представлялась возможность, отец покупал у караванных торговцев инструменты по работе с деревом и металлом, а также и хитрые механические диковинки вроде самооткрывающихся шкатулок, дверных замков или заводных игрушек, которые купцы, бывало, везли с собой. Всё это он дарил Альду, который первым же делом разбирал железные устройства до последней пружины.

– Не поеду. Это был отцовский подарок, – завредничал мальчик.

– Как и всё остальное, – тихо молвила мать и отвернулась. На глазах у неё выступили слёзы. Все планы, воспоминания, мысли и чувства слились воедино и нахлынули разом, пронзая сердце. Всё внутри сжалось, и она поняла, что вот-вот разрыдается в голос, прижмёт сына к себе и уже никогда и никуда не отпустит. Тогда она резко схватила его за руку, взяла его походный мешок и приказным тоном произнесла:

– Идём!

Мама всегда была очень обходительной и никогда себя так не вела, поэтому Альден решил, что перечить не стоит. Они вышли из дома и поднялись на холм. Мальчик в последний раз окинул взглядом своё убежище в ветвях, в которое он вложил так много времени и сил. Спустившись по пыльной тропе, они повернули на главную улицу и, пройдя почти до самого конца, свернули ещё раз по направлению к лавке дядюшки Вимхо. Миновав мост, они повстречали деревенских мальчишек, один из которых, не постеснявшись матери Альдена, громко заявил во всеуслышание:

– Смотрите-ка, очкастый пошёл поглазеть на заезжих!

– Брысь отсюда! – рявкнула мать к полному изумлению не только сына, но и мальчуганов, которые тут же поспешили ретироваться.

– Теперь запомни хорошо, Альд, что я тебе скажу. В пути ни с кем не разговаривай, к воинам не вздумай даже приближаться – это дикие и грубые люди. До Тиринмина ехать пять-шесть дней, еды тебе хватит. Дорога рискованна, но на караваны нападают очень редко – рядом с путниками ты в безопасности, так что ни в коем случае никуда не отлучайся, когда будет привал. Как я уже сказала, караван ждать не будет. Обуза им не нужна, но я хорошо заплачу вожатому. Возьмёт он тебя, только если не будешь доставлять беспокойств и неудобств, поэтому будь тише воды, ниже травы – сиди молча, никого не тревожь, представь, что ты всего лишь один из купеческих тюков. Когда караван остановится в Тиринмине, кто-нибудь из купцов доведёт тебя до здания гильдии, но там и оставит. Ты должен спросить Омнуса. Это единственный человек из города, которого мы знали с твоим отцом. Запомни – Омнус, – отчётливо произнесла мать. – Надеюсь, что он всё ещё там и что... он всё ещё жив, – сделала она недолгую паузу. – Он обязательно поможет! Должен помочь. Если вдруг что не так, ищи любого ремесленника и покажи ему, что умеешь. Просись на любую работу за еду и ночлег, а сам жди ближайшего каравана, идущего на восток. Расскажешь вожатому, как добрался до города, и что тебе нужно проехать несколько суток до деревни на холмах. Смотри сюда, видишь? Вот здесь на ремне шов, там внутри кармашек с двумя серебренниками. Покажешь их караванщику, едва ли он сможет тебе отказать. Ни в коем случае не доставай и не трать их – они только для этого случая, ты понял?

Альден молча кивнул. Только сейчас он начал понимать всю серьёзность происходящего: что ему действительно придётся впервые покинуть родной дом. Когда мама поведала о своём намерении отправить его в город на учёбу, то в голову приходили какие угодно мысли, но не эта. Ехать как-то сразу же расхотелось, но, глядя на мать, возражать почему-то тоже, хотя он часто вступал с ней в пререкания из-за своего норовистого характера. Мама уже объяснила, что учиться, скорее всего, придётся несколько лет, после чего он сможет вернуться. Она говорила, что в деревне у него нет никакого будущего, и что если вдруг поразит какая-нибудь серьёзная хворь, то здесь, в отличие от города, шансов на излечение было маловато. Совсем недавно суровый недуг унёс жизнь его отца, то же самое случилось несколько лет назад и с тёткой, которая жила вместе с его родственниками по материнской линии в доме на нижней улице. Местные знали, только как справляться с лёгкими недомоганиями – умелых же целителей не было даже в ближайшем селе.

С другой стороны, родной дом ему изрядно наскучил: все окрестности он давным-давно облазил, а единственным хоть сколь-нибудь значимым приключением было ежегодное посещение Ярмарки Южных Лугов – живописного места между трёх озёр, ближе к восточному тракту, где в разгар второго летнего месяца устраивалось грандиозное трёхдневное празднование. В это время туда стекались жители всех соседних сёл, деревень и хуторов, а также изредка заезжали мелкие торговцы и ремесленники c западных окраин земель Крубрада. В последние годы эта ярмарка стала единственной и редкой связью селян с внешним миром. Не то чтобы Альд любил сами приключения как таковые, но новые места влекли его возможностью разузнать что-то интересное. Иногда он задумывался о том, как оно там, в городе, или, например, что за люди живут ещё восточнее Крубрада, откуда купцы везли с собой всякие интересные приспособления. Правда, делаться торговцем, чтобы провести чуть ли не всю жизнь в дороге, у него не было ни малейшего желания.

– Ну вот и пришли, – сказала мать Альдена и тяжело вздохнула.

Караван стоял чуть поодаль от холма, где кособочились последние деревенские хижины, а дорога сливалась с ещё одной, огибавшей холм и бегущей далеко в поле, на дальней границе которого виднелась кромка густого леса. Через версту эта дорога делилась ещё на две, одна из которых вела вдоль опушки в ближайшее село, а по другой, уводившей глубоко в чащу, когда-то шли путники и караваны в Тиринмин. В те времена она была широкой и укатанной, но природа быстро берёт своё: обочины густо поросли кочками, мхом и кустарником, местами прямо посредине колеи пробивались гибкие побеги молодых деревьев. Местные знали, что если и дальше никто не будет здесь ездить, через несколько лет дорога так зарастёт, что станет совершенно непроходимой. Но поделать с этим ничего не могли.

– Смотри, это тарны, – сказала мать, указывая Альду на массивных тягловых животных, своей статностью напоминавших быков. Только эти были выше, гораздо шире, с длинной шерстью на голове и гривой на шее, с толстыми прямыми ногами, каждая из которых завершалась четырьмя копытами. Грубая морщинистая кожа по бокам животного отливала бронзой. Но больше всего в глаза Альдену бросились огромные чёрные рога, которые, изгибаясь, опускались по бокам большой вытянутой головы почти до самой земли, а затем устремлялись вперёд наподобие бивней. – Они не так быстры и проворны, как лошади, но зато послушные, сильные, стойкие, а главное – совершенно ничего не боятся, – сказала мама. – Вот почему в караваны берут именно их.

То, что они были сильными, мальчику было и так понятно, глядя на здоровенные купеческие фургоны, местами покрытые тонким листовым железом. Ни лошади, ни даже быки такое бы не потянули, если только не впрячь сразу несколько пар. Некоторые фургоны казались ему двухъярусными, так как возвышались над остальными, хотя по внешнему виду определить это было не так-то просто. Другие же были поменьше – эти не особо длинные повозки уж точно имели всего один этаж, и в них впрягался только один тарн, а не пара, как в остальные, и всё же двух целиком и полностью одинаковых фургонов в караване не было. Они использовались не только как дом, средство передвижения и склад, но и как торговая лавка, и были умело расписаны и разукрашены странными письменами и красивыми сложными узорами. В самом невзрачном из них ехали пешие воины – стражники каравана. Все они сейчас сидели возле большого костра. Альден подумал, что среди них должны были быть и всадники, так как неподалёку от обоза паслись четверо боевых лошадей.

Мальчик с матерью подошли ближе. У одного из фургонов толпились деревенские. Как оказалось, здесь уже вовсю велись шумные беседы с караванными купцами: кто-то пытался что-то выторговать или выменять, кто-то любопытствовал о том, везут ли торговцы какие нужные товары. Остальные выспрашивали новости внешнего мира или просто глазели на чужеземцев и на их удивительные повозки, запряжённые могучими тарнами. Альд насчитал семь фургонов, хотя купцов было всего четверо. Наверное, кто-то из них оставался внутри своей лавки на колёсах, а может, какой из торговцев владел больше чем одним фургоном.

– Могу я поговорить с караванщиком? – вежливо обратилась мать к мужчине с пышной бородой, курительной трубкой во рту и большим золотистым медальоном на груди.

– Простите, что? – купец наклонился чуть вперёд, пытаясь расслышать вопрос в оживлённой шумихе торгов и громких разговоров.

Громче всех в толпе тараторил прохиндей Вимхо, стараясь втюхать одному из купцов несколько бочонков застоявшегося в его лавке мёда.

– Караванщик. Где мне его найти? – повторила мать.

– А, вам нужен Кэлбен, – почтительно ответил купец, указывая на самый дальний фургон. – Постучитесь вон в тот, в самый первый.

– Идём, Альд.

Они быстрым шагом направились к массивному низкому фургону с большим крытым прицепом.

Мальчик вовсю крутил головой, осматривая хижины на колёсах вблизи. Они совсем не были похожи на хилые деревенские телеги с навесами. Колёса с железными ободьями были гораздо толще, и у длинных фургонов вместо привычных четырёх колёс было аж целых шесть. На платформах из мощных квадратных брусьев покоились почти что настоящие дома с покатыми крышами и узенькими окошками. Альден подумал, что срединная часть боковин, должно быть, при желании откидывалась, превращая фургон в торговую лавку, хотя сейчас эти громоздкие ставни были плотно закрыты. Нераспряжённые тарны молчаливо стояли на месте, вяло пожёвывая нарубленные для них свежие ветки.

– Простите, Кэлбен? – осторожно спросила мать, постучав в невысокую дверь подвесного крыльца на торце здоровенного головного фургона.

После недолгой паузы послышались тяжёлые шаги и дверь отперлась. В дверной проём наклонился черноволосый мужчина среднего возраста в тёмно-синем, разукрашенном узорами кафтане, с испещрённым шрамами хищным лицом и толстыми золотыми кольцами в ушах. Он пристально посмотрел на обоих своими серыми как сталь глазами и сказал:

– Какое у вас ко мне дело?

– Нам нужно в Тиринмин, – резко выпалила мать. – Не мне. Ему, – быстро уточнила она.

– Мы не берём в поход детей. Всего наилучшего, – отрезал вожатый каравана и захлопнул тяжёлую дверь.

– Тридцать пять крубрадских медяков! – прокричала она ему вслед. – И он немой. Он не будет доставать, просто довезите!

– Немой? – зашептал опешивший мальчик.

Мать сердито посмотрела на него сверху вниз. Тут дверь громко распахнулась вновь.

– Немой? – переспросил Кэлбен, недоверчиво прищурившись.

– Ну... почти. Он совсем ничего не говорит, обычно просто сидит в углу как... как купеческий тюк, – произнесла она с виноватым видом. – Всего шесть дней пути, я уверена, он не доставит вам неудобств. Своя еда у него с собой. Очень послушный, ему можно приказать, и он будет делать, как велено, – приукрасила она. – Прошу, неужели в вашем караване не найдётся для него местечка?

Но Кэлбен уже не слушал, а думал о чём-то своём. Он смотрел на неё, но его пристальный взор проходил насквозь. Затем он взялся за перила, немного склонился всем телом вправо и медленно вытянул голову, высматривая кого-то в шумной толпе торгашей у хвоста каравана. Ему пришла какая-то идея, так как он едва заметно улыбнулся, а затем, всё также глядя вдаль, произнёс, отчеканивая каждый слог:

– Пятьдесят.

Вначале по привычке она хотела поторговаться и скостить цену, но затем быстро передумала и ответила:

– Идёт.

Караванщик, казалось, прочёл её мысли, так как расплылся в довольной ухмылке, после чего выбрался из проёма, ловко перемахнул через перила и сказал:

– Момент.

Дойдя до места бурной торговли, он затерялся в толпе, а спустя мгновение выбрался из неё вместе с низкорослым пухлым торговцем. Отведя его на некоторое расстояние, он стал что-то объяснять, а потом ткнул толстяка указательным пальцем в грудь. Купец же скорчил озадаченную мину, почёсывая свою глянцевую лысину, а затем развёл руками и что-то сказал в ответ. Кэлбен утвердительно покачал головой и направил шаги обратно к своему фургону.

– Вон тот почтенный господин возьмёт парня к себе, – сообщил вожатый каравана, кивнув в сторону толпы. – Шесть дней пути, это если сильно повезёт. Так или иначе, отвечать за него никто не будет, надеюсь это предельно ясно?

– Более чем, – согласилась мать. – Огромное спасибо!

– Отправляемся через полчаса, – сказал он и протянул вперёд руку.

Мать достала небольшой тряпичный мешочек с монетами, отсчитала, отложив несколько себе, а остальное бухнула в его раскрытую ладонь. Караванщик пересчитывать не стал, но дважды подкинул мешочек, прикинув вес, после чего вновь произнёс: "Всего наилучшего", – повернулся и исчез в фургоне, громко хлопнув за собой дверью.

***

– Ну, давай знакомиться, парень, – сказал купец весёлым голосом, первым нарушив неловкую паузу. – Меня зовут Руфрон, но ты можешь звать меня Руф, я не обижусь, ведь мы с тобой теперь партнёры, да? – попытался шутить толстяк.

Прошло всего несколько минут с того момента, как караван тронулся в путь, но деревня уже успела полностью скрыться за холмом. Расставание с матерью было внезапным и быстрым. Она не стала дожидаться отправления, а сразу же ушла, передав мальчика на попечение купца, предварительно что-то с ним обговорив и сунув ему оставшиеся от сделки с Кэлбеном монеты. Руфрон проводил его внутрь своей передвижной лавки и усадил на табурет, что стоял в прихожей у самого входа, а сам пошёл проверить тарнов. "Не обняла и даже ничего не сказала", – с обидой подумал Альден. "Но, значит, так надо", – старался убедить он сам себя. Вскоре вдоль каравана проскакал один из стражников, громко всех оповещая: "Выезжаем! Трогаемся!" Руфрон тряхнул вожжами, всё заскрипело, и тарны медленно поплелись вслед за впередиидущим фургоном. Немного посидев на облучке и убедившись, что тарны выровняли шаг, он ловкими движениями закрепил длинные поводья и, покряхтывая, пролез в фургон через передний люк, плотно закрыв за собой створку.

– Ну, что молчишь? – продолжил он, разглядывая мальчугана.

Лет тому на вид было всего десять-двенадцать, совсем худой, спутанные рыжие волосы падали на лоб, прикрывая хрустальные очки необычной формы. Руфрон, впрочем, уже не раз видел такие, но прежде никогда – у деревенских. Он решил воспользоваться этой возможностью, чтобы разговорить мальчишку.

– Эту штуку ты бы лучше снял. Тряхнёт на яме – слетит с носа, поломается, – назидательно сказал торговец.

– Не слетит, я её улучшил, – буркнул Альд.

– А ты хоть знаешь, откуда эти очки? – продолжил Руф, довольный тем, что правильно подобрал тему для дальнейшей беседы.

– Знаю. Продают торговцы, такие как ты, – сфамильярничал мальчик.

– Всё верно, бывает, что и продают, – подхватил толстяк, нисколько не оскорбившись. – Но я-то о том, где такие мастерят.

Альден уже раздумывал на этот счёт, когда отец подарил их ему. Он знал, что такую вещь можно было приобрести только у проезжих торговцев, а значит, очки изготавливали где-то в городе, откуда купеческие караваны и держали путь. Альд знал всего два города: Тиринмин, дорога к которому уходила на запад через лес, и совсем уж далёкий Крубрад, который, как ему казалось, находился где-то на юге.

– В городе, где же ещё, – уверенно сказал Альд.

– В городе, – утвердительно ответил Руф. – Да вот только в каком из них?

Удовлетворённый тем, что разговор таки завязался, Руфрон повернулся к тумбе узкого столика, прикреплённого вплотную к одной из стенок прихожей, выдвинул верхний ящик и, взяв широкий свиток, раскатал его на столешнице.

– Ну и как ты думаешь, где? – забросил очередную наживку купец.

Альд приподнялся, посмотрел на стол и оторопел. Прежде он никогда не видел карт, но тут же понял, что это такое. Хоть читать он и не умел, но, разбирая вместе с отцом отчеканенные надписи на шкатулках и игрушках, некоторые буквы запомнил, а потому, побегав глазами, ткнул в красную точку чуть выше центра карты и, догадавшись, что означает надпись, радостно воскликнул:

– Тиринмин!

– Точно, – улыбнулся Руф.

– Крубрад, – не отрываясь от карты, медленно протянул мальчик. – Выходит, мы сейчас... – его глаза сделались ещё круглее, когда он вдруг осознал, что эта область единственно известного ему мира – лишь небольшое пятно на свитке. Он вновь окинул карту взглядом. Кроме этих двух точек, – если не считать огромной россыпи более мелких и бесцветных, – на ней было раскидано ещё не менее десятка красных; в правом нижнем углу была проставлена рыжая, чуть поодаль розовая; у верхнего края красовались три синих.

– А эти почему другого цвета? – спросил Альд.

– Потому что эти города – чужестранные, – пояснил купец.

– Это как?

– Ну как бы тебе объяснить... – сказал Руфрон, почёсывая лысину. – Ну вот у тебя в деревне много родственников?

– Нет, не очень. Мама, бабка да дядька со своими...

– Ну вот представь, – прервал его Руфрон, – каждый из твоих родных – это как вот эти красные точки, города; а ваш дом – это как вот эта область, то есть, наша страна. А соседи, что живут рядом с вами в доме напротив – это как бы вот эти синие точки. Понятно?

Мальчик покивал.

– С синими мы не очень-то дружим, – продолжил Руф, – А вот с теми, что на юге – нормально.

– А здесь почему ничего нет? – Альден ткнул в пустой правый нижний угол карты.

– У-у-у... – таинственно протянул толстяк, подняв палец и нахмурив брови. – Это страшная земля. Кто туда уходил, пропадал и никогда не возвращался! – произнёс он зловещим тоном.

Купец выжидающе посмотрел на лицо мальчишки, а потом расхохотался:

– Да там всего лишь пустыня, парень. Очень большая, многие десятки, а то и сотни вёрст – один раскалённый песок и сжигающее дотла солнце. Сколько она длится, и есть ли ей конец, никто не знает. Хотя, всему есть конец... ну, кроме человеческого любопытства, – вновь засмеялся торговец и потрепал Альдена по голове.

– А здесь – сплошные горы! – показал Альд на самую восточную область карты. – Отец немного рассказывал про них. Как наши холмы, только больше.

– И выше, – улыбнулся Руфрон, – намного выше. Да, Каменный Хребет. Кстати, именно там сделаны твои очки. Город Тсул. Вотчина горняков, механиков, железных дел мастеров. Почти всё железо добывают именно там. А в дальних горных шахтах находят самоцветы и Лунный Кристалл, из которого как раз и делают такие очки, разрезая его поперёк на слои и вставляя получившиеся пластины в оправу. Твои, впрочем, уже не действуют, поэтому почти ничего и не стоят.

– Как это, не действуют? – с обидой удивился Альд.

– Видишь ли, горняки стали их изготавливать вовсе не для того, чтобы поправить зрение, хотя это полезное побочное свойство у них тоже обнаружилось, как ты и сам прекрасно знаешь, раз уж носишь, не снимая. Когда впервые нашли Лунный Кристалл, то открыли удивительную вещь. Если в темноте посмотреть сквозь него, то начинаешь видеть очертания скрытых ей предметов, как если бы их освещал лунный свет – откуда и название. Жутко полезная штуковина, и отнюдь не только в горном деле, ведь позволяет, обходясь без факелов и ламп, всё видеть в кромешной темноте. Но вот только по какой-то причине, после того как кристалл доставали из недр, он сохранял это свойство лишь несколько лет, а затем его голубоватое мерцание исчезало, и он становился похожим на простое стекло. После этого смотри, не смотри, – всё без толку, ничего не видно. Я бывал в Тсуле несколько лет назад. Свежеизготовленные очки стоили раз в пятьдесят больше тех, что сейчас у тебя на носу – поверь, такое твоему папаше пришлось бы не по карману. Как только голубое сияние начинает слабеть, вместе с этим катится вниз и цена – пока не упадёт до самого дна, когда очки превращаются в простые стекляшки.

Мальчик снял очки и посмотрел на шестигранные линзы так, как будто видел их впервые.

– Ого, – озадаченно вымолвил он, продолжая внимательно их рассматривать, словно ожидая, что те вот-вот вспыхнут голубым светом. Покрутив немного этот загадочный предмет в руках и огорчившись, что ничего эдакого в нём так и не проявилось, Альд надел очки обратно, зажмурился и несколько раз проморгался.

Впору было попросить купца рассказать побольше о горах и об этом удивительном городе, но мысль о том, что с каждой минутой он всё дальше и дальше удаляется от дома, настраивала совсем на другой лад.

Руфрон, заметив, что парень опять погрустнел, решил зайти с другой стороны.

– Ладно, давай покажу, где будешь спать, – настойчиво предложил он, заманивая его рукой, – или ты так и будешь всю поездку сидеть у двери?

Передвижной дом Руфа был одним из тех длинных двухъярусных фургонов с покатыми крышами: двумя поперечными спереди и сзади и одной большой между ними, тянувшейся вдоль по центру над вторым ярусом. В фургон свет проникал через узенькие окошки под поперечными крышами. Внутренняя часть колёсной лавки была поделена вдоль деревянной стенкой от пола до самого потолка. Тем самым с правой стороны эта перегородка создавала узкий проход, соединяющий миниатюрную прихожую с крохотной передней комнатой Руфа. Из комнаты же можно было попасть в куда более широкую левую часть фургона, служившую одновременно и складом и торговой лавкой с большими откидывающимися наружу ставнями. В углу прихожей стояла лестница, ведущая на забитый всякими товарами чердак. Это помещение на втором ярусе освещалось шестью совсем уж маленькими круглыми оконцами, расположенными под самой крышей: по три с той и с другой стороны.

– Давай, полезай туда, – показал Руф на проём.

– А что там? – полюбопытствовал парень.

– Мои товары и всякая всячина, – отмахнулся толстяк. – Ничего ценного, что можно было бы поломать любопытным мальчуганам, – хохотнул он. – Там в дальнем углу три тюфяка шерсти при?нфисов, можешь смело ложиться прямо на них.

Альден осторожно полез и пробрался в проём наверху. К его полному удивлению, внутри оказалось весьма уютно, хотя вещей было действительно много. В дальний левый угол был задвинут большой сундук с плоской крышкой. В другом углу, у самого проёма, друг на друге стояли деревянные ящики. Они возвышались до самого потолка и упирались в скат крыши. С противоположной стороны были аккуратно уложены какие-то кули и свёртки, а в правом углу распластались три огромных мешка. Наверху, где сходились стропила, болтались пучки различных сушёных растений, а также висели три странных, на вид довольно твёрдых шара растительного происхождения, похожих на гигантские орехи. Чердак заливали мягкие снопы вечернего солнечного света, проникавшего через крошечные круглые окошки.

– А кто такие принфисы? – донёсся с чердака голос мальчика.

– Забавные, круглые как шар, двуногие животины с густой чёрной шерстью и хоботом, на конце которого четыре острых зуба. Им они высасывают фрукты и, говорят, даже пьют сок из деревьев. Совершенно безобидные. Их разводят далеко на юго-востоке за Каменным Хребтом, – прокричал снизу купец. – Я покупаю их шерсть в Пейме, а продаю в Гоуда?не. Мореплаватели предлагают за неё отличную цену и чуть ли не отрывают с руками.

Тем временем караван въехал в лесную чащу, и на чердаке стало совсем темно. Альден поспешил спуститься вниз, но не обнаружил толстяка в прихожей.

– Так может, скажешь, как тебя зовут? – донеслось из комнатушки за узким коридором, – а то твоя мать как-то вот забыла об этом упомянуть.

Мальчик сделал несколько шагов и оказался в комнате Руфа, где тот, сидя на табуретке, пыхтел, пытаясь развести огонь в небольшой железной печке в углу. По центру передней стены стоял низкий шкафчик с выдвижными полками, верхняя часть которого использовалась как столешница. Слева от шкафчика виднелась квадратная крышка люка, через который можно было выбраться наружу на облучок, защищаемый от дождя и солнца покатым козырьком. К противоположной стене была прочно прикреплена откидная кровать. Справа от неё расположился ещё один шкаф, нижние полки которого были заставлены книгами, удерживаемыми от тряски приделанными к полкам перекладинами. Между шкафом и кроватью зиял чернотой высокий проём, за которым угадывался ещё один склад купеческих товаров.

– Альден моё имя, – смущённо вымолвил парень, стоя в проходе.

– О, Альд, значит! – воодушевился торговец и широко заулыбался. – Ну что ж, прекрасно, Альд, принеси-ка табурет из коридора. Я мог бы разложить кровать, да вот тогда будет совсем ни развернуться, ни повернуться.

Парень приволок добротно сколоченный табурет, ножками которому служили две толстых резных доски, и поставил в проходе ровно там, где недавно стоял сам.